Субъективное благополучие пожилого жителя российского дома-интерната

Размещено на http://www.allbest.ru/

Субъективное благополучие пожилого жителя российского дома-интерната

Татьяна Киенко

Руфина Рудакова

Аннотация

благополучие престарелый интернат житель

В работе рассмотрены особенности субъективного благополучия пожилых жителей одного их крупнейших домов-интернатов для престарелых и инвалидов Ростовской области. В контексте эвдемонической, оценочной и аффективной составляющих благополучия выбраны такие индикаторы как самооценка, идентичность, отношение к старению, удовлетворенность условиями, жизненная позиция, социальные связи, жизненные перспективы, контроль над жизнью. Среди актуальных проблем выделены типичные для пожилых россиян в целом (слабое здоровье, материальные трудности) и особые проблемы постояльца государственного стационара: отсутствие дома, нарушение и локализация социальных связей, зависимость от посторонней помощи, маломобильность, ощущение статичности жизни, отсутствие жизненных планов и перспектив, тревожность по поводу будущего. Маргинальный характер статуса жителя интерната повышает одни компоненты благополучия (чувство дома, интеграция) и снижает другие (контроль над жизнью). Соответственно, субъективные оценки постояльцев своего положения представлены в виде противоречивых дихотомий. Социальное сопровождение облегчает самообслуживание и адаптацию, но снижает уровень личной ответственности и контроля. Идентификация с интернатом способствует формированию чувства дома, но закрепляет некритичное отношение к условиям жизнедеятельности и «объектное» положение «иждивенца». Коммунальные условия проживания сглаживают риски одиночества, выступают основой взаимопомощи, но лишают личного пространства, свободы, самостоятельности. Такие составляющие благополучия как ощущение счастья, уверенность в себе, способность контролировать жизнь, высокая оценка жизни и здоровья сопряжены с активной жизненной позицией постояльцев, оптимизмом, коммуникабельностью, мобильностью. Наличие жизненных перспектив прямо связано с качеством социальных контактов внутри и за пределами интерната. Задача преодоления амбивалентного статуса «старика, живущего в интернате» и негативных стереотипов требует создания условий и развития технологий поддержания позитивного самопонимания, самостоятельности, активности, свободы, мобильности, обеспечения доступной среды и конструктивных коммуникаций (дружеских, соседских, семейных), выхода пространства старения за физические и социальные границы интернатов.

Свыше 280 тыс. граждан пожилого возраста и инвалидов ежегодно получают социальные услуги в СОН - стационарных учреждениях социального обслуживания населения (Росстат 2019). Необходимость переезда в стационар, как правило, обусловлена совокупностью «обстоятельств, которые ухудшают или могут ухудшить условия жизнедеятельности» (Федеральный Закон 2013: 15.4), ослаблением здоровья, утратой способности к самообслуживанию. Одновременно с этим принципы социальной модели инвалидности и старения ориентированы скорее на деинституциализацию, отказ от локализации уязвимых сообществ и их проблем в стенах стационаров (European Expert Group 2012). Однако наша страна вряд ли сможет полностью отказаться от интернатов. Это актуализирует задачу поиска действенных инструментов повышения благополучия пожилых жителей российских социальных стационаров.

В научной литературе, как правило, представлены описательные работы социально-технологической направленности или исследования частных случаев самочувствия пожилых постояльцев интернатов (Глущенко, Петрова 2017). Прорывом в этой области стало исследование «миров институциональной заботы» в пространстве пансионата для пожилых, исследование субъективных оценок самочувствия пожилых в этих заведениях (Здраво- мыслова, Низамова 2019; Шерстнева 2019). В статье развивается схожая оценка и проанализированы классические индикаторы благополучия пожилого человека в одном из российских домов-интернатов. Производится поиск факторов благополучия пожилых постояльцев российских социальных стационаров, условия и ресурсы его повышения.

Индикаторы и особенности благополучия пожилых людей

В зарубежных исследованиях субъективное благополучие (subjective well-being), благосостояние (welfare), удовлетворенность жизнью (satisfaction with life) рассматриваются в контексте концепций социального благополучия и счастья (DeJonge et al. 2016; Diener, Tay 2015; Diener et al. 1985). Российские социологи используют понятия социального настроения (Тощенко 1998), общественного благополучия (Воронин 2010; Воронин 2009), социального самочувствия, удовлетворенности жизнью, оптимизма, счастья (Воронин и др. 2018; Козырева, Смирнов 2017; Усова 2017; Козырева и др. 2015; Крупец 2003), субъективного благополучия (Шамионов, Бескова 2018; Зеликова 2014). При этом в структуре благополучия выделяются аффективная (счастье) и когнитивная (удовлетворенность) либо эвдемоническая (самооценка, контроль над жизнью, планы на будущее), оценочная (удовлетворенность) и аффективная (счастье, тревожность) составляющие. Таким образом, если учитывать совокупность всех элементов, выстраивается принцип «собъективности», т.е. интеграция субъективных и объективных показателей благополучия через их согласованность (Павлова и др. 2018: 25; Воронин 2010: 79-82).

К факторам благополучия пожилых людей можно отнести формы и условия проживания, занятость, социальную включенность, позитивные эмоции, сексуальные отношения. При этом снижение ощущения счастья, удовлетворенности жизнью объясняется не возрастом, а накапливающимися объективными утратами (Jivral et al. 2014). Поэтому исследователи выявляют нелинейность снижения благополучия пожилых россиян с возрастом (Воронин и др. 2018: 42-43). Екатерина Настина видит ключевую роль возраста, дохода и социальной изоляции в благополучии россиян с инвалидностью (Nastina 2019: 623). Выделяются другие значимые факторы благополучия: удовлетворенность финансовым положением, оценка здоровья, свобода и самостоятельность, социальные отношения, контроль над жизнью (Зеликова 2014: 64-68; Крупец 2003).

С субъективной точки зрения, убеждение в собственной беспомощности перед процессами старения, бедностью, болезнями, утратами ведет к принятию негативных стереотипов старости, а чувство контроля над жизнью - к их отрицанию (Weiss 2018; Lachman, Weaver 1998). На благополучие в пожилом возрасте отрицательно влияют стрессы, а положительно - высокая самооценка и самоактуализация (Савенышева и др. 2019; Стрижицкая, Петраш 2016). Таким образом, оптимистичное восприятие собственного старения оказывает позитивное влияние на самооценку, а пессимистичное - негативное (Barrett, Toothman 2018; Bellingtier, Neupert 2018). Имеется связь благополучия пожилых с привычной окружающей средой, знакомым местом проживания, привязанностью к дому (Резниченко 2016; Sixsmith et al. 2014). Отсутствие дома усугубляет неустойчивость самооценки, отрицательно влияет на самочувствие (Szabo et al. 2018). Иными словами, локализация в специализированных пространствах рассматривается как фактор риска (Petersen, Warburton 2012), а положительно на благополучие влияют семейные отношения, общение с детьми и внуками (Momtaz et al. 2018; Huang 2012), включенность в группы и сообщества, соседские и дружеские взаимодействия (Evans 2009) даже в интернатах (Klaassens, Meijering 2015).

В этой работе мы проверяем эти выводы на примере одного из домов-интернатов для престарелых и инвалидов Ростовской области. Материалом для анализа субъективного благополучия стали опросы и интервью его постояльцев в 2017-2019 гг. В структуре благополучия выделены эвдемоническая, оценочная, аффективная составляющие и их индикаторы: особенности возрастной идентичности, отношение к старению, самооценка, уверенность в себе, оценка здоровья, способность самостоятельно решать проблемы, контроль над жизнью, удовлетворенность, социальные связи (дружба, коммуникация, поддержка), интересы, эмоциональные доминанты, досуговые практики, планы на будущее. В пилотном опросе (ноябрь 2017 г.) приняли участие 20 жителей геронтопсихиатрического отделения (10 женщин, 10 мужчин), в ноябре 2019 г. опрошены 48 респондентов отделения «Милосердие» (24 женщины, 24 мужчины). Отделения интерната отбирались целевым образом как типичные для российских социальных стационаров. Применялся метод интервью по формализованному опроснику и неформализованная беседа. Возраст респондентов составил от 60 до 95 лет, разброс в уровне пенсионного обеспечения около 2 тыс. руб. (75 % отчисляется в счет содержания). Большинство респондентов имеют соматические и первичные ментальные нарушения, затруднения в самообслуживании. Проживают на территории интерната круглосуточно (от двух до шести постояльцев в палате площадью 12-20 кв. м.), имеют единые условия проживания и обслуживания.

Особенности возрастной идентичности.

Отношение к старению, оценка здоровья

Жители геронтопсихиатрического отделения (2017) относят себя к «пожилым», людям «пенсионного», «элегантного», «почтенного» возраста (редко «преклонного», «старого»). Респонденты демонстрируют избирательность («пожилой», но не «старый»), относительность восприятия старости: «В 60 лет ты молод рядом с 70-летним соседом по палате, и стар рядом со студентом». Старость понимается как ослабление физического, социального и психологического здоровья вне биологического возраста, как субъективное экзистенциальное переживание: «Когда человек становится стар сердцем и душой». Не высказывалось ни радости, ни страха от наступления старости.

Жители отделения «Милосердие» (2019) собственный возраст описывают как «пожилой», «зрелый», «юный» (только мужчины), «элегантный», реже «старый», «почтенный», «средний». Отношение к своему возрасту как оптимистичное («интересный», «жить и жить», «не чувствую возраста»), так и пессимистичное («жизнь прошла», «плохо», «крепимся, живем потихоньку»). Пожилой возраст часто воспринимается позитивно: «это я», «радость», «жизнь сложилась, человек отдыхает, защищен семьей и детьми», «сила духа», «стремление к жизни», «общение, музыка и книги». В негативном ключе информанты высказывались реже: «физическая деятельность на спаде», «года прошли», «одиночество», «неизбежность», «нудный, брезгливый и агрессивный». Все же со старостью связывались негативные ассоциации: «одни болезни», «слабость», «плохо», «жаль», «обида», «незащищен», «ждешь смерти», «когда ничего не интересует», «а что хорошего? Годы-то идут». Хотя и наблюдается амбивалентное сочетание негативных стереотипов старости и позитивных пожилого возраста, идентичность с геронтогруппой (пожилой, но не старый).

Оценка здоровья выступает существенным элементом самооценки, она относительна оценки здоровья других постояльцев и их возраста: «Да ведь мне уже 95 лет, я 20 лет не хожу, а все равно живу и радуюсь». При этом отмечается важность динамики здоровья и самочувствия («с каждым днем труднее») и внешних условий («мне тут весело, все помогут, и соседи, и сотрудники, чего болеть, у нас палата дружная»). Объективное физическое состояние и календарный возраст не играют роли в оценке собственного здоровья. «Долгожители» и не способные к самостоятельному передвижению постояльцы оценивали себя как здоровых, в то время как более молодые и мобильные могли оценить свое здоровье как слабое. Значение скорее имели активная жизненная позиция и оптимизм: жители, считающие себя оптимистами, свой образ жизни активным и открытым, оценивали свое здоровье выше, чем респонденты, считающие себя пессимистами, ведущие пассивный образ жизни.

Актуальные проблемы. Контроль над жизнью, самостоятельность и уверенность в себе

В числе основных проблем респонденты отмечают ослабление здоровья, материальные осложнения и трудности самообслуживания. Реже назывались плохие отношения с родственниками, отсутствие продуктивной деятельности, образования, личной жизни, любви («некого любить», «не о ком заботиться»), общения и досуга «в кругу единомышленников». Но о наличии сложностей большинство респондентов не сообщают: «все как у всех», «тут все хорошо, есть все что нужно», «вроде ничего».

Отсутствие дома - одна из значимых проблем. Респонденты мечтают вернуться домой, им не хватает «родных стен», «своего дома». Причинами поступления в дом-интернат являются, как правило, потеря жилья или конфликты с родственниками, материальные затруднения. Если жители «элитных» пансионатов принимают решение о поступлении в учреждение самостоятельно, часто исходя из соображений сохранения автономии (Здравомыслова, Низамова 2019; Шерстнева 2019), то в типовые интернаты поступают вынужденно. Лишаются жилья при передаче родственникам, в результате мошенничества, в силу социальных проблем, асоциального образа жизни, проживания в ветхом жилье, освобождения из мест лишения свободы. Проблемы отсутствия дома и нарушения связей с родственниками для жителей интерната являются значимыми, но латентными, редко артикулируются в форме жалобы и часто в рассказах о своей мечте: «Мечта у меня одна: так бы и пошла домой. Я уже тут больше 10 лет, дома нет у меня, да мне тут хорошо, все добрые, а мечтаю домой вернуться».

Важными факторами, влияющими на ощущения благополучия жителей интерната являются малая мобильность и зависимость от посторонней помощи: «Если бы я могла сама выйти на улицу - было бы совсем иначе все», «Я даже в коридор не могу выйти, какой тут у меня досуг». Пожилые люди отмечают, что зависят от внешних обстоятельств, самочувствия и погоды, окружения и компании, но почти все высоко оценивают собственные возможности самостоятельно решать проблемы и контролировать жизнь. Даже из числа немобильных постояльцев, не способных обойтись без помощи, лишь половина низко оценивают собственные возможности контролировать и менять жизнь. Это свидетельствует о потребности ощущать свободу, функциональность, и о необходимости расширения в повседневном пространстве интернатов локальных ситуаций принятия решений, самостоятельности, успеха.

Имеется связь между самооценкой, активностью и выделением актуальных проблем. Постояльцы, считающие себя оптимистами, свой образ жизни активным, говоря о своих проблемах, указывают не более одной, считают себя способными справляться без посторонней помощи, уверены в себе, чаще считают себя счастливыми. Пассивные «пессимисты» не чувствуют себя счастливыми. Неспособность решать жизненные трудности и контролировать жизнь сопряжена с заниженной оценкой своего здоровья и статуса, доминантой негативных стереотипов старости, пассивностью, отсутствием жизненных перспектив. Чем выше вовлеченность в социальные практики и общение (особенно за пределами дома-интерната), тем выше уверенность в способности контролировать свою жизнь. Жители, уверенные в том, что могут ее контролировать, положительно или нейтрально маркируют старение, называют больше радостных событий жизни, выше оценивают свой статус, здоровье, что схоже с данными Дэвида Вайса (Weiss 2018).

Досуг, интересы, эмоциональные доминанты, планы на будущее

Респонденты считают, что в жизни жителей дома-интерната нет никаких дел и событий, ничего не происходит, ни радостного, ни печального, их мир однообразен: «Какая у нас тут жизнь <...> вот у молодых - жизнь, а тут уже так, доживают». В интернате реализуются досуговые мероприятия, программы арт-терапевтической, реабилитационно-трудовой, спортивно-оздоровительной, психологической поддержки, социокультурного туризма. Но регулярно принимают участие в них не более половины жителей. Активные жильцы имеют увлечения (как правило, не более одного), хотя и предпочитают пассивные формы досуга (телевизор, радио, общение с родственниками и друзьями, чтение).

Некоторые постояльцы гуляют по территории интерната, посещают театры, музеи, мероприятия вне интерната. Немобильным жильцам трудно выходить из комнат. Постояльцы, у которых сложились плохие отношения с соседями, испытывают затруднения в возможностях чтения, просмотра телепередач на свой вкус. Ограничения выхода за пределы палат, интерната актуализируют задачу обеспечения доступной среды, сопровождающего персонала и волонтеров, что становится новым трендом проектов долговременного ухода. Повышению благополучия способствует также расширение зон уединения - например, персональное зонирование личных пространств (шторы, ширмы), расселение с учетом интересов, развитие досуговых технологий с помощью интернета, организации досуговых мероприятий в палатах.

У большинства жителей, независимо от жизненной позиции, отсутствуют планы на будущее, жизненные цели и перспективы: «Да какие у меня могут быть планы, мне 95», «дожить до 80 лет». Присутствует тревога по поводу своего текущего и будущего положения. Жизненные планы есть у поддерживающих социальные отношения с семьей, друзьями, волонтерами, посещающих музеи, театры, храмы. Однако у большинства внешних связей и поводов для радости нет. Развитие инструментов стимулирования взвешенных жизненных перспектив, расширение коммуникаций и событийности жизни - важнейший вопрос в организации работы с постояльцами интернатов.

Удовлетворенность условиями жизни и социальное пространство

Наполненное общением пространство повышает благополучие пожилого человека, а его отсутствие снижает самочувствие в любых условиях проживания. Жильцы интерната поддерживают отношения с родственниками, соседями по палате, персоналом интерната, но близких людей практически лишены. Помощь от специалистов постояльцы получают чаще, чем от соседей и родных. В качестве желательных субъектов помощи называют персонал, небольшое количество жильцов готовы принимать помощь от служителей церкви, волонтеров, детей, внуков. Это свидетельствует о слабости социальных связей, страхе перед новыми людьми и формами взаимодействия, доминанте формальных коммуникаций и недостатке эмоциональных привязанностей.

Между персоналом и жителями интерната часто налаживаются доверительные отношения. Сотрудники и подопечные обмениваются шутками, тактильными проявлениями заботы, подарками и угощениями, что формирует атмосферу альтернативного дома. Однако персонал, как правило, занимает доминантную позицию опекающих, а благополучатели - позицию объектов заботы, что закрепляет их пассивность, снижает самостоятельность. Инициативу взаимодействия с персоналом проявляют жильцы с активной жизненной позицией и высоким образовательно-профессиональным статусом (бывшие руководители, чемпионы, врачи, учителя). Некоторые респонденты сообщают о проявлениях невнимания, грубости, формализма со стороны персонала, о ссорах между жильцами интерната, что актуализирует задачу создания конструктивного социального пространства старения.

При оценке качества жизни в доме-интернате и удовлетворенности различными ее аспектами информантами отмечается неопределенность их позиций, но часто они просто преувеличивают позитивность оценки условий или дают формальные ответы - критика звучит крайне редко. Напротив, выстраивается идентификация с интернатом. Жители считают неприличным говорить посторонним о проблемах, плохом самочувствии, стараются хвалить интернат, поддерживать его имидж, руководствуясь чувством солидарности. Высокая идентификация с интернатом повышает включенность в социальное пространство, формирует чувство дома, но закрепляет зависимость от него, объектность и самостигматизацию.

Статус постояльца интерната противоречив. С одной стороны, он поддерживается такими компонентами благополучия как чувство дома и интегрированность, но снижается за счет утраты контроля над жизнью. Среди факторов, снижающих ощущение благополучия, - неопределенность жизненной стратегии и перспектив, локализация социальной жизни, ограниченность мобильности и свободы, статус объекта заботы. При этом жизнь в коллективе людей со сходной жизненной ситуацией и интересами способствует смирению и адаптации. Социальное сопровождение облегчает условия жизни, но закрепляет пассивность, объектность, снижает контроль над жизнью. Коммунальное проживание сглаживает риски одиночества, но лишает личного пространства и возможности уединения.

Активная жизненная позиция, оптимизм, коммуникабельность и мобильность выступают ключевыми факторами повышения самооценки, ощущения счастья, уверенности в себе, способности контролировать жизнь. Риски снижения благополучия выше для жителей с пассивным отношением. Включенность в разнообразные практики, дружба, наличие родственных связей способствуют формированию жизненных перспектив и росту благополучия.

Создание конструктивного социального пространства старения и развитие внеинтернатных форм жизнедеятельности - необходимая часть организации жизни в интернате. Рост благополучия может стимулировать развитие утраченных и альтернативных семейных отношений, коммуникаций внутри и вне интерната, межпоколенческих проектов. Таким образом, в задачи социальной политики в этом отношении включается стимулирование активности, субъектности, самостоятельности, контроля над жизнью, повышение мобильности.

Список источников

1. Воронин Г.Л. (2009) Объективные и субъективные показатели общественного благополучия. Социологические исследования, (3): 41-54.

2. Воронин Г.Л. (2010) Общественное благополучие: корреляция объективных и субъективных факторов. Россия и современный мир, 1 (66): 71-83.

3. Воронин ГЛ., Захаров В.Я., Козырева П.М. (2018) Одинокие пожилые: доживают или активно живут? Социологический журнал, 24 (3): 32-55.

4. Глущенко О.П., Петрова Н.В. (2017) Средства массовой информации как детерминанта психологической тревожности людей пожилого возраста. Общество и право, 4 (62): 258-262.

5. Зеликова Ю.А. (2014) Субъективное благополучие пожилых людей (кросс-национальный анализ). Социологические исследования, (11): 60-69.

6. Здравомыслова Е., Низамова А. (2019) Миры институциональной заботы: совместное проживание и конфликты в пансионате для людей старшего возраста. Е. Бороздина, Е. Здравомыслова, А. Темкина (ред.) Критическая социология заботы: перекрестки социального неравенства. СПб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге: 217-252.

7. Козырева П.М., Низамова А.Э., Смирнов А.И. (2015) Счастье и его детерминанты. Социологические исследования, (12): 120-132.

8. Козырева П.М., Смирнов А.И. (2017) Российские пенсионеры в условиях кризиса. Социологические исследования, (1): 64-73.

9. Крупец Я.Н. (2003) Социальное самочувствие как интегральный показатель адаптированности. Социологические исследования, (4): 143-144.

10. Павлова И., Монастырный Е., Гуменников И., Барышева Г. (2018) Российский индекс благополучия старшего поколения: методология, методика, апробация. Журнал исследований социальной политики, 16 (1): 23-36.

11. Резниченко С.И. (2016) Валеологический потенциал привязанности к дому у взрослых людей. Клиническая и специальная психология, 5 (3): 1-23.

12. Росстат (2019) Стационарные организации социального обслуживания для граждан пожилого возраста и инвалидов. Доступно по ссылке: https://www.gks.ru/folder/13877 (дата обращения: 31 декабря 2019).

13. Савенышева С.С., Головей Л.А., Петраш М.Д., Стрижицкая О.Ю. (2019) Самоактуализация, психологическое благополучие и повседневный стресс в период взрослости. ВестникКемГУ, 21 (1): 130-140.

14. Стрижицкая О.Ю., Петраш М.Д. (2016) Повседневный стресс и особенности самооценки в разные периоды взрослости. Проблемы Науки, 38 (80): 108-110.

15. Тощенко Ж.Т. (1998) Социальное настроение - феномен современной социологической теории и практики. Социологические исследования, (1): 21-35.

16. Усова Е.Н. (2017) Социальное самочувствие: теоретико-методологические подходы к исследованию (обзор). Саратовский научно-медицинский журнал, 13 (3): 554-559.

17. Федеральный Закон (2013) Об основах социального обслуживания граждан в Российской Федерации № 442-ФЗ от 28.12.2013.

18. Шерстнева Н. (2019) Выбор пожилыми институциональной заботы как биографический проект (на материалах эмпирического исследования). Е. Бороздина, Е. Здравомыслова, А. Темкина (ред.) Критическая социология заботы: перекрестки социального неравенства. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге: 252-277.

19. Шамионов Р.М., Бескова Т.В. (2018) Методика диагностики субъективного благополучия личности. Психологические исследования, 11 (60). Доступно по ссылке: http://psystudy.ru/index.php/num/2018v11n60/1602-shamionov60.html (дата обращения: 2 ноября 2019).

20. Barrett A.E., Toothman E.L. (2018) Multiple «Old Ages': The Influence of Social Context on Women's Aging Anxiety. The Journals of Gerontology: Series B, 73 (8): 154-164.

21. Bellingtier J.A., Neupert Sh.D. (2018) Negative Aging Attitudes Predict Greater Reactivity to Daily Stressors in Older Adults. The Journals of Gerontology: SeriesB, 73 (7): 1155-1159.

22. DeJonge T., Veenhoven R., Kalmijn W., Arends L. (2016) Pooling Time Series Based on Slightly Different Questions About the Same Topic: Forty Years of Survey Research on Happiness and Life Satisfaction in The Netherlands. Social Indicators Research, (126): 863-891.

23. Diener E., Emmons R.A., Larsen R.J., Griffin S. (1985) The Satisfaction with Life Scale. Journal of Personality Assessment, 49 (1): 71-75.

24. Diener E., Tay L. (2015) Subjective Well-Being and Human Welfare Around the World as Reflected in the Gallup World Poll. International Journal of Psychology, 50 (2): 135-149.

25. European Expert Group (2012) Common European Guidelines on the Transition from Institutional to Community-based Care. European Expert Group on the Transition from Institutional to Community-based Care. Available at: https://deinstitutionalisationdotcom.files.wordpress. com/2017/07/guidelines-final-english.pdf (accessed 12 December 2019).

26. Evans S. (2009) 'That Lot Up There and Us Down Here': Social Interaction and a Sense of Community in a Mixed Tenure UK Retirement Village. Ageing and Society, 29 (2): 199-216.

27. Huang Y. (2012) Family Relations and Life Satisfaction of Older People: A Comparative Study between Two Different Hukous in China. Ageing and Society, 32 (1): 19-40.

28. Jivraj S., Nazroo J., Vanhoutte B., Chandola T. (2014) Aging and Subjective Well-Being in Later Life. The Journals of Gerontology: Series B, 69 (6): 930-941.

29. Klaassens M., Meijering L. (2015) Experiences of Home and Institution in a Secured Nursing Home Ward in the Netherlands: A Participatory Intervention Study. Journal of Aging Studies, (34): 92-102.

30. Lachman M.E., Weaver S.L. (1998) The Sense of Control as a Moderator of Social Class Differences in Health and Well-being. Journal ofPersonality and Social Psychology, (74): 763-773.

31. Momtaz Y.A., Vidouje M.M., Foroughan M., Sahaf R. and Laripour R. (2018) Grandparents - Grandchildren Relationship in Iran, 2017. Clinical Practice and Epidemiology in Mental Health, (14): 296-303.

32. Nastina E.A. (2019) Subjective Well-Being and Disability in Russia: the Test of the Social Model. The Journal of Social Policy Studies, 17 (4): 615-628.

33. Petersen M., Warburton J. (2012) Residential Complexes in Queensland, Australia: A Space of Segregation and Ageism? Ageing and Society, 32 (1): 60-84.

34. Sixsmith J., Sixsmith A., Fдnge A.M., Nauman D., Kucsera C., Tomson S., Haak M., Dahl-in-Ivanoff S., Woolrych R. (2014) Healthy Ageing and Home: The Perspectives of Very Old People in Five European Countries. Social Science & Medicine, (106): 1-9.

35. Szabo A., Allen J., Alpass F., Stephens Ch. (2018) Longitudinal Trajectories of Quality of Life and Depression by Housing Tenure Status. The Journals of Gerontology: Series B, 73 (8): 165-174.

36. Weiss D. (2018) On the Inevitability of Aging: Essentialist Beliefs Moderate the Impact of Negative Age Stereotypes on Older Adults' Memory Performance and Physiological Reactivity. The Journals of Gerontology: Series B, 73 (6): 925-933.

Размещено на Allbest.ru