Литературный текст как источник социологического анализа политической культуры

Размещено на http://www.allbest.ru

Литературный текст как источник социологического анализа политической культуры

Наталья Владимировна Карпова

Аннотация

В статье отражены методологический поиск, касающийся исследования вопросов влияния исторических традиций на политическую культуру российского общества, а также возможности отхода от них или, наоборот, их удержания и применения в политическом управлении. В качестве одного из альтернативных методов изучения глубины политико-культурных традиций автором предлагается социологический анализ литературных текстов. Основу данной методологии составляет тезис о том, что присутствующий в литературном поле социальный контекст может выступать предметом исследования в системе современной социологии, поскольку в нем воспроизводятся реалии социального пространства, а также ценностные основания различного рода социальных явлений, процессов и отношений. Предложенная автором методика апробируется на примере одного из известнейших литературных текстов отечественной классики - романе А.С. Пушкина «Дубровский».

Ключевые слова: политическая культура, политические традиции, политико-культурный генотип, национальная мифология, патернализм, правовой нигилизм, социология литературы, литературное поле

литературный текст исторический традиция

Literary Text as a Source of Sociological Analysis of Political Culture

Natalia V. Karpova

Abstract

The article reflects a methodological search concerning the study of the influence of historical traditions on the political culture of Russian society, as well as the possibility of moving away from them or, conversely, their retention and application in political governance. As one of the alternative methods of studying the depth of political and cultural traditions, the author proposes a sociological analysis of literary texts. The basis of this methodology is the thesis that the social context present in the literary field can be the subject of research in the system of modern sociology, since it reproduces the realities of social space, as well as the value bases of various kinds of social phenomena, processes and relationships. The method proposed by the author is tested on the example of one of the most famous literary texts of the Russian classics - A.S. Pushkin's novel “Dubrovsky”.

Keywords: political culture, political traditions, political and cultural genotype, national mythology, paternalism, legal nihilism, sociology of literature, literary field

Современный польский социолог П. Штомпка отмечал, что «социология является довольно молодой научной дисциплиной», но вместе с тем социологический взгляд на общественные процессы и явления имеет обширное прошлое. Его значительную часть составляет названный исследователем этап «предсоциологического знания об обществе» (Штомпка, 2008: 12). Подобный вид познания социальных отношений, или «досоциологическое мышление», ученым раскрывается в трех ипостасях: обыденном опыте, художественных впечатлениях и философской рефлексии. Все три указанные формы отражения социальной реальности, по его мнению, несмотря на самостоятельность и автономность, в той или иной степени представляют собой отправную точку развития социологического анализа разных сфер общественной жизни, каждая из них внесла свой вклад в формирование социологической науки. Хотя значимость обозначенных источников предсоциологического знания для становления социологии как научной дисциплины не является равноценной, все они заняли и продолжают занимать определенное место в ее исследовательском инструментарии.

Так, неоспорима эффективность устойчивой сети междисциплинарных связей между социологией и социальной/политической философией, обусловленная прежде всего теоретическим родством между науками и наличием общих объекта изучения и исследовательских проблем. Невзирая на последующие принципиальные различия в их предметных областях и методологических принципах, ориентацию философии на поиски «правды жизни» и социальных идеалов, современные социологи склонны опираться на социальные и политические учения об обществе, разработанные именно в рамках философской теории. В частности, даже в наши дни специалисты в области политической социологии для объяснения многих текущих вопросов о социальных механизмах влияния на власть обращаются к трудам Аристотеля, Н. Макиавелли, Т. Гоббса. Дж. Локка, Ж.-Ж. Руссо и др. (The handbook of political sociology..., 2005).

Второй вид предсоциологического мышления - обыденное знание об обществе - П. Штомпка определяет как набор «случайных и индивидуальных наблюдений», возникающих на основе жизненной мудрости и здравого смыла, существующих и имеющих смысл в рамках конкретного исторического времени. Фактически сюда относятся фигурирующие в массовом сознании представления о социальной реальности, отношениях и взаимодействиях между людьми и социальными группами, выражающиеся в поговорках, пословицах, легендах, мифологических образованиях. По сути, обыденное знание является оценочным и аксиологическим восприятием действительности, хотя в нем очень точно могут быть отражены аспекты определенного исторического времени. Однако именно в структурах обыденного сознания хранятся и воспроизводятся культурные традиции общества, которые, в свою очередь, выступают теоретическим и эмпирическим объектом научного исследования непосредственно в самой социологии.

Третью ипостась досоциологического знания П. Штомпка связывает со сферой искусства. Социологическое содержание здесь может проявляться в разных формах: в живописи, музыке, фотографии, но наилучшим образом социологический контекст прослеживается в литературных источниках, главным образом в реалистической прозе, социальных романах, отражающих судьбы представителей социальных слоев и воспроизводящих реалии общественных отношений в конкретные исторические периоды. «В самом деле, - ставит вопрос польский ученый, - не являются ли превосходными социологами О. де Бальзак, Э. Золя, Дж. Стейнбек?» (Штомпка, 2008: 13).

Несмотря на то что в силу разных причин «у социологии всегда были непростые отношения с литературой» (Бачинин, 2011: 101), искусство и литература, оперирующие социальными образами и типами, бесспорно, заслуживают самого серьезного внимания в системе социального знания. Конечно, задачи литературного произведения несколько иные, нежели формулируемые в рамках научного знания, да и само искусство не может быть оценено с точки зрения объективной истины. В этом смысле по содержанию оно больше пересекается со сферой обыденного познания. Между тем социологический контекст литературного произведения, воспроизводящего реалии социального пространства, может представлять собой методологический интерес в системе современной социологии. Литература для социологии, подчеркивает проф. В.А. Бачинин, выступает настоящим кладезем «богатейшего социального материала. только и ждущего, чтобы его переместили на территорию социологии, проделали работу по его концептуальной легализации, сделали полноправным компонентом социологического дискурса» (2011: 105).

Возможность социологического анализа литературных текстов и их интерпретации как текстов социологических обосновывается главным образом тем, что они представляют собой творения социальных субъектов, отображающих состояние определенного социума и существующих в нем социальных отношений, принципов, прежде всего это касается произведений, являющихся по характеру не только художественными, но одновременно и социальными. Объектами социологического рассмотрения в данном случае могут выступать культурные стереотипы, образцы поведения людей в различных сферах социальной реальности (не только в обыденной жизни, но и в социально-политическом ракурсе), представления об аксиологическом и нормативных пространствах исторических эпох.

Сторонником особой эвристической ценности литературных произведений выступал и французский социолог П. Бурдье, доказывая в рамках своей теории социального пространства и полей значимость литературного поля как возможного объекта для научного объяснения и социологической объективизации. Само литературное поле не является автономным, в нем пересекаются и отражаются культурное, экономическое, социальное поля, а также поле власти: «Многие практики и проявления писателей нельзя объяснить, не обращаясь к полю власти, внутри которого литературное поле занимает подчиненную позицию» (Бурдье, 2000). Социальные агенты литературного поля, как и в реальной жизни, выступают носителями капиталов, выстраивают общественные отношения, борются за доминантные позиции, воспроизводят конструкты социального пространства и моделей социального и политического поведения эпохи.

Таким образом, социальный и в некотором роде политический контекст литературного поля позволяет небезосновательно рассматривать его как материал для исследования культурных традиций и ценностных оснований различного рода социальных явлений и процессов, поиска исторической преемственности. В частности, анализ «социологизированных» романов, написанных отечественными классиками в XIX в., может быть применим при изучении истоков и традиций политической культуры российского общества.

Поиск выражения политико-культурных традиций в литературе, апелляция к предсоциоло- гическому мышлению и выбор альтернативного исследовательского инструментария для очередного обращения к проблеме политической культуры России объяснимы. На сегодняшний день вопросы политико-культурного развития страны продолжают относиться к числу приоритетных в политической социологии и не теряют значимости прежде всего в силу особой роли и специфики влияния, которыми обладает политическая культура в отношении процессов функционирования и потенциального развития политических систем. Как часть общей культуры общества культура политическая хранит в себе генетический код народа, его историческое сознание, ментальность и национальный характер, образующие один из определяющих векторов политических изменений и трансформаций в стране.

В научном плане категория «политическая культура» рассматривается как исторически сложившаяся в конкретном обществе и относительно устойчивая система политических ориентаций граждан, моделей их политического поведения, а также «образцов» функционирования институциональных структур политической системы (Карпова, 2016а, 2016б). В содержании она соединяет исторический опыт и практику, политическую память, политические переживания и навыки предшествующих поколений. Причем из-за специфики механизмов культурной преемственности и развития структура политической культуры неизбежно включает в себя указанные устойчивые, или генетические, элементы, но в то же время полностью не может быть к ним сведена. Иначе динамика политической культуры не представлялась бы возможной.

Сам генетический сюжет российской политической культуры как доминанты исторического процесса хорошо отражен в научных источниках. В него исследователи включают патерналистские ориентации, традиции авторитарной централизованной власти, пассивность и правовой нигилизм со стороны общества, слабость самоуправления, имперскую внешнюю политику и др. (Бызов, 2013; Лукин, Лукин, 2015; Фурман, 2010). Однако вопрос об устойчивости, глубине, мифологичности этих традиций, возможности отхода от них, а также, наоборот, их удержания и использования остается в научном сообществе дискуссионным. В рамках обозначенной дискуссии социальный контент отечественной литературы через призму социологического анализа позволяет альтернативным образом «измерить» глубину и резистентность традиций, увидеть в них основу для формирования «экстрактов исторической памяти», «административнодуховных ценностей и других... социальных консервантов», которые, по мнению В. Суркова, действительного государственного советника Российской Федерации, в настоящее время обеспечивают сохранение стабильности в России Сурков В. Куда делся хаос? Распаковка стабильности // Актуальные комментарии. 2021. 20 нояб. URL: https://actualcomment.ru/kuda-delsya-khaos-raspakovka-stabilnosti-21ll201336.html (дата обращения: 07.06.2022)..

Обращение к роману А.С. Пушкина «Дубровский» в качестве методологического эксперимента для поиска и анализа политико-культурных особенностей российского общества имеет несколько оснований. Во-первых, этот роман относится к одному из первых произведений русской прозы, написанных в стиле западных социальных романов первой половины XIX в., в которых остро актуализировалась задача той литературной эпохи, связанная именно с созданием романа о современности, содержащего черты романа исторического. По мнению известного пушкиниста Н.Н. Петруниной, особенность «Дубровского» заключается в том, что он представляет собой роман, в котором социальные и социально-политические аспекты того времени сочетаются с историческим повествованием. Исследователь отмечала, что по примеру французских романистов того периода, например М.-А. Стендаля («Красное и черное») или О. де Бальзака («Шагреневая кожа»), А.С. Пушкину «предстояло овладеть искусством выбранной эпохи в ее социальной, исторической и психологической конкретности», что означало не только «умение воссоздать картину быта и нравов эпохи, ее временной и "местный" колорит, важно было уловить. основные тенденции развития на данном промежутке времени» (Петрунина, 1987: 164).

Во-вторых, наряду с исторической значимостью романа, особое внимание на себя обращает раскрывающиеся в «Дубровском» элементы «социологизма» А.С. Пушкина. Изображаемые писателем социальные явления представляют собой отражение реальных для того времени социальных отношений, воспроизводящих и типизирующих черты сознания и поведения прообразов своих героев, их мифологемы, а также культурное пространство в самом широком его понимании, включая аспекты политической культуры.

В-третьих, выбор романа «Дубровский» в качестве объекта изучения политико-культурных традиций российского общества и фактической апробации предлагаемой методики анализа связан с его сюжетным содержанием. В исследовательском отношении основанный на реальных событиях кейс является по структуре конкретным, но в то же время преломляет в себе спектр социально-политических отношений, характерных для российского общества начала XIX в. в исторической ретроспективе и преемственности. Через призму социального конфликта между представителями дворянского слоя в контексте неизбежной вовлеченности в него крепостных крестьян посредством демонстрируемых моделей поведения раскрывается отношение в историческом российском обществе к закону, справедливости, власти, что, по сути, выражает ядро политико-культурных традиций нашей страны.

Так, основной сюжет романа, описывающий правовой нигилизм в политико-культурных традициях России, связан с беззаконным лишением старинного дворянина Андрея Гавриловича Дубровского его имения фактически по личной прихоти бывшего сослуживца, соседа и «русского барина» Кирилы Троекурова. Причем сама позиция «русского барина» А.С. Пушкиным представляется в качестве политического статуса, придающего своему носителю, которому «поклонялись до земли», превосходство и соответствующую правовую вседозволенность: «Как увидишь его, страх и трепет и клонят ниц, а спина-то сама так и гнется, так и гнется...» Пушкин А.С. Дубровский // Сочинения : в 3 т. Т. 3. Проза. М., 1986. С. 145..

Нужно отметить, что глубокие корни российского правового нигилизма проявляются и на уровне обыденного сознания, отражаясь в таких пословицах, как «закон, что дышло: куда повернешь, туда и вышло»; «на то и закон, чтоб его обойти»; «что мне законы, были бы судьи знакомы». В «Дубровском» эта культурная ориентация продемонстрирована в следующих словах Троекурова, выраженных на уровне социальной нормы: «В том-то и сила, чтобы безо всякого права отнять имение» Там же. С. 130.. Показательным в данном отношении является и целенаправленно введенный классиком в содержание романа текст определения суда о «неправильном владении имением», раскрывающий культурные образцы судопроизводства, которые имели место в России того времени: «.всякому приятно будет увидать один из способов, коими на Руси можем мы лишиться имения, на владение которым имеем неоспоримое право» Там же. С. 131.. По сути, решение суда главным образом обеспечивалось «хлопотами» проворного судебного заседателя Шабашкина, представляющего интересы всемогущего Троекурова, действующего «от его имени, и стращая и подкупая судей и толкуя вкрив и впрям всевозможные указы» Там же..

Апеллируя к преемственности традиций, нельзя не отметить, что недоверие судебной системе в массовом сознании российских граждан устойчиво сохраняется и в наше время, демонстрируя воспроизводство культурной архаики, обличаемой еще два столетия назад. Так, институциональное недоверие судам в России второго десятилетия XXI в. находится на уровне около 70 % (Прохода, 2019), отражая ценностные образцы, в которых, как и в «Дубровском», проявлялись неверие граждан в силу и правду закона и представление о коррупционности судебных структур. А.С. Пушкин так описывает своего героя: «Андрей Гаврилович. не имел ни охоты, ни возможности сыпать возле себя деньги. он, бывало, всегда первый трунил над продажной совестью чернильного племени.» Там же. Там же. С. 136-137..

Обращают на себя внимание и прописанные в романе элементы доминирующих в традициях российской политической культуры подданнических ориентаций по отношению к власти, которые, конечно, во многом являются следствием системы крепостничества. Однако именно эти социальные отношения выступали мощным историческим фактором укоренения патерналистских установок в сознании народа и сакрализации им государственной власти. Например, в письме своему молодому барину В. Дубровскому няня пишет, что «.земский суд к нам едет отдать нас под начал Кирилу Петровичу Троекурову, поскольку мы-дескать ихние, а мы искони ваши.»; при этом она просит его «доложить о том царю-батюшке, а он бы не дал нас в обиду»6. Таким образом автор демонстрирует, что именно верховный правитель в сознании народа выступает главным судьей, гарантом справедливости и основной надеждой на нее.

Фактически в данном контенте фиксируется присущий российской ментальности архаический сюжет о народном правителе как защитнике интересов государства и общего блага народа, который не теряет актуальности и два века спустя. Сегодня подобного рода обращения фиксируются во время прямых линий с президентом, предоставляющих уже не подданным, а гражданам России возможность «доложиться» главе государства о своих проблемах и обидах. Кроме того, особенностью политических ориентаций россиян является то, что рейтинги доверия и поддержки президента РФ (институциональный и персональный) среди них намного выше уровня доверия остальным структурам и политическим деятелям. Особенно ярко в романе в рассматриваемом ракурсе звучит фраза старого кучера Антона о восприятии своей подданнической позиции в системе социально-политических отношений того времени, пересекающейся в том числе с сакрализацией верховной власти: «Не наше холопье дело разбирать барские воли... <...> ...мы все божии, да государевы» Пушкин А.С. Указ соч..

Таким образом, роман «Дубровский», как и ряд других произведений русских классиков, нельзя рассматривать вне выражения контента национальной мифологической матрицы, которая несет в себе систему исторически сложившихся образов и хранит коллективную память народа, его социальный и политический опыт. По мнению В.С. Полосина, «национальная мифология - это подсознание народа. иносказание о ее реальном опыте, архетипы которого выражены в символических образах» (1999: 83). Представленные А.С. Пушкиным модели отношений и политические стереотипы выступают подобными символами, раскрывающими архаические сюжеты, заложившие каркас и уникальную генетику российской политической культуры.

Как отмечает отечественный режиссер и общественный деятель А. Кончаловский, «русская культура - огромная архаическая плита, которая. восходит даже не к славянству, а к прасла- вянству, к самой языческой древности» (цит. по: Российское общество., 2017: 235). Отсюда любое обращение к историческим текстам, в том числе литературным, позволяет проследить генетические проявления этой культурной архаики. Например, в исторической России были важны образы Правды и Лада, содержащие в себе представления о правильной жизни, истине, а также об идеале общественного устройства. В координатах этих архаических конструкций развивались российские мифические сюжеты о власти как о сильной руке, стоящей на страже Правды, добром царе как защитнике справедливости, мифы о герое-спасителе и др. Именно проявление этих образов мы видим, в частности, в брошенной крестьянам фразе молодого Дубровского, в которой идея порядка сформулирована в правильной жизни под защитой верховного властителя: «Не бойтесь, государь милостив, я буду просить его. Он нас не обидит. Мы все его дети. А как ему будет за вас заступиться, если вы станете бунтовать и разбойничать» Там же. С. 145..

Следует также отметить, что в разных сюжетных линиях романа показывается и присущая русской ментальности внутренняя надежда на справедливость, которая и для современного общества представляет одну из приоритетных ценностей. Это касается разных слоев общества, проявляясь, например, в скрытой, внутренней надежде старшего Дубровского на положительный для него исход суда, а также в вере крестьян в справедливое решение государя.

Прописывается в пушкинском тексте и характеризующий поведенческие аспекты культуры национальный характер русского народа, о котором очень точно позже писал русский философ Н.О. Лосский: «К числу первичных основных свойств русского народа принадлежит могучая сила воли», отсюда возникают русский максимализм, страстность, отсутствие меры и неумение идти средним путем, но также «иногда обломовщина, леность, пассивность и. недостаток самодисциплины» (2014: 221). Иллюстрацией приведенной цитаты может служить, например, сожжение кузнецом Архипом барского дома в Кистеневке с оставшимися в нем приказными как неравноправное, протестное действие, но отождествляемое с воздаянием за несправедливость, как и сами действия образовавшейся «разбойничьей шайки», сводившей счеты с обидчиками.

Таким образом, даже экспериментальный анализ одного из известнейших литературных произведений показывает, что методологический потенциал классики для политико-социологического исследования имеет место быть с позиций не только культурных транскрипций, но и в том числе понимания исторических социально-политических практик и форм функционирования различных политических институтов. Литературный текст содержит не только внутреннюю смысловую структуру, но и объективизированную ценностно-нормативную. Существует достаточно оснований, чтобы согласиться с тем, что социологический анализ литературы предоставляет «самый широкий простор» для исследовательских экспериментов, даже если они выступают «рискованными играми социологического воображения» (Бачинин, 2011: 113). Обращение к подобному виду анализа может быть рекомендовано в том числе в образовательной практике, предоставляя специализирующимся в области политической социологии студентам возможности поиска альтернативных источников для трактовки исторических факторов социально-политического развития страны.

Список источников

Бачинин В.А. Социология литературы как пространство гуманитарных экспериментов // Социологический журнал. 2011. № 4. С. 101-115.

Бурдье П. Поле литературы : пер. с фр. // Новое литературное обозрение. 2000. № 5 (45). С. 22-87.

Бызов Л.Г. Контуры новорусской трансформации. Социокультурные аспекты формирования современной российской нации и эволюция социально-политической системы. М., 2013. 390 с.

Карпова Н.В. Политическая культура как структурный элемент механизма функционирования политических систем // Вестник Московского университета. Сер. 18: Социология и политология. 2016а. Т. 22, № 1. С. 182-199. https://doi.org/10.24290/1029-3736-2016-22-1 -182-199.

Карпова Н.В. Политический «генотип» как структурный элемент политической культуры // Вестник Московского университета. Сер. 18: Социология и политология. 20166. Т. 22, № 2. С. 134-149. https://doi.org/10.24290/1029-3736-2016-22-2-134-149.

Лосский Н.О. Русский народ // Бердяев Н.А., Лосский Н.О. Русский народ. Богоносец или хам? (Философский поединок). М., 2014. С. 127-222.

Лукин А.В., Лукин П.В. Умом Россию понимать. Постсоветская политическая культура и отечественная история. М., 2015. 383 с.

Петрунина Н.Н. Проза Пушкина (пути эволюции). Л., 1987. 335 с.

Полосин В.С. Миф. Религия. Государство: исследование политической мифологии. М., 1999. 440 с.

Прохода В.А. Доверие россиян национальной судебно-правовой системе (по материалам социологического исследования) // Социодинамика. 2019. № 5. С. 86-94. https://doi.org/10.25136/2409-7144.2019.5.29812.

Российское общество и вызовы времени. Книга пятая / под ред. М.К. Горшкова, В.В. Петухова. М., 2017. 424 c. Фурман Д. Движение по спирали. Политическая система России в ряду других систем. М., 2010. 165 с.

Штомпка П. Социология. Анализ современного общества / пер. с польск. С.М. Червонной. М., 2008. 664 с.

The handbook of political sociology: States, civil societies, and globalization / ed. by T. Janoski, R. Alford, A. Hicks, M.A. Schwartz. Cambridge, 2005. 816 p.

References

Bachinin, V.A. (2011) Sociology of literature as a space of the humanitarian experiments. Sociological Journal. (4), 101-115. (In Russian)

Bourdieu, P. (2000) Literary field. New Literary Observer. (5), 22-87. (In Russian)

Byzov, L.G. (2013) Contours of the new Russian transformation. Socio-cultural aspects of the formation of the modern Russian nation and the evolution of the socio-political system. Moscow, ROSSPEN. (In Russian)

Furman, D. (2010) Movement in a spiral. The political system of Russia among other systems. Moscow, Ves' Mir. (In Russian) Gorshkov, M.K. & Petukhov, V.V. (eds.) (2017) Russian society and challenges of the time. Book Five. Moscow, Ves' Mir. (In Russian)

Janoski, T., Alford, R., Hicks, A. & Schwarts, M.A. (2005) The handbook of political sociology: States, civil societies, and globalization. Cambridge, Cambridge University Press.

Karpova, N.V. (2016а) Political culture as a structural element in the mechanism of political systems. Moscow State University Bulletin. Series 18. Sociology and Political Science. 22 (1), 182-199. Available from: doi:10.24290/1029-3736-2016-22-1- 182-199. (In Russian)

Karpova, N.V. (2016б) Political "genotype" as a structural element of political culture. Moscow State University Bulletin. Series 18. Sociology and Political Science. 22 (2), 134-149. Available from: doi:10.24290/1029-3736-2016-22-2-134-149. (In Russian)

Losskii, N.O. (2014) The Russian people. In: Berdyaev, N.A. & Losskii, N.O. The Russian people. Anointed by God or a boor? (Philosophical duel). Moscow, Algoritm, 127-222. (In Russian)

Lukin, A.V. & Lukin, P.V. (2015) Should Russia be understood intelligently? Understand Russia with your mind. Post-Soviet political culture and national history. Moscow, Ves' Mir. (In Russian)

Petrunina, N.N. (1987) Pushkin's prose (Paths of evolution). Leningrad, Nauka. (In Russian)

Polosin, V.S. (1999) Myth. Religion. The State: A study in political mythology. Moscow, Ladomir. (In Russian)

Prokhoda, V.A. (2019) Trust of the Russians in the national judicial and legal system (Based on the materials of sociological research). Sociodynamics. (5), 86-94. Available from: doi:10.25136/2409-7144.2019.5.29812. (In Russian)

Sztompka, P. (2008) Sociology. Analysis of modern society. Moscow, Logos. (In Russian)

Размещено на Allbest.ru