Генезис, формирование и развитие системы ценностей военной интеллигенции России

Если система ценностей средневекового военного профессионала изучалось фрагментарно, то мотивации офицера России Нового времени исследованы гораздо лучше. Изучение этой темы прошло четыре этапа:

1) Первые фрагментарные попытки анализа ценностного содержания понятия «офицер» были сделаны в XVIII в. А.В. Суворов, П.А. Румянцев, М.С. Воронцов и другие военачальники отмечали, что для офицера необходимы чувство долга, разумная инициатива, мужество при исполнении принятого решения, гуманизм по отношению к солдату См.: Воронцов М. Наставление господам пехотным офицерам в день сражения, 17 июня 1812 года // Военный сборник. 1902. № 7; Суворов А. В. Документы: В 4 т. М., 1949-1953; Фельдмаршал Румянцев: документы, письма, воспоминания. М., 2001 и др..

2) Со второй половины XIX в. среди многочисленных трудов по военной истории начали появляться исследования, посвященные духовным ценностям профессиональных военных См.: Гершельман С. Нравственный элемент в руках М. Д. Скобелева. Гродно, 1902; Довнар-Запольский М. В. Идеалы декабристов. М., 1907; Елчанинов А. Г. Герои-офицеры в войну 1812 г. М., 1912; и др.. Н. Морозов, характеризуя «светлый тип генерала старой школы», указывал на необыкновенное благородство, удивительную способность подавить свое личное честолюбие, когда речь шла о пользе и славе родины Морозов Н. Воспитание генерала и офицера как основа для побед и поражений // Офицерский корпус русской армии. С. 53. .

3) В первые послереволюционные десятилетия деятели российской эмиграции первой волны обратили особое внимание на составные части воинского духа русского офицера. Отмечалось, в частности, что система ценностей офицера строилась на приоритете долга, понимаемого как господство воинской дисциплины, анализировались составляющие чести офицера, большое внимание было уделено религиозному чувству офицера См.: Краснов П. В. Душа армии // Душа армии. С. 60, 67, 114, 119; Месснер Е. и др. Российские офицеры // Офицерский корпус русской армии. С. 150, 152; Штейфон Б. Воин-христов // Душа армии. С. 319-326; Керсновский А. А. Качества военного человека // Там же. С. 357-374; ГАРФ. Ф. 5956. Оп. 1. Д. 35. Л. 3-40..

В Советской России были продолжены традиции изучения системы ценностей русского офицерского корпуса. Исследователи старались не только аккумулировать опыт царской армии, но и создать школу воспитания красных командиров, опираясь на систему духовных ценностей прошлого. Так, А. Верховский, характеризуя «суворовскую» школу военного воспитания, выделял «опору на сильные стороны человеческого духа, сознание целей борьбы, чувства долга, чести, самодеятельности, (курсив мой - А. П.)» Верховский А. Очерки по истории военного искусства в России XVIII и XIX веков. М., 1922. С. 177..

4) Интерес к этой теме вновь возник в годы Великой Отечественной войны, когда возрождение офицерского звания сопровождалось стремлением взять все лучшее, что было с ним связано См.: Бонч-Бруевич М. Д. Драгомиров о боевой подготовке офицеров. М., 1944; Чикин П. Традиции русского офицера. Киев, 1944; Из боевого прошлого русской армии: Документы и материалы о подвигах русских солдат и офицеров / Под ред. Н. Коробкова. М., 1944. . Однако первые работы на эту тему носили скорее описательный, военно-педагогический, чем конкретно-исторический характер.

Анализу идеологии и морали офицерского корпуса в своих монографиях уделяют внимание П.А. Зайончковский и С.В. Волков Зайончковский П. А. Самодержавие и русская армия на рубеже XIX-XX столетий, 1881-1903 гг. М., 1973; Волков С. В. Русский офицерский корпус. М., 2003.. Эти исследователи особое внимание обращали на понятия присяги, представления о благородстве и воинской чести, соотношение личной преданности царю и службы отечеству, профессиональную гордость военного См.: Волков С. В. Указ. соч. С. 321-332; Зайончковский П.А. Указ. соч. С. 233-235. . Вместе с тем они отмечали такие негативные черты офицерства, как социальную замкнутость, презрительное отношение к штатским, жестокость корпоративной морали См.: Волков С. В. Указ. соч. С. 333-334, Зайончковский П. А. Указ. соч. С. 245-247..

Образу военного профессионала Российской империи на фоне отношений между армией и обществом посвящена работа И. Волковой Волкова И. Русская армия в русской истории. М., 2005. .

Данная тема стала благодатным полем деятельности для диссертационных исследований. В 1990-х и начале 2000_х гг. активно изучалось развитие традиций офицерского корпуса См.: Василенко В. И. Формирование традиций российского офицерства: (Социально-философский анализ): Автореф. дис. … канд. филос. наук. М., 1997; Морихин В.Е. Традиции офицерского корпуса России. М., 2003 и др. , были проведены исследования, посвященные ценностным ориентациям этой группы Иванов Е. С. Воспитание воинской чести у офицеров российской армии XVIII - начала XX века: (Историко-педагогический анализ): Автореф. дисс. … канд. пед. наук. М., 1994; Романов Н. Н. Воинская дисциплина в Русской Армии второй половины XIX - начала XX в.: Социально-политический аспект: Автореф. дис. … канд. ист. наук. Самара, 1999; Холманских А. Е. Кодекс чести русского офицера: (Корпоративная этика и нормы социального поведения - конец XIX - начало XX в.): Автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 1999 и др..

В процессе исследования этой тематики накоплена значительная информация о духовных ценностях офицерского корпуса, делаются попытки систематизировать этот материал. Главными недостатками исследований на эту тему является повышенная субъективность авторов. Большая часть историков идеализируют офицерство, некоторые исследователи, напротив, акцентируют внимание на его недостатках См.: Синюков В. А. Нравы и ценностные ориентации дореволюционного офицерства конца XIX - начала ХХ в.: (Опыт этико-исторического исследования): Дис. … канд фил наук. Саранск 1997. С. 74 и след..

Для того, чтобы решить это противоречие, потребовалось обратиться к анализу проблемы ценностного содержания феномена «военная интеллигенция России» зарубежными авторами.

Анализу зарубежной историографии проблемы посвящен второй параграф. Начиная с Древнего Китая формировалось представление о том, что полководцу необходимы не только воинские знания и умения, но и другие качества, среди которых Сунь-цзы, например, выделял «ум, беспристрастность, гуманность, мужество, строгость» Сунь-цзы // Искусство войны: Антология военной мысли: В 2 кн. / Сост., подгот. текста, предисл., коммент. Р. Светлова. СПб., 2000. Кн. 1. Древний мир. С. 11. . Римляне и византийцы считали, что для полководца необходимы осмотрительность и самостоятельность в принятии решений, мужество и человечность, служение долгу, сохранение чести и стремление к славе См.: Попов А.В. Берсерки… Герои… Полководцы: развитие образов военных профессионалов в древности и средних веках (к вопросу о происхождении военной интеллигенции). Владимир. 2009.. Дальнейшее развитие военной теории Европы в Новое время связано с работами Николо Макиавелли, Наполеона Бонапарта, Карла фон Клаузевица и других военных теоретиков Макиавелли Н. О военном искусстве // Искусство войны. Кн. 2. Новое время. С.5-140; Наполеон Бонапарт. Семнадцать замечаний на работу под названием «Рассуждение о военном искусстве, изданную в Париже в 1816 г.» // Там же. С. 183-230; Клаузевиц К. О войне. М., СПб., 2003. . Они считали, что от полководца требуется не только личная храбрость, но и знание военной истории, навыки управления и воспитания войск, а так же высокие умственные способности, позволяющие ему выполнять эти обязанности.

Исследователи конца XIX века говорят о необходимости широкого образования, позволяющего офицеру не только командовать солдатами, но и выполнять роль воспитателя нации, распространяющего высшие достижения культуры и цивилизации (Эдуард ф. Преусс) и формирующего ее в духе дисциплины и долга (К. Хаберт) См.: М.Б. Новый путь современного офицера Германской армии // Братская помощь 1907. № 1.С. 148-149; Его же. Основы военного воспитания во Франции // Братская помощь. 1907. № 2. С. 71-86. . В то же время главным качеством военного профессионала европейские исследователи считают честолюбие. Все остальные установки считаются второстепенными, а гуманизм начинает восприниматься как не нужное, и даже вредное качество Гольц К. фон дер. Вооруженный народ. Спб., 1886. С. 74..

В этот период немецким генералом и военным теоретиком К. фон дер Гольцем впервые был использован термин «интеллигенция армии». Это высокопоставленные военные - «аристократия по образованию» Там же. С. 46, 59..

В дальнейшем в западной литературе этот термин почти не используется, так как, начиная с Т.Г. Масарика, западные ученые акцентировали внимание на оппозиционность интеллигенции по отношению к власти См. Шеррер Ю. Русская дореволюционная интеллигенция в западной историографии // Интеллигенция в истории: Образованный человек в представлениях и социальной действительности. М., 2001. С. 13.. В связи с этим содержание понятия «военная интеллигенция» ограниченно оппозиционно настроенными офицерами. Так, Дж. Кип использует этот термин, называя «военной интеллигенцией преторианского типа» декабристов Keep J.H. Soldiers of the tsar: Army a. soc. In Russia, 1462-1874. - Oxford 1985.P. 271. .

В целом, характеризуя ограниченность похода западных подходов к феномену интеллигенции, французский историк Ю. Шеррер писала, что «до сих пор (в исследовании интеллигенции. - А. П.) практически не обращалось внимания на такие группы общества, как офицеры, чиновники, высшее духовенство» Шеррер Ю. Указ. соч. С. 27..

В связи с этим необходимо обратиться к исследованиям западных социологов, посвященным «профессиональным группам» («professions») Западные исследователи считают, что термин «интеллигенция» наиболее близок именно к понятию «профессия». См.: Сакс М., Оллсон Дж. Социология профессий: государство, медицина и рынок в Великобритании // Профессиональные группы интеллигенции. М., 2003. С. 79. . Наиболее четко мотивация деятельности профессионала представлена Р. Холлом. По его мнению, она включает в себя следующие элементы:

1) ориентация на бескорыстное служение обществу;

2) ярко выраженное чувство принадлежности к профессиональному сообществу;

3) автономия или уверенность профессионала в том, что он может действовать по своему усмотрению в рамках своей компетентности;

4) восприятие собственной деятельности как призвания Hall R.H. Theoretical Trends in the Sociology of Occupations // Sociology. Quarterly. 1983. Vol. 24. № 1..

Все это верно и для военного профессионала. Анализ ценностного содержания этого понятия позволяет сделать вывод, что от него ждут компетентности, соблюдения кодекса корпоративной чести и самоотверженности, воспринимаемой как продолжение патриотизма Fuller W.C. Civil - Military Conflict in Imperial Russia 1881-1914. Princeton, 1985, P. 5; Энциклопедия военного искусства: Стратегия непрямых действий. М.; СПб., 1999. С. 92. 567..

Характеризуя воинскую этику, англо-американские исследователи отмечают ее узкокорпоративный, ритуальный, почти религиозный характер и отсутствие прямой связи с универсалистскими ценностями Питерс Р. Битва за будущее (1999) // Там же. С. 99.. Исследователи континентальной, особенно германской школы, напротив, отмечают, что этика офицера - динамичное явление, развитие которого происходит в направлении от «внешней» корпоративной, к «внутренней» морали, основанной на универсалистских христианских ценностях Деметр К. Германский офицерский корпус в обществе и государстве. 1650-1945. М., 2007. С. 135-136, 140-141, 144,145, 149, 232. .

Таким образом, близким аналогом понятия «военная интеллигенция» в западной социологии является концепция «военного профессионализма». Исследование этого феномена на материале России имеют давнюю историю. Изучение этой темы в западной историографии включает в себя, прежде всего, выявление ценностных аспектов взаимоотношений между военной аристократией и государственной властью. Анализ западной историографии этой проблемы показывает наличие нескольких точек зрения.

1. Классическим примером традиционного историографического подхода периода «холодной войны» являются работы Р. Пайпса. По его мнению, в процессе развития Московского государства формируется «вотчинная монархия», строящаяся на полном подчинении населения царю. Ни о какой самостоятельности даже высшей аристократии речь не может идти: распространение принципа вотчинного владения на все государство привело к тому, что «царь сделался сеньором, население - его холопами, а все прочее доходное имущество - его собственностью» Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 1993. С. 116..

2. Однако более полное исследование общественных отношений и ментальности общества Московского государства в Средние века заставили американских и европейских историков сгладить оценки Р. Пайпса. К примеру Дж. Хоскинг утверждал, что политическая система московского государства представляла собой не систему всеобщего рабства, а компромисс между великим князем и дворянами См.: Хоскинг Дж. Россия и русские. В 2-х кн. Кн. 1. М., 2003. С. 111. . Он отмечал, что «бояр отличало чувство чести, во многом благодаря которому они и выполняли свои обязанности» Там же. С. 117. , вместе с тем он рассматривает эту концепцию только в связи с родовым сознанием боярства См.: там же: С. 117-118. .

В этой связи чрезвычайно интересно специальное исследование Н.Ш. Коллманн, работа которой посвящена анализу взаимоотношения государства и общества России раннего Нового времени. На материале источников законодательного происхождения, она отмечает, что еще в Древней Руси концепция чести предполагала «уважение обществом достоинства, неприкосновенности и репутации личности». В московский период эта концепция получила дополнительное развитие. Воинская составляющая чести, по ее мнению, включала в себя, прежде всего, уважение к чину, выразившиеся в концепции местничества. В то же время, на основании безразличия московитов к дуэлям Н.Ш. Коллманн заключает, что идея исключительно корпоративного статуса отступала в их сознании перед интересами общества и концепцией личного достоинства человека Коллманн Н.Ш. Соединенные честью: Государство и общество в России раннего нового времени. М., 2001 С. 70, 82, 93, 97, 219-221, 237, 249, 250, 268..

Таким образом, накопление фактического материала привело европейских и американских историков-славистов к необходимости отказаться от обвинений русского средневекового общества в раболепстве перед монархом и перейти к более взвешенным характеристикам, сближающим Российские и европейские представления о верности монарху и личной чести.

В то же время многие аспекты ментальности средневековой Руси, и прежде всего религиозный характер служебного долга остаются не понятыми европейскими и, особенно, американскими исследователями.

Источниковая база исследования отражена в третьем параграфе первой главы диссертации.

Проблема анализа духовно-нравственных ценностей российской военной интеллигенции предполагает особое внимание к корпусу источников. Основная масса источников по истории России исследуемого периода в настоящее время может считаться изданной, что ставит перед исследователем особенно трудную задачу -- разработать новые методы источниковедческого анализа.

При этом необходимо отметить, что тема исследования - система ценностей военной интеллигенции России - наложила свои требования на отбор материалов для источниковедческого анализа. Так, содержащие наиболее объективную информацию официально-документальные материалы отступают на второй план перед источниками личного происхождения, летописными произведениями и жизнеописаниями древнерусских деятелей. Именно в этих источниках максимально представлена «история субъективности», ярче проявляется иерархия ценностей авторов, мотивация их поступков.

Вместе с тем, в полной мере эта информация может быть отражена в источнике только в том случае, если его автор принадлежит к исследуемой группе: писатель, не являющийся военачальником и обладающий совершенно иным опытом, в своем произведении неизбежно исказит ценностные ориентации военных профессионалов.

В то же время период Средневековой и, особенно, Древней Руси характеризуется незначительным числом письменных источников. В связи с этим в качестве дополнительных привлекались материалы, созданные представителями духовенства: летописи, послания иерархов церкви, агиографическая литература. Эти источники оказываются чрезвычайно ценными в том случае, если необходимо проанализировать не только сознание, но и деятельность русских военачальников.

Источниковая база исследования представлена следующими группами:

· источники по генезису духовных ценностей военной прединтеллигенции Древней Руси;

· источники по формированию духа военной прединтеллигенции средневековой Руси;

· материалы, использованные при анализе развития духовно-нравственных ценностей военной интеллигенции XVIII - начала ХIХ в.

· источники официально-документального и мемуарного характера, показывающие развитие ценностей военной интеллигенции второй половины ХIХ - начала ХХ вв.

1) Для ранней истории генезиса ценностей отечественной военной интеллигенции наиболее ценным источником, являются сочинения Владимира Мономаха: «Поучение детям» и послание Олегу Святославовичу, помещенные в Первоначальной летописи (в частности, Лаврентьевского списка) под 6604 (1096) годом.

Эти сочинения созданы на исходе жизни великим князем, которого, бесспорно, можно охарактеризовать как самостоятельно мыслящего человека, оказавшегося способным подняться над предрассудками своего окружения. Этими факторами обусловлено особое место «Поучения» Владимира Мономаха как источника по исследуемой теме. Чрезвычайно важным является сочетание в этом источнике информации как идеального, так и конкретно-исторического характера.

Уникальным по ценности источником является «Слово о полку Игореве»: вышедший из воинской среды Древней Руси этот памятник отражает сознание профессионального военного без посредника в лице монаха-книжника.

Другие источники, относящиеся к древнерусскому периоду, требуют более сложного источниковедческого анализа. Прежде всего, это относится к группе источников, вышедших из-под пера представителей древнерусского духовенства. С одной стороны, такие произведения, как летописи, поучения, сочинения публицистического и агиографического жанра, дают ценнейшую информацию о деятельности древнерусской прединтеллигенции. Вместе с тем эти произведения могут служить источником не только «объективной», но и «субъективной» информации. Публицистические сочинения (например, «Слово о законе и благодати» митрополита Иллариона), жития святых князей и особенно летописи были ориентированы не только на представителей «черного» духовенства, но обращались ко всем людям, «напоенным книжной мудростью» Торжественное поучение «Слово о законе и благодати» митрополита Иллариона // Древняя русская литература. М., 1980. С. 30., среди которых прежде всего выделялись представители знати. Вместе с тем очевидно, что специфика деятельности не могла не сказаться на особенностях систем ценностей древнерусского военачальника и монаха-книжника. Для того чтобы найти расхождения между ними, потребовалось не только проанализировать внутреннее ценностное ядро таких произведений, но и сравнить письменные тексты, созданные представителями духовенства, как с подобными произведениями, вышедшими из-под пера военного управленца, так и с материалами русских былин См.: Былины. М., 1986; Былины. Л., 1956; Онежские былины. Архангельск, 1983; Сокровища русского фольклора. Былины. М., 1991. .

Система ценностей, отразившаяся в былинах, приобретает особое значение при анализе истоков военной интеллигенции России: за то время, пока эпические сказания существовали в устной форме, в народной памяти сохранилось только наиболее ценное и важное. При этом те произведения, которые не отвечали интересам всего народа, не сохранились: так, в былинах не отразились походы Святослава.

2) Тот же принцип - выделения в качестве основных источников произведений, вышедших из среды профессиональных военных, и дополнения их прочими источниками - был положен в основу анализа произведений, относящихся к средневековой истории Руси.

Наиболее ценными источниками по формированию духовных ценностей военной прединтеллигенции Московской Руси являются публицистические произведения XVI в. В особенности это относится к сочинениям, принадлежащим перу И.С. Пересветова, А.М. Курбского и Ивана IV Грозного.

Вторыми по значимости источниками этого времени выступают произведения, созданные представителями духовенства, но на основе информации, полученной от профессиональных военных, и (или) ориентированных на восприятие представителей этой группы.

Чрезвычайно интересную информацию о процессе формирования ценностей военных служилых людей Московии содержат «военные повести» средневековой Руси, начиная от «Повести о разорении Рязани Батыем» до произведений Куликовского цикла и летописных повестей о нашествии Тимура, взятии Казани и Смутном времени.

Особую группу составляют публицистические произведения, созданные иерархами православной церкви с целью отстоять свое мнение и добиться от военных принятия того или иного решения. На первом месте в этом ряду стоят «Послание на Угру» Вассиана Рыло и созданное по его примеру послание Ивану IV митрополита Макария, целью которых было убедить не только царя, но и его воевод в священном характере их борьбы с татарами. На военных были ориентированы также различные агиографические произведения и переводы.

Во второй половине Московского периода истории России появились официально-документальные материалы, созданные военным ведомством. Важнейшим источником, отражающим взаимоотношения служилых людей, их иерархическую соподчиненность, явились Разрядные книги, записи в которых ведутся с конца XV в. См.: Разрядная книга 1475-1605 гг. М., 1977. Т. 1; Разрядные книги 1475-1598 гг. М.,1988.

Источником информации о духовных аспектах деятельности военной прединтеллигенции Московского периода истории Руси служат также летописи. Существование в течение длительного времени нескольких центров летописания позволяет с большой долей вероятности говорить о точности информации о прошлом Московии В работе, в частности, использовались Лаврентьевская и Троицкая летописи, Софийская (I и II) и Новгородская (I-IV) летописи, а также Московский летописный свод конца XV в..

3) Изменения, происходившие в России XVIII века и ускорившие становление военной интеллигенции привели к появлению большого числа источников, вышедших непосредственно из офицерской среды. Прежде всего, это официально-документальных материалов этого периода, среди которых особую роль играют уставы. В их числе - созданные Петром I «Учреждение к бою по настоящему времени» и «Артикул воинский» См.: Русская военная мысль, XVIII век. М.; СПб., 2003. С. 22-95. .

Важным источником по истории российской военной интеллигенции приказы - наиболее распространенный тип документов, характеризующих армию России Нового времени. В ходе исследования были изучены приказы Петра I, П.А. Румянцева, Г.А. Потемкина, А.В. Суворова, М.И. Кутузова, П.И. Багратиона См.: Фельдмаршал Румянцев: документы, письма, воспоминания; Суворов А. В. Документы; Фельдмаршал Кутузов: к 250-летию со дня рождения: В 2 т. М., 1995. Т. 2. Документы, дневники, воспоминания; Генерал Багратион: Сб. документов и материалов. М., 1945 и др. .

К группе официально-документальных материалов относится и официальная переписка. Чрезвычайно интересны документы второй половины XVIII в. См.: Фельдмаршал Румянцев. С. 48-60; А.В. Суворов: Документы; Он же. Письма. М., 1986 и др., служебная переписка периода Отечественной войны 1812 г. Эти документы, принадлежащие перу Александра I, М.Б. Барклая де Толли, М.И. Кутузова, Ф.В. Растопчина, Д.В. Давыдова и других русских военачальников дают возможность не только оценить значение происходящих событий, но и в отражают динамику развития мировоззрения военной интеллигенции См.: Александр I. Император. Пять собственноручных его писем в 1812 г. // Русская старина. 1902. № 1. С. 217; Багратион П.Н. Письмо его военному министру Барклаю-де-Толли об отставном полковнике графе Витте // Там же. 1901. № 7. С. 187; Бычков Ф. Секретное письмо князя Кутузова графу И.И. Моркову 18 июля 1812 г. // Там же. 1896.№ 12. С. 648; Висковатый П.А. Фельдмаршал Барклай-де-Толли: к его биографии // там же. 1888. № 10 С. 263 и др..

Специфика исследуемой проблемы потребовала обратить особое внимание на источники личного происхождения. XVIII в. дает огромный массив источников эпистолярного жанра. Отличительными видовыми признаками этого типа источника, являются: личностно-субъективное начало и синхронный характер воссоздания действительности. В процессе исследования были проанализированы письма русских военачальников и офицеров середины XVIII-начала XIX вв.: М.И. Кутузова, П.Н. Багратиона, Г.А. Потемкина, П.А. Румянцева, М.С. Лунина и др. См.: Генерал Багратион. Сб. документов. - М., 1945; Кутузов М.И. Письма. Записки. М., 1989; Фельдмаршал Румянцев (Сб. документов и материалов). - М., 1947; Фельдмаршал Румянцев: документы, письма, воспоминания. М., 2001 и др. . Характер использования эпистолярного материала неоднозначен: часть писем лишь принята к сведению, часть только цитируется, а письма А. В. Суворова подвергнуты контент-анализу. Внимание, которое обращено на этого военачальника, диктуется значением образа А.В. Суворова в общественном сознании военной интеллигенции См.: Растопчин Ф.В. Тысяча восемьсот двенадцатый год в «Записках» графа Ф.В. Растопчина // Отечественная война 1812 г. в воспоминаниях современников. М., 2008. С. 27, 59, 67.; Голицын Н.Б. Офицерские записки, или воспоминания о походах 1812, 1813, 1814 годов князя Н.Б. Голицына// Там же. С. 147 и др..

Особую роль в начале XIX в. приобрели источники мемуарного характера См.: Неплюев И. И. Записки. СПб., 1893; Карпов С.Д. Записки Ивана Степановича Жиркевича // Русская старина, 1874 № 8, С. 663; Левенштерн В.И. 1812 г. в записках генерала Левенштерна // Там же, 1900 № 11 С. 331, №12, С. 553, 1900 № 1 С. 103, № 2 С. 361 и др. Подобные сочинения иногда включают в себя не только непосредственные наблюдения автора, но и размышления над причинами событий. В этой связи необходимо отметить воспоминания московского генерал-губернатора Ф.В. Растопчина, мемуары Д.В. Давыдова и А.П. Ермолова, посвященные событиям конца XVIII начала XIX вв. Давыдов Д. В. Сочинения. М., 1985; Ермолов А. П. Записки А.П.Ермолова. 1798-1826г. - М., 1991; Растопчин Ф.В. Тысяча восемьсот двенадцатый год в «Записках» графа Ф.В. Растопчина // Отечественная война 1812 г. в воспоминаниях современников. М., 2008. С. 13-98 и др. Особую группу составляют сочинения декабристов. Многие из них вышли из военной среды, поэтому, прослеживая эволюцию ценностных ориентаций этих представителей военной интеллигенции, можно выявить изменения в структуре национального самосознания, в ходе которых долг как служба Государю превратился в обязательства перед народом См.: Декабристы: Избранные сочинения: В 2 т. М., 1987; Мемуары декабристов: Северное общество. М, 1981; Мемуары декабристов. Южное общество. М., 1982 и др..

4) Особым этапом развития воинского этоса стала вторая половина XIX - начало XX вв., когда вслед за созданием массовой армии Российской империи, новое звучание получили традиционные формулы воинской чести и долга.

Среди документов официально-документального характера, созданных в это время, особое внимание было обращено на изучение официальных офицерских аттестаций Всего проанализировано 531 аттестация, охватывающая период от 1855 до 1917 гг. Как правило, аттестации относятся к началу ХХ века. См.: РГВИА Ф. 544. Оп. 1. Д. 18 Л. 13-16, 20, 24, 30, 33, 34, 39, 66, 73, 86, 87, 95, 96, 100, 111; Д. 775. Л. 29, 39, 47, 56-59, 67, 68, 78, 83-101, 103-104, 106, 129; Д. 810. Л. 25-40, 109-116, 118-122, 126, 130, 140, 142, 145, 149-152, 160-165, 168об, 171.. Особенность этого типа источника - в сочетании массового характера документа и случайного отбора с индивидуально-личным подходом к каждому подобному документу.

В данном исследовании было проведен анализ трех «срезов» подобных документов. Во-первых, проанализированы неудовлетворительные аттестации, данные штаб-офицерам и генералам российской армии после окончания русско-японской войны Итоги этой аттестации располагаются в Российском государственном Военно-историческом архиве. См.: РГВИА. Ф. 400. Оп. 10. Д. 268, 719, 722. . Отрицательные аттестации дали возможность выявить качества, которые считались совершенно необходимыми для высшего командного состава армии. Второй срез был проведен по итогам аттестаций мирного времени, проведенных в 1906-1911 г. См.: РГВИА. Ф. 208. Оп. 1. Д. 32; Ф. 400. Оп. 10. Д. 568. 721. 851, 869. Ф. 409. Оп.3. Д. 1438. Третий срез был сделан на основании боевых аттестаций штаб-офицеров и офицеров, причисленных к Генеральному Штабу I, См. РГВИА. Ф. 2106. Оп. 2. Д. 124; 134; 153. III, См.: РГВИА. Ф. 2113. Оп. 1. Д. 1490, 1484, и VI См.: РГВИА. Ф. 2126. Оп. 2. Д. 98, 111, 116, армий за 1914-1917 гг. Эти два среза позволили не только выявить группу качеств, присутствие которых было желательно для офицера российской армии начала ХХ века, но и сравнить, насколько требования мирного времени отличались от военных.

Помимо аттестаций, были изучены такие документы этого периода, как официальные приказы и судебные дела о дуэлях и жестоком обращении офицеров к подчиненным.

Специфика исследуемой проблемы потребовала обратить особое внимание на источники личного происхождения. При этом особое значение в начале ХХ в. приобрели источники мемуарного характера.

Данные документы разделены на две группы: первая относится к периоду между Русско-японской и I мировой войнами и посвящены событиям прошедшей войны. Воспоминания этого периода приобретают ярко выраженный публицистический характер, постепенно «сливаясь» с произведениями именно этого жанра. Не случайно авторы воспоминаний о русско-японской войне часто дополняли их отдельными публицистическими и военно-теоретическими произведениями См. Грулев М.В. Злобы дня в жизни армии СПб., 1911; его же. В штабах и на полях Дальнего востока. Воспоминания офицера ген. штаба и командира полка о русско-японской войне. СПб. 1908; Мартынов Е.И. Из печального опыта Русско-японской войны. СПб., 1906; его же. Воспоминания о русско-японской войне командира пехотного полка. Плоцк. 1910; Парский Д.П. Воспоминания и мысли о последней войне. СПб. 1906; Его же. Причины наших неудач вы войне с Японией. Его же. Что нужно нашей армии. Современное е состояние и необходимые ей реформы. СПб., 1908; Свечин А.А. Русско-японская война 1904-1905 гг. Ориенбаум. 1910; Свечин А. В восточном отряде. Варшава. 1908..

Следующая группа мемуаров посвящена событиям революции 1917 г., Гражданской войне и, в меньше степени, предшествующей им Мировой войне и довоенной жизни. Воспоминания писали офицеры, как вставшие на сторону красных См. Бонч-Бруевич М.Д. Вся власть - Советам. М., 1964; Брусилов А.А. Мои воспоминания: Воспоминания. Мемуары. М., 2002; Василевский А.М. Дело всей жизни. М., 1989; Игнатьев. А.А. Пятьдесят лет в строю. М., 1986; Степун Ф.А. Бывшее и несбывшееся. М., СПб., 1994; Трубецкой В. Записки кирасира. М.: «Россия», 1991; Шапошников Б.М. Воспоминания. Военно-научные труды. М., 1982., так и белых Многие материалы были опубликованы - в 20-40- е гг. за рубежом, в последние 20 лет в нашей стране. Войтоловский Л. Всходил кровавый Марс: по следам войны. М.. 1998; Врангель П.Н. Воспоминания. Южный фронт (ноябрь 1916 г. -- ноябрь 1920 г.). В 2-х т. -- М., 1992; Гиацинтов Э. Записки белого офицера. СПб., 1992; Деникин А.И. Путь русского офицера. М., 1991; Его же. Очерки русской смуты. В 2-х т. М., 2003; Елисеев Ф.И. Казаки на Кавказском фронте. 1914 - 1917 гг. М., 2001; Мамонтов С.И. Не судимы будем: Походы и кони. М., 1999; Слащев-Крымский Я.А. Крым, 1920 // Гражданская война в России: оборона Крыма. М., СПб. 2003 и т.д. Многие воспоминания остались неопубликованными. Среди них, в частности, воспоминания М.А. Иностранцева, Б.Н. Литвинова; А.С. Лукомского; М.Н. Скалона; Д.Г.Щербачева и других деятелей белого движения, размещенных в Пражском Архиве (в настоящее время находятся в фондах ГАРФ: Фонды Р- 5960, Р-6557, Р- 5829, Р-5794, Р-5936 соответственно)..

Очевидно, что мемуары, посвященные последним предреволюционным годам и созданные после революции и Гражданской войны, менее объективны, чем ранее созданные источники: революционные события заставили любого участника событий переосмыслить линию своего поведения и отношение к дореволюционной армии. В связи с этим исследователь должен иметь в виду причины, побудившие эмигрантов взяться за перо, и носившие как позитивный, так и негативный характер. Оказавшись за рубежом после поражения белые офицеры, в массе своей, не приняли своего положения и стремились всеми силами продолжить прежнюю жизнь. Это стремление вызывало идеализацию прошлого и стремление отомстить своим противникам если не на поле боя, то на страницах прессы. Вместе с тем авторами большинства работ мемуарного (а так же военно-теоретического и публицистического) характера были настоящие военные интеллигенты, горячо любящие родину и стремящиеся служить России даже там, где они оказались. Отсюда - желание выявить причины гибели российской армии и белого движения.

Те военные интеллигенты, которые писали свои работы в СССР, испытывали чувства противоположного плана: продолжая традиции публицистики «военного возрождения» они стремились акцентировать внимание на негативных сторонах царской армии Это относится прежде всего к мемуарам А.А. Игнатьева. См.: Игнатьев А.А. Пятьдесят лет в строю. С. 692- 693.. Вместе с тем, в их работах есть чрезвычайно интересная информация, отражающая внутреннюю борьбу военного интеллигента в условиях революции и Гражданской войны.

Во вторую половину XIX-начале XX вв. активно развивается военная публицистика. Первые серьезные работы жанра появились вскоре после военной реформы 50-70-х гг. XIX в., когда, с одной стороны, были созданы необходимые условия для свободного обмена мнениями, а с другой - ход реформ дал множество тем для обсуждения в печати. Одним из выдающихся публицистов конца XIX-XX вв. был командующий Киевским военным округом генерал М.И. Драгомиров, особенно активно поднимавший вопросы воспитания солдата Драгомиров М.И. 11 лет. Т. 1-2. М., 1907; его же. Подготовка войск в мирное время. Киев 1906; его же. Тактика. Киев 1906; его же. Сборник статей. СПб. 1881. его же. Учебник тактики. СПб., 1881.. Расцвет военной публицистики связан с периодом «военного возрождения», когда русская военная интеллигенция выступила с одной стороны, с критикой военной системы России, но вместе с тем, с решительным протестом против огульного охаивания армии со стороны «прогрессивной» интеллигенции.

Лучшим источником по истории духовных ценностей русского офицерского корпуса являются те издания, которые выпускались самими офицерами. В начале ХХ века Общество ревнителей военных знаний начало выпускать бюллетени, отражающие работу этого военно-исторического движения. Военное возрождение вызвало несколько частных изданий, таких как журналы «Разведчик» и «Братская помощь».

На страницах этих журналов нашли отражение самые злободневные вопросы военной жизни: проблемы повышения боеготовности армии, вопросы воспитания солдат и молодых офицеров, актуальные вопросы тактики различных родов войск и т.д. На страницах этих изданий размещались воспоминания о прошедшей войне, статьи офицеров европейских армий, написанные на те же темы.

Таким образом, существующая источниковая база вполне достаточна для исследования по данной теме.

Вторая глава «ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ГЕНЕЗИСА, ФОРМИРОВАНИЯ И РАЗВИТИЯ системы ЦЕННОСТЕЙ ВОЕННОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ» посвящена теоретико-методологическому анализу изучаемой проблемы.

Первый параграф «Специфика военного отряда интеллигенции» показывает особенности военной интеллигенции как специфической социальной группы.

Прежде всего, рассматриваются аргументы историков, которые не считают военных одним из отрядов интеллигенции. Аргументация этих исследователей опирается на следующие положения:

1. Военная профессия по своей сути антигуманна.

2. Обязательное подчинение воинской дисциплине приводит к механизации деятельности военных, теряется способность к творчеству.

Анализ данных положений приводит диссертанта к выводу, что отказывать военной интеллигенции в праве на существование на основании данных положений нельзя, тем не менее, нельзя отрицать и особенностей данной группы.

Специфическими качествами военного интеллигента, по сравнению с гражданским, является: готовность к самопожертвованию, самодисциплина как основа субординации и ответственности, храбрость, самоконтроль, забота о своем авторитете. Эти качества появляются в категориях долга и чести.

Во втором параграфе «Теоретические основания анализа генезиса, формирования и развития духовно-нравственных ценностей военной интеллигенции» показано, что предпосылками генезиса интеллигенции в целом являются:

- высокий уровень развития культуры и существование группы, профессионально занятой ее созданием и хранением (прединтеллигенция);

- процесс межцивилизационного взаимодействия, разрушающий замкнутость традиционной культуры;

- наличие культурных контактов между различными социальными группами;

Эти предпосылки послужили основанием качественного роста военной интеллигенции России: от ее генезиса, к формированию, становлению и развитию.

Третий параграф посвящен анализу методологической базы исследования.

Большую роль в проведении исследования сыграли методологические принципы, где первое и главное место занимает историзм, призванный способствовать восстановлению подлинной картины прошлого, который требует рассмотрения каждого явления в его развитии, с точки зрения исторического детерминизма, предполагает «реконструкцию исторического прошлого в условиях существующего мировоззрения и уровня развития общественного сознания и идеологии» Шмаков В.С. Структура исторического знания и картина мира. Новосибирск, 1990. С. 20.. Реализация принципа историзма осуществляется за счет сочетания современных исследовательских терминов («интеллигенция», «прединтеллигенция», «интеллигенция традиционного общества» «профессионалы»), существующих теоретических схем и моделей - с одной стороны, и картины мира людей исследуемого периода с точки зрения их собственного восприятия - с другой. Для этого требуется постоянно сопоставлять различия в содержании устоявшихся и лишь кажущихся неизменными понятий. Постоянное сопоставление «внешней» точки зрения, обусловленной современной системой знаний, - с «внутренней», присущей людям изучаемой эпохи, создает ситуацию нового видения истории, так называемого «стереоскопического видения» (А.Я. Гуревич). Это позволяет сохранять принцип историзма и избегать переноса в изучаемую эпоху современных представленийПушкарев Л., Пушкарева Н. Ментальности (Менталитет) // http://www.krugosvet.ru /enc/gumanitarnye nauki/sociologiya/MENTALNOSTI MENTALITET.html?page=0,3. Использование этого принципа особенно важно в исследованиях проблематики интеллигенции, так как именно здесь чрезвычайно важно не допустить модернизации истории.

Диссертант также руководствовался принципами объективности, комплексности, всесторонности изучения явлений общественной жизни.

При анализе предмета исследования были использованы как собственно исторические, так и общенаучные и междисциплинарные методы научного познания. В изучении вопроса были использованы такие общенаучные методы, как восхождение от абстрактного к конкретному, необходимое для определения категориального аппарата исследования, а также для осмысления сущностных черт и свойств отечественной интеллигенции в конкретно-исторических условиях.

Среди собственно-исторических методов в качестве основного был использован сравнительно-исторический метод, позволивший выявить общее и особенное в иерархии духовно-нравственных ценностей военной интеллигенции и в группе военных профессионалов разных исторических этапов развития России. Кроме того, прослежены параллели между реалиями русского/российского общества и существующих одновременно с ними Византии и, особенно, стран Европы. Наиболее четко данные параллели прослеживаются в отношении периода Древней Руси, реалии которой находят свои подобия в Западной Европе периода раннего средневековья. См.: Стефанович П.С.. Древнерусская знать в работах современных западных историков-славистов // Мир Истории. 2001. 1. // http://www.tellur.ru/~historia/archive/01-01/stef.htm

Особое значение для исследуемой темы получили генетический метод и метод ретроспективного анализа. Их использование позволило не только проследить развитие духовно-нравственных ценностей военной интеллигенции в разные периоды истории, но и определить ее неизменное ядро - сущностные черты военной интеллигенции.

Среди прочих был использован и метод диахронного анализа: были найдены аналоги между реалиями древнерусского/российского общества и феноменами древней истории (Древний Китай (VI-III вв. до н.э.), Индия, Древний Рим).

Полученная в результате информация была интерпретирована с помощью метода исторического моделирования. По отношению к каждому из этапов развития военной интеллигенции РоссииооРоссии была воспроизведена модель иерархии ценностей, проанализированы основные и второстепенные элементы этой иерархии.

Диссертант использовал общепринятые методы источниковедческого анализа (выявление, отбор, критика происхождения, критика содержания источника).

В ходе исследования ценностей военной интеллигенции были проанализированы большие массивы исторических документов, включающих источники сложного, в том числе нарративного характера, которые содержат более или менее однородную информацию по изучаемой проблеме, поэтому логично было изучение их с помощью междисциплинарного, историко-психологического метода контент-анализа. С его помощью выявлялись проблемные темы, относящиеся к инвариантным элементам всех использованных в работе материалов: религиозное сознание, патриотизм, космополитизм, ответственность и долг, интеллект, военное искусство, нравственность, честь, служебная иерархия, общество, витальные ценности, соотношение ценностей. эти материалы были отражены в Приложениях.

На этом материале благодаря системному методу была воспроизведена система ценностей военной интеллигенции России в процессе ее возникновения, формирования, развития и самостоятельного существования. Выделены сущностные черты военной интеллигенции, и ее родовые черты, относящиеся к конкретно-исторической форме существования этого феномена.

Таким образом, была построена модель идеального военного интеллигента, отражающая качества, считающиеся образцовыми для представителей этой группы. В дальнейшем, на основании документальных источников и исторической литературы определялось, каким образом происходило формирование этих идеалов под влиянием специфики военной деятельности, и насколько они могли определять реальное поведение военных интеллигентов.

В третей главе «ИСТОКИ ЦЕННОСТНЫХ ОРИЕНТАЦИЙ ДРЕВНЕРУССКОГО ВОИНСТВА» рассматриваются проблемы генезиса и формирования военных как социально-профессиональной группы и особенности ее ценностных ориентаций на раннем этапе развития.

Параграф первый «Генезис древнерусской военно-профессиональной группы» посвящен анализу процесса формирования в Древней Руси профессиональных военных в целом и военных управленцев - в частности. Отмечается, что военное управление как вид деятельности существовало с древнейших времен. Люди, посвятившие себя этой деятельности - военные прединтеллигенты - занимались как подготовкой воинов, так и непосредственно командованием на поле боя. Первоначально эта деятельность исполнялась волхвами. Они настраивали воинов соответствующим образом, наделяя их качествами берсерка (воина-оборотня). Это был первый путь формирования прединтеллигенции. Вторым путем было выделение наиболее сильных и удачливых воинов, способных организовать и вести за собой дружинников ради защиты племени.

К моменту образования Древнерусского государства эта группа была уже институционально оформлена в княжескую дружину, чему в немалой степени способствовало влияние на славян военной культуры Византии и варягов, а также кочевников - печенегов и половцев. Таким образом, во второй половине - конце 1-го тысячелетия н. э. шло формирование военной прединтеллигенции Древней Руси в лице великого киевского князя, старейшин и воевод. Именно к тому периоду можно отнести генезис духовных ценностей этого общественного слоя.

Во втором параграфе - «Формирование духовных и профессиональных ценностей воинства Древней Руси» - анализируются ценностные ориентации воинов Древней Руси. При этом отмечается, что у этой группы единой системы ценностей еще не сформировалось. Действия профессиональных военных (в т.ч. и военных прединтеллигентов) подчинялись требованиям варварской морали, включающей в себя ценности добычи, верности князю, личной чести и славы, характерным для варварских дружин; а также охранительным ценностям, основанным на представления о долге перед родной землей, которые развиваются из ценностных ориентаций племенных дружин под влиянием христианских представлений. Сосуществование нескольких систем ценностей приводило к ролевым конфликтам. Этот факт вместе с распространением христианства обеспечил возможность свободы личности, пусть и для крайне узкого круга представителей военной элиты.

Таким образом появляются первые военные интеллигенты Древней Руси. Анализу ценностных ориентаций этих, крайне немногочисленных, военачальников Древней Руси, посвящен третий параграф - «Духовно-нравственные ценности первых военных интеллигентов Киевской Руси». В нем отмечается, что сущностными чертами древнерусских военных интеллигентов была готовность выйти за границы военно-корпоративных ценностей, демонстрируя не только широту интересов, но и стремление защитить тех, кто им доверился, будь то собственные воины или мирное население. Эта цель для них была более значима, чем социетарные дружинные ценности. Первые военные интеллигенты Древней Руси - Владимир I Святославович и Владимир II Всеволодович Мономах - не только демонстрировали в своей деятельности понимание интересов народа как своих собственных, но и были носителями личностного самосознания, позволившего им подняться до высоты военного искусства как способности достигать победы с минимальными потерями.

Четвертая глава «ПУТИ ФОРМИРОВАНИЯ И РАЗВИТИЯ ЦЕННОСТНЫХ ОРИЕНТАЦИЙ ВОЕННОЙ ПРЕДИНТЕЛЛИГЕНЦИИ МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВА (XIII-XVII вв.)» посвящена процессу формирования и развития русской средневековой военной интеллигенции и специфике ее ценностных ориентаций.

В первом параграфе «Развитие военной культуры Московской Руси и системы управления армией (XIV-XVII вв.)» характеризуются условия, в которых формировалась военная интеллигенция Московской Руси. После татаро-монгольского нашествия необходимо было воссоздавать военные силы, способы ведения боевых действий, а соответственно, требовался и новый уровень духовных ценностей. Его нравственной основой стало православие, на базе которого развивается оригинальная русская средневековая военная культура. Ее формирование происходило с активным привлечением не только традиций Древней Руси, но и военного опыта Китая (через посредство монголов, усвоивших его и принесших на Русь) и Византии.