Базовая идейная структура правых радикальных идеологий в современной России

Выводимая Дугиным интерпретация идеологии онтологически чужда базовым установкам Фридена, однако, можно предположить, что оба рассматривают идеологию как результат, конкретную систему смысла, весьма схожим образом. Идеологии мыслятся как претендующие на осмысляющую тотальность системы, так как они полагают реального и идеального политического субъекта, закрепляют коллективные цели и ценности политической деятельности, раскрывают (конструируют) связные образы (нарративы) прошлого, настоящего и будущего (пролонгированного настоящего и желаемого будущего), определяют критерии осмысления всего политического бытия и показывают репертуар политического действия. В конечном счете, идеологии полагают мир (мета-уровень) и предписывают конкретным действующим в нем силам определенные мысли и действия. Соответственно, политика обеспечивается в своей возможности исключительно идеологией, а гипотетический "чистый прагматизм" разоблачается как нечто фундаментально ложное.

"Идеология - это мировоззрение, но только рационализированное, искусственно выстроенное и сведенное к упрощенной, схематичной форме". Идеологии характеризуются предложением особой "морфологии социального логоса". Фактическое приравнивание идеологий к целостному Логосу общности полагает, согласно общей антропологической теории Дугина, вырастание идеологий из Структуры, Мифоса. Идеология "коренится в глубинных архетипах человеческого существа как форма проявления тех или иных сущностных онтологических тенденций, которые намного более фундаментальны, нежели частные рациональные конструкции или социально-политические условности. Идеология, Weltanschauung, это некоторое интеллектуальное резюме всего человеческого бытия, его внутренний недвижимый двигатель, источник и изначальный мотив действий и поступков". Именно здесь пролегает онтологический и гносеологический разлом между Дугиным и Фриденом, практически не затрагивающий, однако, схожесть интерпретации идеологий. Проведение мифоанализа идеологий Дугиным и выделение фундаментальных, нередко сокрытых, принципов этих систем представляется нам родственным морфологическому отыскиванию "ядра" идеологий.

Любопытным расширением со стороны Дугина становится предложение перекрестного анализа идеологий, анализа того, как отдельные идеологии представляют своих противников, что интересно, выстраивая оппозиции, противопоставляющие себя всем остальным, оформленным в их единстве на основе наличия у них некоторого характерного идеологического момента. Другим интересным вариантом интерпретации идеологии оказывается прочтение конкретных исторических, законченных идеологических систем как "высказываний" (синтагма), а систем, претендующих на универсальность и всеобщность, содержащих философские и мировоззренческие принципы, как "языков" (парадигма). Таким образом, выстраивается иерархия: парадигма - идеология как система - прагматика (пропаганда) - растворение в среде и переход к существованию в форме мягкой идеологии, натурализация.

3.2 Радикальный Субъект: "ядро" системы смысла

Фигура Радикального Субъекта (РС) является центральной для системы смысла Дугина. РС приводит в движения идеологию, задает иерархию уровней, концептуально скрепляет отдельные темы. В данной фигуре философия истории и диагноз современной ситуации сходятся с мессианизмом России. Данный концепт выступает ядром идеологии, предоставляя наиболее адекватную инстанцию интерпретации системы в целом и всех составных элементов.

Можно предоставить косвенные, но достаточно отчетливые указания на корректность нашей интерпретации. Во-первых, сам Дугин полагает свою интеллектуальную позицию находящейся на стыке, линии столкновения парадигм. Данное глубоко проблематичное положение, как мы увидим, характеризует именно РС. Во-вторых, он утверждает максиму о Сверхчеловеке как "Победителе Бога и Ничто" осью своей философии.

РС, будучи вскрытым в качестве средоточия философии, добавляет различение системы на экзотерический и эзотерический уровни, утверждение допустимости и неизбежности истинности иллюзии, то есть полагания переворачиваемых гностических тезисов. Кроме этого, учет концепта РС в реконструировании системы позволяет вывести характерный для Дугина множественный дуализм на абсолютный уровень интеграции, сведения этого многообразия к единству, распознания различия как указания на аспекты фундаментальной полярности.

РС в своей осмысленности возникает в ситуации постмодерна. Здесь можно выделить три аспекта. Во-первых, вскрывается не-тотальность парадигм Традиции и Модерна, по своей природе претендующих на тотальность. В постмодерне первая оказывается окончательно обессмысленной и разложенной на элементы, а вторая исчерпывает свой имманентно деструктивный потенциал и обращает его на самоуничтожение. Во-вторых, происходит обрушение Европейского Логоса и глобальная экспансия "черного" Логоса Кибелы с Запада. Иные цивилизации оказываются под натиском Ничто, а достойных альтернативных проектов не обнаруживаются. В-третьих, практически достигается грань полного растворения коллективности, что ведет к невозможности преодоления одиночества, заброшенности, чужести посредством обращения к какой-либо надындивидуальной поддержке. Таким образом, постмодерн интерпретируется как ситуация "абсолютного холода", позволяющий схватить в травматическом экзистенциальном опыте иллюзорность настоящего, фундаментальность лжи утверждения недолжного единственно сущим.

Дугин описывает этот опыт как мучительность ("абсолютная боль") внезапного, необратимого и безосновного "тотального отказа от пребывания в этом мире в целом". Важно подчеркнуть связь РС с Традицией: "Ситуация, когда философский огонь рождается, не благодаря Традиции, а, напротив, в условиях ее полного отсутствия, в условиях предельной десакрализации, в сердце ночи. Вкус сакрального в данном случае пробуждается не от того, что сакральное есть и оно пылает своей нуминозной мощью, а от того, что его нет вообще". Ответом на ощущение остывания цивилизации, сопровождаемого разложением и вырождением конкретных исторических традиций становится "путь левой руки", эзотерический механизм обретения истинной Традиции в ситуации радикальной неудовлетворенности наличествующими ее институциональными и интеллектуальными выражениями. Этот путь связывается с нарушением распространенных норм, насилием и агрессией, понимаемой, однако, как воля к трансгресии, экзистенциальной экспансии преодолевающей все границы, ломающей статику консолидированного "общества жертв", не-людей. "Дело в том, что традиция рассматривала сам факт существования границ как выражение неполноты космоса относительно его Причины, которая мыслилась как нечто Абсолютное, Единое и лежащее по ту сторону всех пределов". В некотором смысле, террор обретает метафизическое оправдание в системе Дугина.

Решение столь проблематичной ситуации представляется неоднозначным. С одной стороны, РС вскрывается как подчиненный некоторому внешнему божественному Замыслу о мире. РС осознает свое желание вернуться к полноценной Традиции, миру сакрального, господства духа над материей, иерархий, вечности и бессмертия. Несмотря на это, его непосредственный возврат полагается невозможным и недопустимым, так как деградировавший мир не мог, согласно "головокружительной интуиции", не иметь изъяна, а падение - не иметь тайны. Постоянные одобрительные обращения мыслителя к интеллектуально традиции Консервативной Революции лишь подтверждают заключение, ведь, как пишет Дугин, "Консервативные Революционеры хотят не только затормозить время или вернуться в прошлое, но вырвать из структуры мира корень зла, упразднить время как деструктивное свойство реальности, исполнив какой-то тайный, параллельный, неочевидный замысел самого Божества". Данный замысел раскрывается как отказ от признания материи, как нижнего предела манифестации, непреодолимой преградой для распространения благости щедрого Единого неоплатоников. Человек, проявляя себя как Сверхчеловек ("дарящий"), оказывается носителем воли бытия к распространению вниз, на самые темные слои реальности, к одухотворению и упорядочиванию их. Детерминированный циклизм Традиции, предполагающий неизбежный возврат назад после достижения границы, разрывается способностью РС сделать шаг за нижний предел манифестации, утверждая тем самым апофатический космос, свободный от дуальностей.

С другой стороны, скорее, на глубинном уровне, именно РС выступает двигателем и смыслом Истории. Цикл регрессии оказывается следствием изначальной авантюры РС, который единственный заинтересован в смене парадигм, совершению пути от положения непроявленности, неиспытанности и центральности в Традиции через маргинальность и радикальное сопротивление в Модерне к абсолютной инаковости в Постмодерне. РС, вдохновляясь трагизмом столкновения с Ничто, извлекает из себя, не из некой пред-заданной Традиции, пост-сакральную Волю к творению невозможной реальности, нигде не предусмотренной и никак не обоснованной.

Разнообразные положения, предписывающие спасительные "нисхождения", встраиваются в учение о РС. Дугин пишет об "инициатическом нисхождении в ад", которое "означает исчерпание активным существом некоторых низших возможностей для последующего восхождения к высшим сферам". Движение вниз равнозначно реализации центробежной духовной силы: "Путь прочь от центра приводит к абсолютному центру, движение к разложению и смерти очищает и делает бессмертным. Погружение в мир бесов навсегда очищает сердце от пятен человеческой природы, падшей и разложившейся в апокалиптической ситуации как студенистый гной". Добровольное и сознательное, резкое и мучительное погружение во тьму приводит к мобилизации духа. Идеологически отчетливо онтологическая оправданность нисхождения схватывается сторонниками Консервативной Революции, которые "делают парадоксальное для консерваторов заключение: лучше поторопить конец деградировавшего порядка и приблизить начало нового цикла, чем цепляться за жалкие остатки прошлого, которого не вернешь, за ту пародию, в которую превращается Традиция в последней фазе своего существования".

В работах Дугина, особенно более старых, можно обнаружить истоки учения о РС, проявления родственной фигуры Героя, фундаментально отчужденной от окружающей его действительности, выступающей кристаллом льда. Изоляция и холод утверждаются условиями свершения невозможного. Распространены обращения мыслителя к метафоре Бронзового Века Героев, уделом которых становится именно внутренняя революция и невозможная реальность, вырываемая у Рока ведомой жаждой к тотализации, радикальной борьбой с границами, определяющими неполноту космоса относительно Причины. Иным именем данной фигуры оказывается "Суверенный Человек", ниспровергающий ценности и провозглашающий новый мир из глубины своего Я, воплощающий вершину истинной, но скрытой параллельной иерархии.

Весьма близким, но не синонимичным РС, по нашему мнению, в работах Дугина выступает "Обособленный Человек", связываемый в своем появлении с традиционализмом Ю. Эволы и позицией Консервативной Революции. "«Обособленный человек» подчас возникает сам по себе -- не по культурным, а по онтологическим причинам, только потому, что его душа отчаянно хочет сохранять вертикальное положение в мире, где все, либо недвижно распластаны перед антихристом, либо по-четвероногому рыщут в поисках кормушек его". Этот Человек отрицает современную цивилизацию во всей ее тотальности, но стремится проложить путь к ее героическому преодолению. Он последовательно и радикально, органически не приемлет мир настоящего и не подчиняется его законам. Но, "в отличие от "чистых нигилистов", "анархистов слева", в случае возникновения во внешнем мире малейших признаков обратных, духовных, реставрационных процессов, ратующих за восстановление Традиции, за возврат к Сакральному, "Обособленный человек" тут же обнаруживает "утвердительную", "созидательную" сторону своей внутренней природы, обнажает свое внутренне великое "ДА", "вечное ДА Бытия"".

Особенно важный аспект РС высвечивается посредством обращения к теории Партизана К. Шмитта. Характеристика данной фигуры у Дугина поразительно напоминает РС: "Партизан и его функция не запланированы стратегией элементов. В них воплощена древнейшая вечная сила, неподвластная неумолимому року. Партизан воюет против логики техносферы, против времени, против трагической энтропии цивилизации. Обреченный герой, балансирующий между мистическим патриотизмом и криминальным терроризмом". Мы имеем борьбу обреченного героя против Рока и логики истории, здесь интерпретируемую как регрессивный переход от порядка Земли к порядкам Воздуха и Огня. Ключевым для дальнейшего разворачивания системы момента становится определения Партизана как исключительно теллурической фигуры, чье тотальное сопротивление направлено против глобальной цивилизации Моря, порядка монструозного номоцида.

Даже фигура фашиста, как она интерпретируется Дугиным, вскрывается как фундаментально родственная РС. Стоит лишь обратиться к словам самого мыслителя: "Человек фашизма переживает свое состояние как предельно напряженную трагедию. ... Мир модерна он воспринимает как безграничный кошмар, как тотальное отчуждение всех от всего". Разрешение экзистенциального кризиса ищется в попытке "разогрева" индивидуалистической воли к власти до "трансцендентных пропорций", предполагающей и закрепляющей соотнесенность с "Этническим духом".

Моменты отторжения и нисхождения фигуры борющегося "партизана" и героически возвращающегося "Обособленного человека", в конечном счете, сходятся и разрешаются в проекте Революции. Невозможная реальность, к которой направляется РС, творится именно в Революции как Событии: "Революция -- это уникальный момент в бытии, когда свершается невозможное, когда небывалое становится повсеместным, когда вещи открывают свои неизвестные, не предполагаемые доселе лики, когда фонтан бытия бьет из-под скорлупы обыденного, унося к чертям унылые лабиринты норм". Революционаризм системы Дугина подводит его к попытке построения синтеза различных идеологий. Намечаются контуры философии революции, органично перетекающей в политику "перманентной революции": "В каждой Революции скрыт отголосок Единой Абсолютной Революции против мира сего, против законов энтропии; архетип революции как архетип возвращения и преодоления инерции цикла; главное лицо революции - Сверхчеловек - смысл земли и героическая персонификация Абсолютного Преодоления".

Россия, безусловно, включается в цикл нисхождения - революции Радикального Субъекта, о чем свидетельствуют следующие цитаты, заключающие необходимые семантические "тропы" этого конструкта - нахождение себя в запустении, тотальный отказ, возрождающая Революция, рожденная в своей содержательности и волевом импульсе из самого РС (обозначим их курсивом). "Для полноценного русского человека, пробуждающегося сегодня из исторического делирия, открывается великая пустыня, матерь-пустыня. Нет ценностей, которые заслуживали бы того, чтобы их по-настоящему защищать. Нет святынь, которые заслуживают того, чтобы им по-настоящему поклоняться. Духовный антихрист повсюду -- это все, что досталось нам в наследство. ... Все в нас! Сможем - родим, создадим, выпестуем, взорвав гноеточащий телевизионно-участковый Вавилон. ... Мы должны воссоздать святую Родину из глубин наших душ, из последних колодцев сердечной тайны, извлечь ее из-под низших тектонических пластов абсолютного ужаса".

РС вводится не для преодоления ключевых дихотомий философии Дугина, но сведения их к единому абсолютному противоречию, где РС воплощает один из полюсов. Во-первых, противопоставляются носители сущности парадигмальности (неозверь) и Свободы (РС), между которыми ведется метафизическая война, где первые стремятся "закрыть" мир парадигмой, а вторые - утверждать предельную Свободу. Во-вторых, РС как нечто целостное, собранное и вечное противопоставляется расщепляющимся и текучим последним людям, представляющимся ему не-людьми. В-третьих, пронизывающее все сферы противопоставление "кадровых" и "обособленных", сталкивающее фактически "пошлость" и "искажение" с "трагизмом" и "чистотой". Наконец, наиболее интересным представляется различение РС и его дубля, рождающегося в ситуации абсолютно волюнтарного утверждения РС своей сущности, обусловленного невозможностью доказательств этого посредством возведения себя к Источнику. Иными словами в кромешной тьме любой может объявить себя новым источником света. Развивая объясняющие суть дубля аналогии Дугина, можно сказать, что им выступает житель платоновской пещеры, не увидевший света, но стремящийся доказать свое право на просвещение иных об истине вещей.

Концепт РС выводит нас, во-первых, на философию истории Дугина, конституируемую множественными оппозициями, во-вторых, имплицитно указывает на избранничество России как главной теллурической силы, родины современного Партизана - РС.

Однако самым важным становится выход к идеологическому синтезу мировоззрения "тотальной Революции", но не нигилистической, а претендующей на Абсолют, утверждение совершенной, но крайне туманной, позитивности. Подобную систему смысла, как она раскрывается у Дугина на высшем уровне его конструкта, можно назвать "идеократией" в наиболее полном смысле, то есть утверждающей как уровень "эстетизма" и "диалектического" динамизма "перманентной Революции", так и идеалистического, романтического утверждения конкретной истины, связываемой с народом, его миссией и властью.

3.3 Философия Истории: ключевые оппозиции

Философия истории Дугина может быть представлена посредством интегрирующей частные оппозиции трехчастной схемы, воспроизводящей характерные мотивы религиозной мысли и немецкой классической философии. Первый этап это Золотой Век изначальной, замкнутой и не доведенной до сознания гармонии. Метафорой этой стадии становится Восток, противостоящий Западу, обозначающему комплекс отчуждения, разрыва гармонии, дестабилизации системы. Исчерпание негативного заряда второй стадии (антитезис) рассматривается как "интеррегнум", период Решения, совершения выбора в пользу вечного "конца истории" или утверждения ценностей Нового Мира, которые во всем комплексе можно обозначить как Евразийские (Восток и Запад).

Интерпретация пассажей книги "В поисках Темного Логоса" в контексте целостности реконструируемой системы, помогает заключить, что Началом Цикла оказывается "молния" Логоса, производящая изначальное разделение, преодолевающее слепое единство лишенной границ целостности (мистический ноктюрн; Великая Мать).

Однако важно строго отделять Начало Цикла от отступления ко второму этапу. По нашему мнению, понимание системы Дугина предполагает жесткое отделение гармонии первого этапа Традиции от состояния фундаментальной неупорядоченности и бесконечного ("дурная бесконечность") покоя. Первый этап есть эпоха господства живого и открытого, связанного с Дионисом, Логоса Аполлона. Это соответствует "Первому Началу" как выраженному в открытом Платонизме, опирающемся на гипотезы о "Едином-многом - многом-Едином". Открытость начального периода выдает полагание Дугиным возникающей "оси теологии" между имманентной данностью и гипотетическим источником молнии". Логос выступает как ось, натянутая между концами, которые созидаются самим этим натяжением (напряжением, драмой, борьбой). "Эта вертикаль убегающая отсюда туда, но она ни- когда не находится строго в одном и том же месте, как молния никогда не ударяет в одну и ту же точку дважды".

Переход ко второй стадии вскрытой нами философии истории соответствует моменту закрывания Логоса, замещению Единого и Хаоса дублями имманентной реальности, стройным порядком Вечных Идей и Пред-порядком, соответственно. Данная урезающая интерпретация ведет к референциальной теории Истины и культу Техники. В конечном счете, развиваясь и радикализируясь, закрытый Логос оборачивается Модерном. Инстанцией Консервативной Революции в философии обозначается, в данном контексте, попытка сделать Логос тотальным, вернув связь с утраченными измерениями, что, в ситуации исчерпания второй фазы и полной деградации закрывшегося Логоса, ведет лишь к требованию (ожиданию?) новой Молнии.

Тезисно определим пары оппозиций, раскрывающих содержание обозначенного фундаментального дуализма.

1). Геополитический дуализм: "Суша - Море".

Примат геополитического мышления можно принять за основание идеологии Дугина. Значительная часть работ, особенно носящих прикладной и публицистический характер опираются на отсылки к данной теоретической школе международных отношений. Идеологии, культурные модели осмысления, элиты и режимы полагаются производными от геополитической аксиоматики фундаментального дуализма. Мыслитель отсылает как к англо-американским теоретикам, так и континентальным, немецким и российским, выступающим, однако, в качестве приоритетных.

Несмотря на это, важно подчеркнуть, что геополитика для Дугина выходит далеко за пределы научно-стратегической дисциплины, она имеет синтетический характер и выступает скорее как мировоззрение. Она оказывается на пересечении политологии (интересы) и социологии (ценности). Сам человек интерпретируется как существо пространственное, а географический рельеф как судьба. Геополитика представляется глубинной онтологической дисциплиной, оперирующей пластами вечного, постоянными реальностями, не зависящими от исторических колебаний. Изначальность дуализма возводится к противостоянию Афин и Спарты, Карфагена и Рима, Британии и России, США и СССР.

Идеологические системы вырастают из противостояния Суши и Моря, как геополитических систем господства определенного человеческого типа. "Цивилизации Моря постепенно сливаются в единую макроцивилизацию, метацивилизацию Моря, которая стирает границы и государства, народы и расы, религии и культуры в единый однородный блок, в мировой рынок. Тип торговца распространяется на все остальные профессии и "касты", социальные слои и институты. Аналогичный процесс развивается и на ином, сухопутном полюсе. Здесь воинские, консервативные, государственнические тенденции тяготеют к интеграции в Континентальной Империи, в едином Метаго-сударстве, созданном на основании типологии Воина". Первые опираются на принципы дискретности и прерывности, а вторые - на холизм и континуальность. При этом, надо заметить, "кшатрии" "воплощают в себе подвижный, диалектический принцип", что полагает стремление цивилизаций Суши к расширению, выстраиванию синтетических имперских моделей культуры, воплощению "длинной Воли воинов" в концепцию "сакрального строя".

В настоящий момент этот дуализм оформляется борьбой Атлантизма и (потенциального) Евразийстива. Глобализация заключает в себе цивилизационный код Моря, характерными моментами которого выступают принципы индивидуализма, прогрессизма, свободы нравов, договорных отношений, либеральной демократии, свободного рынка, приоритета стратегических интересов США. Проект многополярности выступает как ответ Суши на глобализацию. Приведем цитату, заключающую понимание геополитики как интегративной и претендующей на тотальность системы знания, отношения к миру, и действия: "Самой общей и разделяемой всеми геополитиками методологической формулой является утверждение фундаментального исторического дуализма между Сушей, теллурократией, "номосом" Земли, Евразией, heartland'ом, "срединной землей", идеократической цивилизацией, "географической осью истории" с одной стороны, и Морем, талассократией, Sea Power, "номосом" Моря, Атлантикой, англосаксонским миром, торговой цивилизацией, "внешним или островным полумесяцем", с другой. Это можно рассматривать как главный закон геополитики".

Размышляя о геополитике Дугина, необходимо осветить несколько отдельных моментов. Во-первых, наличие мнимых третьих, появление и попытка самоутверждения которых затушевывает фундаментальный конфликт. Именно в этой перспективе рассматривается феномен европейского фашизма (а также современного исламизма), совершившего абсурдную попытку утверждения своей геополитической самостоятельности, абсолютной независимости Европы от обоих полюсов. "Нацисты сбили естественный ход событий, отвлекли внимание на ложную цель, утвердили противоречие там, где оно не было исторически и эсхатологически существенным". Полная ликвидация Дугиным возможности появления реального Третьего полюса предполагает невозможность снятия конфликта Суши и Моря в некоем утопическом синтезе, достижения гармонизации отношений.

Во-вторых, стоит выделить недопустимость интерпретации ссылок, особенно в ранних, подчеркнуто традиционалистских, работах, на позитивность "режима Воды" как реабилитации Моря, попытки осуществления заимствования. "Вода" признается как революционная сила растяжения границ и освобождения от рабства вещей, размывания уверенности в собственном Я, оспаривания определенностей и догм, последующего обретения истинного имени и подчинения энергий и вещей, занятия позиции в центре мира. В данном случае, "Вода" осмысливается в контексте антропологии Традиции, инициации и мистического опыта, как путь к "космическому Человеку". Данная позиция занимается для завершения критики Модерна, ликвидации его господства для прорыва к Традиции (вторая стадия).

В-третьих, соотнесение геополитических оппозиций с метафизическими. "По оси Восток-Запад выстраивались народы и цивилизации, обладавшие иерархическими характеристиками. Чем ближе к Востоку, тем ближе к Сакральному, к Традиции, к духовному изобилию. Чем ближе к Западу, тем больше упадок, деградация и омертвление Духа". При этом дуализм "горизонтальный" оказывается подчиненным "полярному", что связывает геополитические изыскания Дугина с более ранними увлечениями "нордизмом". Север символизирует Исток, Вечность и Рай, выступает как "Онтологический плюс", а Юг оборачивается временностью, лишенностью и смешением.

Данная оппозиция гармонично связывается с проблематикой Ноомахии, циклической интерпретацией борьбы Логосов, где Север, соответствуя Логосу Аполлона, выражает и распространяет Духовную Идею, обретающую огрубленное и материальное воплощение, оборачивающуюся искаженным (ложным?) дублем, на Юге, во власти Логоса Кибелы. Особенно важным представляется указание Дугина на необходимость выстраивания адекватной иерархии народов, подчинения Юга Северу, благодаря которому достигается цивилизационная гармония. Это напоминает тезис о радикальном и преодолевающем все границы распространении Аполлона (блага Единого?) через Диониса (Радикального Субъекта?), признающем необходимость Ночи в контексте цикла, но отрицающем тоталитарную волю Кибелы к расширению своего господства и переворачиванию естественной духовной иерархии. В контексте рассмотрения Логоса Европы и России приобретают интерес указания на воплощение Севера на Востоке в формах традиционализма, а на Западе - Героизма, вырождение которого ведет к индивидуализму и материализму (столкновение Европы и ее черного дубля; аполлоно-дионисийский профиль России).

Далее, типология гуманизмов (максимальный - минимальный) соответствует данной метафизической паре: "Солнечный Человек" Севера, возводящий все вещи и себя к своим эйдетическим архетипам, обращенный к Первопринципу и распространяющий испускаемую им сакральность в мир, сталкивается с человеком Юга, обитающим в хаосе вторичных проявлений, не способным расшифровывать символические указания на Исток и почитающим Жизнь выше духа.

Смысловой интеграции геополитического элемента идеологии в общий метафизический смысловой комплекс служат два момента. Во-первых, геополитика, обретая у Дугина онтологическое измерение, возводится к дуализму Времени и Пространства. Подчинение второго первому оборачивается, в конечном счете, победой нигилизма, гибелью бытия в потоках становления, началом "парадоксального цикла, в котором единственным содержанием времени становится само время, пустое и эфемерное, состоящее из внерассудочного пучка импрессий". Испускания мысли от качественного пространства ко времени позволяет гарантировать стабильность бытия, равноценность прошлого, будущего и настоящего. "Временная парадигма берется извне, как факт наряду с другими сериями фактов, а не как осевой вектор, устанавливающий нормативы и приоритеты познания бытия (и базис доминирующей политической идеологии). В таком случае парадигма времени раскрывается как результат особого пространства, как его порождение, как продукт одного из секторов реальной синхронной вселенной". Реальный топос Запада продуцирует модель бескачественного Времени, постулирующую, в свою очередь, концепцию фиктивного топоса. Проблематика изначальности Пространства или Времени проецируется на систему идеологий: "Если для "прогрессиста" и последователя философии истории бытие есть функция от становления (истории, времени), то для консерватора время есть функция от бытия". Либерализм Дугин называет идеологией господства времени над бытием.

Во-вторых, утверждение пространственности дазайнов. Данная тема развивается в работах, посвященных проблематике русской философии. В контексте данного фрагмента, критическую значимость приобретают прямые указания на непосредственную связность геополитического дуализма и экзистенциального. "Запад (как атлантизм; либерализм - В.П.) - внутри нас во всех смыслах, включая сознание, анализ, систему отношений, значений и ценностей. Нынешняя цивилизация еще не вполне русская, это не русский мир, это то, что еще только может стать русским миром". "Суша и море - не только внешние позиции наблюдения, это еще внутренняя сущность наблюдателя". Наконец, наиболее таинственная и неоднозначная: "Русская горизонталь на самом деле голографически несет в себе вертикаль. Поэтому в русском пространстве соприсутствуют Бог и дьявол. И Бог, и дьявол находятся не где-то там, далеко на вертикали, а прямо здесь, на горизонтали".

2). Гносеологический дуализм: "Сфера - Отрезок".

Дугин, в работе "Эволюция парадигмальных оснований науки", предлагает рассмотреть историю трансформаций систем знания посредством обращения к "методу сверхобобщающих парадигм", "охватывающих целые пласты знаний о мире, его причине, месте и сущности человека, происхождении и грядущей судьбе Вселенной". Парадигма в его интерпретации полагается тотальной, фундаментальной, но скрытой структурирующей реальностью, устанавливающей принципы мышления и бытия. Она выступает как совокупность и система мифов, а также заключает в себе саму логику их конструирования, трансформации и осмысления.

Он выделяет три такие парадигмы: Сферы (манифестационизм), Луча (креационизм) и Отрезка (модернизм). Стоит заметить, что парадигма Луча является скорее промежуточной, нежели представляющей отдельный полюс, поэтому тройственная структура не замещает обозначенного нами дуализма. Целесообразно кратко рассмотреть все парадигмы, отмечая моменты не только позитивного осмысления, но и негативного.

Первая парадигма характеризуется принципами холизма и манифестационизма. Целое объемлет, конституирует, осмысливает, подчиняет свои части, оказывается первичным по отношению к ним; между всеми моментами реальности существует возможность метамофроз. Единому Миру свойственна непосредственная и тотальная сакрализация, так как божественное находится внутри мира и единосущно ему. Знания и техника наделены теургическим смыслом, а человек стремиться достигнуть преображения в высшее сверхчеловеческое существо. Внутреннее я не изолировано от Абсолютного и переходит в него. Вечность присутствует во времени, потому история представляется цикличной. Познание полагается нераздельным, диалектическим и интуитивным, а высшими науками выступают "сакральные науки", занятые проецированием сакрального в практическую реальность, утверждением всеобщего мифа и его детализацией применительно к отдельным областям.

Парадигма Луча связана с креационистским радикальным разделением мира на сакральное и профанное, трансцендентное и имманентное, божественное и мирское. Принцип "творения из ничто" проводит непреодолимую границу между Богом и тварью. Исходя из этого, утверждается гносеологический дуализм и теория двух истин, веры и знания, богопознания и миропознания. Цикл времени разрывается, а история приобретает направленность к некоторому Событию Спасения, преодолению разделенности, в конченом счете, восстановлению мира Сферы.

Наконец, последняя парадигма Отрезка характерна для Нового Времени. Бог полностью удаляется от мира, в пределе, ликвидируется. Мир утрачивает какое-либо дополнительное измерение, придающее ему связность, единство с жизненным, сакральным Истоком. В конченом счете, мир расщепляется (атомизм) и функционирует по принципу спонтанного взаимодействия отчужденных друг от друга и целого частей. Познание характеризуется установлением не снимаемого дуализма субъекта и объекта, принципами эмпиризма и механицизма, специализацией наук, но проецированием атомистского физико-математического подхода на все области знания. Человек в таком мире полностью замыкается на гражданской жизни. История приобретает характер бесконечного однонаправленного прогресса.

В контексте философии истории Дугина, гармоническому существованию Традиции соответствует парадигма Сферы, которая сначала значительно ослабляется Лучом креационизма, а затем окончательно вырождается в модернистскую парадигму Отрезка. Несмотря на однозначность негативного курса на макро-уровне, наличествуют консервативно-революционные попытки восстановления парадигмы Сферы (Античности). Дугин, в частности, отмечает эпоху Возрождения и Немецкое Просвещение.

Предпочтения автора очевидны: он полагает наиболее ценной именно парадигму Сферы. Об это свидетельствует, во-первых, общий стиль изложения, во-вторых, интерпретация трансформации сущности техники, в-третьих, установление соответствий парадигм полюсам иных оппозиций. Дугин указывает катастрофичность парадигмы Отрезка, высоко оценивает мир парадигмы Сферы, использует риторические приемы выражения одобрения (Сфера) - неодобрения (Отрезок). Техника в парадигме Сферы рассматривается как преодолевающая отчуждение человека от Целого сила, приводящая внешнее и внутреннее к гармонии, обнаруживающая потаенное и сакральное. Современная Техника оказывается не средством, но целью, ее развитие ведет к усилению отчуждения человека, мир утрачивает осмысленность и разлагается на составные "части", а вместе с ним расщепляется и перестает существовать человек. Парадигмы (Сфера - Отрезок) накладываются на идеологические (Фундаментальные Консерваторы - Сторонники атомарной демократии), геополитические (Восток - Запад).

В контексте изучения правого радикализма важно указать склонность Дугина к метафизическому расизму, обосновываемому логикой выделения парадигм, а также раскрываемой с иных идеологических ракурсов в "Консервативной Революции". Согласно Дугину, христианство есть религия манифестационизма, а иудаизм - предлагает первую и наиболее последовательную креационистскую доктрину. При этом, именно креационизм, находясь все еще внутри Традиции, закладывает основу парадигмы Луча - Модерна, который для Дугина является аксиологически негативной категорией. Кроме этого, западное христианство оказывается искаженным именно вследствие проникновения в его доктрину иудаистических мотивов. Таким образом, противостояние Византии (России) как цитадели аутентичного Христианства и Запада приобретает некоторые черты антисемитизма. Данный момент приобретает значимость, если учесть, в целом, одобрение Дугиным изначальной, героической, цивилизации Европы. В Консервативной Революции мыслитель противопоставляет Логос Христианства, утверждающий снятие разделения между Творцом и тварью, Логосу Иудаизма, консервирующему этот раскол, полагающим его Абсолютность. Кроме этого, Дугин идет против гуру традиционализма Р. Генона, отрицая принадлежность еврейского эзотеризма к универсальной примордиальной Традиции отсылками к фундаментальному противопоставлению в Каббале еврейского народа и всех остальных как низших. Таким образом, в ортодоксальном иудаизме (+ эзотеризм) вскрывается собой метафизический полюс, обратный всем иным традициям, выступает как субверсивный элемент Традиции.

Наравне с приведенной типологией Сферы-Луча-Отрезка, в работах Дугина присутствует иная типология, разделяющая Традицию, Модерн и Постмодерн. Вторая типология представляется значительно более характерной творчеству Дугина, а также является, в целом, признаваемой иными мыслителями и исследователями. Уточнение специфики этой модели предполагает написание отдельной работы, мы же в данной главе лишь тезисно охарактеризуем различия парадигм. Осью их смены полагается соотношение онтологического аспекта и гносеологического, где история мыслится как регресс, постепенное смещение от абсолютного господства онтологии и полного подчинения гносеологии (Традиция) через постепенное разложение Бытия (Модерн) к триумфу гносеологии, полностью выполняющей функции онтологии (Постмодерн).

Для общества Традиции характерно идеалистическое понимание Вселенной, управляемой некоим Вечным Высшим Духовным Началом (вечность как истинное измерение бытие); признание принципа холизма и иерархической структуры общества как проекции Верховного Начала (отражение Вечной Идеи - платонизм); почитание священного предания как высшего авторитета и безусловной истины; сакрализация Политического и склонность к ритуалистическому и символическому конституированию общественного бытия; центрирование прошлого утопизмом "Золотого века" и \ или будущего - эсхатологическими ожиданиями; представления о бессмертии, качественном и гетерогенном времени и пространстве; метафизической интерпретацией пола.

Модерн видит вселенную как механизм или результат случайного развития спонтанности частиц материи; признавая примат части над целым, полагает договорную основу политики и социального и верит в необходимость упразднения неравенства; презирает традиционные общества как варварские, исповедует различные формы расизма. Тотальный отказ от идеализма и реализма в пользу материализма и номинализма в гносеологии, а также замещение Высшего (объективного; абсолютного) Я как источника истинности субъектом рассудочного мышления; линейная модель истории, предполагающая постепенность восхождения от менее совершенных к более совершенным формам имманентного; смирение со смертностью человека. Очевидно, что эти модели общества для Дугина противоположны. Более того, модерн оказывается существующим лишь как отрицание, постепенное преодоление традиции. Таким образом, Дугин определяет абсолютный нигилизм сущностью современности.

Постмодерн выделяется как нечто третье, но, на самом деле, таковым не является. Он возникает тогда, когда модерн исчерпывает свою программу, а традиция полностью дезинтегрируется. Отказ от цельности, игровое отношение к миру, обессмысливание реальности и растворение исторического, понимание мира как иллюзии - все эти характерные черты общества постмодерна обусловлены хаотичным переплетением элементов структур Традиции и Модерна. В постмодерне все концепты получают приставку пост-, так как фактически реальности, которые они были призваны обозначать, растворяются, а не трансформируются. Субъектность человека обваливается в "дивидуума"; мир, с разложением всех метанарративов и недопустимостью новых, расползается в нечто бессодержательное; действительностью (мнимой) обладает только вечное рециклирование вырванных из изначального идейного контекста фрагментов архаики и современности; отсутствуют нормы и коллективные идентичности, соответственно, общества распадаются на сингулярные массы; модерн уничтожается как репрессивный и опирающийся в своей (негативно) преобразовательной воле пластами архаического и бессознательного; наука оказывается невозможной, так как ликвидируются принципы мышления и построения Текста (от древа к ризоме). Главное, производится тотальная дезонтологизация.

Постмодерн не является синтезом двух парадигм или промежуточной умеренной вариацией одной из них, но выступает как императив их окончательной смерти. Самым принципиальным является "открытие окна возможностей" совершения сознательного выбора между Традицией и Модерном, так как постмодерн утверждает их, как минимум, сопоставимыми и рядоположенными. Таким образом, в ситуации постмодерна раскрывается Радикальный Субъект.

Полярность Традиции и Модерна, кстати, вскрывалась Дугиным в политических идеологиях: отыскивалась система, наиболее корректно отражающая модель Традиции в ситуации современности - Фундаментальный Консерватизм (Традиционализм); совершался поиск идеологии модерна - либерализм (наиболее отчетливое и полное интеллектуальное воплощение принципов Модерна); наконец, предпринималась реконструкция промежуточных идеологий, центрируемая идеей выявления истинных моментов, то есть глубинной архаики (наиболее интересны заключения о национальной эсхатологической сущности большевистского социализма). Последняя операция утверждалась предваряющей выработку синтетической идеологии Традиции, интегрирующей все ценные наработки "отброшенных" либеральным миром идеологий. В этих поисках Дугин приходил к Консервативной Революции и Национал-большевизму.

Итак, на примере гносеологического аспекта системы смысла Дугина мы видим, во-первых, утверждение исторического регресса, во-вторых, возможности "героической" Консервативной Революции на уровне парадигм, в-третьих, связывание парадигмального аспекта системы смысла с идеологическим. Кроме этого, заслуживает внимания факт полагания Византийского Православия воплощением именно парадигмы Сферы, что обуславливает жесткое разведение Восточного Христианства и Западного, где утверждался Луч. Однако ключевым представляется сопряжение ситуации постмодерна с условиями возникновения, в его сознательности, Радикального Субъекта.

3). Политический дуализм: Онтологическая Политика - Дезонтологизация Политики

Политическая проблематика, в ее высших метафизических проявлениях, оформляется у Дугина оппозицией Онтологической Политики и Дезонтологизации Политики, ведущей к ликвидациии данного измерения человеческого существования. Таким образом, корректно мыслить эту дуальность как утверждение Политики и отрицание.

В идеологии Дугина "Политика есть область применения высших способностей человеческого существа к кон-кретной реальности. ... Политика является сознательным обобщением человеческого существования, сферой, где постижение общего, объективного и масштабного сопряжено с действием, призванным утвердить выводы, сделанные из такого постижения". Для человека политика тотальна, именно в ней он полностью раскрывается. Онтологическая Политика сопряжена с поиском смысла бытия, человека и его жизни.

Мыслитель выделяет семь моментов Политического, представленных во всей полноте в концепциях "политического максимализма", к сторонникам которых Дугин причисляет себя: признание фундаментальности инстинкта Власти, естественности стремления к ее возрастанию, тотализации, сопряженности Власти с бытием; проективность, интеллектуальное выдвижение и организация достижения масштабной Цели, принимаемой в качестве предназначения и миссии; установление иерархического устройства общества, структурирующего естественное неснимаемое неравенство индивидов; подчиненность права как перевода Политического из имплицитного состояния в эксплицитное; коллективная идентификация, порождающая коллективное существо, скрепленное традицией и волей к единству; готовность к насилию; утверждение и оперирование с ценностными системами.

Отношение к каждому из аспектов Политического полагает линию раскола между идеологиями, всегда между либерализмом и определенной иной идеологией, оказывающейся по рассматриваемому конкретному вопросу недостаточно современной. Например, проблеме Проекта. Дугин радикально противопоставляет сторонников какого-либо Политического Проекта и либералов, последовательно выступающих против любых Великих Проектов. "Человечество живет только потому, что у него есть Проект. ...Они и мы. Они - против Проекта как такового. Мы - за Проект, причем любой. Лишь бы он был великим (и ужасным)".

В несколько иной плоскости относительно конфликтов вокруг этих семи моментов Политического, фактически проявляющих идеальную оппозицию Традиции и Модерна, находится проблематика гуманизма. В многочисленных работах Дугина можно наткнуться на разные интерпретации этой проблематики, мы же остановимся лишь на наиболее значимых и пересекающихся

Согласно первой интерпретации наличествуют максимальный и минимальный гуманизм. Максимальный гуманизм понимает человека как функцию, обусловленную реальностями богочеловека и зверомашины, наделенными автономным бытием. Антропологические пределы полагают сам центр, который становится процессом, инстанцией драматической борьбы двух начал. При таком понимании в центр политики ставится обращенность к божественному, возведение на вершину общества идеала и, возможно, воплощение сверхчеловека. Общество преодоления человека открывается в образах "Золотого века" или эсхатологической реальности Спасения. "Максимальный гуманизм - это открытая система, где сектор человеческого не выделяется в некую отдельную герметически замкнутую область, но представляет собой поле свободного обмена, насыщенной циркуляции божественных, сверхчеловеческих, человеческих, животных, вегетативных и минеральных энергий. Отсюда важнейший тезис Традиции о полной аналогии между микрокосмом и макрокосмом".

Минимальный гуманизм полагает существующей лишь реальность человека как конкретного индивида, а полюса сверхчеловека и недочеловека оказываются лишь его проекциями. "Человек здесь перестает быть процессом и становится константой, утрачивает видовой динамизм, переход к статике". Минимальный гуманизм отменяет онтологию Политического, так как обращается к договорному пониманию политики, отказываясь от признания внеиндивидуального уровня реальности. Эта интерпретация признает человека как безнадежно закрытого в себе, в своей тождественности.

Ренессанс возрождает концепцию максимального гуманизма, противопоставляя усеченной сакральности схоластического католицизма тотальную сакральность. "На место человека-раба, служителя или администратора, строго ограниченного видовыми и социальными «аквинатскими» рамками, приходит человек-маг, человек-титан, человек-вселенная, который способен расширить себя и горизонтально -- до бескрайних просторов животной страстности -- и вертикально, к горним безднам ангелического, герметического гнозиса, позволяющего повелевать духам и стихиям".

Человек в Традиции максимален - потенциальный бог, реализующий в себе сакральное измерение, становящийся символом, в котором различные моменты, слои бытия связываются между собой. Он всегда в движении от периферии к центру, потому никогда не равен себе (недостигнутый центр и движение к нему). В данной традиции мысли не абсолютизируется индивидуальный рассудок, но возводится к диалектическому интуитивному Разуму, развернутому в своих принципах и становлении Гегелем.

Согласно второй интерпретации, есть три взгляда на природу человека. Во-первых, платонический, согласно которому человек есть всеобщее, онтологическая сущность, не индивидуум. Он возрастает из культуры ренессанса и немецкого романтизма "космического человека", стоящего в центре вещей и вбирающего в себя индивидуума. Ограниченное Я разрастается до Абсолютного. В человеке-эйдосе индивидуум полностью преодолевается. Признание этого гуманизма логически ведет к иерархическому строю, теократии, монархии.

Во-вторых, реалистский, где человек есть сущность данная в индивидууме, но не совпадающая с ним, что полагает необходимым выстраивание модели интегральной соборности, собирания большого, коллективного Человека. Личность есть реализация человеческого (как цели) в индивидуальном, наиболее полная актуализация заложенной в существо потенции. "Человек как универсальное в таком случае не дан заведомо (как в классическом платонизме), но созидается личностными усилиями индивидуумов, направленных к общей цели -- реализации общей для всех энтелехии". Коллективной целью ставится конструирование центра (Человека) путем собирания вокруг него как некоторого идеального ориентира, круга целого.

К этому типу относятся как религии монотеизма (строительство Церкви), так идеологии модерна, марксизм и расизм.

Вероятно, именно к этому соборному типу относится "Ангелический гуманизм", рожденный из осмысления положения в качестве субъекта Четвертой Политической Теории Дазайна. При этом, онтологически понятого как человеческий эйдос; экзистируюшего через Народ. Фактически этот концепт возникает не только на основе изучения Хайдеггера, но и вследствие проведения операции дополнения традиционной пары "индивидуальный - коллективный" третьей позицией - Видом. "Вид может экзистировать сквозь индивидуума и сквозь общество в равной мере, не отождествляясь ни с одним, ни с другим. ... Если он экзистирует аутентично, то индивидуум становится в этом режиме человеком-видом, превосходя индивидуальность, а общество оживает, сакрализируется и зажигается внутренним огнем".

Складывающийся конструкт Дугин называет "Ангелом человечества", который может быть отождествлен с индивидуацией, но не с ее результатом, который есть "процесс, но процесс принципиально и сущностно реверсивный, энантиодромический - разрываемый Дионис, умирающий в индивидуумах, но никогда не мертвый, воскресающий из могилы частного, в свою сиятельную бессмертную сверхиндивидуально-индивидуальную всеобщность". Этот "Световой Человек" находится между двумя безднами, апофатическими инстанциями - Единым и чистой тьмой материальной бездны. Заметим, что данный конструкт отличен от платонизма, где эти полюса даны.

Возможно иное имя - Дифференцированный Человек, который рождается в результате уникального и конечного (внезапного и тотального) концентрированного индивидуального опыта переживания человечества как не собирательного, а дифференциирующего, но не к индивидууму, опыта переживания человечества в его интегральном измерении ("озарение человечеством").

Ключевой тезис системы смысла Дугина о множественности фунаменталь-антропологических зон, экзистанциальной дифференцированности человечества, определяет существование экзистенциальных Ангелов Народов, которые "конкретны, потому что их пробуждение требует индивидуума, который осуществляет фундаментальное действие пробуждения Dasein, активации Dasein, приведения его в аутентичное экзистирование. И одновременно он схватывает всеобщее, но конкретно всеобщее, сопряженное с той культурой, с тем антропологическим фундаментом, который он представляет". Таким образом, индивид, аутентично экзистирующий, переживший экзистенциальный опыт Целого, становится голограммой всего народа. Однако аутентичен лишь миг народа, воплощенный в Правителе, который принимает Решения, а также творческом гении, который воспевает, олицетворяет и утверждает Народ. Именно такой герой, осуществляющий этот тяжелейший опыт, появляется в ситуации интеррегнума, выражает внутренне ангелическое измерение своего Народа, воплощает в себе сакральность Народа, восстанавливает истинный социально-политический Порядок, помещая на центральное место "Ангела".