Архитектоника культурного пространства Восточной Сибири (конец XVII - начало XX вв.)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора культурологии

Архитектоника культурного пространства Восточной Сибири (конец XVII - начало XX вв.)

Специальность: 24.00.01 - теория и история культуры

На правах рукописи

Ляпкина Татьяна Федоровна

Санкт-Петербург 2007

Работа выполнена на кафедре теории и истории культуры Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств

Научный консультант: доктор философских наук, профессор Иконникова Светлана Николаевна.

Официальные оппоненты:

доктор искусствоведения, профессор Мосолова Любовь Михайловна;

доктор философских наук, профессор Бороноев Асалхан Ользонович;

доктор исторических наук, профессор Лбова Людмила Валентиновна.

Ведущая организация: Государственная полярная академия.

Защита состоится 23 октября 2007 года в 14.00 часов на заседании Диссертационного совета Д 210.019.01 в Санкт-Петербургском государственном университете культуры и искусств по адресу: Санкт-Петербург, Дворцовая набережная, 2/4, зал Совета.

C диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств.

Автореферат разослан 20 сентября 2007 года

Ученый секретарь диссертационного совета доктор культурологии, профессор В.Д. Лелеко.

Общая характеристика работы

культурный ландшафт городской сибирь

Актуальность. Изучение истории культуры России в условиях многополярности мира помогает понять её целостность, а также сущность сложных историко-культурных и социальных процессов современности. Чем острее проблемы современности, тем чаще ученые обращаются к историческому прошлому России, которое позволяет не только воссоздавать логику историко-культурных процессов, но и обосновать теоретические модели развития культурного пространства, единство которого сопровождалось развитием региональных культур. Россия всегда формировалась как пространство различных национально-культурных традиций.

Многообразие этнических контактов, особенности социально-экономических и природно-хозяйственных условий наложили отпечаток на все сферы жизни населения Восточной Сибири. Эти факторы, определившие своеобразие культурного пространства региона, вызывают сегодня интерес с точки зрения культурологии. Духовные и историко-культурные локусы региона, несущие в себе «неприкосновенный запас» ценностей культуры прошлого, в современном культурологическом исследовании могут рассматриваться через концепцию культурного пространства. Обоснование такой концепции требует комплексного изучения как пространственных, так и культурных взаимодействий разных традиций на территории Восточной Сибири. Кроме того, формы взаимной адаптации социальных групп, создание «внешней», материальной среды в культурном пространстве региона, также могут стать частью современных региональных культурологических исследований.

Обращение к исследованию культурного пространства Восточной Сибири (конец XVII - начало XX вв.) продиктовано создавшейся необходимостью изучения региона как историко-культурной целостности, где разные аспекты и проявления культуры даны, не изолировано от контекста общесибирских и общероссийских социально-культурных процессов. Тенденция культурной и социальной автономизации должна идти одновременно с укреплением целостности региона и страны.

Актуальность данного исследования также связана с проблемами сохранения наследия и развития национальных культур региона, решение которых является важным для формирования взаимопонимания, которое способствует преодолению различных кризисных явлений в современных межэтнических и межрегиональных отношениях. Понимание сложности этих социокультурных процессов позволяет определить приоритеты в региональной культурной политике, задача которой заключается в согласованности стратегии развития региона с общероссийской. В свою очередь, в формировании культурной политики России необходимо учитывать исторические корни регионального развития, особенности локальных культуроформирующих процессов.

Процессы регионализации в территориальном устройстве России и в дифференциации ее духовной жизни важны не только для анализа в региональной науки, но и для образования. Изучение своего региона и своей страны должно стать основой для познания более сложных объектов, явлений и понятий. Целесообразно и с образовательной, и с воспитательной точки зрения строить и вузовские, и школьные курсы на регионоведческой и родиноведческой основе.

Степень научной разработанности проблемы. Изучение Восточной Сибири имеет свою историю, поскольку научный интерес к региону формировался параллельно с его административно-хозяйственным освоением. Историография истории культуры региона рассматриваемого периода логически разделяется на следующие этапы: накопление эмпирических материалов о регионе, становление историко-культурных исследований региона и развитие систематического научного знания о культуре Восточной Сибири.

Первый этап - XVII-XVIII вв. - это время интенсивного накопления сведений о культуре и быте народов Восточной Сибири. Записи велись отдельными путешественниками, сибирскими экспедициями (Н.Витсен, Дж.Белл, Л.Ланге, Д.Мессершмидт, И.Гмелин, П.Паллас, И.Георги, Г.Миллер, И.Фишер, Г.Сарычев, и др.). Информация этнографического характера была в основном фрагментарной и описательной. Тем не менее, за этот период был собран значительный научный материал о быте, нравах, религиозных верованиях, обычаях сибирских народов.

Результатами первых сибирских экспедиций Академии наук стали первые научные описания Западной и Восточной Сибири. Это были личные наблюдения, непосредственные обследования природы и населения, большое собрание географических, этнографических и лингвистических сведений.

Второй этап - середина XVIII - первая половина XIX вв. В это время формируется историческая наука в России, а также появляются исследования по локальной истории. Локальность Сибири и Восточной Сибири в частности, в исторических концепциях вписывается в контекст общероссийских процессов (В.Татищев, П.Словцов, и др.), в общеевропейскую историю (М.Щербатов, И.Болтин). Таким образом, Восточная Сибирь видится исследователям как неотъемлемая часть (регион) России не только в административно-хозяйственном отношении, но и как органичная часть общероссийских историко-культурных процессов.

В это же время начинается формирование краеведческой традиции в изучении Восточной Сибири, которая отчасти была вызвана ростом духовных и светских учебных заведений, появлением приезжей и местной интеллигенции, политических ссыльных (Е.Авдеева-Полевая, Н.Бестужев, Г.Бильдзукевич, Ю.Гагемейстер, М.Геденштром, А.Гиллер, Д.Завалишин, В.Кюхельбекер, Г.Елисеев, М.Семевский, и мн. др.). Ценным является факт заинтересованности в описании истории культуры края, которую проявила интеллигенция. В этих, в большей степени любительских исследованиях отмечается тенденция к формированию региональной идентичности у местного русского населения. Практически во всех исследованиях фиксируются региональные особенности, наложившие определенный отпечаток на жизнь населения Восточной Сибири (внешний вид и ментальность сибиряка, сохранение пространств традиционной культуры кочевников региона, город, который выступает местом взаимодействия культур (славянской и автохтонной), внешний вид городских построек, и др.).

На третьем этапе (вторая половина XIX - 20-30-е гг. XX вв.) в изучении Восточной Сибири продолжают развиваться общегосударственная (А.И.Герцен, С.М.Соловьев, В.О.Ключевский) и краеведческая (В.Андриевич, С.Бахрушин, Н.Бурлаков, А.Васильев, В.Гирченко, Ф.Кудрявцев, Н.Кузнецов, В.Лапин, А.Линьков, Г.Попов, Н.Романов, И.Серебренников, Н.Токмаков, Н.Чарушин, и др.) традиции. К ним присоединяется собственно региональная традиция в лице сибирских областников А.Щапова, Н.Ядринцева, Г.Потанина, С.Шашкова, и мн. др. Итогом таких уже систематических исследований становится появление областной концепции во второй половине XIX века и концепции культурных гнезд 20-30-х гг. XX столетия (Н.Пиксанов).

Особый интерес вызывают дореволюционные исследования сибирской деревни, появившиеся в начале XX столетия. В своих работах А.А.Макаренко, Г.С.Виноградов подробно рассматривают особенности крестьянского образа жизни в Сибири. Однако, несмотря на ценность работ, необходимо отметить, что неравномерность обследования различных территорий Сибири и Восточной Сибири, в частности не позволяет составить наиболее полное представление об особенностях крестьянской жизни региона.

Советский период и современность можно рассматривать как этап актуализации региональных исследований на уровне конкретных этнографических изысканий и работ по истории отдельных областей культуры (религия, образование, театр, литература, музыка, архитектура, культурно-просветительная работа). Работы этого этапа характеризуются продолжением краеведческих традиций, введением в научный оборот нового архивного материала, результатов этнографических и археологических экспедиций в Восточной Сибири.

В последнее время стала осуществляться публикация и переиздание текстов и памятников духовной культуры сибиряков. Среди таких интересных исторических источников можно назвать серию «История Сибири. Первоисточники», которая подготовлена и выпущена Институтом истории СО РАН под редакцией Н.Н.Покровского. Публикуются сборники фольклорных текстов, которые составлены Ф.Ф.Болоневым и М.И.Мельниковым. Анализ текстов позволяет выявить процессы взаимодействия русских переселенцев с аборигенным населением Восточной Сибири.

Поскольку Восточная Сибирь является не только администрантивно-территориальным образованием, но и специфическим историко-культурным пространством, то был необходим анализ имеющихся исследований и концепций культурного пространства. Тема «пространства», «культурного пространства» вызывает интерес многих ученых гуманитариев - философов, социологов, историков, географов, антропологов и лингвистов. Накопленный значительный аналитический материал по этой проблеме позволил определить специфику культурного пространства в многообразии его значений, что возможно сделать только в границах культурологического исследования.

В философии пространство и время выступают как предельно обобщенные понятия, в которых схватывается структурная организованность и изменчивость бытия. Осмысление пространства в границах философских категорий связано, прежде всего, с приданием ему онтологической сущности, высшего смысла организованной человеческой деятельности, которая лежит в основе любой культуры. В философии сформировались два подхода к анализу пространства: субстанциональный (Демокрит, Эпикур, Демокрит, Лукреций, Зенон, Платон, Евклид, Ньютон, Монтень, Макиавелли, Кузанский, Дж.Бруно, Декарт, Спиноза и др.) и атрибутивный (Аристотель, Лейбниц, Кант, Гегель, Эйнштейн и др.). Философия конца XIX - XX вв. привносит в понимание пространства, в котором находится человек, дифференциацию: «пространство жизни» - «жизненный мир» Э.Гуссерля, «пространство как способ протяженности» О.Шпенглера, «очеловеченное пространство» В.Вернадского, «пространство как место этоса» М.Хайдеггера, «пространство как самоорганизующаяся система» - И.Пригожина, «пространство как распределительная структура» - Ж.Бодрийяра.

Анализ социального пространства, предпринятый П.Сорокиным, показывает отличие этого пространтсва от геометрического - расстояние между людьми в географическом пространстве не сопоставимо с социальной дистанцией. Главным требованием появления социального пространства является человеческое сообщество. Такое социальное пространство многомерно. П.Сорокин считает, что определение социального явления в социальном пространстве зависит от отношения человека к другим людям и другим социальным явлениям.

Среди исследователей, разрабатывающих проблематику социального пространства можно назвать П.Бурдьё, который рассматривает его как некие структуры взаимоотношений между людьми как ансамбль невидимых связей, которые формируют пространство позиций, внешних по отношению друг к другу.

Социальное пространство создается в процессе реализации исторически сложившихся форм совместной деятельности людей, в типах социальной организации, формах коллективности, социальных институтах, материальной культуре. С этой точки зрения для диссертационного исследования был необходим анализ исследований по истории России, в которых в той или иной степени отражено пространство в системе исторических понятий.

История России тесно связана с постоянно расширяющимся пространством во всех географических направлениях. Отсюда такой интерес к вопросу о роли пространства в судьбе государства, истоки которого можно отнести к работам по истории России (М.Ломоносов, Д.Менделеев, В.Семенов-Тян-Шанский, Н.Бердяев, И.Ильин, и др.).

Историки-«государственники» (Н.Карамзин, М.Погодин, К.Кавелин, Б.Чичерин, С.Соловьев и др.) были сторонниками концепции, которую можно условно назвать концепцией «государства-дома», где существует единство пространства для всех народов с выделением особой роли «великорусскому племени». Так например, С.М.Соловьёв дает исходные параметры социального пространства России, которое имеет «невозбуждённый», «жидкий», неразвитый характер. Такой характер социального пространства, является основанием для особой организующей роли государства в истории России. В.Ключевский, является одним из первых историков-«народников», который в отличие от историков-«государственников» избрал народ основным действующим лицом в социально-историческом пространстве. Именно народ являлся «этническим ядром истории» и заслуга в освоении географических пространств принадлежит тоже народу.

Рассмотрение прошлого России с точки зрения геополитических процессов предполагает выделение двух аспектов: пространственно-политического и духовно-идеологического. Так, евразийский подход к вопросу продвижения России на Восток позволяет понять важность роли имперской формы управления обширными территориями и многочисленными народами, их населяющими (Г.Вернадский, Л.Гумилев, П.Савицкий, и др.). В основе этой концепции - связь между социально-исторической средой и территорией, называемой «месторазвитием». Современные политологи выделяют три формы такого политического пространства: пространство как политическая, идеологическая предпосылка организации общества, пространство как цель политики, и пространство как среда протекания политических процессов (И.Алексеева, В.Бабурин, А.Венгеров, И.Зеленева, И.Кефели, Б.Миронов, Н.Нарочницкая, В.Якунин, и др.).

Антропогеография, этнография устанавливает характер взаимодействия между обществом, культурой и географической средой (К.Риттер, А.Гумбольдт, Ф.Ратцель, Л.Мечников, Н.Данилевский, Ю.Введенин, А.Дружинин, В.Каганский, Д.Н.Замятин, и др.). Понятие «географическое пространство» рассматривается как рефлексия одной из форм пространственного конструирования мира в сознании человека и как результат процесса описания, осознания и осмысления земного пространства. Феномен ландшафта, считает В.Л.Каганский, может быть выражен также общими категориями: пространство, место, масштаб, удаленность, форма, позиция и пр. Кроме того, пространство служит средой жизни для огромного числа популяций живых организмов, в том числе человека.

Важным в понимании процессов формирования культурного ландшафта Восточной Сибири стало рассмотрение динамики распространения городских отношений и городского и деревенского образа жизни. Это позволило территориально дифференцировать городские пространства и пространство сибирской деревни региона. (Ю.Величко, М.Громыко, В.Гурьянов, С.Евдокимова, В.Затеев, В.Кочедамов, А.Лебедева, А.Люцидарская, Т.Мамсик, Н.Миненко, Н.Покровский, Г.Оглезнева, Е.Перцик, Д.Резун, М.Шиловский, и др.). В исследовании отмечается, что в последнее время сибирская урбанистка стала крупным научным направлением, в рамках которого исследователи большое внимание уделяют процессам формирования и развития городской культуры.

Культура, воспитывая человека, формирует пространство его обитания, среду, в которой он существует. Взаимосвязь пространственной организации, территориальности, типов расселения, стандартов поведения и культурных норм в традиционной культуре, а также пространственную характеристику элементов материальной культуры изучает антропология (А.Байбурин, А. ван Геннеп, Гребнер, Н.Жуковская, Роже Кайуа, К.Клакхон, А.Леруа-Гуран, Э.Лич, М.Мосс, Л.Фробениус, М.Элиаде, и др.). Пространственную организацию человеческих сообществ на основе пространственного распределения артефактов в различные исторические периоды исследует археология (П.Волков, А.Деревянко, Г.Лебедев, Л.Лбова, А.Окладников, А.Цыбиктаров, и др.).

Культурное пространство как форму существования культуры в человеческом сознании изучает лингвокультурология. Этот новое направление гуманитарной науки анализирует феномены, которые являются репрезентантами национальной культуры (Е.Верещагин, В.Костомаров, В.Телия, И.Брилева, Н.Вольская, Д.Гудков, И.Захаренко, В.Красных, и др.). С этой точки зрения национальное культурное пространство трактуется как форма существования культуры в сознании человека, или как бытие культуры в сознании и языке ее носителей.

В культурологии культурное пространство рассматривается как возможность и действительность существования и реализации культуры. Проблемы определения сущности, многомерности, динамики культурного пространства - эти вопросы рассматриваются в работах культурологов - В.Большакова, С.Иконниковой, М.Кагана, А.Кармина, Ю.Лотмана, А.Моля, П.Флоренского, А.Флиера, и др. Культура формирует и созидает единое пространство человека. С культурологической точки зрения культурное пространство предоставляет каждому человеку разнообразные возможности для ориентации и реализации в нем.

Источниковедческая база исследования. Сложность анализируемых в исследовании вопросов потребовала изучения различного вида источников: как опубликованных, так и архивных. Автором исследования были использованы архивные источники Российского государственного исторического архива (РГИА) Ф.730, (Комиссия по учреждению народных училищ) оп. 1, д. 417; Ф. 730, (Комиссия по учреждению народных училищ) оп.2, д. 486; Ф. 759 (Опекунский совет с. е. в. канцелярия по учреждениям императрицы Марии Федоровны), оп. 1, оп. 5, оп. 6, оп. 14, оп. 23; Ф. 834, (Рукописи Святого Синода) оп. 2, д. 2626, д. 587; Ф. 834, (Рукописи Святого Синода) оп. 3, д. 2627, д. 2628, д.712, д. 983, д. 985, д. 990, д. 991; Ф. 834, (Рукописи Святого Синода) оп. 4, д. 712; Ф. 1264 (Первый Сибирский комитет) оп.1, д.129, д.149, д.525; Ф.1265 (Второй Сибирский комитет) оп.1, д.15, д.42, д.67, д.70, д.87, д.88, д.105; Ф.1265 (Второй Сибирский комитет) оп.5, д.77, д.221, д.264; Ф.1265 (Второй Сибирский комитет) оп. 6, д.255, д.281; Ф.1265 (Второй Сибирский комитет) оп.7, д.34, д.44., отдела рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ), Государственного архива Иркутской области (ГАИО) Ф. 25 (Канцелярия Иркутского генерал-губернатора), оп. 1, д. 661, оп. 3, д. 2850, д. 1403; Ф. 50 (Иркутская духовная консистория), оп.1, д.6796, д.6515, д.6514, д.6512, д.6397, д.8420, д.2745, д.1242, д.389, д. 1142, д. 1302, д. 1944, д. 3939, д. 5028; Ф. 63 (Главный инспектор училищ Восточной Сибири), оп.1, д.151, д.152, д.153, д.522, д.523; Ф.197 (Общество распространения народного образования и народных развлечений Иркутской губернии), оп. 1, д. 4, д. 10, д. 13; Ф. 295 (Личный фонд писателя историка Николая Михайловича Ядринцева), оп. 1, д. 40, д. 41, д. 42., Национального архива Республики Бурятия (НАРБ) Ф. 10 (Верхнеудинская городская управа) оп.1, д. 2955, д.526, д. 2737, д.2482, д.304, д.715, д.102, д.2955, д.1004, д.8; Ф.19 (Верхнеудинская мещанская управа) оп.1, д.15; Ф.56 (Верхнеудинское уездное училище) оп.1, д.2, д.605; Ф.83 (Мухоршибирская Николаевская церковь) оп.1, д.1; Ф.92 (Канцелярия Кяхтинского градоначальника) оп. 1, д.286; Ф.136 (Штатный смотритель училищ) оп.1, д.5, д.4, д.10; Ф.177 (Кяхтинская Воскресенская церковь) оп.1, д.382; Ф.190 (Троицкосавская полицейская управа) оп.1, д.138, д.191; Ф.111 (Инспектор народных училищ, Верхнеудинского и Баргузинского уездов) оп. 1, д. 157, д. 214, д. 43, д. 88, д.131, д.177; Ф.219 (Турунтаевская Спасская церковь) д.134; Ф.220 (Баргузинская Спасская церковь) оп. 1, д.156, д.1, д.79; Ф.262 (Селенгинский Троицкий монастырь) оп.1, д.544, д.432, д.197, д.201, д.15, д.232, д.415, д.10, д.15, д.463, д.255, д.440, д.232, д.447, д.429; Ф.464 (Итанцинская Спасская церковь) д.4, д.1., Государственного архива Читинской области (ГАЧО) Ф. 1 (Забайкальское областное управление) оп. 1, д. 966, д. 1396, д. 1435, д. 1285, д. 1529, д. 1440, д. 1285; Ф. 71, оп. 1, д. 497, д. 326, д. 328, д. 536, д. 328, д. 358, д. 536..

Одним из источников изучения истории культуры Восточной Сибири является частная переписка, дневники, мемуары. В частности в исследовании были использованы записки С.Б.Броневского Отдела рукописей Российской национальной библиотеки, в которых содержатся воспоминания не только о художественных способностях сибиряков ОР РНБ. Ф. F IV 698 Записки. лл.332, 332 об., 333-334 об., 373-373 об, 374..

«Живописный альбом» Г.Бильдзукевича также является бесценным источником описания Восточной Сибири конца 1850-х годов ОР РНБ. Ф.1000, оп.4, д.110, лл.1-43.. В нем автор описывает города, поселения, быт и культуру населения, иллюстрируя зарисовками с натуры видов сибирских городов, достопримечательных мест, архитектуры, а также уникального природного ландшафта от Читы до нижнего течения Амура.

Существенным видом источников для исследования стали справочные и статистические издания. В них содержится богатый фактологический материал об общественной и культурной жизни Сибири и Забайкалья. В статистических источниках содержится разносторонний материал о времени постройки монастырей, церквей, открытии и количестве училищ и школ при епархиях и многое другое относящееся к вопросам формирования и развития культурного ландшафта и культуры региона. Интересны и другие издания статкомитетов, отделений РГО, архивных комиссий, такие как: «Сборники», «Труды», «Ежегодники», «Известия», «Записки», в которых печатались результаты научно-исследовательской работы Статистическое обозрение Сибири, составленное на основании сведений, почерпнутых из Актов Правительства и других достоверных источников. - СПб.: Тип. Шнора, 1810. - XVI, - 363 с.; Статистические сведения о ссыльных в Сибири в 1833-1834 годы. - СПб.: Тип. II Отд-ния ЕИВ Канцелярии, 1837. - [1], - 83 с.: табл.; Статистические данные по переселенческому делу в Сибири за 1897 г. - СПб.: Гос. Тип., 1899. - 143 с: табл.; Статистические данные, показывающие племенной состав населения Сибири, язык и роды инородцев: Т.1: Сводные таблицы и краткие выводы. - СПб., 1912. -174, [2] с.; и др..

Одним из источников являются периодические издания. Определенный интерес для данного исследования составляли «Губернские ведомости», неофициальный отдел «Епархиальных ведомостей» (Иркутской, Енисейской, Якутской и Забайкальской епархий), где широко печатались материалы, освещавшие текущую жизнь региона, а также исторические работы членов местных статкомитетов, архивных комиссий и более широкого круга любителей-историков в регионе.

Широкое распространение в Восточной Сибири имели «Памятные книжки» и «Календари», содержавшие результаты исторических, археологических, этнографических, статистико-географических описаний и исследований местной интеллигенции Памятная книжка Восточно-Сибирского учебного округа состояние по сведениям к 1 января 1880 года / Сост. Агапитовым.- Красноярск, 1880. -234 с.; Памятная книжка Иркутской губернии, 1881 г.: В 3-х отд./ Под ред. Д.Д.Ларионова. - Иркутск: Тип. Н.Н.Синицына, 1881. - 82, [1], 252, [3] с.; Памятная книжка Якутской губернии на 1891 г./ Под ред. А.Попова. - Якутск: Тип. обл. Правл., 1891. - VI, 197,[1], LXXVIII с.: табл.; и др..

Хронологические рамки исследования ограничены началом интенсивного освоения русскими землепроходцами территории Восточной Сибири - (конец XVII века), и началом изменений в 20-30-е годы XX века общественно-политической жизни и в духовной культуре России.

Территориальные рамки исследования. В 1782-1783 гг. в Сибири были утверждены Тобольское и Иркутское наместничества. В состав Иркутского наместничества вошли территории, которые сегодня соответствуют современным - Иркутская область, Республика Бурятия, Читинская область, Республика Саха и Дальний Восток. В 1822 году эти наместничества стали основанием для разделения территории на Западно-Сибирское и Восточно-Сибирское генерал-губернаторства.

В состав Восточно-Сибирского генерал-губернаторства вошли - Енисейская и Иркутская губернии и три особых управления: Охотское, Камчатско-Приморское и Троицкосавское пограничное. В период генерал-губернаторства Н.Н.Муравьева-Амурского (1847-1861) на территории Иркутской губернии была образована Забайкальская область (1851) с административным центром в Чите и подчинением Восточно-Сибирской администрации. В 1884 году Забайкальская область была выведена из подчинения Восточно-Сибирскому генерал-губернаторству и передана Приамурскому генерал-губернатору. В 1900 году область вновь была включена в состав Иркутского генерал-губернаторства, где и оставалась до 1920 года. В 1930 году были образованы Западно-Сибирский и Восточно-Сибирский края.

Объектом исследования является процесс развития культурного пространства России (конец XVII начало XX вв.).

Предмет исследования - процесс формирования архитектоники культурного пространства Восточной Сибири конца XVII - начала XX вв.

Цель данного исследования - исследовать Восточную Сибирь как специфическое культурное пространство и раскрыть особенности динамики культурного ландшафта и городской культуры региона, этнокультурного взаимодействия, типов ментальности, духовно-религиозной жизни.

Задачи исследования:

на основе культурологического подхода и анализа исследований пространства в социально-гуманитарном знании, выявить сущность культурного пространства и методы его исследования;

выявить и проанализировать сведения в историко-этнографических исследованиях о формировании и развитии культурного пространства Восточной Сибири, а также рассмотреть имеющиеся исследования о регионе как источниковедческий потенциал региональной культурологии;

уточнить содержание понятий «культурное пространство России», «культурное пространство региона», «архитектоника культурного пространства региона», «культурный ландшафт», «этнокультурный ландшафт», «региональная культура», «культура региона»;

рассмотреть архитектонику культурного пространства Восточной Сибири как смысловую конструкцию, обозначающую органическую связь элементов культурной истории региона;

определить факторы, влияющие на динамику и формирование архитектоники культурного пространства Восточной Сибири в периоды государственного, этнического и культурного самоопределения региона России;

выявить специфику и проанализировать региональные особенности этнокультурного взаимодействия в Восточной Сибири, которые отразились в менталитете и образе жизни сибиряка;

проанализировать религиозную гетерогенность как специфическую особенность архитектоники культурного пространства Восточной Сибири.

Методологические основы и методы исследования. Целостность объекта культурологического исследования, каким является культурное пространство России, предполагает анализ культурной истории конкретных регионов. В диссертационном исследовании к анализу культурного пространства Восточной Сибири применен культурологический подход, который позволил интегрировать накопленный исследовательский опыт, сложившийся в теоретическом и историческом знании о регионе. Культурологический подход дает возможность не только реконструировать реальное состояние культуры Восточной Сибири, но и рассмотреть формирование специфического регионального культурного пространства в соотношении с общероссийскими историко-культурными процессами.

Анализ сложно организованных культурных явлений, каким является культурное пространство России и Восточной Сибири, обусловил применение системного подхода. Системный подход предполагает рассмотрение целостности системы, каковым является культурное пространство Восточной Сибири элементами которого являются этнокультурные и религиозные традиции, ментальность этносов, находятся в архитектонической сцепленности.

Выявление и анализ регионального типа культурного пространства привели к необходимости применения типологического метода, который позволил путем идеализации (абстрагирования) и логического конструирования определенных элементов эмпирических явлений культурной истории Восточной Сибири подойти к построению теоретической модели культурного пространства.

Научная новизна диссертационного исследования:

Проанализированы и обобщены материалы и источники по культуре Восточной Сибири (конец XVII - начало XX), в которых регион представлен как важная часть культурного пространства России. Последовательность исследований Восточной Сибири представлена как история региональных культурологических идей;

Показано, что особенностью культурного пространства Восточной Сибири в XVIII веке является рассредоточенность и сохраняющаяся дифференциация по национально-этническому признаку. В этот период четко обозначены «подвижные» пространства традиционной культуры автохтонных народов региона и культурные пространства острогов и городов. Города и остроги выступают центрами новой переселенческой культуры, которая воссоздается по образу и подобию городов европейской части России (Красноярск, Енисейск, Иркутск, Селенгинск, Кяхта, Нерчинск, Верхнеудинск, Чита, Якутск, и др.). В XIX веке город Восточной Сибири является не только «опорной точкой» продвижения цивилизации и русского государства, но и «скрепой», объединяющей культурное пространство региона;

Показаны особенности формирования культурного ландшафта региона, которые заключаются в неравномерности, зависимости от природно-климатических условий, от состояния транспортных путей, миграции населения, строительства и развития городов, социальной структуры общества.

Определен мигрирующий характер «культурных гнезд», который зависел от административно-экономического статуса конкретного города (Красноярск, Енисейск, Иркутск, Селенгинск, Кяхта, Нерчинск, Верхнеудинск, Чита, Якутск, и др.). Статус города влиял и на его социальную структуру. Город представлял собой смешанный тип поселений центр-город/окраина-деревня.

Выявлена сущность культурного пространства Восточной Сибири, которая выражается в особенностях совокупного исторического и культурного опыта народов, живущих в регионе. Раскрыто, что системообразующим фактором поликультурности пространства Восточной Сибири является культура старожилов, старообрядцев (семейских), казаков, эвенков, бурят, юкагиров, якутов, и интегрирующая роль культуры русских сибиряков в культурном пространстве Восточной Сибири;

Выявлены основные этноментальные характеристики региона, которые являются отражением специфического образа жизни и культуры, исторически сложившихся в процессе социальных взаимоотношений проживающих в Восточной Сибири народов. Обосновано, что культура сибиряка формировалась путем наследования и усвоения навыков, обычаев, норм поведения, знаний и традиций русской культуры, но которые были выработаны, функционировали и реализовывались в соответствующих условиях Восточной Сибири;

Определены смыслообразующие и пространствообразующие факторы, составляющие специфику религиозной гетерогенности культурного пространства Восточной Сибири (православие, буддизм, шаманизм);

Архитектоническая целостность культурного пространства Восточной Сибири представлена через связи элементов культурной истории. Обосновано, что на протяжении XVII - начала XX вв. культурное пространство Восточной Сибири представляло собой устойчивую культурную систему.

На защиту выносятся следующие положения:

Культурологический подход позволяет рассмотреть формирование культурного пространства Восточной Сибири как единство двух динамических процессов - процесса освоения людьми природного пространства, в котором человек и общество открывает и познает наиболее приемлемые формы взаимодействия с ним, и культурного процесса, в ходе которого происходит наделение смыслами освоенного пространства и трансляция социально значимой информации. Формируется картина мира под влиянием конкретных географических, природно-климатических, социально-культурных условий. Части картины мира особым образом структурируются и соотносятся с человеком, что является основанием для формирования менталитета. Все эти условия и социально-культурные факторы позволяют выделить целостность как закономерный результат развития Восточной Сибири.

В концепциях по истории и культуре России обоснована роль географического пространства, что обусловило неизбежность развития России как особого культурного пространства. Культурологический подход позволяет выделить гуманитарную, антропологическую составляющую в понимании пространства. Категория «пространство» признак культурного приобретает именно в культурологии, что создает необходимость осмысления универсальности единства культуры и пространства. Такой подход был продиктован условиями, в которых пространство стало фактом многообразия культур. Культурное пространство России стало фактом «встречи» культур и их взаимодействия

Культурное пространство региона как предмет культурологического анализа представляет собой целостное системное явление, в котором выражается культурная сущность региона, основанная на взаимосвязи основных детерминант: российских геополитических и государствообразующих процессов, природно-географических условий, особенностей этносоциальной инфраструктуры, религиозных и культурных традиций;

Понятие «архитектоника культурного пространства» Восточной Сибири рассматривается как смысловая конструкция, обозначающая органическую связь элементов культурной истории региона. Это позволяет увидеть внутреннее единство ценностно-смыслового и социально-исторического аспектов в формировании и развитии региональной культуры. Архитектоника культурного пространства региона формируется логикой и процессами геополитического освоения и развития культурного ландшафта, этнокультурного взаимодействия и религиозной гетерогенности региона, которые охватывают все социально-культурные институты региона.

Культурный ландшафт Восточной Сибири это реальное (физическое и материальное) воплощение культурного пространства. «Вживание в ландшафт» сопровождается выработкой определенных способов деятельности и стереотипов поведения. Наиболее результативные технологии адаптации становятся нормативно-ценностными установками коллективного бытия. Они выполняют адаптационную функцию, приспосабливая окружающую действительность к нуждам и потребностям развивающегося социума. В динамике культурного ландшафта Восточной Сибири прослеживается логика пространственного развития культуры региона, что позволяет определить его специфику. Эта специфичность заключается в неравномерности развития; в смещении культурного ландшафта на юго-восток региона - в зону более благоприятного климата и развитых транспортных коммуникаций; в особенности градостроительства и развитии сибирской деревни.

Анализ архитектоники культурного пространства Восточной Сибири позволяет сделать вывод о том, что в XVIII веке культурное пространство рассредоточено и разделено по национально-этническому признаку, т.е. четко обозначаются «подвижные» пространства традиционной культуры автохтонных народов региона и культурные пространства острогов, городов, выступающих центрами новой переселенческой культуры, которая воссоздается по образу и подобию городов европейской части России. В культуре городов Восточной Сибири отражается система ценностей, норм, мировоззренческих ориентиров населения, а также в целом уровень развития региона. К началу XIX века в формировании культурного пространства Восточной Сибири, важную роль играет город, который становятся не только местом сбора ясака, налогов и управления региона, но и местом развития культуры сибирского города. Город выступает наиболее устойчивым системообразующим элементом в формировании культурного пространства, а также фактором вхождения региона в культурное пространство России;

Региональной особенностью Восточной Сибири является смешение славянского, монгольского и тунгусского этносов, результатом которого стал сибирский субэтнос. Его автономность в границах русской культуры, выражается не только во внешнем облике, но главным образом в ментальности, в повседневной жизни, в моделях поведения, что делает региональный признак культурного пространства более заметным и устойчивым. Формирование значений и смыслов культурного пространства Восточной Сибири прослеживается в базовых для менталитета сибиряка константах, заложенных в его сознании русской культурой, языком, религией, воспитанием, социальным общением которые приобрели региональную специфику;

Образ жизни в городах Восточной Сибири имеет смешанный характер (городского и деревенского), что является особенностью региона. В процессе развития города становятся пространством взаимодействия разных культур. В XIX веке горожане - это не только переселенцы, но и представители коренных народов Восточной Сибири;

Восточная Сибирь представляет собой исторически важное культурное пространство взаимодействия славянской и автохтонной, кочевой и оседлой культур, городской культуры и традиционной культуры сибирской деревни. Значимым условием формирования культурного пространства Восточной Сибири является синхронно развивающийся духовно-религиозный опыт народов, который базируется на традициях и ценностях православия, буддизма и шаманизма, и на культурных традициях народов региона.

Научная и практическая значимость диссертации. Результаты диссертационного исследования могут быть полезными в области управления культурными процессами и для формирования культурной политики, как в сибирском регионе в целом, так и национальных субъектах Российской Федерации. Кроме того, исследования культурного пространства Восточной Сибири дают представление о типологических подходах к его изучению, раскрывают основные тенденции его динамики на основе анализа общности геополитических и историко-культурных процессов России. Исследование позволяет по-новому рассмотреть проблемы изучения культурного пространства, приблизиться к его историко-культурной реконструкции в границах региона Восточной Сибири. Обоснована возможность более осмысленного подхода к проблеме множественности культур региона.

Материал и результаты исследования могут быть использованы в спецкурсах «Культура Восточной Сибири», «Культурное пространство в региональной культурологии», «Региональная культурология», а также при чтении общих курсов культурологии, культурной антропологии, истории мировой и отечественной культуры.

Апробация исследования. Содержание и результаты исследования первоначально были определены основными направлениями научно-исследовательской деятельности созданной в 2003 году научно-исследовательской лаборатории региональной культурологии и культурологического образования при кафедре теории и истории культуры Восточно-Сибирской государственной академии культуры и искусств. Научная, методическая и практическая деятельность лаборатории была направлена на разработку и реализацию программ по изучению региональной культуры и подготовку культурологов. Соискатель была организатором и руководителем методологического семинара, проводимого в рамках одного из направлений работы научно-исследовательской лаборатории региональной культурологии и культурологического образования - «Культура Восточной Сибири: проблемы и методология исследования» во Восточно-Сибирской государственной академии культуры и искусств.

Идеи и концепции диссертационного исследования воплощались в программах курсов лекций по истории отечественной культуры, культуры региона, читаемых соискателем на гуманитарно-культурологическом факультете Восточно-Сибирской государственной академии культуры и искусств, в курсовых и дипломных работах, руководимых соискателем.

Соискатель участвовала в организации международных, всероссийских и региональных научно-практических конференций и круглых столов: «Кирилло-Мефодиевские чтения» (Улан-Удэ, 2002, 2003); «Старообрядчество Забайкалья: История и современность» (Улан-Удэ, 2003); «Возрождение и сохранение национальных культур России: путь к социальному единению и партнерству» (Улан-Удэ, 2004); I Культурологический конгресс (СПб., 2006).

Научные идеи диссертационного исследования излагались соискателем на научных конференциях: международной конференции «Синтез в русской и мировой художественной культуре», посвященной памяти А.Ф.Лосева (Москва, 2002); региональной конференции «Кирилло-Мефодиевские чтения» (Улан-Удэ, 2002, 2003); международной конференции «XXI век: Россия и Запад в поисках духовности» (Пермь, 2003); международной конференции «Культура и менталитет сибиряков» (СПб., 2003); международном симпозиуме «Байкальские встречи IV» (Улан-Удэ, 2003); региональной конференции «Ефремовские чтения» (Улан-Удэ, 2004, 2005); международном симпозиуме «Культурное пространство Восточной Сибири и Монголии» (Улан-Удэ, 2004, Улан-Батор, 2006); «Дни петербургской философии» (СПб., 2004, 2005, 2006); «Современные проблемы межкультурных коммуникаций». (СПб., 2005); «Культура и личность». (СПбГУКИ, 2005); вторых СПб. чтениях по теории, методологии и философии истории. «Фигуры истории или «общие места» историографии». (СПбГУ, 2005); всероссийском совещании-семинаре «Культурологическое образование в контексте модернизации общего образования». (СПб., 2005); международной научной конференции «Ментальность этнических культур: от традиционных обществ к глобальному сообществу». (СПб. 2005); всероссийской научно-практической конференции «Глобальные проблемы современного общества». (Самара, Тольятти, 2005); международном симпозиуме «Байкальские встречи». (Улан-Удэ, 2005); «Мировая политика и идейные парадигмы эпохи». Международная научная конференция. (СПбГУКИ, 2006); I Культурологическом конгрессе (СПб., 2006); третьих СПб. чтениях по теории, методологии и философии истории. «Национальные образы прошлого. Этническая доминанта в историографии и философии истории» (СПб., 2007); межвузовской научно-практической конференции «Культурологическое образование в системе третьего поколения государственных образовательных стандартов». (Москва, 2007); «Время культурологии». Международный симпозиум (Москва, 2007).

Основные положения и выводы диссертации докладывались на заседаниях кафедры теории и истории культуры Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств (2006, 2007), на методологическом семинаре кафедры. Материалы диссертации используются автором при чтении курса региональной культурологии в Санкт-Петербургском государственном университете культуры и искусств и Государственной полярной академии.

Результаты исследования отражены в 27 публикациях автора, в том числе - монографии «Архитектоника культурного пространства Восточной Сибири. Конец XVII - начало XX вв.» (СПб., 2006. - 24 п.л.), в учебных пособиях «Культурное пространство в региональной культурологии» (Улан-Удэ, 2006. - 10 п.л.) и «Социология культуры. Курс лекций» (Улан-Удэ, 2006. 5 п.л.) и четыре статьи в журналах, рекомендованных ВАК.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии (690 наименований, в том числе 102 - на иностранных языках), списка сокращений и тезауруса основных исследовательских понятий.

Основное содержание работы

Во Введении обосновывается выбор темы диссертации, определяется ее актуальность, степень разработанности, объект и предмет исследования, формулируются цели и задачи, определяется методология диссертационного исследования, научная новизна работы, теоретическая и практическая значимость ее результатов.

В I главе «Культурное пространство в научном дискурсе и методы его изучения» представлен анализ понятия «пространство» с точки зрения философии, истории, социологии, антропологии, географии, лингвистики и культурологии. Предлагаются подходы к изучению целостности архитектоники культурного пространства региона.

В первом параграфе «Подходы к изучению культурного пространства в социо-гуманитарных науках» раскрывается сложность «пространства» как объекта научного анализа в социо-гуманитарных науках. Анализ истории научного осмысления пространства позволил выделить основные подходы. Философский подход к анализу категории «пространства» дает его целостное, онтологическое понимание в представлении его как объема, вместилища всего сущего, и как упорядоченности вещей и предметов в пространстве.

Введение человека в «пространство» позволило сформироваться новому научному пониманию пространства. Это пространство, в котором существует человек и общество, и оно изменяется во времени. В таком социальном пространстве разрозненные исторические эпохи связываются в единый исторический пространственно-временной поток.

Усложнение понимания социально-исторического пространства порождает возможность считать, что разграничение видов деятельности дифференцирует представления о пространстве и само пространство. Э.Гуссерль ввел понятие «жизненного мира» не только как феномена, как основы человеческого существования, но и как термина философского дискурса. Он рассматривал жизненный мир (пространство) как основу, на которой базируется познавательная способность человека, которую он определял как сущностную.

Разнообразие методологических подходов в анализе культурного пространства рождает разнообразие определений: очеловеченное пространство (В.Вернадский), пространство как способ протяженности (О.Шпенглер), пространство как место укорененности человеческой экзистенции (М.Хайдеггер), пространство, не являющееся ареной, на которой господствует стабильность и равновесие (И.Пригожин), пространство как распределительная структура (Ж.Бодрийяр), и др.

Параллельно фундаментальной традиции осмысления пространства в философии, социального пространства в истории и социологии, к определению и постижению культурного пространства проявляют интерес и другие науки: антропология, гуманитарная география, лингвистика (лингвокультурология), которые в понимание пространства вносят свои специфические характеристики. Антропология, в формировании представления о пространстве, позволяет акцентировать внимание исследователя на материальном мире культуры, вещности. Кроме того, антропология дает понимание о сакральном и профанном пространствах.

Гуманитарная география в большей степени обращает внимание на понимание пространства как культурного ландшафта. Лингвистика формирует понимание культурного пространства через лингвоментальные структуры, которые содержатся в сознании человека и фиксируются в языке, в художественных и литературных образах.

Накопленный опыт изучения и анализа пространства и культурного пространства позволяет судить о сложности поисков его определения в различных науках. Данный вывод делает необходимым выявление специфики интегративного культурологического анализа культурного пространства.

Во втором параграфе «Методология и методы изучения культурного пространства» выявляется интегративная культурологическая специфика в анализе культурного пространства. Концепт «пространство» в культуре - это, прежде всего, субъективные формы восприятия пространства, а также то, что воспринимается человеком с помощью образных, словесно-знаковых, символических, понятийных представлений о пространственных характеристиках бытия.

Известно, что специфика пространства в культуре состоит в том, что оно, в отличие от находящихся в нем материальных предметов, не может быть воспринято с помощью органов чувств, а потому его образ соединяется с определенными метафорами и обусловлен ими. Понятие - метафора «культурное пространство» часто используется в современных гуманитарных науках, когда необходимо обобщение каких либо культурных форм и показ целостности, анализируемых процессов и явлений.

Культурология как наука, рожденная в междисциплинарных дискуссиях второй половины XX столетия, вносит интегративный, гуманитарный и ценностный аспект в его осмысление. Кроме того, именно в культурологии появляется понимание его креативности, динамичности, многомерности, подвижности, изменчивости и т.д. С одной стороны это делает его «читаемым», с другой же достаточно сложным для изучения и анализа, именно в силу своей многомерности и подвижности.

Культурологический анализ культурного пространства России был осуществлен впервые в исследованиях П.Н.Милюкова. Определяющим для развития отечественной культуры, согласно концепции ученого, является её Дом (месторазвитие). Другая сторона культурного пространства анализируется А.Молем, который рассматривает проблематику культурного пространства и определяет его как пространство, в котором распространяется и функционирует культурная информация и внутри которого выделяются три уровня («память мира», культура коллектива, социальной группы, общества и культура индивида). Таким образом, ученый выделяет основную функцию культурного пространства - передача знаний от коллективного индивидуальному уровню.

Развитие лингвистики и семиотики стимулировало появление новых культурологических концепций. Так, семиотическую модель культурного пространства создает Ю.М.Лотман. Пространство с разной степенью переводимости и непереводимости. Для ученого понятие культурного пространства достаточно абстрактно, это понятие, которое способно выражать разные смыслы. Саму культуру ученый трактует, апеллируя к формам ее пространства, сводя многое к взаимодействию центра и периферии, связывая тип культуры с особенностями ее пространства (бинарные, тернарные системы). Называя пространство семиотическим, Ю.Лотман выделяет его главную функцию - функцию памяти, которая позволяет реставрировать его культурные слои.

По мнению М.С.Кагана, проблема осмысления пространства, в котором существует человек и его мир, уходит корнями в мифологию. Освоение пространства привело человечество к созданию различных пространственных концепций, материального, философского, мифологического, религиозного и художественного пространств. Освоение человеком пространства привело и к пониманию сторон света, «верха» и «низа», осмыслению места, и к пониманию категорий «близко»/«далеко». На примере культурного пространства города Петербурга философ выстраивает его архитектонику: Улица - Площадь - Парк (сад, сквер) - Река. Такая структурная организация культурного пространства, по мнению М.С.Кагана, выстроена по ансамблевому принципу.