О сложной этнической и языковой идентичности населения Чувашии

Размещено на http://www.allbest.ru/

О сложной этнической и языковой идентичности населения Чувашии

Бойко Иван Иванович - д.и.н., главный научный сотрудник, Чувашский государственный институт гуманитарных наук

Долгова Алевтина Петровна - к. филол. н., ведущий научный сотрудник, Чувашский государственный институт гуманитарных наук

Харитонова Валентина Григорьевна - к.и.н., ведущий научный сотрудник, Чувашский государственный институт гуманитарных наук

Аннотация

В статье представлены материалы социологических опросов населения Чувашии за 2015-2019 гг. по проблемам этнокультурного развития и межнациональных отношений в республике. В ходе исследования получены достаточно устойчивые результаты, свидетельствующие о выборе частью респондентов сложной этнический и языковой идентичности: они относят себя одновременно к русским и чувашам, указывают в качестве родных русский и чувашский языки. Выбор двух (редко трех) родных языков наблюдается обычно в два-три раза чаще, чем признание себя носителем сложной этнической идентичности. Сравнение уровней суждений по поводу некоторых этнокультурных ситуаций позволяет говорить о возможности выделения группы лиц, прежде всего со сложной этнической идентичностью, в относительно самостоятельную группу, дрейфующую со своими оценками и предпочтениями между группами русских и чувашей, с переходом в отдельных вопросах границ групп, мнений которой они в основном придерживаются.

Ключевые слова: Чувашская республика, самоидентификация, этничность, родные языки, культурная сложность.

Abstract

On the Complex Ethnic and Linguistic Identity of the Population of Chuvashia

Boyko, Ivan I., Alevtina Dolgova and Valentina Kharitonova

Materials of the sociological surveys of the population of Chuvashia in 2015-2019 on the problems of ethno-cultural development and interethnic relations in the Republic are presented. Russian and Chuvash languages have been identified as native languages. The results indicating that a part of the respondents choose a complex ethnical and linguistic identity and feel themselves as both Russians and Chuvash are quite stable. Choosing two (rarely three) native languages is usually two to three times more common than recognizing oneself as a carrier of a complex ethnic identity. Comparison of judgments about certain ethno-cultural situations suggests that it is possible to distinguish a group of people, primarily with a complex ethnic identity, into a relatively independent group, drifting with their own assessments and preferences between groups of Russians and Chuvash, with the transition in certain issues of the boundaries of groups, whose opinions they mostly adhere to.

Keyword: the Chuvash Republic, self-identification, ethnicity, native languages, cultural complexity/

Материалы социологических опросов, этнографические наблюдения уже достаточно продолжительное время свидетельствуют, что определенное число российских граждан выбирают в ходе самоидентификации не одну, а две, иногда - три близкие для себя культурные группы, с которыми они связывают свою принадлежность. В еще большей степени наблюдаются примеры выбора нескольких, чаще двух, родных языков. То есть речь идет о культурной сложности на уровне отдельного человека. В российской науке возможность и реальность таких предпочтений обозначил В.А. Тишков. Например, в феврале 1992 г. в «Независимой газете» он писал об индивидуальном выборе на «лояльность или принадлежность к той или иной культуре или к нескольким сразу» (цит. по перепечатке в ст.: Тишков 2005: 39). Такая позиция получила как своих сторонников, так и оппонентов. По словам Ю.В. Арутюняна и Л.М. Дробижевой, «отечественные и зарубежные ученые фиксируют и сдвоенную идентичность, и символическую (люди ощущают свою идентичность, но без участия в практике той или иной культуры и, тем более, без участия в формальных и неформальных организациях), и так называемую квазиэтничность, когда человек, имеющий родителей разной этнической принадлежности, идентифицирует себя с этническим большинством» (Арутюнян, Дробижева 2014: 107-108).

Е.А. Хабенская обращает внимание на то, что основываясь на данных эмпирических исследований этнопсихологов, «особенно в полиэтничных мегаполисах со сложной структурой, многие авторы приходят к выводу, что возможна одновременная самоидентификация индивида с двумя и более этническими общностями, то есть что несколько идентичностей в сознании одной личности могут существовать вполне независимо друг от друга» (Хабенская 2006).

В практической плоскости попытки фиксировать реально складывающуюся ситуацию в ходе переписей населения оказались не очень успешными, хотя материалы обследований в различных регионах страны свидетельствовали, что значительная часть граждан допускает не только сложность этнической идентичности, но и возможность ее смены на протяжении жизни. Следует отметить, что в переписи населения 2002 г. по предложению В.А. Тишкова была произведена ступенчатая группировка ответов на уровне «группа/подгруппа». Например, кряшены и сибирские татары были указаны как подгруппы татар. Одной из задач учета таких группировок и была возможность показать феномен сложной идентификации (Тишков 2013: 326).

В ходе реализации проекта «Этнокультурный потенциал регионов как фактор формирования российской нации» были получены результаты, свидетельствующие, что почти половина респондентов в той или иной степени не воспринимает идею о двух или более национальностях у человека, однако поддерживает эту идею только чуть меньшая часть (42%). В ходе работы над этим же исследовательским проектом были получены материалы, свидетельствующие о том, что 46% участников опроса не были согласны с возможностью смены национальности, но более трети (35%) оказались солидарными с подобной постановкой вопроса. Кроме того, десятая и пятая часть опрошенных не смогли дать определенный ответ на эти вопросы (Тишков 2011: 52-53).

На наш взгляд, представляет интерес возможность выявления особенностей самоидентификации таких лиц для того, чтобы вести речь о выделении границ групп со сложной этнической и языковой идентичностью. Продуктивным с этой точки зрения может быть сравнительный анализ уровня предпочтений различных этнокультурных маркеров, проявляющихся у членов таких групп, с вариантами, преобладающими в «традиционных» коллективах. При этом важно подчеркнуть, что сам набор маркеров весьма распространен для категорий с простыми и сложными идентичностями. Речь при этом идет о частоте предпочтений в различных группах обследованных.

Для решения поставленной задачи воспользуемся материалами ряда социологических опросов в Чувашии. В республике свыше 10 лет проводятся мониторинговые обследования населения по общей программе «Этнокультурное развитие и межнациональные отношения в Чувашской Республике», в ходе которых опрашивается по 600 жителей региона соответственно их поселенческому, гендерному, возрастному распределению. Также несколько лет ведутся опросы студентов и учащихся, в ходе которых выявляются их гражданские позиции, отношение к учебе, общественной работе, оценка этнокультурной ситуации и т.д. Выборка при этом обычно составляет 400-600 человек. Мы будем пользоваться данными, полученными в ходе мониторинговых опросов 2015, 2017 и 2019 гг. В результате мы можем уверенно утверждать, что при опросах населения 5-7% от их числа, отвечая на вопрос о своей национальной принадлежности, не ограничиваются единичным выбором. Чаще всего они отвечают, что являются одновременно чувашами и русскими (вариант - русскими и чувашами). Такой выбор сложных идентичностей вполне объясним, поскольку русские и чуваши в сумме составляют свыше 90% населения республики. Есть случаи и других предпочтений: татарин и чуваш; мордвин и русский; украинец и русский и т.д., но обычно это единичные ответы. Студенты чаще определяют свою принадлежность к разным культурам: таких насчитывается в среднем около 12-14% (опросы 2018 и 2019 гг.), свыше 90% из них причисляют себя или к русским, или к чувашам. При заполнении анкеты такие респонденты чаще предпочитают вариант с отдельным упоминанием двух или трех национальностей. Реже наблюдаются случаи, когда интервьюер записывает, например, такой сложный ответ, как русский чуваш или же чувашский русский.

Если вести речь о сложной языковой идентичности, то доля лиц, избиравших в качестве родного не один, а два, в редких случаях - три языка, достигает при опросе всего населения 20-22% (2018-2019). Среди молодежи таковых насчитывается больше. Например, в 2018 г. за два языка в качестве родных высказались 26% студентов вузов, спустя год их оказалось почти треть (31%). В 2016 г. проводилось обследование студентов и учащихся среднего и начального профессионального образования. В составе данного контингента для 35% родными были как русский, так и чувашский языки. Этот выбор языков преобладал в абсолютном большинстве случаев, что вполне естественно для Чувашии.

Понятно, что имеется тесная корреляция между национальностями респондентов и их родными языками. Так, например, для 97% опрошенных в 2019 г. жителей республики, считавших себя русскими, родным был только один язык - русский. Почти 3% выбрали русский и чувашский языки в качестве родных и менее одного процента определили в качестве такового чувашский язык. Для чувашей распределение родных языков было следующим: за чувашский высказалось немногим менее двух третей респондентов (62%), за русский - 10%, за чувашский и русский одновременно - 28%. Наконец, у участников опроса, выбравших сложную этническую идентичность, оказались равные доли русского языка как родного и двух языков в качестве таковых (по 47%). Остальные 6% отдали предпочтение чувашскому языку.

За годы наблюдений получены достаточно устойчивые результаты, свидетельствующие, что оценки различных этнокультурных ситуаций лицами, избравшими смешанную этническую и языковую идентичность, отличаются от мнения респондентов, считающих себя только чувашами или только русскими, а также тех, для которых родной язык был в единственном числе. Иначе говоря, можно вести речь о достаточной самобытности этой категории населения, в первую очередь применительно к тем проблемам, которые имеют этнокультурные особенности.

Следует также уточнить, что в связи с изменением отдельных задач исследования, итоги мониторинговых опросов не всегда сопоставимы, а обследования студенческой молодежи ежегодно посвящались отдельным проблемам, но во всех из них участникам задавался вопрос об их национальности и родных языках. Полученные нами материалы дают возможность охарактеризовать только отдельные стороны проявления сложной этнической и языковой идентичности, а не с точки зрения достаточно системного подхода к ее формированию, поскольку все обследования решали собственные задачи. Иначе говоря, эти опросы не дают достаточного материала для выявления набора когнитивных, эмоциональных и регулятивных компонент этнического самосознания респондентов.

Важно отметить и следующее. В опубликованной в 2016 г. статье мы приводили данные ряда обследований населения Чувашии, в которых вопросы о родных языках и национальностях респондентов формулировались по-разному. В части анкет эти вопросы содержали разъяснения и примеры сложных языковых и этнических идентичностей, в других - нет. Полученные материалы закономерно свидетельствуют, что чем меньше подобных разъяснений и примеров, тем ниже доля лиц, склонных к выбору не одной, а двух или трех идентичностей, или родных языков. Понятно, что подсказки при опросах искажают «чистоту эксперимента», но в данном случае мы сознательно шли на это, поскольку следует помнить особенности вопросов, например, о национальной принадлежности. В силу не только определенных традиций, но и существовавшей в свое время фиксации в официальных документах (паспорт, различные анкеты, удостоверения и др.) только одной национальности, респонденты нередко не допускали мысли об отсутствии любых запретов на возможность указать принадлежность к двум, трем этническим группам. Чтобы разъяснить ситуацию, в анкеты и включались «подсказки». При этом нарушений каких-либо официальных предписаний не было, и такой выбор соответствовал реальному положению дел. При опросе в 2011, 2013 и 2014 гг. различных молодежных групп (студенты, студенты и учащиеся, школьники) разница при выборе такой сложной идентичности, как чуваш+русский, колебалась от 2,5 до 17-18%. В ходе опросов населения республики в 2012, 2013, 2014 гг. такую смешанную идентичность выбирали соответственно 4, 13 и 2% (Бойко, Харитонова 2016).

Во всех обследованиях, материалы которых используются в данной статье, вопрос о национальности содержал разъяснение о том, что можно выбрать не один ответ.

В первую очередь выясним мнение опрошенных в Чувашской Республике о самой возможности иметь не только одну этническую принадлежность и не один родной язык. В обследованиях населения и студенческой молодежи республики использовались формулировки, применявшиеся в ходе опросов по программе Распределенного научного центра и Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов (EAWARN), в том числе и в Чувашии.

Материалы, представленные в табл. 1, показывают, что, русские по сравнению с чувашами, в большей степени восприимчивы к множественной этнокультурной идентичности, хотя дистанция в этом отношении достаточно близка. Чуваши с этой точки зрения выглядят консервативнее, хотя в случае с возможностью выбора более одного родного языка они на 2 процентных пункта опережают русских. Вполне возможно, что практическое равенство в данном случае отражает реальное положение дел с распространением билингвизма в Чувашии и высоким уровнем владения русским языком представителями всех этнических сообществ.

Группа лиц, в чьей самоидентификации отражена культурная сложность, является самостоятельной и отличающейся по выбору вариантов ответов на этот вопрос. Вполне закономерно, что заметное большинство из их числа выбрало вариант ответа, который допускает возможность более чем одной национальности и более чем одного родного языка. В то же время следует обратить внимание и на некоторое противоречие при выборе первых двух вариантов, предполагающих возможность у человека только одной национальности.

социологический этнокультурный нация

Таблица 1.Распределение ответов на вопрос «По Вашему мнению, может ли человек заявлять, что у него не одна национальность и один родной язык, а больше?» (2019, %)