Интеллектуальный класс: новые контуры идентичности и функциональности (социологический аспект)

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Интеллектуальный класс: новые контуры идентичности и функциональности (социологический аспект)

Фадеева И.М., Федосеева М.В.

Фадеева И.М., доктор социологических наук, доцент; директор ГКУ Республики Мордовия «Научный центр социально-экономического мониторинга»; профессор кафедры социологии Национального исследовательского Мордовского государственного университета им. Н. П. Огарёва. Федосеева М.В., научный сотрудник ГКУ Республики Мордовия «Научный центр социально-экономического мониторинга»

В данной статьи анализируются особенности конструирования социальной идентичности класса интеллектуалов в российском обществе. Предлагается к рассмотрению ключевое понятие «интеллектуал», его определение и типология. На основе эмпирических данных делается вывод о преобладании в региональном социуме идентичности интеллектуала, воспроизводящего традиции отечественной интеллигенции; у трети опрошенных наблюдается преимущественно «смешанная» идентичность, которая обусловлена трансформацией социальной структуры; у незначительной части - признаки интеллектуала идеального типа.

Ключевые слова: интеллектуальный класс; интеллектуал; интеллигенция; социальная идентичность; функциональность; социальная общность.

Fadeeva I. M., Doctor (Sociology); Associate Professor; Director of the State Institution of the Republic of Mordovia “Scientific Center of Socio-Economic Monitoring”; Professor of the Department of Sociology at the National Research Mordovia State University. Fedoseeva M. V, research fellow of the State Institution of the Republic of Mordovia “Scientific Center of Socio-Economic Monitoring”. INTELLECTUAL CLASS: THE NEW CONTOURS OF THE IDENTITY AND FUNCTIONALITY (SOCIOLOGICAL ASPECT)

The focus of this article is a specificity of constructing the social identity of the intellectual class in Russian society. The authors propose to consider the key concept “the intellectual”, its definition and typology. Based on empirical data, we conclude that the regional society is dominated by the identity of an intellectual, who reproduces the traditions of the Russian intelligentsia. A third of the respondents have a predominantly mixed identity, caused the transformation of the social structure. A small part of the respondents have the characteristics of an ideal type of intellectual.

Key words: intellectual class; intellectual; intelligentsia; social identity; functionality; social community.

Введение

Актуальность темы диверсификации экономики, ее перехода на инновационную траекторию развития обсуждается уже более 15 лет. Несмотря на предпринимаемые властью меры по развитию научно-технического потенциала страны, российская экономика по-прежнему сохраняет сырьевую структуру. Как следствие, система государственного заказа на знания и инновации не имеет институционального подкрепления (особенно в российских регионах), в стране пока не созданы условия для взращивания и удержания инновационных кадров в различных секторах экономики, научных областях (инженерно-технических, гуманитарных и т д.).

Очевидно, что в условиях очередного экономического кризиса, связанного с распространением новой коронавирусной инфекции и резким снижением цен на нефть, «нефтяная экономика» в очередной раз показала свою неперспективность. В этой связи государству необходимо формировать более внятный запрос на умную (интеллектуальную) экономику, ключевым элементом которой является интеллектуальный класс (knowledge-class).

Формирование интеллектуального класса обусловлено вызовами нового этапа постиндустриального общества, которое вступило в фазу высокой турбулентности и неопределенности, участившихся кризисов и социальной нестабильности. Очевидно, что данная общность в сложноструктурированном обществе имеет свою роль и социальные функции, однако в научном плане до сих пор не определены ее четкие критерии. Отчасти это связано с тем, что класс интеллектуалов в России находится в процессе своего становления и самоопределения. Очевидно, что выполнение интеллектуалами своей социальной функции во многом обусловлено устойчивостью их самоидентификации, поэтому в данной работе исследовательский фокус обращен к особенностям конструирования социальной идентичности класса интеллектуалов в российском (в том числе региональном) социуме, к его функциональным возможностям.

Обзор литературы

На современном этапе интеллектуальный класс можно определить как динамично изменяющееся и гибкое сообщество индивидов, объединенных различными социальными и коммуникационными практиками, которое связано с ключевым понятием «интеллектуал».

В западной научной мысли термин «интеллектуал» («intellectuell», «intellectual») имеет множество дефиниций и многообразие толкований (равно как и нарратив «интеллигенция» в отечественной науке), что обусловлено социальной значимостью данной общности. Общепринятым считается, что понятие «интеллектуал» появилось во Франции в период «дела Дрейфуса» (конец XIX в.), когда на защиту справедливости, демократических ценностей и прав человека встали представители интеллектуальной элиты того времени (писатели, ученые и др.).

Дискуссии о социальной роли и идентификационных характеристиках интеллектуалов в западном обществе становятся столь же важной задачей, как и определение функциональной природы российской (русской) интеллигенции. В работе Р Арона интеллектуал определяется как человек идей и человек науки, который «разделяет веру в человека и разум», его призвание создавать «общественные идеалы и пути их формирования» [Арон 2005]. Автор подчеркивает, что с увеличением числа работников умственного труда изменяются качественные характеристики интеллектуалов, пропорциональные экономическому развитию страны.

Рассуждения о социальной природе интеллектуалов можно найти в работах К. Манхейма. Ученый ставит вопрос о сложном социальном генезисе рассматриваемой общности, подчеркивая, что важнейшим интегрирующим фактором интеллектуального сообщества выступает образование: «Причастность к одной и той же сфере образованности всё более вытесняет различия по рождению, сословию, профессии и имущественному положению, объединяя отдельных образованных людей именно под знаком этой образованности» [Манхейм 1994]. К. Манхейм как и Р. Арон придерживается мнения, что интеллектуал стремится дать критическую оценку социальным явлениям.

Отметим, что Манхейм подчеркивал исторически сложившуюся размытость социального статуса и роли интеллектуалов, которую мы наблюдаем в современных реалиях. Представители рассматриваемой общности не обладают устойчивой коллективной идентичностью, не принадлежат к определенному социальному слою и потому занимают социальное пространство «между» («in between»).

По мнению Ю. Хабермаса, идеальный тип интеллектуала воплощает собой актора, который «нащупывает важные темы, выдвигает плодотворные тезисы и расширяет спектр релевантных аргументов, чтобы повысить печально низкий уровень дискуссий в обществе» [Хабермас 2006, с. 553].

Рассуждая о природе интеллектуалов, С. Фуллер подчеркивает, что они «живут идеей и способны транслировать ее положения посредством различных медиа и любой аудитории». Важно отметить, что интеллектуалы, по мнению автора, не создают новые знания, а лишь транслируют идеи, часто заимствуя их в академической (университетской) среде. В современных условиях возрастает значимость не самих знаний как таковых, а их носителей (контейнеров). Один и тот же тезис может иметь разную ценность в зависимости от того, кем он высказан, например, авторитетным преподавателем или студентом [Фуллер 2018]. Особенно это актуально для регионального социума, где сильны иерархические принципы в управлении, поэтому нередко интересные (инновационные) идеи, высказанные талантливыми, но не авторитетными интеллектуалами (например, молодыми исследователями), остаются неуслышанными, а проекты - нереализованными.

Интеллектуалы, как правило, тесно связаны с академическим сообществом. Чаще всего именно академическая среда является агентом воспроизводства кадрового потенциала для развития инноваций, генерации новых идей и технологий, критического восприятия действительности. С одной стороны, социальный статус интеллектуала формируется под воздействием государственной политики, социально-экономических трансформаций общественных институтов, с другой - зависит от мнения профессионального сообщества ученых, их социальных и профессиональных компетенций, а также иерархии мотивов и ценностей [Фадеева И., Осипова, Фадеева Е. 2012].

Украинский ученый И. И. Колесник в качестве основополагающих идентификационных характеристик интеллектуала выделяет насыщенную духовную жизнь, «маркерами которой являются особый речевой код, поведенческая модель, внешний вид, стиль жизни, круг общения и чтения, самобытная политическая культура, независимая гражданская позиция» [Колесник 2008]. При этом автор не ставит во главу угла образованность, акцентируя внимание на повседневных практиках представителя интеллектуального класса.

Можно предположить, что в информационную эпоху интеллектуалу не обязательно обладать академическим образованием. Его социальный и образовательный капитал, необходимый для включения в рассматриваемую социальную общность, может быть накоплен за пределами университетских стен (например, за счет информального образования), а идеи, проекты и результаты исследований могут транслироваться посредством различных медиа. Но даже в этом случае уровень мышления интеллектуала, его способность к рефлексии имеют более высокие характеристики, чем у большинства населения.

По мнению В. Л. Иноземцева, наиболее значимым признаком класса интеллектуалов, напротив, является соответствующий уровень образования. Другой отличительной особенностью является возможность представителей рассматриваемой социальной общности самостоятельно производить информационные продукты, при этом материальные объекты утрачивают свою ценность перед лицом знаний и информации. Представители класса интеллектуалов востребованы в различных структурных элементах социальной системы и обладают высокой степенью мобильности, их деятельность мотивирована качественно новым образом: фокус направлен скорее на самосовершенствование, чем на приращение материальных благ [Иноземцев 2000].

И. Нарский определяет интеллектуала как носителя определенного культурного кода, с помощью которого конструируется его социальная идентичность. По мнению исследователя, интеллектуал воспринимает себя в качестве носителя «сакрального знания» и сохраняет двойственное отношение к социальным элитам (в частности, к политической), его позиция относительно власти балансирует «между безоговорочной кооперацией с властью и радикальной оппозицией ей, чтобы сохранить свою особость» [Нарский 2009].

Необходимо признать, что практически все рассматриваемые подходы в большинстве своем описывают западную модель интеллектуала. Идентичность формирующегося отечественного класса интеллектуалов детерминируется российским социокультурным пространством и исторической особенностью (наследием русской интеллигенции), что ограничивает возможности переноса западной модели на российский социум.

Обобщая предложенные подходы, интеллектуалом будем считать носителя качественно нового общенаучного, научно-инженерного или гуманитарного знания, способного осуществлять профессиональную и социальную деятельность в условиях неопределенности, обладающего критическим или творческим мышлением, независимой гражданской позицией и способного к оригинальному системному и междисциплинарному решению задач, предпринимательскому поведению.

Дискуссия о роли интеллектуалов в современном обществе связана с рассмотрением их социальной функциональности [Лаврухин 2011]. Прежде всего, это те направления (типы) деятельности, которые являются неотъемлемым условием и в то же время способом существования интеллектуального сообщества. А. Лаврухин выделяет следующие типы деятельности интеллектуалов: систематическая инновация, критическая селекция инноваций; хранение и ретрансляция интеллектуального ресурса общества. Таким образом, вектор социальной функциональности интеллектуалов направлен на создание и синтезирование инноваций - новых идей, моделей действия, ценностных конструктов, политических программ, имеющих индивидуальный и неповторимый характер [Горчицкая 2009]; экспертную деятельность, позволяющую осуществлять отбор наиболее жизнеспособных инноваций; обеспечение преемственности и непрерывности социальной инновации.

Исходя из принципов социальной функциональности, нами предложены следующие типы интеллектуалов (см. табл. 1).

интеллектуальный класс постиндустриальный

Таблица 1. Типология представителей интеллектуального класса

Основанием для данной типологии является не столько направление профессиональной деятельности интеллектуалов, сколько сфера применения произведенных ими интеллектуальных продуктов.

Выделенные типы интеллектуалов могут быть взаимосвязаны. Так, представитель академического сообщества (академический интеллектуал) может быть активно включен в предпринимательскую деятельность («start up» интеллектуал) или в исследовательскую в рамках научных лабораторий (интеллектуал-исследователь). В этих случаях качество производимого интеллектуального продукта часто повышается, что свидетельствует о «позитивной интеграции». Кроме того, представители социальных и гуманитарных наук могут быть востребованы в качестве экспертов, консультантов, тренеров, коучей и т. д. вне академической среды. Однако можно наблюдать и обратное: политические деятели, представители управленческого звена и т д. (публичные интеллектуалы, «полуинтеллектуалы») нередко интегрируются в академическое сообщество путем получения ученой степени, которая в ряде случаев имеет формальный (иногда и незаслуженный) характер, она необходима лишь для демонстрации высокого социального статуса, что является примером «негативной интеграции».

Материалы и методы

Информационную базу составляют данные социологического исследования. Объектом выступили представители регионального сообщества, которые вовлечены в процессы производства и передачи знаний, управления, создания интеллектуальных и социокультурных продуктов (ученые, учителя, преподаватели колледжей и вузов, представители органов власти и управления, деятели культуры, искусства и др.). Исследование проведено ГКУ Республики Мордовия «Научный центр социально-экономического мониторинга» (при участии авторов) в июле - августе 2019 г. Выборка целевая, опрошено 154 человека в возрасте 18 лет и старше, из них 26,6 % мужчин и 73,4 % женщин. Профессиональная структура экспертов представлена следующими сферами: культура и искусство (41,8 %), образование (37,9 %), наука (34,6 %), филология (9,2 %), управление (5,9 %). Большинство опрошенных имеют высшее образование (59,1 %) или ученую степень (34,4 %), среднее профессиональное (специальное) образование - всего 6,5 % респондентов.

Результаты

В отечественной социологической науке в последние годы все чаще употребляется термин «интеллектуал», что связано с позицией ряда авторов о постепенной утрате (размывании) идентичности интеллигенции. Поэтому возникает справедливый вопрос: есть ли в современном обществе (в частности, региональном социуме) интеллигенция? Или ее вытеснили интеллектуалы?

Интересной в этом отношении является позиция Ж. Т. Тощенко, который утверждает, что интеллигенция в традиционном ее понимании как социальная общность, способная принять ответственность перед народом, нацеленная на выполнение гражданских обязанностей и служение общественно значимым целям и т. д. - «никуда и никогда не исчезнет» [Тощенко 2012]. Разделяя мнение ученого относительно особой миссии интеллигенции в истории российского общества, полагаем, что социальную идентичность формирующегося класса интеллектуалов следует рассматривать через призму российской интеллигенции. Следует признать, что вызовы информационной эпохи и условия глобализации определяют не только новую идентификационную матрицу интеллектуала, но и вносят определенные ограничения.

Во-первых, ввиду общедоступности образования и развития средств массовой коммуникации интеллектуалы теряют свою привилегированную роль «носителей уникального знания».

Во-вторых, увеличение числа профессий, усложнение функциональных ролей часто ограничивают интеллектуалов узкоспециализированными профессиональными рамками, выйти за которые не всегда удается.

В-третьих, наблюдается политическая пассивность интеллектуального класса, позиция «замалчивания» или вынужденного «соглашательства» с властью. И, наконец, наблюдается тенденция снижения солидарности внутри интеллектуального сообщества в виду индивидуализации общества в целом, трансформации ценностей.

Подтверждение высказанным тезисам находим в полученных эмпирических данных.

Следует упомянуть, что под социальной идентичностью мы понимаем субъективную принадлежность индивида к той или иной группе (общности), основанную на формальных и неформальных социальных связях. Идентификация личности с группой формирует определенные ценностные конструкты и модели поведения. По критерию самоидентичности, по данным нашего исследования, половина экспертов однозначно отнесла себя к слою интеллигенции (52,0 %). Справедливости ради отметим, что идентичность респондентов данной группы формировалась преимущественно в советский период, была основана на принципах социальной ответственности, «служения» идее, созданной (сформулированной) государством, осознании особой роли интеллигенции в жизни общества.

Более трети участников опроса указали на принадлежность к интеллигенции и интеллектуалам в равной степени (36,2 %). Здесь речь идет о «смешанной» идентичности, которая сформировалась в переходный период и репрезентирует интеграцию различных социально-культурных кодов (советского и постсоветского). Так, можно говорить о наличии в региональном сообществе интеллектуального слоя, продолжающего традиции российской интеллигенции.

Лишь десятая часть опрошенных (11,8 %) идентифицирует себя только с интеллектуалами. При этом большинство респондентов, носителей указанной идентичности, входит в возрастную группу до 35 лет, что свидетельствует о доминантной системе ценностей, сложившейся в постсоветский период под влиянием глобализационных процессов, рыночной экономики и информационной открытости. Эта группа представляет особый исследовательский интерес.

Ценностные конструкты носителей идентичности интеллектуала основаны на значимости профессионализма и компетентности (66,7 %). Можно говорить о процессах конверсии наиболее социально активной части представителей интеллектуального сообщества в специалистов, для которых характерен профессионализм без актуализации морально-нравственных аспектов социальной жизни. Представители данной категории часто меняют акцент в своей деятельности с просветительской (воспитательной) на интеллектуальную (предпринимательскую) миссию [Социальное самочувствие мордовской национальной интеллигенции 2019].

Значительная доля респондентов подчеркивает важность свободы выбора и выражения своего мнения (44,4 %), а также критического отношения к действительности (33,3 %). Кроме того, неотъемлемой составляющей ценностной структуры является возможность реализации личностного потенциала (творческого, исследовательского, предпринимательского и т. д.) (44,4 %). Около половины опрошенных отмечают важность для них материального благосостояния (44,4 %).

Ценность материального положения для интеллектуалов сравнительно выше, чем для представителей интеллигенции. Это обусловлено рядом факторов. Во-первых, молодое поколение интеллектуалов часто ориентировано на предпринимательскую деятельность и успешно конвертирует свой образовательный капитал в материальный. Во-вторых, наблюдается феномен статусной рассогласованности интеллектуального (в том числе преподавательского) сообщества. Это значит, что при высокой самооценке социальной роли в обществе, его социально-экономическое положение демонстрирует снижающийся тренд, выявляя зоны риска трансформации (иногда и безвозвратной утраты) профессионального статуса, актуализируя миграционные настроения, способствуя перетоку кадров из низкоресурсных регионов страны в высокоресурсные, что для региональных социумов представляет угрозу снижения потенциала [Фадеева, Федосеева 2015].

В меньшей степени интеллектуалы актуализируют значимость таких ценностей как «патриотизм, служение обществу» (22,2 %), «долг и честь» (11,1 %). Акцентуация упомянутых ценностей среди интеллигенции и представителей со «смешанной» идентичностью более чем вдвое выше. Полученные данные позволяют сделать вывод о формировании среди носителей идентичности интеллектуала установки преимущественно на индивидуальное благополучие. Сама по себе такая позиция «не является чем-то ошибочным или неприемлемым» [Тощенко 2012], однако «размывание» социально значимых моральных установок способствует трансформации ценностей человека и, как следствие, снижению уровня солидарности в группе и в обществе.

При изучении идентичности интеллектуальных групп важная роль отводится социально-профессиональной составляющей, поскольку именно профессиональная деятельность, принадлежность к той или иной профессии выступают важным элементом в идентификационной матрице, определяют ближайший круг социальных связей и отношений. Представители интеллектуального сообщества демонстрируют высокий уровень удовлетворенности профессиональной деятельностью (88,9 %), высоко оценивая ее социальную значимость (94,4 %). При этом сфера профессиональной принадлежности интеллектуала не только открывает ему возможности для реализации личностных потенций и саморазвития (38,9 %), но и обеспечивает соответствующий экономический статус (44,4 %). Для сравнения: среди представителей интеллигенции доля респондентов, удовлетворенных получаемым доходом в профессии, составляет четверть (26,6 %). Отметим также, что интеллектуалы высоко оценивают престижность выбранной ими профессии, тогда как каждый третий представитель интеллигенции (в том числе со «смешанной» идентичностью) отмечает низкий престиж сферы занятости. Скорее всего, это связано с тем, что профессиональный выбор значительная доля экспертов сделала в советский период, когда престижность ряда профессий была значительно выше. Кроме того, мотивы выбора часто основывались на терминальных ценностях, а не на инструментальных. В современных же реалиях молодежь, напротив, отдает предпочтение профессиям, обеспечивающим престижность, модность и высокий заработок.

Среди интеллигенции и интеллектуалов отмечается достаточно высокая мобильность. Доля интеллектуалов, планирующих отъезд из региона в ближайший год, составила 11,1 %. Среди интеллигенции миграционные настроения присутствуют, однако мобильность имеет отложенный характер (более 15,0 % планируют сменить постоянное место жительства только в отдаленной перспективе). В ряде случаев это связано с более высоким адаптационным потенциалом молодой когорты респондентов, готовых кардинально изменить и место жительства, и свою жизнь в короткие сроки.

Наиболее распространенной причиной отъезда является ухудшение материального положения (44,0 %), неудовлетворительные жилищные условия (36,0 %) и невозможность найти желаемую работу, построить карьеру (26,0 %). Творческий потенциал значительной части интеллектуального сообщества, «социальные лифты» утратили свою актуальность и даже вытеснены другими правилами кадровой политики, в результате чего происходит продвижение по социальной лестнице отнюдь не самых талантливых его представителей [Тощенко 2018]. В частности это обстоятельство порождает миграционные настроения среди наиболее талантливых представителей регионального интеллектуального сообщества.

Заключение

Результаты проведенного исследования позволили сделать следующие выводы. Формирование устойчивой идентичности интеллектуального сообщества в условиях непрерывных социальных изменений затруднено. Именно поэтому наблюдаемый кризис идентичности интеллектуального класса (в том числе и среди интеллигенции) становится нормальным явлением, позволяющим группе хотя бы частично сохранять свою целостность.

«Традиционная» интеллигенция в российском социуме утрачивает свои ключевые свойства и «растворяется» в других социальных общностях. Современное постиндустриальное общество нуждается в более универсальном типе интеллектуала, который ориентирован на выполнение профессиональных задач «нового уровня», предполагающих цифровую компетентность, способность к быстрому обучению и т.п. Однако традиции российского общества с его стремлением к сохранению духовно-нравственной и культурной природы формируют запрос на новый тип интеллектуала, способного взять на себя роль как создателя ценностей экономики знаний, так и носителя культурных кодов российского общества и их трансляции.

Разделяя позицию ряда авторов (Р. Арон, К. Мангейм, Ю. Хабермас и т. д.), отметим, что уровень образования является одним из важнейших идентификационных признаков интеллектуального класса. Однако наличие «формального» образования, социальный статус и происхождение не являются обязательными элементами социальной идентичности класса интеллектуалов. Напротив, индивид самостоятельно формирует свой социальный и культурный капитал, позволяющий идентифицировать себя с рассматриваемым сообществом. Другими словами, определяющими становятся глубина знания, творческий подход, умение шире взглянуть на процессы, происходящие в мире. Если эти элементы отсутствуют, речь идет о слое «полуинтеллектуалов» («полуинтеллигенции» [Олещук 2002]), который, по сути, не имеет отношения к интеллектуальному сообществу, хотя и может соответствовать некоторым формальным требованиям.

Предложенная типология (академический интеллектуал; «start up» интеллектуал; интеллектуал-исследователь; публичный интеллектуал; «полуинтеллектуал») позволила выделить наиболее распространенные в современных реалиях типы интеллектуалов, определить границы их социальной функциональности (теоретический аспект). Выдвинуто предположение о вариативном «смешении» типов, имеющем как позитивный характер (расширение поля социальной функциональности, накопление образовательного капитала, приобретение новых компетенций), так и негативный (включение в выбранную сферу интеллектуальной деятельности, мотивированное преимущественно получением социальных и материальных благ). Распространение практик негативной интеграции влечет за собой увеличение численности представителей типа «полуинтеллектуал», о котором говорилось ранее.

Эмпирические данные свидетельствуют, во-первых, о принятии идентичности интеллектуала как идеального типа лишь небольшой долей экспертов, участвовавших в опросе (11,8 %). При этом имеется достаточно представительная группа со «смешанной» идентичностью (36,2 %), относящая себя к интеллигенции и интеллектуалам одновременно. Но большинство респондентов идентифицирует себя с интеллигенцией (52,0 %). Таким образом, в региональном социуме сохраняется социальная общность, продолжающая в той или иной мере традиции российской интеллигенции в контексте меняющихся условий социальной жизни. Представители интеллигенции стремятся сохранить такие ее черты, как нравственность, патриотизм, служение народу, поддержание национальных (общегосударственных) и этнических традиций.

Во-вторых, ценностные ориентации интеллектуалов имеют преимущественно субъективную направленность (творчество, карьера, саморазвитие). В процессе интеграции идентичностей происходит утрата одной из важнейших исторически сложившихся составляющих идентичности интеллектуальной элиты - просветительства и трансляции-культурных кодов и ценностей. Однако в региональном социуме достаточно многочисленна когорта с элементами идентичности интеллигенции, которая акцентуирует ценности социальной направленности (долг, честь, патриотизм, просвещение и т. д.). Таким образом, речь идет о пролонгированном процессе формирования идеального типа интеллектуалов в регионе, с одной стороны, и о проблемах «преемственности» поколений, воспроизводства культурного наследия интеллигенции, с другой.

В-третьих, большое значение имеет формирование эффективной программы поддержки интеллектуального сообщества (интеллигенции как ее части), «удержание» в нем наиболее талантливой молодежи. Сегодня уже созданы ряд программ и проектов, направленных на научно-техническое и инновационное развитие российского общества и субъектов Российской Федерации, укрепление взаимосвязи академической науки и производственного сектора. Объективная тенденция роста класса интеллектуалов даст колоссальный экономический и социальный эффект, так необходимый российским регионам.

Список литературы

1. Арон Р. Опиум интеллектуалов // Логос. 2005. № 6 (51). С. 182-205.

2. Горчицкая Е. Л. Интеллигенция, интеллектуалы и элита в социальном пространстве: соотношение и сравнительный анализ понятий // Омский научный вестник. 2009. № 3. C. 66-70.

3. Иноземцев В. Л. «Класс интеллектуалов» в постиндустриальном обществе // Социс. № 6. 2000. С. 67-77.

4. Колесник И. И. Интеллектуальное сообщество сетевой анализ // Диалог со временем. 2008. Т 1. № 25. С. 55-86.

5. Лаврухин А. Интеллектуал в современном обществе URL: n-europe.eu/tables/2011/07/07/intellektual_v_sovremennom_obshchestve (дата обращения: 20.03.2020).

6. Манхейм К. Идеология и утопия // Диагноз нашего времени. М.: Юрист, 1994. 700 с.

7. Нарский И. Российские интеллектуалы XIX-ХХ веков (несколько предложений по поводу теоретической рамки обсуждаемой проблематики) // Пути России. Современное интеллектуальное пространство. Школы, направления, поколения. М.: Университетская книга. 2009. Т 16. C. 168-174.

8. Олещук Ю. Полуинтеллигенция // Свободная мысль. 2002. № 10. 27 с.

9. Социальное самочувствие мордовской национальной интеллигенции // Бюллетень Научного центра социально-экономического мониторинга / Науч. центр соц.-экон. мониторинга; под ред. И. М. Фадеевой. 2019. 24 с. URL: ncsem.e-mordovia.ru/Documents/Publications/978-5-7103-3938-1.pdf (дата обращения: 16.01.2020).

10. Тощенко Ж. Т. Российская гуманитарная интеллигенция: противоречия жизненного мира // Siberian Socium. 2018. № 3. Т. 2. С. 8-15.

11. Тощенко Ж. Т. Как живешь, интеллигенция? Социологические очерки: коллективная монография / отв. ред. Ж. Т Тощенко. М.: Центр социального прогнозирования и маркетинга, 2018. С. 21-22.

12. Тощенко Ж. Т. Интеллигенция и интеллектуалы: современные реалии // Социология. № 1. 2012. С. 27-36.

13. Фадеева И. М., Осипова О. Ю., Фадеева Е. С. Компетенции молодых ученых для научно-исследовательской деятельности и академической карьеры // Интеграция образования. 2012. № 1 (66). С. 7-13.

14. Фадеева И. М., Федосеева М. В. Самочувствие преподавателя в обществе, профессии, вузе // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2015. № 6. С. 153-163.

15. Фуллер С. Социология интеллектуальной жизни: карьера ума внутри и вне академии: пер. с англ. С. Гавриленко, А. Морозова и П. Хановой / под науч. ред. С. Гавриленко. М.: Дело, 2018. 384 с.

16. Хабермас Ю. Первым почуять важное Что отличает интеллектуала // Неприкосновенный запас. 2006. № 3 (47). С. 550-557. URL: magazines.gorky.media/nz/2006/3/pervym-pochuyat-vazhnoe.html (дата обращения 11.02.2020).

References

1. Aron R. Opium intellektualov // Logos. 2005. № 6 (51). S. 182-205.

2. Gorchickaja E. L. Intelligencija, intellektualy i jelita v social'nom prostranstve: sootnoshenie i sravnitel'nyj analiz ponjatij // Omskij nauchnyj vestnik. 2009. № 3. C. 66-70.

3. Inozemcev V. L. «Klass intellektualov» v postindustrial'nom obshhestve // Socis. № 6. 2000. S. 67-77.

4. Kolesnik 1.1. Intellektual'noe soobshhestvo setevoj analiz // Dialog so vremenem. 2008. T 1. № 25. S. 55-86.

5. Lavruhin A. Intellektual v sovremennom obshhestve URL: n-europe.eu/tables/2011/07/07/intellektual_v_sovremennom_obshchestve (data obrashhenija: 20.03.2020).

6. Manhejm K. Ideologija i utopija // Diagnoz nashego vremeni. M.: Jurist, 1994. 700 s.

7. Narskij I. Rossijskie intellektualy XIX-HH vekov (neskol'ko predlozhenij po povodu teoreticheskoj ramki obsuzhdaemoj problematiki) // Puti Rossii. Sovremennoe intellektual'noe prostranstvo. Shkoly, napravlenija, pokolenija. M.: Universitetskaja kniga. 2009. T. 16. C. 168-174.

8. Oleshhuk Ju. Poluintelligencija // Svobodnaja mysl'. 2002. № 10. 27 s. URL: file:///C:/Users/836D~1/AppData/Local/Temp/Rar$EX00.006/Oleshhuk%20Ju.F.%20-%20Poluintelligencija.htm (data obrashhenija: 15.01.2020).

9. Social'noe samochuvstvie mordovskoj nacional'noj intelligencii // Bjulleten' Nauchnogo centra social'no-jekonomicheskogo monitoringa / Nauch. centr soc.-jekon. monitoringa ; pod red. I. M. Fadeevoj. 2019. 24 s. URL: ncsem.e- mordovia.ru/Documents/Publications/978-5-7103-3938-1.pdf (data obra- shhenija: 16.01.2020).

10. Toshhenko Zh. T. Rossijskaja gumanitarnaja intelligencija: protivorechija zhiznennogo mira // Siberian Socium. 2018. № 3. T. 2. S. 8-15.

11. Toshhenko Zh. T. Kak zhivesh', intelligencija? Sociologicheskie ocherki: kollektivnaja monografija / otv. red. Zh. T. Toshhenko. M.: Centr social'nogo prognozirovanija i marketinga, 2018. S. 21-22.

12. Toshhenko Zh. T. Intelligencija i intellektualy: sovremennye realii // Sociologija. № 1. 2012. S. 27-36.

13. Fadeeva I. M., Osipova O. Ju., Fadeeva E. S. Kompetencii molodyh uchenyh dlja nauchno-issledovatel'skoj dejatel'nosti i akademicheskoj kar'ery // Integracija obrazovanija. 2012. № 1 (66). S. 7-13.

14. Fadeeva I. M., Fedoseeva M. V Samochuvstvie prepodavatelja v obshhestve, professii, vuze // Monitoring obshhestvennogo mnenija: jekonomicheskie i social'nye peremeny. 2015. № 6. S. 153-163.

15. Fuller S. Sociologija intellektual'noj zhizni: kar'era uma vnutri i vne akademii: per. s angl. S. Gavrilenko, A. Morozova i P Hanovoj / pod nauch. red. S. Gavrilenko. M.: Delo, 2018. 384 s.

16. Habermas Ju. Pervym pochujat' vazhnoe Chto otlichaet intellektuala // Neprikosnovennyj zapas. 2006. № 3 (47). S. 550-557. URL: magazines.gorky.media/nz/2006/3/pervym-pochuyat-vazhnoe.html (data obrashhenija 11.02.2020).

Размещено на Allbest.ru