1.1 Положение женщин в Америке послевоенных лет

Для того, чтобы изучить группу писателей, чьи произведения во многом способствовали преобладающему патриархальному отношению к женщинам, необходимо воспринять и понять природу сознания, которое породило эти произведения и отражало дух времени и общую атмосферу послевоенной Америки. Для изучения проблемы, поставленной в работе, необходимо понять, как жили женщины в тот период и как к ним относились, как Бит-поколение реагировало на принятые обществом концепции мужественности и женственности, изучить исторический фон, на котором развивался женский послевоенный бунт.

Битники первого поколения росли в то время, когда большинство взрослых американцев было загнано в социальные рамки страха и враждебности. К тому же это было время, когда в результате послевоенной экономической экспансии, американцы смогли достигнуть процветания и даже некоторой степени достатка. Средний класс был расширен засчет огромного количества людей, которые все еще помнили крайнюю бедность периода Великой депрессии. Эти люди долго работали, чтобы достичь этого, так что, обустроившись, они с радостью приняли все социальные ценности жизни среднего класса. Согласно Джоан Мейровиц: «для некоторых, эта послевоенная история - это роман, погруженный в ностальгическое стремление к якобы более простому, счастливому и более процветающему времени, [в то время как] для других, это ироничная история, в которой домохозяйка оказывается пойманной в домашнюю клетку после расправления своих крыльев во время Второй мировой войны»[42, 11][перевод мой - М.Г.]. Однако, многие женщины не были домашними пассивными замужними представительницами среднего класса, согласно распространенному в послевоенное время стереотипу. Несмотря на то, что культуру того времени нельзя неразрывно связывать с возникновением подобного домашнего идеала, многие соглашаются, что послевоенный консерватизм сильно повлиял на женщин, ограничил их возможность протестовать и быть услышанными и заставил их существовать в рамках традиционных общепринятых границ. Однако, многие женщины совершенно разного происхождения принимали участие в профсоюзах, антивоенном движении или гражданских реформах. Следует также отметить, что, как и раньше, они редко добивались лидерских позициях в тех организациях, где работали вместе с мужчинами.

Об истории этой борьбы за равенство одним из первых рассказал в своей работе «Развитие цивилизации в Америке» Макс Лернер[57, 79]. Он разделил всю историю этого движения на несколько этапов. Первым автор расценивал революцию суфражисток, которые смогли добиться для женщин права голоса и равных с мужчинами прав на образование в 1920 году. Следующим этапом автор называет сексуальную революцию первой половины XX века, главной чертой которой Лернер считал изменение общественных ценностей и массовое вступление в добрачные половые связи. Третьим периодом автор называет процесс, происходивший в 1920-30 годы, изменение поведения, когда женщины начинают активно заниматься спортом, курить или употреблять алкогольные напитки на людях, водить машины и даже служить в армии. Следующим периодом считается называемая самим автором «кухонной» революция, вызванная развитием технического оборудования, позволявшим женщинам меньше времени проводить за домашними работами и больше - посвящать себе. Пятым этапом автор называет изменения в экономике и распределении рабочих мест, вызванные Второй Мировой войной. Во время военных действий женщинам пришлось занимать на производстве места мужчин, ушедших на фронт и даже несмотря на то, что в послевоенное время большое количество женщин прекратило работать как по указанию государства, так и по собственному желанию, огромная часть вернулась к работе спустя некоторое время, хоть и с сокращенными заработными платами и на более низкие должности. Количество браков в 50-х годах продолжалось увеличиваться, большую часть работающих женщин составляли именно замужние женщины, в то время как общество считало приемлемым работу для женщин, только если она работала в основном для семьи, а не для себя. Общество до сих пор считало женщин в большей степени лишь домохозяйками, поэтому работа не должна была отвлекать их от воспитания детей и важности брака. Однако Национальный совет по трудоустройству запретил дискриминацию по половому признаку и потребовал равной оплаты труда. Несмотря на это, далеко не все работодатели начали придерживаться этих правил.

Джоан Мейровиц пишет о том, что стереотип женщины в послевоенное время - это домохозяйка, воспитывающая детей, живущая в пригороде, важнейшей целью в жизни которой является создание полноценной счастливой семьи[42, 1]. Популярность этого общественного мнения можно проследить и на основе образов «культурных икон» телевидения того времени - Джун Кливер, Харриет Нельсон, Донна Рид - именно эти персонажи и поддерживали существование подобного стереотипа. Однако в реальности все было не так - большое количество женщин не были белыми или не принадлежали к среднему классу, а даже если они подходили под критерии этого стереотипа, то готовка или воспитание детей не были их основными интересами.

Если в военное время женщины ценились как трудовая группа, то после началось их обесценивание в этой роли - газеты говорили о бесполезности образования для женщин, поощряли ранние браки и писали о том, что «этот мир принадлежит мужчинам»[10, 29]. Общество вновь вернулось к традиционным и устаревшим ценностям в отношении к эмансипации женщин. Главное, что требовалось от женщин в тот период - быть женственной и нравиться мужчинам, находиться на кухне и ценить семью. Средства массовой информации активно влияли на женщин с помощью огромного количества журналов, сужая их кругозор, приучая их быть тихими и послушными, убеждая их в том, что женщины должны соответствовать общепринятым стандартам красоты. Среди таких журналов - «Вог», «Севентин», «Харперз базар»[57, 77].

Несмотря на все это, уже в 1963 году появилась книга, которую можно в некоторой степени считать началом второй волны феминизма - «Загадка женственности» Бетти Фридан. Автор говорит о том, что среди тихих идеальных американских семей скрывается куда больше. Женщины, от которых практически всегда требовалось быть домохозяйками, оказывались лишены самореализации и саморазвития, что негативно сказывалось на всей семье. Среди домохозяек в 1950-х годах были распространены алкоголизм и даже наркозависимость[10, 203]. Но все-таки, во многом благодаря женщинам Бит-поколения, которые одними из первых попытались протестовать против сложившегося стереотипа, женщины продолжали бороться за независимость в период, когда, по словам Джойс Джонсон, считалось, что амбиция - это худшее в женщине, а женский бунт - патология и предмет изучения психиатров[16, 147].

Помимо этого, у женщин в то время возникали и другие проблемы. Так, искусственное прерывание беременности было официально разрешено в Америке лишь в 1973 году, а в 60-е годы количество нелегальных абортов ежегодно достигало миллиона. Причем, именно общество становилось главной причиной, по которой девушки и женщины шли на такие радикальные меры. На незамужних женщин с детьми оказывалось огромное влияние, их презирали и обсуждали, что доказывает эпизод из истории Бит-поколения. Жена Нила Кэссиди, Кэролин, добровольно согласилась на развод только ради того, чтобы его ребенок от другой женщины был рожден в браке[40, 48]. Молодых девушек с детства подавляли, беспокоились о том, как сохранить их нравственность и удачно выдать замуж, во многом окружали запретами и нотациями, что, естественно, со временем отразилось в бунте.

В результате, гендерный вопрос, который до этого попадал во внимание лишь отдельных индивидов или некоторых небольших групп населения, в поздние 60-е уже начинает занимать умы всей нации. В то время как феминистки первой волны были вдохновлены движением аболиционизма, их последовательницы оказались вовлечены в феминизм во многом благодаря развитию движения по борьбе за гражданские права. К тому же, в 60-е годы многие женщины начали получать хорошее образование, произошла сексуальная революция, что приводит к независимости женщин и возможности карьерного роста. В 60-е и 70-е годы женщины достаточно быстро движутся к постепенному освобождению, но все равно они остаются связанными домашним идеалом предыдущего десятилетия.

Большинство женщин Бит-поколения родилось в 30-е годы, следовательно, к 50-ым они достигли совершеннолетия. Они росли, сталкиваясь с определенными требованиями, нормами и стереотипами. Все они стояли перед выбором - либо смириться с этими традиционными ценностями, либо присоединиться к борьбе за права женщин. Именно представительницы Бит-поколения ответственны за своеобразный бунт, связанный с уходом молодой девушки из семьи и обретением собственной независимости со всеми ее последствиями.

1.2 Роль женщин в развитии Бит-поколения

Несмотря на то, что битники отрицали ценности консервативной Америки, а в таких культовых для этого направления произведениях как «На дороге», «Вопль» или «Голый завтрак» активно осуждались преобладающие в обществе расизм и гомофобия, женщины все еще изображались ими согласно традиционным гендерным ролям. Ключевой момент, который, к сожалению, был упущен из вида и не раскритикован исследователями - это стереотипное отношение к категориям мужественности и женственности среди битников. Основной причиной для акцентирования внимания на мужчинах и маргинализации женщин как в произведениях, так и в самом движении служит доминирование мужчин среди битников. Действительно, Бит-поколение никогда не рассматривалось как направление, связанное с женщинами. Направление, идеи и даже само определение Бит-поколения устанавливались мужчинами, которые часто жили вместе, активно поддерживая друг друга.

Тем не менее, недостаток внимания по отношению к женской части Бит-поколения не значит, что стоит в какой-то степени умалять вклад писательниц в развитие и наследие этого движения. Они продолжали писать для себя или публично, даже несмотря на то, что их часто не воспринимали всерьез. Ожидаемо, некоторые из них отвергали свою принадлежность к битникам, так как это вызвало вопросы об их пригодности как авторов Разбитого поколения. К первому поколению женщин-битников относят МаделинГлисон, Кэролин Кэссиди, Рут Вейс, Кэрол Берже и Хелен Адамс. Второе поколение, которое было младше на десять или больше лет, включало таких женщин как Джойс Джонсон, Диана Ди Прима, Джоанна МакКлюр, Энн Чартерс, Хетти Джонс, Элис Ковен. Третье, последнее поколение битников родилось во время Второй Мировой войны и достигло совершеннолетия в 60-е. В то время как второе поколение принимало участие во второй волне феминизма, третье было связано с культурой хиппи и прогрессивными активистскими движениями.

В то время как битники активно пересекали привычные границы и открыто отрицали привычные представления о мужчинах и понятии мужественности, они делали совершенно противоположное по отношению к социальным стереотипам о женщинах. Подчеркивая важность мужественности, битники совсем принизили роль женщин в обществе. Это отношение было заметно еще с момента появления движения. В статье 1959 года О'Нил подчеркнул, что одной из главных черт, за которые битники были наиболее известны, являлось именно их отношение к женщинам[43, 115]. Это было настолько заметно, что MGM фильм 1959 года «Поколение-бит» был, в основном, посвящен утверждению того, что битники были «ужасны по отношению к женщинам»[43, 116]. Это безответственное и в какой-то степени неуважительное отношение к женщинам можно заметить в поведении самих битников. Уильяма Берроуза часто обвиняли в том, что он является приверженцем мизогинии, который сравнивал женщин с мусором и который случайно убил свою жену, пытаясь выстрелить в стакан с джином на ее голове. Так, Керуак известен за огромное количество любовных связей с женщинами, при этом официальное замужество и отцовство были не для него. Согласно Барбаре Эренрейх, вся Америка могла видеть, что битники были мужчинами, которые «отказались принимать участие в поддержке женщин, и, казалось, избежали наказания за это»[8, 54]. Принижая роль женщин, представители Бит-поколения также присоединялись к стереотипным представлениям о месте женщин в обществе. Для женщин в 50-е годы брак зачастую казался наилучшим выходом в обществе потребления, где главной наградой являлись дети и семья, так как брак предлагал материальную стабильность и положение в обществе. Место женщины в то время - загородный дом, где ее поддерживает материально и духовно ее муж. И если битники отрицали ту часть этого стереотипа, согласно которой мужчина должен был быть тем, кто материально отвечает за всю семью, они все еще были согласны с тем, что женщина должна быть домохозяйкой. Это кажется ироничным, что той «культурной границей», которую битники не смогли преодолеть, является традиционная роль женщин. В американской идеологии закрепились ассоциации мужчин с путешествиями и широкими пространствами, в то время как женщины были связаны с домом и закрытыми местами. Отражение этой концепции очень ярко проявляется в самом известном романе Керуака и, вероятно, всего Бит-поколения «На дороге», что делает это произведение не таким новаторским, а скорее даже стереотипным. Согласно этой идее, женщины должны спокойно и терпеливо ждать, пока мужчины спокойно путешествуют. Элмвуд предполагает, что эпоха Холодной войны, страх и неуверенность, оказали такое влияние на битников, заставляя их обращаться к традиционным ролям в одних аспектах, при этом протестуя против культурных норм по отношению к другим[52, 339]. Эта ситуация - отражение соответствующей природы 50-х годов, когда даже одна из наиболее влиятельных групп контркультуры не смогла противостоять всему. О многом говорит тот факт, что, несмотря на желание Бит-поколения бороться с этой провинциальной культурой, они делали это только от лица мужчин, а не женщин.

Наиболее важным свидетельством отношения мужчин битников к женщинам является очень малое количество писательниц среди Разбитых. Это было замечено исследователями даже в 50-е[43, 129]. Конечно, они существовали, но все внимание было сфокусировано на мужской части Бит-поколения, и было очень легко не заметить талантливых поэтесс и писательниц среди них. Даже имена наиболее известных из них, таких как Джойс Джонсон или Диана Ди Прима, не смогут сравниться с именами Керуака или Берроуза. Когда Гинзберга спрашивали о недостатке поэтесс среди битников, он отвечал: «Это наша вина, что в нашей группе не было гениальных женщин?»[50, 33] Тем не менее, именно эти женщины внесли значительный вклад как в историю, так и в литературу Разбитого поколения. Но мужская часть этого направления ожидала от них только поддержки, заботы и исполнения их нужд, когда это было необходимо. Так, мизогиния заключалась не в ненависти к женщинам, а в равнодушии по отношению к их положению в обществе.

Важен тот факт, что женская и мужская части Бит-поколения обладали кардинальными различиями. В то время как мужчины битники протестовали против цензуры, расизма, гомофобии, общества потребления, Американской мечты, милитаризма, протест женщин, принимавших активное участие в общественных и политических движениях, был в первую очередь связан именно с проблемой равноправия полов. Они боролись за сексуальное освобождение, за возможность карьерного саморазвития, за материальную независимость женщин. Тем не менее, нельзя говорить о женской половине Бит-поколения, не беря во внимание мужскую его часть. Два этих понятия неразрывно связаны, и не могли бы существовать друг без друга.

Общество женщин Бит-поколения было разобщенным, о них трудно говорить как об отдельной самостоятельной группе. Причинами этого являются неуверенность в своих силах, необходимость ставить семью, а не работу на первое место, вызванная стереотипами о женщинах, их угнетенным положением в социуме. Общие черты между ними можно найти не столько в социальном или литературном плане, сколько в идейном. Они не стремились к созданию отдельного движения, но, тем не менее, их объединяет общий взгляд на мир, они все-таки смогли создать свою литературу, хоть и не столь известную и распространенную по сравнению с мужской частью Бит-поколения. Одна из причин их малоизвестности - эти женщины сами относились не так серьезно к своей литературе, мало обсуждали ее, так как боялись осуждения общественности.

Зачастую, эти женщины даже не считали себя частью Разбитого поколения. Джойс Джонсон писала об этом: «Несмотря на то, что я писала о Разбитом поколении, я не считаю себя писателем Разбитого поколения»[30, 618][перевод мой - М.Г.]. Хетти Джонс была против того, что ей «навязывают этот ярлык», а Кэролин Кэссиди замечала, что «даже не знает, что такое Разбитое поколение»[30, 618]. Диана Ди Прима говорила о себе как об «опоздавшей в Бит-поколение»[56, 96], Рут Вейс также не относила себя к битникам[56, 59]. Похожее отношение можно найти и у Джоан Кайгер, которая объясняла это тем, что «они [Бит-поколение] не признавали меня таковой»[56, 140].

Уже в 1982 году Аллен Гинзберг скажет, что «литературное освобождение Бит-поколения спровоцировало женское освобождение»[43, 8], но сами битники не относились к женщинам как к равным в послевоенное время. Если говорить о литературе, мужчины битники были зациклены на своих и чужих произведениях, они просто не обращали внимания на женщин авторов среди Разбитых. Единственным исключением является жена Уильяма Берроуза, Джоан Волмер, чьим кругозором и интеллектом поражались битники, когда само движение еще только зарождалось[48, 49]. Однако, дело было не в том, что мужчины были против того, чтобы женщины писались и публиковались, основная причина - типичное предубеждение и стереотипные представления о роли женщины в обществе. Она должна быть лишь фоном, и это мнение распространялось на все сферы жизни, в том числе и на литературу.

Произведения битников зачастую основываются на их личном опыте, истории жизни. Женщины же должны были находиться дома, поэтому, по мнению мужчин, им не о чем было писать, они не могли находиться «на дороге» в том смысле, который в это понятие вкладывал Керуак, а вместе с ним и все битники. То есть, если женщина ведет себя как мужчина, то общество осуждает ее, но при этом ее личного опыта недостаточно для создания собственного литературного произведения. Женщины не могут «штурмовать поезда, разъезжая по Америке»[16, 81].

Иногда это равнодушие доходит даже до того, что женщина перестает являться полноценной личностью, она превращается в приложение к мужчине. Так, Хелли Уивер писала об этом: в фильме «Погадай на ромашке», снятом битниками, «у всех мужчин есть свои имена, только у женщины одно имя - Жена»[22, 199]. При этом некоторые представители Бит-поколения все еще воспринимали женщин в роли муз. Так Керуак использовал своих возлюбленных как героинь своих романов: Ален Ли в «Подземных», Тристессу в «Тристессе», Луанн Хендерсон и Кэролин Кэссиди в произведении «На дороге», Хелен Уивер и Джойс Джонсон в «Ангелах опустошения». При этом они оставались лишь музами, а не самостоятельными авторами. Проблема равенства просто не интересовала мужскую часть Бит-поколения, их эта проблема не касалась. Уивер жаловалась на частые слова Керуака о том, что «женщина должна подчиняться мужчине»[22, 200], несмотря на склонность к бунту, его сознание оставалась на удивление патриархальным.

Естественно, женщины осознавали подобные недостатки этих мужчин, но все равно тратили на них свое, время, силы и деньги, так как вдохновлялись ими. Джойс Джонсон объясняла это так: «В зловещие 1950-е вокруг были тысячи женщин и мужчин как я - молодые люди, полные тоски, которую даже не могли сформулировать. Но Гинзберг и Керуак дали мощный голос этой тоске - они освободили нас и сказали, что мы не одни»[30, 615].

Несмотря на все это, женскую часть Бит-поколения сложно назвать феминистками в полном смысле этого слова. Они не столько хотели отстаивать женскую независимость, а, скорее, прижиться в этом мужском мире, уже начиная осознавать его несправедливость. Энн Уолдмен говорила на эту тему: «я никогда не хотела быть мужчиной, но я бы полюбила ту предполагаемую безопасность, ту защиту, которую дает идентичность мужчины»[31, 266]. При всем безразличии к проблемам гендерного неравенства, битники не подавляли женщин, что, для того периода, уже можно было назвать очень медленным, но прогрессом.

1.3 Гендерное неравенство в женских мемуарах Бит-поколения

Одной из наиболее ранних документальных работ, написанных женщинами битниками, является произведение Кэролин Кэссиди «Сердцебиение», отрывок и ранний черновик ее мемуаров «Вне дороги». Во введении, написанном Джоном Холмсом, автором первого романа Бит-поколения «Марш!», говорится о доминировании мужчин среди битников: «[…] хроники Бит-поколения были почти исключительно написаны мужчинами. Беспокойный поиск этого духовного пламени с помощью чувств, которые характеризовали битников, в основном изображался с точки зрения молодых людей 1940-х и 50-х годов. Теперь, с книгой Кэролин Кэссиди, у нас есть первый взгляд на эти годы со стороны женщины»[3, 13]. Холмс утверждает необходимость учитывать женский опыт, когда мы говорим об истории Разбитого поколения. Однако, как становится понятно из последующего текста, опыт Кэролин важен для него лишь потому, что она может дополнить то, что уже известно о Джеке Керуаке, Аллене Гинзбурге и Ниле Кэссиди. Так как она имеет право говорить от лица жены Кэссиди и любовницы Керуака, ее книга, по его мнению - не репрезентация женского опыта, а новая информация о ключевых фигурах среди битников. Когда Холмс снова пишет о самой Кэролин, он называет такие ее качества, как «reflectiveness» и «quietness», которые компрометируют ее как самостоятельного автора и превращает в средство рассказывания истории ее мужчин коллег. Это одна из наиболее ярких иллюстраций той проблемы, с которой в той или иной степени сталкивались все женщины битники, описывающие свою жизнь, опыт и отношения в своих произведениях. Так или иначе, подобные мемуары хорошо помогают переосмыслить историю Бит-поколения и восполнить пробел, связанный с влиянием женщин на это движение.

Несмотря на то, что все эти мемуары создавались примерно в одно время женщинами, принадлежащими к одной литературной группе, некоторые из них очень отличаются друг от друга. В основном, они фокусируются на периоде взросления авторов в 40-е и 50- годы, рассказывая об их взаимоотношениях с Бит-поколением, но далеко не всегда они ограничены данным временным периодом. Даже те заголовки, которые включают имена мужчин битников, далеко не всегда фокусируются именно на них. Так, «Троя: мексиканские мемуары» Бренды Фрэйзер, которые были после изданы под названием «Ради любви к Рэю», рассказывают скорее о выживании самой Бренды во время наиболее тяжелого периода ее жизни, а не об аресте Рэя или об абьюзивных отношениях с ним[36, 51-66]. Это выбор автора - сфокусироваться не на его поступках, а принять последствия решений, сделанных ей самой. Бренда говорит о лечебном эффекте процесса написания мемуаров, именно воспоминания о пройденном помогают ей найти в себе силу: «к черту боль, она должна быть написана»[36, 43]. «Троя: мексиканские мемуары» -- это сложная история о насилии, зависимостях и отчаянии, в которой автор рассказывает о более темной стороне жизни Бит поколения. Книга охватывает довольно малый промежуток времени, но даже через небольшой отрезок воспоминаний Бренда передает огромное количество своих эмоций и чувств.

«Второстепенные персонажи» Джойс Джонсон (1983), «Как я стала Хетти Джонс» Хетти Джонс (1990) и «Воспоминания о моей жизни как женщины» Дианы Ди Примы (2001) в большей степени повествуют о детстве и подростком возрасте героинь, что характеризует их как личность, а не как часть Бит-поколения. Женщины рассказывают о своем стремлении к независимости, так, Хэтти Джонс пишет о том, что ее тяга к самостоятельности началась, когда «ей было шесть, и она весила тридцать восемь фунтов»[17, 25]. Джонсон описывает тот восторг, который она испытывала, когда посещала ту часть района, где ей запрещала бывать ее мама[16]. Ди Прима же описывает влияние ее дедушки, который читал ей Данте и рассказывал истории, заставляющие ее чувствовать себя так, как будто «огромная ответственность знаний лежала на ней, когда ей было всего четыре или пять»[7, 107]. Все это помогает читателям воспринимать этих женщин отдельно от Бит-поколения, узнать их индивидуальные черты. Ни в одном из данных мемуаров сюжет не зависит от истории Разбитого поколения или его мужских представителей. Наоборот, они повествуют о становлении этих женщин как личностей и, что еще важнее, о месте литературы в их жизни. Джонсон, Ди Прима и Джонс отказываются позиционировать себя лишь как свидетелей, отказываются быть «второстепенными персонажами» в литературном движении, где доминируют мужчины.

Кэролин Кэссиди, в отличие от этих женщин, рассказывает в своих мемуарах «Вне дороги» именно о «двадцати годах с Кэссиди, Керуаком и Гинзбергом»[3]. Действительно, мемуары начинаются с 1947 года, с ее знакомства с Нилом Кэссиди, а заканчиваются они спустя год после смерти Нила, когда Кэролин вместе с его третьей женой, Дианой Хансен, наконец решают, что же делать с его прахом. Тем не менее, несмотря на слова Джона Холмса во вступлении к «Сердцебиению», читатель все-таки слышит собственный голос автора, она рассказывает о своем опыте, так что документальная ценность данной книги не ограничивается рассказами о Керуаке и Кэссиди. Интересен тот факт, что книга начинается с рисунка, сделанном Кэролин, на котором изображен Нил за печатной машинкой. Но это говорит не только о том, что ее книга рассказывает о его жизни и работах. Она привлекает внимание к своему взгляду на происходящие события и на жизнь Нила, к своему творчеству, к своему уникальному способу повествования. Не его жизнь придавала форму опыту и развитию сюжета, а ее манера рассказывать, ее слова и мысли. Во «Вне дороги» Кэролин не старалась отделить себя от мужского мира, объявить свою независимость. Несмотря на то, что она использует эти мемуары, чтобы оценить свою жизнь, подробнее взглянуть на некоторые ее аспекты, персонаж, которого Кэролин старается описать - это Нил, а не она сама. Как Кэссиди объясняла в различных интервью, она написала эту книгу, чтобы развеять миф и ложь вокруг Бит-поколения. При этом ее терпеливый и иногда даже сдержанный голос не стоит рассматривать как последствие подчинения доминированию мужчин, но как попытку поддержать её собственные традиционные ценности. В самой книге это выражается в её желании любой ценой сохранить дом, сделать его безопасным раем для неё самой и трех её детей.

Произведения Джоан Хаверти «Ничья жена» [18] и Эди Паркер «С тобой все будет хорошо»[21] построены по-другому. Они кратко рассказывают о своем детстве и переходном возрасте, но фокусируются не на самом браке с Керуаком, а на том, что привело к их знакомству, на самой первой встрече, на свадьбе и расставании. Обе книги были отредактированы и опубликованы посмертно, ни у Хаверти, ни у Паркер не было карьеры писательниц, так как они сами не считали себя таковыми.

На протяжении всех своих мемуаров, которые посвящены восхвалению различных черт и сторон Керуака, Паркер не дает сомневаться в том, кто из них двоих был гением литературы. Она упоминает, что никогда не увлекалась ничем особо литературным, читая только легкие книги Торна Смита или Зейна Грея, подчеркивая с самого начала, что её единственным стремлением была жизнь с Джеком и его успешная карьера. Из-за недостатка амбиций и своеобразного подчинения кругозору и остроумию Керуака, её собственная личность, мечты и ожидания совершенно отодвинуты на второй план, затмлены. Как пишет она сама: «Я никогда не хотела ничего для себя, но мы с Джеком мечтали о его успехе. Все мои желания были связаны с ним. Он был гением, настоящим писателем. Я думала так всегда»[21, 28]. Согласно самой Эди, их надежды на будущее сводились к тому, что Джек хотел быть писателем, а она хотела быть с ним[21, 89]. Она рассказывает об очень специфичных отношениях, в которых её собственная личность практически исчезает. Её мемуары обвиняли в оппортунизме и в том, что они напоминали сплетни. Джеймс Кэмпбелл описывает Паркер довольно нелицеприятно: «Его первая жена, Эди, прочитав о его успехах в газете, позвонила ему и предложила воссоединиться. Керуак всегда испытывал особую привязанность к ней. Специально ради этого она приехала в город, он отвел её в бар, как в старые добрые времена. Однако, прежде чем у нее была возможность начать наслаждаться, он уже лежал снаружи на асфальте пьяный и плакал»[35, 235] [перевод мой - М.Г.]. С такой позиции эти мемуары можно считать лишь попыткой продать свою историю и прославиться. Паркер не использует свою книгу для того, чтобы стать сильнее или для того, чтобы как-то повлиять на кого-то, она лишь увековечивает гендерное неравенство тем, что постоянно находится в тени Керуака, и как человека, и как писателя.

Для Джоан Хаверти мемуары также стали единственным произведением, однако в них звучит более независимый и сильный голос, если сравнивать эту книгу с тем, что написала Эди Паркер. Несмотря на то, что она также фокусируется на довольно конкретном и небольшом периоде своей жизни, в произведении присутствуют некоторые воспоминания, которые характеризуют ее как отдельную личность, еще до того, как она была связана с Керуаком и Бит-поколением. Одно из таких воспоминаний, важное для повествования, рассказывает, как взгляд девочки на паука, плетущего паутину, заставляет её задаваться вопросом о знании, о том, откуда оно появляется и как передается. Она спрашивает своего дедушку о том, кто научил паука плести паутину, и существовала ли жизнь всегда. Дедушка в ответ говорит ей о том, что даже несмотря на то, что мы не всегда знаем ответы на все вопросы, «всегда было что-то, что можно узнать […] всегда была информация, которая поддерживает жизнь»[18, 9] [перевод мой - М.Г.]. В отличие от Эди Паркер, Джоан Хаверти в своей истории изображает сильное желание знать больше, стать чем-то большим. Даже если Хаверти не была профессиональной писательницей, её мемуары отличает подсознательная потребность расти интеллектуально. В её повествовании мы видим неосуществленный потенциал кого-то, кто с детства имел много стремлений, но не смог их полностью выразить. Несмотря на то, что она говорит, что её устраивает ей работа швеей и дизайнером, дающая ей возможность сочетать различные ткани по своему вкусу, она все еще задается вопросом о том, приходит ли знание к людям врожденно, или оно может столкнуться с какими-то препятствиями. Возвращаясь к аналогии с пауком и паутиной, она спрашивает себя: «что произойдет с пауком, если его посадить в маленькую коробку, где он не сможет плести паутину? Предположит ли он, что он никогда не предназначался для плетения паутины, поэтому он не будет пробовать снова, даже если его выпустят? Или же, когда его выпустят, он будет восполнять потерянное время, плетя одну паутину за другой?»[18, 77] [перевод мой - М.Г.]. Заточенный паук, которые не может плести паутину, ассоциируется у Хаверти с ней самой и с ситуациями других женщин, чей потенциал был подавлен проблемой гендерного неравенства. Вопрос, который она оставляет открытым - что случится, если этих женщин освободят, они либо не смогут выразить себя и самореализоваться, либо наоборот, их потенциал будет использован полностью, компенсируя все те годы, проведенные в тишине. Джоан смогла изобразить свой личный опыт - достижения, провалы, амбиции - не делая отношения с Керуаком ведущим фактором в своей истории. Она решает остатся «ничьей женой», когда её друг, Билл Каннастра, говорит ей, что женщина может быть уважаема, только если она - чья-то «Galinha»[18, 22], имея в виду, что женщина должна принадлежать одному мужчине. Именно поэтому «Ничья жена» это не просто рассказ о прошлом, но и создание автором своей личности, своего характера.