Этнодемографические процессы в Удмуртии в 1930-е гг.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Этнодемографические процессы в Удмуртии в 1930-е гг.

С.Н. Уваров

В статье рассматривается неизученная тема демографических процессов, происходивших у русских, удмуртов, татар и марийцев Удмуртии в 1930-е гг. Источниками являются в основном неопубликованная текущая статистика, а также материалы переписей, в т.ч. неопубликованные. В научный оборот впервые вводятся сведения об этнической рождаемости и смертности с 1930 по 1939 год в области/республике (кроме 1932 г., данные за который в архивах не обнаружены). Прослеживается динамика и сравниваются тенденции естественного движения крупнейших национальностей региона; устанавливаются факторы, повлиявшие на воспроизводство. К их числу относится и голод, причем, согласно демографическим показателям, в 1936 г. он был не менее значителен, чем в 1932-1933 гг. Подсчитаны результаты естественного прироста. На их основе сделаны выводы о том, что ассимиляция еще не играла большой роли, а численность русских и татар сильно возросла вследствие их переселения в Удмуртию. Рассчитаны относительные значения этнического воспроизводства за 1926 и 1939 годы. Самый высокий коэффициент рождаемости в это время был у удмуртов, а смертности - у марийцев (в 1926 г.) и удмуртов (в 1939 г.). Определен национальный состав Удмуртии в 1926 г. в границах 1939 года. Это позволило, во-первых, установить реальный прирост численности четырех народов за межпереписной период в пределах одной территории. Во-вторых, удалось определить, что в 1927-1938 гг. к области/республике были присоединены территории, на которой в декабре 1926 г. проживало 263 774 чел. Полученные результаты и выводы помогают по-новому взглянуть на региональную историю 1930-х гг.

Ключевые слова: рождаемость, смертность, естественный прирост, младенческая смертность, русские, удмурты, татары, марийцы, Удмуртия, 1930-е гг., голод, здравоохранение.

ETHNODEMOGRAPHIC PROCESSES IN UDMURTIA IN THE 1930s

S.N. Uvarov

The article examines the unexplored topic of demographic processes that took place among Russians, Udmurts, Tatars and Mari of Udmurtia in the 1930s. The sources were mainly unpublished current statistics, as well as census materials, including unpublished ones. For the first time, information on ethnic fertility and mortality from 1930 to 1939 was introduced into scientific circulation. in the region (except 1932, data for which could not be found in the archives). They made it possible to trace the dynamics and compare the trends of the natural movement of the largest nationalities in the region, to establish the factors that influenced reproduction. Among them is famine, and demographic indicators prove that in 1936 it was no less significant than in 1932-1933. The results of natural growth are calculated. Based on them, it was concluded that assimilation has not yet played a big role, and the number of Russians and Tatars has increased sig-nificantly due to their resettlement in Udmurtia. The relative values of ethnic reproduction for 1926 and 1939 were also calculated. The Udmurts had the highest birth rate during these years, and the Mari in mortality in 1926 and the Udmurts in 1939. The national composition of Udmurtia in 1926 was determined within the 1939 borders. This allowed, firstly, to establish a real increase the number of four peoples during the census period within the same territory. Secondly, it was possible to determine that in 1927-1938. Territories were added to the oblast on which in December 1926 263,774 people lived. The findings and results will help to take a fresh look at the regional history of the 1930s.

Keywords: birth rate, mortality, natural increase, infant mortality, Russians, Udmurts, Tatars, Mari, Udmurtia, 1930s, hunger, health.

1930-е годы - особый период в отечественной истории. Сталинский «большой скачок» потребовал огромных жертв и кардинальным образом изменил демографическую картину страны. Людские потери были настолько велики, что публикацию демографической статистики прекратили, перепись 1937 г. объявили дефектной, а результаты переписи 1939 г. сфальсифицировали и к полученным данным сделали существенные приписки. На сегодня ученые добились больших успехов в изучении демографической истории России 1930-х гг. и приоткрыли завесу над многими ее тайнами [см. напр.: Андреев, Дарский, Харькова 1998; Араловец 2009; Вербицкая 2009; Жиромская 2001; Исупов 2000; Корнилов 2014, 2016; Нефедов 2013; Anderson, Silver 1985; Lorimer 1946; Rosefielde 1983]. Однако этническая специфика воспроизводства населения по-прежнему изучена слабо. Даже в крупных этнодемографических работах рождаемость и смертность народов 1930-х гг. рассматривается вскользь [Бондарская 1977; Козлов 1982]. демографический национальность удмуртия

Между тем динамика рождаемости и смертности - это четкий индикатор реакции населения на внешние условия существования. Разные народы по-разному реагировали на форсированную индустриализацию 1930-х гг., на сплошную коллективизацию, голод и массовые репрессии, что еще больше актуализирует исследование этнического воспроизводства в данный период. Добавим, что после 1939 г. наступил перерыв почти на два десятилетия, когда статистические органы не учитывали рождения и смерти по национальности.

Рассмотрим этнодемографические процессы (рождаемость и смертность) в Удмуртии в 1930-е гг. на примере наиболее многочисленных национальностей (русских, удмуртов, татар и марийцев). Другие народы, ввиду их малочисленности в регионе, не всегда выделялись в статистических отчетах (даже о марийцах, как будет показано ниже, сведения иногда включались в графу «прочие народы»). В имеющихся работах затрагивалась лишь динамика численности, миграции, межнациональных браков [Логинова, Жулина 2011; Уваров 2014; Удмуртская Республика... 2012; Удмурты... 1993]. Так что заявленная тема остается пока неисследованной.

Источниками изучения явились в основном неопубликованная текущая статистика, отложившаяся в фондах Статистического управления УАССР. Использовались также материалы переписей, в том числе и неопубликованные (особую ценность представляют пересчеты материалов переписи 1926 г. в границах Удмуртии на 1939 г.). Этническая принадлежность этими источниками определялась по- разному. Во время проведения переписей национальность записывалась со слов опрашиваемого. Переписи довольно точно определяли национальный состав; не указавших свою принадлежность было мало.

Новорожденный получал ту национальность, которую имела его мать. В свою очередь, национальность матери определялась по документам, как и национальность умерших. Текущая статистика, к сожалению, в 1930-е гг. часто не фиксировала этническую принадлежность родившихся или умерших. Так, в 1930 г. неизвестной осталась национальность 746 родившихся и 363 умерших в области, в 1931 г. соответственно - 699 и 1031 чел., в 1934 г. - 1655 и 1009 чел., в 1935 г. - 1243 и 467 чел., в 1936 г. - 801 и 281 чел., в 1937 г. - 879 и 382 чел., в 1938 г. - 1306 и 264 чел., в 1939 г. - 933 и 282 чел. [ЦГА УР. Ф. Р-35. Оп. 1. Д. 1069. Л. 49; Д. 1081. Л. 64; Д. 1167. Л. 59; Ф. Р-845. Оп. 1. Д. 91. Л. 86; Оп. 3. Д. 101. Л. 201, Д. 108. Л. 33; Д. 109. Л. 25; Оп. 7. Д. 1. Л. 56] (за 1932 г. данные не обнаружены, а в 1933 г. в статистических отчетах количество неизвестных объединено с числом прочих народов). И если на показатели крупных народов (русские, удмурты) это количество повлияло бы незначительно, то у татар и марийцев они могут кардинально поменять значения.

Сначала обратимся к численности народов, поскольку она, совместно с миграцией и ассимиляцией, - это важнейшая результирующая воспроизводства той или иной этнической общности. Официальные данные переписей населения 1926 и 1939 гг. представлены в табл. 1. Они показывают, что сильнее всего из рассматриваемых национальностей выросла численность татар (в 2,4 раза). Русских и марийцев стало больше в 2,1 раза. Количество удмуртов увеличилось всего в 1,2 раза. В итоге доля русских в национальном составе Удмуртии выросла с 43,3 % до 55,7 %, татар - с 2,3 % до 3,3 %, марийцев - с 0,4 % до 0,5 %. Удельный вес удмуртов сократился с 52,3 % до 39,4 %. В последующем титульная нация по численности будет занимать в республике только второе место.

Таблица 1

Национальный состав Вотской АО / Удмуртской АССР по переписям населения 1926 и 1939 гг., чел.

Источник: Всесоюзная перепись населения 1926 года.; ЦГА УР. Ф. Р-845. Оп. 5. Д. 186. Л. 7; Всесоюзная перепись населения СССР 1939 года. Уральский регион., 84.

* без бесермян в 1926 г.

** без кряшен в 1926 г.

*** в границах на 1 марта 1939 г.

Важнейшей причиной резкого различия у разных народов динамики численности явились административно-территориальные преобразования: если площадь Вотской автономной обл. в 1926 г. равнялась 30 355 км2, то Удмуртская АССР в 1939 г. располагалась на 41 075 км2 [Всесоюзная перепись населения 17 декабря 1926 г. ., 13; ЦГА УР. Ф. Р-845. Оп. 1. Д. 113. Л. 20]. Самые масштабные изменения пришлись на 1937-1939 гг., когда присоединились Воткинский, Сарапульский, Караку- линский, Киясовский и Кизнерский районы, и территория Удмуртии приобрела современный облик.

Неопубликованные архивные материалы позволяют определить национальный состав присоединенных территорий. В 1939 г. статистические органы пересчитали численность населения по переписи 1926 г. в новых границах. Тем самым мы имеем возможность проследить изменения численности населения, а также самых крупных этнических групп, - по сопоставимой территории. Эти данные еще нигде не публиковались и не были введены в научный оборот.

По переписи 1926 г. население области в границах на 1939 г. составило 1 020 038 чел. (табл. 1). Получается, что в 1927-1939 гг. к области/республике были присоединены территории, на которых в 1926 г. проживало 263 774 чел. Из них русские составили 233 605 чел. (88,6 %), удмурты - 25 374 чел. (9,6%), татары - 1 643 чел. (0,6 %), марийцы - 2 336 чел. (0,9 %).

Кроме того, произведенный УНХУ УАССР пересчет позволил установить, что за 1927-1938 гг. (в 1926 г. перепись проводилась в декабре, а в 1939 г. - в январе, поэтому переписные годы не учитываются) население Удмуртии в сопоставимых границах увеличилось всего на 168 201 чел. (на 16,5 %). Число русских увеличилось на 118 196 чел. (21,1 %), удмуртов - на 59 033 чел. (14,0 %), татар - на 21 783 чел. (116,0 %), марийцев - на 834 чел. (16,2 %). В реальности у удмуртов и татар прирост был меньшим. Дело в том, что во время переписи 1926 г. 9 200 бесермян и 2 113 кряшен учитывались еще отдельно, и в табл. 1 численность удмуртов и татар приведена за этот год без них, а в 1939 г. их включили уже в число соответствующих национальностей. Тем не менее, у татар прибавка даже без кряшен получалась аномально высокой и может объясняться только миграцией.

С конца 1920-х гг. в стране началась форсированная индустриализация, стимулировавшая процессы урбанизации. С конца 1926 г. и к 1939 г. число горожан в Удмуртии увеличилось в 4,2 раза. Конечно, отчасти подобный рост в такие кратчайшие сроки получился в результате присоединения Воткинска, Сарапула и Камбарки. Но даже по сопоставимой территории (в границах на 1939 г.) увеличение городского населения в Удмуртии составило 2,5 раза. При этом русских в городских поселениях республики оказалось больше в 2,2 раза, удмуртов - в 11,6, татар - в 3,5 и марийцев - в 23,7 раза.

Столь серьезный рост числа горожан у восточно-финских народов объясняется тем, что к началу сталинской модернизации они были преимущественно сельскими нациями, а в городах проживало считанное число представителей удмуртов и марийцев. Из-за низкого стартового уровня темпы урбанизации у них были такими значительными. Во время первых пятилеток восточных финно-угров привлекал не только индустриальный Ижевск, где в 1939 г. уже проживало 21 387 удмуртов и 109 марийцев. Как следует из данных табл. 1, в Воткинске, Сарапуле и Камбарке в 1926 г. удмуртов насчитывалось всего 53 чел., а марийцев - 2 чел. В 1939 г. в том же Воткинске проживало уже 1066 удмуртов, в Сарапуле - 638, в Камбарке - 24, марийцев - соответственно 15, 58 и 39 чел. [Всесоюзная перепись населения 1939 года. Национальный...]. Тем не менее, и к концу десятилетия доля городских жителей у восточно-финских народов Удмуртии оставалась крайне невысокой.

Что касается сельских жителей, то выясняется следующий любопытный факт. Если сравнить численность русских на селе в ВАО в 1926 г. и УАССР в 1939 г., то их стало больше в 1,6 раза. Но если сравнивать их на сопоставимой территории (в границах 1939 г.), то за межпереписной период русских селян оказалось меньше на 24 336 чел. У удмуртов, татар и марийцев число сельских жителей росло, причем сильнее всего - у татар (в 1,7 раза).

Далее рассмотрим показатели естественного движения (табл. 2-4), начав с рождаемости, динамика которой в абсолютных значениях представлена в табл. 2. Сведения за 1932 г. приводятся лишь по всему населению области, поскольку по отдельным этническим общностям в архивах они не обнаружены. К сожалению, в таблице также отсутствуют данные о марийцах за 1933-1934 и 1936 гг., так как в отчетах УНХУ они еще не были выделены.

В начале 1930-х гг. число рождений в области очень быстро сокращалось (рис. 1). С 1930 г. по 1933 г. оно уменьшилось на 22,5 %: у русских - на 20,7 %; у удмуртов - на 25,1 %; у татар - на 28,9 %. Главной причиной столь масштабного падения рождаемости был голод 1932-1933 гг., ставший следствием, прежде всего, сверхизъятия зерна. Как показали исследования О.Н. Леконцева, урожайность и валовые сборы в эти годы в регионе постоянно росли, а неблагоприятные погодные условия были только локального характера. Так, в 1933 г. в Удмуртии засуха охватила 12 северных районов. В целом в Вятской губернии в 1932 г. урожайность зерновых составила 8 ц/га, в 1933 г. - 8,7 ц/га. Валовый сбор зерновых по губернии составил в 1932 г. 15 млн. ц, в 1933 г. - 16 млн. ц [Леконцев 2010, 170-172].

С 1934 г. число рождений в Удмуртии стало постепенно увеличиваться. В 1937 г. был превзойден уровень начала десятилетия, а в 1939 г. превышение составило уже 19,5 %. Число рождений за 1930-е гг. увеличилось у русских, татар и у марийцев. Только удмуртов в 1939 г. родилось меньше на 443 чел. (на 1,7 %), чем в 1930 г., хотя их численность за это время существенно возросла.

Таблица 2

Рождаемость населения ВАО/УАО/УАССР в 1930-1939 г. по национальности (без мертворожденных), чел.

Источник: ЦГА УР. Ф. Р-35. On. 1. Д. 1069. Л. 49, 51, 53; Д. 1081. Л. 62-65; Д. 1167. Л. 7, 7об., 57-59; Ф. Р-568. Оп. 3. Д. 24. Л. 6; Ф. Р-845. On. 1. Д. 91. Л. 85-86; Оп. 3. Д. 101. Л. 199-201, Д. 108. Л. 18, 26, 33; Д. 109. Л. 11, 19, 25; Оп. 7. Д. 1. Л. 26, 46, 56.

* в источнике за этот год перепутаны цифры родившихся в городах у русских и удмуртов, в результате неверно подсчитаны итоговые данные, в таблице неточность исправлена.

Таблица 3

Этнодемографические процессы в Удмуртии в 1930-е гг.

Смертность населения ВАО/УАО/УАССР в 1930-1939 г. по национальности, чел.

Источник: ЦГА УР. Ф. Р-35. On. 1. Д. 1069. Л. 49, 51, 53; Д. 1081. Л. 62-65; Д. 1167. Л. 7, 7об., 57-59; Ф. Р-568. Оп. 3. Д. 24. Л. 6; Ф. Р-845. On. 1. Д. 91. Л. 85-86; Оп. 3. Д. 101. Л. 199-201, Д. 108. Л. 18, 26, 33; Д. 109. Л. 11, 19, 25; Оп. 7. Д. 1. Л. 26, 46, 56.

Таблица 4

Естественный прирост населения ВАО/УАО/УАССР в 1930-1939 г. по национальности, чел.

Источник: ЦГАУР. Ф. Р-35. On. 1. Д. 1069. Л. 49, 51, 53; Д. 1081. Л. 62-65; Д. 1167. Л. 7, 7об., 57-59; Ф. Р-568. Оп. 3. Д. 24. Л. 6; Ф. Р-845. On. 1. Д. 91. Л. 85-86; Оп. 3. Д. 101. Л. 199-201, Д. 108. Л. 18, 26, 33; Д. 109. Л. 11, 19, 25; Оп. 7. Д. 1. Л. 26, 46, 56.

Таблица 5

Смертность детей до 1 года в ВАО/УАО/УАССР в 1930-1939 г. по национальности, чел.

Источник: ЦГАУР. Ф. Р-35. On. 1. Д. 1069. Л. 49, 51, 53; Д. 1081. Л. 62-65; Д. 1167. Л. 7, 7об., 57-59; Ф. Р-568. Оп. 3. Д. 24. Л. 6; Ф. Р-845. On. 1. Д. 91. Л. 85-86; Оп. 3. Д. 101. Л. 199-201, Д. 108. Л. 18, 26, 33; Д. 109. Л. 11, 19, 25; Оп. 7. Д. 1. Л. 26, 46, 56.

Рис. 1. Рождаемость и смертность в Удмуртии в 1930-е гг., в границах на соответствующий год, чел.

В городских поселениях рост числа рождений за 1930-е гг. составил 2,5 раза, что было вполне естественно, учитывая увеличение численности горожан вследствие нарастания урбанизационных процессов, а также административно-территориальных преобразований. Поскольку именно в 1937 г. в состав Удмуртии вошли Воткинск, Сарапул и Камбарка, не случайно, именно на этот год пришелся скачок числа рождений горожан.

В городских поселениях за рассматриваемое десятилетие наиболее выросла рождаемость у удмуртов, что объясняется их активным переселением из сельской местности. Но если число горожан титульной национальности увеличилось с 1926 по 1939 гг. на порядок, то рождаемость за 1930-е гг. стала больше лишь в 3,7 раза. При этом очевидно, что в города переселялась в основном молодежь в репродуктивном возрасте. Схожей ситуация была у другого восточно-финского народа. Несмотря на многократный рост численности городских марийцев, у них и в начале десятилетия, и в конце его появлялось лишь по одному новорожденному.

В сельской местности рождаемость населения после голода 1932-1933 гг. восстанавливалась гораздо медленнее. Лишь в 1939 г. был превзойден уровень 1930 г., да и то незначительно: всего на 3,1%. При этом численность селян в республике, несмотря на уход в города значительной массы деревенских жителей, увеличилась за этот период гораздо больше. Стагнация рождаемости сильно зависела от удмуртов, имевших наибольшую долю в сельском населении. В отличие от русских или татар, у них на селе рождаемость стала расти только с 1935 г., причем рост был недолгим, и в 1937 г. у удмуртов в сельской местности рождаемость снова упала.

Это было вызвано очередным голодом. В 1936 г. Удмуртия пострадала от неурожая, который, по мнению О.Н. Леконцева, оказался гораздо сильнее, чем в 1932-1933 гг. [Леконцев 2012, 21-27], что подтверждается демографическими процессами. С учетом 9-месячного срока, необходимого для вынашивания ребенка, голод должен был отразиться на показателях рождаемости в 1937 г., в котором уже учитывалась рождаемость населения присоединенных территорий; среди него преобладали русские. Оценить влияние голода 1936 года можно на примере сельских удмуртов и татар, численность которых в результате административно-территориальных преобразований увеличилась несильно. У первых в 1937 г. младенцев появилось на свет на 13,8 % меньше, чем в неурожайном году, у вторых - на 12,9 %. При этом только у удмуртов в сельской местности число рождений в конце десятилетия оказалось меньше, чем в его начале.

Роды чаще всего, особенно в сельской местности, происходили дома, при помощи повивальных бабок и знахарок. Родовспомогательных учреждений было еще недостаточно, но и имевшиеся использовались не в полной мере. Так, в 1940 г. в родильных отделениях райбольниц Удмуртии койки использовались на 71,5 %, а в родильных домах - на 58,3 %. Многие родильные дома, особенно колхозные, пустовали. Например, в Грахово колхозный роддом на 3 койки принял за год всего 12 родов. Родильное отделение в Глазовской больнице использовалось 218 дней, Воткинской - 282 дня вместо 330. Сказывались традиционализм, а также нежелание рожать в роддомах из-за царившей в некоторых из них антисанитарии, ненадлежащего медицинского ухода за роженицами, следствием чего была большая смертность новорожденных; в 1940 г. в Алнашах было 27 подобных случаев [ЦГА УР. Ф. Р-551. Оп. 2. Д. 323. Л. 22, 127]; в Глазовской больнице из родившихся в октябре-декабре 1938 г. умерло 79 новорожденных, подавляющая часть - уже дома, после выписки. Как выяснилось, в родильном отделении было холодно, грязно, отсутствовал стерильный материал, а одна из работавших при родах медсестер была инфицирована гнойным воспалением, чем вызвала всеобщий сепсис [ЦГА УР. Ф. Р-551. Оп. 2. Д. 168. Л. 21, 21об.].

Отметим также, что немалая часть беременностей заканчивалась мертворождениями (в статистических отчетах их национальность, к сожалению, не отмечена). Так, в 1931 г. в городских поселениях Удмуртии число мертворожденных составило 73 чел. (1,3 % от числа родившихся живыми в городах в том году), в сельской местности - 276 чел. (0,7 %), в 1934 г. - соответственно 73 чел. (1,5 %) и 262 чел. (0,8 %), в 1936 г. - 129 чел. (1,9 %) и 590 чел. (1,6 %), 1939 г. - 276 чел. (2,0 %) и 675 чел. (1,5 %) [ЦГА УР. Ф. Р-35. Оп. 1. Д. 1081. Л. 97, 97об.; Д. 1167. Л. 37, 45; Ф. Р-845. Оп. 3. Д. 101. Л. 189, 189об.; Оп. 7. Д. 1. Л. 24, 44].

Кривая смертности (в отличие от рождаемости) имела более заметную амплитуду: периоды снижения несколько раз сменялись резкими подъемами (рис. 1). В 1933 г. в Удмуртской автономной области умерло на 37,3 % больше, чем в предыдущем году (табл. 3). В 1936 г. по отношению к предыдущему году показатель смертности подскочил на 39,6 %, в 1937 г. - еще на 13,4 % (в 1937 г. рост вызывался, скорее всего, тем, что увеличилась численность населения, но весьма показательно, что в последующие два года число умерших снизилось). Эти скачки могли быть вызваны только экзогенными причинами, оба раза виновником увеличения смертности становился голод. О влиянии голода свидетельствует то, что в сельской местности увеличение было гораздо заметнее. Рост смертности в 1933 и 1936 гг. показал такие высокие значения отчасти и потому, что накануне ее показатели были минимальными. И 1932-й, и 1935-й гг. завершали периоды снижения смертности. Очевидно, что если на рост смертности влияло неудовлетворительное продовольственное обеспечение, то улучшение ситуации с ним вело к обратной тенденции.

Общие для всего населения Удмуртии тенденции динамики смертности были в основном характерны и для крупнейших народов области/республики (без учета данных за 1932 г.). Пиковые значения у русских, удмуртов и татар пришлись на 1933 и 1936 гг. Перед голодными годами у них также наблюдалось снижение смертности. Исключением здесь являлись русские: у них смертность стала повышаться уже в 1935 г. Соответственно, в 1930-е гг. минимум умерших у удмуртов и татар пришелся на 1935 г., а у русских - на 1934 г.

В 1936 г. в результате голода в Удмуртии русских умерло на 31,5 % больше, чем в предыдущем году, удмуртов - на 48,7 %, а татар - на 49,0 %. Если сравнить количество умерших только в сельской местности, где голод был заметнее, то у русских рост составил 32,0 %, у удмуртов - 48,7 %, у татар - 53,9 %.

В 1937 г. у русских смертность резко выросла, но в этом году уже учитывались административно-территориальные преобразования, в ходе которых численность населения резко выросла. Наибольшую долю в населении присоединенных территорий, как удалось выяснить выше, составили русские. Повысилась в этом году смертность и у татар, а у удмуртов - наоборот снизилась. Обращает на себя внимание аномально высокий показатель смертности у марийцев: в 1937 г. умерло 272 чел., хотя в следующем году ушло из жизни 156 представителей данной этнической общности Республики, а в предыдущие годы, данные по которым нам известны, число умерших марийцев не превышало и сотни человек. В 1938 г. у всех четырех народов Удмуртии смертность снизилась, а в 1939 г. - несколько повысилась (лишь у марийцев продолжилось снижение).

Разработка причин смертности велась в тот период только по городскому населению, без указания национальности. Больше всего погибали от заболеваний легких, желудочно-кишечных заболеваний, врожденной слабости и преждевременного рождения, туберкулеза, кори. Работа органов здравоохранения оставляла желать лучшего, главные проблемы отрасли заключались в нехватке финансирования, слабой материально-технической базе, кадровом дефиците. Распространению болезней способствовало не только некачественное питание, но и массовое несоблюдение санитарногигиенических правил.

Значительную роль в высоких показателях смертности играла младенческая смертность, доля которой была исключительно велика. В 1930 г. в целом по области в общем количестве умерших удельный вес детей в возрасте до года составил 41,8 % (табл. 6). У татар этот показатель равнялся 38,1%, у марийцев - 40,6 %, у удмуртов - 41,1 %, а у русских - вообще 43,2 %. На протяжении 1930х гг. удельный вес младенческой смертности в общей смертности имел разнонаправленную динамику, но в целом снижался (даже до 25,2 % у татар и до 25,6 % у марийцев). В итоге к концу десятилетия он оказался равен 42,0 % у русских, 39,6 % - у удмуртов и 37,6 % - у марийцев. Лишь у татар в конце десятилетия доля оказалась выше, чем в его начале - 41,2 %.

В первой половине 1930-х гг. абсолютные значения младенческой смертности в Удмуртии уменьшались. В 1935 г. они достигли минимума (правда, у марийцев минимальное значение было в 1931 г., у русских и татар - в 1934 г.), по сравнению с 1930 г. детей в возрасте до года умерло на 27,1% меньше. У удмуртов сокращение было еще большим - на 33,9%. В 1936 г. младенческая смертность в связи с голодом резко выросла, более, чем наполовину - на 51,5 %. У удмуртов она выросла гораздо сильнее - на 68,6 %. Скачок смертности наблюдался и у русских, и у татар вне зависимости от места проживания. В 1937-1938 гг. у всех народов детей в возрасте до года умерло меньше, а в 1939 г. - больше. Чтобы сравнить относительную младенческую смертность, требуется использовать коэффициенты, которые высчитываются по отношению к родившимся. Однако в отчетах статистического ведомства они не обнаружены, поэтому рассчитать их придется самостоятельно.

Коэффициенты младенческой смертности рассчитаны автором путем деления числа умерших в возрасте до года на число родившихся в данном году и умножения полученного результата на тысячу. Правильнее было бы воспользоваться формулой Ратса, но для ее применения требуются сведения за рассматриваемый год и предыдущий. В этом случае данные о младенческой смертности у марийцев удалось бы вычислить лишь за 1931 и 1938-1939 гг., а у остальных не удалось бы получить сведения за 1933 г. К тому же статистическое ведомство само зачастую прибегало к упрощенной методике вычисления коэффициентов младенческой смертности.

Результаты расчетов представлены в табл. 6. Они свидетельствуют о том, что самый высокий уровень младенческой смертности в 1930-е гг. в эти годы был характерен для русских. У удмуртов он был ниже. Еще меньше, причем значительно, уровень был у татар. Что касается марийцев, то у них младенческая смертность была либо очень высокая (1937 г.), либо очень низкая (1931, 1938, 1939 гг.). Связано это было с относительно небольшим количеством марийцев в республике и соответственно нестабильной динамикой количества родившихся и умерших младенцев.

Что касается естественного прироста населения Удмуртии, то бросается в глаза резкое его сокращение в 3,2 раза в 1933 г. В городах в этом году родилось всего на 37 чел. больше чем умерло. При этом у русских, удмуртов и татар статистические отчеты фиксировали убыль (правда, она могла получиться из-за их попадания в категорию «не указавшие национальность»). С 1934 г. естественный прирост в республике стал увеличиваться, но в 1936 г. наступило новое снижение, причиной которому явился очередной голод. Это падение было менее значительным, чем в 1933 г., поскольку вызванное голодом снижение рождаемости пришлось в основном уже на 1937 г. В конце десятилетия естественный прирост был уже высоким, превышающим уровень 1930 г. Только удмурты оказались единственными, у которых прирост в конце десятилетия был ниже, чем в начале 1930-х гг.

Таблица 6

Смертность детей до 1 года в ВАО/УАО/УАССР в 1930-1939 г. по национальности

Источник: данные табл. 2, 3, 5.

Если же суммировать естественный прирост в количественном выражении за десятилетие, то окажется, что в Удмуртии за счет превышения рождаемости над смертностью за 1930-1939 гг. (без 1932 г.) оказалось больше: русских - на 66241 чел., удмуртов - на 54886 чел., татар - на 5099 чел. Марийцев за 1930-1931, 1935, 1937-1939 гг. стало больше на 539 чел.

Зная размеры естественного прироста этнических общностей и изменения их численности, можно попытаться определить значение других факторов (миграция, ассимиляция). Правда, для этого придется сдвинуть границы рассматриваемого периода. Поскольку в 1937-1939 гг. территория Удмуртии значительно расширилась, возьмем данные переписи 1937 г., на момент проведения которой площадь Удмуртии составляла 32 952 км2 [ЦГА УР. Ф. Р-35. Оп. 1. Д. 1082. Л. 108], т. е. была лишь на 8,6 % больше, чем в 1926 г. По переписи 1937 г. русских в Удмуртской АССР насчитывалось 438890 чел., удмуртов - 456801 чел., татар - 33423 чел. [Всесоюзная перепись населения СССР 1937 года..., 103]. Таким образом, в 1927-1936 гг. (перепись 1937 г. тоже проводилась в январе, поэтому 1937 г. учитывать не следует) численность русских в Удмуртии выросла на 111 397 чел., удмуртов - на 61 194 чел., татар - на 16 288 чел. Естественный прирост за тот же период (без 1929 и 1932 гг.) составил: русские - 52 615 чел., удмурты - 53 326 чел., татары - 3 944 чел. [Статистический ежегодник за 1927 г. ., 8; Статистический ежегодник за 1928 г. ., 8; табл. 4].

Таким образом, мы видим, что естественный прирост русских (даже без данных за 1929 и 1932 гг.) далеко не компенсировал увеличение их численности в Удмуртии, которое было намного больше. Соответственно, разница была покрыта либо за счет миграции, либо ассимиляции. Как показало исследование межэтнических браков, к концу 1930-х гг. в республике уже активно шли ассимиляционные процессы [Уваров 2014, 142]. Правда, наибольшее распространение межэтнические браки получили в городах, а их количество говорит о том, что недостающую разницу русские за счет ассимиляции восполнить не могли. Например, в 1936 г. только 205 русских мужчин женились на представителях иной национальности, и 243 русские женщины выбрали в мужья нерусских мужчин [Уваров 2014, 137-138].

У удмуртов, по всей видимости, с учетом 1929 и 1932 гг. естественный прирост несколько превысил увеличение численности. Этот небольшой избыток мог ассимилироваться либо мигрировать. Как известно, ассимиляции этнической предшествует ассимиляция языковая. В 1939 г. почти все русские Удмуртской АССР своим родным языком считали русский. У татар удельный вес с родным татарским языком равнялся 97,1 %, а в городах - 95,8 %. У удмуртов доля считающих своим родным удмуртский язык составила 98,7 %, но в городах - только 91,1 % [Всесоюзная перепись населения СССР 1939 года: Уральский регион., 86]. Именно городские удмурты чаще всего вступали в национально-смешанные браки [Уваров 2014, 137-138]. Получается, что ассимиляционные потери удмурты понесли, но в отличие от второй половины ХХ века [Уваров 2018], они были незначительными. Определить их размеры, по всей вероятности, не удастся.

Что касается территориальных перемещений, то исследование Г. К. Шкляева показало, что в довоенные годы миграционная активность удмуртов была низкой. За пределы республики по сравнению с другими этносами они выезжали реже. Из крупных миграций того времени Г. К. Шкляев отмечает лишь отлив части населения в Сибирь в годы коллективизации сельского хозяйства, хотя статистических данных об этом не имеется [Удмурты., 58].

Что касается татар, то, как мы и предположили выше, в межпереписной период шло активное их переселение на территорию Удмуртии, основной прирост численности дала миграция. У марийцев естественный прирост известен в данный период лишь за некоторые годы, поэтому в данном случае их рассматривать не будем.

Для объективного сравнения проанализируем также относительную рождаемость и смертность. Общие коэффициенты рассчитать придется самостоятельно, поскольку в архивных материалах статистического ведомства региона их нет. Результаты расчетов на основе данных о численности, а также рождаемости и смертности за 1926 и 1939 гг., представлены в табл. 7. Конечно, для подобных расчетов требуется исходить из среднегодовой численности этнических общностей, но таковая неизвестна.

В 1926 г. общий коэффициент рождаемости у всех народов был высоким: у удмуртов - 58,0%о, у татар - 56,4%, у русских - 54,8%, у марийцев - 54,5%. В сельской местности он был выше у удмуртов и русских, в городских поселениях - у татар (из-за того, что в городах в том году не родился ни один мариец, определить коэффициент рождаемости у них не представилось возможным).

К 1939 г. рождаемость у всех народов сократилась (и в городах, и на селе), но по-прежнему самой высокой она была у удмуртов (51,9 %). Ее продолжала обеспечивать сельская часть данной этнической общности. Немного уступали им татары (50,5 %), при этом в городах они имели самую высокую рождаемость среди этих народов. У марийцев коэффициент составил 49,7 %, у них в городах наоборот была самая низкая рождаемость (4,2 %о) из-за того, что среди них родилось очень мало горожан. Для русских была характерна самая низкая рождаемость (42,8 %).

Таблица 7

Рождаемость, смертность, естественный прирост населения Удмуртской АССР в 1926 и 1939 г. по национальности, на 1000 населения

Источник: Статистический ...., 10, 13; ЦГА УР. Ф. Р-845. Оп. 7. Д. 1. Л. 26, 46, 56.

Снижение рождаемости в 1930-е гг. объяснялось происходившими в стране процессами. Начавшаяся форсированная индустриализация привел...