Гонка ядерных вооружений в 1950-60-х годах

Признание реальных опасностей в ядерный век при вело лидеров сверхдержав в начале 70-х годов к пересмотру своей политики, к повороту от "холодной войны" к разрядке, к сотрудничеству государств с различным социальным строем. Успехи миролюбивой политики были завоеваны в острой борьбе, которую вели все прогрессивные силы человечества с момента окончания 2-й миро вой войны. Военно-стратегический паритет между США и СССР стал достаточно надежной гарантией мира.

Стратегическое равновесие в условиях высокого уровня ядерных потенциалов обеих сторон создавало гарантированную возможность для любой из них, если бы она стала жертвой ядерной агрессии, сохранить достаточно средств для того, чтобы нанести ответный удар, способный уничтожить агрессора. Такое положение означало, что при развязывании агрессором ядерной войны в ней не может быть победителя и ядерная агрессия равносильна самоубийству. В то же время стратегическое равенство создавало определенные объективные стимулы для прекращения гонки вооружений, сокращения и ликвидации ядерного оружия. Оно открывало возможность при наличии доброй воли с обеих сторон постепенно понижать уровень ядерного противостояния при постоянном сохранении равенства - при строгом соблюдении принципа равенства и одинаковой безопасности. Наконец, стратегическое равенство являлось важной предпосылкой стабильности международной обстановки, ослабления политической конфронтации.

Таким образом, равенство стратегических сил сторон становилось, как казалось, залогом мира. Внешне все выглядело так, что как будто бы СССР и США уравняли свои силы в области средств воздушно-космического нападения и противоракетной обороны. Но количественное равенство еще не означало равновесия. Отсутствовало равенство возможностей. США и их союзники обладали односторонними преимуществами в военно-экономическом и технологическом потенциале перед СССР и странами ОВД.

В результате длительных переговоров между СССР и США об ограничении стратегических вооружений (ОСВ), начавшихся в ноябре 1969 года, в Москве в мае 1972-го были под писаны два важных соглашения между СССР и США: Договор об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО) и Временное соглашение между СССР и США о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений (в мировой прессе это соглашение получило сокращенное наименование - ОСВ-1).

По Договору об ограничении систем ПРО, который носит бессрочный характер, Советский Союз и Соединенные Штаты приняли ряд обязательств исходя из объективной взаимосвязи между оборонительными и наступательными стратегическими вооружениями. Подписывая Договор, обе стороны отмечали, что "эффективные меры по ограничению систем противоракет ной обороны явились бы существенным фактором в деле сдерживания гонки стратегических наступательных вооружений и привели бы к уменьшению опасности возникновения войны с применением ядерного оружия".

Системой ПРО, как это определяется Договором, является система для борьбы со стратегическими баллистическими ракетами или их элементами на траекториях по лета, состоящая в настоящее время из противоракет, пусковых установок противоракет и радиолокационных станций ПРО (РЛС ПРО).

К перечисленным компонентам системы ПРО относятся находящиеся в боевом состоянии, в стадии строительства, испытаний, капитального или текущего ремонта либо переоборудования, в консервации.

Статья I фиксирует обязательство сторон "не развертывать системы ПРО территории своей страны и не создавать основу для такой обороны".

Каждой из сторон разрешалось (статья III) размещать системы ПРО лишь в двух районах:

а) в пределах одного района радиусом 150 километров с центром, находящимся в столице данной стороны;

б) в пределах одного района радиусом 150 километров, в котором расположены шахтные пусковые установки межконтинентальных баллистических ракет (МБР).

В каждом районе предусматривается ограниченное число компонентов систем ПРО (противоракет, пусковых установок противоракет и радиолокационных станций ПРО). В одном районе разрешается каждой из сторон иметь не более 100 противоракет. В 1974 году СССР и США под писали протокол к Договору, согласно которому количество районов размещения систем ПРО каждой стороны сокращалось до одного. Согласно статье V, стороны обязуются "не создавать, не испытывать и не развертывать системы или компоненты ПРО морского, воздушного, космического или мобильно-наземного базирования".

СССР и США обязались не передавать другим государствам и не размещать вне своей национальной территории системы ПРО или их компоненты, ограниченные Договором (статья IX). Выполнение договорных обяза тельств должно контролироваться национальными техническими средствами, с соблюдением общепризнанных норм международного права.

Важно отметить и то, что в статье XI содержится обязательство СССР и США "продолжить активные переговоры об ограничении стратегических вооружений, а статья XIII предусматривает, что стороны должны "рассматривать по мере необходимости возможные предложения по дальнейшему повышению жизнеспособности настоящего Договора..." Бессрочный советско-американский Договор об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО), подписанный 26 мая 1972 года, вступил в силу 3 октября того же года.

Другое соглашение (ОСВ-1), заключенное сроком на 5 лет, накладывало определенные количественные и качественные ограничения на стационарные пусковые установки межконтинентальных баллистических ракет (МБР), пусковые установки баллистических ракет на подводных лодках (БРПЛ) и сами подводные лодки с баллистическими ракетами.

Однако широкое признание в международном масштабе принципа мирного сосуществования государств с различным социальным строем вызывало все большее противодействие со стороны определенных сил в США. Стратегический паритет с Советским Союзом не устраивал некоторые политические и военные круги США. Когда военно-стратегический паритет стал фактом, он был расценен в Вашингтоне безусловно как примерное равенство по количественным параметрам. Но какое складывалось примерное равенство по количеству средств доставки ядерных боеприпасов к объектам удара, а также по сухопутным силам в Европе? Если страны ОВД имели превосходство в танках, то страны НАТО имели перевес в противотанковых средствах и в авиации. Обе стороны могли нанести друг другу "неприемлемый ущерб" в случае ядерной войны. Наступило "равенство страха" на основе взаимного гарантированного уничтожения. Но такое равенство еще не означало равенства возможностей. И это еще скажется в будущем. Однако тогда, в начале 70-х, это было весомым достижением Советского Союза. Он стал полноценной сверхдержавой, а ракетно-ядерное оружие из "оружия победы" в войне ядерных держав преврати лось в политическое оружие особого рода - оружие сдерживания глобальной ядерной катастрофы. Начался процесс диалога между сверхдержавами и их союзниками по контролю над вооружениями, их ограничению, а в дальнейшем - и сокращению.

Глава 2. Гонка ядерных вооружений в 1970-80-х годах

2.1 Разработка систем противоракетной обороны в США

Понимание грозной опасности, исходящей от ракетно-ядерного оружия, в то же время не обеспечило поиска и нахождения политических решений на пути преодоления противоречий между СССР и США, решения возникающих проблем мирным путем. Обе страны стали искать вы ход из опасности создавшегося ядерного противостояния на пути создания систем защиты от взаимной ракетно-ядерной угрозы. Период «холодной войны» характерен не только безудержным ростом ракетно-ядерных потенциалов двух стран, но и активной деятельностью по созданию средств противоракетной обороны. Работы в этом направлении были развернуты в обеих странах еще в начале 1950-х годов и продолжаются поныне. Однако постепенно становилась все более очевидной бесперспективность дальнейшей гонки вооружений и необходимость поиска взаимоприемлемых договоренностей о путях ее прекращения.

В этих условиях в конце 1960-х годов были начаты советско-американские переговоры об ограничении стратегических наступательных и оборонительных вооружений. Предпринятые усилия двух сторон увенчались успехом, и 26 мая 1972 года были подписаны Временное соглашение об ограничении стратегических наступательных вооружений (ОСВ-1) и Договор об ограничении систем противоракетной обороны (Договор по ПРО).

Подписание Договора по ПРО, который до сих пор фигурирует в официальных документах и в заявлениях политических лидеров как «краеугольный камень стратеги ческой стабильности», было призвано укрепить сдерживающую функцию ядерного оружия, обеспечить гарантированную возможность нанесения агрессору неприемлемого для него ущерба в ответных действиях. На практике это означало: «Кто стреляет первым, тот умирает вторым». Договор официально зафиксировал глубокую диалектическую взаимосвязь между стратегическими наступательными и оборонительными вооружениями, образующими единую систему стратегического оружия. Это означало, что усиление одного из компонентов этой системы переводило бы всю систему на новый качественный уровень, нарушало сложившийся баланс сил.

В то время соглашение по ПРО имело гораздо большее политическое, чем военное значение, однако оно облегчало решение задачи по дальнейшему ограничению и сокращению стратегических наступательных вооружений. Но уже тогда было ясно, что по мере развития противоракетных технологий и сокращений арсеналов СНВ роль Договора по ПРО будет неуклонно возрастать.

Начало милитаризации космоса путем создания информационно-разведывательных систем было положено выводом Соединенными Штатами на околоземные орбиты спутников военного назначения. При этом приоритет в области военного использования космического пространства был отдан добыванию разведывательной информации. Одно временно с ракетами-носителями и самими спутниками усиленно создавалась разнообразная разведывательная аппаратура для наблюдения из космоса за территорией СССР. Получаемая информация «перерабатывалась» в недрах ЦРУ и использовалась высшим руководством США для принятия военно-политических решений.

По убеждению американских военных специалистов, разведывательные спутники, не признающие государственных границ, обладают такими уникальными возможностями, которые в условиях ядерного противостояния делают их незаменимым средством легальной разведки. При этом высшие чины Пентагона не скрывали, что их особенно интересуют ведущиеся в СССР работы по созданию, испытанию и размещению стратегических систем оружия.

Первый «противоракетный бум» разыгрался в США еще в конце 1950-х годов. В «мозговых центрах» Пентагона детально изучалась возможная структура и боевые возможности различных систем обороны: объектовой, зональной и даже континентальной. Наиболее привлекательным вариантом военные специалисты США признали проект континентальной ПРО, которая была бы в состоянии обеспечить защиту от боеголовок противника всего Североамериканского континента.

Однако, несмотря на казалось бы явные преимущества системы ПРО, в Вашингтоне не было единства мнений по вопросу принятия ее на вооружение. Некоторые деятели администрации доказывали, что такая система ПРО также не обеспечивает гарантированной защиты и речь может идти лишь об ограничении ущерба, наносимого противником. Исходя из этого, они настаивали на том, чтобы добиваться решающего стратегического превосходства за счет всемерного усиления наступательных вооружений. Конец 1960-х годов ознаменовался ожесточенной полемикой сторонни ков оборонительных и наступательных систем оружия, поддерживавшихся различными группировками военно-промышленного комплекса.

В условиях непрекращающейся борьбы за дележ военных ассигнований в США развернулся третий этап создания противоракетной обороны. Новый проект, предусматривавший зональную оборону крупных административно-промышленных центров страны и районов базирования межконтинентальных ракет, получил громкое название «Сентинел» («Часовой»). На первых порах в состав ПРО должны были войти 1000 антиракет «Спартан» и «Спринт». Основ ной единицей системы являлась батарея в составе 10 ракет.

Для размещения батарей намечались районы на северных границах США и Канады, а также вокруг Вашингтона, Нью-Йорка, Чикаго, Бостона и ряда других городов. Предполагалось завершить работы в течение 5-6 лет и в начале 1970-х годов принять эту систему ПРО на вооружение.

В ходе доработки проекта было признано целесообразным разместить ракеты «Спартан» вокруг крупных промышленных центров, а ракеты «Спринт» сосредоточить главным образом для прикрытия баз баллистических ракет «Минитмен». Построение такой двухэшелонной системы ПРО, по мнению американских специалистов, должно было также обеспечить отражение возможного в будущем ракетно-ядерного удара со стороны Китая. Как известно, КНР к этому времени уже имела на вооружении ядерное оружие и усиленно создавала ракеты.

Известный реализм правящих кругов США, проявленный в начале 1970-х годов в отношениях с Советским Со юзом, определялся отнюдь не миролюбием, вдруг обуявшим политическую элиту, а целым рядом внутренних и внешних причин. Главной из них было установление военно-стратегического паритета между двумя великими державами. Такое положение требовало пересмотра основных стратегических концепций, в том числе и в области создания противоракетной обороны. Учитывая развернувшуюся критику в адрес системы «Сентинел», продолжавшееся противоборство сторонников оборонительных и наступательных вооружений, президент Ричард Никсон не стал брать на себя чужие грехи и принял решение о прекращении работ. Однако это вовсе не означало отказа от ПРО, и взамен «Сентинел» была выдвинута новая программа под названием «Сейфгард» («Страж»). В этой программе рассматривалась более скромная, но более важная для Пентагона за дача по надежному прикрытию от ракетно-ядерных ударов баз МБР, стратегической авиации, атомных подводных ракетоносцев. В отношении остальной территории США предусматривалась защита лишь от случайного пуска ракет вероятного противника.

Планом строительства этой системы ПРО предусматривался поэтапный ввод в строй отдельных комплексов, первые из которых к 1973 году должны были прикрывать крупнейшие базы ВВС в районе Гранд-Форкс и Малмстром. Всего намечалось создать 12 комплексов. На каждом из них должны были размещаться 30-40 антиракет «Спартак» и 10-75 антиракет «Спринт», а также станции обнаружения, слежения и наведения антиракет, вычислительный центр. Для практической отработки системы предусматривалась обширная программа испытаний по перехвату головных частей ракет. С этой целью предполагалось провести около 180 запусков ракет «Минитмен», «Атлас» и «Поларис».

Конгресс на цели ПРО выделял многомиллиардные ассигнования. Однако сторонников гонки оборонительных вооружений вскоре постигло горькое разочарование. Полномасштабное развертывание противоракетной системы «Сейфгард» было приостановлено подписанием в 1972 году Договора между СССР и США об ограничении систем противоракетной обороны.

Начиная с первых проектов ПРО и до начала 1980-х годов основным, реальным средством уничтожения боеголовок противника американские военные специалисты счи тали мощные ядерные заряды, устанавливаемые на анти ракетах. Проведенные ядерные испытания показали, что характер поражающего действия ядерного взрыва во многом зависит от его высоты. В плотных слоях атмосферы основное поражение боеголовкам наносится ударной вол ной, в космическом пространстве поражение будет наноситься мягким рентгеновским, а также гамма-нейтронным излучением.

Поиски новых средств уничтожения боеголовок привели американских специалистов, к идее создания так называемых «спектральных» зарядов. По замыслу их создателей, такой заряд при взрыве большую долю энергии выделит в виде рентгеновского излучения широкого спектра. Жесткое рентгеновское излучение проникнет внутрь бое головки и вызовет поражение радиоэлектронной аппаратуры. Мягкое рентгеновское излучение, обладающее боль шей длиной волны, будет поглощаться в поверхностном слое обшивки боеголовки, испаряя и разрушая ее.

По мере прогресса в создании нейтронных зарядов американские специалисты стали рассматривать возможность их использования в качестве оружия противоракетной обороны. Они рассчитывали на то, что нейтроны, обладающие высокой энергией, проникнут сквозь обшивку боеголовок противника и выведут из строя электронную аппаратуру, обеспечивающую подрыв ядерного заряда. Кроме того, нейтроны спровоцируют реакции деления в атомном детонаторе из урана или плутония, вызовут его нагревание и в конечном счете разрушение. К 1975 году несколько десятков противоракет «Спринт» системы «Сейфгард», прикрывающих крупнейшую ракетную базу США Гранд-Форкс, были оснащены нейтронными боеголовками.

Еще в 1960-х годах среди американских ученых стали все чаще высказываться предположения об использовании космического пространства в целях создания ПРО. Были проведены обширные исследования, на основании которых было сделано предположение, что к концу 1970-х годов США, видимо, будут в состоянии создать надежную противоракетную оборону космического базирования. Подтверждая принципиальную возможность создания такой ПРО, ученые утверждали, что, хотя техническая реализация подобных планов пока еще невозможна, работы в этом направлении не обходимо развернуть не мешкая. По мере освоения космического пространства, повышения надежности спутников, их удешевления шансы на создание глобальной ПРО принципиально нового типа будут непрерывно возрастать.

В этот период среди специалистов в области вооружений стало преобладать мнение, что путь создания надеж ной ПРО проходит через разработку принципиально новых систем оружия, основанных на иных, чем используемые ныне, физических принципах. В качестве основного средства поражения из космоса стали делать ставку на лазерное оружие. Оно приобретало приоритет в системах оружия будущего, и ему был открыт «зеленый свет». Еще в 1959 году военно-воздушным силам был передан разработанный одним из военно-промышленных концернов химический инфракрасный лазер. Он обладал сравнительно небольшой мощностью и не мог быть использован для поражения целей, однако являлся своего рода прототипом, который мог использоваться для экспериментов.

На фоне единодушного ликования по поводу принятия новых военных программ, развертывания новых систем вооружений, которое было характерным для военно-политических кругов США, резким диссонансом звучали голо са политических и общественных деятелей, встревоженных милитаристским курсом администрации. В их заявлениях указывалось на бесперспективность гонки вооружений, ее отрицательное влияние на состояние международной и национальной безопасности, содержался призыв добиваться политического решения международных проблем.

В общем хоре милитаристских призывов в США нередко высказывались довольно трезвые и реалистичные взгляды на перспективы создания противоракетного «зонтика». Начальник управления научных исследований и разработок Пентагона Джон Фостер, занимавший до этого пост директора Ливерморской национальной ядерной лаборатории, предупреждал, что, несмотря на высокие темпы раз вития оборонительного оружия, даже в обозримом будущем не удастся создать надежную ПРО, которая могла бы обеспечить безопасность США. Это тем более справедливо, что потенциальный противник не будет сидеть сложа руки, а сделает все возможное для совершенствования своего наступательного оружия. При этом, по убеждению Фостера, Советский Союз, узнав о планах создания американской ПРО, будет вынужден срочно предпринять контр меры.

Наиболее здравомыслящие политики Запада, даже из числа явных недругов СССР, отдавали себе отчет в том, что Советскому Союзу военное равновесие с Соединенными Штатами досталось дорогой ценой. Оно является для него гарантом сдерживания возможной агрессии, и СССР никогда не допустит, чтобы баланс в области стратегических вооружений был нарушен.

В этих условиях и началась серия переговоров об ограничении стратегических вооружений. Заключение между СССР и США Временного соглашения об ограничении стратегических наступательных вооружений, Договора об ограничении систем ПРО (1972 год) и протокола к нему (1974 год) послужило смягчению международной напряженности, стало серьезным препятствием на пути милитаризации космоса, необходимым условием поддержания стратегической стабильности. Потепление в советско-американских отношениях вызвало расширение и укрепление сотрудничества между двумя странами в мирном освоении космического пространства. 26 мая 1972 года Леонид Брежнев и Ричард Никсон подписали в Кремле не только Временное соглашение и Договор по ПРО, но и Соглашение между СССР и США о сотрудничестве в исследовании и использовании космического пространства в мирных целях. Соглашение положило начало совместным исследованиям в области космической метеорологии, околоземного космического пространства, Луны и планет, космической медицины, в постановке различных научных экспериментов. Венцом этого мирного сотрудничества двух великих государств в освоении космичес кого пространства явился совместный полет космических кораблей «Союз» и «Аполлон» в июле 1975 года.

Однако такое развитие советско-американских отношений не устраивало определенные политические силы Америки. Заправилы военно-промышленного комплекса США рассматривали Договор об ограничении систем ПРО и другие соглашения как досадное недоразумение на пути осуществления своих планов и поставили себе целью взорвать их или обойти. Наиболее реакционные круги США были полны решимости взять реванш и перейти в наступление на политику разрядки.

Особенно чувствительно способствовали процессу раз рядки ликвидация военно-силового дисбаланса двух сторон и установление военно-стратегического паритета между США и СССР, между блоком НАТО и странами Варшавского договора, что явилось серьезным достижением Советского Союза. С тех пор военные возможности США и их союзников были резко ограничены, и они осознали бессмысленность попыток достижения политических целей с помощью военной силы. Как реквием по утрачен ным надеждам звучало признание этой исторической реальности в устах президента Ричарда Никсона в его обращении к стране в феврале 1971 года: «Сегодня ни Соединенные Штаты, ни Советский Союз не имеют четкого ядерного преимущества». Нелегко далось это признание американскому президенту, но он отдавал себе отчет в том, что Советский Союз, предприняв большие усилия, ликвидировал существовавшее до этого на протяжении всех послевоенных лет ядерное превосходство США, добился паритета и уже никогда не допустит впредь, чтобы он был нарушен. После вынужденного признания Никсона стала еще более очевидной бесперспективность развязывания ядерной войны.

Предпринятое в 1970-х годах мирное наступление Советского Союза встретило в некоторых вопросах более реалистичное понимание со стороны официальных кругов Вашингтона. Считаясь с необходимостью поисков разумной альтернативы всеобщей ядерной катастрофе, они пошли на заключение ряда соглашений с Советским Со юзом по ограничению стратегических наступательных и оборонительных вооружений, по укреплению взаимного доверия и принятию реальных шагов по предотвращению военного конфликта между двумя ведущими держа вами мира. Все это привело к определенному снижению напряженности в международных делах, к более актив ному формированию отношений государств с различным общественным строем на принципах мирного сосуществования, породило у народов мира надежду на устранение угрозы войны, на успешное решение глобальных проблем, стоящих перед человечеством. Французское слово «detente» - «разрядка» в ту пору стало одним из наиболее популярных в лексиконе политических деятелей разных стран.

Однако наиболее консервативные круги Соединенных Штатов не могли примириться с таким развитием событий. Учитывая неблагоприятные для них условия 1970-х годов, они перегруппировывали силы, меняли тактику борьбы, оставляя прежними стратегические задачи - сокрушение Советского Союза, установление мирового диктата Соединенных Штатов.

Из сейфов Пентагона были вытащены почившие, казалось бы, в стратегии «массированного возмездия» и «гибкого реагирования», слегка подреставрированы, сведены воедино и получили более современный вид. Эта пластическая операция привела к появлению на свет военной доктрины «прямого противоборства», которая, наследуя основные концепции своих предшественниц, отличалась более откровенной ставкой на военную силу.

Успехи в создании новых высокоточных систем доставки ядерных зарядов к цели стимулировали стремление к нанесению превентивного «хирургического» ядерного удара, направленного на достижение «скорейшего прекращения войны на условиях, приемлемых для США и их союзников, пока ее масштабы максимально ограничены».

Если раньше основной упор в использовании стратегических систем оружия как средства «устрашения» делался на уничтожение экономического потенциала противника путем нанесения «контрценностного» удара, то теперь в качестве основной задачи выдвигалось поражение пусковых установок и командных пунктов стратегических ядерных сил, систем связи и управления, главных административно-политических центров противника. По сообщениям, появившимся в иностранной печати, после подписания директивы более половины боеголовок американских стратегических сил были перенацелены на боевые средства и центры управления вероятного противника.

Подобное перенацеливание стратегических ядерных сил, по своим масштабам не имевшее прецедента в прошлом, особенно отчетливо указывало на крайне агрессивный характер новой доктрины, подчеркивало намерение США обеспечить себе способность к нанесению внезапного первого удара по стратегическим ядерным средствам противника (ведь в ответном ударе по пустым ракетным шахтам никто бить не станет). Почти одно временно с этой доктриной «дуэт» президента Картера и его помощника по вопросам национальной безопасности Збигнева Бжезинского подготовил и утвердил еще четыре директивы, касающиеся практической подготовки к ядерной войне.

Приход в Белый дом ставленника военно-промышленного комплекса Рональда Рейгана, известного своими край не воинственными и антикоммунистическими взглядами, означал победу во внутренней политике правых, наиболее консервативных сил страны. При Рейгане с процессом раз рядки было покончено, а на острие внешней политики оказался откровенный антисоветизм, нарастающая гонка вооружений и подготовка к войне против Советского Со юза - основного препятствия на пути глобальных устремлений США.

Сохраняя основные стратегические концепции, унаследованные от прежней администрации, «калифорнийская команда» Рейгана на этом не остановилась. Одним из высших достижений стратегической мысли новых творцов политики США явилось «Руководство в области обороны на 1984-1988 финансовые годы», само на звание которого подчеркивало неразрывную связь политики с военным бизнесом. В этом документе, одобренном президентом Рейганом, содержался план под готовки к ведению «затяжной» ядерной войны против Советского Союза. Для реализации этого плана были сразу же предприняты практические шаги по выделению многомиллиардных ассигнований на создание стратегических резервов, на совершенствование системы связи и управления на случай «затяжной» войны, на создание запасов оружия и военной техники для вооруженных сил США и их союзников в условиях «чрезвычайных обстоятельств».

При президенте Рейгане был принят целый ряд новых военных программ, призванных вернуть военное превосходство Соединенным Штатам. Дебютировал Рейган в области военных программ принятием 6 августа 1981 года, в день 36-й годовщины атомной бомбардировки Хиросимы, решения о широкомасштабном производстве нейтронного оружия. Затем замелькали, словно в калейдоскопе, одна за другой программы принятия на вооружение ядерных ракет первого удара MX, стратегических бомбардировщиков В-1, подводных лодок типа «Огайо», вооруженных новыми ракетами «Трайдент», атомных авианосцев типа «Нимиц», крылатых ракет большой дальности с ядерными боеголовками, бинарных химических боеприпасов и многих других видов оружия. Стремительное наращивание стратегических наступательных сил привело к тому, что в 1983 году в их составе насчитывалось 1053 пусковые установки межконтинентальных баллистических ракет, 656 пусковых установок баллистических ракет на 40 подводных лодках, 570 тяжелых и 65 средних бомбардировщиков.

Министр обороны Каспар Уайнбергер, о котором говорили, что «из всех ястребов рейгановской администрации у него самые острые когти», в одном из своих выступлений выразил точку зрения военно-промышленного комплекса на деятельность сорокового президента страны: «Программа развития стратегических сил президента Рейгана даст нам самый крупный прирост современных и наиболее мощных стратегических вооружений из всех планировавшихся и финансировавшихся любым президентом США».

По авторитетной оценке советского Генерального штаба, стратегические ядерные силы США в тот период могли поднять в одном пуске-вылете 12 тысяч зарядов общей мощностью 3400 мегатонн, что в 170 тысяч раз больше мощности атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму. Тем не менее число ядерных зарядов на стратегических носителях продолжало неуклонно наращиваться, и к 1990 году намечалось их количество довести до 20 тысяч. При этом многие иностранные специалисты обращали внимание на то, что большие изменения в американских стратегических силах происходили не только в количественном, но и в качественном отношении. Эти изменения привели к рез кому увеличению числа боеголовок на каждом носителе, значительному возрастанию точности их наведения на цель, мощности заряда, маневренности, оперативности и скрытности подготовки к боевому применению. Так, по оценкам специалистов, одна подводная лодка типа «Огайо», вооруженная ракетами «Трайдент», по своим боевым возможностям превосходит 10 лодок типа «Лафайет» с ракетами «Поларис». Ракета MX превосходит ракету «Минитмен-3» по количеству боеголовок более чем в 3 раза, по мощности каждой боеголовки - почти в 2 раза, по точности стрельбы - в 2 раза.

Бомбардировщик В-52, составлявший в то время основу стратегической бомбардировочной авиации США, нес 12 крылатых ракет дальнего действия. После дополнительных доработок он может обеспечить запуск 20 таких ракет. Новый бомбардировщик В-1В, поступивший в то время на вооружение, способен нести до 30 крылатых ракет воздушного базирования с дальностью полета 2600 километров и головной частью мощностью 200 килотонн каждая.

В этой широкомасштабной программе военных приготовлений политическое руководство США особую роль отводило размещению ядерных ракет средней дальности на территории Западной Европы. Эти ракеты, размещаемые вблизи границ Советского Союза, должны были обеспечить поражение важнейших целей на европейской части его территории вплоть до Урала. С другой стороны, они должны были сыграть роль своеобразного громоотвода и отвести, или хотя бы ослабить, ответный удар советских стратегических сил по территории самих США.

Вывод ракет с территории Западной Европы во второй половине 1960-х годов с лихвой компенсировался наращиванием ядерного потенциала за счет бомбардировщиков, подводных ракетоносцев, атомной артиллерии, а также оснащением вооруженных сил Англии и Франции собственными ядерными боеприпасами.

В 1970-х годах в Европе установилось состояние паритета между двумя противостоящими группировками, которое сохранялось до начала 1980-х годов. К этому времени у блока НАТО имелось 162 ракеты средней дальности и 695 бомбардировщиков, всего 857 носителей ядерного оружия. Советский Союз имел на вооружении 465 бомбардировщиков и 473 ракеты, всего 938 носителей средней дальности. Некоторое превосходство СССР в носителях с из бытком компенсировалось превосходством НАТО в коли честве ядерных зарядов, размещенных на них (3056 против 2153).

В декабре 1979 года на сессии Совета НАТО Соединенные Штаты оказали массированное давление на своих европейских союзников и добились принятия решения о размещении на их территории 108 баллистических ракет «Першинг-2» (дальность полета 2500 километров, мощность заряда 400 килотонн) и 464 крылатых ракет наземного базирования (дальность полета 2500 километров, мощность боеголовки 200 килотонн). Значительное сокращение подлетного времени «евроракет» по сравнению с МБР, с 25-30 минут до 6-8 минут, создавало для НАТО в случае военного конфликта весьма заманчивую перспективу нанесения этими средствами первого, «контрсилового» удара по важнейшим целям на территории Советского Союза.

Стратеги Вашингтона отчетливо сознавали, что ядерное оружие средней дальности, даже при его полном количественно-качественном равенстве у двух сторон в силу различий их геостратегического положения, создает значительный перевес в пользу Соединенных Штатов. Это объяснялось тем, что советское оружие такого типа не может нанести удар по территории США, в то время как аналогичные американские системы прямо предназначались для поражения важнейших целей в европейской части СССР.

Президент Рейган в своей речи, произнесенной в ноябре 1981 года и транслировавшейся по телевидению на Европу, провозгласил меру, рассчитанную, прежде всего на европейцев, предложив так называемый «нулевой» вариант. На самом же деле он был «нулевым» только для Советского Союза, который должен был ликвидировать свои ракеты средней дальности не только в Европе, но и за Уралом. Соединенные Штаты в этих условиях обещали воздерживаться от размещения своих ракет в Европе. В результате выполнения этого плана западные страны, с учетом ядерного оружия Англии и Франции, получили бы двойное преимущество над Советским Союзом по числу носителей и тройное - по боеголовкам. Начав в ноябре 1983 года размещение своих ракет на территории Англии, ФРГ и Италии, руководство США тем самым торпедировало проходившие в то время женевские пере говоры с СССР о сокращении ядерных средств средней дальности. По сути, выдвижение «нулевого» варианта было рассчитано на то, что Советский Союз его отверг нет (что советский лидер Юрий Андропов и сделал в 1984 году), а «евроракеты» так или иначе останутся в Европе.

Позднее, на переговорах с Михаилом Горбачевым в Рейкьявике, президент Рейган попытался любыми способами сохранить американские ракеты в Европе и даже по пробовал отказаться от своего же «нулевого» варианта. После возвращения из Исландии в октябре 1986 года он сделал попытку отойти от достигнутых на переговорах позиций и вместе с некоторыми союзниками по НАТО стал выступать за сохранение американских ядерных ракет в Европе.

2.2 Программа «Стратегической оборонной инициативы»

Неустойчивость и опасность положения, связанного с нарушением военного паритета в Европе, хорошо сознавали не только в Советском Союзе, но и на Западе, где многие видные общественные и политические деятели еще за много лет до этого предупреждали о возможных тяжелых последствиях такого шага. Однако, несмотря на многочисленные протесты жите лей Западной Европы, Соединенные Штаты настойчиво осуществляли размещение ядерных ракет на территории своих союзников, стараясь этими акциями обеспечить себе решающее военно-стратегическое превосходство.

Первый президентский срок пролетел незаметно, и уже не за горами были очередные президентские выборы. Во время своих первых выборов Рейган въехал в Белый дом с богатым багажом антисоветизма и милитаризма. Для надежного переизбрания нужно было, сохраняя этот старый багаж, украсить его новыми яркими наклейками, которые могли бы отвлечь внимание избирателей, начавших проявлять беспокойство неуклонным нарастанием милитаризации страны.

Рональд Рейган и его ближайшее окружение, в составе которого были и опытные имиджмейкеры, хорошо знающие нравы американских политических джунглей, отдавали себе отчет в том, что, не меняя содержания внешней и внутренней политики, избирателям необходимо дать но вые звонкие лозунги. Они должны были, подменяя фор мой содержание политики, сделать ее более приемлемой для психологии того самого «молчаливого большинства», которое в конечном счете определяет ход и исход президентских выборов. В этой обстановке из Вашингтона раздались миролюбивые призывы и заверения сорокового президента Со единенных Штатов, «венцом» которых явилось выдвижение «стратегической оборонной инициативы» - СОИ. Разумеется, выборы были не единственной и даже не глав ной причиной рождения СОИ, они в основном определи ли лишь выбор момента обнародования этой очередной милитаристской программы. Основной целью этой крупнейшей по размаху, планируемым затратам и возможным военно-стратегическим последствиям программы являлось создание широкомасштабной противоракетной обороны территории США от атаки советских ракет (первой, по американским оценкам, либо ответной, по советским сценариям), что неизбежно должно было привести к нарушению стратегической стабильности со всеми вытекающими отсюда последствиями. Не в последнюю очередь еще одной целью широко рекламируемой про граммы СОИ являлось втягивание Советского Союза в очередной, весьма дорогостоящий и разорительный для его экономики виток гонки вооружений.

Начало грандиозной даже по американским масштабам кампании за развертывание работ по созданию много эшелонной стратегической противоракетной обороны территории страны было положено 23 марта 1983 года сенсационным выступлением президента Соединенных Штатов с обращением к стране. Выступление Рейгана слушали десятки миллионов американцев, но подлинное значение провозглашенной им программы поняли лишь немногие. Затронутая животрепещущая проблема, профессиональные актерские способности и незаурядная телегеничность сорокового президента в первое время оказали заметное воздействие на население США, особенно на ту часть, которая традиционно придерживается простого житейского правила - «президенту виднее». За период своего пребывания в Белом доме Рейган произнес огромное количество речей. Однако наиболее дальновидные политические деятели предсказывали, что телеобращение президента с оглашением программы СОИ может оказаться наиболее опасным по своим отдаленным возможным последствиям.

В июле 1982 года Рональд Рейган уже излагал основные идеи СОИ, выступая на авиабазе Эдварде в штате Калифорния, где совершают посадки орбитальные ступени кораблей «Спейс шаттл». Тогда он изложил некоторые взгляды на создание стратегической противоракетной обороны и заявил, что Соединенные Штаты, осуществляя свое «право на самооборону», будут также настойчиво продолжать работы по созданию противоспутникового оружия.

Выбор места выступления оказался не случайным: именно отсюда впоследствии будут стартовать самолеты F-15 с противоспутниковыми ракетами АСАТ. Почувствовав поддержку со стороны офицеров ВВС, Рейган, видимо, окончательно утвердился в своих намерениях «подарить» Америке противоракетный «щит».

В январе 1984 года Рейган подписал директиву № 119 «Инициатива президента в области стратегической обороны», в которой уже официально провозглашалась новая военная программа. В этой директиве предусматривалось проведение обширных научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ по созданию многоярусной, глубоко эшелонированной противоракетной обороны. В ней ставилась грандиозная задача - создать надежный оборонительный «зонтик» над всей территорией США.

Спецслужбы США усиленно распространяли различные сообщения о «нарушениях» Советским Союзом ограничений, накладываемых Договорами по ПРО и ОСВ-2, о ведущихся в СССР разработках по созданию ударного космического оружия и даже их испытаниях (что в значительной степени оказалось правдой, судя по последним публикациям архивных документов и мемуаров в России), о том, что «русский космический поезд» уже «показал хвост» и Соединенным Штатам нужно срочно его догонять. Апологеты СОИ усиленно доказывали, что в сложившихся условиях единственной альтернативой советской «превосходя щей военной мощи» является создание надежной «непроницаемой» противоракетной обороны, призванной «обесценить» ракетно-ядерный потенциал вероятного противника, сделать его «устаревшим и ненужным». При этом американские средства массовой информации с подачи президента особенно напирали на «гуманный», оборони тельный» характер противоракетных вооружений, обещая населению США «гарантированное выживание», безоблачную мирную жизнь в обозримом будущем.

С целью разоружить противников СОИ и придать боль шую убедительность «гуманным устремлениям» Рейгана, было принято решение в пропагандистских целях выдвигать на первый план неядерные системы оружия. Деятели администрации понимали, что «американский народ едва ли воспримет с воодушевлением перспективу размещения ядерного оружия в космосе». Ведь для наименее ин формированной части населения страны (а оно в конеч ном счете составляет большинство) слово «оборона» не вольно ассоциируется с безопасностью, а «противоракетный космический зонтик» - с надежной защитой от ужа сов термоядерной катастрофы.

Еще один «гуманный» довод сторонников СОИ заключался в том, что осуществление этой программы будет служить надежным гарантом всеобщего мира, что после развертывания космической системы ПРО любой агрессор будет подвергнут уничтожающему удару из космоса. Причем некоторые наиболее ретивые деятели американской администрации пытались доказать, что бесперспективность войны в таких условиях сделает ее попросту бессмысленной и вот тогда-то и будет, дескать, достигнута подлинная международная безопасность. По их утверждению, иного пути к установлению устойчивого мира просто нет.

«Стратегическая оборонная инициатива» американского президента стремительно придвинула человечество вплотную к «космическому порогу». Перешагнув через этот по рог, мир уже никогда не будет таким, как прежде. Хаос неограниченной гонки вооружений, распространенный на космическое пространство, практически уничтожит возможность каких-либо сдерживающих действий. Понимая возможные последствия своих замыслов, заокеанские лидеры пытались всеми средствами умалить значение рокового шага, который они намеревались совершить. При этом пускались в ход утверждения о том, что, дескать, милитаризация космического пространства началась еще в конце 1950-х годов, когда были созданы межконтинентальные ракеты, путь которых пролегает через космос, и планы со здания космической ПРО вовсе не являются в этом отношении чем-то принципиально новым. По их словам, эти планы представляли собой лишь один из неизбежных естественных этапов эволюции научно-технической мысли, к которому в то время уже вплотную подошла земная цивилизация.

На самом же деле коренное, принципиальное различие планировавшегося нового этапа американских космических программ состояло в том, что в космос намеревались вывести системы оружия, способные наносить удары и обладающие способностью уничтожать самые различные цели. Придавая «гуманный», оборонительный характер планам подготовки «звездных войн», апологеты гонки вооружений были весьма озабочены тем, как скрыть от мировой общественности подлинные цели «стратегической оборон ной инициативы», как сделать так, чтобы о ее содержании судили лишь по названию. В свое время Карл Маркс говорил, что наука была бы ненужной, если бы внешний вид и внутренняя сущность вещей совпадали. Он указывал, что в большинстве случаев внешний вид не только отличается от сущности, но может даже вводить в заблуждение. Какие же подлинные цели преследовала американская военно-политическая элита, провозглашая «оборонную инициативу»? Разумеется, истоки очередной милитаристской программы Вашингтона следует искать во всей послевоенной внешней политике США, в их военно-политических доктринах, в остром идеологическом противостоянии с СССР. Программа СОИ была отнюдь не плодом больного воображения сорокового президента страны, а закономерным результатом эволюции политики «с позиции силы». Вынужденные меры Советского Союза по ликвидации монополии США на атомное и водородное оружие, а за тем достижение на рубеже 1970-х годов военно-стратегического паритета между двумя великими державами создали принципиально новую ситуацию. Установившийся «ядерный пат» значительно ограничил возможность развязывания большой войны.

Наиболее трезвомыслящие американские политические деятели уже в те годы высказывали здравые суждения о том, что в условиях создавшегося ядерного противостояния война больше не может служить продолжением поли тики, ибо в будущей войне победителей не будет. Широко известная формулировка Карла фон Клаузевица о том, что война является продолжением политики государства, сохранила свою актуальность и в настоящее время, ибо ни чем другим война быть не может.

Однако в ракетно-ядерный век созданы такие условия ведения войны, когда ядерная война не должна быть продолжением политики, поскольку не может обеспечить достижение поставленных политических и экономических целей и, более того, может привести к уничтожению как жертвы, так и самого агрессора. Даже нанесение «превентивного» или «упреждающего» удара не спасет агрессора от возмездия: «Кто стреляет первым, тот умирает вторым».

По убеждению высшего военного руководства США, в случае создания непроницаемого противоракетного «зон тика» их военно-стратегическая мысль сможет вырваться из пут установившегося «ядерного пата» на оперативный простор и продолжить путь к новой, победоносной стратегической доктрине «звездных войн». Они полагали, что наступил удобный момент для решительного отказа от концепции «взаимного устрашения», базирующейся на военно-стратегическом паритете, для достижения США реального военно-силового преимущества над СССР за счет усиления оборонительного стратегического потенциала. Поэтому главной целью «стратегической оборонной инициативы» являлось достижение того самого решающего военно-стратегического превосходства над СССР, которое обеспечило бы США возможность одержать верх над Советским Союзом в будущей войне, если она все же будет развязана.

Большинство политических и военных деятелей, в том числе и на Западе, признавали, что на современном этапе развития военной техники стратегические наступательные и оборонительные вооружения так плотно завязаны в единую систему, что нельзя изменять какую-либо его часть, чтобы не нарушить в целом общее соотношение сил, сложившийся военно-стратегический паритет.

К системе стратегических вооружений (оборонительных и наступательных) полностью применимо классическое определение одного из пионеров системного анализа Людвига Берталанфи: «Система - это комплекс элементов, находящихся во взаимодействии». Взаимодействие, взаимозависимость составных элементов - наступательного и оборонительного стратегического оружия - в последние десятилетия достигли таких масштабов и глубины, которые характеризуются взаимопроникновением, взаимообусловленностью. История убедительно свидетельствует о том, что изменения боевых характеристик наступательных вооружений неминуемо приводили к соответствующей адаптации по отношению к ним оборонительных систем. Так же действует и обратная зависимость.

Разрабатывая меры по снижению угрозы войны, руководители Советского Союза и Соединенных Штатов еще в начале 1970-х годов достигли взаимопонимания в этом вопросе. Одновременное заключение 26 мая 1972 года Договора по ПРО и Временного соглашения об ограничении стратегических наступательных вооружений позволяло сторонам поддерживать в дальнейшем военно-стратегическое равновесие между ними.

Взаимное влияние стратегических оборонительных и наступательных вооружений на общий баланс сил было уже тогда настолько очевидно, что в интервью советским журналистам и сам Рональд Рейган не мог не признать, что «наступательные и оборонительные средства взаимосвязаны и что эти вопросы должны рассматриваться... в их взаимосвязи». Однако, когда дело касалось непосредствен но СОИ, президент США предпочитал не акцентировать внимание на провоцируемом ею нарушении военно-силового баланса.

Основные стратегические концепции, закладывавшие ся в основу программы «звездных войн», убеждали непредвзятых аналитиков в том, что реальной задачей перспективной ПРО США является отражение ослабленного ответного ракетно-ядерного удара возмездия со стороны Советского Союза при превентивном нападении на него всей мощью стратегических наступательных ядерных сил США. Анализ возможностей планируемой ПРО с элементами космического базирования и многочисленные модели бое вых ситуаций показывали, что ее эффективность чрезвычайно сильно зависит от количества атакующих боеголовок. Если при массированном ударе она гипотетически сможет обеспечить уничтожение даже 70-80% атакующих боеголовок противника, то и прорвавшаяся через ПРО часть их превратит территорию США в безжизненную пустыню. В случае ответного удара советских ракет, ослабленного превентивным контрсиловым ракетно-ядерным ударом, эффективность системы ПРО значительно увеличится, а следовательно, возрастет и надежность прикрытия территории страны. Поэтому была понятна обеспокоенность не только Советского Союза, но и стран Западной Европы тем, что создание космического «щита» может подтолкнуть склонные к авантюризму наиболее консервативные силы США к развязыванию «большой» войны в надежде одержать в ней победу.

Ряд видных политических и военных деятелей Соединенных Штатов высказывали в связи с этим вполне резонное предположение, что развертывание широкомасштабной ПРО не только не приведет к сокращению ракетно-ядерного потенциала Советского Союза, но, наоборот, вызовет у Москвы стремление еще больше усилить его. Создающиеся в случае развертывания СОИ неравноправные условия ведения боевых действий на стратегическом уровне не сулят ничего хорошего для СССР, и, естествен но, в ответ на создание Соединенными Штатами глобальной ПРО другая сторона будет вынуждена пойти на совершенствование своих наступательных ядерных сил. Таким образом, вместо разоружения мир будет иметь еще более ускоряющуюся гонку вооружений.

По свидетельству бывшего заместителя министра иностранных дел Олега Гриневского, выступление президента Рейгана с объявлением программы СОИ вызвало серьезное беспокойство среди руководства Советского Союза. Буквально на следующий день, 24 марта 1983 года, генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Андропов заслушал своих ближайших помощников с первоначальным анализом содержания инициативы американского президента и возможными ее последствиями. Было признано, что ситуация, которая складывалась в результате выполнения про граммы СОИ, означала бы разрушение стратегического баланса между СССР и США, создавала условия для нанесения первого удара по советским стратегическим ядерным силам с расчетом прикрыть свою территорию от ослабленного таким образом ответного удара со стороны Советского Союза. Уже тогда становилось ясно, что, не смотря на серьезные сомнения в эффективности будущей системы ПРО, она становилась не столько военным, сколько реальным политическим (особенно в течение ближайших лет) фактором в отношениях между двумя странами, что США открыто провозгласили курс на достижение военного превосходства.