Культурное, историческое, архитектурное наследие Новогрудского района: роль и перспективы использования в развитии экскурсионной системы Республики Беларусь

Прежний облик родового гнезда Хрептовичей вы можете видеть на рисунке Наполеона Орды, и различных гравюрах. С этих изображений на нас смотрит великолепный дворцово-парковый ансамбль в стиле французского классицизма эпохи Людовика ХV. Дворец любовался собой в зеркалах прудов, интригующе манил к себе сквозь зелень парковых аллей. Поодаль от него размещалась библиотека, благодаря которой Щорсы прославились на всю Европу. К ней мы сейчас подойдем поближе.

Здесь хранилось уникальное собрание книг и рукописей по истории и культуре Беларуси, Литвы и Польши -- всего около восьми тысяч томов. Это книги по различным вопросам истории, культуры, философии, экономики, сельского хозяйства, а также белорусские старопечатные книги, рукописи, письма монархов, географические карты, чертежи, рисунки и т.д.

Еще при жизни Иоахим Хрептович завещал свое уникальное собрание первому университету, который будет открыт на его родине, но история распорядилась по-своему. Накануне Первой мировой войны наиболее ценная часть библиотеки была вывезена в глубь страны и передана во временное пользование Киевскому университету. Теперь фонд Хрептовича находится в библиотеке Академии наук Украины. То же, что осталось в Щорсах, бесследно исчезло в пламени войны. Воля завещателя не выполнена по сей день.

Зато и ныне можно увидеть в Щорсах здание знаменитой в прошлом библиотеки Хрептовичей, двери которой были всегда открыты для посетителей. В ней работали астроном и просветитель М. Почобут-Одляницкий, историки И. Данилович, И. Лелевель, Ю. Ярошевич, поэты В. Сырокомля и Я. Чечот. Получив по возвращении на родину место библиотекаря в Щорсах, Я. Чечот собирает на Новогрудчине белорусские народные песни, изданные затем в Вильне.

Неоднократно бывал в Щорсах и работал тут в библиотеке Адам Мицкевич. Известно, что замысел его поэмы «Гражина» возник осенью 1819 года во многом благодаря сведениям, почерпнутым поэтом из материалов библиотеки.

Исследователи творчества Мицкевича полагают, что и для завершенной в 1828 году поэмы «Конрад Валленрод» поэт все еще использовал богатейшие материалы, собранные им при работе над «Гражиной». Легенда, до сей поры бытующая в Щорсах, говорит о том, что строки этой романтической поэмы, как, впрочем, и строки известного сонета «К Неману», написанного в Щорсах в августе 1821 года, рождались под сенью дуба-великана, теперь уже -- увы! -- погибшего в парке.

И на этой задумчивой ноте мы попрощаемся со Щорсами, и я приглашаю вас вернуться в наш автобус. Сейчас мы еще раз вернемся в Кореличи и, следуя в Новогрудок, через восемь километров окажемся вблизи поворота на Руту.

Слева от дороги мы видим указатель на Руту. Сел с таким именем тут несколько: Дольная, Горная Рута и две просто Руты. О том, что из Руты родом известный религиозный деятель Иосиф Рутский, униатский митрополит, мы еще скажем, будучи в Новогрудке. Но эти наикрасивейшие места связаны и с семьей Мицкевичей.

Тут находилась усадьба новогрудского юриста, лучшего друга Миколая Мицкевича -- Медарда Ростоцкого, ставшего опекуном Адама после смерти его отца. Здесь часто бывал молодой Мицкевич в 1813 - 1815 и в 1819 - 1821 годах, сюда постоянно наезжали его братья, для которых Ростоцкий стал почти что отцом. Своего «любимого опекуна» Адам сделал одним из главных героев поэмы «Пан Тадеуш» -- судьей Соплицей. В самом начале поэмы есть трогательная сцена встречи Судьи с Тадеушем, когда тот приехал после учебы на побывку в Соплицово:

Вiталiся пры людзях неяк сарамлiва:

Юнак пацалаваў Суддзю ў руку пачцiва...

І ўсiм, хто там прысутнiчаў, была прычына

Сцвярджаць, што любiць пан Тадэвуша, як сына.

О Руте упомянул Мицкевич в своей наполненной мистикой балладе «Люблю я». По его словам, эта баллада -- пересказ сельской песни. Написана она была в ту пору, когда разгоралась любовь поэта к Марыле Верещака.

Уже находясь в эмиграции, поэт не раз припоминал этот уголок Новогрудчины, сравнивая его с пейзажами французского Фонтенбло и отдавая свое предпочтение Руте.

Как знать, может быть, именно эту воистину прекрасную Руту избрал в ХІІІ веке своей резиденцией князь Миндовг. Историки давно спорят, где находилась упомянутая в летописи Ворута, в которой Миндовг нашел защиту от своих врагов. Не является ли это название в летописном тексте соединением предлога «во» с именем Руты? Такую гипотезу высказал Микола Ермолович в ряде своих работ, и его доводы звучат вполне убедительно.

Совсем скоро мы окажемся в Новогрудке а пока я предлагаю Вам насладиться чудесными пейзажами белорусской природы!

И вот мы уже подъезжаем к основной цели нашей экскурсии. Новогрудок виден издалека. Новогородок, Новгородок, Новгородец, Новогород как только не называли его в прошлом! А местные жители и сегодня именуют его Наваградком, вопреки тому полонизированному имени Новогрудок, которое закрепилось за ним официально.

Десять веков тому назад поднялся этот город в центре возвышенности, которая тут резко спадает к Неману и посечена ярами. Новогрудские холмы одни из самых высоких в Беларуси. Этот волшебный пейзаж будто изначально был помечен перстом истории. Века приходили и уходили, но не прошли без следа. Они в летописях, памятниках города, в его домах и улицах. Многое уцелело, но еще больше потеряно. Вот почему так неразделимы здесь явь и легенды, строки летописи и предания. Вот почему и историки, и археологи, и архитекторы в своих работах о Новогрудке повторяют слова «возможно», «вероятно».

Летописная история Новогрудка полна неясностей. Какое из многочисленных летописных упоминаний Нового города а именно это словосочетание и лежит в основе названия Новогрудка отнести именно к нему? Вопрос не так прост, как это может показаться на первый взгляд. Тут можно выстроить целый ряд дат, но, очевидно, самой близкой к истине будет 1044 год. Под этим годом в Софийской І и Новгородской ІV летописях говорится: «Ходи Ярослав на Литву, а на весну заложил Новогород и сделал и». Тут имя Новогорода стоит рядом с именем Литвы, и в дальнейшем эта связь окрепнет настолько, что именно Новогрудок станет столицей Литовской Руси -- предвестницы Великого княжества Литовского.

В пользу этой даты свидетельствуют и находки археологов: люди, судя по всему, начали обживать эти места уже в Х веке, и Ярослав Мудрый заложил Новогрудок не на пустом месте. Уже к 50 60-ым годам ХІІІ столетия вокруг Новогрудка сложилась целая историческая область Новогородская земля, которая достигла высокого экономического и культурного развития. Это был край развитых ремесел. Здесь складывалась своя правящая элита, к которой и перешла от Полоцка инициатива в создании белорусской государственности.

Так пробил звездный час человека, имя которого значится и на скрижалях истории, и в памяти десятков поколений новогрудцев. Имя его восславлено поэтами и прозаиками, художниками и скульпторами. Дано оно и холму, который находится справа от автобуса, под которым он, по преданию, был похоронен, но и сегодня, спустя почти семь с половиной веков со дня своей смерти, с золотого трона взирает на всякого, кто въезжает в Новогрудок. Это имя Миндовг. Сейчас наш автобус сделает остановку, и я прошу вас покинуть автобус на некоторое время, для того, чтобы по-настоящему прикоснуться к истории и познакомиться с этим уникальным холмом.

«Гора Миндовга», как именуют его новогрудцы, уже в ХVІІ ХVІІІ веках превратилась в общегородское христианское кладбище. Старейший надмогильный памятник, сохранившийся тут, датируется 1820 годом. Хоронили на «горе» как православных, так и католиков до 20-х годов ХХ века. Неподалеку отсюда, на доминиканском кладбище, были похоронены родители Адама Мицкевича и его младший брат Антон. Местное предание говорит о том, что тут в ХІІІ столетии был погребен основатель Великого княжества Литовского князь Миндовг.

В оценке того, что сделал Миндовг и кем он был на самом деле, разброс мнений так велик, что о нем можно в равной степени писать как торжественную оду, достойную доблестного полководца и государственного мужа, шагавшего от победы к победе, так и трагедию низких страстей, погубивших неразборчивого в средствах неудачника, мстительного и кровожадного политика и нераскаявшегося язычника.

И все это будет о Миндовге, и во всем будет доля правды. Ограничимся поэтому лишь сухой констатацией фактов и будем помнить, что неудачникам курганов не насыпают.

В 1246 году Миндовг начал княжить в Новогрудке. Новогрудские феодалы хорошо знали Миндовга как князя соседней Литвы, которому была подвластна отнюдь не вся Литва, но только ее часть. Неизвестно, кто был инициатором, в чьей голове созрел этот план объединить силы Литвы и Новогрудка в условиях военной угрозы со стороны монголо-татар и крестоносцев. Сам ли Миндовг послал новогрудцам это предложение, или сильные люди в Новогрудке, поняв последствия внезапного обрыва богатых торговых связей на юго-востоке, выслушав беглецов, послали приглашение к себе на княжение ему, сильнейшему из соседних кунигасов, как называли литовцы своих князей.

Однако именно это решение и сыграло первостепенную роль в создании новой державы ВКЛ. В 1248 году Миндовг, по сообщению Ипатьевской летописи, «Литву зане, поимана бъ вся земля Литовьская», и слова эти не нуждаются в переводе на современный язык.

Для создания новой державы меча оказалось мало, да и жизни одного человека недостаточно. Жестокое и коварное время заставляло быть таким же. Окруженный врагами, Миндовг не мог стесняться в средствах менялись веры, вчерашние враги становились союзниками, а союзники врагами. Миндовг покидает Новогрудок в 1254 году. Это место занимает его сын Войшелк. Оставаясь королем Литвы, Миндовг проживет еще девять бурных лет, порвет с орденом, отречется от католичества, заключит против немцев союз с Александром Невским, однако в конце концов будет убит вместе с двумя своими сыновьями в 1263 году.

Это была не первая, но и не последняя жертва в кровавой оргии убийств с целью захвата власти в нарождавшейся великой державе, в которой Новогрудку была уготована особая роль. Вехи его истории расставлены от битвы к битве. Но Миндовга в ней больше не стало.

По преданию, соратники Миндовга перенесли тело князя в Новогрудок и насыпали за одну ночь над ним этот курган из чистейшего неманского песка. Отсюда открывается невероятная панорама на город и руины некогда величественного замка. Взглянешь с кургана на Новогрудок и невольно придут на память строки из «Навагрудскага замка» Яна Чечота:

Было гэта ў горадзе слаўным Мiндоўга

Вякоў найдалёкiх здарэнне:

На Замкавай цiхай гары калiсь доўга

Я слухаў сцен даўнiх каменне.

Дзве вежы вякi тут збiраюць на веча

Паслухаць iх спынiцца кожны.

И в самом деле, чтобы послушать, о чем говорят башни замка, непременно стоит подняться на Замковую гору! Мы так и поступим: преодолев крутые пригорки, оставим автобус и пройдем пешком на Замчище.

Здесь, перед входом на Замчище, где нас встречает памятник Адаму Мицкевичу, открытый в 1993 году по проекту скульптора Валерьяна Янушкевича, уместно бегло перелистать начальные страницы истории Литвы-Беларуси. Вслед за Миндовгом на новогрудский престол сел его сын Войшелк. В то время ему было чуть больше тридцати. В оставшиеся четырнадцать лет он прожил три жизни воина, князя и монаха. Летописи сначала рисуют Войшелка буйным, немилосердным язычником и садистом, который получал наслаждение, убивая людей. Тем не менее на обложке Лавришевского Евангелия ХІV века, хранящегося теперь в Кракове, сохранилась фигура, которую считают изображением Войшелка, а такую честь язычнику не окажут.

Его первым крупным дипломатическим успехом стало заключение мира с галицко-волынскими князьями. Добился он этого, принеся в жертву Галиции Новогрудскую землю, после чего покинул Новогрудок, но, как покажут дальнейшие события, ненадолго: это был далеко просчитанный шаг.

Прикинувшись богобоязненным монахом, он усыпил бдительность своих врагов галицко-волынских князей, которые перестали видеть в нем своего соперника. Продолжая носить маску ушедшего от мирских страстей монаха, он основывает под Новогрудком в Лавришево православный монастырь и, поселившись в нем, ждет своего часа. Этот час настал в 1258 году, когда с помощью полоцкого князя Товтивила Войшелк расправился с княжившим в Новогрудке Романом Даниловичем.

Только теперь Данила Галицкий понял, какую роковую ошибку он совершил. Но было поздно. Справиться с Войшелком у него не было сил. Татаро-монголы громко стучали в дверь Галиции. После смерти Миндовга, пользуясь распрями в среде литовских и жемойтских князей и опираясь на силу новогрудского и пинского войска, Войшелк осуществляет то, чего до конца не удалось исполнить его отцу вторично завоевывает Литву, земли балтских племен нальщан и деволтов, собирая под скипетром Новогрудка то государство, которое и получит название Великого княжества Литовского.

Запоздалая месть Льва Даниловича, который убил Войшелка в 1267 году, когда тому шел 45-ый год, уже ничего не могла изменить. История пошла тем путем, который ей определили события 60-х годов ХІІІ столетия. Как видим, победила не Литва, а имя Литвы, давшее название будущей славянской державе.

Продолжателем политики Войшелка стал великий князь Тройдзень, а затем Витень и Гедимин, с которого началась новая династия, правившая в ВКЛ, а затем и в Польше более двух с половиной столетий и давшая истории целое созвездие славных имен: Ольгерд, Кейстут, Ягайло, Витовт.

В новогрудский период своего бурного роста, который продолжался от Миндовга до Гедимина, княжество «проглотило» соседние территории, заселенные славянами и балтами, и начало формироваться как славянское государство. Если в конце ХІІІ начале ХІV cтолетия в рамках княжества существовало своеобразное равновесие его славянской и балтской составляющей, то уже при Ольгерде это равновесие было нарушено.

Быстрый рост ВКЛ за счет славянских земель создал новую расстановку сил, увеличив потенциал Руси и уменьшив удельный вес балтского элемента. Именно с этого времени ВКЛ выступает с политической программой собирания всех древнерусских земель и объявляет себя преемником духовных и культурно-исторических традиций так называемой Киевской Руси. Ведущую роль в этом государстве занимает белорусская культура, а белорусский язык становится общегосударственным уже при Ольгерде.

Великое же значение Новогрудка в нашей истории подчеркивается, кроме всего прочего, еще и тем, что именно его герб «Погоня» -- «рыцер збройный на коне, с мечом», как рассказывается в Густынской летописи, стал при Витене «гербом и всему княжеству печатью».

И хотя в первой четверти ХІV века столица княжества перемещается в Вильню, она перенимает этот герб, а за нею - и многие белорусские города. С этого времени «Погоня» становится выражением самобытности Беларуси, свидетельством воинской доблести ее мужественных патриотов и духовным символом края.

Новогрудок же, уступив свое место в истории Вильне, по-прежнему остается великокняжеским доменом, вторым по значению городом в государстве. Но это не спасает его от врагов. Конец ХІІІ века и весь ХІV век проходят в бесконечных осадах. Галицко-волынские князья, татары, крестоносцы, сменяя друг друга, разоряют Новогрудок.

Ставший в 1392 году во главе ВКЛ Витовт, который, по словам Мицкевича, «всех славою затмил», превратив княжество, что лежало «от моря до моря», в одно из крупнейших государств Европы, поднимает из руин обескровленный Новогрудок, ставит в нем замок, две башни которого и по сей день парят над городом:

Весь новогрудский замок на крутом

Плече горы луною позолочен.

Поросший дерном вал высок и прочен.

Песок синеет. Тень косым столбом

Уходит в ров, где вздохи влаги сонной

Колеблют бархат плесени зеленой.

Такую картину замка нарисует своим живописным пером 24-летний Адам Мицкевич в поэме «Гражина». Наполняя сегодня романтические, волнующие воображение руины новогрудского замка образами исторических персонажей, попытаемся вслед за поэтом реконструировать события той далекой поры, когда в борьбе и трудах созидалась слава этого города, когда появились в нем первые каменные сооружения и, сменяя друг друга на Замковой горе и вблизи нее, навсегда срослись с нею, чтобы донести до наших дней трепетное дыхание времени.

Тут, на высоком, обнесенном глубоким рвом и валом детинце, некогда стоял большой, могучий, неприступный каменный замок, строительство которого начинал еще Миндовг. Так уж случилось, что Новогрудок одним из первых наших городов столкнулся с крестоносцами. Штурмовали его и магистр Генрих фон Плотке в 1314-ом, и Конрад Валленрод в 1391-ом, и Конрад фон Юнгинген в 1394 году, но замок так и не был покорен. Новогрудский замок был возведен с учетом достижений европейского зодчества как оборонительного, так и репрезентативного характера. Его облик менялся от века к веку.

Судя по раскопкам, в начале ХІ века здесь появились деревянные постройки, а уже к середине того же столетия эта гора становится детинцем города местом пребывания князя, княжеской челяди и войска. Число деревянных построек жилых и хозяйственных возрастает в ХІІ ХІІІ столетиях. Это период экономического и культурного взлета Новогрудской земли, бурного развития ремесел. Тут выплавлялось железо и было налажено производство различных изделий из него, обрабатывались цветные и драгоценные металлы. Существовало гончарное, косторезное и другие ремесла.

Расширялись связи города с внешним миром. Хотя по размерам укрепленной части детинца (2,5 га) Новогрудок принадлежит к числу небольших городов, но по находкам импортных предметов роскоши он соперничает со всеми древнерусскими городами, располагая и совершенно уникальными вещами, о чем мы еще скажем подробнее.

В начале ХІV века на детинце появляется, очевидно на месте прежней деревянной, каменная церковь Богородицы. Ее фундамент был сложен из валунов, а стены толщиной 1,2 м из большемерного кирпича с гладкой и бороздчатой поверхностью. Первоначально церковь была почти квадратной и бесстолпной, затем в ней поставили четыре крестообразных столба, а церковь увеличили в восточном направлении и заменили круглую апсиду на прямоугольную. В таком виде памятник представлял собой синтез восточнославянского зодчества с романским и готическим стилями.

Одновременно с церковью в южной части детинца возводится мастерская большое прямоугольное здание со скругленными углами, ориентированными по сторонам света. Над развалом кладки археологи нашли образок сцены Рождества Христова, представляющий исключительный интерес, ибо сотрудники Эрмитажа утверждают, что второй такой же образок, отлитый в одной форме с новогрудским, хранится в Ватиканском музее.

А между башнями ставят дворец, двухэтажный, квадратный в плане, с массивным центральным столбом посередине и внутренними перегородками, которые членят постройку на три неравные части. Каждое помещение было перекрыто крестовыми сводами, пол настлан из досок. Стены дворца толщиной 1 1,2 м были сложены из булыжника, а с внутренней стороны облицованы кирпичом. Из кирпича же сделаны столб и перегородки. Как церковь, так и дворец были покрыты черепицей, а окна застеклены.

В 1415 году здесь, в замке, вероятнее всего в описанной нами церкви, по инициативе Витовта собралось высшее духовенство ВКЛ на выборы литовско-русского митрополита, с тем чтобы создать в державе автокефальную православную церковь, независимую от Московской митрополии. 15 ноября собор торжественно объявляет митрополитом Киевским и всей Литовской Руси Григория Цамблака, болгарина по происхождению, но из семьи, которая осела на землях княжества.

С целью достижения церковной унии, о чем уже в то время мечтал Витовт, Цамблак был послан в 1418 году в Констанцу (ныне в Швейцарии), где проходил ХVІ Вселенский собор католической церкви, на котором предполагалось поднять вопрос об объединении православия и католицизма в глобальном масштабе. Но предложенная Цамблаком идея унии как равноправного союза между католической и православной церквами не нашла тогда поддержки ни у папы, ни у большинства православных епископов, и Цамблак вернулся в Вильню, а вскоре, в 1419 г.

Витовт не назначил ему преемника, ибо в то время началось примирение с Москвой. Но за короткий срок пребывания в Новогрудке Цамблак, высокообразованный человек, автор двух десятков широко известных церковных произведений на славянском языке, пишет житие своего учителя, болгарского патриарха Евфимия Тырновского, которое стало одним из лучших произведений церковного житийного жанра в славянских литературах ХV века.

Однако вернемся сюда, на Замчише, к упомянутой нами церкви. Во второй половине ХVІІ столетия ее увеличивают в два с половиной раза в западном направлении и целиком перестраивают в стиле барокко, щедро украшая стены карнизами, тягами и нишами. В центре южной стены возводят высокую стройную башню. Храм перестраивают для Трибунала высшего апелляционного суда ВКЛ, заседавшего в церкви до 1775 года каждые два года, попеременно с Минском. Этот храм просуществовал до середины ХІХ столетия.

Так от века к веку менялся облик детинца, который с постройкой замка стали именовать замчищем или замком. Строительство каменного замка растянулось на несколько столетий. И отсчет им был положен возведением Центральной башни, или Щитовки, к которой мы подойдем поближе.

Первым укрепленим деревянного детинца, расположившегося на крутой горе, был опоясавший его в середине ХІІ века вал высотой около 6 м и шириной у основания 25 27 м, а на гребне 4 5 м. С тыльной стороны и отчасти снаружи он был облицован камнем. Неприступность детинца усиливал ров глубиной 10 м и шириной 10 12 м. Ров в случае опасности заполнялся водой об этом, в частности, рассказывает Ипатьевская летопись.

Описывая поход галицко-волынских князей и татарских войск на Новогрудок в конце зимы 1274 года, летописец говорит, что войска союзников остановились, не дойдя до города. Огромные клубы пара, которые поднимались над Замковой горой, враги ошибочно приняли за конницу новогрудцев. И только татарские разведчики выяснили, что это была не конница, а пар от огромной массы вод, стекавших в ров.

Вал и ров дополняли острокол и деревянные срубы-городни, что встали по кромке горы 20-метровой высоты с уклоном откосов почти в 60 градусов. В ХІІІ веке дерево заменяют кирпичом и камнем. Так появляются на Замковой горе башни-донжоны. Первая из них была та, у которой мы остановились. Однако перед нами лишь видимая часть башни, подобно видимой части айсберга. На семь с половиной метров стены этой башни уходят под землю и служат надежным и прочным фундаментом башне ХІV века, известной под названием Щитовка.

Ее же предшественница башня-донжон была поставлена на этом месте в середине ХІІІ века, возможно при Миндовге и Войшелке, или чуть позже. Не исключено, что строили ее мастера с Волыни, когда город принадлежал галицко-волынскому княжеству.

Башня была пятиярусная, квадратная в плане со стороной 12 м и стенами толщиной почти 3 м. Она замыкала кольцо земляного вала, выступая немного вперед. Немалая заслуга башни в том, что в конце ХІІІ ХІV веков новогрудский замок так и не был взят врагами, хотя нападали на город часто и галицко-волынские князья, и татары, и крестоносцы.

К концу ХІV века башня-донжон была повреждена, и тогда же ее отстраивают, но не из камня, а из кирпича. В ту пору пятиярусная кирпичная башня имела въездные ворота, к которым спиралью поднималась проезжая дорога. Сейчас ворота замурованы. В высоту она достигала 25 м.

Башня Щитовка по форме - четырехгранная призма, которая постепенно суживалась по высоте. Толщу стен прорезали бойницы. В толще южной стены шла каменная лестница. Ярусы между собой соединялись деревянными лестницами. На восточной стене на уровне четвертого этажа видны остатки эркера, где, возможно, висел набатный колокол, созывавший население города в случае опасности. До конца ХІV века Щитовка оставалась единственным каменным сооружением замковых укреплений.

С конца ХІV столетия, уже при Витовте, в Новогрудке начинаются большие строительные работы, совпавшие с подготовкой государства к решающему разгрому рыцарей Тевтонского ордена. В этой битве под Грюнвальдом принимала участие и Новогрудская хоругвь. Таким образом, вслед за Щитовкой поднимаются три 3-ярусные башни Костельная (по соседству со Щитовкой), Малая брама (еще один въезд в замок, она была частично воспроизведена в последнее время) и Посадская, обращенная к древнему торгово-ремесленному посаду города, так называемому Малому замку, где мы сегодня еще побываем.

Тогда же у основания Замковой горы, где били ключи, возводится Колодезная башня (в замке не было колодца). В прясле стены, соединившей эту башню с колодцем, шел тайный проход к воде. Наконец, в конце ХV начале ХVІ века встает самая мощная башня Дозорца, а Малую браму прикрывает Меская, образуя перед входом в замок так называемый форбург. Семь башен соединялись между собой стенами восьмиметровой высоты и толщиной в 2,6 м. Нижняя часть их была выложена комбинированной кладкой из кирпича и камня, а вверху шла кирпичная облицовка.

Монолитный, суровый и одновременно неповторимо живописный облик новогрудского замка, каким стал он к началу ХVІ столетия, передает графическая реконструкция, которую вы можете видеть на фото. Таким образом, в свое время это была мощнейшая в Беларуси цитадель, которая впитала в себя лучшие достижения западноевропейского фортификационного искусства, органично соединенные с местными строительными традициями. Европейская готика на национальной почве дала всходы, удивляющие монументальностью и лаконизмом форм.

К величайшему сожалению, судить об этом приходится лишь по реконструкциям археологов и описаниям историков архитектуры, ибо непоправимые разрушения, нанесенные замку войнами середины ХVІІ начала ХVІІІ столетия, сыграли свою роковую роль замок неуклонно разрушался с той поры и до наших дней, теряя одну за другой свои грозные башни, пока от них уже в прошлом веке не остались руины только двух башен, которые мы можем видеть Щитовки и Костельной.

В проеме Костельной башни, словно специально созданном неумолимым временем в качестве декоративного обрамления для эффектных фотоснимков, мы с вами видим еще одну достопримечательность Новогрудка Фарный (приходский) костел Преображения Господня, или просто Фару, как называют костел новогрудцы. Давайте подойдем немного ближе, чтобы получше рассмотреть одно из старейших зданий Новогрудка.

Костел стоит на месте готического храма, основанного в 1395 году при Витовте. Полагают, что костел был заложен на месте языческого капища бога Перуна, там, где стояли три огромных дуба. Предание гласит, что это капище устроили здесь кузнецы Миндовга, ковавшие оружие для его войска. Рядом с капищем на этом же пригорке, который именовали Священной горой, была и сама кузница, а огибавшая Замковую гору улица в прошлом не случайно носила название Ковальской.

Костел долгое время был деревянным, только в первой половине ХVІІ века при нем появились две каменные граненые каплицы, которые были впоследствии искусно включены в новый храм, освященный в 1723 году. Чтобы соединить их в один объем, стену главного фасада и башни слегка сдвинули относительно продольной оси здания, что придает ему замаскированную асимметричную композицию.

В интерьере однонефного храма цилиндрический свод. Костел завершен полукруглой апсидой и накрыт высокой черепичной крышей, подчеркивающей стройную стать памятника. Хотя Фара и возводилась в пору господства зрелого барокко, фасад был решен в архаично-ренессансной манере: арсенал архитектурной пластики очень сдержан.

Закладывая новогрудскую Фару, вряд ли мог предполагать великий князь литовский Витовт, что спустя 27 лет он окажется здесь в качестве свата польского короля Ягайло, но именно такой сюрприз и преподнесла ему история. В 1422 году тут состоялось торжественное бракосочетание 74-летнего короля польского Ягайлы с его четвертой женой 17-летней Софьей Гольшанской, которая положила начало династии Ягеллонов, правивших Литвой, Польшей, Чехией, Венгрией и Швецией почти 200 лет. Венчание состоялось не в Кракове или Вильне, а в древней столице Великого княжества Литовского Новогрудке. Такова была дань традиции, которую отдал Новогрудку Ягайло.

Интересны своими историческими достопримечательностями каплицы костела. В каплице Божией Матери хранится чудотворная икона Божией Матери Новогрудской, которой в детстве был излечен от болезни Адам Мицкевич, вспомнивший эту икону в поэме «Пан Тадеуш»:

Ты град Новогрудский от зла

И бед охраняешь...

И к ней же обращался он из своего изгнания со словами:

О Матерь Божия...

Позволь душе моей перелелеть отсюда

К лесам задумчивым, к зеленым луговинам,

Бегущим к Неману по склонам и долинам.

Чуть позже мы скажем об этой иконе подробнее, а сейчас вспомним о том, что в древней каплице Божиего Тела помещен большой мраморный барельеф, посвященный участникам битвы с турками под Хотином в 1621 году. Памятник поставлен новогрудским каштеляном Иоанном Рудоминой спустя 20 лет после сражения. Из хроники хотинского сражения известно, что в резерве стоял только один конный полк под командованием упомянутого каштеляна. В решительный момент удар 720 отборных всадников и решил исход битвы. Современники сравнивали борцов за отчизну со спартанцами, защищавшими Фермопилы. Поскольку памятник сооружен в Новогрудке, надо думать, что основной костяк этого полка составляли наши земляки.

Благодаря этому барельефу мы знаем имена тех, кто погиб во время решающей атаки. Девять обезглавленных, но с оружием в руках фигур и десятый воин, выдвинутый вперед, у которого голова не отрублена, это и есть начальник хоругви Иоанн Рудомина, раненный в бою, но оставшийся в живых, на чью долю выпала честь увековечить память своих соратников. Так прочитывается композиция памятника.

Память о погибших под Хотином новогрудских рыцарях соседствует здесь, в Фаре, со светлой памятью о жертвенной смерти монахинь-назаретянок в 1943 году в окрестностях Новогрудка. Останки 11 блаженных сестер хранятся в каплице. 5 марта юбилейного 2000 года на площади Св. Петра в Риме Папа Иоанн Павел ІІ провел беатификацию сестер-назаретянок из Новогрудка, на которой присутствовало 45 тысяч пилигримов.

Беатификация это признание духовного величия одиннадцати мучениц, расстрелянных немецкими карателями 1 августа 1943 года. Своей смертью сестры из ордена Пресвятой Семьи из Назарета спасли жизнь 120 арестованным гитлеровцами мирным гражданам Новогрудка. Их жертва не была забыта. 14 лет шла подготовка к беатификации. И вот теперь, причисленные к лику блаженных, сестры могут просить у Бога милости для новогрудской земли и ее жителей.

Своими именами они пополнили золотую сокровищницу памяти Новогрудка. В этой сокровищнице и имя гениального Адама Мицкевича, который в этом костеле 22 февраля 1799 был крещен, о чем свидетельствуют слова, высеченные на мраморной плите, прикрепленной у входа внутри храма. Памятники поэту рассыпаны по всему Новогрудку, и Курган Бессмертия насыпанный на соседней возвышенности, так называемом Малом замке, бывшем окольном граде Новогрудка - один из них. Именно туда мы сейчас и направимся.

На вершину высокого холма вьется дорожка, по которой нам предстоит поднятся, а внизу у основания мы видим мемориальную доску с надписью: «Курган Бессмертия насыпан в честь Адама Мицкевича».

Закладка кургана состоялась 27 мая 1924 года. Торжественный акт об этом событии был заложен в оловянную шкатулку, забетонированную в подножие памятника. Земляки поэта и его почитатели со всех континентов земли в течение семи лет, с 1924 по 1931 год, прибывали в Новогрудок с единственной целью посетить родину поэта и оставить на Малом замке в знак признания и благодарности к его гениальному таланту горстку принесенной с собой земли. Те, кто не мог прибыть сюда лично, посылали землю по почте.

28 июня 1931 года после церемонии в Фарном костеле памятник был открыт. С той поры стало традицией проводить в Новогрудке ежегодные праздники песни и танца, посвященные А. Мицкевичу. Среди местных жителей живет предание, что душа поэта, покидая краковский Вавель, в эти праздничные дни поселяется в Новогрудке и отсюда, с этого кургана, любуется родными просторами.

Курган Бессмертия это рукотворный памятник великому поэту, чей голос равно слышен и полякам, и белорусам, и литовцам, и русским, людям всего мира, гражданином которого он сам себя называл. Заветная мечта поэта сбылась -- его произведения известны ныне во всем мире, его имя стало символом романтической поэзии ХІХ века, а его родина Новогрудчина местом паломничества тысяч и тысяч туристов, желающих увидеть собственными глазами те пейзажи, которые вдохновляли поэта, побродить по дорогам и тропинкам его детства и юности.

Эти тропинки часто приводили мальчика-избранника и сюда, на Малый замок, откуда открываются такие чудесные виды на древний замок, Фару, пестрый ковер луга и зеленую даль окрестных лесов, где так чист и благороден рисунок природы, где так хорошо и легко дышится, где самый воздух, кажется, напоен художественными образами далекой старины.

На протяжении 20 лет, с 1956 по 1977 год, благодаря кропотливым стараниям ленинградских археологов были проведены изыскания, которые позволили приподнять завесу над одной из самых, пожалуй, удивительных тайн Новогрудка: откуда же он пошел этот город-загадка? Так вот, оказывается, именно отсюда, с Малого замка.

Некогда это было торгово-ремесленное поселение, рядом с которым чуть позднее вырос укрепленный детинец, потому и названный Новогородом, или Новогрудком. Малый замок стал, таким образом, его посадом, или окольным городом.

Призвав на помощь воображение, мы с вами совершим сейчас увлекательную прогулку по Новогрудку Х ХІІІ веков. Но не по улицам древнего города они погребены под землей, а по четырем первым векам его истории. Пожары и частые войны ровняли с землей городские постройки, но жители ставили на месте разрушенных новые, часто повторяя расположение и размеры уничтоженных.

Многие новогрудские семьи, как показали раскопки, веками не изменяли родному порогу. В этой части Малого замка в средневековье располагался богатый квартал новогрудских ювелиров. Мы познакомимся с одной из семей этого квартала назовем ее для удобства «типичной». Дом этой семьи стоял совсем рядом, у северо-западной, противоположной стороны Кургана, куда мы, обогнув его, сейчас пройдем.

Малый замок первоначально не имел оборонительных укреплений. Первые жители его селились в основном по краям площадки в наземных срубных постройках с глинобитными печами и деревянными полами. Дома посада стояли тесно. Между домом нашей семьи и соседским было не более 6 метров. Хозяйственные постройки располагались отдельно в западной части холма. Семья, жившая здесь, считает себя старожилом города она поселилась в Новогрудке еще в Х веке.

Место для дома выбрали над обрывом, поставили его окнами на новогрудские околицы. Наследственным ремеслом начали заниматься не в нем этот сгорел, не простояв и полвека. В начале ХІ столетия выстроили новый, немного отодвинувшись от соседа. Дом тоже был деревянным и тоже простоял недолго сгорел. Не отчаялись в конце ХІ столетия возвели еще один, вместительнее.

Следующий, четвертый по счету дом пришлось ставить в ХІІ веке, когда квартал признал хозяина дома главой новогрудских ювелиров. В это время территория Малого замка была уже обнесена земляным валом и превратилась в окольный город Новогрудка. Дом «нашей» семьи встал не хуже княжеского: из дерева и кирпича, двухэтажный, прямоугольный в плане, площадью почти в 80 мІ, блестит на солнце стеклами окон. Стены в доме оштукатурены и расписаны фресками.

Но и хозяин умелец искусный. Его мастерская тут же, на первом этаже. У печи верстак с тигельками, формами. Размеренно текут будни, но набег неприятеля прерывает мирный труд. Не помогли и валы, окружившие квартал, поставленные заботами главы ювелиров.

Все заново. Пепелище выравнивают, засыпают песком. И пятый дом наперекор всему сияет новыми стеклами. И по-прежнему у печи мастер со своим хитрым инструментом напильниками, молоточками, клещами, ступочками. Но и на этот раз заказ не суждено было закончить. Рядом с начатой работой археологи нашли обломок стрелы. Везде осколки дорогого стекла, фаянса. И - уцелевшее чудо, находка, названная выдающейся, толстостенный кубок из дымчатого стекла высотой 12 см. На стенках его вырезаны фигурки льва и грифона, древо жизни. Сосуды, аналогичные новогрудскому, хранятся в соборах и музеях Польши, Германии, Голландии, Англии. Они носят название «Кубок Ядвиги». Согласно легенде, такой кубок принадлежал жене герцога Силезии Ядвиге, канонизированной в 1267 году.

Ближайшей аналогией новогрудскому является кубок из Британского музея. Изготовлялись они на Востоке, в Европу попали через крестоносцев. Этим сосудам приписывались целительные свойства, в христианских храмах Европы они служили дарохранительницами. Археологи считают, что в Новогрудок «Кубок Ядвиги» попал из Константинополя, с которым город имел тесные торговые связи.

От набега к набегу все меньше жителей оставалось в окольном граде, но наша семья продолжала упорствовать. Отойдя от свежего пепелища, прижавшись к валу, встал в начале ХІІІ века шестой дом. Он простоял до нападения в 1274 году галицко-волынского князя Льва Даниловича того самого, что семью годами ранее убил Войшелка, того самого, чьим именем назван город Львов.

Вот так более двух с половиной веков на одном месте и прожили. Поразительно скажем мы. Нет аналогий беспрестанно будут повторять в своих монографиях и статьях археологи. Удивляют жилые постройки новогрудцев ХІІ ХІІІ веков, в которых археологов поражало все: большие размеры (площадью до 100 кв. м), наличие кирпича и, особенно, оконного стекла (до раскопок в Новогрудке считалось, что на Руси в ХІІ веке стекло, которое в ту пору было очень дорогим, ставили лишь в крупных каменных храмах).

Удивительна коллекция новогрудской стеклянной и фаянсовой посуды, не имеющая себе равных среди материалов других древнерусских городов. По количеству амфор а они, наполненные вином и маслом в далеком Херсонесе и привезенные за две тысячи верст, стоили недешево Новогрудок занимает одно из первых мест.

В ХІІ ХІІІ веках город наводнен привозными вещами. Новогрудок, который, как мы уже говорили, по размерам своих укреплений принадлежал к небольшим городам и в котором было раскопано всего 2000 мІ, по находкам предметов роскоши соперничает с прославленными древнерусскими городами, а в ряде случаев является обладателем уникальных вещей вспомним хотя бы тот же «Кубок Ядвиги». Одним словом, если все это можно уместить в одно слово, город имел широкие торговые связи с Киевом, Причерноморьем, Ближним Востоком, Польшей и Прибалтикой.

Все это и позволило археологам и историкам сделать вывод о том, что Новогрудок конца ХІ ХІІІ веков значительно обгонял по экономическому и культурному развитию многие города Верхнего Понеманья. И в этом немалая заслуга квартала златокузнецов редкое их ремело высоко ценилось и, конечно же, способствовало расцвету города.

Как знать, какие еще загадки Замчище преподнесет и приоткроет специалистам в будущем, но нам настало время распроститься с этим уютным уголком древнего Новогрудка и, пройдя по Замковой улице, свернуть на Почтовую, бывшую Базилианскую, где нас ожидает встреча с замечательным памятником архитектуры Борисо-Глебской церковью, не уступающей своей древностью Замчищу, ибо возраст ее исчисляется начиная с ХІІ столетия.

Борисо-Глебская церковь была построена к 1519 году на средства крупного магната, блюстителя православия в Великом княжестве Литовском, гетмана Константина Острожского и митрополита Иосифа Солтана. Ровесница Мирского замка, церковь, как и замок в Мире, сочетает в себе два архитектурных стиля позднюю готику и ренессанс.

Ее массивные стены членятся узкими окнами. Шестигранные контрфорсы поставлены по углам основного, почти квадратного объема храма, который завершен мощной пятигранной апсидой. Характерный для византийского зодчества тип квадратного, зального храма, его образ тут органично сочетаются уже с новым стилем готикой.

Интерьер поделен четырьмя столбами на три нефа и имеет своды в виде звезды в стиле поздней готики. Сама эта звезда выступает как символ неба. На фасадах основной декоративный мотив готическая стрельчатая арка. Она обрамляет строгие окна, она же главный эелемент изящного трехрядного аркатурного пояса, бегущего по стене здания. Тяги и арки выложены из фасонного кирпича.

Ритм аркатурного пояса при переходе к апсиде меняется, и тем самым удается избежать зрительной монотонности в декоративном оформлении фасадов. Плоскость стен поделена на два яруса горизонтальной тягой, что характерно уже для структуры ренессансного фасада. Таким же образом был решен и главный, западный фасад. Оба фасада, и восточный, и западный, завершались фронтонами, здание не было оштукатурено.

В ХVІІ столетии пол в церкви выстлали квадратными, шестигранными и ромбовидными зелеными поливными плитками, крыша была покрыта поливной разноцветной, а также зеленой и светло-коричневой черепицей, что в сочетании с краснокирпичной кладкой стен придавало всей постройке необычайно живописный, празднично колористический эффект.

Тогда же были расширены окна, и интерьер, благодаря лучшему освещению, приобрел особую торжественность. В 30-х годах ХVІІ века к западной части храма пристроили помещение с фронтоном и двумя башнями, которые выступали за общую конфигурацию плана. Прямоугольные внизу, башни переходили в восьмерики наверху. В них были сделаны узкие бойницы, что сообщило постройке достаточно воинственный вид. Так крепость веры воплотилась в крепость храма.

Эти перестройки и ремонты ХVІІ столетия не были случайностью. Тогда в церковной жизни Новогрудка, да и всего Великого княжества Литовского, происходили глобальные перемены, связанные с утверждением новой религии униатской, которая, как известно, к концу следующего, ХVІІІ столетия стала главенствующей в княжестве.

Среди тех, кто внес, пожалуй, главную лепту в утверждение этой новой религии, был Иосиф Вельямин Руцкий, родившийся в 1574 году в имении Рута, которое мы уже проезжали, следуя из Кореличей в Новогрудком.

После смерти униатского митрополита Ипатея Потея в 1613 году Руцкий становится униатским митрополитом в Киеве. Изучив и проанализировав труды многих богословов, а также опыт греческих монахов ордена Св. Василия Великого и католических орденов, Руцкий разработал устав униатского ордена, который был принят в Руте под Новогрудком в 1617 году на съезде настоятелей бытенского, виленского, жировичского, минского и новогрудского монастырей.

Руцкий изложил свой взгляд на «новую схему церковных отношений» и представил написанный им статут ордена, который после нескольких заседаний был принят. Патроном ордена был избран Св. Василий Великий, чье имя в латинской транскрипции звучало как Базиль. Орден поэтому стали называть базилианским. Руцкий на правах митрополита передал ордену дело просвещения молодежи. И, как показали последующие события, базилиане со временем создали стройную и совершенную систему образования, мало чем уступавшую лучшей в то время системе обучения, созданной иезуитами и предназначенной для католиков.

Базилианский монастырь вскоре был открыт и при этой церкви: в 1624 году женский, а в 1636 году мужской. Одна из построек монастыря уцелела до наших дней ее вы видите рядом с церковью, у южного фасада. После заключения в 1596 году Брестской церковной унии Новогрудок становится резиденцией униатских мирополитов Речи Посполитой. Таким образом, статус города как духовной столицы государства сначала православной, затем униатской сохранялся.

Однако в результате так называемого воссоединения униатов с православными, которое происходило под пристальным наблюдением и с активным вмешательством царских властей в 1839 году в Полоцке, базилианские монастыри и униатские церкви стали повсеместно превращаться в православные. То же самое случилось и с Борисо-Глебской церковью. В ХІХ веке тут начались ремонты фасад интерпретировали в формах псевдорусского стиля. В советское время церковь закрыли, и долгое время здание использовалось как архив. Сейчас это действующий православный храм.

В 60-х годах ХХ века этой церковью заинтересовались известные исследователи древней архитектуры П. Раппопорт и М. Каргер. Оказалось, что зодчие ХVІ столетия поставили апсиду церкви на стенах древнего православного храма, которые хорошо сохранились на высоту в полтора метра от уровня фундамента.

Храм этот был выстроен в традициях древнерусских церквей: почти квадратный в плане, с удлиненной апсидой, внутреннее пространство церкви поделено четырьми крестообразными столбами, которые соединены между собой и со стенами арками. На эти арочные своды опирался центральный купол, поднятый на барабане. Стены были сложены из хорошо обтесанных квадров розового туфа с прослойками плинфы широкого и плоского кирпича (плинфа по-гречески и означает «кирпич»). Храм был накрыт свинцовыми листами, прибитыми к закомарам (полукруглым завершениям частей стен между двумя лопатками) специальными гвоздями.

Пол этой церкви ХІІ века был выстлан майоликой, стены расписаны фресками, в которых археологи угадали руку мастера, расписавшего дом ювелира в окольном граде Новогрудка, с которым мы познакомились за ним теперь закрепилось в литературе название «Дом боярина».

Возможно, именно этой церкви летописец посвятил несколько строк, увиденных в прошлом веке известным русским историком Татищевым: «В 1130 году киевский князь Мстислав после похода в Литву, возвратился в Новгород, где заложил церковь, и оттуда поехал в Киев». Тогда нам известна дата ее постройки 1130 год. А не в ней ли в таком случае приняли православие Миндовг и Войшелк? Возможно... И этот вопрос станет еще одной, из множества загадок и тайн, которые хранит в себе Новогрудок.

Да впрочем, в рассказе о Новогрудке, кажется, нет ничего невозможного. И как знать, какие еще захватывающие истории и уникальные находки ожидают тут исследователей. В особенности на старых улицах и во двориках, что группируются вблизи главной площади и на ней самой. На эту площадь, куда сходились все улицы города, мы сейчас пройдем по Почтовой улице, сохранившей застройку из жилых и общественных зданий конца ХІХ начала ХХ века.

Давно уже стало общим утверждение о том, что бездумные переименования улиц в советские времена уничтожили целый пласт культуры старых городов, местечек, деревень. Прежняя топонимика была очень приземленной и сразу же расшифровывала как направление улиц, так и назначение или месторасположение площадей, не говоря уже о многом другом.

Нынешнее название площадь Ленина ни о чем не говорит путешественнику, но стоит только сказать, что эта площадь называлась в прошлом Торговой, как все сразу станет на свои места. Эта многоугольная по своей форме площадь формировалась на протяжении нескольких столетий по соседству с Замком как торговый центр Новогрудка и застраивалась жилыми, торговыми и культовыми зданиями. В нее втекало, как и сегодня, восемь улиц.

Ансамбль площади и ныне, после вторжения современности, в целом сохранил прежнее обаяние, дух, образ старого центра города. Его облик создают одно- и двухэтажные каменицы, обступившие площадь по всему периметру. В них варьируются черты архитектуры классицизма и барокко.

В большинстве своем это здания ХІХ столетия. В этот забавный хоровод камениц органично вписались и монументальные постройки двух культовых комплексов, которые ныне определяют композицию площади. Прежде всего, обращает на себя внимание вертикаль башни-звонницы костела бывшего францисканского монастыря. Предлагаю вам подойти к нему поближе.

Францисканцы были приглашены в Новогрудок еще Гедимином в 1323 году. Деревянный костел их появился столетием позже в 1434 году. Каменный монастырь с костелом возводился в эпоху позднего барокко и занимал важное место в топографии города. Он был поставлен у начала Гродненской улицы, там, где она делает свой крутой спуск вниз с площади. Таким образом, при подъезде к Новогрудку с западной стороны башня костела служила надежным ориентиром для путешественников, фиксируя месторасположение центра города.

Храм сохранил свою барочную первооснову. Это трехнефная базилика с трехгранной алтарной частью. Главный фасад расчленен развитым антаблементом на три яруса. Портал обрамлен спаренными пилястрами, рядом с которыми размещены две неглубокие ниши для скульптуры. В центре второго яруса, прямо над входом, полуциркульное окно, также оформленное пилястрами, их ритм здесь аналогичен ритму первого яруса. По сторонам второго яруса плавные откосы, имитирующие привычные барочные волюты.

Наконец, третий ярус это невысокая башня-звонница с полуциркульными окнами и арочным проемом. Ее-то в основном и коснулись переделки прошлого века, в результате чего она получила характерный для православных храмов купол в виде луковички на восьмигранном барабане. Две витые лестницы, спрятанные в толще стен, ведут на звонницу.

Храм заключен в ограду и отдельно от него с северной стороны стоит Г-образный монастырский корпус. Он решен в лаконичной манере: двухэтажное здание с мансардой в южной части корпуса, где размещена каменная лестница, ведущая на второй этаж. Планировка монастыря коридорная, помещения имеют внутри крестовые и цилиндрические своды. Сейчас в здании располагается сестричество.

Неподалеку от францисканцев, но тремя веками позднее их, на площади расположились доминиканцы. К тому месту, где стоял их монастырь с костелом, мы сейчас пройдем.

На перекрестке двух улиц Еврейской (ныне ул. Советская) и Слонимской (ныне ул. Мицкевича), обращенный своим главным фасадом к площади, стоит костел Св. Михаила Архангела, который прежде входил в состав доминиканского монастыря. Первоначальные постройки доминиканцев в Новогрудке появились в первой половине ХVІІ столетия, но около 1724 года костел был значительно переделан и включил в себя части прежнего здания, а также декор его интерьера.

Пожары не пощадили костел ни в 1751, ни в 1831 годах. Не сохранилась и построенная в 1829 году рядом с костелом звонница, а также сооружения самого монастыря с хозяйственными постройками. Наконец, ко всем неудачам и бедам доминиканцев добавилось и то, что в 1853 году власти вообще закрыли монастырь. Костел же после ремонта в 1858 году стал приходским и приобрел облик позднеклассической постройки, но после Великой Отечественной войны также был закрыт и использовался как мебельный склад, а вскоре и вовсе был заброшен, отданный на растерзание дождям, ветрам, снегам и прохожим людям. Казалось, гибель его была предрешена. Но вот времена государственного атеизма сменились религиозной толерантностью и костел был возвращен к жизни. Работы тут, однако, не прекращаются и сегодня.

...