"Капитал"-XXI. Пролегомены (Основные разработки постсоветской школы критического марксизма в области методологии и теории политической экономии позднего капитализма)

Размещено на http://www.allbest.ru/

"Капитал"-XXI. Пролегомены (Основные разработки постсоветской школы критического марксизма в области методологии и теории политической экономии позднего капитализма) ^{Статья написана на основе совместных с А.И. Колгановым разработок.}

^{Данная статья представляет собой сокращённую версию текста, полн}ый ^{вариант которого опубликована на сайте "Альтернативы" http://www.alternativy.ru/, а отдельные положения представлены в статье: Бузгалин А.В., Колганов А.И. "Капитал" К. Маркса и современная система капиталистических производственных отношений: опыт восхождения от абстрактного к конкретному // Вестник Московского университета. Серия 6: Экономика. 2016. № 2. С. 3-25.}

Бузгалин Александр Владимирович

Как было замечено ещё 50 лет назад Раймоном Ароном, наилучшим способом доказательства правоты марксизма является разработка новой целостной теории, продолжающей дело Маркса, но отвечающей на вызовы современной эпохи.

Сказанное, впрочем, сугубо авторский пересказ Арона, который сказал проще, хотя и менее точно: напишите "Капитал ХХ века". Как показала новейшая история, "Капитал" ни в ХХ, ни в начале этого века никто не написал…

Что же смогли, и что не смогли сделать марксисты на протяжении последнего полувека на пути к новому "Капиталу", и что необходимо сделать, чтобы он появился?

Отвечая на первый вопрос, заметим, что, несмотря на то, что в современном марксизме откровенно доминируют "дискурсы" позитивизма и постмодернизма, отрицающие саму постановку задачи написания нового "Капитала", за последние десятилетия по проблематике "Капитала" К. Маркса, в том числе по вопросам изменения содержания ключевых категорий "Капитала", с середины ХХ века написано не так уж мало работ. Это касается и работ зарубежных учёных последних десятилетий ^{См.: Arthur Ch. J. The New Dialectic and Marx's Capital. Leiden-Boston, 2002; Harvey D. Spaces of Capital: Towards a Critical Geography. Edinburg, 2001; Harvey D. The New Imperialism. Oxford, 2003; Harvey D. Seventeen Contradictions and the End of Capitalism. Oxford, 2014; Meszaros I. Marx's Theory of Alienation. London, 1970; Mйszбros I. Beyond Capital: Toward a Theory of Transition. London, 1995; Ollman B. Alienation: Marx's Conception of Man in Capitalist Society. 2nd ed. Cambridge, 1976; Ollman B. Dance of the Dialectic: Steps in Marx's Method. Urbana, IL, 2003; Sayers S. Reality and reason: dialectic and the theory of knowledge. Oxford, 1985; Contemporary Capitalism and its Crises: Social Structure of Accumulation Theory for the Twenty-First Century / Ed. by D. Kotz, T. McDonough, M. Reich. Cambridge and N.Y., 2010; Kotz D.M. The Rise and Fall of Neoliberal Capitalism. Harvard University Press. Cambridge, Massachusetts and London, England, 2015; и др.}, и исследований, которые велись в рамках советской политэкономии империализма ^{См., напр.: Рудакова И.Е. Методологические проблемы теории империализма М.: Изд-во МГУ, 1983; Чибриков Г.Г. Роль современных международных монополий в процессе интернационализации капитала и производства. М., 1979; Политическая экономия современного монополистического капитализма / Отв. ред. Иноземцев H.H., Милейковский А.Г., Мартынов В.А. В 2-х томах. Изд. 2-е, доработанное. М.: Мысль,1975, 430 с. и 431 с.; Пороховский А.А. Большой бизнес: путь к господству (империализм и товарные отношения). М., 1985.}, и некоторых исследований в постсоветском пространстве, более или менее близких к марксистской тематике, в том числе - исследований в рамках постсоветской школы критического марксизма. ^{Школа постсоветского критического марксизма регулярно представляется в публикациях различных авторов в журнале "Альтернативы" с самого основания журнала. В связи с ограниченностью объёма статьи не будем перечислять конкретных авторов и названия публикаций; заинтересованный читатель может найти необходимые сведения в тематических указателях статей и в оглавлениях выпусков журнала.}

В рамках марксистской традиции исследовались многие явления, отличающие капитализм последних десятилетий от того, что стал предметом "Капитала": изменения в характеристиках товарного производства в связи с известной концепцией подрыва товарного производства (и, в частности, диффузией стоимости) и трансформации природы денег в условиях позднего капитализма; новые формы эксплуатации; капиталистические формы "экономики, основанной на знаниях"; особенности современного капиталистического цикла; новая роль финансового капитала, роль государства и т. д. и т. п. товарный деньги капитализм экономика

Но все эти исследования носили в большинстве случаев частный характер, т. е. рассматривалась одна из этих перечисленных форм, иногда предпринимались попытки провести связь между какими-то из этих явлений, например, между особенностями современного финансового капитала и характером капиталистического строя. Наконец, можно отметить ряд работ, где рассматривалась большая совокупность новых характеристик капиталистического способа производства в сопоставлении с "Капиталом" К. Маркса, но сама методология "Капитала" при этом не воспроизводилась: нам не известны работы, в которых бы было проведено диалектическое развёртывание системы категорий, целостно отражающих современное состояние системы капиталистических производственных отношений на основе использования метода восхождения от абстрактного к конкретному.

Это, подчеркнём, не отрицает того, что написанные ранее многочисленные марксистские работы по политической экономии позднего капитализма, не основанные на применении данного метода, представляют собой немалую ценность, ибо дают, если можно так выразиться, своего рода необходимый материал для решения поставленной задачи.

Прежде всего, хотелось бы обратить внимание на принадлежащую перу Иштвана Мессароша книгу "За пределами капитала: к теории преобразования" ^{Meszaros I. Beyond Capital: Toward a Theory of Transition. London: Merlin Press; New York: Monthly Review Press, 1995. См. также: Мессарош И. Марксизм сегодня // Альтернативы. 1998. № 2. С. 2-13; Мессарош И. Вызовы нашему времени // Альтернативы. 2000. № 2. С. 18-39.}. Здесь не место анализировать её содержание, - для целей данной статьи важно упомянуть, что Мессарош даёт систематическое изложение тех противоречивых тенденций, которые свойственны ряду элементов капиталистической системы производственных отношений на современном этапе её развития.

В отличие от него известный географ и социолог Дэвид Харви в своей книге "Пределы капитала" ^{Harvey D. The Limits to Capital. Oxford: Basil Blackwell; Chicago: University of Chicago Press, 1982 (в этой работе Дэвид Харви во многом предвосхитил конфликты, свойственные капитализму после распада мировой социалистической системы и нового витка глобализации, так что она с полным основанием была переиздана в 1999 и 2006 годах). См. также: Harvey D. Seventeen Contradictions and the End of Capitalism. Oxford University Press, 2014.} делает значительный крен в сторону пространственного аспекта изучения движения противоречий современного капитализма. Он стремится показать, как выстраиваются производственные отношения капитализма в центре и на периферии, как эти отношения определяют пространственное движение капитала, судьбу глобальной рабочей силы и формирование соперничества капиталистических держав в мировом хозяйстве.

Специальное внимание сдвигам в производительных силах, свойственным современному капитализму, и их влиянию на трансформацию капиталистических производственных отношений характерно для Андре Горца, Вольфганга Фрица Хауга и ряда других исследователей. Так, Андре Горц и ряд его коллег развивают концепцию когнитивного капитализма ^{См.: Горц А. Нематериальное. Знание, стоимость и капитал. М.: Изд. дом ГУ-ВШЭ, 2010.}. В ней делается упор на резкое возрастание в современной эпоху роли такого феномена как присвоение капиталом всеобщей силы человеческого знания. Это, с одной стороны, углубляет эксплуатацию труда капиталом, подчиняя последнему творческие силы человека, его деятельность не только в рабочее, но и в свободное время. С другой стороны, эти же процессы создают предпосылки для формирования коммунистических общественных отношений первоначально в сфере интеллектуального производства. Данная концепция получила уже немалое распространение в научной литературе. ^{См., например: Корсани А. Капитализм, биотехнонаука и неолиберализм Информация к размышлению об отношениях между капиталом, знанием и жизнью в когнитивном капитализме // Логос. 2007. № 4. С. 123_143.}

Близкую, но все же отличающуюся позицию, излагает в своих работах Вольфганг Фриц Хауг. С его точки зрения следует делать упор не на одно только производство знаний и информации, а на всю совокупность сдвигов в производительных силах, которые меняют облик современного капитализма, ведя к возникновению новых форм эксплуатации и обеспечения извлечения прибыли. Такой капитализм он именует "хай-тек капитализмом". ^{Haug W.F. High-Tech-Kapitalismus: Analysen zu Produktionsweise, Arbeit, Sexualitдt, Krieg & Hegemonie. Berlin: Argument, 2003; Haug W.F. Hightech-Kapitalismus in der GroЯen Krise. Berlin: Argument, 2012. См. также: Хауг В.Ф. Глобализация, хайтек-капитализм и будущее марксизма // Альтернативы. 2008. № 2. С. 4-19.}

Немало нашумевшая в последние годы книга Томаса Пикетти "Капитал в XXI веке" ^{См.: Пикетти Т. Капитал в XXI веке. М.: Ад Маргинем Пресс, 2015 (перевод с англ. издания: Piketty T. Capital in the Twenty-First Century / Translated by Arthur Goldhammer. Harvard University Press, 2014).}, не являющаяся в строгом смысле слова марксистским исследованием, тем не менее дала большой обобщающий материал, который в конечном итоге подтверждает правоту основных тезисов Маркса, касающихся закономерностей капиталистического накопления.

Совокупность этих работ (и ещё целого ряда марксистских исследований, лежащих в том же русле) дает нам весьма впечатляющую картину эволюции производственных отношений позднего капитализма, вызванных сдвигами в производительных силах и других сферах общественной жизни второй половины ХХ - начала нынешнего веков, а также изменения тех категорий и понятий в которых данные отношения отражаются.

Тем не менее, в одном отношении этим работам присущ общий недостаток с точки зрения марксистского диалектического метода (хотя эти авторы в большей или меньшей степени приверженцы диалектики). Дело в том, что диалектический метод "Капитала" требует брать категории не как рядоположенные, а в их взаимной связи, и не просто во взаимной связи, а в системе, отражающей систему производственных отношений. Для того, чтобы эту связь показать, не просто решив проблему модификации отдельных категорий капиталистического хозяйства, а развернуть действующую систему категорий, воспроизводящую систему "Капитала" на новом уровне развития капитализма, необходимо пройти путь восхождения от абстрактного к конкретному, так же, как он был пройдён в "Капитале" К. Маркса.

А этот метод, как известно, предполагает, что каждая последующая категория попадает в поле зрения исследователя не произвольно, а выступает как отражение снятия противоречий предшествующего производственного отношения, отражённого предшествующей категорией (например, категория "деньги" в "Капитале" есть отражение объективного процесса разрешения противоречий товарного производства по мере развёртывания формы стоимости). Одновременно с этим новая категория ("деньги" в нашем примере) отражает новое противоречие нового производственного отношения и так далее.

Каждый виток снятия и воспроизведения противоречий обогащает научные категории новым содержанием, что и обеспечивает движение от абстрактного, относительно неполного простого и одностороннего знания, к новому, более богатому и более конкретному ^{Подробнее см.: Ильенков Э.В. Диалектика абстрактного и конкретного в "Капитале" Маркса. М.: Изд-во АН СССР, 1960.}. Существенно, что это конкретное есть не результат восхождения, не "самая последняя категория", а весь процесс развития производственных отношений, вся система отражающих этот процесс категорий (весь "Капитал" Маркса, а не его последняя глава). Сам Маркс называл именно этот метод "правильным в научном отношении" ^{Маркс К. Введение (из экономических рукописей 1857--1858 годов) // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 12. С. 727 и др.}.

Только так можно проследить и теоретически отобразить реально происходившую и происходящую эволюцию производственных отношений капитализма под влиянием как развития производительных сил, так развёртывания собственной внутренней логики противоречий капиталистических производственных отношений.

Задачу построения именно такой системы на основе как обобщения достижений наших предшественников, некоторые из которых были упомянуты выше, так и наших с А.И. Колгановым оригинальных исследований, и была нами поставлена в нашей книге "Глобальный капитал". Безусловно, мы не решили её в полной мере, но определённые результаты мы получили и хотим их представить в данном тексте. Он имеет весьма своеобразный жанр - это своего рода автореферат третьего, двухтомного издания названной выше работы. ^{См.: Бузгалин А.В., Колганов А.И. Глобальный капитал. В 2-х тт. Т. 1. Методология: По ту сторону позитивизма, постмодернизма и экономического империализма (Маркс re-loaded). Изд. 3-е, испр. и сущ. доп. М.: ЛЕНАНД, 2015; Бузгалин А.В., Колганов А.И. Глобальный капитал. В 2-х тт. Т. 2. Теория: Глобальная гегемония капитала и её пределы (Капитал re-loaded). Изд. 3-е, испр. и сущ. доп. М.: ЛЕНАНД, 2015.}

Появление этой статьи вызвано причинами двоякого рода. С одной стороны, нам хотелось самим выделить наиболее значимые результаты, которые, как нам представляется, получены в книге, большой размер которой сильно затрудняет её целостное восприятие. С другой стороны, как показали обсуждения нашей работы в ряде университетов и исследовательских центров России, а также в Кембридже, Пекине и др. и вышедшие рецензии ^{См.: Зотова Е.С. Анатомия глобального капитала: взгляд сквозь призму философии хозяйства // Философия хозяйства. 2014. № 6. С. 232-238; Зотова Е.С. Анатомия глобального капитала: взгляд сквозь призму философии хозяйства-2 // Философия хозяйства. 2015. № 1. С. 270-278; Павлов Р.Н. Новое время в зеркале "Капитала" (рецензия на книгу А.В. Бузгалина и А.И. Колганова "Глобальный капитал") // Экономическая наука современной России. 2015. № 1. С. 136-139; Эпштейн Д.Б. Эссе о Перфомансе по поводу книги "Глобальный капитал" (о презентации книги А.В. Бузгалина и А.И. Колганова "Глобальный капитал" 29 октября и 1 декабря 2014 года) // Вопросы политической экономии. 2015. № 1. С. 136-140.}, читатель в большинстве случаев не обратил внимания на методологические особенности книги, да и мы, что греха таить, далеко не везде акцентировали и четко сформулировали присутствующие там диалектические связки.

Восполняя этот недостаток, в данной статье мы постараемся, во-первых, выделить своего рода "пункты новизны" нашей книги и, во-вторых, указать на "узловую линию" основных переходов в восхождении от абстрактного к конкретному применительно к категориям, отражающим взаимосвязь производственных отношений капитализма на современном этапе его развития, проследив одновременно их эволюцию по сравнению с тем состоянием, которое было отражено в "Капитале" К. Маркса.

Предварить решение второй задачи мы хотели бы краткой аннотацией основных методологических разработок, представленных в I томе нашей работы, названном весьма пространно - "Глобальный капитал. Методология: По ту сторону позитивизма, постмодернизма и экономического империализма (Маркс reloaded)". В нем мы, как и анонсировано, предприняли попытку реактуализировать и "перезагрузить" методологическое наследие великого мыслителя XIX века. Естественно, что такая постановка проблемы обусловила необходимость, прежде всего, показать, что именно и по каким причинам сохраняет свою актуальность и требует перезагрузки, реактуализации, а что устарело и требует критического обновления в методологии К. Маркса. Анализ этой проблемы и систематизация основных направлений исследований в постсоветском марксизме стали исходным пунктом первого тома нашей работы.

Опираясь на традиции критического советского марксизма (наследие, которое в нашем пространстве все больше получает имя "ильенковского"), в книге аргументирована необходимость реактуализации метода восхождения от абстрактного к конкретному ^{Ряд этих положений представлены далее в нашем тексте, а более подробно особенности применения метода восхождения от абстрактного к конкретному для раскрытия природы и сущности проявлений глобального капитализма освещены в упоминавшейся выше нашей статье в "Вестнике Московского университета. Серия 6. Экономика" (2016, № 1).} и историко-генетического подхода и систематизированы их ключевые положения. Как мы покажем ниже, применение историко-генетического метода к исследованию "позднего капитализма" позволило нам, восходя от абстрактного к конкретному, показать, как видоизменяется в условиях позднего капитализма природа товара, денег, капитала, отношений воспроизводства и т. д. ^{Подчеркнём, что наша попытка отразить такие изменения в условиях современного этапа развития является развитием традиций т. н. "цаголовской" школы политэкономии экономического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, которая обогатила марксистскую мысль рядом фундаментальных исследований актуальных для того времени проблем общественно-экономической жизни и в рамках которой авторы "Глобального капитала" выросли и сформировались как учёные.}

Самым важным и сложным в методологии исследования сегодняшнего состояния глобального капитализма, на наш взгляд, оказалась не просто фиксация того, что капитализм находится в состоянии (1) "заката" ^{"Империализм есть особая историческая стадия капитализма. Особенность эта троякая: империализм есть (1) - монополистический капитализм; (2) - паразитический или загнивающий капитализм; (3) - умирающий капитализм" (см.: Ленин В.И. Империализм и раскол социализма // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Изд. 5-е. Т 30. М., 1973. С 163).}, а это значит - (2) трансформации в качественно новое состояние (этот принципиально важный вывод был сделан ещё Лениным, хотя ныне почти полностью "забыт" даже марксистами), а выведение следствий из этого положения. Одним из таких следствий стало исследование специфики использования диалектического метода для исследования трансформационных состояний. Результатом этой работы стало, частности, дополнение классической марксистской диалектики, ориентированной по преимуществу на исследование линейного прогресса и качественных скачков, теорией не только про-, но и ре-гресса, не только э-, но и ин-волюции; не только реформ и революций, но и контр-реформ и контр-революций как атрибутов трансформационных процессов, периодов генезиса и "заката" социально-экономических систем. Более того, мы предложили гипотезу о том, что эти состояния доминируют в историческом времени.

Ещё одним следствием стало обоснование вывода о том, что для трансформационных состояний характерны мозаичность социального времени и пространства: в рамках одной и той же страны могут сосуществовать и "перемешиваться", "раскалываться" и "слепляться" фрагменты трансформирующихся систем (классический пример - многоукладность экономики и общества СССР в период нэпа).

Отсюда ещё один вывод: в условиях качественных трансформаций общественная динамика принципиально нелинейна и нелинейность эта не случайна, она обусловлена спецификой противоречий, вызывающих нелинейность трансформаций. Вследствие этих противоречий (они раскрываются, напомним, в I томе "Глобального капитала") для процесса трансформаций характерна не просто многосценарность, но определяющая зависимость реализации того или иного "сценария" от "субъективного фактора". Проще говоря, в периоды заката старой системы и рождения новой то, как именно пойдёт этот процесс, быстрее или медленнее, с большими или меньшими отклонениями от "красной линии" истории, - все это зависит в определяющей степени от политических и культурных факторов, включая роль великих социальных творцов-революционеров. Причина этого достаточна проста. В эти периоды базисная социально-экономическая детерминация ослаблена: старая система уже умирает, новая ещё не родилась. Применение именно этих относительно новых ^{Конкретные проявления большинства из этих закономерностей были не просто раскрыты, но и практически реализованы в процессе созидания предпосылок революции и начала социалистического строительства В.И. Лениным и его соратниками. В настоящее время некоторые из них (в частности, противоречия "отступления") комментируются С. Жижеком.} методологических разработок для исследования процесса "заката" капитализма и нелинейной диалектики э/инволюции товара, денег и капитала позволило нам получить те результаты, которые мы представили во II томе нашей книги.

Современный капитализм характеризуется, однако, не только социально-экономическими, но и технологическими трансформациями. Главным образом они исследуются во II томе "Глобального капитала", но и в I томе немалое внимание мы уделили раскрытию специфики использования диалектического метода в социальном пространстве-времени сетевых структур и сотворчества. Эта методология применена далее для исследования природы сетевого рынка, рынка симулякров, виртуальных денег, специфики эксплуатации креативного работника, новых принципов социальной организации и структуризации позднего капитализма.

Среди других авторских разработок, представленных в I томе, можно отметить реактуализацию теории превратных форм. В частности, мы показали, что современный капитал приводит к "удвоению превратностей": фетишизм товара, денег и капитала мультиплицируется превратностью их симулятивных форм.

Реактуализация диалектического метода позволила дать конструктивную критику позитивизма и постмодернизма, показать причины и последствия их господства в современных общественных науках. Мы постарались доказать, что эти тренды возникают не вследствие изменений в "моде" социальных исследований, а вследствие объективных изменений в материально-техническом и социально-экономическом базисе. Среди последних в данном случае наиболее важными являются процессы развития сетевого тотального рынка и гегемонии капитала, ориентированного на прогресс превратного (производящего лишь по видимости полезные продукты) сектора. Логическим продолжением этого тезиса стал вывод: господство постмодернизма и позитивизма оборачивается отказом (даже в марксистской среде) от фундаментальных методолого-теоретических исследований. Следствием этого, в свою очередь, становится тотальное распространение в общественных науках прагматизма, узкотемья и, в конечном итоге, экономического империализма. Все это оборачивается не столько отрицанием "больших нарративов" вообще, сколько закреплением "нарратива" методологического индивидуализма и других атрибутов неолиберального тренда как якобы "естественной" основы социальных исследований.

Обращаясь к сфере социальной философии и отталкиваясь от разработок ряда марксистов-"шестидесятников", мы прежде всего напомнили читателю, что марксистская периодизация исторического процесса не сводима к известной "пятичленке". Современный марксизм подчёркивает важность выделения системного качества мира социального отчуждения (в терминологии К. Маркса - предыстории, "царства [экономической] необходимости"). Интегрируя этот тезис с высказанными выше соображениями о трансформационном характере современной эпохи, мы получим вывод, лежащий в основании авторской концепции: "закат" капиталистического способа производства неслучайно исторически и логически совпадает с "закатом", прехождением "царства необходимости". Диалектическое взаимоналожение этих двух процессов служит постоянным контекстом нашего исследования позднего капитализма. В силу этих причин в основу всех последующих положений "Глобального капитала" положена гипотеза: начиная с ХХ века человечество вступило в эпоху нелинейной (в социальном времени) и неравномерно-мозаичной (в социальном пространстве) трансформации "царства необходимости" в "царство свободы", совпадающей с процессом "заката" капиталистической общественно-экономической формации и генезиса социализма.

Эта гипотеза подкрепляется в книге анализом взаимодействия производительных сил и производственных отношений. На основе обращения к методологии марксова анализа подчинения труда капиталу, мы показали не только прямую, но и обратную связь в этом взаимодействии и, в частности, раскрыли социально-экономический механизм формирования характерного для позднего капитализма особого типа производительных сил, стимулов и пределов их развития. Эта методология позволила нам раскрыть важные черты специфики производительных сил позднего капитализма и пределов этой системы.

К скорее философским, нежели политэкономическим положениям следует отнести и рассматриваемое в I томе книге противоречие общественного бытия, в котором человек выступает одновременно и как творец истории, и как функция объективных отчуждённых общественных сил, и которое лежит в основе исторического про/регресса и обусловливает основные черты марксистской теории человека. На этой основе мы показали, что для марксистской теории и, особенно, её представителей середины ХХ века, характерно предельное внимание к проблеме человека и его общественного бытия. Опираясь на разработки наших заочных и очных учителей-"шестидесятников" ^{Среди них назовем уже упоминавшиеся работы Б. Оллмана, а также работы Э. Фромма ("Бегство от свободы", "Иметь или быть" и др.), коллективную работу "Проблема человека в современной философии" (М.: Наука, 1969), и др.}, мы предложили оригинальное системное представление социально-экономических основ теории Человека, что, в свою очередь, легло в основу раскрытия системы отношений социального отчуждения и предпосылок социального освобождения Человека.

Продолжая эту линию, базируясь на своих разработках в области диалектики трансформаций, про- и ре-гресса, мы предлагаем совокупность оригинальных положений, характеризующих не только социально-экономические трансформации, но и вопросы социопространственного (а не только социовременного - теория формаций) измерения общественного бытия. Это позволило нам, в частности, предложить гипотезу возможного выделения стадий (генезис, развитое состояние, "закат") и моделей (мутаций) единого добуржуазного способа производства, объясняющую многообразие исторических форм последнего. Предпосылкой этих выводов стал критический диалог с теоретиками мир_системного анализа ^{Основные положения концепции мир-системного анализа приведены в работах её основателя - И. Валлерстайна (см.: Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. / Пер. с англ. П.М. Кудюкина под общей ред. Б.Ю. Кагарлицкого. СПб.: Университетская книга, 2001; Wallerstain I. World-system analysis. An Introduction. Durham, 2004). К авторам, развивающим э ту концепцию, можно отнести также С. Амина и др.}.

Эти классические и новые положения социальной философии марксизма позволили нам дать конструктивную критику "цивилизационного подхода" и показать, что ключевые проблемы современности и, в частности, выделение специфики российского социума, находят своё адекватное объяснение и без использования этой методологии, на основе марксистской философии истории.

В третьей части I тома, посвящённой проблемам методологии политической экономии, проводится последовательное обоснование гипотезы "периодической системы" элементов экономики, которая лежит в основе универсальной модели структуризации и типологизации социально-экономических систем. Эта модель базируется на выделении единой системы параметров, позволяющих показать структуру и основные свойства любой экономической системы (человека, предприятия, транснациональной корпорации, региона, национальной или международной макросистемы), а также её "адрес" в многомерном социально-экономическом пространстве. Подобно тому, как система пространственных координат позволяет определить местоположение любого объекта в географическом или астрономическом пространстве (адрес человека в городе, координаты города на планете Земля, астрономические координаты Земли…), так и "координаты" любого объекта в экономическом пространстве могут быть определены при помощи таких параметров как материально-техническая база системы, характерные для неё отношения координации, присвоения и отчуждения, воспроизводства и др.

Данная модель не постулируется, а выводится нами как из анализа объективных процессов радикальных трансформаций ("сломов" экономического бытия, обнажающих структуру системы), так и из обобщения существующих экономических теорий (в основу последнего положена марксистская теория структуры экономической системы, в частности, разработки в области логики "Капитала" и результаты исследований "цаголовской" школы политэкономии).

Большое внимание в I томе уделяется критике тотальной экспансии economics'а и являющегося его продолжением т. н. "экономического империализма". Раскрываются как причины массового распространения этого явления (прежде всего, тотальность рынка, все более подчиняющего себе не только экономическую, но и все остальные сферы человеческой жизни), так и негативные последствия этой экспансии для развития экономической теории и хозяйственной практики. Доказывается, что в области теории "экономический империализм" приводит к редукции все более широкого круга социальных и гуманитарных исследований к узко функциональному описанию взаимодействия различных акторов рынка. В области практики - к укреплению рыночного фундаментализма.

Ещё одна сторона нашего вклада в критику мейнстрима - анализ феномена, который мы обозначили как "рыночноцентричность" господствующей ныне ортодоксальной экономической теории. Этот подход мейнстрима приводит к тому, что его сторонники как бы "неявно" отождествляют экономику вообще с одной-единственной из исторически возможных форм хозяйствования - рынком. В результате все не_рыночные экономические отношения сводятся к его "провалам".

Критика "рыночноцентризма" важна не только сама по себе, но и потому, что позволяет сделать ряд важных выводов. Во-первых, развенчать довлеющий над современной экономической наукой дискурс "естественности" рынка как единственно возможной формы экономической координации и показать его исторически-ограниченные основания в отношениях рыночного фетишизма и его более современных модификаций. Во-вторых, эта критика позволяет переосмыслить природу т. н. "провалов" рынка и государственного регулирования, показав, что во многих случаях это не подлежащее минимизации "административное вмешательство в экономику", а ростки пострыночных экономических отношений, указывающих на начало самоотрицания капиталистической системы.

На основе коротко анонсированных выше методологических разработок во II томе книги, названном "Глобальный капитал. Теория: Глобальная гегемония капитала и её пределы (Капитал re-loaded)", мы предлагаем авторский вариант основных "реперных точек" обновлённой системы категорий "Капитала", отражающих новое состояние глобального капитализма.

Предпосылкой выделения этой системы стал анализ основных ступеней развития производительных сил и производственных отношений капитализма в ХХ веке. Сделать это было тем легче, что эта работа во многом уже была проделана ранее в рамках марксистской парадигмы.

Итак, историческое развитие капитализма с момента написания "Капитала" К. Маркса прошло несколько ступеней.

Конец XIX - начало XX века ознаменовались значительным ростом концентрации и централизации капитала, приведшим к образованию промышленных и банковских монополий, и формированию на этой основе финансового капитала. Произошло сращивание силы монополий с силой капиталистического государства и, под эгидой последнего, рост экспорта капитала на некапиталистическую периферию, в значительной мере находящуюся под прямым колониальным контролем стран-метрополий. Сформировался территориальный и экономический раздел мира ^{Следует обратить внимание в этой связи на почти забытую работу В.И. Ленина "Империализм, как высшая стадия капитализма" (см.: Ленин В.И. Империализм, как высшая стадия капитализма // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 27. С. 299-426). Написанная 100 лет назад на базе обобщения большого эмпирического материала и в диалоге с известными книгами Гильфердинга и Гобсона (см.: Гильфердинг Р. Финансовый капитал. Новейшая фаза в развитии капитализма / Новое пересмотренное издание. Пер. с нем. Н. Степанова. М.: Гос. изд-во, 1922 [новое издание: М.: Либроком, 2011], Hobson J.A. Imperialism: A Study. London, 1902 [русск. перевод: Гобсон Дж. Империализм. Харьков, 1918; Л., 1927]), она не только даёт точный (хотя и весьма политически заострённый) анализ особенностей сложившегося тогда нового типа капитализма, но до сих пор сохраняет свою актуальность в той мере, в какой нынешний капитализм все ещё остаётся империализмом (см.: Labica G. From Imperialism to Globalization // Lenin Reloaded: Towards a Politics of Truth / Edited by Sebastian Budgen, Stathis Kouvelakis, and Slavoj Zizek. Durham & London: Duke University Press, 2007. P. 222-239).}. Эти изменения опирались на значительное совершенствование производительных сил: развитие средств транспорта и связи, начало формирования методов поточно-массового производства.

Все это ознаменовало собой первый исторически этап развития позднего капитализма. Возникла система отношений, где "свободная конкуренция ещё царит, но уже подорвана" ^{См.: Ленин В.И. Цит. соч.}. Эти исторические изменения могут быть отражены и теоретически как подрыв исходного отношения этой системы - товара - и формирование нового типа отношений, имеющих форму рынка. ^{Этот методологический вывод был сделан на базе работ Ленина и его коллег ещё в 1960-е годы в рамках университетской школы политической экономии в работах Н.А. Цаголова, В.А. Кирова, Н.В. Хессина, А.А. Пороховского и др.} К вопросу о природе этого нового рынка и лежащих в его основе отношений мы вернёмся позже, а пока зафиксируем: перед нами начало периода позднего капитализма - такой стадии развития этого способа производства, на которой дальнейший прогресс последнего возможен только за счёт противоречивого включения в ткань социально-экономической жизни ростков посткапиталистических (и, в частности, пострыночных, таких как, например, планирование) отношений. ^{Подробнее см. соответствующие разделы во 2-ом томе "Глобального капитала". Наиболее близкая к авторской позиция представлена в работах Э. Мандела и Ф. Джеймисона (см.: Mandel E. Late Capitalism. L.: Verso, 1975; Jameson F. Postmodernism, or, The Cultural Logic of Late Capitalism. Durham: Duke University Press, 1991).}

Период после Первой мировой войны ознаменовался дальнейшим прогрессом в производительных силах, что привело к феномену не только массового производства, но и массового потребления. Вместе с ростом численности и квалификации промышленного пролетариата увеличивалась также и инженерно-управленческая прослойка, формировался массовый слой "рядовой" интеллигенции (учителя, врачи, деятели культуры). Эти изменения привели к росту культурного уровня, самосознания, активности и требований трудящихся классов, что, в свою очередь, через череду острых классовых конфликтов, потребовало от государства принудить капитал к выработке различных форм социальных компромиссов, диффузии классовой структуры и формированию т. н. "среднего класса", быстрому прогрессу сфер с бесплатным доступом большинства населения к фундаментальным благам (образование, здравоохранение) и т. п. А дестабилизация воспроизводства капитала в общественном масштабе под влиянием монопольных эффектов потребовала усиления регулирующей роли государства для обеспечения экономического развития. Данные тенденции наиболее полно проявили себя в послевоенный период, в 50-е - 60-е годы ХХ века. В это же время происходит вынужденный отказ капитала от применения методов прямого колониального господства и переход к политике неоколониализма.

В результате этих изменений значительная часть экономики была частично выведена из-под действия закона стоимости и рыночных регуляторов. Деньги во всех этих пространствах экономической жизни в определённой мере перестали играть роль меры общественного богатства и средства обмена и распределения благ: в таких базовых для экономики сферах как образование, здравоохранение, экология, занятость (пособия по безработице, бесплатная переквалификация), социально-гарантированный минимум широкие слои общества стали получать блага не по законам рынка, бесплатно или по фиксируемым ценам. Это был второй исторически этап развития позднего капитализма, ознаменовавшийся социализацией экономики. Логически он может быть определён как подрыв роли денег как всеобщего эквивалента и генезис отношений вне(пост)денежного распределения благ.

Начиная с 1970-80-х годов в экономиках развитых стран стали развиваться заметные структурные сдвиги, опиравшиеся на рост производительности труда в обрабатывающей промышленности, что привело к переливу рабочей силы из промышленности в сферу услуг. Одновременно развивались процессы капиталистической глобализации и формирования транснационального капитала, приведшие к значительному ввозу промышленного капитала в страны с более дешёвой рабочей силой. В этот же период разворачивается информационная и телекоммуникационная революция, обеспечившая как совершенствование технологий материального производства, так и создание технологических предпосылок для развёртывания глобального финансового рынка. Непрерывное применение новых знаний в экономике приобретает столь существенное значение, что производственный процесс превращается в цепь непрерывных инноваций и критически зависит от производства и распространения новых знаний и информации. В этот период происходит определённый ренессанс либеральных подходов к экономике, сопровождающийся проникновением рыночных принципов в ранее слабо затронутые ими сферы. Сутью этого этапа стала экспансия гегемонии капитала вширь (неолиберальная глобализация) и вглубь (превращение в капитал всех сфер жизни человека и общества, культуры и природы, нашедшее своё отражение в таких категориях как человеческий и социальный, культурный и природный "капитал"). Завершение этот процесс нашёл в феномене "финансиализации" - своеобразном отрицании отрицания ростовщического капитала…

Эти сдвиги в совокупности привели к формированию феномена "позднего капитализма", в котором торжество неолиберализма парадоксальным образом сочетается с накоплением предпосылок и элементов самоотрицания капиталистических производственных отношений. Можно даже сказать, что специфика современного "позднего капитализма" заключается именно в том, что он не может существовать, не превращаясь отчасти в свою собственную противоположность.

Существенно, что в основе этого лежат кратко упомянутые выше изменения в производительных силах.

Каким же образом вся эта цепь трансформаций капитализма может получить отражение в развёртывании категорий, опирающемся на метод "Капитала"?

Когда мы обращаемся к проблематике основополагающих, базисных категорий "Капитала" в связи с характеристиками товарного производства и стоимости, то, разумеется, главное, что мы видим - это подрыв товарного производства в связи с диффузией стоимости и исчезновением универсального феномена свободного конкурентного рынка. То, что товар есть продукт обособленных частных производителей - эта характеристика в современном капитализме в полной мере уже не действует. Она, разумеется, не отрицается полностью, потому что даже сверхкрупный транснациональный капитал - это частный капитал, и он тоже действует как обособленный частный агент на рынке. Но, тем не менее, ситуация, когда все производители являются атомизированными, обособленными, независимыми друг от друга и действуют исключительно на свой страх и риск, давно уже не существует как реальность. Причина этого в том, что, с одной стороны, сверхкрупный капитал оказывается способным влиять и на соотношение спроса и предложения, и на динамику цен, и на другие параметры рынка, манипулируя акторами товарно-денежных отношений. С другой стороны, потребители и большая часть производителей оказываются объектами такого манипулирования со стороны корпоративного капитала.

Для обеспечения такого влияния современный крупный капитал опирается не только на высокий уровень концентрации и специализации (формы обобществления, характерные для позднеиндустриального производства), но и на сетевую организацию производства и рынка как общий принцип современного этапа обобществления производства. Последний отчасти вытесняет, а отчасти дополняет прямой контроль через права собственности. В результате гигантские транснациональные капиталы (1) неформально и неявно соединяются в сети акторов "кооперативного капитализма" ^{Речь идёт о прагматичном партнёрстве с конкурентами, характерном для ТНК, цель которого - совместное распределение фондов, вложение капиталов, разработка новых технологий и т. п. (см., напр.: Greider M. One World, Ready or Not. The Manic Logic of Global Capitalism. N.Y., 1997. Р. 171). Отметим, что с нашей точки зрения эти "кооперативные" усилия на самом деле являются всего лишь новой формой борьбы корпораций, снимающей механизмы конкуренции. Более того, в разных странах в разной мере, но в общем и целом повсеместно, развивается такой Alter Ego "кооперативного" капитализма, пронизанного корпоративными иерархиями, как "блатной капитализм" (crony capitalism) (см., например: Singh A., Zammit A. Corporate Governance, Crony Capitalism and Economic Crises: Should the US business model replace the Asian way of "doing business"? // Corporate Governance: an International Review. 2006. Vol. 14. № 4. Р. 220_233; Stiglitz J. Crony capitalism American-style // Project Syndicate, February 2002 [available at: http://www.project-syndicate.org/commentary/stiglitz11/English]). По мере развития информационного, профессионализированного, зависимого от "человеческих качеств" общества, "партнёрство", своего рода "дружба" - то, что в последние десятилетия стали называть "социальным капиталом" - все это становится формой взаимодействий относительно равноправных партнёров, борьба которых обретает новую основу, скрытую за превратной формой "партнёрства". Подробнее об особенностях кооперации и борьбы корпоративных сетей см. соответствующий раздел II тома "Глобального капитала" (с. 161-174).}, которые (2) формируют целые сети зависимости, тем самым (3) обретая способность манипулировать менее крупными капиталами, вовлекаемыми в эти сети (без установления прямого контроля), не говоря уже о рядовых потребителях. Так на смену свободному рынку авторизированных производителей приходит манипуляторный рынок сетей.

Более того, современный (третий в приведённом выше перечне) этап неолиберального капитализма с его всеобщей коммодификацией и капитализацией всех сфер жизни человека и общества делает этот манипулятивный рынок сетей тотальным, выходящим за рамки экономики как таковой.

На этой основе развиваются и другие процессы, связанные с изменением природы самого товара, а соответственно, и природы стоимости. Тот продукт труда, о котором писал Маркс в 1 главе I тома "Капитала", и стоимость которого определялась затратами абстрактного труда на его воспроизводство, т. е. на его регулярное производство, - этот продукт труда сохраняется, но наряду с ним во все более массовом масштабе появляются новые своеобразные продукты. Это результаты творческой деятельности, о которых невозможно сказать, какова стоимость их воспроизводства, потому что это продукты уникальные, невоспроизводимые. Точно так же, наряду с привычным нам товаром, обладающим определённой потребительной стоимостью (полезностью), - все равно, вещественной или невещественной (как в случае с услугами) - который, поступая в потребление, в потреблении же уничтожается, возникают своеобразные продукты, которые в потреблении не уничтожаются. Более того, их ценность в потреблении может возрастать. К такого рода необычным товарам относятся вовлекаемые в товарный оборот интеллектуальные продукты и культурные блага.

Во всех этих случаях в основе их создания лежит творческая деятельность - всеобщий труд, который с самого начала и непосредственно является общественно_необходимым и который поэтому по определению не может быть частным. Однако он таковым становится в условиях современного рынка, который превращается в тотальный и поглощает феномены, товарами не являющиеся. Такими не-товарами по содержанию, но товарами по форме становятся все результаты творческого труда. По содержанию они - уникальное и неограниченное непосредственно-общественное благо, которое нельзя потребить, но которое каждый актор может распредмечивать бесконечно. Но если на это общественное по своему содержанию благо "надета" экономическая форма частной собственности, оно становится товаром.

Приведём только один пример. По своему содержанию программные продукты корпорации Microsoft есть уникальный неограниченный продукт, который с "технической" точки зрения может копироваться бесконечно, не теряя своих полезных свойств. Товаром его делает исключительно форма частной собственности. Если на сходный продукт - скажем, программное обеспечение системы Linux - эта форма не надета, то он распространяется бесплатно и не становится товаром. В этом, в частности, тайна предметов частной интеллектуальной собственности.

Ещё более замысловатой и далёкой от исходного содержания формой становится товар_симулякр. ^{Подробнее см. раздел "Политическая экономия товара-симулякра" во II томе "Глобального капитала" (с. 187_196).}

В результате всех этих изменений развивается явление, получившее название "деструкция стоимости": стоимостное отношение, охарактеризованное в "Капитале", начинает трансформироваться вследствие зарождения в его содержании элементов других, постстоимостных отношений. Размывание стоимостной основы современного производства своей наиболее глубинной основой имеет изменение характера человеческой деятельности. Возрастание значения деятельности, с одной стороны, не ориентированной на приобретение вещного богатства, а с другой - полностью преодолевающей обособленность частных производителей, означает расширение сферы деятельности, которая содержательно не соответствует стоимостной форме. Однако поскольку товарное производство ещё остаётся господствующей формой производства, постольку, как мы сказали выше, оно надевает стоимостную форму на все виды деятельности, хотя качественная и количественная определённость стоимости при этом размывается.

Происходит предсказанный ещё К. Марксом подрыв стоимостной основы производства вместе с возрастанием значения технологического применения науки и получаемых с её помощью новых знаний. Деструкция стоимости как отношения основана на том, что в производстве знаний, как и в производстве симулятивных благ, размываются: