Эволюция архетипа Новой Москвы

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

Глава 1. Теория архетипов и методология исследования

Глава 2. Новая жизнь - Новая Москва - Новый город

2.1 Новая Москва №1. Столица мировой революции

2.2 Новая Москва №2. Столица страны Советов

2.3 Новая Москва №3. Столица светлого будущего

2.4 Новая Москва №4.Образцовый коммунистический город

2.5 Новая Москва №5. Возрожденная Москва

2.6 Новая Москва №6. Москва, в которой никто ничего не хочет

Заключение

Список литературы



Введение

Когда в 2012 году к Москве была присоединена территория, в два раза превышающая ее по площади, стало ясно, что кроме объявленной попытки изменить моноцентрическую модель развития города, необходимо еще какое-то объяснение этого события. Участники проведенного градостроительного международного конкурса для определения “единого взаимоувязанного проекта развития территорий Москвы и Московской области” предложили инструменты и возможные пути развития агломерации, однако вопрос о том, зачем же это нужно и к чему приведет, не сняли. Меж тем, в обществе присоединенная территория получила название «Новая Москва». И здесь, раз уж и правительство, и профессионалы затрудняются представить себе образ новой территории, кажется уместным спросить у горожан - а что такое эта Новая Москва? Какой она будет? Может быть, у них есть та идея, которая возглавит все дальнейшие преобразования города ради какой-то, пока несформулированной цели?

Чтобы понять, какой эта цель могла бы быть, было проведено социантропологическое исследование «Москва 2040». В нем мы просили молодых москвичей - именно в этом возрасте, представляется, наиболее легко мечтать о будущем - рассказать о том, что они ждут от нового города - Новой Москвы. Москва 2040 - некий сконструированный идеальный образ города через 25 лет. Какого же было наше удивление, когда по результатам исследования оказалось, что никто ничего не хочет, никто ничего не ждет от нового города. Но почему, если нам доподлинно известно, что в Москве на протяжении всего XX века появлялись повести и рассказы о Москве будущего, о Москве через двадцать или пятьдесят лет, рассказы - которые ярко рисуют представления людей об идеальном устройстве территории, сегодня их нет. Как могло получиться так, что сегодня нет мечты о будущем города? Попытаться понять и объяснить причины этого феномена - равнодушие к идее правительства создания Новой Москвы и безразличие в отношении будущего города - одна из главных задач этого исследования.

Чтобы ее решить, мы обратились к истории Москвы, к той ее части, которая находится во временном пространстве XX века - времени, когда Москва снова становится столицей государства. Оказалось, что уже несколько раз появлялась четко выраженная и прямо озвученная, буквально одинаковыми словами, идея создания “Новой Москвы”. В первом случае - нужно было преобразовать город в столицу новой страны, витрину коммунистических идеалов, что было задумано и частично осуществлено в 1930-е годы. Во второй раз - в 2012 году, когда в состав Москвы из области были переданы территории, увеличившие ее площадь примерно в 2,5 раза. Так, спустя почти век, снова стали говорить о Новой Москве. Оба раза, никто не закреплял официальных названий, не переписывал документы горожанам, не менял место расположения. Оба раза идея влекла за собой реальные изменения образа города. архетип москва литература архитектура

В чем причина повторения? В отсутствии других идей? В желании вернуться к идее неосуществленной, но по-прежнему притягательной? Это две разные идеи, появившиеся спустя несколько поколений в одном и том же месте, или разные модификации одного и того же смысла? А может, это и не идея вовсе, а миф, в котором москвичи живут уже многие-многие годы? Может, есть некий устойчивый образ, коллективное представление - архетип, который как русло пересохшей реки задает направление потоку планов развития Москвы? Существование такого архетипа - гипотеза, которая может быть доказана или опровергнута в этом исследовании.

Представления о том, как город должен развиваться, тесно связаны с представлениями об идеальном устройстве территории, с воображаемым городом будущего. Странно было бы предполагать, что принимая в очередной раз генеральный план или социально-экономическую стратегию, люди, которые за это ответственны, не хотят сделать город лучше. А как сделать его лучше? Можно посмотреть, как его делали лучше раньше, или сделать все совершенно по-новому. Но что такое новое, и откуда оно берется, другими словами «oткуда мы что-то знаем?» - философы еще со времен Нового времени задаются этим вопросом. Дэвид Юм, один из основоположников теории эмпиризма, говорит, что всё человеческое знание oснoвывается на обобщении нaблюдaемых явлений. Сами по себе идеи - это образы, рисуемые воображением на основе воспоминаний, "бледные копии" впечатлений. То есть, все новое - это комплекс ранее увиденного, услышанного, пережитого и обдуманного. Близко к этому и понимание психологов. Юнг, своей теорией архетипов доказывает: “Достаточно знать, что нет ни одной существенной? идеи либо воззрения без их исторических прообразов. Все они восходят, в конечном счете, к лежащим в основании архетипическим праформам, образы которых возникли в то время, когда сознание еще не думало, а воспринимало.” Наконец, географы в середине ХХ века обратились к теме представлений о пространстве, существовавших ранее или воображаемых - вновь создаваемых. Дэвид Лоуэнталь, пишет: «Каждый образ мира, составлен из личного опыта, научения, воображения и памяти. Места, в которых мы живём или бывали; миры, о которых мы читали или знакомые нам из изобразительного искусства; продукты воображения и фантазии - всё это создаёт наши образы природы и человечества» Lowenthal, D. Geography, experience, and imagination: towards a geographical epistimiolog, Annals of the Association of American Geographers 51, 241 - 60, стр. 260 по Митин И.И., Сересова У.И. Алексин: воображение пространства города // Россия: воображение пространства / пространство воображения (Гуманитарная география: Научный и культурно- просветительский альманах. Специальный выпуск) / Отв. ред. И.И. Митин; Сост. Д.Н. Замятин, И.И. Митин. М.: Аграф, 2009. С. 179-217. . В этом смысле, если мы говорим о том, что уже дважды появлялась идея создания Новой Москвы, то можно ли сказать, что появившийся во второй, или как следует из дальнейшего исследования третий, четвертый, пятый и даже шестой раз - это образ города, который используют повторно?

Поэтому, цель исследования - выявить и описать главную, преобладающую, архетипическую идею идеального устройства Москвы, на протяжении ХХ века, в понимании людей, которые в ней живут. Представляя, что эта идея, согласно гипотезе, будет связана с постоянным обновлением города, объектом исследования становится архетип Новой Москвы - повторяющийся мотив в планировании и обустройстве города, который предлагает не эволюционное развитие, не применение мирового опыта, и не следование ранее выработанным концепциям, а новое как принцип. Проявления этого архетипа, в художественной или исторической литературе, в искусстве, в архитектуре - предмет исследования.

Подобная трактовка понятия архетипа в отношении урбанизированных территорий, ранее появлялись в работе “Архетип пустого города” (1992 г.) математика Юрия Манина, который услышал этот мотив “в искусстве и облек его в словесную оболочку аналитической психологии Юнга, рационализировав его как подсознательную тень «проектного сознания», создающего светские и религиозные утопии, иногда невероятной красоты и мощи”. Манин Ю.И. Математика как метафора. -- М.: МЦНМО, . 400 с., стр.9 ISBN 978-5-94057-287-9 Также, этот подход встречается в статье Архетип города (2014 г.), где автор - Н.Тимофеева выделяет несколько различных архетипов: архетип города Бога, архетип города знаний, архетип города будущего Тимофеева Н. Архетип города / Interdisciplinary Studies of Complex Systems No. 4. -2014. - c. 46-55. Мозговой С.Г. рассматривает проблему возникновения, сохранения и развития архетипа “скрытого города” Мозговой С.Г. Социально-исторические характеристики феномена «скрытого города» / Материалы конференции. Международная научно- практическая конференция «Ценности и интересы современно- го общества». Часть 2 // Московский государственный университет экономики, статистики и информатики - М., 2013. - 322 c. ISBN 978-5-7764-0817-5 . Каждый из авторов на примерах выделяет и описывает образ, который в разное время и в разных странах примеривают на себя территории. В какой-то степени эти образы соотносятся с воображаемыми пространствами И-Фу Туана, с той их разновидностью, которая описывает не существующие, а представляемые места.

Методы исследования разделяются на два типа. Это анализ документов, газет и мемуаров, в которых могут быть описаны планы развития Москвы как напрямую - на уровне постановлений, идей и концепций, так и переданы ощущения, восприятия от происходящих вокруг событий. Мы руководствовались главным принципом антропологии, согласно которому наибольшую ценность представляет то, о чем люди говорят сами, - то, что важно для них, в их сообществе, в их культуре, в их мире. Работа выполнена в рамках междисциплинарного подхода урбанистики, но акцент сделан именно на антропологии, так как она напрямую связана с изучением культуры “как совокупности материальных объектов, идей, ценностей, представлений и моделей поведения во всех формах ее проявления”, или, другими словами, мира человека и результатов его деятельности.

При общении с современными москвичами были проведены фокус-группы, серия глубинных интервью, а также собраны рисунки участников одного из заседаний Московского клуба рисовальщиков, посвященные теме “Москва будущего - идеальный город”. Подробнее о методике рассказывается в главе “Теория архетипов и методы исследования”.

Если в Москве уже долгое время воспроизводится архетип, который формирует некий миф о Новой Москве, если понимать под архетипами - образы, “предначертания”, выработанные множеством предыдущих поколений и влияющие на мировосприятие и мышление живущих людей Демидов Александр Борисович Феномены человеческого бытия. Учеб. пособие. - Минск: ЗАО Издательский центр "Экономпресс", 1999. - 180 с., и помнить при этом, что человек, создавая эти образы, наделяет пространство смыслом Tuan Yi-Fu. Space and place: humanistic perspective // Progress in geography. 1974. Vol. 6, то понимание его структуры, описание циклов его проявления может помочь ответить на вопрос что ждет территорию Новой Москвы, как решить существующие проблемы, как сделать планы жизнеспособными, как запустить в работу то, что не работает, как сделать город не фабрикой проживания, а качественной и насыщенной территорией, как сделать город привлекательным для тех, кто сегодня из него уезжает или тех, кто выбирает место для путешествия, как дать людям мечту - мечту о Новой Москве. 

Глава 1. Теория архетипов и методология исследования

Если понимать архетипы как узлы в системе способов осознания и переживания мира, как воспроизводимые схемы, проявляющиеся в мифах и повседневности, сказках и искусстве, как направляющие векторы, инстинктивные тренды - то в таком понимании нет ничего мистического. Термин, который существует в культурном пространстве сегодня, немного видоизменился со времен своего первого появления в статье “Инстинктивное и бессознательное” швейцарского психолога К.Г. Юнга. Фактически, до этой публикации, представления о существовании неких первообразов, “предсознательных изначальных идей Карл Густав Юнг Архетип и символ «Renaissance IV Ewо; Москва; 1991 ISBN 5-7664-0462-X с.11 ” были вполне обычны в общем культурно-социальном знании. Достаточно вспомнить теорию “врожденных идей” у Платона и ее формализацию у Декарта и Лейбница (хотя здесь речь шла о философских и логических понятиях и категориях). Сам Юнг отмечает, что “в психологии мы обнаруживаем эту теорию в работах Адольфа Бастиана, а затем вновь у Ницше. Во французскои? литературе Юбер, Мосс и Леви-Брюль высказывали сходные идеи. Я дал лишь эмпирическое обоснование теории того, что ранее называлось изначальными, или простыми, идеями, «категориями» или «habitudes directrices de la conscience» (фр. «направляющими привычками сознания»), «representations collectives» (фр. «коллективными представлениями») и т.д.”. там же.

Юнг, анализируя данные по истории культуры и религии, этнографии, иконографии, приходит к выводу, что в любом мифе или системе мифов существует некий набор образов, который называется “архетипическим” или набором первообразов. Эти образы структурируют представления человека об окружающем мире также как система осей кристалла, которая, являясь неким невещественным полем, выстраивает атомы в упорядоченные формы согласно “запрограммированному” принципу или схеме. В человеческой психике таким формирующим и структурирующим веществом служит внешний и внутренний опыт. Архетип представляется Юнгу посредником между “материальным” и “идеальным миром”, психофизиологическим и духовным, который сообщает характеристики и задает направление смыслам.

Не вдаваясь в подробности генезиса теории архетипов, отметим основные положения, которые представляются важными для данной работы.

- не существует законченного списка или перечня архетипов Юнг К.Г. Архетип и символ «Renaissance IV Ewо; Москва; 1991 ISBN 5-7664-0462-X;

- среди архетипов нет иерархии;

- каждый архетип может бесконечно развиваться или усложняться, соответственно, существуют более и менее развитые;

- архетип - это чистая и пустая форма, которая может быть насыщена различными смыслами, это “нечто иное, чем предустановленная способность представления” Юнг К.Г. Душа и миф: шесть архетипов. М., 1997. 384 с. - 67 с.;

- архетип - общеобязательное основание для мифопостроения.

От объяснения архетипов как универсальных врождённых, передаваемых по наследству психических структур, априорных форм интуиции, которые составляют содержание коллективного бессознательного и проявляются в сновидениях и галлюцинациях, то есть от сугубо психоаналитического концепта, интерпретация архетипа трансформировалась до обобщенного и междисциплинарного понятия, которое широко используется теперь в рекламе, в культурологии Грякалова А.А. Архетип ночи в мировой культуре. Ночное при свете дня: к герменевтике субъективности / Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. - № 4, том 2. - 2010., религиоведческих работах, в архитектуре, в искусстве, в политике, в описании феноменов и практик Спирова Э.М. Архетипы в житейской повседневности / Знание. Понимание. Умение - №4. - 2009. - стр. 146 - 151. Поиск первообразов, общих законов мышления и жизни, так или иначе, приводит представителей различных дисциплин к выводу, разной степени уверенности, о существовании неких протоконцептов, или “коллективного бессознательного”, не заостряя при этом особенного внимания на названии.

Литературоведение оказалось наиболее восприимчиво к теории архетипов. Проблема схожести, повторяемости мотивов в мифах и литературных сюжетах разных народов привлекла внимание ученых, в первую очередь фольклористов, еще в середине XIX века (Ф.И. Буслаев, А.Н. Афанасьев, А.А, Потебня и др.). Мифы в некотором роде восполняют картину мира в той ее части, которую невозможно узнать эмпирически - например в представлениях о загробной жизни и сотворении мира, о божественном вмешательстве и др.. В мифах архетипы находят свое выражение.

Мы исходим из допущения, что образ города будущего - не что иное, как миф, структурированный символами и архетипами. Так, в истории Москвы можно наблюдать периодически обновляемый рефрен мифа о Новой Москве. Оставляя в стороне долгую историю существования мифа в средневековой истории (“Москва - Третий Рим” и “Москва - второй Иерусалим” в идеологии Московского царства Ивана Грозного и ранних Романовых Н. В.Синицына Третий Рим: истоки и эволюция русской средневековой концепции (XV--XVI вв.) / Ин-т российской истории РАН. Международный семинар «Da Roma alla Terza Roma». -- М.: 1998), мы концентрируемся на новейшей истории, определяемой возвращением городу статуса столицы в ХХ веке.

Множество литературно-художественных образов появляется при помощи переосмысления теории архетипов. Еще М. Бодкин - английская филолог-классик, писатель и литературный критик, наиболее известная как автор книги “Архетипические модели в поэзии: психологическое исследование воображения” (1934) констатирует изменение в ходе исторического и литературного развития базовых архетипов в некие литературные формы, где главными характеристиками считается типологическая повторяемость. В советском литературоведении к теории Юнга обращались С.С. Аверинцев и Е.М. Мелетинский, основные положения которых отражены в работах “Аналитическая психология К.-Г. Юнга и закономерности творческой фантазии” и “Поэтика мифа” соответственно. Они сходятся во мнении, что термин архетип больше не является только психологическим инструментом, теперь это обозначение некоторых фундаментальных и общечеловеческих мифологических мотивов, которые, уже без отсылки к психоаналитике, служат основой для любых художественных проявлений. Позже, А.Ю. Большакова, соглашаясь с Мелетинским и Аверинцевым, дополняет эту теорию идеей о том, что развивается тенденция не просто ухода от юнгианства, но и перехода исключительно к мифологическому осмыслению термина и принятию модели литературного архетипа.

Приведем пример проникновения архетипической теории в филологическую мысль. Литературовед Е.Ю. Колтукова делает попытку описания философско-эстетических взглядов писателя и выделения образа в статье “Архетип города в раннем творчестве Б. Пастернака” (то есть, до знаменитого романа Доктор Живаго). Она отмечает, что городское пространство в его произведениях гармонично существует с природным, они плавно перетекают друг в друга, что подчеркивает - созданный руками человека город остается частью природы Колтукова Е.Ю. архетип города в раннем творчестве Б.Пастернака / Проблемы истории, философии, культуры. - №20. - 2008. - Стр: 112-119 ISSN: 1991-9484. Эта двойственность прослеживается и в самом образе города. Хотя в первых произведениях Пастернака город - это преимущественно бытовая сфера повседневной жизни, случаются моменты, когда он озаряется творческой, креативной мыслью и приобретает черты живого, одухотворенного пространства, со своими привычками и особенностями. В неоконечном рассказе “Я спускался к Третьяковскому проезду”, главный герой - художник Реликвимини описывает спутнику что такое творческий процесс, восхищаясь встречающейся им на прогулке архитектурой, строгими вертикалями домов, рельефными углами площадей, процессом их постепенного изменения в предзакатном свете. Он видит, как “исступленно вырастая и замирая, молятся целые приходы красок и теней линиям, очертаниям и граням, этим светлым и неумолимым богам Пастернак Б.Л. Собрание сочинений. В 5-ти томах. Т. 4. М., 1991. С.716”. Само появление города в произведении, его описание как полноценного участника творческого действа, влияющего на эволюцию творческого человека - есть проявление архетипа. Колтукова не ставит здесь задачу доказать сам факт наличия архетипа города, предполагая его существование как априорный факт, и описывает только то, каким образом этой архетип города наполняет Борис Пастернак.

Описание теоретической базы исследования было бы неполным без упоминания направления в географии, которое занимается изучением воображаемых пространств. Ведь представления о будущем - не что иное, как воображаемые пространства, которые могут появиться в городе, в случае если они сбудутся. Дальше мы увидим, что политика московского правительства, в рамках нашей темы, так же центрирована речевым концептом будущего. В выступлениях, в книгах, в документах, в газетах и фильмах - образ Москвы будущего описывается гораздо чаще, чем образ Москвы настоящей.

Одним из самых популярных, известных и по-прежнему актуальных авторов, из тех, кто писал о восприятии города остается Кевин Линч. Его “Образ города” утвердил реальность возможности исследования такой невещественной субстанции как представления, воображаемые структуры, ассоциации, ментальные карты территорий. Однако, у него в фокусе изучения восприятие именно реально существующего города, Бостона или Лос-Анджелеса, того, как горожане наделяют место жизни смыслами и сюжетами в настоящий, проживаемый момент, что не совсем соответствует исследованию архетипа - сверхобраза, который структурирует все проживаемые смыслы и сюжеты.

Есть еще один подход к изучению воображения пространства города, который больше соответствует целям и задачам данной работы. Впервые в географии тему нереального места поднял К. Райт в 1947, когда связал феномен “терра инкогнита” - с пространственным воображением в принципе. Возможно, ранее об этом задумывались антропологи - в экспедициях к традиционным народам, но их интересовал скорее не сам феномен воображения, а чем наполнены такие несуществующие пространства - например, загробный мир, для того, чтобы получить из этих данных объяснения культуры этого мира. Райт же разделяет образы на два типа - память о реальных местах и производимые “нереальные” образы, которые хотя и основаны на предыдущем опыте восприятия, представляют собой “новое видение, новое творение Wright J.K. Terrae incognitae: The place of the imagination in geography // Annals of the Association of American Geographers. 1947. Vol. 37. No. 1. P. 1-15. ”. Предвосхищая появившиеся позже два вида мифических пространств И-Фу Туана, он говорит о единстве воображения пространства и пространственных мифах. И-Фу Туан также выделяет пару противопоставляемых пространств - “видение современной жизни”, что на наш взгляд сходно с Райтовским описанием “памяти о реальных местах” или образом города Линча и пространство “незнаемое” - неизвестное нам доподлинно, но представляемое. Именно о таком пространстве, вкупе с теорией архетипов в ее широкой культурологической трактовке мы будем говорить в данной работе.

Художественная и иная литература потребовалась в качестве источниковедческой базы анализа документов при описании образов Новой Москвы, которые последовательно в хронологическом порядке представлены в данной работе: Москва - столица мировой революции (1917), сталинская Москва - столица реальной страны большого тоталитарного государства (1937), Москва - лидер в космической гонке и приближении светлого будущего (1957), Москва - образцовый коммунистический город (1977), Москва, которая поворачивая время вспять, продолжает прерванное СССР “правильное” развитие (1997) и Москва 2014 года, с гигантскими присоединенными территориями и подвешенным вопросом “что делать дальше”.

Главным методом исследования стал анализ документов и художественных текстов, газет и мемуаров, в которых описаны планы развития Москвы. Это документы, охватывающие весь исследуемый временной период - с 1917 года до апреля 2015, то есть с момента, когда Москва вновь стала столицей - до настоящего времени. В них содержатся как официальная позиция государства и руководства города в целеполагающих документах, выступлениях, протоколах, заявлениях и публикациях, так и отражение официальной позиции в неофициальном мире горожан: в оставшихся от эпохи текстах, пространстве, художественных формах.

Отношение к использованию художественной литературы в качестве источника знания менялось в различные периоды. Советское академическое источниковедение относилось к такому подходу категорически отрицательно, не веря, что в произведениях могут быть реально отображены какие-то исторические факты или события, вероятно в связи с собственной позицией в литературе, которая подвергалась цензурированию, мифопостроению образов и просто гарантировала наказание за “очернение советской действительности” и “клеветнический характер” произведений. Время от времени делались попытки легитимизирования художественной литературы для исследовательских целей, приводились убедительные доводы, например цитаты выступления главного редактора журнала Новый мир и члена ревизионной комиссии А.Т. Твардовского на XXI съезде КПСС о том, что “одни только экономические и социально-политические свидетельства не могли раскрыть истинное значение Октябрьской революции”.

Этнографическая наука более лояльно и внимательно относится к художественным текстам, что в советское время (статья М.Г. Рабиновича “Город и поэт”, где автор доказывает, что именно в поэтических произведениях доподлинно передан живой образ повседневности М.Г. Рабинович Город и поэт (к этнографическому источниковедению) / Советская этнография. - 1985, № 1. с.116-129), что в более позднее время. В статье “Художественная литература как источник для этнографического изучения города Филиппова Е. И. Художественная литература как источник для этнографического изучения города. // Советская Этнография. - 1986. - № 4, с.26-37” Е.И. Филиппова замечает также, что ценность такой информации варьируется в зависимости от тематики, общей характеристики автора и его ранее написанных работ, его принадлежности к какому-либо философскому или политическому течению и другим обстоятельствам. Например, насколько можно доверять воспоминаниями Никиты Хрущева, надиктованным на диктофон и оцифрованным его сыном в сборник “Время. Люди. Власть”? С одной стороны, существуют различные критические оценки его деятельности как таковой и его самого как личности, а также подозрения в организации массовых репрессий Сыромятников Б. Инициатор массовых репрессий / Военно-промышленный курьер. Общероссийская еженедельная газета. - №10 (226). - 12.03.2008., и действительно, об этих событиях мы никакой информации в воспоминаниях не находим. С другой стороны, какой смысл скрывать или искажать “безопасные” сведения, например о времени строительства метрополитена? Описанная И. Ильфом и Е. Петровым Москва в художественных произведениях “Золотой теленок” или “Двенадцать стульев” - сколько достоверности в этом вымышленном образе?

Нельзя не вспомнить о представителях Школы Анналов (Люсьен Февр, Марк Блок), которые способствовали изменению отношения к истории с “истории-повествования” на “историю-проблему”. Используя данные археологии, этнографии, социологии, лингвистики и других наук для расширения базы источников, в фальсификациях, подделках и пропаганде они видели особенную удачу, потому что именно такой источник позволяет задать правильные вопросы - зачем надо было его изменять или скрывать, кому это было выгодно, и к чему это привело? В нашем исследовании, основная часть которого протекает во временном периоде тотальной советской пропаганды, при анализе выпусков газеты Вечерняя Москва, наполненных не только стенограммами заседаний, но и “письмами восторженных читателей” - особенно важно про это помнить. Это позволяет реконструировать модели ценностей, убеждений - всего того, что потребуется нам для исследования архетипа Новой Москвы и представления москвичей об идеальном устройстве территории.

Был проведен контент-анализ на предмет любых упоминаний Москвы в любой теме в выборочных номерах газеты Вечерняя Москва. Она издается с 1923 года и выходит пять дней в неделю - по будням. Газета была основана как печатный орган Моссовета. Первые несколько лет номера не имели передовиц и содержали преимущественно информацию о международных событиях, о криминально-бытовых происшествиях, театральной жизни столицы, новинках моды и рекламу магазинов. И только к концу 20-х годов редакция практически полностью сосредотачивается на московских новостях. Был проанализирован 881 номер газеты, массив которых охватывает период в 70 лет, с упором на первую половину XX века. Это связано преимущественно с тем, что в послевоенное время телевидение и кинематограф стали доступнее, и начали приобретать все более возрастающую роль, как в распространении информации, так и в жизни горожан. И если раньше информация передавалась при помощи одного количества каналов - радио, газеты, листовки, митинги, то в послевоенное время это количество увеличилось, к ним добавились фильмы и телевизионные передачи. Интервалы между анализируемыми годами не равномерны и преимущественно приурочены к описываемым в работе событиям - утверждению генеральных планов, важных мероприятий типа Олимпиады и другим. Однако все перечисленные ниже номера просмотрены от первой до последней страницы.

Вечерняя Москва 1923 год XII месяц № 2-20, кроме 16 и 19

Вечерняя Москва 1925 I-VI месяц

Вечерняя Москва 1926 I месяц, 1-24 кроме 19

Вечерняя Москва 1927, X-XII все номера, 224-299

Вечерняя Москва 1935, IV-IX 149-225, кроме 136, 198

Вечерняя Москва 1938 X-XII (225-299)

Вечерняя Москва 1954 I-III (1-76)

Вечерняя Москва 1957 VII-IX (152-231)

Вечерняя Москва 1963 VII-IX (155-230)

Вечерняя Москва 1970 X-XII

Вечерняя Москва 1976 X-XII (230-306)

Вечерняя Москва 1980 IV-VI (77-149)

Вечерняя Москва 1993 X-XII (191-252)

Работа выполнена в рамках междисциплинарного подхода урбанистики, но акцент сделан именно на антропологии, так как она напрямую связана с изучением культуры “как совокупности материальных объектов, идей, ценностей, представлений и моделей поведения во всех формах ее проявления Терешкович П.В. Антропология культурная // Новейший философский словарь : Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов. -- Минск: В.М. Скакун, 1998. -- С. 896. -- ISBN 985-6235-17-0.”, или, другими словами, поведения человека и результатов его деятельности.

Хотя в названии работы содержится фраза “представления москвичей об идеальном устройстве территории”, предполагающая, что именно это представление будет описано, вслед за Пьером Бурдье, мы будем считать, что общественного мнения - не существует Bourdieu, Pierre. L'opinion publique n'existe pas. Les Temps Modernes. №318, 1973, Janvier. Бурдье П. Социология политики. Под. ред. Н.А. Шматко. М.: Socio-Logos, 1993.. Описать весь спектр представлений москвичей практически за целый век не представляется возможным, так же как совершенно ясно, что единого мнения в этом отношении не может существовать - еще никогда в истории Москвы горожане не были единодушны на 100%. Поэтому своей главной задачей мы ставим описание именно тех представлений, которые имеют отношение к рассматриваемой проблеме - проявления архетипа Новой Москвы. Эти мнения могут разделяться как группой лиц - например, небольшое профессиональное сообщество творческой элиты 20-х годов (конструктивисты - авангардисты), так и более широкая прослойка горожан - в случае послевоенной Москвы и периода хрущевской оттепели. Более точно эти мнения можно описать как тренды в развитии отношений москвичей к протекающим в городе процессам, чем выражение общественного мнения.

Работы Владимира Паперного - историка и архитектурного критика, Селима Хан-Магомедова - советского и российского историка архитектуры, специалиста по истории архитектуры и авангарда в СССР и Андрея Владимировича Иконникова - историка и теоретика архитектуры стали во многом основой теоретических построений. В какой-то степени, наша роль заключалась лишь в том, чтобы настроить исследовательский фокус на определенную тему - поиск подтверждений существования архетипа Новой Москвы. Поэтому, неудивительно, что описанный ниже цикл проявления архетипа отчасти совпадает с выделенными периода “культуры один” и “культуры два” В. Паперного, или архитектурными утопиями А. Иконникова.

Последняя часть исследования представляет собой анализ современного состояния видения будущего Москвы молодежью города. В рамках исследования было проведено две фокус-группы и серия глубинных интервью. Участниками стали люди, в возрасте от 16 до 35 лет, которые считают себя москвичами. В данном случае, не важно, сколько конкретно лет прожил человек в Москве. Главное - чувство локальной идентичности и спроецированное на этот город собственное будущее. Это были мужчины и женщины различных профессий, с разным уровнем дохода, которые живут в разных частях столицы: лингвист, политолог, столяр, менеджер в крупной компании, инженер-физик, архитектор, научный сотрудник, журналист, студенты, школьники и другие. Все участники были незнакомы друг с другом и автору исследования. Были соблюдены необходимые требования по гендерному и возрастному балансу групп, размером в 10 человек.

Фокус-группы проводились по следующему сценарию. Из общих двух часов, отведенных на групповую работу, первую часть составляла беседа на тему “Москва 2040 - идеальный город будущего - какой?”. В рассматриваемых в данном исследовании произведениях-утопиях о Москве будущего, преимущественно, закладывается 20-25 лет на их реализацию. Участникам предлагалось представить воображаемый город, и обменяться мнениями и комментариями. Вторая часть беседы - это обсуждение картинок и фотографий, “иллюстрирующих” возможную Москву будущего. Поскольку в обычной повседневной жизни тяжело отвлечься от существующих городских проблем, и выстроить футуристический визуальный ряд, “посаженный” на определенный образ сюжет и наглядное обсуждение дали хороший эффект.

Приведем пример: если в первой части беседы участники фокус-группы ожидаемо высказывали свое негативное отношение к спальным районам, многоэтажкам - что активно транслируется в СМИ Галкина Ю. Можно ли противостоять люмпенизации и гуманизировать "спальные районы" / Деловой Петербург. - 25.04.2015 - Электронный ресурс: http://www.dp.ru/a/2015/04/24/Razbudit_spalnie_rajoni/, то при просмотре картинок выяснялось, что представления о том, что такое “спальный район” различны. Термин, имеющий негативную коннотацию, не связывался некоторыми участниками исследования с картинкой, на которой изображены многоэтажки с минимальной инфраструктурой, с городской средой, больше напоминающей периферию, чем центр.

Кроме того, в качестве иллюстраций в этом исследовании приведены рисунки - работы участников московского Клуба рисовальщиков, на тему «Москва будущего - идеальный город», который был проведен в рамках исследования в январе 2015 года.



Глава 2. Новая жизнь - Новая Москва - Новый город

Углубляясь в историю Москвы для того, чтобы понять менялись ли представления о ее идеальном устройстве в течение времени, нельзя не отметить два ключевых события - перенос столицы в Санкт-Петербург в 1712 и обратно в 1918. Оставаясь в этот двухвековой промежуток первопрестольной, принимая коронации императоров, она утрачивает свой главенствующий статус. На какое-то время все надежды на светлое будущее и новую жизнь связываются со строительством нового прогрессивного города - Петербурга.

Петр I еще со времен прогулок по Немецкой слободе - месте расселения иностранцев в Москве, продолжающих хранить традиции, из-за чего слобода с ее прямыми и чистыми улицами отличалась от извилистой, тесной Москвы с закоулками и дворами, - заметил, что между городским пространством и типом жизни есть связь. Петр в этом мнении укрепился после путешествия в Голландию, в Амстердам - крупнейший торговый город Европы, со вторым по величине и мощи флотом в мире, экономический и культурный центр, технически и производственно превосходивший Москву и, одновременно, красиво застроенный ровненькими домами, с сетью каналов и мостов.

Возможно, именно там был задуман новый город - Санкт-Петербург, который должен был стать не столько пресловутым “окном в Европу”, сколько местом силы, местом, в котором зародится новая, современная, как в западных столицах, а может и еще лучше, жизнь. Москва, из-за отсутствия выхода к морю (для размещения военного флота), не годилась. Новый город и назван был по-новому, как еще никогда в России городов не называли - Sankt Pieter Burkh, в переводе с голландского - город святого Петра. Разумеется, речь идет не о Петре I, а об апостоле Петре - хранителе ключей от Царствия Небесного: “Я говорю тебе: ты -- Пётр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют её; и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах” Библия, Новый Завет, Евангелие от Матфея (Мф. 16:18-19).

Дэниел Брук в книге “История городов будущего” даже пишет, что “по русской легенде полностью отстроенный Петербург просто свалился с неба прямо на берега Невы”Брук Д. История городов будущего / пер. с англ. - М.: Strelka Press, 204. -436 с. - с.29., однако не дает ссылку на источник, поэтому мы отметим, что о такой легенде в России ничего не известно. Тем не менее, отсыл к “небесной” теме еще встретится нам.

Планы Петра сбываются. Европейский дух, насаждаемый в искусственной среде итальянского и французского барокко, принес свои плоды. Санкт-Петербург стал столицей великой державы, в которой живут свободные, образованные, знакомые с политической и общественной жизнью во Франции, Австрии, Пруссии люди, отзывающиеся на философскою литературу эпохи Просвещения, наконец, несогласные с политикой правительства и имеющие собственное видение будущего.

Воспитанные этим городом, “горожане” сначала организовывают восстание декабристов (1825), а после - октябрьский переворот (1917), который стал одним из крупнейших событий XX века, повлиявший на ход мировой истории. И - на историю Москвы.

2.1 Новая Москва №1. Столица мировой революции

В марте 1918 года в Москву переезжает большевистское правительство, и город вновь обретает статус столицы. С этого момента начинается перманентное преобразование, тянущееся вплоть до сегодняшних дней, - то, что Иконников опишет как характерную черту XX века - “вторжение утопии в реальность”Иконников, Андрей Владимирович. Архитектура XX века. Утопии и реальность: издание в двух томах / А.В. Иконников. - М.: Прогресс-Традиция. Т. 1. - 2001. - с 10..

Один из первых планов преобразования столицы с символичным рабочим названием “Город Будущего” спроектировал профессор Борис Сакулин в 1918 году. Москва, с ее центробежным экономическим влиянием должна была вырасти в размере и объединиться с городами-спутниками. Следующие 17 лет, до утверждения Генерального плана реконструкции Москвы 1935 года, московские и мировые градостроители и архитекторы будут соревноваться за право реализации своей идеи, своего видения того, какой должна быть Новая Москва. В том, что она будет отличаться от “старой”, не было никаких сомнений: “в задачу Московского Совета входило не только возобновление материального благоустройства, но также перестройка, соответственно принципам нового социального строя, всех проявлений общественной жизни столицы Новая Москва. Очерки работы Московского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Изд. Московского Совета. М., 1924.” - написано в книге “Новая Москва” 1924 года, где собраны очерки выступлений депутатов Моссовета. Кроме того, оставленная на несколько веков вдали от дворцовых переворотов и лоска столичной жизни, спокойно и неторопливо существующая в стороне от основных государственных затей и потрясений, Москва сложилась как полупровинциальный город, тяжело поддающийся переменам. Посетивший в 1926 году уже восемь лет как коммунистическую Москву немецкий философ, эссеист Беньямин Вальтер в Московском дневнике так описывает сложившийся у него образ города: “Москва вообще повсюду производит впечатление, будто это еще не сам город, а его предместье. В самом центре города можно встретить немощеную дорогу, дощатые ларьки, длинные транспортные колонны с материалами, скотину, которую гонят на бойню, убогие трактиры... Поездка в московском трамвае - прежде всего тактическое упражнение. Здесь новичок, пожалуй, впервые учится приспосабливаться к странному темпу этого города и ритму его деревенского населения Беньямин В. Московский дневник / Пер. с нем. и прим. С. Ромашко; общ. ред. и послесл. М. Рыклина; предисл. Г. Шолема. -- М.: Ad Marginem, 1997. -- 224 с. -- (Философия по краям.) ISBN 5-88059-029-1”.

В том же 1918 году, как только Москва снова стала столицей, была создана архитектурная мастерская под руководством А. Щусева и И. Жолтовского для разработки планировки переустройства столицы. К 1923 году они подготовят генеральный план “Новая Москва”, в котором предлагается максимально сохранить исторический центр, а новое строительство начать в еще неосвоенных районах. Проект был отвергнут, поскольку задача была понята неверно, нужно было не придумать новый город рядом со старым, а сделать из старого города - новый.

В 1925 году публикуется план главного инженера города Сергея Шестакова “Большая Москва”, который хоть и не был официально утвержден, служил основой для принятия решений следующие несколько лет (до года Великого перелома). Большая, в данном случае, не значит, что она не новая. Во вступительном тексте плана сказано: “Москва вновь стала государственным центром и едва ли с этого положения сойдет... При таком условии есть полное основание полагать, что Москва в недалеком будущем превратится в один из величайших городов мира. С таким положением Москвы надо считаться и к нему подготовитьсяШестаков С.С. Большая Москва / Под ред. Ф.Я. Лаврова. М., 1925. С. 2. по Стратегический мастер-план: инструмент управления будущим. -Москва, декабрь 2014 г. ISBN 978-5-906264-38-1 .”

Поиски концепции развития Москвы и градостроительная дискуссия о городе-будущего или о будущем городов продолжалась до начала 30-х годов. Показателен конкурс на планировку Москвы с участием иностранных специалистов, где выясняется, что никто не опирается на существующий город, большинство проектов - это проба примерить на историческую Москву что-нибудь новое. Ни проект “Современного города” Корбюзье, наложенный на Москву и оставлявший от старого города только Кремль и Китай-город, ни малоэтажная застройка вокруг города по европейскому типу Эрнста Мая, где Москва переставала существовать как живой город, а становилась только административным центром, ни парабола Ладовского, которая должна привести к слиянию Москвы и Петербурга не подразумевали как таковое развитие города - все они должны были стать новой страницей в его истории.

Тем временем в Москве были люди, которые точно поймав дух времени предвидели новый образ Москвы. Мечта о новой жизни подкрепилась переходом земли в общенародное состояние, отречением монархов от престола - которое как бы сняло все запреты, массовая электрификация, появление на улицах города автомобилей, троллейбусов, радио - все это давало чувство новизны, ощущение, что любой замысел возможно воплотить в жизнь. Михаил Булгаков, живший в 1923 году в Москве в своих дневниках вспоминает: “Москва живет шумной жизнью, в особенности по сравнению с Киевом. Преимущественный признак -- море пива выпивают в Москве. И я его пью помногу Булгаков М.А. Под пятой. Москва: Правда, 1990.... Москва оживлена чрезвычайно. Движения все больше. Банкнот (червонец) сегодня стал 975 миллионов, а золотой рубль -- 100. (Курс Госбанка). Здорово?”. Ильф и Петров, публикуют роман “Золотой теленок”, в котором Москва больше не сонное царство: “Оранжевые сапоги вынырнули в Москве, в конце 1922 года…. А в Москве в ту пору уже бегали новые моторы с хрустальными фонарями, двигались по улицам скоробогачи в котиковых ермолочках и шубках, подбитых черным мехом "Лира".... какие-то молодые люди, быстро сообразившие, в чем именно заключается радость жизни, уже танцевали в ресторанах уанстэп "Дикси" и даже фокстрот "Цветы солнца Ильф И., Петров Е. 12 Стульев. Золотой теленок. Собрание сочинений в 2-х тт. Подарочное издание в картонной коробке. Собрание сочинений Москва Флюид 2008г. -с. 57”. Эскиз архитектора Фомина для Монумента революции в Москве на фасаде содержит надпись “Мы разрушим - мы отстроим, вся сила в нас самих”, иллюстрирующая отношение к будущему города. Начинается поиск форм и средств воплощения того романтического и идеалистического образа, который создан революцией, подразумевающий отказ от всего “старого”, от “искусства ради искусства” в пользу нового пролетарского, рационального и функционального видения мира.

“Первая утопия советской архитектуры складывалась в свободном подключении интеллекта профессионалов к социальной утопии Иконников, Андрей Владимирович. Архитектура XX века. Утопии и реальность: издание в двух томах / А.В. Иконников. - М.: Прогресс-Традиция. Т. 1. - 2001. - с. 328 - пишет историк и теоретик архитектуры А.В. Иконников, и главным ее воплощением стала концепция конструктивизма. Разрабатываются архитектурные модели и проекты для новой жизни: дворцы труда, фабрики-кухни, дома-коммуны, рабочие клубы. Ведь “наконец настал черед мечтать и для Москвы. А Москва, если начнет мечтать, то эти мечты будут «во-всю», хотя бы они пока что и оставались лишь на бумаге Журнал "Красная Нива", 1924 год.”, - говорит Алексей Щусев, будущий лауреат четырех сталинских премий.

Братья Веснины, И. А. Голосов, А. М. Родченко, М. Я. Гинзбург, К. Мельников, А. М. Ган, В. Е. Татлин, В. Ф. Степанова - самые известные художники, которые создавали этот стиль в архитектуре, дизайне, графике, живописи, фотографии, жили в Москве, работали в Москве, здесь же реализовывали свои идеи. В самые трудные первые революционные годы новая архитектура проявляется только в проектных экспериментах, наполненных художественным авангардом. Реорганизуются в объединенное учебное заведение - Высшие художественно-технические мастерские (ВХУТЕМАС) - Строгановское училище и Московское училище Живописи Ваяния и Зодчества. Там готовят художников, архитекторов, скульпторов нового искусства, пропитанного аванградным энтузиазмом. Ведь “Москва - не музей старины, не город туристов, не Венеция и не Помпея. Москва - не кладбище былой цивилизации, а колыбель нарастающей новой, пролетарской культуры"Известия № 267, 22 ноября 1925 г.; "Известия", № 270, 26 ноября 1925 г. по Хазанова В. Советская архитектура первых лет Октября. 1917-1925 гг. - М.: Наука, 1970. высказался конце 1925 г. в газете Известия по вопросу сохранения исторических памятников в центре Москвы заведующий Московским Управлением недвижимых имуществ Н. Попов (Сибиряк).

Начинает издаваться журнал “Современная архитектура” - печатный орган архитекторов-конструктивистов -- ОСА (Объединения современных архитекторов), участников опять-таки нового движения - ЛЕФа - Левого фронта искусства.

Чувство обновления города, преображения Москвы проявляется и в литературе. Главными мифотворцами Новой Москвы становятся поэты, во главе с Маяковским:

Две Москвы

«Когда автобус,

пыль развеяв,

прет

меж часовен восковых,

я вижу ясно:

две их,

их две в Москве --

Москвы.

Одна --

это храп ломовий и скрип.

Китайской стены покосившийся гриб.

Вот так совсем

и в седые века

здесь

ширился мат ломовика.

< ...>

Храпит Москва деревнею,

и в небе

цвета крем

глухой старухой древнею

суровый

старый Кремль.

Не надо быть пророком-провидцем,

всевидящим оком святейшей троицы,

чтоб видеть,

как новое в людях роимтся,

вторая Москва

вскипает и строится.

Великая стройка

уже начата.

И в небо

лесами идут

там

почтамт,

здесь

Ленинский институт.

< ...>

Растет представленье

о новом городе,

который

деревню погонит на корде Владимир Маяковский. Полное собрание сочинений в тринадцати томах. Том седьмой. Вторая половина 1925-1926 Подготовка текста и примечания: В. В. Новикова и И. Л. Робина - стихи и очерки об Америке; В. В. Тимофеевой - стихотворения 1926 года. ГИХЛ, М., 1958..»

< ...>

[1926]

Если Николай Павлович Анциферов, советский культуролог и историк, рисовал образ Души Петербурга Анциферов Н. П. Душа Петербурга. -- Пг.: Брокгауз и Ефрон, 1922. -- Л.: Агентство «Лира», 1990. -- 249 с. -- (Санкт-Петербург -- Петроград -- Ленинград, 1703--2003). -- 100 000 экз. -- ISBN 5-08-000106-2., города - наваждения, города - мечты, то Маяковский создавал “неповторимую и глобальную импровизацию на тему “новой Москвы” - города всесокрушающего социализмаКорниенко Н. В. Имя Москвы и Петербурга в русской литературе 1910- 1930-х гг. (Часть 2) // Культурологический журнал. 2013. № 3 (13).”. В этой Новой Москве новый быт, новая жизнь, новые люди. Чтобы подчеркнуть, что теперь-то в городе все по-новому, открывается Музей Старой Москвы, который просуществовал с 1918 до 1926 год. Например, в ежедневной газете опубликована заметка о том, что в Ученой Комиссии, “состоялся доклад Н.Д. Телешова о «Москве 80 и 90 годов»”.Вечерняя Москва. - №54. -1925.

Другой крупнейший деятель русского авангарда, Велимир Хлебников, называет Москву “мировой заговорщицей”, подчеркивая новый мифологический статус города - “столицы коммунистической революции”.

«Москва, ты кто?

Чаруешь или зачарована?

Куешь свободу

Иль закована?

Чело какою думой морщится?

Ты -- мировая заговорщица.

<...>

15 декабря 1921 В. Хлебников Председатель земного шара: Стихотворения, поэмы, статьи, декларации, заметки. - СПб.: Издательский дом “Азбука классика”, 2008. - 288с. ISBN 978-5-395-00011-8»

Поддерживает образ Новой Москвы и цензура, которая не пропускает в печать циклы стихов О.Мандельштама, в которых нет футуристических картин и ожиданий, а есть только “полночь в Москве. Роскошно буддийское лето” О.Э. Мандельштам. Собрание сочинений в 4 т. М.: Арт-Бизнес-Центр, 1994. Т. 3 / Русская виртуальная библиотека. Электронный доступ: http://rvb.ru/mandelstam/01text/vol_3/01versus/01versus/3_038.htm. Чеховская Москва, Москва из Лета Господня Шмелева, Москва, которую видел глазами “обычного мужика” Макар Ганушкин из рассказа Андрея Платонова - не передают той необходимой восторженности и нетерпения перед ожиданием будущих благ и свершений победившего социализма, хотя сюжетов о городе в литературе не хватает Корниенко Н. В. Имя Москвы и Петербурга в русской литературе 1910- 1930-х гг. (Часть 2) // Культурологический журнал. 2013. № 3 (13)..

Мечты и утопии, позволяющие оторваться от суровой и разочаровывающей реальности, занимают воображение. В рассказе А. Толстого “Голубые города” главный герой грезит о городе будущего, о Москве XXI века, где “уходя вниз, к пышным садам Москвы-реки, стояли в отдалении друг от друга уступчатые, в двенадцать этажей, дома из голубоватого цемента и стекла. Их окружали пересеченные дорожками цветники - роскошные ковры из цветов” Голубые города. (Толстой А.) [Рассказ] // Красная новь. 1925. N 4. С.3-32 . Дома из стекла и цемента настолько прочный образ будущего, идеального будущего, что он проявляется еще много раз в футуристических рассказах о Москве, и в исследовании мечтаний москвичей нашего времени, которое представлено ниже.

...