"Сухой закон" суров, но это закон

- в 1915 г. Уильям Фокс создал «Fox Film Corporation» (c 1935 г. - «20th Century Fox»);

- в 1916 г. Луис Барт Майер основал корпорацию «Metro Pictures» со своей киностудией (с 1918 г. - «Луис Мейер Пикчерс», с 1924 г. - корпорация «Метро-Голдвин-Майер» (MGM);

- в 1918 г. братья-евреи - Гирш, Аарон, Шмуль и Ицхак Вонсколасеры - открыли студию «Warner Brothers studio» (с 1923 г. - корпорация «Warner Brothers Pictures»;

- в 1919 год братья-евреи Гэри Кон и Джек Кон основали компанию «CBC Film Sales Corporation» (с 1924 г. - «Columbia Pictures»).

Владельцем крупнейшей в США сети кинотеатров тоже был не араб-трезвенник, но - еврей Барни Балабан.

Это с одной стороны. С другой же стороны, часть евреев, прибывших в США, и в этой стране продолжили вести привычный для себя бизнес: алкоторговля, содержание притонов, игорных заведений, публичных домов, ростовщичество, вымогательство, проституция, похищение детей и т.п.

И эти две стороны, как вы понимаете, составляли единое целое - жизнь еврейской общины в диаспоре, во главе которой - кагал, которому «de jure и de facto принадлежит над общиной вся власть в полном объеме. …в круг его ведомства входит вся жизнь общины, начиная с мельчайших ее интересов и оканчивая крупнейшими проявлениями» [49].

И «эта беспрецедентная власть, - как совершенно справедливо писал Альфред М. Лилиенталь в своей работе «Сионистские связи», - была сформирована еврейскими связями, племенной солидарностью и поразительными усилиями по отношению к неевреям...»

Вот, почему владельцы кинокомпании, не имеющие, казалось бы, никакого отношения, скажем, к публичному дому или к пивному бизнесу, работали и на этот бизнес тоже. Еврейская солидарность. Только общеплеменной бизнес и - ничего личного. А бизнес, как известно, для иудеев пребывает вне духовных ценностей, вне морали и нравственности. Вспомним сказанное К. Марксом в работе «К еврейскому вопросу»: «Какова мирская основа еврейства? Практическая потребность, своекорыстие. Каков мирской культ еврея? Торгашество. Кто его мирской бог? Деньги» [50].

Со сказанным двести лет тому назад вполне можно согласиться и сейчас, внеся лишь одну поправочку: еврей, для которого богом стали деньги - не еврей, а - жид. Этот нюанс хорошо разъяснил американский прозаик Фрэнсис Брет Гарт (1836-1902): «Жид - человек, делающий деньги благодаря своим навыкам, хитростям и капиталу, еврей же - человек, которого мы, неевреи, можем терпеть» [51].

Так как же еврейский кинематограф помогал торгашам-евреям, т.е. жидам срывать 18-ю поправку? Прежде всего, он трансформировал бандита-бутлегера в нечто милое, в нечто такое, чему, вне всякого сомнения, надлежит не только сочувствовать, но и, конечно же, подражать. В этом плане можно считать вполне показательным фильм еврейского режиссера Джозефа фон Штернберга «Подполье» («Underworld»), созданного на еврейской киностудии А. Цукора и Д. Ласки в 1927 году.

Что мы видим?

Гангстер Булл Вид, некоронованный король преступного мира, подбирает ночью на улице давно немывшегося, спившегося адвоката, и даже присваивает ему кличку - «Роллс-ройс». В следующей сцене - спасает от неминуемого мордобоя. Далее, в питейном заведении приглашает за свой столик - поит шампанским. Затем, вручает «Роллс-ройсу» толстую пачку денег, на что последний реагирует вопросом: «Чем я могу тебе помочь?» Бандит изумлен и, - оцените! - отвечает: «Помочь мне? Никто не помогает мне! Я - помогаю остальным!»

(Кстати, это не казус из фильма, если вы побродите по страницам интернета, то вы вдруг обнаружите, что на множестве страниц бывшие американские бандиты, у которых руки по локоть в крови, обокравшие и государство, и миллионы сограждан, выставляются не иначе, как филантропы. Например, Шмил (Самуил Ихилович) Бронфман, - сколотивший состояние на контрабанде дистиллированного яда, основатель ликёро-водочной компании «Seagram», возглавлявший Канадский еврейский конгресс с 1939 по 1962 год, содержатель борделей, торговец секс-рабынями, стоящий в одном ряду с такими бандитами прошлого, как Аль Капоне и Лаки Лучано, - сегодня на интернет-сайтах подается не иначе, как крупный филантроп и меценат?!)

Далее режиссер фильма приводит нас на ночной карнавал, где собралась пышная, местная криминал-тусовка. Все веселы, игривы, с иголочки одеты и пьют, поют, танцуют… И вот, средь всего этого великолепия, не смотря на то, что уже преизрядно «поднакушался», Булл Вид, героически преодолевая вызванную алкоголем дезориентацию, мужественно вступается за честь женщины по кличке «Перья». И даже убивает подлого насильника. Но не просто убивает, нам показывают, что он все правильно сделал. Нам всем видеорядом так и говорят: он все правильно сделал, исключительно правильно сделал, как и должно быть. И от этого возникает чувство… Ну, вы помните это сложное чувство морального удовлетворения, которое возникает при просмотре говорухинского «Ворошиловского стрелка», когда «не по закону, но - по совести»?

И вот, суд. И вот, суд уже позади - убийцу приговорили к смертной казни через повешение. Камера. С дерзкой полуулыбкой, несломленный и уверенный в себе, бандит выслушивает зачитываемое: нынче на рассвете он будет вздернут. И вот, после зачитывания приговора, официальное лицо, пожимает ему руку, как дорогому другу, и спрашивает: «Ваше последнее желание?» На что смертник, не потерявший присутствие духа, все с той же полуулыбкой говорит: «Скажи Палома принести мне сочные стейки из Дримлэнда».

Чувства раскаяния нет, нет и чувства вины. Ни дать, ни взять - узник совести! Под стать девкам из «Pussy Riot». Не сломленный, не прогнувшийся под изменчивый мир, не изменивший своим убеждениям…

Потом, в два часа ночи этот «узник» убивает охранника и бежит из тюрьмы. За час до казни. И бежит на «фатеру». И тут же, откуда ни возьмись - появляется «Роллс-ройс» и дамочка с кликухой «Перья». Но вскоре там же появляются и полицейские, обложившие дом. И начинают много стрелять: из пистолетов, автоматов и даже из пулемета. Стреляют, стреляют, стреляют… Все и во все стороны.

И вот, наконец, он, некоронованный король преступного мира, беззаветно жертвуя собой ради счастья «Роллс-ройса» и дамы с кликухой «Перья», выпускает эту «сладкую парочку» через черный ход, а сам же - высовывает из разбитого окна ствол своего пистолет-пулемёта Томпсона, на котором уныло болтается белый платок капитуляции. И с гордо поднятой головой, и, конечно же, с неизменной, ироничной полуулыбкой на устах, и с обреченно поднятыми руками, выходит он навстречу трусливо топчущимся полицейским. И вот уже надеты наручники, и офицер сурово и отталкивающе назидательно сетует: «Единственное, что вы получили, это прожили еще один час». На что, - оцените! - бандит с пафосом, как человек героически не зазря погибающий, убежденно ответствует: «Было то, что я должен был выяснить, и этот час стоил для меня больше, чем вся моя жизнь!». И - все! The End

А там же в титрах, кстати, нас на всякий случай уведомляли: «Первый профессиональный фильм Джозефа фон Штернберга был необычно смелым и по теме, и по техническому исполнению. Он послужит примером для последующих гангстерских фильмов».

Ну - ни добавить, ни убавить!

Таким образом, кинематограф, находящийся в руках евреев, при полном попустительстве со стороны правительства, старательно и методично создавал в стране атмосферу неприятия трезвости, всячески провоцировал на нарушение «сухого закона», ставил образ гангстера-бутлегера в один ряд с героями старой Америки.

Вот, только один маленький образец того, как это делалось - анонс фильма «Пансион»: «Блестящие мужчины, очаровательные красотки, бутылки шампанского, ночные балы, флирты на рассвете, все это заканчивается чудесным и наводящим ужас финалом, захватывающим дыхание» [52].

В кинотеатрах шли фильмы, в которых пьют столько же, сколько и говорят, а поговорив и выпив - насилуют и убивают… Гангстеров изображали жестокими, мужественными и сильными. А кто не хочет быть сильным? Хочешь? Тогда будь жестоким. Будь гангстером.

Совершенно верно некто написал в своем блоге: «…во времена «сухого закона» гангстеры и бутлегеры были предметом подражания, их действия в целом одобрялись доверчивым обществом. В те времена к бутлегерам относились как к смелым, предприимчивым людям, делающим свой бизнес. Знаменитый фильм «Лицо со Шрамом» (1932) - это скорее история успеха и реализации американской мечты.

Разочарование в мафии и испуг пришли позже - вместе с XXI поправкой к Конституции отменившей в 1933 году «сухой закон»…» [53].

К сожалению, многие люди, жившие в начале прошлого века, не искушенные в политике и в технологиях социального управления, рассматривали кино лишь как средство развлечения, непритязательного информирования и извлечения прибыли. Между тем, эффект наисильнейшего влияния видеокадров на зрителя был очевиден и в те времена. В частности, глава Российского государства В. И. Ленин, беседуя в феврале 1922 года с наркомом просвещения А. В. Луначарским, сказал: «Вы должны твердо помнить, что из всех искусств для нас важнейшим является кино» [54].

Важнейшим, конечно же, не как средство развлечения трудящихся масс, но как средство просвещения, воспитания и пропаганды. Но почему же этого не видели или не хотели видеть руководители Америки? Почему представители алкогольного бизнеса использовали кино в своих целях, а правительство - не снизошло?..

Похожим же образом против «сухого закона» работала и пресса. Оцените только один перл - под газетной карикатурой подпись: «Нет пива - нет работы».

Многие газеты, заметим, также принадлежали евреям:

- Д.Пулитцер создал газетную империю, в которую входила сент-луисская «Диспатч» (с 1878 г.), нью-йоркские «Уорлд» (с 1883 г.) и «Ивнинг уорлд» (с 1887 г.);

- А. С. Окс купил в 1896 г. газету «Нью-Йорк Таймс»;

- М. Кенигсберг прибрал к рукам и возглавил синдикат «Кинг фичерс» (с 1916 г.), в который входило несколько газет и агентство новостей;

- Дж. Д. Стерн принадлежал ряд периодических изданий на атлантическом побережье и Среднем Западе США.

А вы еще не забыли слова Наполеона Бонапарта: «Я боюсь трех газет больше чем 100.000 штыков»?

Нужно сказать, что борьбу против режима воздержания вели не только владельцы газет, хозяева киностудий, бутлегеры и мафия. И далеко не они были самым наиглавнейшим размочиловым, легионом деструкции и нейтрализации американского «сухого закона».

Мы помним, что 18-ю поправку к Конституции США принял Конгресс - законодательная власть, состоящий из Сената и Палаты представителей, но - претворяла-то в жизнь принятое исполнительная власть - президент США, вице-президент, исполнительные департаменты, советы, комиссии, комитеты и пр. Хуже того, поправка была принята вопреки мнению президента, преодолев его вето?! Как вы думаете, можно ли рассчитывать на то, чтобы самовластный, крайне нетерпимый к чужому мнению Вильсон «проглотил» это? Вильсон, по глубокому убеждению которого, «долг лидера партии - держать под своим началом ее конгрессменов и сенаторов, вменив им в обязанность строго следовать за ним, неукоснительно поддерживая его политику в высшем законодательном органе страны» [55].

А если же некий помышлял не поддерживать политику, президент мог, как утверждает историк А. С. Линк, и пригвоздить строптивого убойным заявлением: «Демократ, который не будет меня поддерживать, не является демократом. Он бунтовщик» [56].

А с «бунтовщиками» во времена В. Вильсона не чикались. Вспомним, с какой кровожадностью по указанию президента громили организацию Industrial Workers of the World (Индустриальные рабочие мира). Вот только один эпизод: в сентябре 1917 г. было арестовано сто шестьдесят пять лидеров ИРМ, сто один из которых предстал перед судом и был признан виновным. Тюремные сроки раздавались щедро - от 10 до 20 лет.

В 1918 г. социалист Юджин Дебс всего лишь за антивоенную речь, произнесенную на съезде социалистов в г. Кантоне (штат Огайо) был арестован и осужден на 10 лет строгого тюремного заключения. Отгадайте: далеко ль ушел демократ Вильсон от диктатора Сталина?

Та же участь за непослушание ожидала и чиновников исполнительной ветви власти. Так 12 февраля 1920 г. был отправлен в отставку государственный секретарь США Роберт Лансинг только за то, что посмел высказать свое собственное мнение о Лиге наций. (Формальный повод для отставки: госсекретарь без ведома президента во время болезни последнего, но с согласия министров созвал заседание кабинета).

Так мог ли посметь кто из чиновников исполнительной власти, прекрасно зная об отрицательном отношении президента к «сухому закону», проявлять служебное рвение ради реализации 18-ой поправки?

Так мог ли президент Вильсон - этот прожженный расист, убежденный сторонник рабства, противник предоставления женщинам избирательных прав, противник профсоюзного движения, ставленник банкиров и корпораций способствовать проведению в жизнь поправки, которая была не просто «продавлена» республиканцами, но «продавлена» еще и вопреки его мнению? Вопреки мнению крупных промышленников и демократов из Сената… Не будем, кстати, забывать о том, что президент В. Вильсон не являлся фигурой самостоятельной: за его спиной всегда маячили многочисленные кукловоды, в том числе, и лидер еврейской общины в США, банкир Джекоб Шифф, и финансист, биржевой спекулянт Бернард Барух, и, конечно же, Эдвард Мандель Хауз - советник В. Вильсона, его «второе Я» (alter ego).

И еще один немаловажный момент.

Известно, что 2 октября 1919 года В. Вильсон перенес церебральный паралич, и впал в состояние почти полной неработоспособности: «был патетическим инвалидом, ворчливым стариком, полным ярости, слез, ненависти и жалости к себе. Он был столь тяжело болен, что ему позволялось сообщать лишь такую информацию, которая не могла повредить его здоровью» [57].

И, находясь в подобном состоянии, президент, как утверждается, 27 октября 1919 года наложил вето на «Закон Волстеда» (Volstead Act), принятый Конгрессом, как дополнение к XVIII поправке, закон о запрете на территории США производства, распространения и продажи «напитков», содержащих более 0,5 % алкоголя.

Через два часа после того, как депутаты узнали о решении президента, палата представителей повторно приняла акт большинством голосов, а 28 октября состоялось повторное голосование и в Сенате. Так антиалкогольный закон приобрел силу вопреки воле президента Вудро Вильсона, вопреки воле тех, кто стоял за его спиной и рядом.

4 марта 1921 года Белый дом обрел нового хозяина - Уоррена Гардинга.

Ставим вопрос ребром: мог ли проявить политическую волю президент, республиканец, масон из Ложи «Марион» №70 У. Гардинг в сфере реализации требований 18-ой поправки, если, как неоднократно утверждала пресса тех лет, его администрация увлекалась выпивкой, женщинами и азартными играми, а сам «Гардинг регулярно принимал своих друзей в Белом доме на длительных партиях в покер, на которых, несмотря на «сухой закон», не было недостатка в виски» [58]?

Под стать Гардингу, кстати, была и супруга его - Флоренс.

Вот только один штрих. Флоренс, - дочь банкира Элиоса Клинга, - будучи девятнадцатилетней девушкой, сбежала из родительского дома к любовнику своему Генри де Вильфе, от которого вскоре родился мальчик Юджин. Но Генри оказался полнейшей скотиной - о семье не заботился, играл в карты да пьянствовал. А вскоре и вообще улизнул на Дикий Запад. И блудная дочь с чадом своим «в подоле», - хочешь - не хочешь, - вернулась в родной городок Марион. Так вот, это чадо, ее сынок пошел, прямо скажем, по папиным стопам: он и спился рано, и картежником стал. Хуже того, регулярно и охотно влезал в безнадежные долги, причем, многие из которых, - оцените цимус! - оплачивали бездетный президент США У. Гардинг и первая леди!?..

И, наконец, самое главное: не смотря на присутствие в ее прошлом двух, столь безусловных неудач - первый муж и единственный сын - Флоренс, - она, теперь уже в Белом доме, собственноручно готовила всевозможные алкогольные коктейли и спаивала мужа своего и всю его братию картежников!? Вот уж, действительно, женская душа - голимые потемки!

Вот и выходит, - вернемся к президенту и к теме нашей, - что только патологический волюнтарист может воображать, будто бы декларированная законодательная инициатива и даже ратифицированная инициатива может увенчаться успехом, когда главный саботажник антиалкогольного курса - глава исполнительной власти.

И какова ж после этого цена всем тем, кто злорадно ухмыляется всякий раз, когда речь заходит о запретах: «мы это уже проходили - нигде еще запретительные меры ни к чему хорошему не приводили, они лишь являются катализатором преступности, порождают подпольный бизнес и т.п. явления»? Будто бы саботаж, учиненный всей вертикалью, - от президента до последнего полицейского, - мог увенчаться чем-то иным!

Так, быть может, действительной причиной имевшегося размаха подпольной спиртоторговли был все же не «сухой закон», а то беззаконие, в которое впала государственная власть где-то из корысти, где-то из наличия собственного пристрастия к выпивке, а где и просто из подлого нежелания менять привычный, пьяный образ жизни?..

Впрочем, недолго г-н Гардинг попивал виски в официальной резиденции со своими дружками - 2 августа 1923 года в возрасте 57 лет он скоропостижно умирает. Причина смерти - не известна. Вскрытия не было, диагноз не установлен… И в тот же день высшим должностным лицом США становится Калвин Кулидж.

Человек без особых дарований и ярких личностных черт, взошедший на политический олимп благодаря двум случаям, выпавшим на его долю, причем, два раза подряд: будучи губернатором штата Массачусетс, сподобило его выступить против забастовавших полицейских и выпалить фразу: «Никто, нигде и никогда не имеет права на забастовку против общественной безопасности». На следующий день - он становится символом закона и порядка, и, более того, избирается от республиканцев на пост вице-президента, а после внезапной смерти Гардинга еще и президентом [59].

Подобная же воля случая, помнится, имела место и в судьбе В. В. Путина. Будучи уже премьер-министром России, на пресс-конференции в Астане 24 сентября 1999 года его, дипломированного юриста, сподобило сказануть: «Мы будем преследовать террористов везде. В аэропорту - в аэропорту. В туалете поймаем - мы в сортире их замочим». И - этого с лихвой хватило, чтоб самый читающий народ в мире избрал фразера на высший государственный пост! Без предвыборной программы, без предвыборных обещаний…

Профессор Парижского университета, французский историк Андре Каспи (род. в 1937 г.) дал совершенно убийственную характеристику президенту Калвину Кулиджу: «К сожалению, его способности как политика были весьма ограничены. Кулидж решал с грехом пополам текущие дела, сохранив вокруг себя большинство советников Гардинга, чем способствовал снижению роли президента и федеральной власти. Он не осознал, что его государство в двадцатые годы больше не представляло собой сельскую демократию XIX века» [60].

Мог ли такой президент противостоять коррумпированной и пьющей администрации, доставшейся ему по наследству, мог ли он заставить уважать поправку к Конституции США? Тем более что и супруга его Грейс Кулидж настолько не переносила трезвость, что белого щенка, которого ей подарили, назвала… в честь виски - Роб Рой!?.. И еще она неоднократно пыталась склонить президента к отмене ненавистного ей «сухого закона»…

(В этом вопросе в лучшую сторону отличалась Люси Уэбб Хейс, супруга 19-го президента Резерфорда Хейса (1877-1881). При ней в Белом доме под полным запретом был не только алкоголь, но и карты, и даже бильярд).

А мог ли проводить политику отрезвления нации Герберт Гувер (1929-1933), пришедший на смену К. Кулиджу, если, как писал в те годы обозреватель журнала «The New republic»: «Г-н Гувер до отвращения непопулярен в Вашингтоне. Я никогда не слышал, чтобы об обитателе Белого дома говорили с большей злобой, чем сейчас» [61]?

Безответственность исполнительной, как, впрочем, и вообще власти, неподотчетность электорату и народу в целом - наиглавнейший порок всех государств мира. Самые наглядные и карикатурные формы этот порок приобрел в России. В 1999 году, когда против Б. Н. Ельцина со стороны оппозиции были выдвинуты серьезные обвинения в коррупции и тяжких преступлениях, отец постсоветской буржуазии, быстренько избавившись от «шапки Мономаха», выставил вместо себя недавнего серенького функционера из бандитского Петербурга - В. В. Путина, где этот функционер уже умудрился изрядно поперепачкаться в криминальной грязи (см. в частности, документы М. Салье). Путин же в знак глубочайшей благодарности разрушителю России, даже не будучи еще главой государства, «подмахнул» заготовленный загодя представителями «Семьи» указ - Указ от 31 декабря 1999 г. №1763 «О гарантиях президенту российской федерации, прекратившему исполнение своих полномочий, и членам его семьи», которым определил:

«Президент Российской Федерации, прекративший исполнение своих полномочий, обладает неприкосновенностью. Президент Российской Федерации, прекративший исполнение своих полномочий, не может быть привлечен к уголовной или к административной ответственности, задержан, арестован, подвергнут обыску, допросу либо личному досмотру».

Все! Что теперь ни вытворяй, пребывая на посту, ничего тебе за это не будет! Можешь помогать разворовывать общероссийскую собственность, разрушать обороноспособность страны, уничтожать военные учебные заведения и российские разведцентры, топить в океане уникальную космическую станцию «Мир», способствовать вымиранию народов, проживающих на территории России, отдавать китайцам исконно русские земли, можешь осуществлять любую деятельность, несовместимую с национальными интересами Российской Федерации, можешь… Все можешь и - ни за что не ответишь!

Американским президентам начала XX-го века подобная вольница, конечно же, и не снилась, но и они были кой на что горазды. Например, запросто могли «класть с прибором»[62] на 18-ю поправку к Конституции США.

И клали.

Возьмем, например, такой аспект, как преследование нарушителей законодательства и принцип неотвратимости наказания, который, как известно, есть лучший способ предупреждения преступлений.

Так вот, «Оксфордская Иллюстрированная Энциклопедия» в статье «Сухой закон» утверждает: «…несмотря на все запреты и 300 тыс. обвинительных приговоров, вынесенных за период с 1920 по 1930 г., потребление алкоголя продолжалось» [63].

300 тысяч за 10 лет это - 30 тысяч в год?! А если принять во внимание то, что, скажем, в 1930 году в США проживало 123 млн. человек, значит к суду за нарушение «сухого закона» привлекался только 1 (один) человек из 4.100. В год!

Возьмем конкретный город - Хьюстон. Самый большой город штата Техас. В 1920 году численность Хьюстона составляла 138 тысяч человек. Следовательно, в этом городе к ответственности привлекалось аж 33 человека в год или 2,7 - в месяц?!..

3 человека в месяц - это яркое свидетельство того, каков преогромнейший был размах подпольной спиртоторговли или же это ясный показатель преступного попустительства, проявляемого властью?

И после этого находятся еще комики, которые без устали трындят: не смотря на принимаемые меры, несмотря на все запреты, не смотря ни на что потребление алкоголя продолжалось!

Нужно сказать, что действительность была еще смешнее: например, в Нью-Йорке из 4000 арестованных только 6 (шесть!) были осуждены, но ни один из них не попал в тюрьму [64]! Хуже того, там, где нарушители «сухого закона» в тюрьму все-таки попадали, они выходили из нее досрочно!

Стоит ли после этого удивляться выводу, который сделала комиссия, созданная президентом Г. Гувером в мае 1929 года: количество нелегальных баров и пивных в США втрое больше, чем в то время, когда они были легальными?

А пивнушка, как вы понимаете, и даже бутылка с алкогольным пойлом это не пакетик с героином у торговца в подворотне. Чем же, в таком случае, занималась полиция? Полиция занималась пособничеством ядоторговцам!

Что же касаемо борьбы с контрабандой, то «размах» этой борьбы лучше всего характеризуют данные, представленные в 1929 г. на рассмотрение комиссии Сената главным полицейским комиссаром по контролю над соблюдением «сухого закона» Дж. Андресом: из всего импортного алкоголя, поступающего в страну, перехватывается лишь 5%, а 95% - потребляется населением.

О чем говорят эти цифры? Прежде всего, об отсутствии политической воли, о полнейшей демотивации исполнительной власти и о коррумпированности всех тех структур, которые призваны стоять на страже закона.

При этом не нужно думать, будто бы власть была такой уж беззубой, беспомощной и т.п. Там, где она хотела и когда хотела, она была достаточно решительна и эффективна. Например, когда Америка боролась за независимость от метрополии, она смогла найти способ воздействия на Англию - колонисты просто ввели запрет: «С 1 декабря 1774 года запрещался ввоз товаров из метрополии, а если до осени в Лондоне не одумаются, то с 1 октября 1775 года намечалось ввести эмбарго на вывоз в Англию» [65].

И мера возымела определенное действие.

Что же мешало правительству Соединенных Штатов в 20-е годы XX-го века даже не объявить бойкот товаров, поступающих из тех стран, из которых шел алкоголь, - Канада, Испания, Франция, - но хотя бы предупредить о такой возможности? Ведь боролись же правительства других стран подобными методами за срыв «сухого закона»? Почему нельзя бороться этими же методами за победу «сухого закона»? Вспомним: «Попытки введения полного постоянного запрета алкоголя в некоторых странах потерпели неудачу в связи с оказанием экономического давления со стороны стран с развитым винодельческим производством… Первой страной, объявившей в 1912 г. о постоянном полном запрете производства, ввоза и торговли алкогольными напитками, была Исландия. Однако под давлением Испании, потребовавшей возобновления импорта своих вин и угрожавшей прекратить закупку исландской рыбы, запрет в 1923 г. был снят.

В Норвегии после референдума 1919 г. был введен запрет на производство и продажу водки и вин крепостью свыше 12%. Однако в 1926 г. в связи с угрозой Франции, Испании и Италии прекратить покупку норвежской рыбы в случае отказа от импорта вин запрет был отменен…

В Финляндии полный постоянный запрет был введен в 1919 г. (решение финляндского сейма о запрещении торговли спиртными напитками, принятое в 1907 г., было отменено царским правительством)» [66].

Конечно, обвиняя исполнительную ветвь власти в попустительстве и саботаже, нужно сказать, что и законодатели оказались не на высоте - не только допустили образование в законах лазеек, но и не удосужились эти «дыры» экстренно ликвидировать, когда они выявились.

В частности:

- вплоть до 1929 года, пока не был принят Акт Джоунса, устранивший эту лазейку в законодательстве, не считалось преступлением хранение алкоголя, приобретенного, якобы, еще до начала действия закона;

- «врачам разрешалось выписывать рецепты, по которым выдавалось виски «в медицинских целях». Первоначально доза «лекарства» была ограничена, но затем запрет был снят под предлогом того, что никто не может указать врачу, какая доза вещества оказывает терапевтическое воздействие. В аптеках продавалось «медицинское вино», содержащее до 22% алкоголя, но имеющее «медицинский привкус» [67];

- до 1929 года оставалось разрешенным домашнее изготовление алкоголя;

- не попала под запрет продажа «виноградного концентрата»: «Брикеты концентрата продавались с «предупреждением»: «Растворить в галлоне воды, но не хранить в сосуде более 20 дней, иначе жидкость превратится в вино». Не удивительно, что площадь виноградников в Калифорнии через пять лет после введения «сухого закона» выросла в семь раз. В домашних условиях разрешалось производить до 800 литров (1000 бутылок) вина или сидра в год» [68].

- мало того, что Бюро «сухого закона» подчинялось Министерству финансов, с 1920 по 1933 гг. так и не был продуман порядок финансирования. Например, в 1927 году штаты выделили на борьбу со спиртным лишь одну восьмую суммы, которую они расходовали на контроль над соблюдением правил рыбной ловли и охоты;

- за исполнением антиалкогольных законов в 1921-1929 годах на всей территории США следили 1500 агентов. Сама по себе цифра немалая, но… если мы вспомним, что в 1930 году в США проживало 123 млн. человек, то оказывается, что на 82 000 жителей Америки приходился всего 1 агент?! Агенты даже не в каждом городе были?! А там, где они были, что они могли? Ведь по действующему демократическому законодательству агенты без разрешения не имели права входить в спикимзи (англ. speakeasyind) - нелегальные питейные заведения или клубы, в которых подавались алкогольные изделия, во времена «сухого закона»?!

Совершенно прав был историк А. Каспи, когда утверждал: «Бутлегеры и контрабандисты процветали в Соединенных Штатах не потому, что они более хитрые, чем федеральные агенты или специальные агенты Министерства финансов, а потому, что политики значительно облегчали им эту игру…» [69]

Когда за тему американского «сухого закона» берутся ангажированные, проплаченные просветители-интеллектуалы, лоббирующие деструктивные интересы сторонников пьяного образа жизни, в том числе, интересы алкогольного бизнеса, они изображают период запрета так, будто б на его протяжении текли широкие реки пива да виски, из которых миллионы жаждущих, стоя на карачках, вожделенно лакали пьянящую жижу, а рядышком - струились ручьи крови, и - мафия, мафия, мафия… Так «Всемирная Мировая История» утверждает: «В 1929 году было убито и ранено 100 полицейских» [70].

Ох, ах! Аж 100 полицейских! Но, дамы и господа, в России, где пить разрешено всем, всегда, везде и даже на Центральном телевидении - самом общественном месте, - только в прошлом году по данным тогдашнего главы МВД РФ Рашида Нургалиева погибло 322 полицейских, а 3 600 получили ранения и увечья [71].

Ну-ка, сложим и сопоставим: 100 убитых и раненных там и 3 922 раненных и убитых здесь?! Соотношение 1:39! Да период разгула американской мафии по сравнению с нашенским - это тихий час в детском садике!

Противники трезвости нас пугают: «Статистика, приводимая в исследованиях историков, действительно неутешительна: в 1926-м году в США было зарегистрировано более 12 000 убийств» [72].

12 тысяч!!!

Много?

Ну, немало.

Но ведь все ж познается в сравнении.

При «сухом законе» в 1926 году убито 12 тысяч, а через год после отмены «сухого закона» в 1934 году было убито - 12.055 чел. [73].

Еще пример. В относительно трезвом Детройте в 1930 г. было убито 70 человек (число убийств на 100 000 жителей - 4,5), а в полупьяном 1990 г. - 582 человека (56,6 на 100 000).

Далее, по данным НИИ Академии Генеральной прокуратуры количество убийств в пьяной России в 2009 году составило 46,2 тысячи! (В 4 раза больше, чем в США в период действия «сухого закона»). Хуже того, только количество заявлений об убийствах, поступивших в правоохранительные органы, составило 45,1 тысячи, количество же неопознанных трупов за тот же год зафиксировано 77,9 тысячи. Добавьте сюда же еще и 48,5 тысячи лиц, пропавших без вести, но так и не найденных [74].

Так стоит ли убийства связывать с отсутствием алкоголя? Быть может, все наоборот? Чем выше степень алкоголизация общества, тем выше уровень преступности? И не «сухой закон» порождает мафию, мафию порождает - алкоголь!

И бороться с преступностью, в том числе, с организованной, нужно не с помощью алкоголя, а с помощью трезвости.

И если принять за разумное утверждение, предлагаемое Большим Энциклопедическим Словарем - «сухой закон» «привел к целому ряду негативных последствий», то не придется ли нам вместе с тем додуматься до того, что отсутствие «сухого закона», т.е. общенациональное пьянство - приводит к последствиям положительным?

Кроме того, если мы считаем, что «сухой закон» есть причина, породившая мафию, то с отменой «сухого закона», т.е. с устранением причины, должна отмирать и мафия, но ведь этого же не случилось? Например, известно что «к 1977 г. мафия в США владела не менее чем 10 тыс. законных фирм с годовым доходом в 12 млрд. долларов» [75].

16 января 1920 года вступила в силу 18-я поправка к Конституции, на основании которой были «запрещены в Соединённых Штатах и на всех территориях, подчинённых их юрисдикции, производство, продажа и перевозка опьяняющих напитков с целью их потребления; запрещены … также ввоз опьяняющих напитков в Соединённые Штаты и их территории с указанной целью, равно как и вывоз этих напитков с таковой целью». (Конституция США). Но при этом не нужно забывать, что «сухой закон» уже действовал с 1905 года в таких штатах, как Канзас, Мэн, Небраска и Северная Дакота, с 1912 г. - в девяти, а с 1916 г. - в 26 штатах. Далее, в 1917 г. Конгресс США принимает и направляет на утверждение штатов проект 18-ой поправки о введении «сухого закона». С сентября 1917 г. в стране прекращается производство виски, с мая 1919 г. - производство пива, с 1 июля 1919 г. вводится полный запрет на продажу спиртного, и, наконец, с 16 января 1920 г. вступает в силу 18-я поправка…

И эта мера запретительного свойства находит блестящее отражение в снижении душевого потребления алкоголя.

Таблица 3 Динамика потребления «алкогольных напитков» на душу населения в год (в литрах абсолютного алкоголя) в США [76]:

Годы	литры
1871-1880	7,5
1881-1890	7,81
1891-1895	8,43
1896-1900	8,68
1901-1905	8,52
1906-1910	7,47
1919-1922	2,74
1922-1933	2,3
1938-1939	6,4
1950	8,2
1960	8,0
1970	9,5

Снижение душевого потребления алкоголя, оказало самое благоприятное оздоровительное влияние практически на все стороны жизни Америки, однако, прежде чем мы об этом влиянии поговорим, я бы хотел обратить внимание читателя на то, что вступление в силу 18-ой поправки совпало с разразившемся в середине 1920 года тяжелым экономическим кризисом, который, как отмечают исследователи, по некоторым показателям был даже хуже Великой депрессии (1929-1939 гг.). Но страна в течение года с небольшим, и, прежде всего, благодаря трезвости, смогла обуздать инфляцию, стабилизировать рост цен, понизить уровень безработицы. Велик народ в состоянии трезвого ума, духа и тела!

Так вот, снижение алкоголизации общества, особенно после 1920 года, конечно же, нашло отражение и в улучшение практически всех социально-экономических показателей. Не зря годы «сухого закона» исследователи называют «эпохой процветания». Прежде всего, резко изменилось отношение к труду: «Между 1919 и 1925 годами производительность возросла на 15 процентов на транспорте, на 18 процентов в аграрном секторе, на 33 процента в шахтах, на 40 процентов в промышленности. Если принять производительность труда в промышленности в 1919 году за 100, то ее индекс вырос до 126,7 в 1923 году, 138,3 - в 1925 году, 139,3 - в 1927 году и 153,1 в 1929 году» [77].

Соответственно, по темпам экономического роста в 20-е годы Америка выходит в лидеры, и уже к концу десятилетия производит почти столько же промышленной продукции, сколько весь остальной мир. В стране устанавливается высочайший в мире уровень жизни. Уровень безработицы не превышает 3-5%. И при этом цены стабильны, низкая инфляция и низкие процентные ставки по кредитам. Трезвеющая Америка выходит на лидирующие позиции в международной политике и превращается в мировой финансовый центр. Располагая огромными средствами, американские монополии успешно проводят обновление своих основных капиталов, возводят новые заводы и фабрики.

К 1928 году национальное богатство США достигло 450 млрд. долларов.

К 1929 году автомобиль перестал быть роскошью, и превратился в обычное средство передвижения: при населении 123 млн. человек автопарк США превысил 25 миллионов машин. Только в 1929 году США выпустили 5,4 млн. автомобилей.

Автомобилестроение, в свою очередь, дало мощный толчок развитию дорог, отелей, бензоколонок, пунктов быстрого питания, увеличению добычи нефти, росту экспорта, появлению новых рабочих мест…

И, конечно же, снизилась общая смертность с 13,7 на 1000 жит. в 1920 г. до 11,3 в 1930 г. [78].

Смертность от цирроза печени упала с 29 случаев на 100 000 человек (в 1911 г.) до 10 на 100 000 человек (в 1929 г).

Снизилась смертность от туберкулеза среди белого населения - с 97,3 (на 100 000 жит.) в 1919 г. до 59,2 в 1927 г. [79].

Понизилась детская смертность среди белого населения: 1921 г. - 72,5 (до 1 года, на 1000 род.), 1930 г. - 59,6. [80].

Увеличилась продолжительности жизни: у мужчин с 56 до 59 лет, у женщин - с 58 до 63 лет.

Не будем забывать, что год введения «сухого закона» совпал с началом эпохи эмансипации: юбки стали выше колен, женщина пристрастилась к курению, начала водить авто, пользоваться избирательным правом… Раскрепощение становилось той самой идеей, которую на лету подхватили подпольные торговцы алкоголем и прочие растлители душ. Но - душевое потребление алкоголя неизменно снижалось, а блага, даруемые трезвостью, только множились…

Лучше всего, на мой взгляд, о блестящих результатах «сухого закона» рассказано в редчайшей книге Г. Гослара «Современная Америка», изданной в СССР 1925 году:

«…исчезли тысячи и тысячи изобиловавших на этой обширной площади «Saloons», завсегдатаи которых сидели часами в тупом оцепенении, вытянув ноги на стол или стулья, и, по английскому обычаю, не проглатывая, а вливая в свои бездонные желудки целые потоки пива. Точно так же исчезло и бесконечное множество трактиров, где перед заключением всякой сделки полагалась неизбежная выпивка. Исчезли, а это самое главное, стимулы к пьянству, искушение, подстерегавшее на каждом углу рабочего, получившего недельный заработок. Ныне алкоголь более не призывает, не завлекает слабо сопротивляющегося в свои сети. Надо за ним бегать, раздобывать его за высокую цену из-под полы, под страхом быть уличенным, пристыженным и наказанным. Многие, как сказано, хранят еще винные запасы в собственных квартирах, но так как никому не придет в голову спиваться в своих четырех стенах, как это делалось в шумном кабаке, где посетители щеголяли друг перед другом своим умением выпить и набитым кошельком, то эти домашние кладовые сравнительно безвредны» [81].

«В домах заключения Филадельфии, через 9 мес. после введения «билля трезвости» - 1.100 камер оказались пустующими, а средняя ежедневная численность заключенных упала с 2.000 до 474 чел. (в марте 1920 г.). Исправительная тюрьма в Чикаго насчитывала 1 апреля 1920 г. 600 осужденных вместо 2.500 (ровно годом раньше)» [82].

«По заявлению частной лечебницы для душевно-больных в 1916 г. было доставлено 574 пациента, страдавших «алкогольным психозом». В 1917 г. - 530, в 1918 г. - 506, в 1919 г. по истечении «сухого» полугодия - 446, а в 1920 г. - 237 [83].

«Prohibition Bill», несомненно, оказал некоторое влияние и в смысле уменьшения смертности. Несмотря на случаи потери зрения и смерти от ядовитого древесного спирта, широко распространяемого темными элементами и унесшего в новогоднюю ночь 1921-1922 г.г. в одном Нью-Йорке 17 жертв, все же количество мужчин и женщин, напивающихся буквально «до смерти», сильно уменьшилось. В Денвере (штат Колорадо), где прежде каждый год насчитывалось от 25-50 смертей от алкоголя в 1917 г. зарегистрировано лишь 8 таких случаев, в 1918 г. - 6, а в 1919 - всего 1. Городской голова города Детройт, где «Prohibition Bill» был введен 1 мая 1918 г. - уже в апреле 1919 г. сообщает о понижении «пьяной смерти» с 92 до 17 жертв. В Бостоне с 1 июля 1919 г. отмечено уменьшение алкогольной смертности на 50%, самоубийств на 35% и несчастных случаев на 40%. В Нью-Йорке непосредственно и косвенно скончалось от потребления крепких напитков: в 1916 г. - 687 человек, в 1917 г. - 560, в 1918 г. - 252, в 1919 г. - 176, а в 1920 г. всего 98. В Чикаго за тот же промежуток времени также заметно ослабление «алкогольной смертности» (вместо 245 - 46 случаев). В Филадельфии вместо 187 - 11. В 14 крупных городах (включая упомянутые) годовая смертность от алкоголя с 1916 по 1920 г. пала на 84%» [84].

«Всюду, в виду отсутствия или, по крайней мере, трудности приобретения алкоголя, народ откладывает сбережения. Значительная их часть тратится на посещение театров и «движущихся картин» (кинематографов) или расходуется на наряды. Американцы утверждают, что из 2 миллиардов долларов, ежегодно откладываемых населением со времени упразднения алкоголя, один вкладывается в постройку небольших домиков; …многие семейства воздвигают себе прочные маленькие домики, чтобы вырваться из тесных, душных квартир, живя в которых отец, а нередко и мать оставляли свой заработок в кабаке» [85].

«Влияние билля на государственный бюджет особенно подчеркивается его приверженцами на примере Канзаса. За этим штатом в «пьяное время» числился долг в 2 миллиона долларов; в ближайшее же время после «осушения» он полностью выплатил долг до последнего цента; возвращенные векселя были с чисто американской помпой публично сожжены на торжественном костре, разведенном перед городским собором» [86].

«В период проведения билля к первому июля 1919 г. было еще в ходу 177.790 питейных заведений, получавших свой товар из 669 пивоваренных и 74 водочных заводов, годом раньше их насчитывалось гораздо больше: 1.092 пивоваренных и 236 водочных заводов. Это резкая разница за столь короткий срок обусловлена тем, что многие из них, считаясь с предстоящей ратификацией билля и не дожидаясь его проведения в жизнь и насильственного закрытия алкогольных предприятий, заблаговременно и добровольно перешли на другие виды промышленности.

После вступления в силу билля все 74 существующих водочных завода, равно как и все пивоваренные заведения, были закрыты, не получив, разумеется, ни гроша возмещения» [87].

«Одно очевидно для всякого наблюдателя: билль трезвости, как вытекает из всего вышесказанного, не есть произвольное юридическое построение, измышленное за зеленым сукном и навязанное строптивому или инертному народу. Он органически вырос из самой народной среды. Он возник из признания его необходимости, для предотвращения эксцессов и одичания в этом молодом государстве, представляющем собой еще не оформившийся конгломерат из всех народностей мира, со все новым притоком чуждых, разношерстных пришельцев, с огромной массой неграмотных, с далеко простирающимися прериями и еще недостроенными большими дорогами, по которым рыщут тысячи бродяг и искателей приключений» [88].

И все же… «сухой закон» был отменен. Не по просьбе общественности и не по требованию, как утверждают в невежестве пребывающие или же из подлого умысла лгущие, отменен он был благодаря стараниям Франклина Делано Рузвельта, избранного 8 ноября 1932 года президентом США от демократической партии, который, еще даже не вступив в должность, уже настойчиво требовал от Конгресса скорейшей легализации алкоторговли. (Любопытную вещь подметил 37-ой президент США (1969-1974), республиканец Ричард Никсон, беседуя в мае 1971 г. с руководителем своей администрации Б. Холдеманом: «Забавная вещь, все эти ублюдки, которые требуют легализации марихуаны - все как один евреи. Что, черт побери, не так с этими евреями?»).

И вот, в феврале 1933 года проект 21-ой поправки к Конституции, легализующий «алкогольную марихуану», т.е. отменяющей поправку 18-ю, высшим органом законодательной власти был поспешно одобрен.

И тому были причины.

Во-первых, конгрессмены были запуганы с одной стороны разразившимся кризисом, а с другой - «красной угрозой». Потому-то в их лице, не желающих ставить самих себя на сторону пособников «анархии» и «красных», инициативы «спасителя нации» - Рузвельта, редко встречали сопротивление.

Во-вторых, в 1933 году в Сенате заседало, не знаю, сколько евреев, но 65 демократов и только 35 республиканцев, в Палате представителей - 310 демократа и 117 республиканца. Понятно, что демократы сенаторы голосовали именно так, как было нужно демократу президенту. И дело не только в партийной дисциплине, но и в персонально-шкурных интересах. Вспомним В. Вильсона: «Демократ, который не будет меня поддерживать, не является демократом. Он бунтовщик». Вспомним А. Линкольна, однажды заявившего своему кабинету: «Семеро «против», один «за», решение принято». При Ф. Рузвельте было точно также, только с несколько большим количеством слов: «Члены правительства надолго запомнили день летом 1933 года, когда разгневанный Рузвельт собрал кабинет и, не стесняясь в выражениях, объяснил: капитан он. Кому не угодно, может в любой момент сойти с корабля» [89].

Ну?! Так кто против? Кто там на новенького?!..

Во-вторых, это ж с языка Рузвельта сорвалось однажды да нечаянно сокровенное: «Дайте мне десять миллионов долларов, и я провалю любую поправку» [90].

18-ю поправку он провалил. За сколько миллионов, которые ему, видимо, все-таки дали, остается только гадать.

Так, кто ж он такой - Ф. Рузвельт, и кто они, стоящие за ним, и способные дать и дающие эти «десять миллионов»?

Начальное образование Ф. Рузвельт начал получать под наблюдением частных учителей, причем, первая из них, - гувернантка Рейнхардт, - вскоре оказалась в психиатрической больнице.

Предельно избалованного Франклина, - примите во внимание хотя бы тот факт, что родился он, когда отцу было 54 года, - при всех усилиях со стороны матери, так и не смогли научить играть на пианино и рисовать.

Вообще домашнее образование, по мнению маститых педагогов современности, не самый лучший вариант. Не зря ж до 1980-х годов в США оно находилось вне закона и допускалось лишь для тяжело больных детей. Самый главный минус домашнего образования, как отмечается, - ребенок, в отличие от учащихся в школе, может значительно отставать в развитии. С Рузвельтом фразу «может отставать» мы, конечно же, убираем. Впрочем, мы не можем сказать, что отставание в чем-то не производит по компенсаторному типу развитие в чем-то ином. Вне всякого сомнения, Рузвельт развивался однобоко.

Что же было дальше?

В четырнадцать лет Франклин поступил в третий класс частной школы в городке Гротоп, близ Бостона, а в июле 1899 года уже окончил школу, выйдя из нее семнадцатилетним, с пенсне на носу и с сигаретой в зубах.

(Последнее обстоятельство представляется весьма характерным, особенно в свете сегодняшней информации: «Американские исследователи в 1979 году в классификацию психических заболеваний 3-го издания, ввели табачную зависимость как официальное психиатрическое расстройство» [91].

Осенью 1900 г. Ф. Рузвельт поступает в Гарвардский университет. О его тамошней учебе известный историк, доктор исторических наук Николай Николаевич Яковлев (1927-1996) не без иронии писал так: «Он в поте лица заслужил свой средний балл успеваемости «чуть лучше посредственного». Преподаватели единодушно считали, что студент никак не тянул на четверку с минусом.

В 1903 году Франклин на круглые тройки окончил университет и поступает в аспирантуру, но не получив степени магистра искусств, уходит из Гарварда и осенью 1904 года поступает в Колумбийский университет, где «повторилась знакомая история. В среднем тройки, пара провалов на экзаменах на первом году обучения» [92].

В общем, не очень заладилось у Ф. Рузвельта с образованием…

С любовью, похоже, тоже не очень - в 1905 году его угораздило жениться на своей кузине, т.е. на сестре - Элеоноре, отец которой - Эллиот Рузвельт - тяжелый алкоголик, зачиная дочь свою, видимо не очень-то думал о том, какие коррективы внесет выпитый им алкоголь в его дитя. А коррективы алкоголь внес и немалые. В отличие от мамы-красавицы, Элеонора была на редкость не привлекательна: рост метр восемьдесят, плоская грудь, большие уши, «заячьи» зубы, недоразвитый подбородок... Страдала комплексом неполноценности. За лживость была с позором изгнана из школы при монастыре… Родителей потеряла рано: мать умерла, когда Элеоноре было всего 8 лет, а вскоре, после принудительного лечения от алкоголизма, умирает и отец. Была лесбиянкой (партнер - журналистка Лорина Хикок). По вероисповеданию относилась к Епископальной церкви, ратовавшей за права секс-меньшинств, и в большинстве епархий которой были рукоположены открытые гомосексуалы.

Семейная жизнь не сложилась. После того, как Элеонора нарожала Рузвельту полдюжины детишек, вдруг выявилось, что пока она занималась родами да прочими хлопотами, ее супруг, тем временем, изменял ей с ее секретаршей Люси Мерсер.

Впрочем, и развод у Элеоноры также не сложился. Властная свекровь - Сара Делано, прекрасно понимая, какую угрозу в пуританской Америке представлял семейный крах для карьеры ее сыночка, спешно решила все по-своему: Элеонору, с которой у нее шла бесконечная война, поддержала, Люси - запугала, а Рузвельту заявила, что если Франклин уйдет из семьи, он будет лишен наследства. В результате, Рузвельт перед женой извинился, и пообещал прекратить связь с Люси Мерсер. И, разумеется, солгал...

Супружеская измена, на которую случается, идет человек, хотя и умаляет его достоинство, но она может быть объяснима, а потому понята, и даже - прощена. Но сознательная ложь… А Рузвельт до лжи опускался систематически. Лгал всем: Америке, родителям, жене, детям. В частности, 16 июля 1916 г. после того, как поразвлекался с любовницей, он писал Элеоноре: «Дорогая Бэбс! В этом пустом доме мне без тебя опостылело, а ты - противная девчонка, потому что думаешь, будто я не скучаю по тебе все лето. Но ведь ты же знаешь, что это не так!.. Расцелуй детишек за меня, а для тебя у меня тоже припасено поцелуев огромное количество. Твой преданный Ф.»…

Свекровь Сара Делано одержала полную победу - она не допустила распада семьи, но даже она могла не все: по единодушному утверждению биографов после этого инцидента до конца своих дней супруги спали в разных постелях. Хуже того, Элеонора не только не смогла простить Рузвельта, но и получая, видимо, некоторое садомазохистское удовольствие от смакования этой идеи, неоднократно утверждала, что у нее никогда не было желания заниматься сексом со своим мужем, и супружеский долг был для нее только мучением. трезвость закон алкоголь

Так кто же он - Франклин Делано Рузвельт - этот заурядный неудачник, оказавшийся на вершине великого государства?

Ряд источников утверждает, что первым Рузвельтом, прибывшим в Америку в 1649 году был еврей Клаус Мартензен Розенфельт, женатый на еврейке Жанет Самоэль. Его сын Николас (1658-1742), - общий предок президентов - Франклина и Теодора, - в 1682 женился на еврейской девушке Кунст, которая родила ему сына Якоба (1692-1776).

Сын Якоба - Исаак (1726-1794), прапрадед Франклина Делано Рузвельта, как утверждал выдающийся писатель и публицист Энтони Саттон (1925-2002), 15 марта 1784 г. совместно с А. Гамильтоном присутствовал на первом совещании директоров первого в Нью-Йорке банка - Bank of New York, а с мая 1786 года стал его президентом [93]…

Отец Франклина Рузвельта - Джеймс Рузвельт (1828-1900), похоже, был человеком, от которого удача ушла в бессрочный отпуск:

...