Виктимность и виктимизация: поливариантность социологических категорий

Москва

Все эти обстоятельства неизбежно заставляют государство обращать внимание на предупреждение и профилактику преступности.

В этой связи особое значение для предупреждения преступлений приобретают положения виктимологии - науки о жертвах - и ее практические рекомендации о мерах и способах предупреждения преступлений, а также устранения условий причинения вреда потенциальной жертве преступления. Данная наука, зародившаяся в 40-50-х годах XX века благодаря зарубежным криминологам Гансу фон Гетигу и Бенджамину Мендельсону, в настоящее время является наукой не только о жертвах преступлений, но и о потерпевших от неблагоприятных условий социализации, пострадавших от дорожно-транспортных происшествий, различного вида травматизма, а также от катастроф, стихийных бедствий и других обстоятельств. Таким образом, виктимология является междисциплинарной научной областью, поскольку в ней аккумулируются знания из разных наук [5]. В настоящее время преступность, ее причины, в том числе виктимологического характера, являются предметом научного интереса не только криминологов, но и социологов, а в таких странах, как США и Великобритания, сама криминология является частью социологии, так называемой социологией преступности [4, с. 9]. Основными составляющими виктимологии являются такие понятия, как «виктимность» и «виктимизация». Сегодня в научной среде отсутствуют единые подходы для определения их сущности и показателей. Например, среди социологов всё больше высказывается мнение об использовании для описания виктимизации как явления Руководства по обследованиям виктимизации ООН, принятого в 2010 году [8]. Согласно данному документу уровень виктимизации определяется на основании социологических исследований, так как с помощью анализа полицейской и судебной статистики невозможно дать объективную оценку состоянию виктимизации населения, прежде всего по причине наличия латентной преступности [13]. Данные исследования в виде виктимологических опросов довольно часто проводятся в разных зарубежных странах, таких как Германия, Великобритания, Австралия, Швеция, США, Нидерланды [7, с. 175]. В России виктимологические опросы населения частично проводятся в рамках социологических исследований, направленных на изучение общественного мнения об уровне безопасности личности [20].

Таким образом, в рамках социологии как науки всё больше проявляется необходимость изучения виктимности и виктимизации в контексте социологического осмысления данных понятий для профилактики преступлений, а также для дальнейших социологических исследований преступности в целом.

Методы исследования

Эмпирической основой исследований стали данные статистической отчетности ГИАЦ МВД России за период с 2016 по 2019 год, информационно-аналитические материалы, содержащие информацию о преступности, а также научные труды известных криминологов и социологов.

Результаты

Для раскрытия содержания любого понятия необходимо дать его определение, в котором выделить существенные и несущественные признаки. Первые попытки создания отечественного понятийного виктимологического аппарата были предприняты известными отечественными криминологами: Л.В. Франком, Д.В. Ривманом, В.А. Полубинским, В.Е. Квашисом. Именно они сформулировали определения основных для виктимологии понятий, таких как «виктимность» и «виктимизация». Так, с точки зрения Л.В. Франка, «виктимность отдельного лица есть не что иное, как реализованная преступным актом "предрасположенность", вернее, способность стать при определенных обстоятельствах жертвой преступления, или, другими словами, неспособность избежать опасности там, где она объективно была предотвратима» [18, с. 107]. Д.В. Ривман понимал индивидуальную виктимность как состояние отдельного лица, которое обусловлено наличием преступности. Он считал, что человеку объективно свойственна способность (нефатальная) стать жертвой преступления. Он пишет, что «реализованная преступным актом или оставшаяся в потенции эта уязвимость зависит от субъективных и объективных предрасположений и в конечном счете выступает как неспособность противостоять преступнику, определяемая совокупностью факторов, делающих ее объективной (не зависящей от жертвы) или оставляющих ее на уровне субъективного "нежелания или неумения"» [12, с. 42]. Виктимность характеризуется уязвимостью человека, которую Дж. Дусич определяет как «психическое, психологическое, социальное, материальное или финансовое состояние, когда человек или объект обладает такой слабостью, что если другой человек или люди распознают это состояние и возьмут над ним преимущество, то он станет жертвой» [21, р. 118].

Виктимизация, по мнению Франка, это «процесс превращения лица в жертву преступления и результат этого процесса, как на единичном, так и на массовом уровне» [17, с. 22]. С содержанием такого определения виктимизации согласен и В.Е. Квашис, который считает, что «если с понятием "виктимность" связывают повышенную способность ("предрасположенность") лица оказаться при определенных обстоятельствах жертвой преступления, то термином "виктимизация" пользуются для обозначения процесса такого превращения, конечного совокупного результата такого процесса, причем как на единичном, так и на массовом уровне» [9, с. 21]. Д.В. Ривман пишет также: «Виктимизация - это процесс и результат превращения лица в жертву преступления» [12, с. 42]. К.В. Вишневецкий считает, что виктимизация является расширением понятия виктимности и рассматривает ее как «процесс перехода от первичного уровня виктим- ности личности, детерминированного ее социальным статусом и характеризующегося сугубой потенциальностью, к уровню вторичному, детерминированному индивидуальными качествами потенциального объекта преступления» [6]. Следует отметить, что в международных правовых источниках понятие «виктимизация» употребляется не как процесс превращения лица (группы лиц) в жертву, а как результат данного процесса. Так, согласно материалам Седьмого Конгресса ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями (1985 г.) подчеркивается: «Бедственное положение жертв преступлений и незаконных злоупотреблений властью в последние годы вызывает всё большую озабоченность. Быстрый рост числа случаев виктимизации как отдельных лиц, так и уязвимых групп... вызывает чувства сопричастности и всеобщей уязвимости и указывает на необходимость повышения эффективности профилактических и исправительных мер. Виктимизация и индивидуальная, и коллективная как явление существует уже давно.» [15].

С приведенными точками зрения на виктимизацию как процесс и результат превращения лица в жертву не согласен известный советский и российский криминолог В.И. Полубинский, который считал, что виктимизация - «это конечный результат превращения в жертву лица (группы лиц), качества и свойства личности которого (которых), ненадлежащее поведение или специфические отношения с преступником способствовали в определенной жизненной ситуации причинению ему (им) физического, имущественного, морального вреда противоправным актом» [11, с. 53]. По мнению Полубинского, виктимизация не должна обозначать одновременно процесс и результат превращения лица (лиц) в жертву. Виктимизированным, по мнению ученого, считается лицо, которое уже стало жертвой в результате определенного процесса, который должен иметь свое словесное обозначение, а «виктимизация интегрирует лишь те категории пострадавших от преступлений, которые виктимизировались (стали жертвами) в результате негативного взаимодействия их отрицательных личностных свойств и качеств с определенными внешними факторами. Большинство же потерпевших, как свидетельствует современная уголовная статистика, превращаются в жертву без какого-либо их «личного вклада» в совершенное преступление [11, с. 53].

С мнением В.И. Полубинского относительно ненадлежащего поведения потерпевшего как причины виктимизации согласна Н.Ф. Кузнецова, которая отмечает, что негативным поведением чаще других «отличаются потерпевшие в изнасиловании, бытовых преступлениях, мошенничестве, спекуляции» [10, с. 145].

В настоящее время в научной среде ведутся дискуссии об обусловленности поведения биологической наследственностью человека. Советские ученые - виктимологи и социологи - в отличие от своих коллег в странах Запада придерживались однозначного мнения о том, что свойства личности и ее поведение генетически не обусловлены. Так, советский криминолог С.А. Тарарухин отмечал, что личность «социально детерминирована. Это относится и к поведению. Хорошими или плохими люди становятся в результате социально обусловленного развития и воспитания, а не в результате генетического наследования зла или добра. Естественные задатки личности могут с равным успехом служить самому благородному и возвышенному и самому безобразному и отталкивающему» [16, с. 17].

В западных научных кругах, особенно среди современных представителей научного сообщества, данная точка зрения не является господствующей. Известный социолог и философ Фрэнсис Фукуяма считает, что «поведение более высокого уровня, такое как интеллект или агрессивность, имеет, вероятно, более сложные генетические корни и является продуктом многих генов, взаимодействующих друг с другом и со средой. Но кажется почти неизбежным, что мы скоро куда больше узнаем о генетической причинности, даже если никогда до конца не поймем, как формируется поведение» [19, с. 349].

Изучение и анализ материалов уголовных дел и приговоров суда свидетельствует, что во многих случаях преступному поведению обвиняемого или подсудимого предшествовало провоцирующее поведение со стороны жертвы, кроме того, установлено, что между виновным и его жертвой еще до криминальной ситуации складывались сложные взаимосвязи, создающие целый комплекс негативных отношений, которые привели к совершению преступления. Поэтому важное значение в генезисе превращения личности в жертву имеет также ее специфическое отношение с преступником. Совершению преступлений нередко способствуют межличностные конфликты между преступником и жертвой, прежде всего семейнобытового характера.

Анализ расследованных преступлений показывает, что наибольшее их количество совершается по корыстным побуждениям (49,0%), однако по мотивам ревности, ссоры и других бытовых причин совершается 14,0% преступлений, что представляет собой значительный процент от общего количества расследуемых преступлений [2, с. 5] (табл. 2).

Таблица 2

Характеристика расследованных преступлений, совершенных по различным мотивам в 2015-2019 гг.

1. Analiticheskij obzor «Kompleksnyj analiz sostoyaniya prestupnosti v Rossijskoj Federacii po itogam 2019 goda i tendencii ee razvitiya». M.: VNII MVD Rossii, 2020.

2. Analiticheskij obzor «Sostoyanie kriminal'noj viktimizacii grazhdan v Rossijskoj Federacii». M.: VNII MVD Rossii, 2020.

3. Antonov I.O. Osobennosti vyyavleniya sluchaev moshennichestva, sovershennykh pri sbore sredstv na blagotvoritel'nye celi v informacionno-telekomunikacionnoj seti «Internet» // Vestnik Volzhskogo universiteta imeni V.N. Tatishcheva. 2012. № 2 (76).

4. Burlakov V.N. Ponyatie kriminologii i ee mesto v sisteme nauk // Kriminologiya: uchebnik / pod red. V.N. Burlakova, N.M. Kropacheva. SPb., 2005.

5. Vasil'eva I.A. Sociologicheskie aspekty izucheniya viktimnosti // Teoriya i praktika servisa, social'naya sfera, tekhnologii. 2013. № 1 (15). S. 109-114.

6. Vishneveckij K.V. Viktimizaciya: faktory, usloviya, urovni // Teoriya i praktika obshchestvennogo razvitiya. 2014. № 4. S. 226-227.

7. Glukhova A.A., Iudin A.A., Shpilev D.A. Opyt izmereniya urovnya viktimizacii naseleniya Nizhegorodskogo regiona // Aktual'nye problemy ekonomiki i prava. T. 10. 2016. № 3.

8. Dolgorukova I.V., Kirillov A.V., Mazaev Yu.N., Tanatova D.K., Yudina T.N. Dinamika viktimizacii naseleniya Rossii: sociologicheskaya ocenka // Vestnik Rossijskogo universiteta druzhby narodov. Seriya: Sociologiya. T. 18. 2018. № 2. S. 303-317.

9. Kvashis V.E. Osnovy viktimologii. M.: Nota Bene, 1999. 280 s.

10. Kuznecova N.F. Problemy kriminologicheskoj determinacii. M., 1984.

11. PoLubinskij V.A. KriminaL'nye i prikLadnye nachala kriminal'noj viktimologii: monografiya. M.: VNII MVD Rossii, 2010. 227 s.

12. Rivman D.V. Kriminal'naya viktimologiya. SPb.: Piter, 2002.

13. Rukovodstvo po obsledovaniyam viktimizacii // Oficial'nyj sajt Upravleniya OON po narkotikam i prestupnosti. URL: http:// anaLysis/statistics/crime/ManuaL_on_Victimization_surveys_ Russian.pdf (data obrashcheniya: 11.09.2020).

14. Sataninskoe providenie, ili Lesnoj monstr iz Saltykovki // Petrovka 38. URL: http:// petrovka-38.com/arkhiv/item/sataninskoe-providenie-ili-lesnoj-monstr-iz-saltykovki (data obrashcheniya: 12.09.2020).

15. Sed'moj Kongress Organizacii Ob"edinennykh Nacij po preduprezhdeniyu prestupnosti i obrashcheniyu s pravonarushitelyami // Oficial'nyj sajt Upravleniya OON po narkotikam i prestupnosti. URL: 046_ACONF.121.IPM.5_Topic_I_New_Dimensions_of_Criminality_and_ crime_prevention_in_the_context_of_development_r.pdf (data obrashcheniya: 11.09.2020).

16. Tararukhin S.A. Prestupnoe povedenie (social'nye i psikhologicheskie cherty). M., 1974.

17. Frank L.V. Viktimologiya i viktimnost'. Dushanbe, 1972.

18. Frank L.V. Poterpevshie ot prestupleniya i problemy sovetskoj viktimologii. Dushanbe: Irfon, 1977.

19. Fukuyama F. Nashe postchelovecheskoe budushchee. Posledstviya biotekhnicheskoj revolyucii. M.: AST, 2004.

20. Yudina T.N., Frolova E.V., Tanatova D.K., Dolgorukova I.V., Rodimushkina O.V. Bezopasnost' lichnosti i viktimnye opaseniya // Zhurnal sociologii i social'noj antropologii. T. 20. 2017. № 1. S. 114-127.

21. Dussich J.P.J. Victimology - past, present and future. 2005. URL: https://www.unafei.or.jp/ publications/pdf/RS_No70/No70_12VE_Dussich.pdf.

Размещено на Allbest.ru