Диалог и бюрократические процедуры: этнологическая экспертиза в Республике Саха (Якутия) РФ

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Диалог и бюрократические процедуры: этнологическая экспертиза в Республике Саха (Якутия) РФ

Александр Сергеевич Басов

Государственная этнологическая экспертиза в Республике Саха (Якутия) призвана защищать интересы коренных малочисленных народов Севера (КМНС) в конфликтных ситуациях, когда «хозяйствующие субъекты» (прежде всего добывающие компании) претендуют на использование ресурсов, находящихся на территориях традиционного проживания этих народов. С процедурой этнологической экспертизы также связывают ожидание установления диалога и партнерских отношений между промышленными компаниями и сообществами КМНС. При этом этнологическая экспертиза разворачивается как бюрократическая процедура. По Д. Греберу, бюрократические процедуры характеризуются структурным насилием, т. е. создают такие ситуации, в которых нормативные решения принимаются в условиях суженного, неадекватного знания о контрагенте, в данном случае - о КМНС. Другими словами, если концептуальные основания теории бюрократии Д. Гребера верны, государственная этнологическая экспертиза, реализуемая как бюрократическая процедура, должна структурно противоречить условиям, необходимым для организации диалога и установления партнерских отношений.

Ключевые слова: этнологическая экспертиза, КМНС, структурное насилие, работа воображения, бюрократия

Basov Aleksandr S. DIALOGUE AND BUREAUCRATIC PROCEDURES: “ETNOLOGICHESKAYA EKSPERTIZA” (ETHNOLOGICAL IMPACT ASSESSMENT) IN THE REPUBLIC OF SAKHA (YAKUTIA)

В данной статье я представлю некоторые этнографические данные, касающиеся практики государственной этнологической экспертизы в Республике Саха (Якутия), основываясь на которых предложу аргумент о структурной неприспособленности существующей процедуры экспертизы для оправдания связанных с ней ожиданий о налаживании диалога и партнерских отношений между локальными группами КМНС и промышленными компаниями. Статья построена следующим образом: вначале представлены концептуальные основания моего рассуждения и обоснована их применимость к процедуре этнологической экспертизы, охарактеризованы источники, на которые опирается проведённое исследование; затем даны общие сведения об этапах этнологической экспертизы и вовлеченных в неё участниках. Этапы экспертизы последовательно разбираются с точки зрения условий возможности диалога; в заключении обобщены факторы, препятствующие возможности диалога в рамках процедуры ЭЭ.

Идея исследования, представленного в статье, тесно связана с рассуждением о бюрократии, предложенным Д. Гребером в работе «Утопия правил» (Graeber 2015; рус. пер. Гребер 2016). Гребер различает два базовых модуса человеческого общения, связанного с координацией каких-либо действий и принятием решений: без вмешательства насилия (собственно диалог) и с таковым (иерархическое общение). В первом модусе участникам взаимодействия приходится выполнять так называемую «работу воображения» (interpretive labor) по отношению друг к другу: когда участник А хочет наладить взаимодействие с участником Б, ему необходимо представлять себе, каково это - быть на месте Б, понимать, о чем Б беспокоится, на что он надеется, чего желает добиться и т.п. Если А не сможет заинтересовать Б в кооперации, она не состоится - ничто, кроме собственного желания, не толкает Б к взаимодействию с А.

Насилие преображает ситуацию: если А силой может заставить Б выполнить желательную последовательность действий, то желания самого Б уже не имеют для него существенного значения, работу воображения можно отбросить. Это распространяется и на ситуации, которые хотя и не связаны с непосредственным использованием насилия, но подразумевают возможность его применения (ситуации структурного насилия): например, Б заранее знает, что А готов применить силу и, выполняя дополнительную работу воображения, ведет себя так, чтобы не спровоцировать А. Структурное насилие создает искаженные структуры воображения (lopsided structures of imagination), поскольку способный применить насилие участник может экономить усилия на воображении и иметь очень упрощенное, схематичное представление о своем контрагенте.

Более сложным примером ситуации структурного насилия будет такое взаимодействие между А и Б, когда оба они знают о существовании В, который имеет право и возможность применять насилие и при этом устанавливает правила взаимодействия между А и Б. На уровне абстрактного рассуждения, по-видимому, следует принять, что участники будут прикладывать усилия, чтобы понять волю В, выраженную в правилах; при этом сами правила как таковые по определению являются условными и схематичными не только потому, что у В, согласно условиям рассуждения, нет необходимости выполнять работу воображения по отношению к А и Б и их взаимодействиям, но ещё и потому, что иначе они не могли бы быть приложены ко множеству различных ситуаций, т.е. быть собственно правилами. При этом А и Б имеют повод экономить на воображении друг друга, поскольку эта работа уже выполнена правилами, в согласии с которыми они обязаны действовать.

Впрочем, на это можно возразить, что ничто не мешает В составить действительно хорошие правила, которые бы подталкивали А и Б к взаимной работе воображения или даже обязывали к ней того из них, кто в силу каких-то причин уклоняется.

Последняя схема является модельной для бюрократических процедур, т. е. таких, в которых государство предлагает правила взаимодействия между участниками и поддерживает исполнение этих правил, опираясь на своё монопольное право на использование насилия. Процедура государственной этнологической экспертизы (далее по тексту также ЭЭ), как она действует в республике Саха (Якутия), конечно, в полной мере является бюрократической процедурой в указанном смысле. В неё вовлечены, с одной стороны, локальные группы коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока (КМНС), ведущие традиционный образ жизни; с другой стороны, «хозяйствующие субъекты», намеренные реализовать ту или иную хозяйственную деятельность на территориях традиционного проживания КМНС Якутии; с третьей стороны, государство, принявшее ряд нормативно-правовых актов, регулирующих взаимодействие между локальными группами КМНС и хозяйствующими субъектами и обладающих принудительной силой: лица и организации, не подчиняющиеся предложенным правилам, привлекаются к ответственности.

Однако как в публичном, так и в академическом дискурсах от этнологической экспертизы ожидается установление диалога между хозяйствующими компаниями и КМНС, ЭЭ воспринимается как площадка, где последние могут выразить свое мнение, которое обычно не учитывается компаниями, гораздо более могущественными игроками во всех отношениях3 (ср.: Слепцов 2015, Новикова 2017).

Таким образом, бюрократическая процедура ЭЭ воплощает проговариваемую различными акторами надежду на создание условий для возможности диалога, партнерских отношений между компаниями и коренными народами и полноценного участия последних в принятии касающихся их управленческих решений. Далее на материале полевого исследования будут рассмотрены возможности и ограничения функционирующей в настоящее время в РС(Я) процедуры ЭЭ относительно её способности производить указанные условия.

Характеристика источников

Для исследования, результаты которого описываются в статье, материалы собирались в г. Якутске (июнь-июль 2016 г.), а также в г. Москве (сентябрь 2016 г., март 2017 г.) с использованием включенного наблюдения (заседание экспертной комиссии), а также полу- структурированных и неструктурированных интервью с членами экспертной комиссии этнологической экспертизы, экспертами, исполнителями раздела проектной документации «Оценка воздействия на этнологическую среду» (далее также ОВЭС), главой муниципального образования, главным инженером компании-заказчика одной из экспертиз, автором закона об этнологической экспертизе. Помимо диктофонных записей, расшифровок, полевого дневника в состав полевых материалов также входят любезно предоставленные собеседниками в ходе полевого исследования документы, сопровождающие процедуру этнологической экспертизы: заключение экспертной группы на материалы ОВЭС; протокол заседания экспертной комиссии; отдельные разделы готовящегося ОВЭС; открытая документация по закупке, техническое задание, коммерческое предложение, а также договор на реализацию ОВЭС.

Литература, посвященная тем или иным аспектам проведения ЭЭ в РС(Я), также входит в состав источников исследования, поскольку авторы интересующих меня академических статей зачастую являются также акторами, участвующими с той или иной стороны в проведении экспертизы. Так, ряд статей написан либо экспертами этнологической экспертизы (Слепцов 2012, 2013, 2015; Слепцов, Гоголев 2016; Величенко 2016; Пахомов, Мостахова 2016; Пахомов, Чомчоев 2017), либо исполнителями ОВЭС (Баишева 2014, 2016; Сосин 2015; Романова, Алексеева 2015-б; Потравный, Баглаева 2015; Потравный и др. 2016; Гассий и др. 2016). Также часть статей написана экспертами, которые иногда выступают в качестве исполнителей ОВЭС (Бурцева и др. 2012; Бурцева 2015; Шадрин 2013, 2014, 2015).

Кроме материалов, собранных в процессе полевого исследования, и упомянутой академической литературы, источниками для работы послужили также нормативно-правовые акты, регулирующие проведение этнологической экспертизы (законы, постановления, административные регламенты), материалы парламентских слушаний (как федеральных, так и региональных), отчеты глав муниципальных образований.

Этнологическая экспертиза и ее этапы

Этнологическая экспертиза является государственной услугой, которую предоставляет уполномоченный орган Правительства Республики Саха (Якутия). В нормативно-правовых актах этнологическая экспертиза определяется как «научное исследование влияния изменений исконной среды обитания малочисленных народов и социально-культурной ситуации на развитие этноса» (О гарантиях, ст. 1). Результатом проведения экспертизы является заключение, которое утверждается Правительством РС(Я); оно должно содержать «обоснованные выводы о допустимости (недопустимости) воздействия на исконную среду обитания и традиционный образ жизни малочисленных народов намечаемой хозяйственной и иной деятельности и о возможности ее реализации» (Об этнологической экспертизе, ст. 8) и может быть, соответственно, положительным или отрицательным. В отсутствие положительного заключения реализация хозяйственной и иной деятельности в местах традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности малочисленных народов не является легальной.

При реализации этнологической экспертизы события разворачиваются в такой последовательности. Юридическое лицо, предполагающее какую-либо деятельность на территории, являющейся местом традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности малочисленных народов, готовит пакет документов, в который входит пояснительная записка по реализации задуманной деятельности и проектная документация.

Обязательным в проектной документации является раздел «Влияние изменений исконной среды обитания малочисленных народов и социально-культурной ситуации на развитие этноса» (в интервью, собранных мной во время полевого исследования, данный раздел проектной документации фигурировал под названием «Оценка воздействия на этнологическую среду», ОВЭС; эти названия употребляются в статье как синонимичные), содержание которого регламентировано. Указанный раздел должен давать основные сведения о проекте намечаемой деятельности и об альтернативных вариантах его реализации; характеризовать состояние малочисленных народов, состояние видов традиционной хозяйственной деятельности, состояние соответствующих последней земель и необходимых ресурсов, а также фиксировать значимые объекты историко-культурного наследия, поселения, значимые постройки и стоянки; давать оценку размера причиненных убытков; давать рекомендации и предложения по минимизации ущерба и обеспечению устойчивого развития затронутых освоением мест проживания КМНС (Административный регламент... ст. 25.2). Оценка размера убытков, причиненных малочисленным народам и их объединениям в результате нанесения ущерба их исконной среде обитания, осуществляется в соответствии с «Методикой исчисления размера убытков, причиненных объединениям коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации в результате хозяйственной и иной деятельности организаций всех форм собственности и физических лиц в местах традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности коренных малочисленных народов Российской Федерации» (далее - Методика), утвержденной приказом Министерства регионального развития Российской Федерации от 09.12.2009 N 565 (О порядке организации. раздел II, ст. 5). В обычном случае (т.е. во всех проведенных до сих пор экспертизах) для подготовки ОВЭС в качестве подрядчика нанимается отдельный исполнитель, способный выполнить удовлетворяющее названным требованиям исследование.

Подготовленный пакет документов передается в уполномоченный орган по проведению этнологической экспертизы. Экспертная комиссия в каждом отдельном случае проведения экспертизы формирует и утверждает состав экспертной группы (не менее трёх экспертов), которая будет проводить экспертизу поданной заказчиком документации. Таким образом, полевые исследования проводят исполнители ОВЭС. Сама процедура этнологической экспертизы не предполагает проведения экспертами полевых или вообще каких-либо научных исследований. Задача экспертной группы состоит в том, чтобы оценить соответствие полученных на экспертизу документов требованиям законодательства, а также оценить адекватность приведенных в документации заказчика исчислений размеров компенсации убытков и разработанных им предложений и рекомендаций, направленных на социально-экономическое и культурное развитие малочисленных народов, защиту их исконной среды обитания, традиционных образа жизни, хозяйствования и промыслов (Об этнологической экспертизе, ст. 3). Экспертная группа готовит заключение по документации заказчика, при необходимости обращаясь к заказчику за дополнительной информацией. Заключение должно содержать рекомендацию экспертной комиссии принять положительное или отрицательное решение.

Затем на заседании экспертной комиссии, состав которой утверждается Правительством РС(Я), при участии представителей заказчика и непосредственных представителей КМНС соответствующего района (без права голоса) рассматривается заключение экспертной группы. Квалификационным большинством состава комиссии принимается положительное или отрицательное итоговое заключение. Принятое заключение утверждается распоряжением Правительства РС(Я), после чего приобретает силу нормативно-правового акта и обязательно к исполнению. В случае положительного заключения реализация заказчиком хозяйственной или иной деятельности должна сопровождаться этнологическим мониторингом .

Всего на момент написания статьи мне известно о проведении 8 этнологических экспертиз. Все проекты получили положительные заключения. Далее будут рассмотрены отдельные этапы экспертизы с точки зрения тех обстоятельств её проведения, которые создают условия или барьеры для диалога, т. е. для того, чтобы прежде всего компания выполняла работу воображения по отношению к группам КМНС, с которыми сталкивается, а последние имели возможность полноценно представлять свои интересы и быть услышанными, т. е. полноценно участвовать в принятии касающихся их управленческих решений.

Подготовка и выполнение ОВЭС Разработка технического задания для выполнения ОВЭС.

Во всех состоявшихся экспертизах написание ОВЭС поручалось внешним относительно компании специалистам. Это действие сопровождается составлением технического задания и договора об оказании услуг. При этом исполнитель обязан следовать пунктам ТЗ, иначе его работа не будет принята и оплачена - таковы условия функционирования деловой, корпоративной бюрократии.

Из числа имеющихся в моем распоряжении документов я опишу наиболее подробно составленное техническое задание. Согласно данному ТЗ работа должна была состоять из четырех разделов: 1. «Оценка традиционного природопользования территории». 2. «Этнокультурная, социально-экономическая и медико-демографическая характеристика территории». 3. «Воздействие на объекты археологического наследия».

«Воздействие... (проекта)... на исконную среду обитания и традиционный образ жизни коренных малочисленных народов Севера и мероприятия по минимизации такого воздействия». К каждому разделу даны более или менее подробные комментарии, поясняющие, каким должно быть его содержание или на что необходимо обратить особое внимание.

Так, во втором разделе, помимо стандартных статистических данных о численности и размещении коренных малочисленных народов, социальной структуре, занятости и образовании населения, медицинском обслуживании и уровне заболеваемости, уровне и качестве жизни населения, согласно ТЗ должны быть также приведены специфические «этнические» данные: «. показатели этнологического мониторинга (языковая ситуация, структура питания (доля этнической пищи)), функционирование родного языка (наличие литературы, СМИ, географических и административных названий на этнических языках, использование этнической символики в городской среде, в оформлении административных зданий). Показатели функционирования этнической культуры (наличие этнокультурных центров, музеев, фольклорных ансамблей, сувенирных мастерских, обеспечение права на традиционные промыслы и фольклор)» (ПМА 2016: ТЗ).

На выполнение всей работы отводится три с половиной месяца: один месяц - на полевую часть, два с половиной - на обработку данных и написание отчета (ПМА 2016: ТЗ). Указанные требования к разделам свидетельствуют о вполне серьезном подходе авторов ТЗ, о стремлении учесть различные нюансы и в целом - о благонамеренности и добропорядочности составителей. В этом же ключе любопытно следующее дополнительное условие к исполнителю: «Участие в общественных обсуждениях с населением... (населенного пункта)... и общественности проекта ОВЭС (выезд в командировку)» - по-видимому, не частая практика (см. далее обсуждение заседания экспертной комиссии). Важно отметить, что рамках всего ТЗ общественные слушания ближе всего подходят к тому, что можно было бы назвать диалогом, все остальные требования к содержанию работ и способам их проведения скорее воспроизводят способ отношения к исследуемым группам как к объектам исследования, о которых необходимо получить достоверную объективную информацию, отражающую «реальное» положение дел. Особенно характерны в этом ключе следующие условия, которые ставились к ходу работ:

«Совместно с Комитетом по земельным и имущественным отношениям. (района). получить правоустанавливающие документы, в том числе координаты и площади территорий отведенных для КРО [кочевые родовые общины. - А.Б. ]. ... Запросить в пунктах заготовительных контор (ГУП ФАКП «.» и др.) официальные сведения о цене на прием продукции традиционного промысла за последние 2-3 года. .В КРО получить официальные сведения о количестве продукции традиционного промысла, потребляемой на собственные нужды ее членов» (ПМА 2016: ТЗ).

Характерен акцент на необходимости получения документированных, подтвержденных, официальных сведений6. Более того, одно из требований к исполнителям в доступной мне конкурсной документации (во всех отношениях тщательно и внимательно написанной), а именно: «положительный опыт прохождения этнологической экспертизы проектной документации, разработанной Исполнителем», по-видимому, является более вежливой и аккуратной формой требования получить положительное заключение как таковое (работа считается выполненной, когда получено положительное заключение), о котором в качестве анекдотичного случая рассказывают исследователи (ПМА 2016: исполнитель ОВЭС), и в этом качестве указывает на то, что задача компании при прохождении экспертизы состоит скорее в том, чтобы получить положительное заключение, нежели в том, чтобы оценить риски реализации хозяйственной деятельности с точки зрения групп КМНС.

Проведение исследований и написание отчета ОВЭС

Так или иначе, ситуация ОВЭС внутри экспертизы, по-видимому, является ситуацией наиболее полного участия КМНС в процедуре - на всех других этапах экспертизы участие непосредственных представителей локальных групп КМНС, как указывалось выше, никак не оговорено и не предполагается. Рассмотрим теперь, как проходит процесс полевого исследования, как «исполнитель» реализует заказанное ТЗ.

Исследователи, проводившие ОВЭС, иногда публикуют некоторые полученные результаты. Ниже я рассмотрю статью, в которой довольно подробно описывается ход исследования (Гассий и др. 2016).

Авторы сообщают, что исследование оргнизовано следующим образом. На первом этапе проводился общий сбор информации, проходили встречи экспертов с представителями профильных министерств и ведомств РС(Я) (Министерства охраны природы, Государственного комитета по делам Арктики, Министерства сельского хозяйства и продовольственной политики, Департамента по делам народов Республики, Министерства здравоохранения, Департамента охотничьего хозяйства, ОАО «Сахагинрозем»). На втором этапе проводились полевые работы с выездом на объекты, социологические опросы населения, встречи экспертной группы с жителями национальных наслегов. На третьем этапе производилась оценка возможных убытков, а также разрабатывались механизмы компенсации потерь и устойчивого развития территории.

Наиболее вовлекающим КМНС, очевидно, является второй этап. Социологические исследования были сосредоточены на фиксации отношения местных жителей к деятельности добывающей компании (Гассий и др. 2016, 93-94). Результаты исследования представлены следующим образом. Было опрошено 167 человек, из которых 48% имеют отношение к традиционным промыслам. Опрос содержал вопросы о приоритетных социально-экономических проблемах (варианты ответа: отсутствие рабочих мест; низкий доход населения; отсутствие дорог; отсутствие перспектив у молодежи), экологических проблемах (сокращение количества объектов традиционного промысла; обеспечение качественной питьевой водой; отсутствие системы сбора и переработки мусора; изменение климата), способах получения компенсации (подписание соглашения о трехстороннем партнерстве (недропользователь, органы государственного управления и коренные жители); создание компанией фонда для компенсации убытков; соглашение о партнерстве и компенсационные платежи), формах компенсации (единовременная денежная выплата; ежегодная денежная выплата в течение хозяйственной деятельности на лицензионном участке; благоустройство территории поселка; создание и содержание объектов сельскохозяйственного назначения - оленеводческих, рыбоперерабатывающих и др.; участие компании в комплексном развитии территории), возможных адресатах компенсации (каждому жителю, коренным общинам поселка, улусу в целом, всем перечисленным). Ответы по каждому вопросу представлены в процентном отношении. На основе полученных ответов сформированы рекомендации по возможности ведения добывающей деятельности и по способам и формам компенсации наносимого ущерба, приведенные в конце статьи.

К сожалению, в статье не охарактеризованы способы проведения опроса и составления выборки (чего можно было бы ожидать, если авторы стремились к репрезентативности, на что указывает количественное представление результатов), а также не приведены разъяснения, касающиеся того, почему одни варианты ответа были более популярны, нежели другие. Также остается открытым вопрос о том, как были сформированы именно такие варианты ответа, предшествовало ли данному опросу какое-либо пилотное качественное исследование. Таким образом, оценить, насколько корректно проведенное авторами исследование представляет позицию групп КМНС, кажется затруднительным. В данном случае я бы хотел акцентировать внимание не на том, были ли у авторов какие-либо методологические основания при подготовке опроса (я предполагаю, что были), а на том, что авторам не кажется важным объяснять эти моменты, как если бы никто и не ожидал этого от статьи о результатах проведенной ОВЭС. Кроме того, из описания исследования кажется очевидным, что никакие представители КМНС не были вовлечены в исследование ни в какой иной роли, кроме как в роли объектов исследования.

К описанному ходу полевого исследования добавлю несколько деталей, почерпнутых из интервью с различными исполнителями ОВЭС. В рамках одного из исследований рабочая группа исполнителей действовала следующим образом. Была разработана анкета, сделана выборка по категориям, в которую попало 148 респондентов (общее население - около 700 человек), исследование проводилось в течение 10 дней. Обычную срочность подобной работы и связанные с ней издержки прекрасно охарактеризовал один из собеседников: «Тут еще, Вы поймите, это всегда форсмажор. Поэтому немножко сыровата анкета оказалась» (ПМА 2016: исполнитель ОВЭС).

После анкетирования было проведено интервьюирование выбранных респондентов (около 50 интервью). Вопросы касались отношения к проекту, ожиданий/пожеланий, связанных с промышленной деятельностью и предполагаемыми компенсациями:

АБ: Как Вы строили интервью, какие темы?

Исполнитель ОВЭС (Исп): Спрашивали их отношение к проекту. Потом надо было на карте фиксировать священные места, где захоронения, старые стоянки. И еще: что бы они хотели от этого проекта. Главное - чтобы трудоустроили. Второе - чтобы была компенсация для оленеводов. Третье - чтобы в год хотя бы одного-двух выпускников, чтобы им оплачивали учебу на горных специальностях. И еще про онкологические заболевания (речь идет об обеспокоенности местных жителей ростом количества онкологических заболеваний, который они связывают с деятельностью промышленного предприятия. - А.Б.).

АБ: А про отношение к... (компании)... что говорят?

Исп: В прошлом году отношение было нормальное. Большинство говорили, что проект нужен, чтобы поселок развивался. Ждали дорог, трудоустройства, что наши будут учиться. А потом весной - вот поняла, что отношение совсем изменилось, потому что обещания не сдержали. Люди разочаровались (ПМА 2016: исполнитель ОВЭС).

Показательным является набор ожиданий - стандартный, который соответствует стандартному, по-видимому, содержанию трехстороннего соглашения о сотрудничестве в области социально-экономического развития коренных малочисленных народов Севера: «принять на работу, научить-обучить, помочь при финансировании объектов» (ПМА 2016: представитель компании).

Любопытный комментарий, также касающийся ожиданий от этнологической экспертизы, был получен от другого исполнителя ОВЭС:

«Сейчас общины начали получать деньги - и бросаются в другую крайность, стараются только деньги получить, а все остальное не интересует. А ведь этнологическая экспертиза о другом - не столько о выплатах, сколько о рассмотрении альтернатив, минимизации ущерба, только потом о компенсациях... Пример из работы по... (проекту)... Мнение населения, какие меры предприятие может оказать для компенсации и вообще: оплатить учебу детям, заплатить за изъятие земли, дать рабочие места, дорогу содержать. Я им говорю: ну, все это только поможет добить ваш образ жизни - дети уедут, люди станут работать на предприятии. А суть мероприятий - восполнить ущерб оленеводству. Чтобы оно дальше жило» (ПМА 2016: исполнитель ОВЭС).

Любопытной в данном случае является не только точка зрения исследователя, но и его взаимодействие с исследуемым населением. Это взаимодействие, очевидно, не ограничивается исследованием и фиксацией того, что «на самом деле» думают и чего ожидают общины, а переходит скорее к производству этого «на самом деле». Исследователь включается в процесс производства ожиданий и понимания жителями собственного положения и собственных интересов. При этом его точка зрения является «одной из», она может быть оспорена, отвергнута или принята. В рамках работы над конкретным разделом ОВЭС, касающимся рекомендаций, исследователь вступает в диалог с членами исследуемого сообщества. Можно было бы сказать, что такого рода диалоги - одно из достоинств процедуры ЭЭ, которая своим существованием дает им повод случиться, дает повод представителям компании (можно считать, что исполнитель ОВЭС является в момент выполнения ТЗ частью компании) вступить в диалог с членами сообществ КМНС. С другой стороны, если кто-то пожелает не согласиться с тем, что данный диалог действительно является устойчиво воспроизводящимся равноправным диалогом между КМНС и компанией, а скорее обусловлен личной позицией конкретного исследователя и не имеет непосредственного или очевидного отношения ни к требованиям компании относительно ОВЭС, ни к тому, как в итоге будет выстроено дальнейшее взаимодействие компании и конкретного сообщества, - в таком случае сложно сказать, как можно было бы возразить. В самом деле, о других подобных диалогах мне в ходе полевого исследования слышать не доводилось.

Проведение общественных слушаний с обсуждением результатов ОВЭС

Как упоминалось в описанном выше ТЗ на ОВЭС, прежде чем отчет будет подан на этнологическую экспертизу, компания может обсудить его на общественных слушаниях. При проведении последних за месяц до слушаний сообществу должен быть открыт доступ к материалам, по которым готовятся вопросы и предложения, затем приезжает заказчик, приходят жители, регистрируются, вносят предложения и замечания, которые фиксируются в соответствующем журнале, а завершается всё голосованием по вопросам повестки.

При этом существуют определенные нюансы: «Постоянно объясняем, какой должен быть регламент. Что вопросы или замечания должны быть зафиксированы. Надо с паспортом приходить. Подпись поставить в явочном листе. За всем этим надо следить. Потому что если не следить - мнение могут не засчитать. В журнале надо писать свои соображения. Не просто “я против”, а аргументировать... Еще надо читать документацию. Все тома. Уметь это делать. У каждой общины есть какой-то выход на ученых - или выходцы, или через нас. Надо проявлять активность» (ПМА 2016: представитель ассоциации КМНС в РС(Я)). Другими словами, участие в общественных слушаниях в режиме привычного для жителей повседневного общения не является достаточным. Чтобы оказать какое-либо воздействие на дальнейшие управленческие решения, поведение жителей должно соответствовать определенной бюрократической культуре.

С другой же стороны, само по себе проведение общественных слушаний, независимо от того, какое влияние они оказывают (или не оказывают) на дальнейшие события, нельзя считать фактом диалога. В качестве иллюстрации я приведу фрагмент из рассказа о проведении конкретных общественных слушаний, на которых в том числе был представлен раздел отчета ОВЭС.

Исп: Открыл слушания местный гендиректор. (имя). и дал слово московскому представителю. Тот стал рассказывать про всякое, но население прервало, спросило конкретно: как будут взаимодействовать с местным населением? Например, вот пообещали трудоустроить молодых, а до сих пор еще не трудоустроили. Из-за этого администрация очень враждебно была настроена на третьих слушаниях.

Второй момент: ...(компания)... улусу каждый год выделяет какие- то деньги - какая сумма доходит до самого наслега? Не смогли ответить тоже. И глава улуса не ответил.

Третий момент: на месте разработки находится территория 5 стада. Что будете с этим делать? ..(компания). говорит, что там пастбища нет - они отправляли вопрос в ГУП (...), им ответили, что там нет ничего. Народ возмутился, была тоже конфликтная ситуация.

Четвертый вопрос - возмущение о шоферах, которые прямо посреди поселка проезжают очень громко и мусорят. Попросили сделать дорогу в объезд поселка.

Пятый вопрос - в качестве компенсации могут ли помочь в финансировании строительства спорткомплекса. Пообещали поставить окна, двери, батареи.

АБ: Кто составлял повестку заседания?

Исп: . (компания). Предварительно встретились, составили план, согласовали его с главой администрации наслега. На основе этого проекта пошли слушания.

АБ: За что голосовали?

Исп: Принять повестку дня. Разрешить деятельность. (компании)... Население сказали, что при условии учета требований. Проголосовали «да».

По экспертизе я выступила. Вкратце сказала, что мы провели этно- экспертизу, и в своем отчете какие, как мы считаем, меры могут быть предприняты, как. (компания). может компенсировать. И какая ситуация может быть впредь, какие угрозы.

АБ: Как люди реагировали?

Исп: Они согласились, что я все сказала про риски и компенсации. (компания). молчала, а в конце моего выступления гендиректор мне сказал, что у него возникли вопросы по компенсации. Сказал, что потом меня пригласит. Но больше никакой связи с ним не было (ПМА 2016: исполнитель ОВЭС).

В приведенном фрагменте следует отметить, во-первых, темы, которые беспокоят жителей в связи с деятельностью компании - уже перечислявшийся выше стандартный набор мер и проблем с которым привычно работать компании и который привычно проговаривать сообществу; во-вторых, фокус слушаний - основной вопрос касался того, разрешить или нет деятельность компании, отчет по ОВЭС был лишь одной из побочных тем; в-третьих, большое количество лакун в общении сторон («не смогли ответить»; «говорят, что там пастбища нет . народ возмутился»; вопросы по компенсации у гендиректора, «больше никакой связи с ним не было»). Общественные слушания - разовое (впрочем, в некоторых случаях проводятся несколько раз) событие. Чтобы оно могло быть событием диалога, этому должна предшествовать, очевидно, некоторая история диалоговых отношений на предварительных этапах. Подготовка ОВЭС и в силу срочности полевого этапа, и в силу ориентированности исследователей на выполнение пунктов ТЗ, как кажется, не обеспечивает такой истории для вовлеченных сторон.

Прием компанией результатов ОВЭС

Чаще всего в ходе интервью исполнители ОВЭС отвечали, что не знают, кто и как в компании читает их отчет. В некоторых случаях сообщали, что «в... (компании)... целый департамент, и они подробно выспрашивали, особенно про правоустанавливающие документы» (ПМА 2016: исполнитель ОВЭС). Характерный акцент на документальном удостоверении действительности уже отмечался выше. В других случаях упоминались совещания с представителями компании, на которых обсуждались отдельные результаты исследования: «. уже по возвращении нас директор. (компании). позвал, хотел узнать наши ощущения относительно села, можно ли там работать. Мы сказали, что население не против, но надо больше контактировать с ним. Его больше, как я понял, интересовали частные вопросы - условно, в прошлом году приехали три дембеля, повлияли ли они на криминогенную обстановку в селе? Я о таком даже не задумывался» (ПМА 2016: исполнитель ОВЭС). Любопытно, что направленность интереса представителя компании в данном случае была связана скорее с рисками ведения деятельности на определенной территории, чем с попытками понять положение того сообщества, с которым предстояло работать.

Текст ОВЭС

Результаты ОВЭС не публикуются. С тем, чтобы ознакомиться с примером такого текста во время полевой части моего исследования, также возникли некоторые трудности. Основным мотивом собеседников для отказа в таком ознакомлении были права собственности компании (при этом в самой компании у моего собеседника не оказалось отчета под рукой). Подобное отсутствие опубликованных отчетов по ОВЭС, кажется, в значительной степени тормозит совершенствование текстов отчетов, поскольку исследователи, работающие над следующими проектами, вынуждены начинать с чистого листа (если ранее они не были вовлечены в другие экспертизы). Впрочем, существует одно исключение: материалы ОВЭС по одной из экспертиз были выложены на сайте правительства РС(Я)7 и служат образцами, на которые ориентировались, по крайней мере, некоторые исследователи: «.ряд отчетов об Алданском и Олёк- минском районах пару лет назад. Посмотрел, как они описывают, и попытался сделать так же. Чтоб была общая структура. Вот я посмотрел, они делали много таблиц (речь о разделах по демографии, социальному и экономическому положению КМНС), я тоже решил много таблиц сделать, больше цифр, как можно нагляднее» (ПМА 2016: исполнитель ОВЭС). Именно этот текст и будет проанализирован мной далее.

Рассматриваемый текст ОВЭС в точности соответствует по структуре требованиям Постановления, описанным выше. Интересно, в первую очередь, как авторы отчета истолковали, что должно быть помещено в каждом разделе.

Во введении сообщаются основания для выполнения отчета (договор между исполнителем и заказчиком) и официальные требования к отчету, которые предъявляются в законодательстве, в том числе соответствующие определения и необходимые разделы. Помимо этого, во введении дан комментарий по поводу Методики: отмечено, что последняя «предназначена для оценки размера убытков в результате воздействия на окружающую природную среду и хозяйственную деятельность, но не предназначена в качестве инструмента оценки социальных и культурных последствий промышленного освоения на коренное население в зоне воздействия проекта», но также утверждается, что представленная работа направлена на комплексную оценку воздействия (Отчет 2013: 4). С одной стороны, это интригует: интересно, каким образом будет осуществлена оценка воздействия на социальную и культурную «среду». Однако, с другой стороны, кажется, что амбиции отчета ограничены именно оценкой воздействия и при этом сугубо в тех рамках, которые заданы законодательством. Еще более в этом убеждает подраздел 1.1 первого раздела под названием «Нормативно-правовая база». Содержание данного подраздела совершенно не описывает «Общие сведения о проекте намечаемой хозяйственной деятельности» (название первого раздела), поскольку состоит из перечисления нормативно-правовых актов, на которые ориентируются авторы отчета, а также перечня проанализированной проектной документации, законодательных норм и методической литературы, использованных при подготовке отчета. На этом основании мне кажется более уместным воспринимать его как часть введения. В этом разделе меня удивило отсутствие упоминаний о проведенных авторами полевых исследованиях или собранных в процессе таковых материалах. Такого упоминания следовало ожидать, поскольку далее в тексте имеются данные проведенных опросов, размещено большое количество фотографий, составлены подробные карты территорий родовых общин, что свидетельствует о том, что какие-то полевые исследования проводились. Но ни во введении, ни где бы то ни было еще в тексте отчета не описано, как и когда они проводились, как и почему были сделаны выводы.

Как и в случае с приведенной выше статьей, описывающей исполнение ОВЭС, мне кажется важным отмечать отсутствие подобных упоминаний, поскольку именно они могли бы свидетельствовать о качестве проведенных исследований, о каком-либо обосновании претензии на представление точки зрения КМНС. При этом, на мой взгляд, важно не столько то, что в отсутствие указанных разъяснений нет оснований доверять исследователям, сколько то, что исследователи не считают важным убедить читателя, что исследование проведено корректно, что точка зрения КМНС представлена адекватно. Судя по введению, исследователям кажется более важным убедить читателя, что учтены все относящиеся к делу нормативно-правовые акты, и исследование в точности соответствует имеющимся в них требованиям.

В разделе, касающемся «этнокультурного и социально-экономического развития малочисленных народов», сначала приводится обширная статистика по положению КМНС в Якутии вообще, потом по затрагиваемым в проекте районам вообще. Интересно при этом, что если в случае с описаниями экономической части авторы делают какие-то выводы, например, рост безработицы связывается с ростом значимости традиционных видов занятости (Отчет 2013: 25-26), то из данных об образовании, владении языком, здравоохранении никаких выводов не делается.

Раздел, характеризующий виды традиционной хозяйственной деятельности КМНС (наиболее объемный в отчете), так же, как и предыдущий, построен по принципу «от общего к частному»: при описании каждого вида промысла сначала дается статистическая информации о его состоянии в Якутии вообще, затем в конкретном районе. После общей части авторы отчета описывают положение каждой отдельной родовой общины, затронутой осуществлением проекта. К описанию каждой общины применена одинаковая схема, согласно которой сначала упоминается имя главы общины, затем указываются правоустанавливающие документы и лицензии, виды традиционной деятельности, в которые вовлечена община, количество членов общины, приводится карта её территории, отмечено, к какому «хозяйственному центру» (поселению) она привязана, представлены фотографии членов общины во время осуществления традиционной деятельности, перечисляется имеющаяся в распоряжении общины производственная техника (лодка, снегоход, мотоцикл), после чего приводятся количественные характеристики по каждому виду традиционного природопользования, в который вовлечена община: оленеводство (сколько оленей, как реализуется, схема угодий), охотпромысел, рыбалка, сбор ягод.

Из повторяющейся схемы «от общего к частному», большого количества приводимой авторами статистики (иногда даже не очень понятно, к чему именно она приводится - как в случае с данными о КМНС Якутии вообще), количественного описания состояния общин мы, как кажется, узнаем некоторые устойчивые, объективные вещи о состоянии живущих в местах реализации проекта людей, однако авторы ничего не сообщают нам о том, что значит быть охотником в общине «Кинди- гирь». Любопытно, что и фотографии, которые дают довольно сильное ощущение присутствия, вписаны в текст не в этой роли, а скорее в виде иллюстраций к тому, что представители общины действительно занимаются традиционной хозяйственной деятельностью (пример подписи к фотографии, на которой запечатлены улыбающиеся дети с большим количеством собранных ягод: «Рисунок 4.4.17 Сбор дикоросов общиной «Сэргэлээх» (Отчет 2013: 49).

Что касается приверженности авторов доклада количественным показателям, любопытным примером таковой является приведенная в разделе «Разработка рекомендаций и предложений в соответствии с требованиями действующего законодательства» таблица оценки воздействия реализации проекта на этнологическую среду, итоговая цифра которой показывает, что «в результате строительства двух ЛЭП 220 кВ НПС-15 - НПС-16 ожидается ухудшение этнологической среды на 10%» (Отчет 2013: 65). Что именно скрывается за десятью процентами ущерба, и как авторы переводят в сравнимые единицы влияние на демографию, культуру, собирательство и рынки сбыта продукции, к сожалению, не объясняется.

Таким образом, стремление показать, что все правила учтены и объективно, в цифрах, зафиксированы все необходимые параметры деятельности КМНС, не только доминирует в тексте отчета и в том, как видят авторы свою задачу, но и вытесняет ту работу воображения, которая спонтанно возникает в процессе исследования или составления текста отчета.

Работа экспертной группы

Работа экспертной группы начинается после того, как проектная документация подается на этнологическую экспертизу.

Экспертная группа вырабатывает заключение, которое является основным источником информации для большинства членов комиссии. Заключение описывает проектную документацию (не только ОВЭС, но все разделы, поданные на экспертизу) и оценивает ее. Содержание данного текста не регламентировано. Наиболее сильное впечатление при чтении доступного мне заключения экспертной группы произвел контраст между весьма суровой критикой поданных на экспертизу материалов (например, некорректный радиус воздействия; заниженная стоимость оленя; заниженные убытки по охоте; опора на литературные источники и аналогии, а не на собранные на местах сведения в оценке рыболовства; недостаточная представленность социально-экономических обязательств компании) и итоговым положительным заключением. При этом решение всех названных проблем оставляется на период этномониторинга (ПМА 2016: заключение экспертной группы).

Одно из объяснений таких решений может быть построено как своеобразное отражение того способа, каким обосновывается преимущество процедуры государственной ЭЭ по отношению к общественной (ср. Слепцов 2015). Последнее заключается в том, что при применении ЭЭ сообщества КМНС гарантированно получают относительно большие суммы компенсации. В условиях противоречивости законодательства и политики, направленной скорее на поддержку промышленных компаний, чем на поддержку аборигенных сообществ, позиция «получить по крайней мере что-то» оборачивается необходимостью давать положительные заключения.

Исходя из описанной позиции, направленной скорее на обеспечение сообществам КМНС справедливых компенсаций, т.е. на экономические цели, чем на сохранение образа жизни («этнокультурные» цели), наличие/отсутствие диалога, учет мнения людей, проживающих в зоне освоения, уходят на второй план. Для определения размеров компенсации не нужно вести диалог и знать о тревогах и заботах контрагентов - достаточно фиксировать показатели, которые требуются для расчетов. Соответственно, часть, посвященная в заключении рекомендациям, выглядит до некоторой степени не связанной с остальным текстом.

Еще одно замечание, касающееся (косвенно) отсутствия направленности на диалог, связано с закрытостью информации, недоступностью заключений экспертных групп и с недоступностью текстов ОВЭС. Наличие того и другого в открытом доступе, вероятно, позволило бы будущим исполнителям быть более подготовленными при работе над собственными отчетами.

Заседание Экспертной комиссии этнологической экспертизы

Подготовленное экспертной группой заключение рассматривается членами Экспертной комиссии (ЭК). Далее будет кратко описан ход заседания экспертной комиссии этнологической экспертизы - я приведу частично обработанные записи полевого дневника (меня попросили не вести диктофонную запись), а затем прокомментирую их.

Заседание разворачивалось следующим образом. Руководитель экспертной группы представил заключение ЭГ - кратко пересказал содержание поданных на оценку материалов, комментарии экспертной группы и выводы о том, что несмотря на некоторые недочеты, которые предлагается исправить в ходе этнологического мониторинга реализации проекта, группа рекомендует принять положительное заключение.

Далее последовало выступление главы муниципального образования, в котором был высказан ряд критических замечаний по поводу текста ОВЭС (в частности, о заниженной оценке ущерба), а также приведено пожелание провести общественные слушания для обсуждения ОВЭС, прежде чем будет вынесено решение комиссии: «...другая компания... весной проводила общественные слушания по ОВЭС по. проекту Дальнейшее обсуждение развернулось следующим образом.

Председатель комиссии спросил, действительно ли глава МО предлагает изменить порядок проведения ЭЭ. Глава ответил, что хотелось бы провести слушания, поскольку в тексте ОВЭС множество ошибок, «хотя мы и не можем обязывать, конечно». Руководитель ЭГ уточнил: чтобы провести общественные слушания, надо менять закон об ЭЭ. К этому председатель комиссии добавил, что если слушания провести в нынешней ситуации, и при этом на слушаниях будут не согласные с результатами ОВЭС, а комиссия будет согласна, получится коллизия. С другой стороны, продолжил руководитель ЭГ, хотя ущерб действительно занижен (в тексте, подготовленном ЭГ, все высказанные главой замечания учтены), он посчитан в соответствии с Методикой, и до тех пор, пока не принята более адекватная региональная методика расчета убытков, бессмысленно предъявлять претензии к исполнителю ОВЭС.

Затем последовал комментарий от одного из членов ЭК о том, что он считает текст ОВЭС очень некорректным (предоставил для протокола 4 листа замечаний) и опасается, что если по данному тексту будет принято положительное заключение, то следует и в будущем ожидать новых и новых некорректных текстов. В дополнение к этому прозвучал и комментарий главы МО о том, что «...компания... - это НАШЕ предприятие, мы должны пример показать другим недропользователям».

Комментарий представителя компании заключался в том, что показатели ущерба, может быть, и занижены («про Методику я молчу»), но при этом совокупный ущерб посчитан по всей территории участка, в то время как реально компания намерена задействовать только 25-30% территории. Кроме того, компания готова платить столько, сколько надо («если надо в два раза больше - мы готовы»), единственное требование - четко прописать в законе, чтобы это было ясно установлено.

В итоге было решено оформить поступившие замечания приложением к протоколу и поручить компании доработать ОВЭС, а также пригласить на следующее заседание исполнителя ОВЭС. Решение было принято комиссией единогласно (ПМА 2016: заседание комиссии).

На данном заседании меня удивил перевод заданного главой муниципального образования довольно практического вопроса об обсуждении результатов ОВЭС на общественных слушаниях, с одной стороны, в административно-правовую плоскость соотношения статуса решения слушаний со статусом решения ЭК и возможная коллизия несовпадения данных решений как повод снять предложенный вопрос с обсуждения; с другой стороны, перевод на язык различимых для управляющего корпорацией конкретных цифр, при этом вопрос об обсуждении на слушаниях, как и все другие вопросы, откладывающие принятие положительного заключения, воспринимаются, по-видимому, как ходы в торгах, которые компания со своей стороны должна уравновешивать поднятием ставок денежных компенсаций. Оба ответа закрывают возможность для выстраивания диалога, подменяя его более формализованными и простыми взаимодействиями.