Реформы Конституционного периода Великой Французской революции 1789-1792 годов

Законом от 3-17 ноября 1790 г. Собрание установило новые условия продажи национальных имуществ. Формально и этот закон предписывал дробление назначенного к продаже имения на части и предпочтительную продажу частями. Но, во-первых, имения надлежало подвергать возможно меньшему дроблению (не меньше, чем на фермы или хутора); во-вторых, покупателю уже не предоставлялось тех льгот, которые были предусмотрены законом от 14-17 мая. При покупке нужно было вносить уже не 12%, а 20% стоимости земли, а оставшуюся сумму уплатить не в течение 12 лет, а только в 4,5 года. «Стоимость имуществ I разряда будет разделена на десять частей; две из них покупателям надлежит уплатить в течение того месяца, когда была произведена отдача с торгов, и лишь после этого первого платежа они смогут вступить в права владения. Восемь оставшихся частей должны выплачиваться следующим образом: первая -- в течение того года, когда была произведена отдача с торгов, вторая -- в течение первых шести месяцев следующего года и далее регулярно каждые шесть месяцев, с тем чтобы вся сумма была выплачена в течение четырех с половиной лет».

В советской историографии существует оценка реформ в социальной сфере и аграрного законодательства, как ограниченных и даже антикрестьянских. Советские историки однозначно оценивали, что «в таких условиях лишь зажиточные крестьяне имели возможность приобретать земли. Вместе с тем законами Учредительное собрание установило очень тяжелые условия выкупа крестьянами феодальных повинностей. Выкуп устанавливался в интересах не только дворянства, но и той части крупной буржуазии, которая усиленно скупала земли, принадлежавшие дворянству, а вместе с ними приобретала и феодальные права. Крестьянство открыто выражало свое недовольство политикой буржуазного Учредительного собрания и вновь становилось на путь борьбы... опять начались крестьянские волнения, запылали помещичьи усадьбы».

В то же время, проведение политики выкупных платежей отражает твёрдое следование идеи собственности, ставшей основным критерием положения личности во французском обществе нового порядка.

Положительную оценку этим преобразованиям дает Э. Хобсбаум, согласно которой «экономические планы Учредительного собрания были полностью либеральны: его политика относительно крестьянства была направлена на превращение общинных земель в частную собственность и поддержку сельских предпринимателей, для рабочего класса - запрещение профсоюзов и объединений. Законы имели тройное преимущество, ослабляя клерикализм, укрепляя позиции провинциальных и сельских предпринимателей и вознаграждая многих крестьян за их участие в революции».

Институтом, в отношении которого либеральные принципы практически не действовали, осталась церковь. Секуляризация церковной собственности была продолжением «просвещенной политики». Показательно дело в отношении церковных имуществ.

Учредительное собрание поставило «под охрану нации» государственный долг. Для выхода из финансового кризиса, который продолжал углубляться бывший епископ Талейран предложил использовать для погашения государственного долга церковные имущества: «Ясно, что в отношении церковных имуществ закон может обеспечить каждому из нынешних владельцев лишь право пользования тем, что ему было пожаловано актом об учреждении бенефиция. Всем известно, что во всех учредительных грамотах, касающихся церковных имуществ, а также в различных церковных законах, которые разъясняют смысл этих грамот, говорится: бенефициарию принадлежит только та часть имущества, которая необходима для поддержания достойного существования. Там говорится, что в отношении остальной части дохода бенефициарий является только управляющим и предназначена она для раздачи бедным и для содержания храма. Ежели нация обеспечит достойное содержание владельцу каждого бенефиция независимо от природы последнего, она никак не затронет личной собственности. И если в то же время нация, имея на то полное право, будет управлять всем остальным, если она возьмет на себя все обязательства, связанные с этими имуществами, такие, как содержание больниц и приютов, ремонт храмов, расходы на народное образование и т. д.; если, особенно, нация станет черпать из этих средств только в случае всеобщего бедствия -- если все будет так, то, мне кажется, намерения учредителей будут исполнены, а справедливость строжайше соблюдена. Таким образом, повторяя сказанное, я считаю, что, не попирая справедливости, особенно в момент всеобщего бедствия, нация может распоряжаться имуществом…». Это предложение вызвало яростное сопротивление со стороны «правой» Учредительного собрания. Аббат Мори заявлял, что «конфискация церковной собственности подорвет принцип частной собственности как таковой».

Собрание большинством 568 голосов против 346 при 40 воздержавшихся приняло декрет, передававший все церковные имущества в распоряжение нации, которая брала на себя содержание священнослужителей и оказание вспомоществования беднякам. 19-21 декабря того же года Собрание декретировало продажу части церковных имуществ на сумму 400 млн. ливров и выпуск на равную сумму ассигнатов, т. е. доходных пятипроцентных бумаг, выпущенных крупными купюрами по 1000 ливров каждая и принимавшихся в уплату за церковные имущества.

Финансовая политика либералов потерпела крах, несмотря на национализацию церковных богатств. 27 августа 1790 г. ассигнаты были превращены в банковые билеты и выпуск их доведен до 1200 млн. ливров; были выпущены купюры среднего достоинства -- по 50 ливров, а затем и совсем мелкие купюры -- по 5 ливров. Фактически ассигнаты превратились в бумажные деньги, которые было предписано принимать в обмен на звонкую монету. Но так как казначейство злоупотребляло выпуском ассигнатов, то стоимость их стала быстро падать, а звонкая монета -- исчезать из обращения. В конечном итоге возникла невиданная еще в истории инфляция, которая во многом способствовала обострению социальных противоречий в стране.

Но Собрание не ограничилось одной конфискацией церковных имуществ. Несколькими декретами, принятыми в июне-ноябре 1790 г., оно осуществило так называемое «гражданское устройство духовенства», т. е. провело реформу церкви, лишившую ее прежнего положения в обществе и превратившую церковь в орган либерального государства.

Упразднялись все церковные титулы, кроме епископа и кюре (приходского священника): «Все звания и должности, за исключением упомянутых в данном декрете, все саны, каноникаты, пребенды 2, полупребенды, капеллы и капелланы кафедральных или коллегиальных церквей, капитулы черного и белого духовенства обоего пола, аббатства и монастыри, как управляемые по всем правилам (en regie), так и используемые лишь в качестве источника доходов (en commende), все прочие бенефиции и любые престимонии 3, какой бы характер они не носили и как бы они ни назывались, ликвидируются и упраздняются со дня опубликования данного декрета без права учреждения подобных им впредь».

Из ведения церкви изымались такие функции, как регистрация рождении, смертей, браков, которые передавались государственным органам. Законным признавался только гражданский брак. Протестанты уравнивались в правах с католиками. Число епархий было сокращено до 83, т. е. по одной на департамент. Сокращено было и число церковных приходов, но жалованье приходским священникам повысили до 1200 ливров в год (вместо прежних 700 ливров) из государственного бюджета: «Нация оплачивает священнослужителей, исполняющих первейшие и важнейшие обязанности в обществе, принужденных постоянно жить по месту службы, к которой призвало их доверие народа». Можно констатировать, что принцип народовластия распространялся и на религиозные институты.

Епископы и приходские священники избирались выборщиками, первые -- выборщиками департамента, вторые -- приходскими выборщиками. Утверждение епископов папой (как главой вселенской католической церкви) отменялось: отныне французские епископы лишь извещали папу о своем избрании и «приобщении к его причастию». Отменялись и так называемые аннаты, т. е. уплата папе вновь избранными епископами доходов за первый год с их епархий. Все священнослужители обязаны были принести специальную присягу «гражданскому устройству духовенства» под угрозой отставки.

Церковная реформа вызвала раскол среди французского духовенства. После того, как папа не признал «гражданского устройства» церкви во Франции, все французские епископы, за исключением семи, отказались принести гражданскую присягу. Их примеру последовало около половины низшего духовенства. Между присяжным, или конституционным, и неприсяжным духовенством возникла острая борьба, значительно осложнившая политическую обстановку в стране. В дальнейшем неприсяжные священники, сохранившие влияние на значительные массы верующих, становятся одной из важнейших сил контрреволюции.

В историографии не сложилось общего мнения по поводу законодательства в отношении церкви. «Одни исследователи говорят о противодействии большинства населения региона церковным и связанным с ними нововведениям, об их вызванной этим недолговечности. Другие доказывают, что реформы в сфере религии насаждались сверху, тогда как сопротивление им носило массовый и плебейский характер. Религия являлась одной из опор народной культуры. Со своей стороны, третьи объясняют «большой возврат» к религии в начале XIX в. тем, что от индивидуализма, принесенного революцией, люди из-за бремени личной ответственности «бежали» к традиционным представлениям в поисках решения своих проблем» Таково мнение одного из ведущих отечественных специалистов по проблеме изучения Французской революции С. Ф. Блуменау.

Следует отметить, что церковные, а точнее антицерковные реформы, в идеологическом отношении противоречивы. С одной стороны ряд актов направлены на отделении церкви от государства, С другой стороны в качестве института гражданского общества церковь лишалась какой-либо самостоятельности и становилась под жесткий контроль государства, а церковное имущество было секуляризировано без какой-либо компенсации.

Принятие Декларации, ее реализация посредством разработки и проведения либеральных реформ, затрагивающих все сферы французской государственности, требовало от либеральных реформаторов принятия Основного государственного закона, предусматривающего обобщение и цементирование произошедших государственных, социальных и экономических изменений.

Признанный лидер правых сил маркиз Де Лафайет надеялся, что работа над Конституцией завершится к 14 июля 1790 г., с этой задачей Учредительное собрание справиться не смогло. «Народ, - констатировал Лафайет, - уже пресыщен и революцией, и Учредительным собранием». Прямым следствием этого явился правовой вакуум, когда старые законы были отменены, а новые еще не вступили в силу, вследствие чего каждый считал себя вправе действовать по собственному усмотрению, что в конечном итоге вело к росту противоречий внутри общества.

В Собрании были выработаны несколько проектов Конституции: демократический проект соратника Робеспьера Л-А. Сен-Жюста и либеральный проект французского философа, учёного-математика, академика и политического деятеля М. Кондорсе.

В своей речи «О Конституции» Сен-Жюст, предваряя представление собственного конституционного проекта, дает систематический и последовательный разбор жирондистского («проекта Кондорсе»), сопоставление этих двух конституционных проектов позволяет подобрать ключи к пониманию мировоззренческой природы противостояния Горы и Жиронды, увидеть их взаимную разрушительность друг для друга.

Общим для обоих проектов было признание выборов на основе всеобщего избирательного права универсальным способом формирования всех органов власти в государстве. Но принципы, на которых Кондорсе и Сен-Жюст строят свои проекты, различны: для первого фундаментом являются гарантии индивидуальной свободы человека, обеспечиваемые разделением властей, как это принцип сформулирован у Монтескье, для второго это принцип единства и неделимости народного суверенитета по Руссо.

С точки зрения учения о народном суверенитете верховная власть народа реализует себя через законодательствующую общую волю, а власть исполнительная остается лишь «служительницей» суверена. Такое положение вещей соответствует республиканскому принципу правления. Именно с этой точкой зрения связано широко распространенное в первые годы Революции определение государственного устройства Франции как «республиканской монархии» (или «республики с монархом»).

Согласно проекту Кондорсе, депутаты Законодательного собрания избираются по департаментам и являются, соответственно, представителями лишь своего департамента, тогда как каждый министр - член Исполнительного совета выбирается всеми гражданами Республики, что делает его представителем французского народа как целого. В итоге «издает законы федеративное представительство, а исполняет их совет представителей». Такое положение вещей ставит Исполнительный совет выше законодательного корпуса и создает своего рода «королевскую власть министров», ибо «королевская власть не есть правление одного человека. Она находит воплощение в любой силе, которая и принимает решения, и управляет». Сен-Жюст рассматривает Совет министров как орган, наделенный возможностью принимать коллегиальные решения и потому способный осуществить узурпацию верховной власти суверена. Поэтому в собственном проекте Конституции он предусматривает раздробление исполнительной власти, разделение функций Исполнительного совета и ответственных перед ним министров, которые совета не образуют.

Отвечая на обвинения в монархизме и федерализме, выдвигавшиеся против них монтаньярами, либералы искренне негодовали: «Роялист, с точки зрения нашего языка - это человек, требующий короля. Федералист - это сумасбродный республиканец, желающий разделить Францию на восемьдесят пять независимых государств с риском увидеть их постоянно раздираемыми войнами», - писал французский историк Ж. Салль в июле 1793 г. Быть одновременно роялистом и федералистом так же невозможно, как быть одновременно безбожником и верить в Бога. Но мы видим, что в самые понятия «республика», «монархия», «федерализм» они вкладывают иной смысл, чем монтаньяры, как и в еще более фундаментальные понятия «свобода» и «равенство», и по сути ведут разговор на разных языках, не понимая и/или не желая понять друг друга.

Собрание 13 сентября 1791 г. утвердило либеральный проект Конституции. Из-за противодействия со стороны короля она была утверждена лишь 3 сентября 1791 г., а через несколько дней король присягнул на верность Конституции.

Декларации прав человека и гражданина 1789 г. стала преамбулой Конституции. Вторая часть основного закона посвящена высшим органам власти.

В ней сочетаются теоретические принципы Монтескье (разделение властей) и отчасти Руссо (суверенитет народа и понятие закона как выражение общей воли). Конституция состоит из введения и семи разделов, которые делятся на главы.

Во введении торжественно подтверждаются начала «Декларации прав человека и гражданина». Отменялись наследственные и сословные отличия, феодальный порядок, титулы, звания преимущества, проистекавшие из этого порядка, вотчинная юстиция, равно как и продажа и передача по наследству государственных должностей. Упраздняются привилегии какой-либо части нации или индивида, сословные цеховые управы, профессиональные или ремесленные корпорации. Однако конституция так же, как декларация, умалчивает об отмене феодальных повинностей крестьянства.

В первом разделе говорится о естественных и гражданских правах. Конституция гарантирует:

1) свободу передвижения;

2) свободу слова и печати без предварительной цензуры;

3) свободу отправлять обряды того вероисповедания, к которому принадлежит гражданин;

4) свободу собраний в общественных местах под условием сохранения спокойствия, соблюдения законов и без оружия;

5) свободу петиций, но не коллективных, а подписанных отдельными гражданами.

Раздел второй определяет форму государственного устройства и устанавливает новое административное деление. Франция объявляется единым и неделимым королевством. Страна была разделена на 83 департамента, каждый департамент - на дистрикты, а каждый дистрикт - на кантоны. Городские и сельские общины (коммуны) получили право самостоятельно решать свои местные дела.

По Конституции 1791 г. по форме правления французское государство утверждалось в виде конституционной монархии: «Форма правления - монархическая. Власть исполнительная вверена королю и осуществляется под его главенством министрами и прочими ответственными органами».

Авторы Конституции исходили из учения Монтескье о необходимости разделения властей. Высшая законодательная власть вручалась однопалатному законодательному корпусу - «Законодательная власть вверяется Национальному собранию, в состав которого входят представители, свободно избранные народом на определенный срок». Судебная власть - «Власть судебная вверена судьям, избираемым народом на определенный срок» .

Исполнительная, административная власть, отдавалась королю и министрам, ответственным перед ним. Король мог наложить вето на принятые законы, которое, однако, имело лишь отлагательный характер. Он являлся главой армии и флота, ему поручалось заботиться о поддержании общественного порядка и т.д. Судебная власть осуществлялась выборными и в принципе несменяемыми лицами. Конституция закрепила политические интересы крупной буржуазии. Ее действие не распространялось на колонии.

Третий раздел посвящен форме правления и избирательному праву. Признается, что суверенитет принадлежит нации; провозглашается его неделимость и неотчуждаемость.

Конституция закрепила, разработанный и принятый в декретах принцип «активного и пассивного избирательного права». Граждане делились на «активных» и «пассивных». Активными считались «французы по рождению или лица, ступившие во французское гражданство, которым исполнилось 25 лет от роду, имеющие местожительство в городе или кантоне в течение установленного законом времени, уплачивающие в любом месте королевства прямой налог в размере не менее стоимости трех рабочих дней и представившие расписку о его уплате, не находящиеся в услужении, т.е. не состоящие домашними слугами, внесенные в список национальной гвардии муниципалитета по месту жительства и принесшие гражданскую присягу». Только они имели право избирать. Пассивные граждане отстранялись от участия в выборах. Цензовое избирательное право находилось в явном противоречии с Декларацией. Выборы были двухстепенные, а выборщиками могли стать только активные граждане, отвечающие требованиям имущественного ценза.

Конституция 1791 г. не допустила чрезмерной демократии, сохранив конституционную монархию, основанную на предоставлении довольно широких «привилегий собственности» «активных граждан». Относительно «пассивных» надеялись, что они будут жить в соответствии со своим статусом.

Таким образом, Учредительным собранием были проведены беспрецедентные реформы, либеральные по своей сути, в значительной степени преобразившие страну. Уничтожены были остатки прежних центробежных сил с такими характерными институтами, как внутренние таможни, особые привилегии провинций и городов, местное право и т. п. Устранены были преграды, которые создавала экономическая политика прежнего управления для развития торговли и промышленности. Путь для более быстрого подъема производительных сил страны и роста капиталистических отношений был расчищен. Реформы Учредительного собрания предусматривали принцип разделения властей, закладывали основы избирательного процесса в духе взглядов французских просветителей и либеральных мыслителей.

2.2 Реформы Законодательного собрания и причины свертывания либеральных реформ во Франции

1 октября 1791 г. открылось Законодательное собрание (Assemblee nationale legislative), в состав которого было избрано 745 депутатов. Все они были новыми людьми, так как члены Учредительного собрания, по предложению Робеспьера, объявили себя не подлежащими переизбранию. Новая ассамблея являлась гораздо более социально однородной, чем ее предшественница. Если в Учредительном собрании половина мест принадлежала представителям дворянства и духовенства, то в Законодательном собрании лиц дворянского происхождения и священников было немного (около 20 конституционных священников и лишь немногим больше дворян).

«Правую» новой accaмблеи составляли уже не сторонники абсолютизма, как это было в Учредительном собрании, а либералы-монархисты, сторонники Конституции 1791 г. К «правой» принадлежало 234 депутата и почти все они состояли членами либерального клуба фейянов.

Фейяны, представлявшие либеральную аристократию и те слои предпринимательства, которые были наиболее связанны с ней, считали революцию законченной и в определенном смысле противились радикальным дальнейшим социальным и политическим реформам. Политическое влияние фейянов уже падало и среди них наблюдались внутренние раздоры.

Наиболее близко к королю стояли члены бывшего «триумвирата» Учредительного собрания -- братья Шарль и Александр Ламеты, Барнав, Дюпор, за которыми шла группа ламетистов в Законодательном собрании: генерал Матьё Дюма, бывший граф Теодор Ламет (брат членов «триумвирата»), бывший граф Вьено и др. Эта группа готова была пойти на угодный королю пересмотр кон¬ституции 1791 г.: создание двух палат, абсолютное вето короля на решения обеих палат, назначение судей королем. Напротив, Лафайет, отстраненный от двора, отстаивал неприкосновенность конституции 1791 г. и Декларации прав. Сторонники Лафайета, в Законодательном собрании составили группу файетистов (Рамон, Пасторе, Гувион, бывший маркиз Жирарден и др.).

«Левую» новой ассамблеи составляли 136 депутатов -- в большинстве своем члены Якобинского клуба и Клуба кордельеров. Эти депутаты не считали революцию законченной и отстаивали необходимость дальнейших социальных и политических реформ. Среди «левой» также уже намечались определенные различия. Ее наиболее влиятельными лидерами были депутаты от департамента Жиронды, выдающиеся ораторы -- Верньо, Гаде, Жансонне. Современники называли эту группу жирондистами. Их главной опорой были не парижские банкиры и откупщики, склонявшиеся, в целом, к фейянам, а богатые купцы-оптовики, судовладельцы, промышленники из крупных портовых городов юго-западной Франции, как Марсель, Бордо, Нант и другие. Эта группа была заинтересована в дальнейшем расширении внутреннего и внешнего рынка для французской промышленности, в развитии свободной конкуренции и частного предпринимательства, в обеспечении полной свободы прибыли. Именно эти коренные интересы торгово-промышленной социальной группы обусловили как борьбу жирондистов с фейянами за дальнейшее углубление революции, так и их воинственную внешнюю политику.

Наиболее многочисленной группой в Законодательном собрании были депутаты центра -- 345 человек. Эти депутаты называли себя независимыми, но в действительности они не занимали самостоятельной позиции, колеблясь между фейянами и жирондистами.

В связи с роспуском Учредительного собрания конституционалисты Ж. Байи и Ж. Лафайет, лидеры Клуба фейянов, сложили также и свои полномочия в Коммуне Парижа: Байи отказался от поста мэра Парижа, Лафайет -- от поста командующего Национальной гвардией Парижа. В ноябре 1791 г. состоялись выборы нового парижского мэра. Главными претендентами на этот пост были от фейянов Лафайет, от якобинцев Петион, сподвижник Робеспьера в Учредительном собрании, ставший одним из лидеров Жиронды. Победу одержал Петион, собравший вдвое больше голосов выборщиков, чем Лафайет. Завоевание поста мэра Парижа было важным успехом Жиронды, которая все более выдвигалась на роль ведущей, политической группировки. Прокурором Коммуны был избран Манюэль, якобинец, близкий к жирондистам, а его вторым заместителем -- Дантон.

Фейяны потерпели поражение и при выборах прокурора-синдика Парижского департамента: на этот пост был избран Рёдерер. Однако многие другие важные посты и в Коммуне Парижа, и в Парижском департаменте оставались в руках фейянов.

Фейяны оказывали определенное влияние на состав и политику правительства, но всей полнотой правительственной власти они отнюдь не обладали. Парламентского министерства, т. е. такого, которое опиралось бы на большинство Собрания и проводило бы намеченную им политическую линию, во Франции той эпохи еще не существовало. Министров назначал и смещал король, и большинство из них выполняло его волю, которая чаще шла вразрез с политикой Собрания, даже с политикой фейянов, чем находилась в гармонии с нею. Продолжалась и тайная дипломатия двора, т. е. в тех случаях, когда тот или иной министр действовал в согласии с решениями Собрания, король или королева поступали за его спиной в совершенно противоположном духе.

Основным направлением мер, принимаемых законодательным собранием, стала реакция на развитие революции. В отличие от Учредительного собрания, во многом это были меры репрессивного характера.

Законодательное собрание приняло ряд мер как против эмигрантов, так и против неприсяжных священников. Декретом от 31 октября 1791 г. оно обязало старшего из братьев короля, графа Прованского, вернуться в течения двух месяцев во Францию под угрозой лишения своих прав на регентство, если в таковом возникнет надобность. Другим декретом, от 9 ноября, такой же срок для возвращения на родину, т. е. до 1 января 1792 г., предоставлялся всем эмигрантам вообще под угрозой лишения их должностей, чинов, пенсий, доходов с имений, а в случае тайного их возвращения после истечения этого срока -- предания суду как изменников. На доходы французских принцев, находившихся в эмиграции, секвестр накладывался с момента принятия декрета.

Декретом от 29 ноября 1791 г. неприсяжные священники обязаны были в недельный срок принести гражданскую присягу; отказавшиеся это сделать лишались права на получение жалованья и пенсий, объявлялись «подозрительными» и отдавались под надзор местных властей, которые при возникновении религиозных волнений могли высылать их, а прямо замешанных в этих волнениях -- предавать суду и карать тюремным заключением сроком до двух лет. Этим декретом уже в период Законодательного собрания заметен отход от либеральных принципов, усилилось стремление на не отделение церкви от государства, а полное подчинение религии государственным нуждам.

Вторым декретом от 29 ноября Собрание просило короля потребовать от курфюрстов Трирского и Майнцского и от других государей Германской империи, чтобы они положили конец «сборищам» французских эмигрантов на границе и вербовке ими войск. Собрание напоминало также королю о необходимости завершить как можно скорее переговоры с империей относительно выплаты вознаграждения немецким князьям за утраченные ими в Эльзасе феодальные права.

Все эти декреты Собрание приняло почти единогласно, т. е. их поддержали и депутаты - фейяны. Однако братья Ламет и другие бывшие «триумвиры» посоветовали королю согласиться лишь с декретами относительно графа Прованского и обращения к курфюрстам Трирскому и Майнцскому, а остальные декреты -- отвергнуть. Не утверждать декрета против неприсяжных священников просили короля и члены директории Парижского департамента -- фейяны, которые, однако, настаивали на принятии самых решительных мер против эмигрантов. Король воспользовался расколом среди фейянов и наложил свое вето как на декрет против эмигрантов, так и на декрет против неприсяжных священников.

Принятие этих декретов вызвало новый конфликт между королем и Собранием. Король наложил свое вето как на декрет о высылке неприсяжных священников, так и на декрет о создании под Парижем лагеря из 20 тыс. федератов.

10 июня министр внутренних дел Ролан направил королю письмо, в котором убеждал его дать свою санкцию декретам от 27 мая и 8 июня, предупреждая, что новое королевское вето заставит народ «видеть в своем короле друга и соучастника заговорщиков» и в конце концов вызовет «страшный взрыв», могущий «погубить конституцию» (т. е. монархию). Король дал 13 июня отставку Ролану, Клавьеру и Сервану, а Дюмурье переместил на пост военного министра.

Новое королевское вето и увольнение трех министров-жирондистов вызвали возмущение в Собрании. В ближайшие дни было сформировано новое министерство, составленное из лиц, на которых указали королю одни из лидеров фейянов Адриен Дюпор и братья Ламет. На пост министра иностранных дел был назначен маркиз Шамбона, первый заместитель начальника штаба Парижской Национальной гвардии Лажар стал военным министром, маркиз Террье де Монсьель -- министром внутренних дел, Больё -- министром финансов. На своих постах были оставлены члены прежнего министерства Лакост (морской министр) и Дюрантон (министр юстиции).

Лафайет, действовавший теперь в полном согласии с братьями Ламет, направил 16 июня из лагеря в Мобеже письмо Собранию, в котором потребовал отмены всех декретов против эмигрантов и неприсяжных священников, безусловного уважения королевского права вето, сурового преследования всяких «сборищ», роспуска клубов и предания суду Дюмурье как ответственного за неудачи французских войск. Это письмо, яркий образец политики диктата, которую Лафайет позволял себе по отношению к Собранию, вызвало ропот среди депутатов. Верньо заявил, что оно «не конституционно». Гаде назвал Лафайета «новым Кромвелем». Собрание отвергло предложение фейянов о рассылке письма Лафайета по департаментам.

После манифестации 20 июня последовала волна роялистской реакции, которую всячески поддержали лидеры фейянов, еще более отошедшие от либеральных принципов проводимой ими в Учредительном собрании политики.

Министерство начало расследование «насильственных действий», совершенных 20 июня. Парижский департамент, фейянский по своему составу, отстранил мэра Парижа Петиона и прокурора Коммуны Манюэля от их должностей. У парижского нотариуса Гильома была выставлена петиция Собранию с протестом против событий 20 июня. Эта петиция была покрыта 20 тысячами подписей. Аналогичные петиции с осуждением «насилий толпы» над особой короля шли и из департаментов. Лафайет оставил свою армию и явился 29 июня в Собрание с требованием сурово наказать виновников «насилия» над королем и разогнать клубы. Гаде предложил Собранию вынести порицание Лафайету за самовольный отъезд из армии, но это предложение было отвергнуто 339 голосами против 234. Одновременно Лафайет пытался убедить короля повторить свое прошлогоднее бегство из Парижа, на этот раз в Компьен, куда обещал привести вверенные ему войока, чтобы король затем во главе их вернулся в Париж и заставил бы всех уважать свои «конституционные права». Но король не захотел поставить себя в зависимость к Лафайету: стороннику не абсолютистской, а конституционной монархии.

Между тем, внешнеполитическая обстановка значительно ухудшилась. 4-5 июля Собрание утвердило декрет, определявший меры, какие должны быть осуществлены в случае объявления отечества в опасности. Советы департаментов и дистриктов, как и коммун, должны были заседать непрерывно и осуществлять надзор над всеми властями. Ни одно должностное лицо не должно было покидать своего поста или находиться вдали от него. Все граждане, способные носить оружие и уже служившие в Национальной гвардии, т. е. «активные» граждане, подлежали немедленному призыву на действительную военную службу.

Меры, принимаемые большинством Собрания, вызывали резкие возражения со стороны фейянов. Обстановка в Собрании накалялась. Но были и попытки примирить враждующие стороны. 7 июля в Собрании выступил конституционный епископ департамента Роны и Луары депутат Ламурет, который призвал своих коллег не навлекать бедствий на отечество взаимными раздорами и осудить стремление как к республике, так и к двухпалатной системе. Депутаты и «правой», и «левой» растрогались, бросились в объятия друг к другу и расцеловались. На это заседание явился также и король, заявивший, что «нация и король составляют одно целое» и что «их единение спасет Францию».

Однако «поцелуй Ламурета», который левый якобинец Бийо-Варенн публично назвал «лобзанием Иуды», явился лишь прелюдией к еще более острой вспышке межфракционной борьбы в Собрании.

Министерство фейянов решительно выступило против планов объявления Отечества в опасности. Но его страшил новый конфликт с Собранием. Еще 3 июля подал в отставку министр юстиции Дюрантон. 8 июля на его место был назначен Жоли. 10 июля подали в отставку все шесть министров, включая и Жоли, сетуя на «анархию, которая парализует оборону. После этой демонстративной отставки Собранию не оставалось больше ничего делать, как немедленно ввести в действие закон от 4-5 июля.

С этого момента лидеры фельянов практически полностью теряют не только политическую волю, но и поддержку как со стороны т.н. «независимых» в Законодательном собрании, так и населения страны. Представители «правой группировки» Законодательного собрания занимают более радикальные правые - роялисткие, левые - якобинские и жирондисткие позиции. А вскоре свое существование прекратит и само Законодательное собрание.

Следует отметить, что в отличие от Учредительного собрания, занимавшегося разработкой и принятием законов, направленные на демократизацию внутренних устоев Французского государства в области социально-экономической жизни, государственного устройства, взаимоотношений с церковью, в Законодательном собрании основным являлись вопросы внешней политики, эмигрантов. Законодательное собрание было более сосредоточено не на проведении реформ, а на межфракционной борьбе за власть. Данное обстоятельство возможно объяснить не только и не столько, окончательным решением накопившихся внутренних проблем, окончанием либеральных реформ, а следующими причинами. Во-первых, сложная внешнеполитическая обстановка, коалиция соседних государств угрожала территориальной целостности Франции. Во-вторых, в Законодательное собрание не был избран ни один из членов Учредительного собрания. Полное обновление депутатского корпуса нарушило преемственность в работе представительных учреждений. Ценный опыт, накопленный за годы законотворческой работы, включая умение депутатов находить компромиссы и плодотворно сотрудничать с исполнительной власть, не был востребован и использован.

Основная причина падения либеральных сил в частности, как и завершения Конституционного периода французской революции в целом заключалась в неприемлемости реализации самой Конституции ее создателями. С критикой Конституции 1791 г. выступали и представители либеральных кругов, например, О. Мирабо заявлял, что она «является досадным смешением аристократии, демократии, от которых заимствованы самые тяжелые их пороки, и монархии, от которой осталось только имя, так как, провозгласив монархическое устройство государства, депутаты фактически лишили короля возможности осуществлять исполнительную власть… Учредительное собрание пытается с одной стороны уменьшить полномочия короля, а с другой - усилить влияние народа для того, чтобы заручиться большим количеством сторонников. При этом оно не замечает, что тем самым устанавливает демократию при сохранении монархии, и одновременно делает монархическое правление абсолютно бездейственным и ненужным при неполной демократии».

По мнению этого влиятельного деятеля революции, Законодательное собрание уже не могло продолжать линию Учредительного собрания, ставшую в новых условиях контрреволюционной. «Вот почему, - продолжал Мирабо, - должно проводить различие между революцией и конституцией… Конституция - это вторая революция, способная привести к разрушению государства, его распаду и к возвращению деспотизма. Все, что в этом отношении постановило Учредительное собрание должно быть отменено». Депутатов необходимо переизбрать, созвав национальный Конвент для пересмотра и исправления конституции. Лафайет, со своей стороны, также заявлял, что многие из принятых Собранием декретов противоречат Декларации прав человека и гражданина и, в частности, провозглашенному в ней принципу разделения властей, поскольку права монарха урезаются в пользу законодательного корпуса. Поэтому депутаты должны пересмотреть конституцию и отделить конституционные законы от простых законодательных актов. Для этого он предложил созвать в августе-сентябре 1790 г. новое собрание, которая будет лучше по своему составу и более компетентно, чем предыдущее.

Между тем, отметим, что оценка О. Мирабо, как политического деятеля, остается достаточно спорной. Приведем лишь одну иллюстрацию А. Манфреда: «Он ставил вопросы -- один за другим -- перед собравшимися, вопросы нередко риторические, общие, не требующие ответа, но сформулированные резко, обращенные будто бы непосредственно к каждому из присутствующих в зале; этими требовательными вопросами, взволнованностью речи он вовлекал всех в творческое действие, без указания сути вещей…».

Созданная в соответствии с Конституцией 1791 г. новая система государственных органов Франции отражала временное равновесие противостоящих политических сил. В конечном счете она не удовлетворяла всех: буржуазию, власть которой при сохранении монархического строя не была гарантированной и прочной, дворянство, которые не могли смириться с происшедшими переменами и не оставляли планов реставрации старых порядков, широкие слои французского общества, разочаровавшиеся в либеральных лозунгах под воздействием социально-экономических проблем действительности.

В ночь с 21 на 22 сентября 1792г. Конвент своим декретом отменил действие Конституции 1791 г., упразднил королевскую власть, положил тем самым начало республиканскому строю во Франции. Этим же декретом подтверждалось, что Конвент берет на себя подготовку новой конституции, что личность и собственность (в современном понимании главные либеральные ценности, завоеванные в ходе построения демократического государства) находятся под охраной французского народа.

Социально экономическая внутри и внешнеполитическая ситуация в стране изменилась настолько, что уже реализованные либеральные реформы и ценности, а также их носители оказались невостребованными. А сами они не смогли в новых политических условиях предложить адекватные и своевременные ответы на поставленные перед Францией вопросы. Главная либеральная идея, которая потерпела крах - это идея конституционной монархии, а носители этой идеи в ближайшем будущем развития французской революции сойдет с политической арены.

Заключение

Преобладающее в общественном мнении Франции 70-80-х гг. XVIII в. обостренное ощущение сословного неполноправия предопределило то огромное влияние, которое имели на становление мировоззрения лидеров либералов идеи французского и английского Просвещения. Общественное мнение было растревожено также попытками Людовика XVI провести некоторые модернизационные преобразования. Политика просвещенного монарха нашла отклик не в буржуазной, а в первую очередь в дворянской среде.

Совокупность усиливающихся в либерально настроенной части французского общества либеральных идей способствовала трансформации накануне революции взглядов социальных слоев, затем вошедших в Клуб 1789 года. В Конституционный период Французской революции либеральное движение прошло путь от Клуба 1789 г., в процессе идеологических противоречий от которого откололись и политически определились более радикальные роялисты, жирондисты и якобинцы, до движения фейянов.

Члены Общества 1789 принадлежали к высшим слоям французского общества времен Старого порядка, будучи либо представителями древних родов дворянства шпаги, либо приобретшие дворянство через покупку высших судебно-административных должностей буржуа, либо крупными финансистами, мануфактуристами и предпринимателями. Представители крупной торговой и промышленной буржуазии, либеральные дворяне с энтузиазмом встретили начало Революции летом 1789 г., выдвинув признанных лидеров: А. Барнава, М. Кондорсе, Шарля и Александра Ламета, Ж. Байи и Ж. Лафайета.

Первое законченное оформление либеральных идей в Конституционный период революции выразилось в принятии Декларации прав и свобод человека. В перечне естественных прав Декларация поставила на первое место именно свободу и собственность - незыблемые основы либеральных теоретиков.

Идея свободы не сводилась лишь к политической свободе. Свобода состояла в возможности делать всё, что не приносит вред другому, а это означало также более широкое понимание свободы человека и гражданина: свобода предпринимательства, свобода передвижения, свобода совести и вероисповедания и т.п. Идея собственности была основана на признании права собственности единственным естественным правом. Идея сопротивления угнетению при отсутствии в тексте Декларации упоминания о праве народа на восстание являлась объективно оправданной в тех исторических условиях - во Франции революция победила и речь шла лишь о необходимости борьбы с попытками короля вернуть часть утраченной власти.

Идея безопасности человека и гражданина или уверенности в его безопасности была заложена в принципах новой уголовной политики. Никто не мог быть наказан иначе, как в силу закона. Наряду с естественными правами Декларация закрепила некоторые социально-политические права и идею политического равенства: участие в управлении государством, в т.ч. доступ ко всем общественным должностям; гарантии личной неприкосновенности, тесно связанные с обязанностью подчиняться велениям государства; свобода мнений и вероисповеданий, мыслей и печати; всеобщее избирательное право и т.п.

Никоим образом не уменьшая исторического значения этого смелого манифеста, нельзя не отметить его историческую ограниченность и присущие ему противоречия и недомолвки:

1) Провозглашенные свобода и равенство были по сути лишь политической свободой (например, ничего не сказано об уничтожении рабства во французских колониях) и формальным равенством перед законом;

2) Провозглашение частной собственности священной и неприкосновенной означало закрепление имущественного неравенства, пришедшего на смену неравенству, связанному с происхождением;

3) В ст. 11 закреплялись свобода слова, мыслей, взглядов, но тут же указывалось, что злоупотребление этой свободой влечет за собой судебное расследование;

4) Практически каждое провозглашение свобод сопровождалось оговорками о не злоупотреблении.

Хотя положения Декларации не могли быть реализованы на практике в кратчайший срок, либералы в Учредительном собрании провели целый ряд важнейших либерально-демократических преобразований.

Лидеры фейянов стали идеологами и авторами принятия первой либеральной Конституции в истории Франции.

Конституция 1791 г., принятая на основе принципов Декларации прав человека и гражданина и установившая во Франции конституционную монархию, интересна с точки зрения происшедших изменений в статусе и полномочиях короля, а также основных принципов организации трех ветвей власти - законодательной, исполнительной и судебной. Представляется весьма важным заметить, что Конституция носила умеренный, компромиссный характер.

В конституционном устройстве государства выделялись следующие пять основных идей либеральной демократии:

1) идея национального суверенитета;

2) идея представительного правления, что означает участие граждан лично или через представителей в образовании закона;

3) идея разделения властей;

4) идея ответственного правления и контроля со стороны нации за исполнительной властью и ее органами, включая подчинение обществу вооруженных сил;

5) идея позитивной законности, «всё, что не воспрещено законом, то дозволено, и никто не может быть принужден к действию, не предписываемому законом» (а в эпоху абсолютизма: «только то дозволено, что прямо разрешено законом»).

В 1789-1791 гг. либеральные реформы утвердили во Франции основы трансформированного общественного строя. Было отменено сословное деление, наследственные титулы дворянства, изъяло из ведения духовенства регистрацию актов рождения, брака, смерти, поставило церковь и ее служителей под контроль государства. Вместо прежнего административного устройства вводилось единообразное деление Франции на 83 департамента, упразднялись цехи, отменялась правительственная регламентация промышленного производства, уничтожались внутренние таможенные пошлины и другие ограничения, препятствовавшие развитию промышленности и торговли.

Экономические преобразования Учредительного собрания были полностью либеральны: его политика относительно крестьянства была направлена на превращение общинных земель в частную собственность и поддержку сельских предпринимателей, для рабочего класса - запрещение профсоюзов и объединений. Простым людям она не принесла удовлетворения, за исключением секуляризации с 1790 г. и продажи церковных земель (как и земель эмигрировавшей знати), которые имели тройное преимущество ослабляя клерикализм, укрепляя позиции провинциальных и сельских предпринимателей и вознаграждая многих крестьян за их участие в революции. Конституция 1791 г. не допустила чрезмерной демократии, сохранив конституционную монархию, основанную на предоставлении довольно широких «привилегий собственности» «активных граждан». Относительно «пассивных» надеялись, что они будут жить в соответствии со своим статусом.

Сторонники конституционной монархии считали, что с принятием Декларации, реализацией ее идей посредством либеральных реформ, закрепление Декларации и реформ в основном законе - Конституции революция закончилась.

Все эти преобразования, имевшие исторически прогрессивный характер и, с точки зрения долгосрочной перспективы развития французской государственности - положительный эффект, соответствовали интересам лишь части французского общества. Внутренние противоречия, логика развития оппозиционного движения привели к непопулярности политики либералов в Учредительном и Законодательном собраниях, а в конечном итоге их лидеры сошли с исторической арены Великой Французской революции.

Библиографический список

1. Адо А.В. Крестьяне и Великая французская революция. - М., 1987.

2. Арзаканян М.Ц., Ревякин А.В., Уваров П.Ю. История Франции. - М., 2005.

3. Блуменау С.Ф. Споры о революции во французской исторической науке второй половины 60-х - 70-х годов. - Брянск, 1994.

4. Бовыкин Д.Ю. Идея нации во Франции в эпоху от Революции до Второй Империи. // Исторические этюды о Французской революции. - М., 1998.

5. Всемирная история. Великая Французская революция. - Минск, 1988.

6. Гумбольт В. Язык и философия культуры. - М., 1985.

7. Дворцов А.Т. Жан Жак Руссо. - М., 1980.

8. Кожокин Е.М. Государство и народ: От Фронды до Великой французской революции. - М., 1989.

9. Манфред А.З. Великая французская революция. - М., 1983.

10. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. - Т. 6.

11. Матьез А. Французская революция. - Ростов-на-Дону, 1995.

12. Олар А. Политическая история Французской революции. - М., 1938.

13. Попов Ю.В. Публицисты Великой французской революции. - М., 1989.

14. Ревуненков В.Г. Очерки по истории Великой французской революции. 1789-1799 гг. - Л., 1989.

15. Смирнов В.П. Две жизни одного издания. - М., 1989.

16. Смирнов В.П., Посконин В.С. Традиции Великой французской революции в идейно-политической жизни Франции, 1789-1989. - М., 1991.

17. Сталин И. Вопросы ленинизма. 11-е изд. - М., 1947.

18. Тарле Е.В. Рабочие национальных мануфактур во Франции в эпоху революции (1789-1799). - СПб., 1907.

19. Тырсенко А.В. Фельяны: У истоков французского либерализма. - М., 1999.

20. Французская буржуазная революция 1789-1794. - М., 1941.

21. Хобсбаум Э. Век революций. Европа 1789-1848. / Науч. ред. Егоров А.А.; Пер.с англ. Якуниной Л.Д. - Ростов-на-Дону, 1999.

22. Чеканцева З.А. Порядок и беспорядок: Протестующая толпа во Франции между Фрондой и Революцией. - Новосибирск, 1996.

23. Черкасов П.П. Лафайет. Политическая биография. - М., 1991.

Размещено на Allbest.ru