Надэтническая идентичность: опыт формирования гражданского общества и российская полиэтничная специфика

Размещено на http://www.allbest.ru/

Надэтническая идентичность: опыт формирования гражданского общества и российская полиэтничная специфика

М.Е. Попов

В посткоммунистической России кризис надэтнической идентичности, деградация гражданского самосознания, элиминация политической свободы, слияние этнического и религиозного факторов в идеологических реалиях демократического транзита стали важнейшими параметрами политического дискурса, вызвавшими семантическую реставрацию политической советскости на фоне мобилизации этнорасизма. С исчезновением в 1990-е годы советской гражданской корпоративности и холокультурной коммунистической идентичности происходит тотальное вторжение политизированной этничности и религиозного фундаментализма в дискретный посткоммунистический мир.

Конфликт идентичностей в полиэтничной России вызывает регрессию общественного сознания в направлении к архаичным и радикальным ценностям, поскольку чувство социальной дезориентации, характерное для негативной идентичности, увеличивает шансы на успех авторитарных идеологий (изоляционистские проекты евразийского имперского сверхсталинизма, государственно-православного фундаментализма и религиозно-политического радикального исламизма). Выживание России как демократического государства в XXI веке зависит от того, осознано примет и подтвердит ли российский гражданин надэтническую идентичность в качестве конструктивной модели политической самоорганизации полиэтничного общества.

Важность формирования надэтнической идентичности как реальной основы устойчивого развития гражданского общества в современной России вытекает из следующих предпосылок. Во-первых, поведение человека, его действия во многом зависят от социальной и гражданской позиции, причём значимым оказывается не только объективное положение человека в общественной структуре, но и способность самоопределения в социуме, то есть формирование социальной идентичности, а также уровень гражданского самосознания, обусловленный активным деятельным участием граждан в решении социально-политических проблем. Во-вторых, в период структурных перемен в обществе происходят амбивалентные процессы смены и стигматизации социокультурных идентичностей, формирования новых, восстановления «разрушенных».

Десимволизация социокультурной целостности личности и общества - это потеря чувства солидарности, общей цели и ценностей, в результате чего в социуме начинается активная деформация консолидирующих структур гражданской идентичности. Процессы ценностной деструкции и радикализации коллективной идентичности указывают на кризис условий продуктивной трансляции социокультурного и экзистенциального опыта, вызывая к жизни «деформированного человека», потерявшего ценности, жизненные ориентиры, стандарты поведения, «базисную систему безопасности». «“Размывание” привычных способов деятельности, вызванное повышенным уровнем тревожности, не контролируемым базисной системой безопасности, - отмечает Э. Гидденс, - представляется нам характерной чертой критических ситуаций. В повседневной социальной жизни акторы мотивированы на поддержание тактичных форм поведения» Гидденс Э. Устроение общества: Очерк теории структурации. - М.: Академический Проект, 2003. - С. 116..

Радикальные этнополитические и этнорелигиозные гиперидентичности являются «социально предопределенными», максимально интолерантными к «инаковости» и тоталитарными по своему содержанию. Человек, обладающий конформистской идентичностью, структурированной механизмами тотального управления социальным поведением, является индивидом с жестко заданной социально значимой интеракцией, унифицированным и подчиненным индивидом, не дифференцирующим глубинные личностные структуры. Процесс личностной идентификации всецело замещается в этнополитизированном самосознании идеологически значимыми статусными позициями «человека с истинной идентичностью» и унифицированными социальными ролями и, в конечном итоге, растворяется в «суперпрофилированных» этнорелигиозных и этнополитических идентичностях.

Сегодня в посткоммунистических полиэтничных обществах в условиях усиливающегося изоляционизма и деградации свобод коллективная идентичность приобретает форму холистской суперструктуры политической жизни; в этой связи каждый отдельный носитель такой идентичности обладает принудительным сознанием конформистской идеологии. Мобилизованные гиперидентичности в XXI веке оказываются в высокой степени «профилированными» и тотально выражают инверсионное реваншистское мышление.

Ренессанс советской идентичности внес в социокультурную парадигму современной России глубинный ценностный конфликт между отрицанием авторитета гражданских норм и демократических институтов и стремлением к этнополитической идентификации с гомогенной этнической архаикой. Попытки расширения сферы гражданского регулирования на общенациональном уровне не затронули этнокультуры. Стремление распространить гражданское регулирование на сферу политизированной этнокультуры воспринимается как угроза потери этнической и этнорелигиозной идентичности и этнокультурных начал в пользу российской гражданской идентичности. «Нерусские россияне, - утверждает В.С. Малахов, - не узнают себя в символах новой российской государственности. В неясном облике создаваемой на глазах официальной идеологии не просматривается очертаний культурного плюрализма. Знаковое оформление новой России свидетельствует скорее о конструировании официальной монокультуры, чем о продумывании эффективной модели мультикультурализма» Малахов В. «Скромное обаяние расизма» и другие статьи. - М.: Модест Колеров и «Дом интеллектуальной книги», 2001. - С. 17..

С исчезновением советской идентичности произошло понижение уровня процессов структурирования надэтнической идентификации - они снизились до уровня изолированного этнически гомогенного сообщества. Действовавшие на постсоветском пространстве многочисленные этнические движения сосредоточили свои усилия на этнополитической сфере. Обретшие суверенитет этнополитические образования оказались в ситуации острого легитимационного дефицита; его преодоление стали искать в интенсивном конструировании конфликтных идентичностей.

Сегодня надэтнической идентичности российских граждан свойственен амбивалентный характер: россияне поддерживают нормативную демократию и построение гражданского общества, приветствуя авторитарную власть. Флуктуирующий характер российской идентичности характеризуется конфликтом моделей ценностных систем: либеральной моделью и коллективистско-патерналистской, традиционалистской системой ценностей, характерной для советской и постсоветской идентичности.

В посткоммунистической России катастрофа в трансляции позитивной идентичности и провал либерального проекта, породившие идентификационную дезориентацию, привели к патологической гражданской абулии и констатации негативной идентичности в ситуации разрушения/возрождения советскости на фоне политической мобилизации антизападных этнополитических идентичностей, в атмосфере эскалации этнических конфликтов, прогрессирующей ксенофобии и политически предопределенного будущего.

В современной России (по характеру оставшейся постсоветской) надэтническая гражданская идентичность продолжает оставаться паллиативной и конфликтной. Гражданская консолидация в ситуации этнорелигиозного трайбализма становится идеалом, конфликтующим с реальностью ксенофобии и этнорасизма. Конфликт разворачивается вокруг системы ценностей, определяющих характер и стиль государственной идеологии. Формирующиеся в этом пространстве этнополитические идентичности, которые непрерывно трансформируют содержание политической культуры, обладают силой обратной связи с властными институтами.

Идеи формирования надэтнической идентичности и гражданской нации и в новом веке остаются наиболее трудными для освоения российским полиэтничным социумом в его становлении в качестве гражданского общества. По словам американского культурного антрополога и этнофилософа Дж. Де-Воса, «многонациональность становится важной проблемой государств, сталкивающихся с этническим взаимопроникновением как результатом роста социальной мобильности (связанной с индивидуальными достижениями) и географической мобильности (благодаря изменениям рынков труда). Мы также являемся свидетелями революции в социальной и культурной историографии. Современные этнические меньшинства очень хотят быть услышанными» Де-Вос Дж. Этнический плюрализм: конфликт и адаптация / Личность, культура, этнос: современная психологическая антропология. - М.: Смысл, 2001. - С. 230..

Реальным механизмом обеспечения позитивной консолидации современного российского общества являются культурные, социальные, политические, дискурсивные институты гражданского общества, формирующие надэтническую идентичность.

Надэтническая идентичность представляет собой антропосоциетальную структуру гражданского самосознания, констатирующую осознание социокультурного отличия и внутреннего консолидирующего единства социальных ценностей и гражданских норм, государственно-политических символов и стереотипов социального поведения, диалектику гражданских и этнических идентичностей. Конструктивный потенциал надэтнической идентичности заключается в диалоге трансиндивидуальной культуры, гражданских ценностей, консолидирующих социум универсальных идей и этничности, благодаря которой происходит квалификация того или иного человека как представителя этнической культуры. «Для того чтобы произошло совмещение государственной и этнической идентичности, - утверждает Л.М. Дробижева, - государство должно выстроить систему отношений, основанную на взаимопонимании и доверии. Этнонациональная и российская идентичность совместимы и пересекаются в том случае, если и та и другая выражены в пределах нормы. Не этнический нигилизм и этнокультурная гомогенность, а интеграция на основе взаимодополняющих и совмещающихся ценностей, представляющих общие интересы. При такой модели общества каждый народ, этническая группа становятся заинтересованными в консолидирующем государстве» Дробижева Л.М. Социальные проблемы межнациональных отношений в постсоветской России. - М.: Центр общечеловеческих ценностей, 2003. - С. 26..

Интеракция гражданских, этнорелигиозных и этнополитических идентичностей предполагает противоречивые и даже диаметрально противоположные последствия для одних и тех же культурно-исторических и социально-политических контекстов. С одной стороны, толерантные идентификационные взаимодействия способствуют развитию гражданского самосознания, возрастанию социальной значимости личности, уровня политических прав и свобод. С другой стороны, конфликтная интеракция идентичностей и, как следствие, их элиминация стимулируют социальную фрагментацию. По словам А.А. Кара-Мурзы, «подлинная культура не противостоит другим культурам. Она всегда противостоит своему собственному варварству. Не было и нет столкновения цивилизаций, но идет постоянная внутренняя борьба каждой цивилизации со своим собственным варварством. К сожалению, в России либеральное пространство еще не сформировалось. В первую очередь потому, что у нас очень плохо с осмысленной культурной и интеллектуальной самоидентификацией. Недостаток собственного творческого усилия компенсируется принижением, а в пределе - устранением оппонентов» Кара-Мурза А.А. Идя в Европу, мы возвращаемся домой / Западники и националисты: возможен ли диалог? Материалы дискуссии. - М.: ОГИ, 2003. - С. 375-378..

Конфликт идентичностей и несоответствие современных социально-политических процессов прежним советским интерпретационным системам и идентификационным типам формирует в самосознании россиян стремление к советскости. Советскость становится сегодня синонимом «справедливой государственности» и «бесконфликтности». По словам А.А. Зиновьева, «присвоение новой системой достижений советского периода и приписывание ему своих дефектов стало настолько привычным, что даже представители старших поколений стали терять историческую ориентацию и способность различать советское и постсоветское» Зиновьев А.А. Русская трагедия. Гибель утопии. - М.: Алгоритм, 2002. - С. 15..

В новом веке вектор социально-политических предпочтений российских граждан свидетельствует о семантической реставрации характерных для советской эпохи имперских идентификаций и эклектичном синтезе дискретной российской идентичности и профилированной мифологической советскости как незавершенного политического проекта: в постсоветский период происходит латентная кристаллизация значимых элементов советской идентичности, которые способствуют её актуализации в будущем, сдерживая модернизационное развитие. Политизированная реставрационная ностальгия - идеологический инструмент и социальный поиск в советском прошлом стабильности, которой нет в настоящем; это утопия, обращенная не в будущее, а в прошлое.

Кризис либерализма и гражданская аномия в условиях фрагментации надэтнической идентичности и легитимации радикальной политической этничности в посткоммунистической России являются прямым следствием параноидальной амбивалентности процессов разрушения/реставрации советскости. Авторитарно-бюрократическая власть в кризисном социуме конструирует, доводя до апофеоза, коллективный невроз беспомощности и ущербности, порождающий зловещий замкнутый круг и усугубляющий энтропийный гомеостаз увязшего в ксенофобии полиэтничного общества.

Российская идентичность вбирает в себя значительную часть стигматизированного советского наследия: многие российские граждане склонны судить о современности и оценивать тенденции развития страны с позиций советского опыта. Для властной элиты советский период определяет всемирно-историческую значимость достижений страны: в самоидентификации власти практически всё, что составляет предмет «национальной гордости» относится к советской эпохе. Являясь источником ценностного конфликта, стигматизированная российская идентичность указывает на очевидные социокультурные признаки, при наличии которых люди исключаются из числа нормальных, становятся ущербными и асоциальными.

Демократическая Россия должна выработать устойчивое представление о важности гражданского самоопределения, когда посредством гражданской системы социальных взаимодействий и позитивной надэтнической идентичности граждане независимо от этнорасовой и этнорелигиозной принадлежности способны максимально реализовать культурные и психологические возможности, экономические и политические права в глобальном социокультурном пространстве. Надэтническая гражданская идентичность не ориентирует на культурный и социально-политический изоляционизм и отказ от свободной идентификации, но поддерживает идею этнокультурного многообразия и паритета культур.

Иерархия культурно-идентификационных ценностей будущей надэтнической идентичности в современной России не должна являться константной, она ситуативна и может перестраиваться в политическом пространстве в зависимости от актуальной идентичности. В этом аспекте актуальная демократическая идентичность является главным механизмом, структурирующим социально и культурно значимое поведение и нормативные качества; механизмом, тесно связанным с социальными связями и гражданскими отношениями. Надэтническая идентификация связана с институтами гражданского общества, поэтому разрушение или изменение институтов вызывают коллективную утрату идентификации в масштабах всего общества.

Российская идентичность может успешно сформироваться только на позитивной надэтнической основе, в рамках позитивно окрашенной социальной картины мира. Для этого необходим принятый большинством полиэтничного общества и обращённый в будущее национальный идентификационный проект новой России, обеспечивающий становление позитивных автостереотипов россиян. Национальный идентификационный проект имеет цели определить место российской цивилизации в глобализирующемся мире, способствовать положительной идентификации России, сформировать ориентиры целого поколения. Представляется, что российская надэтническая идентичность в качестве национального идентификационного проекта должна:

1) являться стабильной позитивной идентичностью, констатирующей осознание консолидирующего единства социальных ценностей и моральных норм, государственных символов и социально-культурных стереотипов, диалектику гражданских и этнических отношений;

2) осуществлять конструктивный диалог трансиндивидуальной универсальной культуры, гражданского самосознания, государственных ценностей, с одной стороны, и, с другой - этнокультурных и этноконфессиональных идентичностей, т.е. синтезировать гражданскую идентичность, этнические и религиозные идентичности и политическую связь с государством, базируясь на принципах толерантности и гражданской нации; надэтнический идентичность десимволизация самосознание

3) выступать как интегративная целеполагающая часть программы национального возрождения России посредством обращения к ценностям полиэтничности и гражданского общества, объединяя и мобилизуя людей на грядущее созидание, предлагая реалистический образ полиэтничной России;

4) полагать собственные нормы и цели, наделяя смыслом социальный мир, тем самым формировать устойчивые ценностные представления о конструктивной роли толерантной самоидентификации, самоутверждения, самоорганизации и позитивной общегражданской консолидации, гармонизирующей межэтнические отношения и снижающей этническую конфликтность;

5) преодолеть идентификационный кризис, усилив модернизационные и интеграционные процессы в социуме посредством межэтнического толерантного диалога и общегражданской борьбы с ксенофобией, этнорасизмом, религиозным фундаментализмом;

6) будучи главным механизмом, структурирующим социально и культурно значимое поведение и нормативные качества человека и общности, механизмом, тесно связанным с объективными социальными связями и отношениями, способствовать свободному самоопределению в социуме, активному деятельному участию граждан в решении экономических, социальных и политических проблем современной России, повышая уровень гражданского самосознания;

7) преодолеть социальную аномию, массовую деперсонализацию, дереализацию, конфликтное стигматизированное самосознание как феномены постсоветского кризисного социально-психологического развития, активизируя позитивные автостереотипы россиян и обосновывая продуктивность плюрализма этнических культур России;

8) реализовать концепцию гражданской нации на принципах правового государства, созданного гражданским обществом для конструктивного диалога различных этнокультур;

9) не ориентироваться на культурный и социально-политический изоляционизм и отказ от свободной идентификации, но поддерживать этнокультурное многообразие России через совместное развитие общегражданской культуры и полиэтничности;

10) выработать национальный идентификационный проект позитивного гражданского надэтнического самоопределения в полиэтничной России, когда через демократическую систему социальных взаимодействий российские граждане независимо от этнической, политической и религиозной принадлежности способны в полной мере реализовать свои культурные и психологические возможности, экономические и политические права в глобальном мировом и российском социокультурном пространстве.

В России XXI века становление позитивной надэтнической идентичности, консолидирующей социум и формирующей гражданскую нацию, ориентированной на утверждение гражданского самосознания и политической свободы в полиэтничном мире, становится единственно возможной оппозицией ксенофобским и макиавеллианским авторитарным тенденциям. «Если идентичность противопоставляет себя социальной жизни, - утверждал А. Турен, - она может быть только маргинализованной или манипулируемой теми, кто её руководит. Зато призыв к идентичности может быть осознан как демократическая работа, как усилие социальных действующих лиц самим определять условия, в которых происходит их коллективная и личная жизнь».

Размещено на Allbest.ru