Социокультурный анализ символических программ мышления и социального поведения человека в российском обществе

Размещено на http://www.allbest.ru/

СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ АНАЛИЗ СИМВОЛИЧЕСКИХ ПРОГРАММ МЫШЛЕНИЯ И СОЦИАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА В РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ

Жанна Викторовна Андриевская,

Наталья Юрьевна Беликова,

Руслан Нариманович Муллаширов

Аннотация

Статья посвящена социокультурному анализу символических программ мышления и социального поведения человека в российском обществе исходя из двух подходов - диспозиционного и социокультурного. Этнонациональный контекст становится той ключевой «рабочей рамкой», в границах которой осуществляется теоретическая рефлексия данного исследования. Делается вывод о том, что мышление определяет социальное поведение человека, символические программы российского мышления внедряются в социальное поведение и деятельность.

Ключевые слова: символические программы мышления, социальное поведение, российское общество, русский человек, российское мышление, социокультурное пространство, идентичность, социокультурные архетипы, национальное самосознание, этнонациональная идентичность

Abstract

SOCIO-CULTURAL ANALYSIS OF SYMBOLIC PROGRAMS OF THINKING AND HUMAN SOCIAL BEHAVIOR IN RUSSIAN SOCIETY

Zhanna V. Andrievskaya, Natalya Yu. Belikova, Ruslan N. Mullashirov

The article is devoted to the sociocultural analysis of the symbolic programs of thinking and social behavior of a person in Russian society based on two approaches - dispositional and sociocultural. The ethno-national context becomes the key "working frame" within which the theoretical reflection of this study is carried out. It is concluded that thinking determines the social behavior of a person, the symbolic programs of Russian thinking are being introduced into social behavior and activities.

Keywords: symbolic thinking programs, social behavior, Russian society, Russian people, Russian thinking, sociocultural space, identity, sociocultural archetypes, national self-awareness, ethno-national identity

Основная часть

В современной научной литературе рассматриваются различные аспекты, связанные с изучением символических программ мышления и социального поведения русского человека; особое внимание исследователей привлекает вопрос о специфике мышления российского общества.

Проблема специфики российского мышления - отнюдь не случайна и отнюдь не надумана. Кристаллизация исконно российского типа мышления, никак несводимого к Западному, ни к Восточному типам, шла непроторенной своей тропой через многие века. В настоящее время предпринимаются попытки построить подходы - социально-философские, общественно-исторические, социокультурные этнонациональные - к изучению особенностей мышления российского социума (строятся модели исторического исследования, исследуется мировоззрение, выявляются связи между личностным и национально-этническим началами). Однако на сегодняшний день символические программы мышления и социального поведения человека в российском социуме не стали объектом активного изучения.

Что же представляют собой символические программы мышления и социального поведения русского индивида?

Прежде всего стоит заметить, что «элементы ряда символические программы - мышление - социальное поведение оказываются элементами единой системы, функционирование которой обеспечивает продолжительное функционирование того или иного общества в долговременной исторической перспективе; при этом именно гармоничное функционирование системы символические программы - мышление - социальное поведение является ключевым признаком, показателем и мерилом» [1, с. 171], указывающим на уровень социально здорового устройства общества [2], его возможность и способность к социокультурному воспроизводству и стабильному социальному развитию на перспективу [3].

Символические программы мышления и социального поведения русского человека являются проявлениями особенностей российского социокультурного пространства, и при этом данные программы проявляют самобытность русского человека и его социально-философские основания жизнедеятельности, что находит прямое отражение в его непосредственном поведении. Эти социокультурные архетипы являются базисными элементами российского культурного пространства, формирующими константные (или же инвариантные) модели социальной и духовной жизни народа, и составляют уникальную систему социокультурного пространства российского общества, прошедшего тысячелетний путь своего формирования.

Символические программы, как нормативное ядро коллективного (общественного) бессознательного, играют роль фона определенных норм, традиций, в рамках которого осуществляется социальная жизнедеятельность людей и их социокультурного символизма, проявляющегося в «ритуальности», установленном порядке и автоматизированных программ мышления и социального поведения [1].

В социокультурном анализе символических программ мышления и регуляторов социального поведения человека кроются, как минимум, два подхода - диспозиционный и социокультурный.

Первый (диспозиционный) подход подразумевает анализ внутренних регуляторов социального поведения человека, связанных с определенными внутренними социально-культурными установками, ценностями, духовно-нравственными ориентирами, регулирующими символические программы мышления и паттерны социального поведения человека. Заметим, что под диспозицией подразумевается «личностная предрасположенность индивида к восприятию ситуации и сложившихся условий деятельности, устойчивая склонность к выбору определенной формы поведения в этих условиях» [4, с. 54].

Второй - социокультурный подход уделяет внимание анализу внешних регуляторов социального поведения, связанных с социокультурными нормами и традициями социального поведения, «функциональных в прошлом и помогающих выбирать инструментальные формы поведения в настоящем» [5, с. 11]. Это связано с тем, что «интерпретация социальной ситуации и соответствующее социальное поведение как реакция человека на социальную ситуацию и на внешние социальные изменения в виде совокупности социальных действий, направленных на поддержание социального существования или адаптацию к социальной среде, осуществляются на основе ментальной программы» [5, с. 11].

Имеющийся спектр научных публикаций в рамках данного проблемного поля, показывает, что символические программы мышления и социального поведения человека в российском социуме исследованы, прежде всего, в аспекте широкого контекста разнообразных этнических специфик, которые образуют «рабочую рамку», в границах которой происходит, производится широкое осмысление особенностей характерно российского мышления и программ социального поведения.

Именно этнический или этнонациональный контекст становится той ключевой «рабочей рамкой», в границах которой осуществляется теоретическая рефлексия данного исследования: «никто не отыщет удачно природу вещи в ней же самой», и, как следствие, именно внешний этнический горизонт оказывается той важнейшей методологической предпосылкой для обеспечения исследования.

И в этом плане следует отметить, что важную роль в формировании символических программ мышления и социального поведения играет формирование национального сознания и национального самосознания, поскольку понимание менталитета - зиждется на феномене сознания, в том виде, в котором он влияет на мышление.

О.С. Парфенова указывает, что «оперируя понятием национального самосознания, следует уточнить, что мы понимаем под ним то, как нация рассматриваемого государства, его народонаселение, относится к себе, как себя воспринимает, гордится ли своей страной, стыдится ли её положения на мировой арене. Соответственно, элементами, формирующими национальное самосознание, можно считать и национальные ценности, такие как язык, культуру нации и национальное достояние» [6, с. 165]. В связи с этим российское национальное мышление погружено в объемлющий контекст общественного самосознания.

В. Ж. Келле справедливо замечает, что «в развитии общественного сознания присутствуют две тенденции - познавательная и идеологическая, которые пронизывают общественное сознание, но по-своему сочетаются в каждой из его форм» [7, с. 122].

Познавательный элемент общественного сознания оказывается уже навсегда неискоренимым - будущее имеют только те народы, которые прочно связали себя с наукой в её западном понимании, и тем самым, могут реагировать на современные вызовы и угрозы - как локальные, так и глобальные: «в этих условиях вполне правомерно ставить вопрос не просто о научной, но об интеллектуальной культуре, включающей и науку как ее ядро, и ее диффузию в общественное сознание, и все создаваемое на базе научного знания» [7, с. 189]; в этом смысле интеллектуальная культура оказывается важнейшим элементом общественного сознания.

Тем самым русское общественное сознание оказывается своего рода гибридным - переняв Западную науку и соответствующий тип рациональности, оно, вместе с тем, остается самобытным и сохраняет свою уникальность. Вместе с тем, оно открыто Восточным наукам и практикам - достаточно вспомнить популярность йоги в России, легализацию практики акупунктуры и пр. символический социальный мышление поведение

Этнические архетипы, взятые как абстрактно, так и в конкретике российского социокультурного пространства, выявляют архетипические основания моделей социокультурного дискурса, базирующегося на различных этнических архетипах, выстраивающихся на типологии культур по основанию архетипов [8].

Э.М. Колчева пишет: «архетипы как «коллективные паттерны» составляют содержание коллективного бессознательного»; архетипами являются те ли иные символы, которые «осаждаются» на коллективном бессознательном; они продолжают «жить» и функционировать в культуре даже тогда, когда утрачивают свою формальную актуальность; при этом «актуализация архетипа служит включению культурного опыта в новые исторические реалии», и именно этот механизм обеспечивает целостность общественно-исторического опыта человечества [9, с. 255-257]. В этой связи принято говорить о коллективном бессознательном, в том числе и русском коллективном бессознательном.

В рамках социальной антропологии изучается этническая, национальная и социокультурная идентичность; проводится изучение этнической идентичности и специфически русской идентичности; выявляются возможные соотношения между этническим самосознанием, этнической идентичностью и русской идеей [10].

Южнороссийские исследователи Ю.Г. Волков и А.В. Лубский в рамках общероссийской идентичности выделяют этнонациональную идентичность и национально-гражданскую идентичность, подчеркивая «многосоставную модель общероссийской идентичности», позволяющей «выявить не только универсальное и партикулярное, присущее различным социальным и коллективным идентичностям, носящим симбиотический характер, но и показать их особенности», специфику социального поведения и мышления различных представителей социальных и этнических групп [11, с. 64].

Идентичность также рассматривается в политическом контексте, и в социальном: так, например, «для многих западных исследователей стало большой неожиданностью то обстоятельство, что некоторые русские люди с трудом идентифицируют себя со своей этнической группой. Русские веками жили в империи (сначала царской, затем советской) и поэтому привыкли отождествлять себя с более глобальными сообществами» [12], в чём вольно-невольно допустимо усмотреть корни русского космизма, устремления в Всеединству, общинности, интернационализма и пр. [13].

Ю.А. Шубин сообщает: «Категория «идентичность» употребляется в значении «тождественность», «одинаковость». Это центральное понятие личности, в котором проявляется неразрывная связь человека с окружающим его социальным и культурным миром» [14, с. 42]. Национально-культурная идентичность русского человека состоит, прежде всего, в тех аспектах его жизнедеятельности, в которых проявляется его единение с общенациональным началом, в тех моментах его жизни, когда просыпается его единство с русским миром вообще. Это и национальные праздники, и собственный день рождения - в общем всё, что, так или иначе, связано с родовыми (генетическими) аспектами и моментами его жизни.

Приобщаясь к общенациональному социокультурному началу, русский человек понимает это последнее как предельный контекст своей жизни вообще, нация для него - семья: напротив же, реальная «невозможность отождествить себя в социальном плане (маргинальность) порождает внутриличностные конфликты, разрушает образ «я», стимулирует процессы негативной социальной идентичности - в форме наркомании, проституции, алкоголизма» [14, с. 42] - в этом смысле всякий человек нуждается в некотором национальном контексте, и русский человек - отнюдь не исключение. Эта необходимость наличия некоего национального, надличностного «мы», как в контексте которого мыслит себя русский человек, приводит к выработке широкого спектра средств консолидации общества; это и купание в проруби, и георгиевские ленточки, и общенациональные праздники, и шествие «бессмертного полка», и создание особого национального образа в каналах медиа и пр. При этом именно праздники оказываются теми интегрирующими механизмами, которые связывают отдельные «я» в целостное «мы», именно праздники задают тот календарный фон, на котором происходят события единения людей в рамках национального начала. Будучи своего рода «маховым колесом» цивилизации, национально - культурная идентичность воплощает себя в календарных праздниках, находит в них своё отражение и отображение, проявление; календарные праздники при этом оказываются «конденсатом» исторического опыта нации.

Таким образом, подводя итог данной публикации, социо-культурологические и социально-антропологические исследования специфик символических программ мышления и социального поведения изучают проблемы этнонациональных типов идентичности; справляясь с этим достаточно успешно, эти исследования, тем не менее, не вскрыли взаимосвязь между этническими типами рациональности и символическими программами.

А ведь именно способ реагирования на те или иные социальные ситуации есть та сущность, которая самым теснейшим образом связана с типом рациональности той или иной этнической общности, определяя облик и существо этого типа рациональности; при этом сама рациональность теснейшим образом связана с мышлением человека, и проявляется в характерных особенностях этого мышления, уже всегда предпосланных этническими основаниями.

Мышление, будучи ключевым фактором, определяющих социальное поведение человека, есть ключ к исследованию символическим программ - взятых ли самим по себе, взятых ли в контексте поведения и деятельности, упорядочиваемых символическими программами - эти последние внедряются в социальное поведение и деятельность именно через мышление, определяя логику построения данного поведения и деятельности.

Список источников

1. Андриевская Ж.В. Символические программы «Мышление» и «Социальное поведение»: соотношение феноменов // Гуманитарий Юга России. 2020. Т. 9 (43). №3.

2. Гафиатулина Н.Х., Барановский С.Б., Самыгин С.И. Угроза общественной безопасности как фактор влияния на социальное здоровье российской студенческой молодежи // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2018. № 6. С. 25-29.

3. Жукова Е.Д. Сущность и содержание понятия «социокультурное воспроизводство» // Человек в мире культуры. 2015. №3. С. 9-18.

4. Касьянов В.В., Гафиатулина Н.Х., Самыгин С.И. Особенности и проблемы социального поведения в условиях режима самоизоляции российского населения // Гуманитарий Юга России. 2020. Т. 9. №2. С. 51-63.

5. Ментальные программы и модальные модели социального поведения на Юге России: монография / отв. Ред. А.В. Лубский. М.: Социально-гуманитарные знания, 2017. 396 с.

6. Парфёнова, О. С. Роль национального самосознания в системе национальной безопасности // Казанский педагогический журнал. 2015. № 6. С. 165.

7. Келле В.Ж. Интеллектуальное и духовное начала в культуре. Рос. акад. наук, Ин-т философии. - М.: ИФРАН. 2011, С. 122.

8. Лукьянов, А. Типология и согласование культур по основанию их архетипов. М.: «Прогресс - культура», 1995. 174 с.

9. Колчева Э.М. Понятие «культурный архетип» как инструментарий анализа национального искусства // Знание. Понимание. Умение. 2015. №1. С. 254-263.

10. Андреев Э.М. Социально-культурная идентификация: методологические проблемы исследования и реализации // Вестник Казанского технологического университета. 2012. С. 94-98.

11. Волков Ю.Г., Лубкий А.В. Российская реальность в пространстве социологического дискурса: монография в двух книгах. Книга 2. Ростов-н/Д. - Таганрог. 2019. 384 с.

12. Смирнова А.Г., Киселев И.Ю. Идентичность в меняющемся мире / Науч. ред. проф. В.Е. Семенов; Яросл. гос. ун-т. Ярославль, 2002, С. 257.

13. Смирнов А.В. Проблемы русской культурной идентичности // Русская история и русский характер: матер, межд. конф. СПб., 2002. С. 85-93.

14. Шубин Ю.А. Национально-культурная идентичность как проблема современной культурологии // Вестник МГУКИ. 2011. 4 (42). С. 42.

References

1. Andrievskaya Zh.V. Symbolic programs «Thinking» and «Social Behavior»: correlation of phenomena. Hymanitarij Yuga Rossii=Humanitarian of the South of Russia. 2020; 9 (43). (3). (In Russ.)

2. Gafiatulina N.Kh., Baranovsky S.B., Samygin S.I. A threat to public safety as a factor influencing the social health of Russian student youth. Hymanitarnyie, socialno-ekonomicheskie i socialnyie nayki=Humanitarian, socio-economic and social sciences. 2018; (6): 25-29. (In Russ.)

3. Zhukova E.D. The essence and content of the concept of «socio-cultural reproduction». Chelovek v mire kylnyryi=Man in the world of culture. 2015; (3): 9-18. (In Russ.)

4. Kasyanov V.V., Gafiatulina N.Kh., Samygin S.I. Features and problems of social behavior in the conditions of the regime of self-isolation of the Russian population. Hymanitarij Yuga Rossii=Humanitarian of the South of Russia. 2020; 9. (2): 51-63. (In Russ.)

5. Mental programs and modal models of social behavior in the South of Russia: monograph. Ed. A.V. Lubsky. Moscow: Social and humanitarian knowledge, 2017. 396 p. (In Russ.)

6. Parfenova, O. S. The role of national identity in the system of national security. Kazanskij pedagogichtskij journal=Kazan Pedagogical Journal. 2015; (6): 165. (In Russ.)

7. Kelle V.Zh. Intellectual and spiritual principles in culture. Ros. acad. Sciences, Institute of Philosophy. M.: IFRAN, 2011, p. 122. (In Russ.)

8. Lukyanov, A. Typology and harmonization of cultures based on their archetypes / A. Lukyanov. M.: "Progress - culture", 1995. 174 p. (In Russ.)

9. Kolcheva E.M. The concept of "cultural archetype" as a tool for the analysis of national art. Znanie. Ponimanie. Ymenie=Knowledge. Understanding. Skill. 2015; (1): 254-263.

10. Andreev E.M. Socio-cultural identification: methodological problems of research and implementation. Vestnik Kazanskogo tehnicheskogo eniversiteta=BuIIetin of the Kazan Technological University. 2012.: 94-98. (In Russ.)

11. Volkov Yu.G., Lubkiy A.V. Russian reality in the space of sociological discourse: a monograph in two books. Book 2. Rostov-n / D. - Taganrog. 2019. 384 p. (In Russ.)

12. Smirnova A.G., Kiselev I.Yu. Identity in a changing world / Nauch. ed. prof. V.E. Semenov; Yaroslavl state un-t Yaroslavl, 2002: 257. (In Russ.)

13. Smirnov A.V. Problems of Russian cultural identity. In: Russian history and Russian character: materint. conf. SPb., 2002: 85-93. (In Russ.)

14. Shubin, Yu.A. National-cultural identity as a problem of modern cultural studies. Vestnik MGYKI=Vestnik MGUKI. 2011. 4 (42): 42. (In Russ.)

Размещено на Allbest.ru