Реформы Конституционного периода Великой Французской революции 1789-1792 годов

1.2 Попытки либеральной модернизации системы государственной власти в 70-80-х гг. XVIII в.

В современной отечественной историографии реформы Людовика XVI некоторые историки оценивают как политику «просвещенного абсолютизма», что подразумевает наличие прогрессивных реформ.

Спустя полгода после восшествия на престол Людовика XVI (май 1774 г.) реформа канцлера Р. Мопу была отменена, а парламенты и прочие суверенные курии восстановлены в их прежнем виде и с прежними полномочиями. Это стало одной из первых крупных политических акций молодого монарха. Отклики современников на восстановление старых парламентов были противоречивыми. Преимущественно реакция общества была восторженная. Короля прославляли за доброту и справедливость. Правда, некоторые считали этот шаг неосторожным.

Историки же не раз критиковали этот шаг монарха и устанавливали причинно-следственную связь между ним и политическим кризисом 1787-1788 гг., важнейшей движущей силой которого явилась именно парламентская оппозиция. По словам Э. Фора, «парламентская оппозиция в XVIII в. - одна из главных (событийных) причин падения режима».

Общественная реакция на отмену реформы Мопу оказалась неоднозначной. По словам одного современника, было «невозможно описать бурную радость, охватившую Двор и столицу в день заседания парламента и после. Король особенно казался преисполненным глубочайшего удовлетворения, но, как мы уже осмеливались предсказывать, есть опасения, как бы этот прекрасный момент вскоре не сменился новыми потрясениями, последствия коих тем более опасны, что против них нет никакого действенного средства! Молодому добродетельному Монарху, одержимому лишь одним желанием по возможности всех осчастливить, должно казаться прекрасным и достойным вернуть Парламенты в ответ на чаяния большинства Нации…, но Король более опытный, более искушенный в политике и в знании людей, и особенно тех, кто объединяется в корпорации и компании, из осторожности не стал бы совершать такой поступок, даже если бы сердцем и склонялся к нему».

Высказывались опасения по поводу «умаления королевской власти в народном мнении, ибо, как бы ни приукрашивали настоящее изменение, в сознании народа и законников все же останется, что Парламент нельзя распустить, потому что его пришлось восстановить». Тревогу вызывали и «настоящее унижение, которое пережили магистраты, поддержавшие Короля в 1771 г., и, соответственно, торжество всех тех, кто ему не подчинился». Еще более резко, что вполне естественно, высказался отправленный в отставку канцлер Мопу: «Я помог королю выиграть процесс, тянувшийся вот уже три столетия. Если он хочет проиграть, на то его воля».

Сообщая о настроениях французского общества, князь И.С. Барятинский отмечал, с одной стороны, что публика почитает возвращение парламента действием правосудия. С другой стороны, по его словам, «есть же еще часть людей, которыя разсуждают, что Король весьма неосторожно поступил, что возвратил старые парламенты». И эти люди задаются вопросами, среди которых есть, например, такие: «сей пример не докажет ли что защищать королевскую власть есть безумие? по вступлении стараго парламента будет ли король иметь самодержавную власть?». Примечательно, что современный исследователь Дж. Сванн примерно подобным же образом оценивает, что выиграл и что потерял король, отменив реформу Мопу. С его точки зрения, возврат парламентов обеспечил монарху необходимую популярность и запас времени перед проведением других назревших реформ (которые вскоре начнет осуществлять Тюрго). Но за это пришлось заплатить слишком высокую цену: пожертвовать людьми из «парламента Мопу», проявившими готовность служить монархии в самых тяжелых условиях. Вызвав в начале царствования горечь и разочарование у своих самых верных и надежных сторонников, Людовик XVI оказался так одинок впоследствии. Как образно написал Сванн, после отмены реформы Мопу «из административной монархии ушла душа. Век абсолютизма кончился».

Общепризнанным со времен Жана Бодена различием между монархией и деспотией считалось то, что монарх правит по закону, а деспот - руководствуясь собственным капризом. Именно об этом писал Ш.-Л. Монтескье в трактате «О духе законов» (Кн. 2. Гл. 1), определяя монархическое правление, «при котором управляет один человек, но посредством установленных неизменных законов; между тем как в деспотическом все вне всяких законов и правил движется волей и произволом одного лица». Считалось, что монарх, наделенный абсолютной властью, уважает и соблюдает законы. Признанными знатоками законов были парламенты, поэтому король, издавая законы, согласовывал их с парламентами. События 1770-1774 гг. поставили под сомнение эти азбучные истины. Ведь по воле короля парламенты в их прежнем виде были уничтожены, магистраты отправлены в ссылку, а три года спустя опять по воле короля все возвратилось на свое место. Перед современниками вставали серьезные проблемы: что же представляет собой французская монархия? Есть ли законные пределы абсолютной власти короля? Не дают ли произошедшие события основание говорить об изменении государственного строя, о превращении монархии в деспотию? Мнения на этот счет разделились.

Оппозиционная точка зрения парламентов нашла отражение в ремонстрациях, публичных выступлениях магистратов и инспирированных ими памфлетах. В официальных парламентских постановлениях признавалось в качестве «нерушимой максимы, что В. В. получили власть от самого Бога, что всякая власть политического порядка исходит от власти Короля, что магистраты являются лишь вашими должностными лицами (officiers) и что осуществляемая ими власть есть не что иное, как собственная власть В. Величества, наконец, что право создавать законы принадлежит лишь вам неограниченно и безраздельно».

Вместе с тем, с точки зрения магистратов, право парламентов соучаствовать в законодательной власти путем верификации и регистрации королевских актов составляло неотъемлемую часть «конституции монархии». Именно на парламенты, т.е. на самих себя они возлагали высокую миссию следить за соблюдением фундаментальных законов королевства.

Позднее, когда Людовик XVI отменил реформу Мопу и восстановил старый Парижский парламент, тот, протестуя против практики принудительной регистрации законодательных актов на королевском заседании, вновь осуждал их как проявления «абсолютной власти»: «Всевозможные эдикты, декларации и королевские письма, насильно зарегистрированные на королевском заседании, во все времена рассматривались как акты самой абсолютной власти, когда-либо применявшейся в монархии».

Вторым важным направлением для реформирования Людовиком XVI явилась область финансов. Он поручил министерство финансов Тюрго, одному из лучших финансистов того времени. Тюрго предложил обширный план реформ, а именно: распространение поземельной подати на дворянство и духовенство, отмену крестьянской барщины, уничтожение цехов и внутренних таможен, затруднявших торговлю, уменьшение числа монастырей, увеличение школ и улучшение быта сельских священников, отмену тайных приказов (lettres de cachet), облегчение цензурного гнета, возвращение прав протестантам. А главное - Тюрго требовал соблюдать строгую отчетность и бережливость в расходах. Эти реформы возбудили неудовольствие привилегированных слоев общества; дворянство и духовенство не хотело расставаться со своей свободой от податей, чиновники -- со своими незаконными доходами; королева и аристократы восстали против министра, который стремился сократить их расходы на роскошь, на содержание многочисленных придворных должностей (королева и принцы имели свои особые придворные штаты, устроенные по образцу королевского). Людовик XVI уступил голосу недовольных и дал отставку Тюрго, а предпринятые им реформы большей частью подлежали отмене.

С началом войны в Североамериканских Штатах Франция приняла участие в этой войне против Англии; потребовались новые издержки. Людовик вверил управление финансами женевскому банкиру Неккеру - протестанту, пользовавшемуся репутацией искусного финансиста. Неккер предложил для обсуждения финансовых затруднений созвать собрание депутатов от дворянства, духовенства и горожан. Эта мысль очень не понравилась двору, уже давно привыкшему самовластно управлять государством. Неккер обнародовал отчет о состоянии финансов (compte rendu), где были перечислены государственные доходы и расходы. Этот отчет произвел большое впечатление на публику, для которой истинное состояние финансов до того времени оставалось тайной. Средние классы прославляли Неккера, но аристократия встретила обнародование отчета негодованием. Король опять уступил голосу придворных, и Неккер получил отставку. При его преемниках положение финансов еще более ухудшилось; дефицит (превышение расходов над доходами) возрастал с каждым годом; вместе с тем росли и государственные долги (дефицит покрывался займами).

1.3 Формирование и социальный состав «либеральной партии» в 80-е гг. XVIII в.

Совокупность усиливающихся в либерально настроенной части французского общества либеральных идей способствовала трансформации накануне революции взглядов социальных слоев, вошедших в Клуб 1789 года.

К 80-м гг. XVIII в. дворянство Франции значительно обновилось по составу, пополнившись выходцами из третьего сословия. Процессом, имевшим важные последствия, было упрочение позиций «дворянства мантии» в рядах дворянского сословия. Во Франции XVIII в. происходило также частичное обуржуазивание дворянства, образовался слой «делового» дворянства, занимавшего заметные позиции в некоторых отраслях промышленности и в крупной морской торговле. Наконец, идейно-культурная среда Франции данного периода определялась гегемонией просветительского рационализма. Произведения французских просветителей разных течений находили отклик в дворянской среде. Дворяне воспринимали социально-политическую терминологию просветителей и свойственную им манеру мышления. В этих условиях в сознании дворян не могли не меняться представления о том, что есть дворянин, какие качества его отличают и в чем его общественное предназначение.

Популярным в среде дворянства было принадлежащее Ш. Л. Монтескье определение дворянства как «промежуточной власти», «сословия, необходимого в монархическом государстве». Благодаря тому, что «дворянство помещено между монархом и народом», - рассуждали авторы дворянских наказов Генеральным штатам, - оно осуществляет «связь между властью государя и слабостью народа».

Расширился набор ролевых представлений дворянства. Традиционная роль воина получала переосмысление, и возникал образ воина-патриота, служащего не только монарху, но прежде всего родине. Долг дворянства стали видеть в «полезной и прославленной службе родине».

Появляется и принципиально новое понимание общественного предназначения дворянства. Встречается определение его как «сословия законодателей», рассуждения о том, что свойственными дворянину занятиями являются «все общественные должности», «участие в администрации», «гражданские должности», что дворян отличает «интерес к администрации». В наказах встречается мысль, что достойными дворянина занятиями следует признать свободные профессии и искусства. Дворянин выступает в наказах 1789 г. и в роли человека общественного, гражданина, приносящего пользу обществу. В Дворянских наказах Генеральным штатам говорится, что дворянство призвано «содействовать процветанию государства», приносить пользу родине, его удел - «общественное служение», «различные почетные и полезные обществу обязанности», «содействие нуждам нации».

Кроме того, дворянин появляется в роли предпринимателя и торговца. Утверждается, что достойными дворянина занятиями являются «все виды торговли», «честные и приносящие доход профессии», «полезные открытия и усовершенствования промышленности».

Авторы наказов постоянно оперировали такими понятиями, как нация, общее благо, свобода личности, ссылались на доктрину естественного права. Для защиты сословных привилегий дворянства они обращались к идее собственности. Сословные привилегии изображались как «полезные и почетные права собственности».

Эти представления и ценностные ориентации составляют в сознании дворянства пласт, сформировавшийся на исходе Старого порядка в результате социально-общественной эволюции дворянства, а также под влиянием культуры и идеологии Просвещения. К политической теории Ш. Л. Монтескье восходит представление о дворянстве как о «промежуточной власти», которая создает равновесие между монархом и народом и предохраняет монархию от вырождения в деспотию.

Именно эта социальная группа дворян с новым либеральным мышлением составила первую часть Клуба 1989 г. - группу дворян шпаги, а также лиц, владевших придворными должностями таких, например, как Байи, унаследовавший от отца и деда должность хранителя королевских картин, Ласепед - хранитель королевского исторического кабинета, и Мармонтель - историограф Франции.

Ко второй группе Клуба 1789 г. можно отнести всех тех, кто обладал на протяжении двух или трех поколений должностями в высших судебных и финансовых магистратурах, а также судебных и финансовых учреждений бальяжей и сенешальств, и при этом не занимался никакой иной, кроме юридической, деятельностью. Эта группа объединяет как представителей дворянства мантии, так и близких к ним по своему общественному положению, представителей третьего сословия.

В третью группу входят все те, кто, независимо от приобретенного к началу Революции статуса, вышел из среды негоциантов, банкиров и торговцев, чьи семьи приобрели вес в обществе благодаря предпринимательской деятельности, а также представители свободных профессий, выходцы из этой среды. Помимо вышеперечисленных можно выделить еще одну, самую малочисленную, группу, которая объединяет выходцев из среды фермеров и землевладельцев.

Однако, поскольку границы между этими группами слишком размыты, подобная классификация способна дать лишь приблизительное представление о социопрофессиональном составе Клуба 89. Так, дворянин шпаги Кюстин был хозяином мануфактуры в Нидервилле и в силу этого может быть причислен и к дворянам, и к предпринимателям. Дворянин шпаги Мирабо был избран депутатом от Третьего сословия. Семья Бюро де Пюзи была аноблирована в 1737 г. через покупку должности корректора счетной палаты города Доль; позже его отец купил землю де Пюзи а с ней и привилегию носить титул, что позволило отнести Бюро де Пюзи к дворянству мантии. Другой член Общества 1789, Коттен, будучи также аноблирован через должность королевского секретаря, приобрел в результате женитьбы землю де Саффре и право носить титул. Являясь, таким образом, представителем дворянства мантии, он, однако, избирался как представитель Третьего сословия, поскольку ему было отказано в праве принимать участие в заседании провинциальных штатов Прованса. Очевидно, что сословное различие в данном случае формально.

Таким образом, можно сказать, что для членов Общества 1789 был характерен, по выражению Э. Эйзенштейн «гибридный социальный тип». Они принадлежали к высшим слоям французского общества времен Старого порядка, будучи либо представителями древних родов дворянства шпаги, либо аноблировавшихся через покупку высших судебно-административных должностей буржуа, либо крупными финансистами, мануфактуристами и предпринимателями. Все они обладали высоким уровнем дохода, были высоко образованы, что предполагало широкое ознакомление с философией Просвещения и с социально-политическими учениями того времени. Клуб 1789 был элитарной организацией, членство в которой ограничивалось, с одной стороны, высокими членскими взносами, а с другой, - высокими требованиями, которые предъявлялись к образованности и интеллекту его членов.

Таким образом, сложившийся Клуб 1789 года по своему социальному составу не был однородным, что по логике исторического развития не могло не сказаться на близких идейных разногласиях, расколе и более четком оформлении политических взглядов его членов, часть которых составила движущую силу движения фейянов.

2. Развитие либеральных реформ в период деятельности Учредительного и Законодательного собраний

2.1 Реформы Учредительного собрания и создание основ нового общества

Идея более справедливого налогового обложения и другие новшества в духе Просвещения не нашли поддержки в собрании нотаблей - аристократии, и в ситуации глубокого финансового кризиса королевская власть обращается к французской нации, в ее еще сословном понимании. С этого момента революционные силы: адвокаты, часть клира, просвещенные дворяне, торговцы, и их лидеры получают возможность политического участия в реализации либеральных идей.

Созыв Генеральных Штатов 5 мая 1789 дал толчок широкой общественной дискуссии во Франции по вопросам организации представительной власти и ее полномочий. Этому способствовало решение короля Людовика XVI увеличить вдвое число депутатов от третьего сословия, которое таким образом сравнялось с числом депутатов от обоих привилегированных сословий вместе взятых. С первых дней работы депутаты проявили свой бескомпромиссный настрой по отношению к старой политической традиции, что проявилось в борьбе за отмену старинного регламента работы Генеральных Штатов: они должны были заседать и голосовать отдельно по сословиям. Таким образом, с самого начала работы Генеральных Штатов на первый план выдвинулись процедурные вопросы. Депутаты третьего сословия требовали общих всесословных заседаний и индивидуального (поголовного) голосования.

Поскольку привилегированные сословия сопротивлялись этим требованиям, 12 июня депутаты от третьего сословия объявили свое заседание общим и призвали остальные сословия присоединиться к ним. Первым откликнулось на этот призыв духовенство, среди которого было много приходских священников. Уже на следующий день к ним примкнули 3 депутата от духовенства, затем последовали новые. Расширенное таким образом собрание депутатов третьего сословия 17 июня, по предложению французского политического деятеля и публициста Э. Сийеса, объявило себя Национальным собранием, т.е. заявило о своем праве представлять население всей страны.

19 июня депутаты от духовенства большинством голосов приняли решение объединиться с третьим сословием. В ответ на эти действия Людовик XVI распорядился закрыть зал заседаний Национального собрания. Но депутаты пренебрегли волей короля и 20 июня собрались в зале для игры в мяч. Здесь они поклялись не расходиться и продолжать борьбу до тех пор, пока не примут конституцию государства. Лишь после колебаний и угроз, которые он так и не отважился привести в исполнение, Людовик XVI уступил давлению депутатов Национального собрания. 27 июня он приказал депутатам от дворянства присоединиться к их коллегам от двух других сословий. Таким образом, первая победа в борьбе за новые права с королем, положила начало французскому революционному парламенту, поставившему целью - ограничение власти короля и осуществление на практике знаменитого принципа разделения властей.

7 июля 1789 г. депутаты всех сословий объявили себя Учредительным собранием. Фактически они добились признания королем нового - всесословного, общенационального - статуса собрания и присвоили себе важнейшую из его прерогатив - право определять устройство государства. Была образована комиссия для разработки конституции. Победу депутатов над королем упрочило восстание в Париже 14 июля. Таким образом, движение за коренные реформы, победившее в Учредительном собрании, победило на улицах Парижа, кульминацией народного взрыва стало взятие крепости-символа - Бастилии. В данный период во французском обществе наиболее распространенными и востребованными становятся либеральные взгляды.

Французская экономическая элита, завладевшая летом и осенью 1789 г. всей полнотой власти в стране, по своему составу не была однородна. Среди нее имелись различные слои и группы, одни - менее оппозиционно настроенные, другие - более. Да и в ходе самой революции положение не оставалось неизменным. Падало влияние одних ее групп, росло влияние других, появлялись даже новые группы. На первых порах к власти пришла самая умеренная фракция, так называемые «конституционалисты», преобладающие в Учредительном собрании, в Коммуне Парижа, в Якобинском клубе, и задававшие тогда тон в общественно-политической жизни всей страны. Конституционалисты, тесно связанные и с дворянством, и с дворянским государством (откупа, займы, аренды), не стремилась к коренной ломке социальных отношений. Ее интересам более отвечала политика либеральных реформ и компромисса с дворянством.

26 августа 1789 г. Собрание приняло первый конституционный акт -- Декларацию прав человека и гражданина. Во вводной части Декларации записано, что причиной пороков правительства и общественных бедствий является невежество людей, забвение естественных, неотъемлемых и священных прав человека. «Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах. Цель каждого государственного союза составляет обеспечение естественных и неотъемлемых прав человека. Таковы - свобода, собственность, безопасность и сопротивление угнетению» - в первых же строках документа отражена теория естественного права либеральных мыслителей. В последствии заявленный тезис хоть и нарушался, но оставался общепризнанным во всех этапах революции.

Одним из главных постулатов Декларации являлись естественные права человека - основной тезис либеральных теоретиков. В число естественных прав, перечень которых отличался от того, какой был предусмотрен в Декларации независимости США, включались свобода, собственность, безопасность, сопротивление угнетению (ст. 2). Поставив на первое место в перечне естественных прав человека свободу и собственность, декларация воплотила известную мысль Вольтера: «Свобода и собственность - вот крик природы». В концепции естественных прав, претендующих на универсальное выражение природы человека, реализовывались не только общедемократические устремления народных масс, но и специфические интересы буржуазии, закреплялись важнейшие отношения формирующегося капиталистического общества. Так, свобода, сформулированная в ст. 4 в духе господствовавших в то время индивидуалистических концепций, переводилась на юридический язык как возможность «делать все, что не приносит вреда другому».

Граждане могли беспрепятственно выражать свои мысли устно или печатно, иметь свободу религиозных убеждений. «Свободное выражение мыслей и мнений есть одно из драгоценнейших прав человека; каждый гражданин, поэтому может высказываться, писать и печатать свободно, под угрозой ответственности лишь за злоупотребление этой свободой» (ст. 11).

Идея свободы была, несомненно, центральной и самой демократической идеей декларации. Она не сводилась лишь к политической свободе, а означала в конечном счете более широкое понимание свободы человека и гражданина как свободы предпринимательства, свободы передвижения, свободы религиозных убеждений и т. д. Собственность также рассматривалась авторами декларации в абстрактно-индивидуалистическом духе и была единственным правом, которое объявлялось в этом документе «неприкосновенным и священным». Незыблемость частной собственности была гарантирована: «Никто не может быть лишен ее иначе, как в случае установленной законом несомненной общественной необходимости», причем лишь на условиях «справедливого и предварительного возмещения» (ст. 17).

Стремление защитить имущественные интересы граждан нашло свое отражение в статьях 13, 14, в которых запрещались произвольные королевские поборы (в том числе на содержание вооруженных сил) и устанавливались общие принципы налоговой системы (равномерное распределение общих взносов, взимание их лишь с согласия самих граждан или их представителей и т. д.). В декларации была осуществлена своеобразная «национализация» государственной власти, которая не рассматривалась уже как основанная на «собственном праве короля», а трактовалась как выражение национального суверенитета («источник суверенитета зиждется по существу в нации» - ст. 3). Любая власть в государстве, в том числе и королевская, могла проистекать только из этого источника. Она рассматривалась как производная от воли нации. Общество имело право требовать отчета от каждого должностного лица по «вверенной ему части управления» (ст. 15).

Одной из основных идей Декларации 1789 г., не утративших своего прогрессивного значения и сегодня, была идея законности также заимствованная у Д. Локка и Ш. Монтескье.

Закон рассматривался как «выражение общей воли» (ст. 6), причем подчеркивалось, что все граждане имеют право участвовать лично или через своих представителей в его образовании. Здесь же провозглашалось, что всем гражданам «сообразно их способностям» в равной мере открыт доступ ко всем государственным должностям. По существу это означало отказ от феодального принципа закрытости государственного аппарата для представителей третьего сословия и обоснование одинаковой доступности государственных должностей «ввиду их равенства перед законом». Декларация провозглашала ряд первостепенных для закрепления демократического строя политических прав и свобод граждан («право высказываться, писать и печатать свободно» - ст. 11; «право выражать свои мнения, в том числе религиозные» - ст. 10).

Выступая против произвола королевской власти, конституционалисты принимали на себя обязательство построить новый правовой порядок на «твердой основе закона». В эпоху абсолютизма и подавления личности право базировалось на принципе: «Только то дозволено, что разрешается». Согласно же ст. 5 Декларации, все, «что не воспрещено законом, то дозволено», и никого нельзя принуждать к действию, не предусмотренному в законе.

Обязанность государства обеспечить безопасность своих граждан определяла также и процессуальные формы защиты личности. Никто не мог подвергнуться обвинению или быть арестованным иначе, как в случаях и при соблюдении форм, предписанных законом (ст. 7). В ст. 9 указывалось, что любое лицо предполагается невиновным, пока не установлено обратное.

Идея законности получила свое закрепление и в виде общих принципов организации государственной власти, и прежде всего в разделении властей. Согласно ст. 16 «общество, в котором не обеспечено пользование правами и не проведено разделение властей, не имеет конституции».

Таким образом, действовала презумпция невиновности в противовес средневековым представлениям о виновности подозреваемого. С другой стороны, каждый гражданин, «задержанный в силу закона, должен беспрекословно повиноваться». Сопротивление властям в таких случаях влекло за собой ответственность.

В ст. 17 сформулирован важнейший институт либерального права --неприкосновенность частной собственности.

Таким образом, Декларация 1789 г. имела большое значение не только для Франции, но и для всего мира, поскольку она закрепляла основы передового для своей эпохи общественного и государственного строя, определяла устои нового правопорядка. Сами ее создатели полагали, что составили документ «для всех народов и на все времена».

Декларация торжественно провозгласила равенство людей перед законом, суверенитет нации, право народа на участие в выработке законов, ответственность и подотчетность должностных лиц, принцип разделения властей (законодательной, исполнительной и судебной), равномерное, соответствующее состоянию граждан взимание налогов.

Она зафиксировала гарантии прав личности и принципы буржуазной законности: нет преступления -- нет наказания, презумпцию невиновности (всякий считался невиновным, пока судом не установлено обратное), соразмерность наказания преступлению. Эти статьи имели большое прогрессивное значение.

Учредительное собрание, стремившееся претворить основные идеи Декларации в действие, последовательно проводило курс либеральных реформ, затронувших все сферы французского государства.

Декретами от 8 и 10 октября 1789 г. был изменен традиционный титул французских королей: из «милостью божьей, короля Франции и Наварры», Людовик XVI стал «милостью божьей и в силу конституционного закона государства королем французов». Король французов остался «главой государства и главой исполнительной власти, но править он мог лишь на основании закона, который уже не являлся выражением королевской воли. Законодательная власть принадлежит Национальному собранию, которое фактически стало высшей властью в стране. За королем сохранено право назначать министров, но не из состава Собрания (чтобы нельзя было таким способом подкупать депутатов). Любое распоряжение короля должно быть скреплено подписью министра, а министров Собрание может привлечь к ответственности. Король не мог больше безгранично черпать из государственной казны: на содержание двора по цивильному листу была отпущена определенная сумма, впрочем, довольно крупная (25 млн. ливров).

Король уравнивал политическую систему, но либеральные силы начали наступление на его политическую власть.

В мае 1790 г., после бурных прений, у короля было отнято право объявлять войну и заключать мир. Отныне это право перешло к Национальному собранию. Правда, Мирабо пытался доказать, что дипломатия и внешняя политика должны остаться в компетенции короля, но он лишь потерял на этом изрядную долю своей былой популярности. Именно в эти дни в Париже появился памфлет «Великая измена графа Мирабо».

Чтобы лишить короля возможности повторить когда-либо в будущем попытку разгона Национального собрания, было установлено, что никакие регулярные войска не могут находиться на расстоянии ближе 30 лье от места его заседаний (без согласия Собрания).

Центральная администрация была реорганизована. Исчезли королевские советы и статс-секретари. Отныне назначались шесть министров: внутренних дел, юстиции, финансов, иностранных дел, военный, военно-морского флота. Однако поста премьер-министра не было создано.

По муниципальному закону от 14 - 22 декабря 1789 г. городам и провинциям было предоставлено самое широкое самоуправление.

В соответствии со ст. 1 «Декрет об организации муниципальной власти в провинции» от 14 декабря 1789 г. «Нынешние муниципалитеты, существующие в каждом городе, бурге, приходе или общине под названиями ратуш, мэрий, эшевинатов, консулатов или под любым иным названием, отменяются и упраздняются; в то же время нынешние муниципальные чиновники будут продолжать исполнять свои обязанности до тех пор. пока их не сменят». Упразднялись все агенты центральной власти на местах - «чиновники и члены существующих ныне муниципалитетов будут сменены путем выборов». В соответствии со ст. 3 Декрета были уничтожены должности интендантов и их субделегатов: «Права представления, назначения или конфирмации, права председательства или присутствия на муниципальных собраниях, основанные или осуществляемые по праву владения некоторыми землями или же по праву владения должностью коменданта провинции, города, по праву епископа или архиепископа, или же любого иного звания, упраздняются». Таким образом, запутанное архаичное местное управление абсолютистской Франции должно было уйти в прошлое, уступив место единой буржуазной нации. Система деления Франции на провинции, губернаторства, женералитэ, бальяжи, сенешальства перестала существовать.

Декретом от 22 декабря 1789 г. Собрание установило новое административное устройство страны, соответствующее выгодам либеральной буржуазии: «Будет произведено новое деление королевства на департаменты как для представительства, так и для управления. Число этих департаментов будет от 75 до 85. Каждый департамент будет разделен на дистрикты, число которых -- не меньше трех и не больше девяти -- будет установлено Национальным собранием в соответствии с потребностями и особенностями департаментов после того, как будут выслушаны депутаты от провинций. Каждый дистрикт будет разделен на части, называемые кантонами; их размеры будут составлять около четырех квадратных лье (обычных французских лье)».

Страна была разделена на 83 департамента, примерно равных по территории. Дистрикты разделялись на кантоны, которые являлись низшей избирательной единицей и местом пребывания мирового судьи. Низшей административной единицей являлась коммуна (община). Коммуны больших городов разделялись на секции (районы, участки). Таким образом, завершилась централизация страны. Франция становилась унитарным государством, сохранив данное административно-территориальное деление до сегодняшнего дня.

Отдельная часть декрета предусматривала формирование собраний для выборов на вполне либеральных принципах: «только активные граждане, то есть граждане, обладающие качествами, которые будут оговорены ниже, имеют право голосовать и собираться для формирования первичных собраний в кантонах». Выборы не были равными и предусматривали определенные ограничения для избирателей.

К таким ограничениям относился имущественный и возрастной избирательный ценз и ценз оседлости. «Чтобы стать активным гражданином, необходимо:

1. Быть или стать гражданином Франции.

2. Достигнуть 25 лет.

3. Фактически проживать в данном кантоне не менее года.

4. Платить прямой налог в размере местной заработной платы за три рабочих дня.

5. Не состоять у кого-либо в услужении, то есть не быть наемным слугой».

«Старый муниципалитет Парижа и все подчиненные ему службы, временный муниципалитет, существующий в ратуше или в секциях столицы, известных теперь под названием дистриктов, упраздняются и отменяются; однако временный муниципалитет и лица, находящиеся при исполнении, продолжат исполнять свои обязанности до тех пор, пока не будут замещены» - гласил специально принятый в отношении Парижа муниципальный закон от 21 мая -- 27 июня 1790 г.

В соответствии со ст. 6 раздела Декрета о муниципалитете Парижа «Национальное собрание постановляет разделить сей город на сорок восемь секций так, как это начертано в плане и изложено в протоколе, прилагаемых к данному декрету; Национальное собрание постановляет направить в архивы Собрания и в канцелярию ратуши по одному экземпляру этого протокола, подписанному помощниками комиссаров конституционного комитета».

Муниципальная реформа предусматривала, что управление повсюду будут осуществлять выборные органы, вполне автономные в решении всех местных дел. Местные представительства формировались по вполне либеральным основаниям, подтверждением тому является наличие имущественного и возрастного ценза.

Во главе департаментов стояли Генеральные советы и их исполнительные директории: «Каждая администрация департамента делится на две части - совет департамента и директорию департамента». Совет департамента должен собираться ежегодно для того, чтобы установить правила для каждой сферы управления, распределить работы и общие расходы департамента и получить отчет о деятельности директории (ст. 21). Директория департамента была обязана постоянно исполнять решения и представлять совету департамента ежегодный отчет о своей деятельности, который должен публиковаться (ст. 22).

Аналогичная система была создана и в дистриктах: «Каждая администрация дистрикта делится также на две части - совет дистрикта и директорию дистрикта; последняя состоит из четырех членов». Коммуны также имели свои Генеральные советы и выборных мэра, прокурора и командующего Национальной гвардией.

Имелась также должность генерального прокурора-синдика, уполномоченного следить за исполнением законов. «Генеральные прокуроры-синдики и прокуроры-синдики могут принимать участие в общих административных собраниях без права решающего голоса; но без их ведома на этих собраниях не может быть ни сделано никаких докладов, ни принято никаких решений по этим докладам, если они не были выслушаны».

Таким образом, в созданной муниципальной системе административно-территориального деления страны был предусмотрен принцип разделения властей на исполнительную в лице директорий и законодательную - советы. В тоже время следует отметить, что эта система являлась либеральной, а не демократической - существовал имущественный ценз и ценз оседлости.

Реформированию подверглась и судебная система. Судебная реформа была проведена на тех же основаниях, что и административная, в этой связи можно свидетельствовать о комплексном, системной характере эпохальных реформ.

Все прежние судебные учреждения, включая и парламенты, были ликвидированы. Продажа судебных должностей была отменена. В каждом кантоне учреждался мировой суд, в каждом округе - суд дистрикта, в каждом главном городе департамента - уголовный суд. Создавались также единый для всей страны Кассационный суд, имевший право аннулировать приговоры судов других инстанций и направлять дела на новое рассмотрение, и Национальный Верховный суд, компетенции которого подлежали правонарушения со стороны министров и высших должностных лиц, а также преступления против безопасности государства. Суды всех инстанций являлись выборными на основе имущественного ценза и судили с участием присяжных.

Была осуществлена реформа налоговой системы. Либеральные реформаторы стремились компенсировать централизацию Франции, введением экономических свобод.

Декретом от 21 марта 1790 г. была отменена табель. Исчезли внутренние таможни и городские ввозные пошлины: «Национальное собрание считает, что торговля является средством, способствующим всемерному развитию и подъему сельского хозяйства и мануфактурной промышленности, и что она может достичь этого важного результата только в условиях разумной свободы; что сейчас ее развитию мешают бесчисленные препоны; что существующие под разными наименованиями торговые пошлины, установленные на границах бывших провинций королевства без учета их возможностей и без внимания к их нуждам, как самой своей тяжестью, так и порядком взимания не только затрудняют совершение торговых сделок, но и ограничивают личную свободу; что из-за них разные части государства оказались обособленными друг от друга и это ведет к сокращению потребления и, соответственно, неблагоприятно сказывается на воспроизводстве и росте национального богатства».

«Начиная с 1 декабря текущего года все торговые пошлины и все пункты их взимания, расположенные на территории Королевства, включая те, что находятся в Бретани для получения домениальной торговой пошлины, а также в Пуату, Анжу и Мэне для взимания таможенных пошлин и луарского трепа, отменяются» - гласит 1 статья декрета. Были введены три прямых налога: поземельный - на доходы от земельной собственности ; налог на движимость -- на доходы от всего остального имущества; торгово-промышленный налог -- на доходы от торговли и от промышленного производства.

Учредительное собрание ликвидировало все прежние ограничения, стеснявшие свободу торговой и промышленной деятельности. Еще 29 августа 1789 г. была восстановлена свобода хлебной торговли, за исключением свободы экспорта. Закон «строго запрещает оказывать какое-либо препятствие свободе хлебной торговли, и всякое покушение на нее является наказуемым правонарушением». Всякая регламентация и таксация в области хлебной торговли отменялись. Хлебом (зерном, мукой) могли торговать кто угодно и по свободно-складывающейся на рынке цене. Но так как хлеба не хватало, а деньги обесценивались, то свобода хлебной торговли не только не привела к падению цен на хлеб, но способствовала росту дороговизны. Фактически от свободы хлебной торговли выигрывали лишь крупные хлеботорговцы.

Отменены были и привилегии крупных торговых компаний и городов в области внешней торговли. Так, например, 3 апреля 1790 г. Ост-Индская компания была лишена монопольного права на торговлю в районах, расположенных за мысом Доброй Надежды. Марсель также утратил свои привилегии в торговле со странами Леванта.

15 февраля 1791 г. в своем докладе «Об упразднении цехов и установлении торгово-промышленного налога» П.-Ж. д'Аллард указывал, что «всякий человек свободен заниматься той профессией, той торговлей, тем ремеслом, теми ремеслами и торговлей совместно, какие, по его мнению, будут соответствовать его способностям и приносить пользу его делам. При этом вместо значительных капиталов, которые он должен был тратить на то, чтобы быть принятым в цех, дававший право заниматься только одним-единственным видом ремесла или торговли и подвергавший мастера риску полностью потерять свой капитал, если предприятие не преуспевало, обязать любого из претендентов лишь заявить о себе в муниципалитет и уплачивать ежегодный взнос, который в соответствии с размахом и успехом его дел будет увеличиваться, уменьшаться или прекращаться». 2 марта 1791 г. соответствующий закон был принят. «Закон д'Алларда» предусматривал уничтожение корпораций, цеховых советов, институтов мастеров, а также привилегий «королевских мануфактур». Упразднена была и правительственная регламентация промышленного производства, вместо нее провозглашалась свобода предпринимательской деятельности.

В советской историографии давалась однозначная оценка осуществленных реформ: «Все эти преобразования, имевшие исторически прогрессивный характер, соответствовали интересам буржуазии и призваны были обеспечить благоприятные условия для развития ее торговой и промышленной деятельности».

Более взвешенной является точка зрения Э. Хобсбауна, отмечавшего, что «Учредительное собрание принялось за гигантские рационалистские реформы во Франции. Большинство из длительных достижений революции начинаются с этого периода, поскольку имеют наиболее впечатляющее международное значение: муниципальная реформа, метрическая система и первое освобождение евреев…».

Между тем, социальная нестабильность, грозившая французской государственности в целом, заставила власти в некотором смысле «закрутить гайки».

14 нюня 1791 г. был принят так называемый «закон Ле Шапелье» (по имени докладчика). «Всякого рода сборища ремесленников, рабочих, подмастерьев и поденщиков, направленные против свободного занятия промышленным трудом на основании свободного соглашения или же направленные против действий полиции в смысле исполнения судебных приговоров, касающихся этого рода дел, равно как и против публичных торгов и сдачи подрядов на различные предприятия, будут считаться мятежными сборищами и как таковые будут разгоняться представителями государственной власти по получении ими соответствующих законных требований. Зачинщики, подстрекатели и вожаки вышеуказанных сборищ, равно как и уличенные в самоуправстве и в насильственных поступках, подлежат наказанию по всей строгости законов».

«Зачинщиков» и «подстрекателей» надлежало приговорить «к уплате штрафа в размере 500 ливров и лишению прав активного гражданина и доступа на первичные собрания в течение одного года». Если же упомянутые решения и соглашения содержат в себе угрозы по адресу предпринимателей или других рабочих, «то все зачинщики, подстрекатели и подписавшиеся под этими актами или текстами будут наказаны штрафом в размере 1000 ливров каждый и трехмесячным тюремным заключением». Закон Ле Шапелье просуществовал до 1864 г.

Данный закон приковывал к себе пристальное внимание со стороны «интересующихся французской историей». Еще К. Маркс писал, что этот закон «втискивал государственно-полицейскими мерами конкуренцию между капиталом и трудом в рамки, удобные для капитала...». В след за ним в советской историографии детали закона показывались исключительно в негативном свете: «Учредительное собрание пошло навстречу домогательствам предпринимателей и по предложению депутата Ле Шапелье издало 14 июня 1791 г. декрет, запрещавший рабочим под страхом денежных штрафов и тюремного заключения объединяться в союзы и проводить стачки. Два дня спустя, 16 июня, Учредительное собрание постановило закрыть «благотворительные мастерские», организованные в 1789 г. для безработных. Органы власти тщательно следили за проведением в жизнь закона Ле Шапелье. За нарушение его применялись строгие наказания» .

Между тем, стоит признать, что принятие этого закона позволило несколько стабилизировать обстановку в стране: вполне объективные приводимые исследователем Ф. Фюре данные свидетельствуют о том, что за последующие три месяца после принятия закона количество беспорядков уменьшилось более чем в три раза.

Принятие закона Ле Шапелье характеризует, что в немалой степени направленность реформ определялась не только умозрительными доктринами, но и развитием ситуации революционного кризиса.

Реформы Учредительного собрания затронули и социальную структуру общества, неразрывно связанную с аграрными устоями феодальной Франции.

Декретом от 5-11 августа 1789 «Национальное собрание полностью уничтожает феодальный порядок. Оно постановляет, что из прав и повинностей, феодальных и цензуальных, те, которые относятся к личному или вещному крепостному праву, отменяются без вознаграждения; все прочие объявляются подлежащими выкупу; размеры и способ выкупа будут определены Национальным собранием. Те из названных повинностей, которые не уничтожены настоящим декретом, будут продолжать взиматься впредь до выкупа». Данный декрет стабилизировал обстановку: поджоги, преследование дворянства прекратились.

В ноябре-декабре 1789 г. ситуация вновь обострилась: наблюдался массовый отказ платить повинности сеньёрам, а также налоги. Власти тщетно пытались заставить местное население «уважать закон». Декретом oт 15 марта 1790 г. Собрание установило порядок упразднения феодальных прав: «Национальное собрание постановляет, что все наследства, как по прямой линии, так и по боковой, в отношении как недвижимого, так и движимого имущества, имеющие открыться впредь, считая со дня издания настоящего декрета, будут, невзирая на бывший дворянский характер лиц или имущества, разделены между наследниками согласно законам, статутам и обычаям, определяющим раздел между всеми гражданами. Все законы и обычаи, противоречащие сему, отменяются...». Декрет от 3-9 мая 1789 г. предусматривал процедуру и размеры выкупа тех из них, которые подлежали отмене лишь за выкуп, тем самым, принцип собственности по-прежнему оставался приоритетным.

Декретом от 19 июня 1790 г. были отменены институт наследственного дворянства и все связанные с ним институты: «наследственное дворянство навсегда упраздняется; что, следовательно, титулы принца, герцога, графа, маркиза, виконта, барона, шевалье, мессира, оруженосца, дворянина и любые другие подобные титулы не будут приниматься кем бы то ни было и не будут жаловаться никому; что всякий французский гражданин сможет носить лишь свою настоящую фамилию». Таким образом, во Франции впервые восторжествовали идеи бессословного общества и гражданского общества. Социальный статус французов отныне определяло не происхождение, а личные заслуги и доход. Социальная структура становилась «открытой».

Сохранялось разделение отменяемых феодальных прав на «личные» и «реальные». «Личные» права признавались результатом «узурпации» со стороны сеньора и подлежали отмене без выкупа. «Реальные» права рассматривались как следствие первоначальном уступки земли сеньёром крестьянину и подлежали отмене лишь за выкуп. Сеньёр был освобожден от обязанности представлять документы («титулы»), подтверждающие его права. Достаточно было удостоверить самый факт владения данным правом в течение 30 лет.

Без всякого возмещения отменялись: почетные права сеньёра, право суда, права мэнморта и серпаж, лично-наследственные барщины, баналитеты, дорожные, рыночные и иные аналогичное сборы, право охоты и рыбной ловли, монопольное право содержания голубятен и кроличьих садков.

Право триажа, т. е. его право брать себе треть общинных угодий, на будущее время отменялось. Общинам предоставлялось также право возбуждать в суде иск о признании незаконными триажей, произведенных в течение последних 30 лет: «Национальное собрание приказывает, чтобы все общины или частные лица, считающие, что они имеют на эти леса, пастбища, болота, пустопорожние земли и пустоши право собственности, пользования, выгона или другие, которыми они фактически к 4 августа 1789 г. не обладали, могут защищаться судебным порядком против захватов, на которые они будут считать себя вправе жаловаться». Подлежали выкупу: ценз, шампары и ренты, пошлина, взимаемая при переходе земли в другие руки (lods et ventes).

Сумма выкупа была установлена из расчета 4-5% дохода от основного капитала ренты, т. е. в размере, превышающем в 20 раз годовой доход для денежных повинностей, и в 25 раз -- для натуральных повинностей. Предварительно крестьянин должен был погасить все недоимки за последние 30 лет. Выкуп был индивидуальным, но если крестьяне были связаны круговой порукой за долги (а это явление было широко распространено), то выкуп мог быть только коллективным или же требовалось, чтобы желающий выкупить свои повинности уплатил долги и за всех своих односельчан. К тому же, выкуп был факультативным, т. е. он мог состояться только при наличии добровольного согласия и со стороны крестьянина, и со стороны сосбственника. «Национальное собрание с полным основанием надеется, что граждане деревень, сумев оценить все сделанные им благодеяния, повсюду поспешат уплатить те повинности, от которых не в его власти было их освободить. Они не должны забывать о том, что ради процветания земледелия были отменены десятина, барщина, баналитеты, бессчетное количество других повинностей, столь же унизительных по своему характеру, сколь и обременительных по своему каждодневному объему».

Законом от 14-17 мая 1790 г. Учредительное собрание установило порядок продажи земель из фонда национальных имуществ, сравнительно благоприятный для крестьян. Национальные имущества предписывалось продавать с торгов, тому, кто больше даст за них, что, несомненно, было в интересах зажиточных слоев французского общества.

Но крупные имения надлежало дробить и продавать предпочтительно мелкими участками, «если за них в их совокупности будет предлагаться сумма, равная сумме, предложенной за вес имение в целом». При покупке участка покупателю надлежало: «первый взнос должен составлять 12% цены, а остальная сумма будет разделена на двенадцать равных ежегодных взносов, которые должны быть выплачены в течение двенадцати лет, по одному за каждый год, причем в эту сумму включено 5% с капитала без вычета. Покупатели, однако, могут быстрее освободиться от своего долга путем внесения более крупных и более частых платежей или даже полностью оплатить свою покупку в любые сроки. Покупатели приобретают реальное право собственности на имущество лишь после уплаты первого взноса».

Этот закон открывал возможность перед крестьянами приобрести землю из фонда национальных имуществ. Но запротестовала буржуазия. На заседании Якобинского клуба 15 июня адвокат Польверель заявил, что нация, «которая должна уплатить немедленно два миллиарда и у которой нет иного средства покрыть свой долг, кроме продажи этих имуществ, не может и не должна давать покупателям 15 лет рассрочки». Якобинцы поддержали Польвереля, как и другие представители буржуазной общественности. Голоса немногих, кто высказывался в пользу крестьян, потонули в общем хоре голосов, требовавших пересмотра закона от 14-17 мая.