Гетерогенность как основа равновесности социальных систем

Размещено на http://www.allbest.ru

Гетерогенность как основа равновесности социальных систем

Доминирующей причиной структурного кризиса современной России, по мнению авторов, является кризис ментальности, обусловливающей способ аналитической оценки настоящего и проектирования будущего с учетом спектра возможных культурных форм его проявления. Во многом эта ситуация является следствием образовательных и медийных практик советского времени, в которых отражается профанность марксистской аналитической парадигматики. Вульгаризация этих аналитических методик обусловила беспомощность российского обществоведения в оценках происходящих социальных изменений конца XX - начала XXI века, что привело к возникновению феномена «парадигмальной петли». В работе на примере марксистской модели «прибавочной стоимости» обнаруживается нарочитое упрощение стоимостной структуры индустриального производства, на которой строится теория марксистской социологии.

Авторы обращаются к анализу методик, позволяющих выстраивать эффективные модели сборки сегментов российского хозяйственного уклада на основе аподиктического способа суждения, связанного с аналитическим использованием понятия «система». Теоретическое моделирование системы социальной реальности осуществляется с использованием семантической пары «гетерогенность - гомогенность», позволяющей обнаружить системообразующий статус индивидуального (семейного) производства в национальном хозяйственном комплексе страны в комплементарных связях с крупным индустриальным производством.

Футурологическая концепция выстраивается на основании оппозиции биологической и интеллектуально-духовной составляющих природы человека, при этом в качестве доминирующего начала рассматривается духовный статус внутреннего мира человека. Аргументация авторской позиции осуществляется при обращении к аподиктическим суждениям относительно метапроблемы субъектности трансцендентного бытия.

Ключевые слова: парадигмальная петля, система, гетерогенность, гомогенность, индивидуальное (семейное) производство, коллективное индустриальное производство, биологический мир, духовный мир.

футурологическая гетерогенность равновесность

HETEROGENEITY AS A BASIS FOR THE EQUILIBRIUM OF SOCIAL SYSTEMS

The authors consider dominant component of the structural crisis of modern Russia is the crisis of mentality as a way for analytical assessment of the present and projecting various distances of the future in the entire spectrum of cultural forms of its appearing. The authors note that the reason for this phenomenon lies in the educational and media practices of the Soviet era, replicating the profanity of the Marxist analytical paradigm. The vulgarization of analytical methods led to the helplessness of Russian social science in assessing the ongoing social changes of the late 20th and early 21st centuries, which led to the emergence of the paradigm loop phenomenon. The example of the Marxist model of surplus value reveals a deliberate simplification of the cost structure of industrial production, on which the theory of Marxist sociology is built.

Also, the authors analyze the methods that allow building effective models for assembling segments of the Russian economic structure, based on the apodictic method of judgment associated with the analytical use of the concept system. Theoretical modeling of the specifics of Russian social reality is carried out using the semantic pair heterogeneity - homogeneity, which makes it possible to reveal the backbone status of individual (family) production in the national economic complex of the country in complementary relations with large- scale industrial production.

Moreover, the authors note that the futurological concept is built on the basis of the opposition between biological and intellectual-spiritual components of human nature, while the status of the human spiritual world is considered as the dominant principle. The argumentation of the authors' position is carried out by referring to apodictic judgments regarding the meta-problem of the subjectivity of transcendent being.

Keywords: paradigm loop, system, heterogeneity, homogeneity, individual (family) production, collective industrial production, biological worl, spiritual world.

Особенностью современного состояния общественного сознания в нашем Отечестве представляется утрата консолидированно принятого образа модели будущего российского общества и адекватного ему смысложизненного целепола- гания. Иначе говоря, известный смысловой конструкт «что мы строим» утратил целевую объект- ность. В свою очередь, ни экспертное сообщество, ни управленческая корпорация не предлагают хоть сколько-нибудь приемлемого варианта устройства жизненного уклада российского населения, где бы просматривались комплементарные личностные стратегии и тактики. Бесконечные разговоры об актуальности самостояния русской цивилизации без конкретизации ее родовых свойств не дают возможности ясного понимания проблемы благоустройства жизни россиян в силу отдаленной опосредованности индивидуальной повседневности большинства наших соотечественников.

К истокам сложившейся ситуации, на наш взгляд, можно отнести социальные практики советского времени, дискриминировавшие тысячелетнюю историю и культуру российской нации, способы существования русского человека, основывающиеся на самоопределении личности и самоорганизации населения. (Даже крепостной крестьянин, и тот сам определял свои жизненные стратегии и тактики повседневной жизни, а крестьянство, уже свободное, в начале XX века составляло 90 % населения Российской империи.) Массовость, тотальный коллективизм производственной и поселенческой культуры, идеологическая социализированность молодого поколения, искажение и умаление исторической эффективности российской государственности, монархического правления, ее хозяйственного уклада до октябрьского переворота изменили код сознания и поведения россиян. Утрата русским человеком суверенности организации производственно-поселенческой личной и семейной жизни привела к утрате его способности продуцировать, говоря языком С. Н. Булгакова, «самопричинность» смыслов и способов жизнедеятельности [3, с. 168].

Можно обратиться к следующему примеру современного отношения к пониманию смыслов истории. В год двухсотлетия победы в Отечественной войне 1812 года, события, по своему масштабу и исторической значимости не уступающего событиям, происходившим в прошлом веке, ни один государственный телеканал не показал даже фильм Сергея Бондарчука «Война и мир», лауреата премии Американской академии киноискусства «Оскар» 1968 года. Этот факт безразличного отношения к героической истории наших не столь уж далеких предков никого не обеспокоил, не возмутил. Патриотизм, казалось бы, глубинное интеллектуально-психическое свойство человеческой индивидуальности, у современных деятелей российского телеискусства ограничился рамками демонстрации отдельных моментов советской истории.

Причиной таких примеров является псевдонаучный импортный инструментарий футурологической аналитики, владеющей умами медийных экспертов, управленческой элиты и большого числа вполне благонамеренных простых обывателей. Методология советской гуманитаристики, не замечавшая откровенную профанность марксистских текстов, господствующих в образовательном и медийном пространстве, привела к беспомощности парадигмального мышления российских обществоведов в условиях кризиса и распада советской системы. С этими оценками, конечно, не согласятся нынешние адепты марксистских «откровений», поэтому обратимся к некоторым аргументам, объясняющим нашу позицию.

Методологические особенности конкретных аналитических конструкций автора «Капитала» можно обнаружить в его главном «открытии», которое обусловливает пафос и логику марксистских социологических построений, - феномене «прибавочной стоимости». Объемное обстоятельное цитирование классика марксизма необходимо для понимания особенностей его аналитических манипуляций. Известная модель прибавочной стоимости определяется следующим образом: «Однако мы уже знаем, что процесс труда продолжается за те пределы, в которых воспроизводится и присоединяется к предмету труда просто эквивалент стоимости рабочей силы. Вместо 6 часов, которых для этого было бы достаточно, процесс продолжается, например, 12 часов. Следовательно, действием рабочей силы не только воспроизводится ее собственная стоимость, но и производится кроме того избыток стоимости. Эта прибавочная стоимость образует избыток стоимости продукта над стоимостью элементов, потребленных для образования продукта, то есть над стоимостью средств производства и рабочей силы. ...Избыток всей стоимости продукта над суммой стоимости элементов, участвующих в его образовании, есть избыток возросшего в своей стоимости капитала над первоначально авансированной капитальной стоимостью. Средства производства, с одной стороны, рабочая сила - с другой, представляют собой лишь различные формы существования, которые приняла первоначальная капитальная стоимость в результате совлечения с себя денежной формы и своего превращения в факторы процесса труда» [7, с. 219-220].

В связи с этим возникают вопросы. Что является причинностью организации всякого производства? Кто автор алгоритма, определяющего потребительские свойства продукта производства, его технологическую карту, модель финансирования, пространственно-предметную модель предприятия, схему необходимой инфраструктуры? Наконец, кто реализует практическую деятельность по организации превращения всех этих моделей в предметно-средовый факт функционирующего предприятия? Следует отметить, что не только результат, но и интеллектуальный, и психофизический труд обладает стоимостными свойствами. В «Философии хозяйства» С. Н. Булгаков замечает: «Всякое сознательное, преднамеренное преодоление противоположности субъекта и объекта в сфере идеальной или чувственной есть трудовое действие.. Во всяком случае, ни познание, или производство продуктов идеальных, ни хозяйство, или производство продуктов материальных, как трудовые процессы, в которых осуществляется затрата сил, по непосредственному характеру своему не допускают серьезного и искреннего сомнения в существовании одинаково как субъекта, так и объекта, а также их взаимодействия или взаимно проницаемости друг для друга, то есть реальности причинной связи» [3, с. 85]. В аналитико-стоимостной модели производства продукта Маркса этой трудовой, а следовательно, и стоимостной составляющей нет. Маркс исключает интеллектуальный и психофизический труд предпринимателя, являющегося причиной факта производства продукта, из числа элементов, участвующих в его образовании, а его стоимостному эквиваленту присваивается статус «прибавочной стоимости». Предприниматель в силу естественного права, конечно, распоряжается произведенным продуктом и его денежным эквивалентом и делает это с большей или меньшей степенью разумности и гуманизма. Но это проблема нравственности личности, ее духовного мира, наконец, проблема сохранения равновесности состояния общества, а не основание для пропаганды насильственного слома хозяйственного уклада «свободного деятельностного обмена» (смысловая конструкция, принадлежащая М. Фридману).

К нашим замечаниям следует добавить оценки методологических приемов Маркса авторитетных гуманитариев прошлого века. Исследователи 1940-50-х годов имя Маркса упоминали, как правило, в контексте несовершенств обществоведческих парадигм XIX века. Немецкий социолог Норберт Элиас в обзоре разработки проблемы самосознания и образа человека писал: «...Конт и Маркс - в гораздо большей степени, чем их философские предшественники, опирались на ряд наблюдаемых и перепроверяемых фактов. Но оба они еще страдали высокопарными обобщениями и навязчивым поиском необходимости. Обобщения у них часто выходят за пределы установленных фактов. В том, что было доступно их наблюдению, они чаще всего замечали только то, что хотели замечать, и декларировали в качестве необходимого то, что хотели бы видеть в качестве такового. Они доказывали самим себе и пытались доказать нам, что общественно-историческое развитие неизбежно должно двигаться в желательном для них направлении» [9, с. 107]. Лауреат Нобелевской премии Фридрих Август фон Хайек в статье 1944 года «Дорога к рабству», критикуя профессора Э. Х. Карра, пишет: «Но с фанатизмом, свойственным всем псевдоисторикам, начиная с Гегеля и Маркса, отстаивает он неизбежность такого развития событий: “Мы знаем, в каком направлении движется мир, и мы должны подчиниться этому движению или погибнуть”» [15, с. 121].

Наконец, главная особенность методологии Маркса - это отсутствие в его концептуальных суждениях проблемы человеческой индивидуальности, что делает невозможным использование парадигм марксистского концепта «общественноэкономические формации» в анализе и управлении социальными практиками. Этот аналитический конфуз был замечен С. Н. Булгаковым. В работе 1906 года «Карл Маркс как религиозный тип» он писал: «Характерной особенностью натур диктаторского типа является их прямолинейное и довольно бесцеремонное отношение к человеческой индивидуальности, люди превращаются для них как бы в алгебраические знаки, предназначенные быть средством для тех или иных, хотя бы весьма возвышенных целей, или объектом для более или менее энергичного, хотя бы и самого благожелательного воздействия. .Это теоретическое игнорирование личности, устранение проблемы индивидуального под предлогом социологического истолкования истории необыкновенно характерно и для Маркса. Для него проблема индивидуальности, абсолютно неразложимого ядра человеческой личности, интегрального ее естества не существует» [2, с. 314]. Базовой идеологемой марксизма является тотальное обобществление всех сторон жизни общества, его системообразующих составляющих. «Для взоров Маркса люди складываются в социологические группы, а группы эти чинно и закономерно образуют правильные геометрические фигуры, так, как будто кроме этого мерного движения социологических элементов в истории ничего не происходит, и это упразднение проблемы и заботы о личности, чрезмерная абстрактность, есть основная черта марксизма, и она так идет волевому, властному душевному складу создателя этой системы» [2, с. 315].

Эти вопросы сохраняют свою актуальность в связи с тиражируемой аналитикой российской социально-экономической действительности, базирующейся на квазинаучной парадигматике классика марксизма. Авторы, позиционирующие себя прямыми последователями Маркса, и исследователи различных сегментов российского хозяйственного бытоустройства до сих пор обращаются в своих публикациях к схоластическому теоретизированию [1], декларируется «ложный эмпиризм мнимо исторической школы» [5, с. 465-501], и делается это отнюдь не ради «научного спорта» (выражение С. Н. Булгакова, критикующего чрезмерное использование фактографии ради готового вывода) [3, с. 225-227]. Обратимся к примеру современной истории российского аграрного производства. Корреляция интересов крупного аграрного бизнеса, не всегда российского, и авторов квазинаучных публикаций, усматривающих якобы закономерное умирание российского потребительски-товарного домохозяйства (ЛПХ или хозяйства населения), совершенно очевидна [4, с. 41-43]. Эмпирические наблюдения репортеров «Аргументов недели» не оставляют в этом смысле ни малейших сомнений1. Мельниченко В. Федеральный сельсовет: как имея все, потерять еще больше // Аргументы неде-ли. - 2019. - № 34 (678). - С. 8-9; Рязанов С. Пока еще не поздно // Аргументы недели. - 2020. - № 18 (712). - С. 3; Угланов А. Мельниченко о новых кулаках и немецкой отраве для села // Аргументы недели. - 2019. - № 41 (685). - С. 1, 3; Чуйков А. Неосеменен- ная страна // Аргументы недели. - 2020. - № 3 (697). - С. 8-9 и др.

Парадигмальная петля, демонстрируемая нынешними адептами «марксовых откровений» в редакциях политических программ почти всех государственных телеканалов, несет главную угрозу благоустройству российского быта и сохранению вектора восстановления родовых основ российской цивилизационной специфики. Мера здоровья этноса есть состояние умов индивидуальностей, его составляющих. Преодоление этого исторического конфуза необходимо начинать с оценки аналитического инструментария поиска способа приведения в состояние взаимообусловленности природы российских территорий и замыслов людей, на них проживающих, по их использованию. На смену ассерторическим марксистским парадигмам должны прийти аподиктические способы суждений по решению этой аналитической задачи.

Очевидное условие земного бытия в окружающем нас мире - это наличие огромного числа связей, составляющих как его целостность, так и его внутреннее различие. Понятие «система», как известно, фиксирует этот феномен. В статье философского энциклопедического словаря система определяется как «совокупность элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом, которая образует определенную целостность и единство» [13, с. 610]. Такое широкое толкование лишает понятие «система» смысловой операци- ональности, под которой понимается аподиктическая фиксация связей, определяющих целостность рассматриваемой совокупности объектов и основания для построения иерархии ее структурных элементов, позволяющей определить внутренние детерминанты управления энтропийным балансом системы.

Проблема придания смысловой операцио- нальности дефиниции «система» была отчасти решена еще в 70-80-е годы прошлого века. В частности, В. П. Фофанов посвятил решению этой задачи вступительную часть своей монографии 1981 года «Общество как система» [14, с. 29-55]. Его аналитически функциональное определение системы несет признак аподиктического суждения: «Всякое образование является системой лишь постольку, поскольку оно включает в себя стороны, которые полагают и отрицают друг друга. Таким образом, критерием для выделения органической системы является выделение диалектических противоположностей. В случае, когда в составе эмпирически данного объекта не обнаружено сторон, по некоторому определенному параметру взаимополагающих и взаимоотрицающих друг друга, следует констатировать, что данный объект по данной параметрической определенности не система (вывод такого рода, как и всякий другой вывод, правомерен, разумеется, лишь с учетом исторической ограниченности каждого этапа познания)» [14, с. 29]. Уточнения суждений автора, на наш взгляд, требует его толкование природы и степени единства модусов системы. «Единство всякой органической системы - в ее генезисе. ...О системах в собственном смысле слова, то есть об органической целостности объектов, можно говорить только в тех случаях, когда взаимозависимость преобладает, снимая собой независимость. .Однако у ряда объектов взаимозависимость не существенна, она снимается независимостью. Такого рода объекты не системны, а квазисистемны. Квазисистема, следовательно, это такой объект, где взаимозависимость составляющих несущественна» [14, с. 31-32].

В социальных системах степени «зависимости» и «независимости» плохо поддаются измерению и вообще аналитической фиксации. Приведем пример. Промышленно-хозяйственный комплекс национального государства обладает всеми признаками системы. Природа территории страны и ее население, отрицающее производственную неосвоенность природных ресурсов, которые, в свою очередь, отрицают произведенным продуктом неудовлетворенность потребности жизнеобеспечения населения, несомненно несут все признаки системообразующего диалектического противоречия. В тоже время система «природные ресурсы как объект труда - производящее население» различена на крупное индустриальное производство и мелкое личное (семейное). Оба типа производства статусно равны, являясь системообразующими, но генетически различны свойствами субъектов, их интенциями и трудовыми действиям, предметно-пространственной масштабностью объектов производства и, конечно, технологическими субъект-объектными связями.

Отношения по поводу разделения рыночного пространства между двумя типами производств в своих сегментах номенклатуры товаропроизводства антагонистические. Возникает вопрос: возможно ли снятие антагонизмов в рамках национального рынка с сохранением оппонентов?

Объяснительную модель современных социальных практик уместно выстроить в проекции на российском аграрном производстве. Во-первых, в этом сегменте оппонирование двух типов производства решается силовым, то есть нерыночным, хотя и легальным административным подавлением индивидуальных (семейных) хозяйств населения. Во-вторых, ЛПХ являются частью национального хозяйства, производящей средства жизнеобеспечения человеческой индивидуальности и, следовательно, непосредственно определяющей уровень и характер всего спектра его жизни. Понятие «квазисистема», фиксирующее весьма неопределенный феномен, «несущественную взаимозависимость», нефункционально в аналитическом смысле и неприменимо в практическом решении поставленной проблемы. Семантическая пара «гетерогенность и гомогенность», несущая информационно-смысловое содержание онтологических аспектов социальной эмпирии, позволяет выстроить модели с высокой смысловой потенцией и перспективой их практического применения. К тому же проецирование смыслового феномена гетерогенности на социальные системы дает возможность обнаружить механизмы их гомеостазиса с возможностью управления ими.

Национальное производственное хозяйство представляется как вариант одной из форм метаоппозиции «человек - природа» по поводу производства средств жизнеобеспечения. Модусами системообразующего противоречия моделируются «хозяин - природный ресурс его домохозяйства» и «сообщество людей, владеющее крупным предприятием и работающее на нем в качестве наемных работников - используемый ими природный ресурс». Цивилизационное противостояние между индустриальным и индивидуальным производством аналитически решается определением субординации между ними как двумя модусами системы национального хозяйства. В этом смысле необходимо решить, кто из субъектных составляющих двух типов производств является автором гомеостазиса хозяйства страны.

Интеллект как видовой признак человека является его основным инструментом жизнеобеспечивающего и коммуникативного поведения в отличие от инстинктивного поведения животного, поскольку человек предваряет свои действия их интеллектуальным моделированием. Источником и носителем интеллекта является человеческий индивид, форматирующий культурные формы производства. В индивидуальном хозяйстве трудовые действия требуют от субъекта выполнения всего спектра его видовых свойств, и интеллектуального творчества, и трудового мастерства его тела и поведения суверенного владельца своего домохозяйства. Индивидуальности же коллективного субъекта индустриального производства, и владелец, и наемные работники в целевом замысле и в трудовом действии не являются в полной мере авторами произведенного продукта. Коллективная технология подавляет видовые свойства человека, искажая аутентичность целеполагания жизнеобеспечивающего труда. Хозяйственное освоение природы человеческим индивидом заменяется трудовой функцией, авторами замысла которой ее исполнители не являются. Ущербность коллективного субъекта индустриального производства в силу утраты им пространственно-средовой и ритмико-временной физической человекоразмерности в ощущении природы как объекта хозяйствования становится причинным источником генерации всего комплекса структурных технико-технологических и цивилизационно-социальных кризисов [11, с. 5-17].

Мелкое же потребительско-товарное производство сельских обывателей обладает эффективным иммунитетом самонастройки в преодолении кризисов. Крупнейший исследователь доколхоз- ного крестьянского хозяйствования Л. Н. Ли- тошенко в рукописи своей монографии конца 1920-х годов, опубликованной в России в 2001 году, свидетельствовал: «Однако народное хозяйство индивидуалистического типа всегда имеет в себе достаточное количество самоисцеляющих сил. В конкурентной борьбе, характерной для “капиталистического” строя, побеждают наиболее приспособленные хозяйственные единицы. С их помощью преодолеваются самые жестокие экономические кризисы. Те задачи, которые кажутся неразрешимыми в масштабе народного хозяйства, рассматриваемого как одно органическое целое, постепенно распутываются путем молекулярных процессов борьбы, приспособлений и видоизменений, происходящей в среде миллионов автономных хозяйственных единиц, составляющих ткань народного хозяйства индивидуалистического типа» [6, с. 121-122].

Системное рассмотрение отвлеченной модели национального хозяйственного комплекса государственного образования обнаруживает системообразующий статус модуса «индивид - природа» метаоппозиции «человек - природа», моделирующееся в пространстве жизнедеятельностной среды оппозицией «хозяин - домохозяйство». Хозяин личного (семейного) хозяйства, в свою очередь, обнаруживает авторство аутентичного способа жизнеобеспечивающего производства и статуса носителя гомеостазиса национального хозяйства страны. Системы хозяйственных комплексов стран, сохраняющие совокупность мелкого индивидуального и крупного коллективного производства, гетерогенны по своей природе и продемонстрировали во второй половине прошлого столетия большую конкурентоспособность в противостоянии с гомогенными хозяйственными системами стран так называемого социалистического лагеря. Следует, однако, заметить, что не гомогенность сама по себе обусловливает неустойчивость национально-хозяйственных систем, а гомогенность, построенная на тотальности крупного коллективного производства. В Средние века и более позднее время господство мелких производств ремесленных цехов и крестьянских хозяйств не приводило к структурному многообразию и частоте проявления кризисов нашего времени, так как гетерогенность всего хозяйственного комплекса сохранялась оппозицией ремесленного и крестьянского труда. Гомогенность же крупного индустриального производства хозяйственных систем социалистических стран, как известно, выдержала при вполне благоприятных условиях несколько десятилетий, ибо унификации подвергся статус субъекта производства, технологически обезличенный и лишенный владельческой суверенности. В авторстве же технологии и личной собственности реализуются родовые свойства человека.

Гетерогенность системы национального хозяйства строится на доминировании оппозиции «хозяин - домохозяйство», которая является модусом метаоппозиции, жизнедеятельностного миро- освоения личностью «Я - другое» [10, с. 98-99]. Рассмотрение сторон этого противоречия позволяет не только выстроить критерий оптимальной модели производственного комплекса страны, но и обнаружить глубинные антропологические основания гетерогенности в человеческой природе, формирующие эволюционные тренды человека и оптимизацию его бытоустройства.

В монографии «Первобытный способ производства» А. М Румянцев обстоятельно рассматривает социально-технологические нюансы формирования индивидуализации технологии производства и личной собственности, повышающие конкурентоспособность первобытных групп [12, с. 152-160; 277-281]. В результате выхода из состояния гомогенности стадного коллективизма формировались гетерогенные сообщества, обладающие более совершенным инструментарием выживания. Этот механизм конкурентной борьбы между этническими группами и национально-государственными образованиями сохранил свою актуальность и в наше время. Особенность современного этапа развития российского общества как раз и состоит в острой необходимости реанимации традиционной гетерогенности ее хозяйственного уклада. Но проблема моделирования будущего выходит за производственные и экономические рамки.

Академик Н. Н. Моисеев в статье «Человек во Вселенной и на Земле» дает развернутое видение нового этапа развития гетерогенности человеческих сообществ. По его мнению, причинность формирования духовного мира человека и множественность его форм является одним из феноменов эволюционного процесса. «Уже на уровне высших животных сложность и многообразие задач, возникающих перед стадом, требуют индивидуального разнообразия, в том числе генетического. Это один из факторов, обеспечивающих гомеостаз стада.... По-видимому, именно в этих условиях и возникает множественность духовных миров как некоторый удивительный и нераскрытый феномен эволюционного процесса, возникший еще в палеолите» [8, с. 39]. Правила и логики духовных миров имеют информационную природу и не демонстрируют выводимость своей причинности и стереотипов поведения адептов из биологических законов, а потому плохо прогнозируемы [8, с. 38]. Решение проблемы будущего развития человечества Н. Н. Моисеев видит в необходимости формирования «коллективной Воли», то есть «коллективного Духовного мира» [8, с. 45]. Вероятно, так и будет. Возникает вопрос о возможностях инструментария духовного свойства в благоустроении нынешней и будущей повседневности, при этом появляется проблема выбора духовной платформы комплементарной полиэтничной ментальности современного человечества.

Современные россияне все больше в своих практиках надеются только на себя, руководствуются своими личностными интересами, и это дает неплохие результаты. Трудно сказать, чего в этих интенциях больше - инстинктов выживания, здравого смысла, интуитивного обращения к традициям повседневности русской семьи или духовного устремления. Одним из вариантов вероятностного комплекса итенциональных оснований является библейская смысловая аксиоматика и религиознонравственные предписания. Мы обращаем наше внимание на метафизику Священного Писания в силу ее временного долгожительства, пространственного распространения и многочисленности этносов, ее принимающих. Современные идеологии не выдерживают исторической конкуренции с авраамическими религиями.

Системообразующим постулатом библейского знания является смысловой факт богоподобия человека. Признание этого факта актуализирует перед его индивидуальностью право и обязанность плодиться и размножаться, и наполнять землю, и обладать ею, и владычествовать над всяким животным, пресмыкающимся по земле (Быт. 1:26-28). В этом проявляется благословле- ние человеческого индивида на хозяйствование. Богоутверждение статуса хозяина ставит личность перед свободой выбора, необходимостью обустройства земли, открывает широчайший портал постижения трансцендентного.

Смысловое освоение факта богоподобия человека формирует рефлексивную оппозицию человеческой индивидуальности «надприрод- ность его интеллекта - природность биологического субстрата его тела», фиксирующую гетерогенность его существования, являющуюся основанием достоверности личностной самооценки, целостно-целевой смысложизненной матрицей, организующей жизнеобеспечивающую деятельность индивида. В свою очередь, позитивистская парадигма самоорганизации природы как причинности возникновения мироздания отрицает гетерогенность природы человека, основание его богоподобия, настаивая на только сугубо биологической гомогенности, делая бессмысленным существование личности и всего человечества. В статье 1907 года «Идея катастрофического прогресса» В. Ф. Эрн пишет: «Позитивное понимание, обходящее эту сторону, замалчивает один из самых коренных вопросов в проблеме прогресса. Вместо устойчивого фундамента оно базируется на пустоте. Ибо разве не пустота та наивно-оптимистическая вера в человека, на которой хочет утвердить возможность прогресса позитивизм? Верить в эмпирического человека - эту неминуемую добычу червей, этого вырождающегося сладострастника в худшем случае, а в лучшем - бессильного мечтателя - это пошлая сентиментальность, тупое недомыслие» [16, с. 139].

Высокий эмоциональный градус лексической конструкции русского философа не лишает его суждение аподиктичности. Но возможно ли принятие смысла этого тезиса нашими соотечественниками, не принимающими и не исповедующими монотеизм? Иными словами, чтобы принять эти суждения мы должны ответить на вопрос о возможности обнаружения оснований факта бытия Божьего в парадигмальном инструментарии позитивного знания, или все-таки вера, интуиция человека, то есть фиксация истины без доказательства, должна привести человечество к желаемому результату?

Литература

Бузгалин А. В., Колганов А. И. Стратегии России: общество знаний или новое Средневековье? Материалы конференции 3-4 апреля 2008 года. - М.: Ленанд, 2008. - 248 с.

Булгаков С. Н. Карл Маркс как религиозный тип // Философия хозяйства. - М.: Наука, 1990. - С. 310-342.

Булгаков С. Н. Философия хозяйства. - М.: Наука, 1990. - 412 с.

Вегрен С., Трощук И. В. Парадоксы личного подсобного хозяйства в современной России // Крестьянове- дение. - 2019. - № 4, т. 4. - С. 22-49.

Ковальченко И. Д. Аграрный строй России второй половины XIX - начала XX века. - М.: Российская политическая энциклопедия, 2004. - 504 с.

Литошенко Л. Н. Социализация земли в России. - Новосибирск: Сибирский хронограф, 2001. - 536 с.

Маркс К. Капитал. Критика политической экономии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Изд. 2-е. - М.: Гос. изд-во полит, лит., 1960. - Т. 23. - С. 43-784.

Моисеев Н. Н. Человек во Вселенной и на Земле // Вопросы философии. - 1990. - № 6. - С. 32-45.

Норберт Элиас. Общество индивидов. - М.: Праксис, 2001. - 336 с.

Пелипенко А. А., Яковенко И. Г. Культура как система // Человек. - 1997. - № 6. - С. 98-107.

Петров М. К. Человекоразмерность и мир предметной деятельности // Человек. - 2003. - № 1. - С. 5-17.

Румянцев А. М. Первобытный способ производства. - М.: Наука, 1987. - 328 с.

Философский энциклопедический словарь / гл. ред.: Л. Ф. Ильичев, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалев, В. Г. Панов - М.: Совет, энциклопедия, 1983. - 840 с.

Фофанов В. П. Социальная деятельность как система. - М.: Наука, 1981. - 303 с.

Хайек Ф. А. Дорога к рабству // Вопросы философии. - 1990. - № 12. - С. 103-149.

Эрн В. Ф. Идея катастрофического прогресса // Литературная учеба. - 1991. - № 2. - С. 133-141.

References

Buzgalin A.V, Kolganov A.I. Strategii Rossii: obshchestvo znaniy ili novoe Srednevekov'e? Materialy konferentsii 3-4 aprelya 2008 goda [Russian Strategies: Knowledge Society or New Middle Ages? Conference proceedings April 3-4, 2008]. Moscow, Lenand Publ., 2008. 248 p. (In Russ.).

Bulgakov S.N. Karl Marks kak religioznyy tip [Karl Marx as a religious type]. Filosofiya khozyaystva [Philosophy of economy]. Moscow, Nauka Publ., 1990, pp. 310-342. (In Russ.).

Bulgakov S.N. Filosofiya khozyaystva [Philosophy of economy]. Moscow, Nauka Publ., 1990. 412 p. (In Russ.).

Vegren S., Troshchuk I.V Paradoksy lichnogo podsobnogo khozyaystva v sovremennoy Rossii [Paradoxes of personal subsidiary farming in modern Russia]. Krest'yanovedenie [Peasant studies], 2019, no. 4, vol. 4, pp. 22-49. (In Russ.).

Kovalchenko I.D. Agrarnyy stroy Rossii vtoroy poloviny XIX - nachala XX veka [The agrarian system of Russia in the second half of the 20th - early 20th centuries]. Moscow, Rossiyskaya politicheskaya entsiklopediya Publ., 2004. 504 p (In Russ.).

Litoshenko L.N. Sotsializatsiya zemli v Rossii [Socialization of land in Russia]. Novosibirsk, Sibirskiy khronograf Publ., 2001. 536 p. (In Russ.).

Marks K. Kapital. Kritika politicheskoy ekonomii [Capital. Criticism of political economy]. Marks K., Eglels F. Soch. [Essays]. Moscow, Gos. izd-vo polit. lit. Publ., 1960, vol. 23, pp. 43-784. (In Russ.).

Moiseev N.N. Chelovek vo Vselennoy i na Zemle [Man in the Universe and on Earth]. Voprosy filosofii [Questions of Philosophy], 1990, no. 6, pp. 32-45. (In Russ.).

Norbert Elias. Obshchestvo individov [Society of individuals]. Moscow, Praksis Publ., 2001. 336 p. (In Russ.).

Pelipenko A.A., Yakovenko I.G. Kul'tura kak sistema [Culture as a system]. Chelovek [Human], 1997, no. 6, pp. 98-107. (In Russ.).

Petrov M.K. Chelovekorazmernost' i mir predmetnoy deyatel'nosti [Human dimension and the world of objective activity]. Chelovek [Human], 2003, no. 1, pp. 5-17. (In Russ.).

Rumyantsev A.M. Pervobytnyy sposob proizvodstva [Primitive way of production]. Moscow, Nauka Publ., 1987. 328 p. (In Russ.).

Filosofskiy entsiklopedicheskiy slovar' [Philosophical Encyclopedic Dictionary]. Main Ed.: L.F. Ilyichev, P.N. Fedoseev, S.M. Kovalev, VG. Panov. Moscow, Sovet. entsiklopediya Publ., 1983. 840 p. (In Russ.).

Fofanov V.P. Sotsial'naya deyatel'nost'kak sistema [Social activity as a system]. Moscow, Nauka Publ., 1981. 303 p. (In Russ.).

Khayek F.A. Doroga k rabstvu [Road to slavery]. Voprosy filosofii [Questions of Philosophy], 1990, no. 12, pp. 103-149. (In Russ.).

Em V.F. Ideya katastroficheskogo progressa [The idea of catastrophic progress]. Literaturnaya ucheba [Literary studies], 1991, no. 2, pp. 133-141. (In Russ.).

Размещено на Allbest.ru