Возвращение культурных ценностей в Россию в (1980-е - 2017 гг.): деятельность Российского фонда культуры, отечественных музеев, культурно-просветительских и общественных организаций и частных коллекционеров

Так, благодаря ему, в Доме Цветаевой хранится большой архив Марка Алданова. Этот писатель был, без преувеличения, известен всему читающему миру. Его переводили на десятки языков.

Очень многое сделал для издания наследия Алданова в России филолог Андрей Александрович Чернышев, выпустивший несколько собраний сочинений писателя. Однако этого никогда бы не случилось, если бы он не работал с архивом, который был куплен во Франции компанией «De Beers» и передан Российскому Фонду культуры. Архив Алданова, включает в себя около пяти тысяч единиц хранения: писем, корректур, рукописей, в том числе автографов Набокова, Осоргина, Шмелева, Зайцева.

Так же к архиву Российского фонда культуры принадлежат: дневник Зинаиды Гиппиус за 1939 год, коллекция писем Бунина, Ходасевича, Северянина, Мережковского, собрание афиш, писем, листовок, подписных листов, альбомов фотографий, связанных с жизнью эмигрантов первой волны. Среди них - автографы Врангеля, Анны Павловой и Шаляпина. Письмо Николая Васильевича Гоголя Варваре и Марии Петровне Балабиным, жене и дочери генерал-лейтенанта Балабина, в петербургском доме которых Гоголь давал частные уроки. Это одно из важнейших достижений программы «Возвращение». Подарил письмо Фонду парижский коллекционер Александр Яковлевич Полонский, он купил письмо на аукционе фирмы «Штаргард» в Марбурге, оно попало туда из коллекции знаменитого швейцарского коллекционера Гейге.

Благодаря Полонскому, поступила в Фонд и хранится в том же собрании и рукописная книга Алексея Михайловича Ремизова «Ночь темная».

Глава 3. Деятельность культурно-просветительских общественных организаций, на примере общества "Родина", по возвращению культурных ценностей в Россию

В течение ХХ в. в российском зарубежье различными обществами и организациями русской эмиграции было создано значительное количество музеев, которые различались по тематической направленности и составу своих коллекций, количественным и качественным параметрам собраний, а так же, что немаловажно - правовому статусу.

В «зарубежной России» существовали музеи общеисторического профиля, т.е. собиравшие и экспонировавшие вещевые и документальные памятники, а также произведения искусства, отражающие различные события истории и культуры России. Наиболее значительными среди музеев такого типа являлись Русский культурно-исторический музей в Збраславском замке под Прагой, Музей русской культуры в Сан-Франциско и музей Общества «Родина» в Лейквуде, США (далее будет более подробно рассказано о значении коллекции данного музея для русской культуры и дальнейшей судьбе его собрания).

Небольшие музеи историко-культурного профиля существовали в различных центрах российской диаспоры в Европе, США и других регионах мира. Историко-культурные музеи зарубежной России создавались преимущественно по инициативе общественных объединений и преследовали цель сохранения всех памятников отечественной истории и культуры, какие удастся выявить, приобрести или получить в дар для музея, независимо от времени их возникновения, а так же материала.

Материалы эмигрантских музейных собраний характеризовали историю и культуру России, жизнь и быт российского зарубежья. Но в большинстве случаев их создатели и хранители не могли, да и не ставили задачу формирования всесторонней картины покинутой ими Родины с помощью экспонатов. В условиях поспешной эвакуации, отсутствия прочных и постоянных контактов с ней их подбор носил нередко случайный характер.

На складывание внутреннего облика эмигрантских музеев (обычно однотипного и одностороннего по своей сути) часто влияли их идеологические разногласия с большевиками, неприятие новой власти. Так, события Гражданской войны, конечно, показывались с позиции Белого движения. Небольшие музейные интерьеры с соответствующими экспонатами будили у эмигрантов воспоминания о недавнем прошлом, о предреволюционной жизни, о Первой мировой войне и походах периода Гражданской войны.

Сохраняя вывезенные из России и создавая новые коллекции исторических реликвий, эмигранты думали, прежде всего, о всеобщем благе, а не о личных, меркантильных интересах. При этом формирование коллекционного фонда российской эмиграции в значительной степени было определено ее психологическими особенностями: «бросая личные вещи, многие беженцы пытались сохранить дорогие им семейные реликвии: фотографии, письма, документы, дневники, мемуары, иконы, награды …».

В эмигрантской среде была сильна тяга к родным российским корням. Музейные вещи играли роль своеобразных духовных символов, связывавших эмигрантов с покинутой для большинства из них навсегда Россией. Они постоянно напоминали о ней, помогали перенести тяжесть разлуки с Родиной, сохранить чувство национальной гордости и патриотизма. Вглядываясь в фотографии однополчан времен Первой мировой и Гражданской войн, в свои ордена и медали, наградные знаки, изгнанники свято верили, что когда-нибудь вернутся в родные места.

Кроме того, в ходе эвакуации за границу белых армий ими было вывезено значительное количество историко-культурных памятников и архивных документов военной тематики. Вот почему значительная часть эмигрантских музейных коллекций отражала прежде всего историю русской армии, Первой мировой и Гражданской войн. Историзм как важнейшая идейная основа культурно-общественной деятельности российской эмиграции обусловил создание в зарубежной России различных типов исторических музеев: военно-исторических, церковно-исторических, археологических, мемориальных и других.

Как известно, институциональная система российской эмиграции послереволюционного периода включала множество воинских обществ и союзов, большинство из которых строились по принципу принадлежности к какому-либо воинскому подразделению, роду войск или военно-учебному заведению.

Еще в начале ХХ века в российской армии возникло достаточно активное историко-культурное движение, результатом которого стало составление полковых историй и создание полковых музеев.

В результате, вывоза из России во время эмиграции экспонатов полковых музеев, в 1930 году в Париже был открыт музей Лейб-гвардии Казачьего полка. В музее находились военные реликвии Казачьего полка, вывезенные из Петрограда после Февральской революции и содержавшие образцы обмундирования и снаряжения, предметы, принадлежавшие офицерскому составу, батальонные картины.

Экспозиции эмигрантских военных музеев играли значительную роль в процессе культурно-просветительной работы российской эмиграции, причем способствовали не только поддержанию интереса к отечественной истории в эмигрантском сообществе, но и были призваны оказывать определенное идейное воздействие на посетителей.

Появление военно-исторических музеев в «столицах» зарубежной России побуждало корпоративные объединения российских военных эмигрантов создавать учреждения историко-культурного назначения в разных странах мира. Так, организация в 1928 году Музея русской конницы в Белграде дала идею создания отделов по сбору для него военно-исторических материалов в Бейруте (Сирия), Скоплье и Нише (Югославия), а в 1934 году было образовано «Общество ревнителей истории русской конницы» в Париже.

В частности, особого внимания заслуживает Музей Кубанского казачьего войска в США, экспонаты которого недавно были переданы в Россию.

Важная роль в создании музейных собраний российского зарубежья принадлежала военно-морской эмиграции. Помимо получивших достаточно широкую известность организаций - Военно-морского союза (ВМС) и Кают-компании морских офицеров в Париже, Общества офицеров российского императорского флота в Америке (Нью-Йорк) и Кают-компании в Сан-Франциско, Военно-исторические музеи российского зарубежья не являлись в полной мере публичными, хотя самые крупные из них, такие, как Музей русской конницы в Белграде или Лейб-казачий музей в Париже, были открыты для посетителей. В большей степени они носили характер корпоративных культурных центров и использовались для мероприятий, проводившихся воинскими союзами и учебными заведениями.

В 1944 г. в Сан-Франциско был открыт музей при Обществе русских ветеранов Великой войны, экспонаты для которого собирались с 1940 года. В США были перемещены некоторые особо ценные музейные собрания российской военной эмиграции из Европы. В частности, в США был перевезен музей Николаевского кавалерийского училища, действовавший в межвоенный период в Париже, а также реликвии Кубанского казачьего войска.

Поскольку военная эмиграция оказалась одной из наиболее устойчивых институциональных систем российского зарубежья ХХ веке в ее структуре и сейчас продолжает функционировать ряд музейных центров, созданных в 1930 - 1970-е годы. Так, в США до настоящего времени действуют Музей Казачьего Союза, Музей Общества русских ветеранов Великой войны в Сан-Франциско и Музей Общества русских ветеранов Великой войны в Лос-Анджелесе.

Собрание казачьих реликвий Музея Кубанского казачьего войска, находившееся в городе Ховелл, штат Нью-Джерси, в 2007-2011 годах было поэтапно практически полностью возвращено на Родину. Сейчас в музее продолжают экспонироваться лишь личные вещи, письма, книги, фотографии, отражающие судьбы казаков-эмигрантов ХХ века.

Из существующих ныне крупных эмигрантских военно-исторических собраний в Европе следует назвать Музей Лейб-гвардии Казачьего полка в Париже.

По мере того, как сокращалась численность военной эмиграции послереволюционной волны и снижалась активность ее общественных объединений, возникал вопрос о сохранности принадлежавших им музейных ценностей, в том числе, о передаче их в ведение более крупных историко-культурных центров за рубежом, а в 1990-е годы и обратно в Россию.

В 1980-х годах прекратила свое существование одна из ведущих военно-морских организаций Русской Америки «Кают-компания», после чего часть ее музейного собрания перешла к Музею общества ветеранов Великой войны в Сан-Франциско. В свою очередь, его руководство в 2002 г. приняло принципиальное решение о возвращении собранных коллекций в Россию.

Тематически связаны с историей российской армии и Белого движения собрания эмигрантских церковно-исторических музеев. В частности, при русском Свято-Троицком монастыре в Джорданвилле, основанном в 1930 году был создан Музей Русской Истории, где хранятся коллекции архивных документов РОВС, Штаба Вооруженных сил юга России, большое количество личных фондов общественных и культурных деятелей российской эмиграции в США. Особое мемориальное значение имеют реликвии царской семьи, переданные монастырю княжной Верой Константиновной Романовой незадолго до ее кончины. В 2007 г. церковные реликвии из Джорданвилля экспонировались в музейном центре храма Христа Спасителя в Москве.

В 1920 - 1930-е гг. за границей оказалось значительное количество художественных ценностей российского происхождения. Как отмечал П. Е. Ковалевский, «в частных руках хранились настоящие сокровища искусства». Самостоятельный, многообразный пласт российского художественного наследия ХХ века сформировался во Франции, США, на Дальнем Востоке в результате деятельности русских художников и скульпторов. Часть их произведений и творческих архивов вошла в состав музеев и частных коллекций, созданных российскими эмигрантами.

Из них, пожалуй, наиболее ценным являлось собрание Русского культурно-исторического музея в Праге, основанного В. Ф. Булгаковым. В 1938 году в Риге, с помощью художника А. И. Юпатова Булгакову удалось напечатать вначале краткий каталог, а затем даже альбом художественных собраний музея, включавший около 400 произведений живописи и скульптуры. Первоначально музей состоял из следующих отделений: художественного (картины, рисунки, скульптура), архитектурного (чертежи и проекты зданий русских архитекторов, оказавшихся в Чехословакии, Эстонии, Югославии), истории эмиграции, русской старины (с отделом автографов и фотографий). При музее имелась библиотека с собранием редких книг о России. В архивном фонде РКИМ находились автографы Л. Н. Толстого, рукописи М. Алданова, М. Арцыбашева, И. Бунина, М. Цветаевой, Б. Зайцева, письма Г. Адамовича, М. Осоргина, Н. Тэффи и др. Накануне Второй мировой войны коллекции музея продолжали пополняться материалами, в частности, связанными с жизнью А. И. Герцена, появились два новых отдела - Пушкинский и театральный. В 1945 - 1948 годы собрания РКИМ были перевезены из Чехословакии в СССР, где их распределили между крупнейшими музеями Москвы и Санкт-Петербурга (тогда Ленинграда).

Помимо коллекций произведений искусства, которые входили в состав ведущих историко-культурных центров, в российском зарубежье, начиная с 1920-х годов действовало несколько самостоятельных художественных музеев, таких как Музей им. С. П. Дягилева и Русский музыкальный исторический музей в Париже, Музей им. Н. К. Рериха в Нью-Йорке и другие.

Что касается других музеев, принадлежащих зарубежным соотечественникам или их общественным объединениям, то «большинство историко-культурных центров, создававшихся в 1920 - 1960-е годы, то есть имеющие в своей основе культурную традицию и мотивации «первой волны», было ориентировано на последующее возвращение своих собраний на родину, в Россию. Частично, это намерение реализуется в настоящее время. Новые институциональные структуры историко-культурного движения российского зарубежья, возникшие в конце ХХ - начале XXI веков, создавались не в целях спасения исторических ценностей, а для удовлетворения культурных потребностей зарубежных соотечественников и востребованы современным российским зарубежьем в США и других странах мира.

Таким образом, каждая из сберегавшихся эмигрантами коллекций имела свою неповторимую, а порой и драматическую историю, свою судьбу, отличалась определенным своеобразием. Но наряду с этим можно выделить немало общих черт, характерных для эмигрантских музейных собраний 1920 - 1930-х гг. (как общественных, так и частных).

Музеи российской эмиграции функционировали в соответствии с законодательством тех стран, где они размещались. Эмигрантские общественные организации, обладавшие статусом юридического лица и официально утвержденными уставами, осуществляли управление и распоряжались средствами созданных ими историко-культурных центров в рамках правил, которые действовали в той или иной стране в отношении общественных организаций. Так, Русский культурно-исторический музей в Праге входил в систему Русского свободного университета (РСУ) и управлялся музейной комиссией и директором, назначение которых осуществлялось Советом профессоров РСУ. Финансирование РКИМ также происходило из бюджета университета и в форме единовременных субсидий правительства Чехословакии. Примечательно, что формальным основанием для вывоза собраний музея в СССР в 1946 году явился дар руководства РКИМ».

Возникнув по инициативе самих эмигрантов, они за редчайшим исключением содержались за счет их же добровольных пожертвований и не включались в государственный реестр музеев страны пребывания. В большинстве случаев их основателям не приходилось рассчитывать на финансовую поддержку правительственных органов. Весьма скудный бюджет эмигрантских музеев, как правило, не позволял им нанимать штатных сотрудников и закупать ценные раритеты. Их коллекции пополнялись главным образом с помощью добровольных даров соотечественников, оказавшихся за рубежом.

Значительную проблему для создателей и хранителей эмигрантских музеев представлял поиск, наем и тем более приобретение по доступным ценам помещений для создания экспозиции и хранения фондов, вследствие чего их экспозиционная площадь была небольшой, включая обычно один - два зала (а иногда лишь угол комнаты), тесно заставленные шкафами, витринами, стендами и увешанные картинами и фотографиями, что в ряде случаев приводило к трудным, порой кризисным ситуациям с хранением фондов. В 1990-е годы. был фактически законсервирован музей общества «Родина» в Лейквуде.

У эмигрантов не хватало средств для проведения реставрации раритетов, возможностей для научной обработки и систематизации материалов. Работа сотрудников музеев велась на общественных началах, жалованье получали один - два человека, обычно, наемный технический персонал.

Тем не менее, в музеях осуществлялись разбор и изучение музейных предметов и архивов, готовились выставки и публикации. В рамках культурно-просветительной деятельности российской военной эмиграции в США, Европе и на Дальнем Востоке в 1920 - 1950-е годы составлялись описи военно-исторических коллекций. Например, существует список и описание коллекции оружия полковника Н. А. Плетнева (из описи вещей, принадлежащих частным лицам и хранившихся в Донском музее в Праге).

В рамках эмигрантского сообщества в том или ином городе или стране происходило взаимодействие историко-культурных центров и деятелей культуры: эмигрантская профессура, творческая интеллигенция, представители военной элиты были вовлечены в работу музеев и других культурно-просветительных учреждений в Париже, Праге, Белграде, Нью-Йорке, Харбине и во многих городах мира, где существовали очаги российской эмиграции.

В настоящее время наши соотечественники продолжают свою подвижническую деятельность по сохранению музеев и коллекций, заслуживающую всяческого признания и уважения. В перспективе представляется необходимым, если не возвращение культурных ценностей обратно в Россию, то составление каталога музейных собраний российской эмиграции. Многие из них вызывают значительный интерес и служат ценным источником по истории не только российского зарубежья, но и России в целом.

3.1 История формирования коллекции и создание музея общества «Родина»

Русско-американское культурно-просветительское и благотворительное общество «Родина» было основано русскими эмигрантами в городе Лейквуд, штат Нью-Джерси, США в 1954 году. Первым председателем «Родины» стал Николай Андреевич Ковура, а управление обществом осуществлял Совет Старейшин.

Общество «Родина» оказывало благотворительную помощь эмигрантам, заботилось о воспитании детей в национальном духе, а со временем Общество стало одним из крупнейших хранилищ исторических российских реликвий, сохраненных и собранных нашими соотечественниками за рубежом.

Инициатором создания военно-исторического музея при обществе «Родина» стал художник Всеволод Павлович Стеллецкий. О начале такого рода деятельности мы узнаем из слов одного из посетителей середины 1960-х годов: «В 1957 году в здании общества «Родина» в городе Лейквуд состоялось собрание институток и кадет. На этом собрании выступил В.Стеллецкий с предложением организовать при обществе «Родина» музей. Собрание приняло предложение В. Стеллецкого и просило И.Новицкого получить разрешение от правления общества о создании музея, а у заведующего кружком молодежи получить угол в их комнате для музея...».

В силу сложившихся домашних обстоятельств Н.Новицкий не имел возможности выполнить возложенную на него миссию. Тогда В.Стеллецкий решает действовать самостоятельно. Зная, что нельзя выводить данный вопрос на обсуждение правления, он решает действовать иначе: ведет переговоры с каждым членом правления в отдельности. Все смотрят на эту идею, как на пустую затею, но охотно соглашаются. Затем В.Стеллецкий получает разрешение на занятие угла в комнате молодежи. В первую очередь, он привозит буфетный шкаф и на него кладет погоны Крымского и Владикавказского корпусов, 100 рублей ассигнациями 10 копеек серебром, а так же портреты ген. Корнилова и Деникина.

И здесь начинается самая тяжелая работа, необходимо убедить публику, в том что это непросто идея, а проект создание которого «эхом отразится» в истории.

Первым откликнулся полковники Стоякин, он принесли ордена, нагрудные знаки и бумажные деньги. От господина Соловьева музей получил стеклянный шкаф для книг, письменный стол и стулья. Так начала появляется обстановка.

В. Стеллецкий начал приглашать публику, приходившую на концерты, спустится в нижнее помещение и посетить новый музей. Средств на создание музея не было, так же как и спонсоров и Стеллецкий формировал коллекцию исключительно на свои собственные деньги.

Но способ частично решить финансовые проблемы все-таки был, довольно, быстро найден: поступления денежных средств обеспечили благотворительные пожертвования с трех совместных балов «институток» и кадетов, которые ежегодно проходили в городе Лейквуд.

К 1960 году музей уже занял половину одного из помещений отведенного для деятельности кружка молодежи. В этот же период времени правление общества «Родина» официально признало существование музея, внесло его в отчетные документы и стало отчислять финансовые выплаты в размере ста долларов на нужды музея.

Музей стал развиваться и расширяться и далее занял площадь всех помещений кружка молодежи.

В 1963 году пришлось увеличить размер занимаемых музеем помещений, для того чтобы принять в коллекцию экспонаты музея морского общества, а в 1965 году началось строительство специального здания для музея на деньги, выделенные Морским Обществом, князем Белосельским и Б. Сергеевским. К собранию музея были присоединены коллекции музеев: Николаевского кавалерийского училища, Лейб-гвардии Семеновского, Измайловского и Павловского полка, коллекция Б.Николаева и многие другие коллекции.

Таким образом в музее появились такие ценные экспонаты как: Штандарт 10-го гусарского Ингерманландского полка времен императора Петра Великого, кусочек знамени Лейб-гвардии Павловского полка, документы времен Императрицы Екатерины II с ее подписью, альбом с письмами Императрицы Александры Федоровны и Великих Княжон Ольги Николаевны и Татьяны Николаевны.

Еще в 1950-ые годы общество «Родина» получило архив и иные памятники культуры, собранные обществом офицеров Российского Императорского флота в Америке, затем в Лейквуд перевезли богатый архив Общества Бывших Воспитанников Николаевского Кавалерийского Училища, материалы архивов Союза Измайловского полка и других полковых объединений. Так же в поступления в музей осуществлялись из частных собраний видных деятелей эмиграции, таких как: полковник Лейб-гвардии Конного полка князь С.С. Белосельский-Белозерский, военный летчик капитан Б.В. Сергиевский, генерал Сукачев, казачий полковник Ф.И. Елисеев, Б.Г. Греков, Н.Е. Новицкий, М.В. Хитрово, М.А. Лермонтов, Л.Н. Кэй и многие другие.

В числе пожертвований музею фонда «Родина» оказались: прижизненные парадные портреты российских Императоров XIX века, личные вещи, письма, указы, фотографии Государей и членов Императорского Дома, подлинные фотодокументы места мученической кончины Царской семьи в Екатеринбурге, редкие гравюры ХVIII-ХIХ веков, памятные медали, начиная с петровского времени, произведения художников Айвазовского, Нестерова, Грабаря, Судейкина, Добужинского и многих других, письма Л. Бакста и М. Добужинского (были завещаны обществу «Родина» вдовой секретаря журнала «Мир искусства» Е. Гришковской), автографы Нестерова, Бенуа, Шаляпина, Станиславского, портреты военноначальников и их автографы (в том числе ген. П.Н. Врангеля, адмирала А.В. Колчака, ген. П.Н. Краснова), униформа русской гвардии, армии, флота, военных училищ, награды, знамена, оружие, памятные медали - все это стало достоянием общества «Родина». Среди ценных военных предметов из коллекции музея особого упоминания достойны: штандарт Верховного главнокомандующего Генерала М.В. Алексеева, его личные вещи эпохи Первой Мировой войны, генеральские погоны Л.Т. Корнилова, служебная одежда Генерала А.И. Деникина, портрет маслом Генерала П.Н. Врангеля, знамена Марковского полка, знаки в память пребывания русской армии в Галлиполи и на Лемносе.

Благодаря музею общества «Родина» эти исторические ценности не были потеряны, сохранились до наших дней, а теперь они находятся в музеях и архивохранилищах нашей страны. Многие из тех, кто жертвовал и завещал обществу «Родина» ценные экспонаты, книги и архивы, выражали желание, чтобы их вещи вернулись в Россию, во времена, когда она освободится от «советской диктатуры».

3.2 Общество "Родина"возвращает культурные ценности в Россию

Возвращение «Родины» на Родину началось в 1993 году. Тогда в Москве на выставке «Россия в двух войнах» в Центральном Музее Вооруженных сил были представлены первые экспонаты музея «Родины» - военные реликвии. У истоков этого замечательного проекта стояли сотрудники Центрального музея Вооруженных сил России во главе с директором, полковником А.К. Никоновым. После завершения работы выставки экспонаты остались в Москве, в экспозиции музея Центрального музея Вооруженных сил России, такое решение принял Совет Старшин общества «Родина».

В 1994 году полковник Никонов и его сотрудники сами посетили Лейквуд и перевезли в Москву еще одну часть музейной коллекции: редкие образцы военной униформы, знамена, награды, фотографии. А в 1996 году была перевезена еще одна партия экспонатов.

Тогда же в Лейквуд приехал заместитель директора Государственного архива Российской Федерации - Е.Л. Луначарский, О.М. Круминс лично передал ему ценные документы, а именно письма и фотографии Императора Николая II и его семьи. Эти материалы, ранее принадлежавшие музею общества «Родина», стали частью личного фонда Николая II в ГАРФ.

Таким образом, в государственных музеях и архивах Москвы появились экспонаты музея общества «Родина». Все они были перевезены, именно, из экспозиции Лейквудского музея, который в середине 1990-х годов практически не посещался и был фактически «законсервирован». Кроме экспозиционных материалов в Лейквуде оставались обширные музейные фонды, библиотека и архив. К сожалению, полуподвальное помещение музея общества не отвечало условиям по хранению музейных предметов: отсутствие технических средств для поддержания температурно-влажностного режима и жаркий климат, негативно сказывались на состоянии экспонатов музея. Поэтому в августе 1998 года Советом Старшин общества было принято решение о передаче прав на оставшуюся часть коллекции Российскому Фонду Культуры. Далее уже РФК перевез коллекцию из города Лейквуда в Москву.

Дирекция президентских программ РФК во главе с Еленой Николаевной Чавчавадзе сумела решить грандиозную, и, казалось, бы, непосильную задачу - обеспечить экспонатам безопасную перевозку из США в Россию. Выполнение этой задачи потребовало не только значительных затрат, как на этапе перевозки, так и в дальнейшем, при реставрации предметов, нестандартных решений, организационных усилий, но и немалых жертв со стороны непосредственных исполнителей - вице-президента РФК Е.Н. Чавчавадзе и сотрудников Центрального музея Вооруженных сил М. Яковенко и Е. Гмыри. В течение месяца они лично занимались упаковкой всей коллекции на месте - в Лейквуде. Оказалось, что немало забытых ценностей находилось в музейных фондах и в архиве «Родины», куда не заглядывал никто из российских специалистов в 1994-1996 годы. Именно там, в архивах, Е.Н. Чавчавадзе обнаружила указ с подписью Императора Александра III, письма и фотографии Царской Семьи и письма художника Нестерова. Все это было, вероятно, когда-то отложено хранителями музея, но потом забыто, и оставалось незамеченным среди других документов многие годы.

Е.Н. Чавчавадзе и ее коллеги из музея Вооруженных сил сделали практически невозможное - последовательно разобрали и упаковали все: от огромных парадных царских портретов четырехметровой высоты, кресел из Зимнего дворца и чугунной пушки Петра I, до папиросы Императора Николая II, эмигрантских газет и архивных россыпей. В итоге, они собрали контейнер, включающий 158 ящиков, общим весом в несколько тонн. Его отправили на грузовом судне из США в Петербург, и за время его пути руководство Российского Фонда Культуры во главе с Н.С. Михалковым решало вопросы таможенного оформления столь ценного, вернее даже бесценного груза. Фонд культуры встретил полное понимание со стороны Правительства РФ и Администрации Президента, и ввоз был оформлен в кратчайшие сроки.

Финансирование велось Российским Фондом Культуры в рамках Федеральной целевой программы «Развитие и сохранение культуры и искусства Российской Федерации» (1997-1999 год) при поддержке группы Ренессанс-Страхование, застраховавшей груз на значительную сумму.

Возвращение на Родину этой уникальной коллекции, собиравшейся нашими соотечественниками на протяжении многих лет, является поистине знаменательной акцией Фонда Культуры. Такого поступления культурные центры нашей страны не знали давно. А если учесть, что речь идет о бескорыстной передаче целой музейной коллекции из США, то аналогов этому дару просто не существовало.

По решению Совета Старшин общества «Родина» военные экспонаты поступили на постоянное хранение в Центральный музей Вооруженных сил России, а остальные материалы, включая картинную галерею и архив, перешли в дар Российскому Фонду Культуры. Со своей стороны, Фонд передал часть материалов «по принадлежности»: в Центральный музей военно-морского флота в Петербург и Российский Государственный архив военно-морского флота, а так же в Российскую государственную библиотеку были переданы редкие издания Русского Зарубежья. Всего Фондом было передано в государственные хранилища более 5 тысяч единиц хранения.

К научному описанию музейной коллекции и архива общества «Родина» Российский Фонд Культуры привлек ведущих специалистов-историков, искусствоведов, был выпущен ряд альбомов, где опубликованы документы из собрания музея общества «Родина».

В 2001-2002 году в Академии художеств в Москве прошла большая выставка к 15-летию Российского Фонда Культуры, на которой были широко представлены материалы «Родины». Научное изучение и введение коллекции в научный оборот продолжается и в настоящее время.

Хотя создатели «Родины» не ставили своей задачей собрать документы по истории жизни эмиграции - музей в Лейквуде создавался как военный, но сама многолетняя культурно-воспитательная и благотворительная деятельность общества «Родина» и привлечение к его работе видных общественных деятелей, педагогов, деятелей искусства, многие из которых завещали «Родине» свои архивы - все это привело к тому, что собрание «Родины» стало ценнейшим хранилищем материалов о всех сторонах жизни русской эмиграции в разных странах (Европа, Америка, Китай, Тунис), от эпохи Гражданской войны до третьей четверти XX века.

Необходимо сразу отметить, что при поступлении из Лейквуда материалы архива не были классифицированы и сгруппированы по тематике, и уже в Москве, в Российском Фонде Культуры начался их разбор и систематизация специалистами-историками, а так же подробная и последовательная атрибуция.

Эта работа продолжается и сегодня в рамках проекта Российского Фонда Фундаментальных Исследований и Дирекции президентских программ Российского Фонда Культуры.

Неизвестные письма императрицы Александры Федоровны и Великих княжон Татьяны и Ольги (альбом генерал-майора А.В. Сыробоярского)

Как уже было сказано ранее, письма и фотографии Императорской Семьи из музея «Родины» в 1996 году были переданы в Государственный архив Российской Федерации. Однако, в архиве общества «Родина» Елена Николаевна Чавчавадзе обнаружила неприметный альбом, который стал настоящим открытием: он содержал подлинные письма и телеграммы членов Царской Семьи и уникальные фотографии Царскосельского госпиталя Императрицы Александры Федоровны. Альбом принадлежал генерал-майору А.В. Сыробояркому, участнику Первой Мировой войны, который в 1916 году после тяжелого ранения был отправлен в Царскосельский госпиталь, где за ним ухаживали Августейшие сестры милосердия - Императрица Александра Федоровна и ее старшие дочери Ольга и Татьяна. Историки предполагают, что к одной из Великих Княжон тогда еще полковник Сыробоярский испытывал глубокие чувства, пронесенные им через всю жизнь. В дальнейшем он переписывался с Царственными мученицами, находившимися в заключении, служил у адмирала А.В. Колчака. Закончил жизнь в эмиграции в США, похоронен в городе Лейквуд. Надпись на его могиле «Грех наш прости...» - напоминает о страшном грехе цареубийства. Расстрел Царской Семьи в Екатеринбурге генерал Сыробоярский переживал как величайшую трагедию своей страны и как свою личную трагедию.

Изучением альбома А.В. Сыробоярского, поступившего в Российский Фонд Культуры в 1998 году, занималась историк О.И. Барковец. Вот что она пишет об альбоме и его владельце: Генерал-майор Александр Васильевич Сыробоярский (1888-1946 - годы его жизни), как и тысячи русских офицеров, вынуждено покинувших Россию во время Гражданской войны, вывез с собой самое ценное - письма и фотографии, связанные с Царской Семьей. Уже в США, куда он приехал в 1923 году, на основе своего спасенного домашнего архива он составил и издал «Скорбную Памятку» в память расстрелянной Императорской Семьи. Редкие фотографии, письма Императрицы, Великих Княжон, фотографии Царскосельского госпиталя вошли в эту небольшую книгу.

Многие документы из архива Сыробоярского, которые хранились в коллекции общества «Родина», были использованы монахом Свято-Преображенского греческого монастыря в Бруклине отцом Николаем (Роджер Клинкингбирд) в подготовке второго издания сборника «Письма из заточения».

В составе возвращенного в Россию архива и музея общества «Родина» находится и альбом А.В. Сыробоярского. В него бережно вклеены конверты и телеграммы, подписанные Императрицею и Великими Княжнами, письма и открытки, адресованные ему и его матери Марии Мартиниановне царственными узниками из заточения. В альбоме - 154 фотографии Царскосельского госпиталя, Феодоровского собора, друзей по больничной койке, медсестер и, конечно, членов Царской Семьи, наравне со всеми разделявших тяжелую работу по уходу за ранеными и больными. Многие фотографии малоизвестны и не опубликованы. Несомненно, что альбом Сыробоярского является одной из документальных жемчужин собрания общества.

Неизвестные фотодокументы связанные с убийством царской семьи (из собрания П.П. Булыгина)

Альбом фотографий, относящихся к расследованию убийства семьи последнего Императора в Екатеринбурге и убийства членов Дома Романовых в Алапаевске, атрибутировала в РФК Л.А. Лыкова, главный специалист Российского государственного архива социально-политической истории. Она высказала предположения, что фотографии альбома восходят к собранию Павла Петровича Булыгина. Гвардии капитан Булыгин в 1918 г. в Крыму был начальником охраны Вдовствующей Императрицы Марии Федоровны. В 1919 г. по ее поручению он поехал к адмиралу А.В. Колчаку. В Омске Булыгин стал помощником следователя по особо важным делам Н.А. Соколова в расследовании убийства Царской Семьи, затем помогал вывезти следственные материалы в Европу, в эмиграции опубликовал статьи и книгу «Убийство Романовых» в 1935 году. Как это ни странно, сведений о П.П.Булыгине не было ни в одном труде по истории гибели Царской Семьи, и впервые краткий очерк о нем опубликован Л.А. Лыковой в «Ежегоднике» РФК в связи с интересующим нас альбомом. Внучатая племянница П.П. Булыгина - Т.С. Максимова, которая поделилась известными ей сведениями о его жизни, обнаружила в архиве «Родины» в РФК фотографии П.П. Булыгина - «настолько личные, что они могли храниться только в семейном архиве». Судьба архива П.П. Булыгина, скончавшегося в 1937 году, неизвестна, однако известно, что его вдова и приемная дочь переселились в США. Таким образом удалось приблизиться к разгадке принадлежности альбома. А вот как Л.А. Лыкова описывает его содержание: «Многие фотографии, то, что они из архива следователя Соколова, не вызывает сомнений, известны по многочисленным публикациям 1990-х годов. Но есть совершенно уникальные, о которых в подлинных документах следствия только упоминалось. Вот передо мной фотография печально знаменитого дома Ипатьева («Дома особого назначения» в документах Уральской областной ЧК). Фотовид дома многократно тиражировался, но эта фотография уникальна: мы воочию убедились - дом стоял на горке на пересечении Вознесенского проспекта и Вознесенского переулка. Печально, что от дома не осталось даже пыли и срыта горка.

Среди фотографий комнат, в которых проживали царственные узники и их слуги, обнаруживаем фотоснимок комнаты коменданта Я.М. Юровского, которая была скупо описана в протоколах осмотра дома Ипатьева следователями А. Намёткиным, И. Сергеевым и Н. Соколовым. Фотография дает представление о бытовой стороне жизни уральского чекиста, видны неряшливый стол, неубранная железная кровать, покосившаяся картина. Это фотографическая характеристика принципа «революционного» аскетизма.

В альбоме восемь фотографий полуподвальной комнаты, в которой произошло убийство Царской Семьи. Две из них, малоизвестные, привлекают особое внимание. На них изображена стена, «стенка», у которой были расстреляны мученики и с которой следователем Сергеевым для экспертизы были сняты куски обоев с пулевыми отверстиями и следами замытой крови. На стене видны другие следы от пуль - на уровне груди стоявших и присевших от ужаса Великих Княжон. На двери и косяке отчетливо видны следы штыковых ударов, которыми добивали служанку Анну Степановну Демидову.

Среди фотоснимков - две могилы с крестами. Легко читаются надписи на крестах: «Гр. Анастасия Гендрикова» и «Екатерина Шнейдер». В материалах следствия по делу об убийстве Императорской Семьи есть протокол, составленный 16 мая 1919 года в Перми и подписанный Генерал-майором М.К. Дитерихсом. Военные власти Белой Армии знали об аресте в Екатеринбурге преданных Царской Семье графини Гендриковой и Гофлектрисы Шнейдер, вывезенных в Пермь, где они 8 сентября 1918 года были убиты в числе десяти заложников «красного террора». Поисками их останков по повелению генерала Дитерихса занялась специальная команда. В документе было сказано, что тела Гендриковой и Шнейдер были найдены 7 мая 1919 года в канаве вдоль Сибирского тракта. Останки несчастных женщин по распоряжению генерала М.К. Дитерихса были по христианскому обряду захоронены на новом кладбище Перми. Дитерихс распорядился сделать фотографии гробов и могилы, но видеть их до сих пор не привелось. Неизвестная ранее фотография крестов на могиле А. Гендриковой и Е. Шнейдер впервые воспроизведена в первой части «Ежегодника» РФК за 1999 год. Листая альбом, внимательно всматриваемся в следующие фотографии - это снимки предметов, обнаруженных в кострищах на руднике, далее группа фотоснимков дороги из Екатеринбурга всем её протяжении до деревни Коптяки.

На следующих страницах альбома - страшные фотографии извлеченных останков Великой Княгини Елизаветы Федоровны, Великого Князя Сергея Михайловича, Великих Князей Константиновичей: Иоанна, Игоря, Константина, Князя Владимира Палея и их слуг: Ф. Ремеза и В. Яковлевой. Снимки мало знакомы по публикациям о событиях, случившихся в ночь на 18 июля 1918 года в городе Алапаевске.

Останки убитых, извлеченные из шахт в ходе следствия, были сфотографированы: на фотографии виден склеп, где были замурованы их гробы, здание Напольной школы, где проживали Великие Князья.

Обретенные документы из музея общества «Родина» стали предметом дальнейшего исследования ученых.

В архиве исследователи получили уникальную возможность работать с подлинными фотодокументами из коллекции общества «Родина», возвращенной в Россию».

История одного портрета Николая II

В составе коллекции «Родины» в РФК хранится большой парадный портрет маслом Николая II в форме полковника Лейб-гвардии Гусарского полка - одного из любимых полков последнего Императора. Портрет поступил в РФК как работа неизвестного художника. Атрибуцией портрета занимались главный хранитель РФК О.К. Землякова и заведующий экспозиционным отделом Государственного Исторического Музея В.М. Безотосный. При раскантовке внизу портрета была обнаружена подпись автора - Н. Шильдер. Художник, носивший это имя, хорошо известен искусствоведам. Это академик живописи Николай Густович Шильдер (1828-1898 годы жизни), один из первых художников, чьи произведения были приобретены П.М. Третьяковым и послужили основой Третьяковской галереи. Портрет был написан незадолго до смерти художника, его можно теперь твердо датировать концом XIX века, а именно он был завершен до 1898 года.

На данный момент, появилась возможность дополнить эти сведения и проследить судьбу портрета Императора Николая II за целое столетие.

Этот портрет, как и другой портрет переданный из коллекции «Родины» (Николай I, предположительно школы Дж. Доу) автор этих строк узнала в описании С.Л. Войцеховского, известного деятеля довоенной русской эмиграции в Польше. В книге «Эпизоды» С.Л. Войцеховский описывает «большой, во весь рост, портрет Императора Николая Павловича в резной, позолоченной раме. Он был изображен на поле битвы, в лосинах и ботфортах, с голубой Андреевской лентой через плечо и треуголкой в левой руке. В столовой, портрет его несчастного правнука в красном доломане и белом ментике гвардейских гусар».

По словам С.Л. Войцеховского, императорские портреты еще до Второй Мировой войны поступили из Варшавского окружного суда, «в них, конечно, не нуждавшегося», в Российский Общественный комитет в Варшаве, который возглавил С.Л. Войцеховский. Очевидно, что портреты сохранились в здании суда с дореволюционных времен. Последним местом пребывания Российского Общественного комитета в Варшаве был особняк графа Тышкевича на Аллее Роз, где и помещались описанные к книге портреты. В июле 1944 года. комитет был эвакуирован из Варшавы в Равенсбург, на юге Германии, в распоряжение С.Л. Войцеховского был предоставлен целый товарный вагон для имущества комитета. В своей книге он описывает подготовку к перевозке императорских портретов, вынутых их рам, и других реликвий комитета. Из этого следует, что все они благополучно прибыли в Равенсбург. После войны С.Л. Войцеховский переехал из Германии в Америку. Таким образом парадные портреты Императоров оказались в музее общества «Родина» в Лейквуде. Оттуда в 1998 году они проделали обратные путь через океан и находятся теперь в составе коллекции «Родины» в Российском Фонде Культуры.

Книга С.Л. Войцеховского дает объяснение, каким образом оказалась «спрятанной» подпись автора на портрете Николая II. Дело в том, что при эвакуации из Варшавы в 1944 году императорские портреты были вынуты из «родных» рам, рамы не вывезли, и в дальнейшем, вероятно, уже в США портрет Николая II был помещен в раму меньшего размера, при этом холст завернули снизу в той части, где как раз находится подпись художника Н.Г. Шильдера. В России была проведена реставрация портрета, вследствие которой для портрета была подобрана рама по размеру, и теперь этот портрет хранится в первозданном виде.

Другие реликвии Варшавского Российского комитета: «дворцовый» портрет Императрицы Марии Александровны (супруги Александра II) из Польского Красного Креста и портупею Николая I с перчатками его супруги Александры Федоровны из коллекции генерала А.А. Куцынского - С.Л. Войцеховский передал на хранение в Кубанский войсковой музей в штате Нью-Джерси.

Глава 4. Частные коллекционеры возвращают в Россию культурные ценности

Но не только культурно-просветительские общественные организации собирают коллекции русского искусства и возвращают их в Россию.

Этим вопросом активно занимается множество частных коллекционеров.

Кто-то из них потомок эмигрантов, кто-то отчаянно патриотически «болеет» за историю своей страны, а кто-то просто может себе позволить покупать произведения искусства и, способствуя улучшению своей репутации, дарит их музеям, общественным организациям и другим институтам представляющим интересы культуры и искусства России.

Например, если говорить о современных коллекционерах, то интерес представляет коллекция предпринимателя и филантропа Вячеслава Кантора -- известнейшее частное собрание искусства русского авангарда ХХ века. Дебютным полотном коллекции стала купленная на аукционе картина итальянского художника Эжена де Блааса «Собирающая виноград» (1902). Самым обширным направлением собрания является современное русское искусство. Миссия Музея искусства авангарда, основанного Кантором -- показать вклад художников еврейского происхождения, родившихся в России, в искусство мирового авангарда. Среди полотен собрания Кантора -- работы Эрика Булатова, Ильи Кабакова, Виктора Пивоварова, Валентина Серова, Ильи Репина, Марка Шагала.

Предприниматель и коллекционер Петр Авен владеет крупнейшим в стране собранием русской живописи начала XX века. Среди полотен находятся произведения: Марка Шагала, Василия Кандинского, Константина Коровина, Кузьмы Петрова-Водкина, Аристарха Лентулова, Сергея Судейкина, Петра Кончаловского. Также Петр Авен владеет крупнейшим собранием майолики Михаила Врубеля, обширной коллекцией рижского фарфора и современных скульптур. Одни из самых известных приобретений коллекционера на торгах Christie's: картина Василия Кандинского «Эскиз к импровизации №8» приобретенная за 23 000 000$, а также скульптура Генри Мура «Полулежащая фигура: Фестиваль» за 30 000 000$.

Меценат, создатель галереи «Русский мир» на Пятой Авеню Нью-Йорка -- Феликс Комаров -- хозяин крупнейшей в мире коллекции большой Русской Иконы, не имеющая аналогов коллекция больших храмовых икон XV-XX веков. Самый большой из образов имеет размер около 2,5-3 метров.

Российский предприниматель и меценат Алексей Ананьев владеет крупнейшей в стране частной коллекцией произведений соцреализма. В основанном им Институте русского реалистического искусства в Москве представлены известнейшие картины Гелия Коржева, Виктора Попкова, братьев Ткачевых, Виктора Иванова, Юрия Пименова, Сергея Герасимова, Аркадия Пластова, Александра Дейнеки, Георгия Нисского. Летом 2014 на лондонских торгах Sotheby's приобрел работу Георгия Нисского «Над снегами» (1964 года) за 1 762 500 Ј.

Предприниматель Леонид Федун -- увлеченный собиратель произведений художника и философа Николая Рериха. Среди работ его московской коллекции -- «Долина голубых гор» (1917 год), «Облака» (1918 год), «Собирают дань» (1908 год), «Башня Ипатьевского монастыря» (1903-1904 гг.), «Дом Джа-ламы» (1927-1928 гг.). Ряд уникальных произведений кисти Рериха, среди которых эскизы к театральным работам, коллекционер приобрел в марте 2005 года на аукционе Bukowski's.

Владимир Алексеевич Логвиненко собирает средневековые русские иконы. Он единственный частный российский коллекционер, иконы из собрания которого иллюстрируют «Историю древнерусского искусства» В. Д. Сарабьянова и Э. С. Смирновой. Последняя датирует принадлежащую Логвиненко икону «Вознесение Ильи Пророка» рубежом XIII и XIV веков, Иконы «Сошествие во ад» из села Пёлтасы и «Святитель Николай с житием» созданы несколькими десятилетиями позже. По просьбе Третьяковской галереи передал из своей коллекции икону «Богоматерь Одигитрия», написанную Дионисием в 1500 году. Православная церковь стремилась ее выкупить и перевезти из Лондона в Россию. Но денег не хватило. Тогда Владимир Алексеевич купил ее на аукционе в Sotheby's. А музею Андрея Рублёва подарил фрагмент рукописной книги «Лествица» Иоанна Лествичника 1510 года.

Таким образом была рассмотрена краткая информация о современных коллекционерах, возвращающих произведения русского искусства в Россию. Но хотелось бы более подробно рассказать об особенно выдающихся представителях данного общества, а именно о представителях русской эмиграции, чья деятельность имеет особую ценность.

4.1 Эдуард Фон Фальц-Фейн. Наследие рода Епанчиных и пополнение коллекции

Отдельным блоком наследия русской эмиграции необходимо выделить деятельность барона Эдуарда фон Фальц-Фейна и историю его семьи.

Именно на его примере мне хотелось бы рассказать о том наследи, которое увезли с собой эти люди, чем они руководствовались и почему решили его вернуть.

Из России, спасаясь от большевиков, семья Фальц-Фейнов выехала в Германию. Но случилась трагедия: бабушка Софья Богдановна, не пожелавшая уезжать, была убита. Чуть раньше Фальц-Фейны узнали о том, что расстреляна царская семья. Эти известия произвели жуткое впечатление на Александра Фальц-Фейна, и он вскоре умер от разрыва сердца. Эдуард Александрович рассказывает, что им, детям, говорили, что отец в командировке. Эдуард был удивлен, что папы не было 14 сентября на его дне рождения. Начался новый этап жизни русских эмигрантов. Вера Николаевна, продала виллу в Ницце. Были выручены деньгименьшие, чем она в действительности стоила, потому что Фальц-Фейнов обманули. На эти деньги жила семья, оставшаяся без главы.

В их доме часто бывал Дягилев, Рахманинов приходил и играл на рояле, а Шаляпин пел.

Но еще за долгое время до революции семья Фальц-Фейнов жила совсем другой жизнью. Дед Эдуарда Александровича Николай Епанчин был прекрасно знаком с императором, он был в его свите, он был генералом от инфантерии, директором Пажеского корпуса в Петербурге. И сейчас Эдуард Александрович поддерживает Пажеский корпус (сейчас Суворовское училище). Он выделил 120 тысяч долларов, чтобы они привели в порядок церковь, которую разрушили во время 80-летней диктатуры. Все иконы из Пажеского корпуса поместили в Русский музей, а для церкви суворовского училища заказал копии. Сейчас церковь функционирует в полном объеме, по воскресеньям бывает служба в Мальтийской капелле, и много концертов. Так же он подарил корпусу портрет своего деда кисти Бориса Кустодиева.

Неразрывно с Пажеским корпусом связана судьба документов рода Епанчиных, сейчас все эти документы находятся лично у Эдуарда Фальц-Фейна, Эдуард Александрович выполнил завещание своего деда-генерала Н.А. Епанчина -- издал в новой России большой том его мемуаров «На службе трех императоров». Вышла книга в издании журнала «Наше наследие». При большом стечении почитателей Эдуарда Александровича, его московских друзей -- писателей, журналистов, военных деятелей, коллекционеров, историков, да всех и не перечислишь, воспоминания генерала Епанчина представляли в Итальянском дворике ГМИИ им. А.С.Пушкина. Звучали старинные военные марши, четко и красиво вышагивали суворовцы, выступающие говорили о замечательном роде, давшем России стольких выдающихся военачальников.

Но первым его даром России стали книги из библиотеки Сергея Дягилева и Сержа Лифаря. Барон купил их в 1975-м на аукционе «Сотбис» в Монте-Карло. Квартире-музею Шаляпина в Петербурге он подарил фамильные реликвии Шаляпиных. Когда был основан Советский фонд культуры, то дары от барона стали поступать в Россию (тогда в СССР) регулярно. Давал барон деньги и на воссоздание Янтарной комнаты. Эдуард Александрович активно участвовал и в создании музея Екатерины II на ее родине в Германии.

Фонду Культуры он подарил письма Николая I графу Орлову-Денисову, донесения секретных агентов, а также материалы о конвоировании тела Александра I из Таганрога в Петербург. А так же персидский ковер во время революции вывезенный из Ливадийского дворца - подарок к 300-летию Дома Романовых.