Личность и текст в культуре русского символизма

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

Личность и текст в культуре русского символизма

24.00.01 - Теория и история культуры

доктора культурологии

Ерохина Татьяна Иосифовна

Ярославль, 2009

Работа выполнена на кафедре культурологии и журналистики

ГОУ ВПО «Ярославский государственный педагогический университет

им. К. Д. Ушинского»

Научный консультант: Заслуженный деятель науки РФ, доктор искусствоведения, профессор Злотникова Татьяна Семеновна

Официальные оппоненты: доктор культурологии, доцент Беломоева Ольга Герольдовна;

доктор философских наук, профессор Кондаков Игорь Вадимович;

доктор искусствоведения, профессор Разлогов Кирилл Эмильевич

Ведущая организация: ФГОУ ВПО «Московский государственный университет культуры и искусства»

Защита диссертации состоится 18 декабря 2009 г. в 11 час. на заседании совета Д 212.307.04 по защите докторских и кандидатских диссертаций при ГОУ ВПО «Ярославский государственный педагогический университет им. К. Д. Ушинского» по адресу: г. Ярославль, Которосльная набережная, 46-в, ауд. 506.

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке ГОУ ВПО «Ярославский государственный педагогический университет им. К. Д. Ушинского» по адресу: г. Ярославль, Республиканская ул., 108.

Отзывы на автореферат присылать по адресу: 150000, г. Ярославль, Республиканская ул., 108. Диссертационный совет Д 212.307.04.

Автореферат разослан «___» ____________ 2009 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат культурологии, доцент Н.Н. Летина

символизм личность ментальный культура

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования. В современном культурологическом знании последовательно переосмысливается то, что традиционно изучалось гуманитарными науками: философией, эстетикой, историей, социологией, психологией, литературоведением, искусствоведением. Потребность в обращении к комплексному анализу явлений культуры, основанному не только на междисциплинарном подходе, но и на принципиально новом, синтезирующем знании; тенденции интеграции, наиболее ярко выраженные в культурологии; поиск целостного подхода к феноменам культуры всё это делает актуальным обращение к переходным эпохам и уникальным явлениям культуры, изменившим и во многом сформировавшим облик современной отечественной культуры.

Изучавшийся прежде в ряду иных художественных течений символизм, с одной стороны, и отдельные его представители, ставшие объектами историко-биографического исследования в филологии и искусствоведении, с другой, соотнесены нами в системе взаимных коррелят, где «личность» и «текст» соединяются в пространстве культуры символизма.

Личность является одним из главных концептов теории и истории культуры, актуализируемых в философском, социокультурном, психологическом, этическом и художественно-эстетическом дискурсах. В ракурсе нашего исследования обращение к жизненному и творческому опыту символиста как субъекта и объекта культуры русского символизма в аспекте идентификации и самоидентификации направлено на выявление парадигмы творческой личности, которая сформировала облик русской культуры конца XIX - начала ХХ вв.

Текст в проблематике нашего исследования - это не только обозначение семиотического дискурса культуры русского символизма, но и базовый концепт, характеризующий коммуникативные потенции культуры, позволяющие выявить наличие универсальных и специфических знаковых систем в творческих и повседневных практиках личности и обнаружить механизмы преемственности и инновации в истории отечественной культуры.

Таким образом, актуальность исследования связана с обращением к феномену текста личности, не только определяющему специфику культуры русского символизма, но и во многом моделирующему культурные процессы в новых реалиях России ХХ-ХХI вв. Обращение к ментальному пространству русской культуры в совокупности аспектов «присвоения» инокультурного опыта, выявления специфики и способов личностной идентификации и самоидентификации, коммуникативного потенциала текста личности, творчества и повседневности является особенно актуальным и значимым для современной отечественной культуры.

Комплексное культурологическое осмысление художественного и повседневного опыта творческой личности русского символиста в парадигме текста осуществляется впервые.

Проблемное поле исследования определяется смыслообразующим значением дефиниций «личность» и «текст» в контексте культуры русского символизма, в силу чего формируется широкий круг вопросов, осмысленных в работе. Так, на основе культурологической интеграции двух дефиниций - «личность» и «текст» в исследовании верифицируется концепт «текст личности». В круг проблем исследования входит осмысление парадигмальной роли текста в культуре русского символизма, а также верификация понятия «культура русского символизма» как целостного феномена. Проблемное поле исследования определяется изучением художественного и повседневного опыта символистов как в аспекте ментальности и коллективного (художественного) сознания, так и в аспекте идентификации/самоидентификации/коммуникации и индивидуального (обыденного) сознания.

Цели диссертационного исследования:

- выявление онтологической основы русского символизма через обоснование парадигмы «личность и текст», где «личность» есть культурно-историческая детерминанта, а «текст» - семиотическая (художественная и внехудожественная) целостность;

- типологизация составляющих культуры русского символизма, каковыми являются бинарные и тернарные оппозиции: «космополитичность/провинциальность», «идентификация/ самоидентификация», «метатекст/контекст», «быт/бытие/повседневность», «мифологизация/жизнетворчество/театрализация».

Для достижения этой цели в диссертации поставлены следующие задачи.

1. Концептуализировать ментальное пространство русского символизма на основе построения бинарной и тернарной моделей ментальности русской культуры рубежа XIX-XX вв. и выявления ментальных характеристик личности русского символиста.

2. Обосновать типологию текстов русского символизма, актуализировав дефиницию «текст» как парадигму формирования контекста личности русского символиста.

3. Осуществить моделирование и интерпретацию образа символиста как культурно-психологического типа на основе выявления характерных черт текста личности символиста в аспектах идентификации/ самоидентификации и мифологизации.

4. Интерпретировать пространство повседневности в художественном и обыденном опыте русских символистов в аспектах семиотизации и коммуникации.

5. Сформировать интегративный подход к изучению художественных и повседневных практик русских символистов по интерпретации культурного опыта предшествующих эпох в процессе мифологизации, жизнетворчества и театрализации.

6. Верифицировать дефиниции «текст личности» и «культура русского символизма» как контекстуально взаимообусловленные.

Объектом исследования является культура русского символизма как субъект наследования и «присвоения» культурно-исторических традиций и пространство художественного творчества и жизнетворчества личностей, объединённых сходными эстетическими, философскими, религиозными, нравственными интенциями.

Предмет исследования - взаимно интегрирующие основания парадигмы русского символизма, какими являются личность и текст.

Хронологические рамки исследования предполагают структуризацию разрозненных и/или взаимообусловленных явлений, составивших содержание культуры русского символизма в период с 1890 по 1910 год. Исходя из задач исследования, по его ходу хронологические рамки могут расширяться с учётом обращения русских символистов к прошлому - культурному опыту западноевропейского романтизма и символизма, с учётом движения в будущее - актуализации явлений символизма в контексте мировой культуры ХХ века.

Материал исследования представлен многочисленными теоретическими и критическими работами, художественными произведениями, биографическими и автобиографическими сочинениями, эпистолярными опытами, дневниками и мемуарной литературой; он разделён на две группы.

Первая группа - произведения, условно отнесенные нами к числу «текстов» (художественных и нехудожественных) русских символистов, чьи практики наиболее репрезентативны в плане решения проблема единства и взаимодействия «личности» и «текста» (К. Бальмонт, А. Белый, А. Блок, В. Брюсов, М. Волошин, З. Гиппиус, Вяч. Иванов, М. Кузмин, Д. Мережковский, Н. Минский, Эллис).

Вторая группа - произведения, условно отнесённые нами к явлениям «контекста», в котором происходило формирование и бытование личности русского символиста. Эта группа включает в себя произведения тех западноевропейских (О. Бердслей, Ш. Бодлер, П. Верлен, Ж.-К. Гюисманс, М. Дени, Г. Климт, Ф. Кнопф, С. Малларме, М. Метерлинк, Ж. Мореас, Г. Моро, П. Пюви де Шаванн, О. Редон, А. Рембо, Ф. фон Штук) и русских (Л. Бакст, А. Бенуа, В. Борисов-Мусатов, В. Васнецов, М. Врубель, Н. Сапунов, К. Сомов, Ю. Судейкин и др.) творцов - литераторов и художников кто так или иначе разными исследователями и в разных версиях относим к символистам.

Вторая группа материалов также включает тексты нескольких десятков современников символистов (Ю. Анненков, Н. Бердяев, В. Розанов, Е. Герцык, Дон-Аминадо и др.), представителей символистского окружения (Е. Андреева-Бальмонт, А. Бенуа, Н. Валентинов, Е. Дмитриева (Васильева), Н. Львова, Н. Петровская и др.), писателей, чьё творчество повлияло на самих символистов (Н. Гоголь, Ф. Достоевский, А. Чехов и др.).

Теоретико-методологическая база исследования.

Особо значимую для исследования теоретико-методологическую базу составили структурно-семиотический метод анализа культуры (Р. Барт, Ж. Делез, Ж. Деррида, К. Леви-Стросс, Ю. Лотман, З. Минц, Г. Моймир, И. Паперно, Ч. Пирс, Г. Почепцов, А. Ханзен-Лёве, У. Эко), а также герменевтический подход к проблемам текста и интерпретации (М. Бахтин, В. Библер, С. Великовский, Г. Гадамер, П. Рикёр, М. Хайдеггер).

Теоретико-методологическая база работы включает в себя концепты и теории авторов, связанных с культурной антропологией (А. Азов, Н. Бердяев, С. Булгаков, М. Ваняшова, Н. Воронина, Г. Гачев, И. Едошина, Е. Ермолин, В. Зеньковский, С. Иконникова, Л. Киященко, Б. Марков, В. Межуев, М. Мамардашвили, Э. Орлова, В. Соловьев, П. Флоренский, С. Хоружий, Ю. Фохт-Бабушкин); социопсихологическими и социокультурными методами исследования личности и творчества (К. Абульханова-Славская, А. Азов, М. Бахтин, Г. Гегель, В. Жидков, Т. Злотникова, Л. Ионин, И. Кон, А. Лазурский, Г. Маркузе, А. Моль, В. Самохвалова, К. Соколов, Н. Хренов, Э. Эриксон).

В работе также задействованы концепты, методы и приемы других отраслей научного знания, в частности, историко-типологический метод (А. Аронов, О. Беломоева, Г. Драч, Г. Гачев, П. Гуревич, Е. Ермолин, В. Жидков, И. Кондаков, Ю. Лотман, К. Разлогов, К. Соколов, А. Флиер); историко-культурный метод (А. Ахиезер, М. Блок, Ф. Бродель, Ж. Ле Гофф, Л. Гумилев, А. Гуревич, В. Ключевский, Т. Кузнецова, Л. Февр, А. Флиер); метод мифокритики (Я. Голосовкер, Е. Ермолин, К. Леви-Стросс, Е. Мелетинский, М. Элиаде, К. Юнг); искусствоведение (Н. Дмитриева, Т. Злотникова, В. Крючкова, К. Разлогов, А. Русакова, Д. Сарабьянов, Г. Стернин, А. Эткинд); литературоведение (В. Багно, С. Гречишкин, А. Лавров, Д. Максимов, В. Орлов); метод системного анализа (М. Каган, И. Кондаков, В. Садовский). В работе востребованы методы символического (Е.Ермолин, Э. Кассирер, А. Лосев, П. Флоренский, К. Юнг) и игрового (Р. Барт, М. Бахтин, Э. Берн, Л. Витгенштейн, Т. Злотникова, Ф. Ницше, Й. Хейзинга, Н. Хренов, А. Шопенгаэур) истолкования культуры.

Работа осуществлена в контексте гуманитарных научных изысканий в области социокультурного анализа культуры повседневности (П. Бергер, В. Бурдье, И. Гофман, Э. Гуссерль, Г. Зиммель, Н. Козлова, Г. Кнабе, В. Лелеко, Т. Лукман, Е. Шапинская, А. Шюц), проблем ментальности и менталитета (Г. Гачев, А. Гуревич, В. Жидков, М. Каган, И. Малыгина, К. Соколов, Ю. Солонин), идентификации и самоидентификации (Г. Гачев, И. Гофман, М. Губолго, П. Гуревич, Г. Кнабе, И. Малыгина, Е. Трубина, Е. Шапинская, А. Шеманов), межкультурной коммуникации (М. Бахтин, П. Бурдье, Т. Ван Дейк, В. Жельвис, Ю. Лотман, М. Мосс, Г. Почепцов).

Таким образом, исследование основывается на теоретической базе современной культурологии в её семиотической парадигме с акцентуацией герменевтического, типологического, историко-культурного и социопсихологического подходов, а также символических теорий культуры.

В исследовании востребован комплекс методов: культурно-антропологический, историко-типологический, системный, искусствоведческий и литературоведческий, а также методы мифокритики.

Исследовательская база работы сформирована в рамках ведущей научной школы России по теории и истории культуры при ГОУ ВПО «ЯГПУ им. К.Д. Ушинского».

Гипотеза исследования строится на следующих предположениях:

1. «Текст» и «личность» в культуре русского символизма, будучи взаимосвязанными парадигмальными концептами, продуцируют новый концепт «текст личности», не имеющий традиции научного осмысления в современной культурологии. Мы предположили, что данная дефиниция является онтологически значимой в культуре русского символизма и может быть верифицирована в контексте художественного и повседневного опыта русских символистов.

2. Ментальная модель личности в культуре символизма характеризуется не двойственностью, как принято считать, а многообразием проявлений дуализма, что нашло своё отражение в выявлении нами бинарных, а иногда и тернарных оппозиций: «космополитичность/провинциальность», «идентификация/ самоидентификация», «метатекст/контекст», «быт/бытие/повседневность», «мифологизация/жизнетворчество/театрализация». Ментальная модель личности символиста включает в себя как традиционные для ментальности русской культуры черты (духовность, православные ценности, общинность, толерантность), так и специфические (кризисность, смута, соборность, символичность, космополитичность).

3. Самосознание личности русского символиста характеризуется стремлением к идентификации и самоидентификации, актуализируемых в художественной и повседневной практиках в аспектах осмысления культурных традиций романтизма, европейского декадентства и символизма, а также гендера.

4. Текст становится парадигмой формирования контекста личности русского символиста, формируя жизнетворческий модус культуры русского символизма. Текст личности русского символиста, взаимодействуя с контекстом культуры конца XIX- начала ХХ вв., моделирует культуру русского символизма как элитарный тип культуры.

5. Мифологизация, жизнетворчество и театрализация в культуре русского символизма являются механизмами самоидентификации и создания культурных кодов эпохи, которые репрезентативно транслированы в художественное и повседневное пространство культуры русского символизма.

6. Личность и текст в культуре русского символизма строятся по единой модели, имеют общие функции и способы кодирования/раскодирования. Попытка создания текста личности, предпринятая символистами, является своего рода культурным проектом, по определению и задачам утопическим, так как личность не сводится к тексту, а может лишь сознательно моделироваться как текст. Трактовка личности как текста, произведения искусства, мифа привели символизм к исчерпанности, так как элитарность, отторгающая личность от контекста, не соответствует заявленной соборности.

Степень изученности проблемы в соответствии с целями и задачами, а также структурой исследования выявлена нами в следующих аспектах:

- Личность в культуре. Исходя из целей исследования, нами была востребована философская трактовка личности, представленная в европейской философской традиции (Г. Гегель, Ф. Ницше, А. Шопенгауэр), а также в отечественной - мыслителями конца XIX - начала ХХ века (Н. Бердяев, С. Булгаков, В. Зеньковский, В. Соловьев, П. Флоренский) и современными философскими концепциями личности (А.Азов, М.Мамардашвили, Б.Марков, Э.Орлова, С.Хоружий).

Учитывая, что смысл нашего исследования определяется в парадигме символиста как специфической творческой личности, особое внимание мы уделили социопсихологическим трактовкам личности (К. Абульханова-Славская, А. Азов, И. Кон, В. Жидков, Т. Злотникова, Л. Ионин, А. Лазурский, Г. Маркузе, А. Моль, К. Соколов, Н. Хренов, Э. Эриксон), позволяющим систематизировать черты, определяющие специфику художника как типа творческой личности. Особо значимыми для нас стали исследования, обращенные к изучению личности в пространстве творчества (М. Бахтин, В. Библер, М. Ваняшова, Н.Воронина, Г. Гачев, И. Едошина, Е. Ермолин, Т.Злотникова, И.Кондаков, Л. Киященко, В.Самохвалова).

Тем не менее, мы отмечаем, что в существующем проблемном поле мы впервые вводим в научный обиход применительно к символисту концепт «текст личности», на этом основании рассматривая последний как парадигму культуры русского символизма. Черты личности символиста как «культурно-психологического типа» (Г.Стернин), впервые выявлены на материале культуры русского символизма.

Востребованы и концепции исследователей, рассматривающих в качестве произведения искусства не только литературный текст, но и личность автора (М. Бахтин, Ю. Тынянов, Б. Эйхенбаум, А. Эткинд). В современных гуманитарных исследованиях предпринимались отдельные попытки рассмотрения личности в аспекте текста, хотя как правило под текстом понимались либо «авторское отражение» в художественном тексте (С. Карла), либо соматическая составляющая текста (Е. Григорьева, М. Золотоносов), либо бытовые факты поведения и поступков как текстовая составляющая эпохи (С. Гречишкин, Н. Грякалова, А. Кобринский, И. Кондаков, А. Лавров, Ю. Лотман, З. Минц, А. Эткинд).

– Текст. Несмотря на обширное поле семиотических исследований, верификация дефиниции текста представляется проблематичной. Изучение текста в общем плане - как семиотического дискурса культуры, и локально - текста как системы и коммуникативного кода - представлено в работах Р. Барта, К. Леви-Стросса, Ю. Лотмана, З. Минц, Г. Моймира, И. Паперного, Ч. Пирса, Г. Почепцова, Ф. де Соссюра, У. Эко и др. Однако анализ категории текста и текста как художественной структуры имеет различные интенции в литературоведении и искусствоведении (Р. Барт, Ю. Лотман, З. Минц, Г. Моймир, У. Эко), мифокритике (Р. Барт, К. Леви-Стросс), социологии культуры (П. Бурдье, М. Мосс), языкознании и теории речевой коммуникации (Ж. Деррида, Ю. Степанов, Ф. де Соссюр, У. Эко); в рамках названных тенденций текст трактуется как артефакт (Г.Моймир) и как «генератор смыслов» (Ю. Лотман), содержащихся, в том числе, в невербальных источниках (М. Бахтин, Г. Крейдлин, Ю. Лотман).

Основная часть семиотических исследований текста посвящена изучению коммуникативных функций конкретных текстов и их роли в процессе диалога культур и межкультурной коммуникации (М. Бахтин, Е. Гончарова, С. Иконникова, Ю. Лотман, А. Соколов, И. Щирова и др.). В рамках нашего исследования коммуникативным функциям текста также будет уделено внимание.

Но, опираясь на семиотические традиции понимания культуры, мы впервые, на основе интегративного культурологического подхода, развиваем идеи изучения личности и верифицируем дефиницию «текст личности», устанавливая, что текст личности в культуре русского символизма носит характер метатекста.

- Ментальность и менталитет. Осмысление дефиниции «текст личности» потребовало обращения к ментальным характеристикам личности и культуры русского символизма.

Мы опирались на теоретические разработки дефиниций «ментальность» и «менталитет», представленные в современном гуманитарном научном знании в горизонте философии культуры (А. Ахиезер, Н. Бердяев, П. Гуревич, А. Еромасова, В. Кантор, Н. Лосский, Г. Стельмашук, С. Франк), истории (М. Блок, Ф. Бродель, Н. Данилевский, Л. Леви-Брюль, Н. Лосский, Л. Пушкарев, Л. Февр), культурной антропологии (Р. Зобов, Б. Марков), социологии (Я. Бергер, А. Бутенко, П. Бурдье, Б. Ерасов, Ю. Колесниченко, Т. Лукман, З. Сикевич, К. Соколов, В. Жидков), культурологии (Г. Гачев, А. Гуревич, Д. Лихачев, И. Малыгина, О. Почепцов, А. Сергеева, Ю. Степанов, А. Флиер), психологии (К. Абульханова-Славская, Т. Березина, И. Дубов, К. Юнг).

Исходя из целей исследования и учитывая, что понятие «ментальность» имеет широкое и неоднозначное толкование, мы избрали в качестве доминанты своих построений научные традиции понимания ментальности как духовного мира общества и человека как личности (А. Гуревич, Г. Стельмашук), отражения в содержательных понятиях, которые близки к не называвшейся тогда этим словом ментальности черт русского национального характера (А. Белый, Н. Бердяев, Вяч. Иванов, Н. Лосский, В. Розанов, В. Соловьев), системы культурных ценностей и ориентиров, социального мышления, представлений, установок и системы норм поведения (К. Абульханова-Славская, П. Бергер, Г. Гачев, А. Гуревич, И. Дубов, Т. Лукман, А. Сергеева), исторических характеристик культуры (А. Ахиезер, М. Блок, Ж. Ле Гофф, Л. Февр). Нами также был принят как свершившийся научный опыт разграничение ментальности и менталитета (А. Гуревич) и выделение философами, историками, этнологами, культурологами (Н. Бердяев, С. Булгаков, Г. Гачев, А. Гудзенко, Л. Гумилев, А. Гуревич, В. Жидков, К. Касьянова, Н. Лосский, Б. Марков, К. Соколов, С. Трубецкой и др.) черт российской менталитета.

Вместе с этим, в исследовании впервые обоснованы ментальные характеристики именно русского символизма на основе построения бинарной и тернарной моделей русской культуры конца XIX - начала ХХ вв., выявлены специфические черты ментальной модели личности символиста.

– Идентификации и самоидентификации в культуре. Построение ментальной модели личности символиста включает в проблемное поле исследования вопросы самосознания творческой личности, акцентуация которого происходит на уровнях идентификации и самоидентификации.

Специфика и пути идентификации и самоидентификации представлены в современном гуманитарном знании в философском (Н. Бердяев, Н. Лосский, В. Розанов, Е. Трубина, Д. Юм) историческом (А. Ахиезер, Г. Кнабе), социокультурном (П. Бергер, М. Виролайнен, Э. Гидденс, Л. Ионин, Т. Лукман, И. Малыгина, А. Микляева, П. Румянцева, А. Флиер, А. Шеманов), этно-культурном (Ю. Арутюнян, Г. Гачев, М. Губолго, П. Гуревич), психологическом (И. Гофман, Э. Эриксон), коммуникативном (Е. Гончарова, Т. Грушевицкая, В. Жельвис, Д. Орлов, А. Садохин, И. Щирова,) ракурсах. Особое внимание в современных исследованиях уделяется проблемам гендерной идентификации (Н. Грякалова, А. Котылев, Н. Летина, О. Матич, А. Новиков, И. Халеева, Г. Шиняева).

Вместе с этим, в научной литературе ещё не сложился комплексный подход к исследованию идентификации и самоидентификации применительно к самосознанию творческой личности. Как правило, он ограничен общими проблемами заимствования и самобытности в истории русской культуры, выявлением межкультурных связей, определением механизмов взаимодействия и взаимовлияния как отдельных типов культур, так и творческих личностей, объединённых рамками эпохи или стиля (А. Авраменко, В. Альфонсов, К. Азадовский, Н. Ангуладзе, В. Багно, Е. Дьяконова).

Художественный и повседневный опыт символистов интерпретируется в работе впервые в аспекте идентификации и самоидентификации, в силу чего осуществлён комплексный подход к выявлению уровней и способов идентификации и самоидентификации символистов, обозначен онтологический смысл проблем идентификации применительно к ментальной модели личности символиста.

- Культура повседневности. Обращение к повседневным практикам русских символистов включило в проблемное поле исследования круг работ, посвящённых общим вопросам культуры повседневности. С одной стороны, в гуманитарном знании отсутствует единое понимание дефиниции «повседневность» и не определены смысловые границы (проблематика) культуры повседневности. С другой стороны, на сегодняшний день сложились определённые научные традиции осмысления феномена повседневности. К наиболее актуальным сферам научных поисков верификации дефиниции «повседневность» и обоснования её содержательных параметров и сущностных характеристик мы относим изучение повседневных практик в конкретных научных дисциплинах истории (Ф. Бродель, Ж. Ле Гофф, И. Данилевский, Г. Кнабе, Н. Костомаров, Л. Ионин, А. Ястребицкая и др.), философии (Э. Гуссерль, Г. Зиммель, Н. Новикова, М. Хайдеггер), социологии (П. Бергер, Ж. Бодрийяр, П. Бурдье, Л. Ионин, Т. Лукман, Г. Маркузе, А. Шюц), психологии (И. Гофман), семиотике (Р. Барт, Л. Баткин, Ж. Бодрийяр, С. Бойм, Ф. Бродель, П. Бурдье, А. Гуревич, И. Данилевский, Н. Козлова, И. Кондаков, А. Кребер, В. Паперный, И. Утехин, Й. Хёйзинга); исследование социокультурных механизмов культуры повседневности (Н.Козлова, В.Лелеко, Ю. Лотман, Б. Успенский); анализ проблем соотношения обыденного знания, мировоззрения и языка (Е. Золотухина-Аболина, И. Касавин, Л. Насонова, М.Хайдеггер, Н.Чулкина, С.Щавелев, А. Щюц); определение эстетических принципов повседневной культуры и ее взаимодействия с художественным пространством (М. Бахтин, В. Зверева, М. Козьякова, Н. Маньковская, С. Махлина, Е. Обатнина, Л. Тихвинская); выявление культурных смыслов феноменов и элементов повседневности (С. Бойм, О. Вайнштейн, Г. Почепцов, И. Утехин, Е. Шапинская, А. Ястребов).

Вместе с этим, в изучении культуры повседневности преобладает эмпирический подход, отсутствуют системные культурологические исследования культуры повседневности, недостаточно изучена повседневность как объект и контекст художественного текста эпохи; во многих исследованиях, пусть не формулируется, но подразумевается, что культура повседневности не коррелирует с индивидуальными творениями великих людей, как это происходит в специализированных формах культуры (философии, науке, искусстве).

В работе впервые представлен комплексный подход к исследованию повседневности не просто как исторического и культурного пространства, но и как самостоятельного текста, моделируемого символистами.

– Тернарная оппозиция «мифотворчество»/ «жизнетворчество» / «театрализация». Обращение к проблеме личности и текста русского символизма актуализирует достаточно большой пласт научной литературы, посвящённой мифологизации как культурному механизму. Мифотворчество и мифологизация, а также становление неомифологического сознания традиционно включаются в представления о контексте культуры символизма, определяя эти явления как специфические черты жизни и творчества символиста.

В ходе исследования мы обратились к теориям и концептам представителей мифокритики, рассматривающих онтологическую роль мифа в культуре (Р. Барт, А. Голан, Я. Голосовкер, Е. Ермолин, Дж. Кэмпбелл, А. Лосев, Е. Мелетинский, О. Фрейденберг, М. Элиаде, К. Юнг), а также к исследованиям, посвящённым проблемам мифотворчества в истории культуры (Т. Апинян, Н. Богомолов, С. Бойм, М. Виролайнен, Ю. Лотман, В. Полонский, К. Разлогов, Ю. Тынянов, А. Эткинд). Особую значимость представляют для нас исследования, актуализирующие мифологизацию как инвариант жизнетворчества в культуре символизма (Л. Алешина, А. Борисова, З. Минц, Ю. Лотман, А. Кобринский, А. Корин, А. Лавров, С. Гречишкин, В. Сарычев, Г. Стернин), а также исследования, посвящённые театральности и театрализации в культуре русского символизма (Г. Бродская, А. Вислова, Н. Евреинов, С. Клитин, Л. Тихвинская, И. Утехин). В аспекте жизнетворчества и театрализации мы также обращались к игровым концепциям культуры, представленным в работах Э. Берна, Л. Витгенштейна, Т. Злотниковой, Й. Хёйзинги, Н. Хренова.

Несмотря на указанные выше ракурсы изучения культуры символизма, отсутствуют комплексные культурологические исследования, посвящённые феномену тернарной оппозиции «мифологизация» / «жизнетворчество»/ «театрализация» в культуре, а также рассмотрению способов реализации жизнетворчества. В исследовании впервые представлен комплексный опыт рассмотрения жизнетворческого модуса символистов, реализуемого в аспектах мифологизации и театрализации.

- Исследования по культуре русского и западноевропейского символизма. Современное гуманитарное знание накопило достаточно большое количество исследований, посвящённых символизму. Нами были востребованы те работы, которые непосредственно касаются обозначенной в диссертации проблематики.

К ним относятся традиционные по задачам и исследовательским приёмам работы: монографические исследования, посвящённые жизни и творчеству отдельных представителей символизма (Н. Ашукин, Ж. Бло, Н. Богомолов, И. Гарин, В. Демин, Ю. Зобнин, И. Карабутенко, С. Князева, П. Куприяновский, Дж. Малмстад, Н. Молчанова, К. Мочульский, М. Нольман, В. Орлов, М. Павлова, Е. Романова, П. Фокин, Р. Щербаков); литературоведческие исследования, обращённые к изучению поэтики символизма: (С. Аверинцев, Н. Балашов, В. Багно, С. Гречишкин, А. Долгенко, А. Лавров, Д. Максимов, В. Топоров, Г. Обатнин, Д. Обломиевский, В. Полонский, О. Рябов, М. Спивак, Н. Тамарченко, А. Ханзен-Лёве, З. Юрьева); искусствоведческие исследования отдельных видов искусства и их синтеза: (И. Азизян, Л. Гервер, В. Крючкова, М. Неклюдова, А. Образцова, Л. Рапацкая, А. Русакова, С. Стахорский, Г. Стернин).

Особый интерес представляют собой типологические и историко-культурные исследования, посвящённые проблемам философии, эстетики, истории, поэтики символизма (П. Бицилли, Г. Бродская, О. Буренина, В. Бычков, Г. Вагнер, С. Великовский, В. Горбунов, Л. Долгополов, С. Зенкин, Л. Колобаева, Г. Косиков, О. Матич, А. Пайман).

Для нас особенно значимыми являлись весьма немногочисленные исследования, содержащиеся культурологический подход в рассмотрении культуры русского и европейского символизма: Л. Алешина, М. Бахтин, Н. Богомолов, М. Ваняшова, С. Великовский, Н. Грякалова, И. Едошина, А. Кобринский, И. Кондаков, А. Корин, Ю. Лотман, З. Минц, Г. Стернин, Б. Тух, В. Шкловский, А. Эткинд.

Затрагивая с разной степенью глубины и конкретности те аспекты рассмотрения русского символизма, которые изучались и нами, ни одно из названных исследований не предлагало контекстуального изучения комплекса этих явлений и не вводило их в парадигму личности и текста.

Таким образом, данная нами характеристика изученности проблемы позволяет утверждать, что целостного, комплексного, методологически интегративно ориентированного культурологического осмысления текста и контекста личности русского символиста в пространстве творчества и повседневности фактически не проводилось.

Научная новизна работы заключается в следующем:

- на материале русского символизма в ходе интеграции понятий «личность» и «текст» осуществлена верификация дефиниции «текст личности»;

- выявлены особенности творчества (художественного, теоретического, жизнетворчества) символистов как осуществления культурной идентификации и самоидентификации;

- комплексно исследованы особенности русского символизма как явления элитарной субкультуры;

- исследование культуры русского символизма впервые осуществлено в особом ракурсе интерпретации личности символиста в пространстве творчества и пространстве повседневности, причём символист идентифицируется как особый культурно-психологический тип, субъект (и объект) мифологизации, переживающий «быт» и «повседневность» как специфические условия и состояния;

- впервые предложена типологизация текстов русского символизма -вербальные (тексты художественных произведений, теоретические тексты, «документальная» литература) и невербальные (текст повседневности, текст поведения, текст эпохи) на основе представления о тексте личности символиста как метатексте культуры русского символизма.

Теоретическая значимость исследования:

- личность и текст и рассмотрены как метатекст культуры русского символизма;

- в основу комплексного анализа личности символиста в пространстве творчества и повседневности положены процедуры идентификации, самоидентификации и коммуникации;

- мифологизация, жизнетворчество и театрализация изучены применительно к проблемам идентификации символиста как особого культурно-психологического типа;

- определены особенности культуры символизма как элитарного культурного проекта в русской культуре конца XIX - начала ХХ вв.;

- введена в научный обиход и обоснова культурологическая дефиниция «текст личности», и связанные с нею дефиниции «культура русского символизма», «ментальная модель личности русского символиста», «космополитизм» и «провинциальность» как черты ментальности символиста; «контекст личности символиста».

Практическая значимость исследования определяется возможностью экстраполяции разработанной методологии изучения текста личности в сферу изучения художественного и повседневного опыта отечественной и мировой культур различных эпох.

Возможно продолжение использования материалов исследования в образовательном процессе высшей и средней школы при изучении культурологического цикла дисциплин, в том числе в образовательном процессе Института филологии ГОУ ВПО «ЯГПУ им. К.Д. Ушинского».

Практическое значение работы связано также с возможностью учёта в ходе решения актуальных социально-культурных задач осмысленных в диссертации проблем ментального пространства русской культуры, исследованных механизмов идентификации и самоидентификации в культуре, а также изученных особенностей коммуникационного пространства культуры.

Личный вклад диссертанта заключается в том, что на материале русской культуры конца XIX - начала ХХ вв. раскрыто уникальное значение культуры русского символизма как культурологического феномена; на материале русского символизма осуществлена верификация дефиниции «текст личности» на основе интеграции понятий «личность» и «текст»; сформулированы и обоснованы дефиниции « культура русского символизма», «ментальная модель личности русского символиста», «космополитизм» и «провинциальность» как черты ментальности символиста; «контекст личности символиста»; выявлены особенности творчества (художественного, теоретического, жизнетворчества) символистов как осуществления культурной идентификации и самоидентификации; комплексно исследованы особенности русского символизма как явления элитарной субкультуры; исследование культуры русского символизма впервые осуществлено в особом ракурсе интерпретации личности символиста в пространстве творчества и пространстве повседненвости, причём символист идентифицируется как особый культурно-психологический тип, субъект (и объект) мифологизации, переживающий «быт» и «повседневность» как специфические условия и состояния.

Достоверность результатов диссертационного исследования обеспечивается фундаментальным характером поставленной проблемы и многоаспектности ее решения; определении исходных теоретико-методологических позиций; комплексностью методологии, адекватной задачам работы; системным и целостным изучением культуры русского символизма в аспектах личности и текста; обширной апробацией.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В связи с тем, что концепты личности (в философии, психологии, частично - в искусствознании) и текста (в герменевтике, семиотике, филологии) имеют традицию локального изучения, необходимой является процедура обоснования и изучения взаимной интеграции этих концептов и построения соответствующей культурологической парадигмы.

2. Ментальное пространство русского символизма как система характеризуется рядом черт, свойственных ментальности русской культуры в целом и ментальной модели личности символиста в частности. К таким чертам, выявленным на основе классического дискурса русской философии культуры рубежа XIX-XX вв., относятся «кризисность», актуализируемая через дефиницию «смута»; а также «религиозность», «соборность» и «символичность». К специфическим чертам ментальности русского символизма относится дефиниция «самоопределение», актуализируемая в аспекте традиции «присвоения» чужого в русской культуре и реализуемая в процессе осуществления художественной и повседневной практик русского символиста. Особое значение в ментальной модели личности символиста имеют пространственно-временные характеристики ментальности, которые приобретают особый символический смысл в бинарной оппозиции «космополитизм»/ «провинциальность».

3. Культура русского символизма может рассматриваться как метасемиотическое образование, включающее в себя не только тексты, но и метатекст. Метатекстом в контексте русского символизма можно считать личность символиста, которая является основанием типологизации текстов русского символизма. Типология текста в русском символизме представлена вербальными (тексты художественных произведений, теортические тексты, «документальная» литература) и невербальными (текст поведения, текст повседневности, текст эпохи) текстами, метатекстом по отношению к которым является текст личности символиста. В русском символизме текст становится парадигмой формирования контекста личности символиста, в рамках которой происходит моделирование адресата/адресанта культуры символизма и коммуникация в системе «личность-текст».

4. В художественной практике конца XIX - начала ХХ вв. сформировался образ символиста как культурно-психологического типа, который моделировался и интерпретировался текстом личности символиста. Характерной чертой текста личности символиста становится стремление к идентификации и самоидентификации, которые в символизме осуществляются на трёх уровнях: относительно мироздания; относительно художественных традиций; относительно гендера. Важнейшим способом идентификации и самоидентификации является мифологизация личности в культуре русского символизма, которая осуществляется через обращение к античности; мифологизацию романтизма; мифологизацию современности и символизма.

5. Для культуры русского символизма повседневность является не только историческим и культурным пространством, но и текстом, моделируемым символистами; пространством мифотворчества и коммуникативным пространством, способствующим продолжению процессов идентификации и самоидентификации русского символиста. Происходит усложнение бинарной оппозиции «повседневность» - «идеальный мир» путём введения концепта «быт», который интерпретируется в символизме дополнительной бинарной оппозицией: «быт» - «бытие». Помимо тенденций отрицания быта и мифологизации повседневности, для символизма характерна эстетизация быта и бытового поведения, что способствует формированию элитарных черт символизма.

6. Формирование текста и контекста личности в русском символизме является имплицитно вписанным в бытие процессом соединения пространства творчества и повседневности, что приводит к появлению жизнетворческого модуса культурного опыта русских символистов. Жизнетворчество русского символиста становится репрезентативным в аспекте медиативной функции, предполагая снятие бинарной оппозиции «творчество»/ «жизнь». Жизнетворчество реализуется в процессе театрализации поведения в русском символизме, создавая код идентификации и моделируя варианты текста и контекста личности в русском символизме. Жизнетворческий модус также воплощает утопический проект конструирования символического бытия, который, реализуясь на практике, демонстрируют трагичность текста личности и культуры символизма в целом.

7. Текст личности - культурологическая дефиниция, являющаяся специфическим концептом культуры русского символизма, обладающая верифицируемыми чертами и функциями.

Апробация и внедрение результатов диссертационного исследования осуществлялись на заседаниях кафедры культурологии и журналистики
ГОУ ВПО «ЯГПУ им. К.Д. Ушинского»; в процессе участия в реализации франко-российского интернет-проекта «Сонотека» (1999, 2001); на международных, всероссийских и региональных научных и научно-практических конференциях: 3-я, 4-я, 5-я, 6-я, 7-я конференции молодых ученых (Ярославль, ЯГПУ им. К.Д. Ушинского, 1994, 1995, 1996, 1997, 1998); «Вторые и Третьи Алмазовские чтения: Роль творческой личности в развитии культуры провинциального города» (Ярославль, 2002, 2004); «Чтения Ушинского» (Ярославль: ЯГПУ им. К.Д. Ушинского, 2003, 2004, 2006); «Человек в информационном пространстве» (Ярославль: ЯГПУ им. К.Д. Ушинского, 2005, 2007); «100 лет после Чехова» (Ярославль: ЯГПУ им. К.Д. Ушинского, 2004); «Старый город в новой России» (портал Auditorium.ru, 2004); «Науки о культуре - шаг в ХХI век» (Москва: РИК, 2005); «Повседневность как текст культуры» (Киров: ВятГГУ, 2005); «1000-летний Ярославль. Российские смуты: истоки, последствия, преодоление» (Ярославль: ЯГПУ им. К.Д.Ушинского, 2005); Первый и Второй культурологические конгрессы (СПб., 2006, 2008); «Культурное разнообразие в эпоху глобализации/Cultural Diversity in the Epoch of Globalization» (Мурманск: МГПУ, 2006); «Коммуникативные стратегии в культурном поле провинции» (Ярославль: ЯГПУ им. К.Д.Ушинского, 2006); «Литература и театр» (Самара: СамГУ, 2006); «Человек, культура и общество в контексте глобализации» (Москва: РИК, 2006); «Декаданс в Европе и России» (Волгоград: ФГОУ ВПО ВАГС, 2007); «Науки о культуре в новом тысячелетии» (Ярославль: ЯГПУ им. К.Д. Ушинского, 2007); «Время культурологии» (Москва: РИК, 2007); «Коды русской классики: «провинциальное» как смысл, ценность и код» (Самара: СамГУ, 2007); «Второе Собрание Научно-образовательного культурологического общества» (СПб., 2008); «Синтез документального и художественного в литературе и искусстве» (Казань: КГУ, 2008).

Результаты исследования внедрены в образовательный процесс Института филологии ГОУ ВПО «Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского».

Основная проблематика диссертации представлена в шестидесяти шести публикациях, в том числе семи, осуществленных в ведущих рецензируемых научных изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографического списка источников литературы, включающего 496 наименований. Общий объем работы - 395 с.

Основное содержание диссертации

Во Введении обоснована актуальность и описана степень научной разработанности темы исследования; определены цель и задачи, объект и предмет диссертационного исследования; охарактеризованы теоретико-методологические принципы; обозначена источниковая база; сформулированы основные положения, выносимые на защиту; выявлены теоретическая и практическая значимость, научная новизна исследования.

В первой главе «Ментальное пространство русского символизма» обоснованы ментальные характеристики как русского символизма (целостного и многосоставного культурного явления), так и русского символиста (локального и концентрированного субстрата культурных форм и процессов); в контексте динамики русской и европейской культуры обозначен бытийный уровень самореализации русского символиста.

В первом параграфе «Ментальная модель русской культуры: система и компоненты» автор, опираясь на теоретические представления о специфике понятий «ментальность» и «менталитет» в современном гуманитарном знании, акцентирует внимание на личностном аспекте ментальности.

Принимая во внимание, что и менталитет, и ментальность актуализируются как на коллективном, так и на индивидуальном уровнях, автор в аспекте своего исследования считает всё же необходимым акцентировать внимание на ментальности, которая в большей степени, чем менталитет, характеризует личность.

Учитывая представление о менталитете как совокупности характерных признаков, свойственных национальной общности, автор подчёркивает, что проблематика данного исследования опирается на дефиницию ментальности, которая находит выражение на уровне определённого типа культуры (в частности, культуры «Серебряного века») и на уровне субкультуры (в частности, субкультуры русских символистов).

На сегодняшний день существует достаточно большой пласт научной литературы, посвящённый русскому символизму как явлению культуры. Вместе с этим практически отсутствуют работы, анализирующие ментальные аспекты символизма. Автор исследования, осуществляя осмысление символизма как ментальной модели русской культуры, считает возможным ввести в научный обиход концепт «символистская ментальность». Обоснованию данного понятия, а также выявлению его сущностных характеристик посвящён данный параграф.

Ментальная модель русской культуры эпохи символизма имеет свои особенности, связанные с философским и историко-культурным контекстом формирования и самосознания русской культуры данного периода. Опираясь на классический дискурс русской философии культуры конца XIX - начала ХХ вв., автор определяет кризис как первую черту символистской ментальности и рассматривает ситуацию «кризисности» сознания в русской философии, которая совпадает с историческим рубежом веков и культурным «кризисом» (Н.Бердяев).

Проблемы кризисности сознания на рубеже XIX-ХХ веков имеют разные формы выражения. Русская культура традиционно воспринимает ситуацию рубежа веков двойственно: либо как своеобразное «безвременье»; либо как наступающий конец этапа истории культуры (в этом случае, более употребимы понятия «конец» и «начало» века); выделяются культуры, ориентированные на «конец» (это, в том числе - русская культура, Н.Хренов), и культуры, ориентированные на «начало».

В качестве конкретного (социально-психологического) и метафизического (духовно-творческого) состояния, характерного для русской художественной культуры этого периода, можно назвать «смуту». Последняя определяется нами в данном контексте как актуализируемое в художественной культуре основание ментальности, включающее в себя представление о том, что переживаемый кризис есть «окончание истории» и «начало новой эры», что после него должно последовать установление идеального порядка и что будущий путь должен противостоять общеевропейским историческим дорогам (Ю.Лотман). В ходе исследования автор подробно останавливается на осмыслении феномена «смуты» как явления русской культуры, обозначая специфические характеристики и проявления этого феномена в ментальном аспекте в русской культуре конца XIX - начала XX веков.

Вторая из обозначенных в исследовании характерная черта символисткой модели ментальности - религиозность.

Религиозность понимается достаточно локально и определённо - как христианство, но понятие это приобретает в русском символизме особое значение. Синтезируя опыт мировой культуры, символисты акцентируют внимание на дихотомичности культурной традиции человечества, когда сам термин «религия» трактуется максимально широко.

Религиозные ценности рассматриваются не только как компонент мировой культуры, но как средоточие определённой культурной традиции, наиболее значимой в России. Религиозность, в понимании символистов (Д. Мережковский, Вяч. Иванов), - это специфическая черта русского менталитета. Именно в русской культуре она приобретает особое значение: русский человек переживает её более глубоко, чем европеец, обострённо, она становится центральной проблемой существования, осознания мира, обретает наряду с иррациональными эмоционально-чувственные проявления. Таким образом, религиозность лежит в основе мировоззрения художника-мыслителя рубежа веков и становится в том или ином аспекте чертой ментальности символиста.

Во многом созвучна религиозности, воспринимаемой и переживаемой символистами в бытийном и личном опыте, и третья черта символистской модели ментальности - соборность.

В контексте русского символизма идея соборности, по нашему убеждению, приобрела наиболее законченное выражение в мировоззрении Вяч. Иванова, хотя широко представлена и у других философов.

С точки зрения ментальных характеристик важно подчеркнуть, что, по мнению Н. Бердяева, «соборность» - это не только «излюбленный его лозунг», но и принцип жизни, общения, который и позволял поэту быть в центре русской культуры, объединять самые разные идеи, создавать особую атмосферу общения. Символизм же для философа - «первая попытка синтетического творчества в новом искусстве и новой жизни», поэтому соборность оказывается необходимым аспектом самосознания, принципом понимания и восприятия символизма.

Для символистского культурного проекта в России соборность - это ключевая дефиниция, так и не воплощённая на бытийном уровне жизни человечества в той адекватной форме, которая соответствовала бы её идеальной основе. При этом, как известно, соборность имеет свой аналог и в русской философии конца XIX начала ХХ веков - философии всеединства, ставшей интеллектуальной базой русского символизма (В. Соловьев, Е. Трубецкой, С. Булгаков, П. Флоренский, С. Франк, Л. Карсавин).

...