Военная история России

Так или иначе, в 1930 г. появилась основанная на архивных документах исследовательская статья проф. Е.А. Адамова о позиции России в период гражданской войны с США с приложением трех важных документов: инструкции С.С. Лесовскому от 14(26) июля 1863 г., депеши посла в Лондоне барона Бруннова от 5(17) октября 1863 г. и депеши посланника в Вашингтоне Э.А. Стекля от 11(23) сентября 1863 г.

Дальнейшим развитием этой статьи явилась пространная рецензия А.В. Ефимова книги Джеймса Робертсона о миссии К.М. Клея в Россию в 1861-1862 гг. и 1863-1869 гг., сопровождавшаяся публикацией архивных документов о плавании русских кораблей в 1863-1864 гг.

Среди них был первоначальный набросок и последующая докладная записка Н.К. Краббе о посылке Атлантической эскадры в Америку от 23 июня 1863 г., инструкция командирам судов эскадры, письмо Н.К. Краббе контр-адмиралу С.С. Лесовскому от 16(28) октября 1863 г. и, наконец, депеша A.M. Горчакова Э.А. Стеклю от 10(22) октября 1863 г., в которой министр иностранных дел отмечал, что союз с США "существует de facto в силу совпадения наших политических интересов и принципов". И, наконец, в 1939 г. в то время молодой ленинградский исследователь М.М. Малкин во всех деталях проанализировал старую легенду о существовании союза между Россией и США в специальной монографии о позиции России в гражданской войне в США, которая была основана на документах МИД в Москве и делах военно-морского архива в Ленинграде. Перу Малкина принадлежала также вступительная статья к публикации документов АВПР, подготовленной к печати опытным архивистом А.А. Юрьевым.

К сожалению, большинство из упомянутых нами русских работ, ив первую очередь ценная монография М.М. Малкина, никогда не были переведены на английский язык и оставались почти неизвестными американским исследователям, которые продолжали основываться главным образом на статье Ф.А. Голдера.

Хотя большинство американских историков приняло точку зрения Ф.А. Голдера, время от времени высказывались я другие мнения. Так, например, Уильям Е. Нагенгаст в начале 1949 г. опубликовал статью, в которой привел ряд газетных сообщений, свидетельствовавших, что общественность США довольно ясно понимала цели визита русских кораблей. Так, например, "Чикаго ивнинг джорнал" в своем комментарии от 5 октября 1863 г. писала: "Русское правительство, несомненно, хочет, чтобы в случае европейской войны из-за Польши, сохранить свой сильный флот в положении, когда он мог бы эффективно использоваться против торговли Франции и Англии, а не быть скованным льдом около Кронштадта".

Другая американская газета ("Провиденс дейли джорнал". 10 окт. 1863) подчеркивала, что Россия направила большой флот в США с тем, чтобы он был готов действовать в случае экстренной необходимости. Наконец, "Харперс уикли" 17 октября 1863 г. отмечал, что царь послал свой флот в американские воды, чтобы в случае возникновения войны "Британская и французская торговля не могла бы так дешево отделаться, как это случилось в годы Крымской войны".

Мнение Нагенгаста не получило широкого распространения в литературе, и большинство американских историков, в частности такой авторитетный ученый, как Томас А. Бейли, подчеркивали, что американская общественность была введена в заблуждение и газеты рассматривали визит русского флота, в первую очередь, как дружественную демонстрацию в отношении федерального Союза. Точка зрения Голдера продолжала практически безраздельно господствовать, а с начала 1950-х годов в период "холодной войны" получила политическое подкрепление как еще одно свидетельство "коварства русских". Упоминание о разоблаченном мифе стало обычным украшением, как общих курсов внешней политики, так и специальных книг по истории русско-американских отношений.

Не была исключением в этом смысле даже известная книга по истории русско-американских отношений У.А. Уильямса, который следовал в данном случае вслед за своими ортодоксальными коллегами. Лишь много лет спустя в августе 1972 г. молодой радикальный историк Говард И. Кушнер выступил со статьей, в которой обосновал интерпретацию, существенно отличавшуюся от точки зрения Голдера. По мнению Кушнера, руководители американского кабинета (А. Линкольн и У. Сьюард) знали действительные цели прихода российских военных кораблей в американские порты, достаточно явно представляли себе характер царского самодержавия и событий в Польше в 1863 г., но были сами заинтересованы в дружественном приеме русских моряков, так как "хотели убедить правительство Англии и Франции в том, что Россия является потенциальным союзником Соединенных Штатов". Как Сьюард, так и Линкольн стремились извлечь из "случайного прибытия русских кораблей прочные дипломатические выгоды для Союза".

Статья Кушнера основывалась на весьма широком круге источников и литературы и в какой-то мере следовала мнению У. Нагенгаста, который в свое время показал, что многие американцы отдавали себе отчет в целях визита русских кораблей в США и отнюдь не были введены в заблуждение или обмануты. Кушнер, в частности, обратил внимание на определенный перелом в настроении американской прессы после грандиозного бала в честь русских моряков в Нью-Йорке 5 ноября 1863 года (усилились симпатии к Польше, ослабела угроза вмешательства Франции и Англии в американские дела, усилились подозрения в отношении политики России и т.д.).

О переходе от "оваций" к "площадной брани" весьма подробно писал еще М.М. Малкин в 1939 г. При этом он цитировал письмо С.С. Лесовского к Н.К. Краббе от 5(17) ноября 1863 г., "Кронштадтский вестник", "Санкт-Петербургские ведомости" и особенно "New York Herald". Еще недавно помещавшая восторженные статьи о русских моряках влиятельная нью-йоркская газета теперь именовала их не иначе, как "варварами". "Россия посылает свой флот, чтобы он был в безопасности в случае войны с Францией, но сомнительно, чтобы она послала его сюда, если бы требовалось помочь нам в борьбе с Англией. Да, в сущности, он таков, что не стоило бы его посылать. Один из наших броненосцев мог бы уничтожить его в два часа, со всеми этими варварами на борту". Особая язвительность газеты объяснялась отчасти тем, что жене редактора не оказали предпочтения, когда она посетила фрегат "Александр Невский", и теперь "из союзников и друзей мы превратились в "barbarians".

Следует иметь в виду, однако, что газеты высказывали критику в адрес России и ранее, что же касается политики правительства США, то она оставалась в основном прежней. Прием в Вашингтоне оказался столь же дружественным, как и в Нью-Йорке, а выражение симпатий к русским морякам в газетах не прекращалось и зимой 1863/1864 гг.

Сразу же после прибытия С.С. Лесовского в Вашингтон в декабре 1863 г. на борту фрегата "Ослябя" в сопровождении корветов "Витязь", "Варяг" и клипера "Алмаз", русские моряки были окружены подчеркнутым вниманием со стороны государственного секретаря У. Сьюарда и морского министра Г. Уэллеса. На русских корветах побывали не только члены кабинета, но и руководители конгресса США, сенаторы, члены палаты представителей и их семьи (более 500 человек). Сообщая о торжествах в Вашингтоне в честь русских моряков У. Сьюард писал К. Клею, что президент Линкольн "искренне хотел бы, чтобы прием в столице мог бы отразить сердечность и дружелюбие, которые эта страна испытывает в отношении России".

Специального упоминания заслуживает стоящий несколько особняком сборник статей, подготовленный, в связи с 100-летием прихода русских эскадр в США. Вышедший в Вашингтоне в издательстве В. Камкина в 1963 г. сборник состоит из нескольких статей, принадлежащих перу русскоязычных авторов - В.П. Петрова, А.Г. Тарсаидзе и А. Долгополова. Хотя авторы долгое время жили в США, это издание продолжает скорее русские, чем американские традиции. Чего-либо кардинально нового авторы сборника не внесли, хотя отдельные детали (например, о действиях русских моряков при тушении гигантского пожара в Сан-Франциско 23 октября 1863 г.) описаны с привлечением свежих и малоизвестных фактов и документов. Языковый барьер помешал широкому распространению этого сборника в США. С другой стороны, в нашей стране эмигрантские издания даже совершенно безобидного содержания оседали в спецхранах, доступ к которым был ограничен. В результате в литературе этот сборник почти не упоминался.

С сожалением приходится констатировать, что в отличие от США в нашей стране после второй мировой войны в изучении визита русских эскадр в Северную Америку и позиции России во время гражданской войны в целом наступил определенный спад, а в некоторых случаях даже регресс (по сравнению с публикациями 30-х годов). К тому же наметилась тенденция к преувеличению роли и заслуг России в ликвидации угрозы иностранной интервенции в войну между Севером и Югом. В качестве примера можно сослаться на подборку документов АВПР, опубликованную С.И. Повальниковым в 1973 г., когда после длительного периода "холодной войны" СССР и США "вновь вступают на путь сотрудничества". Подчеркивая исторические традиции дружбы, составитель соответственно подобрал и публикуемые им архивные документы. Сильно упростила и даже исказила цели России проф. МГУ Н.С. Киняпина, когда утверждала, что русское правительство не верило "в эти годы в реальность войны с западными странами" и что "состав эскадр был чрезвычайно мал для нанесения удара". По мнению Киняпиной, морская экспедиция оказала "большую поддержку правительства Линкольна" и что, посылая корабли в США, Россия хотела "публично заявить о русско-американском единстве".

Не избежал определенной прямолинейности даже такой крупный специалист по истории гражданской войны в США, как проф. Р.Ф. Иванов. К визиту русских эскадр в Северную Америку ученый обращался неоднократно. Впервые эти вопросы были рассмотрены им еще в книгах о гражданской войне (1961, 1964), а сравнительно недавно они получили развитие в специальном разделе монографии о дипломатии Линкольна (1987) и статье в журнале "Международная жизнь" (1988. № б). Надо сказать, что Р.Ф. Иванов хорошо осведомлен не только о разнообразных опубликованных, но и архивных материалах, не говоря уже об исторической литературе.

И тем не менее, он не избежал некоторых упрощенных и прямолинейных оценок, подчеркивая, например, что с момента создания Соединенных Штатов у России установились с ними "дружественные отношения, которые никогда не омрачались никакими серьезными конфликтами", и что Россия на протяжении всей гражданской войны в США "оказывала эффективную поддержку правительству Линкольна".

В ходе последующего изложения, автор цитирует большое число восторженных оценок современников и свидетелей визита русских моряков в Нью-Йорк, Сан-Франциско и другие американские города, включая Вашингтон и Бостон. Здесь и множество сообщений американских, русских и английских газет, и различные отзывы государственных деятелей, дипломатов, и свидетельства участников событий - российских моряков, не говоря уже о последующих историках. Спору нет, такие свидетельства очень впечатляют и говорят об эрудиции и трудолюбии автора. Но возникает вопрос, неужели никто из американцев не высказывал сомнений, не упоминал об истинных целях визита? Неужели все они, включая таких опытных политиков и дипломатов, как А. Линкольн и У. Сьюард, были введены в заблуждение? Наконец, неужели в адрес России и русских моряков раздавались лишь восторги и благодарности, что, вообще говоря, для общественности США совсем не характерно. Вполне очевидно, что поверить в полное единодушие американцев в отношении России просто невозможно, и выше уже приводились соответствующие свидетельства. Здесь же отмечу, что наиболее проницательные современники достаточно точно и ясно разобрались в истинных целях неожиданного визита русских моряков. Влиятельный председатель сенатской комиссии по иностранным делам Чарлз Самнер 6 октября 1863 г. писал, что, по его мнению, русский флот покинул Балтику, когда "война с Францией считалась весьма вероятной, и было решено, чтобы он не оказался запертым в Кронштадте".

Не были секретом цели пребывания русских военных кораблей и для американской общественности. Во всяком случае, такой авторитетный орган, как "Харперс Мэгазин" писал осенью 1863 г.: "При нынешнем состоянии европейской политики пребывание этих судов в наших портах имеет особое значение. Во время прошедшей Крымской войны русский флот был прочно закрыт в Кронштадте и Черном море и не мог оказать какой-либо действенной услуги. Теперь же русские имеют весьма эффективную военную силу в открытом море. Опыт "Алабамы" и "Флориды" показывает, какой огромный ущерб может быть нанесен одним или двумя вооруженными судами торговле врага... Русские суда с той помощью, которую мы можем предоставить в точном соответствии с курсом британского правительства в отношении нас, сделает английскую торговлю небезопасной".

Еще ранее, 28 сентября 1863 г. газета "Нью-Йорк геральд" писала по поводу причин появления русской эскадры: "Во время Крымской войны все русские корабли оказались блокированными в различных портах в России. Если же она теперь вступит в войну с державами, поднявшими такой шум вокруг Польши, ее флот будет свободным и сможет охотиться за вражескими торговыми судами". Узнав о пребывании русских военных кораблей в США, Европа, по мнению газеты, будет меньше думать о признании Юга и больше о могуществе Севера, а также о последствиях русско-американского союза. Значение пребывания русских кораблей в портах США осенью 1863 г. для стабилизации международного положения в Европе в связи с польским восстанием в полной мере оценили и "Московские ведомости". "Мы не можем не порадоваться, - писала газета, - что правительство наше поспешило, при возникших затруднениях с западными державами, выслать в океан часть своего флота. План этот был исполнен как нельзя успешнее: восемь судов с тремястами орудиями... переплыли океан и вот, теперь с торжеством встречаются в Северо-Американских портах. Здесь, в этих портах, наши 300 орудий принесут самую существенную услугу России, и окажут не малое влияние на ее отношения с западными державами Появление этих трехсот орудий в Атлантическом океане и в Нью-Йоркском порту почти имеют для нас цену выигранного генерального сражения".

Сообщения русских газет и журналов становились в то время известными читающей публике и в США. Так, например, "Нью-Йорк таймс" в ноябре 1863 г. в сообщении из С.-Петербурга опубликовали следующую информацию московской газеты: "Наш флот был бесполезен для нас во время Крымской войны, но теперь восемь фрегатов в океане окажут нам значительные услуги в случае войны с морскими державами, поскольку они будут сдерживать флоты Англии и Франции. Это стало причиной, почему Россия послала их в благоприятное время, чтобы контролировать морские пути. Наши крейсеры найдут убежище в нейтральных портах Америки; они терроризируют коммерческий флот враждебных держав и заставят любую из них использовать половину своего военного флота для охраны своих торговых судов''.

В целом сплошной просмотр комплектов ряда русских и американских газет и журналов позволяет с полным основанием утверждать, что никакого всеобщего единодушия в оценках не было и для наиболее проницательных современников цели посылки русских военных кораблей" в Северную Америку были достаточно очевидны.

Последним по времени и наиболее авторитетным и сбалансированным описанием визита русских эскадр в США является обстоятельный раздел в книге профессора Нормана Е. Сола, основанный на прекрасном знании литературы и источников США, России и Англии. Заслугой профессора Сола следует признать широкий и непредвзятый взгляд на события, учитывающий как мнение современников, так и последующих историков. Он обращает внимание и на модернизацию российского флота под руководством вел. кн. Константина, и на систематические загранплавания русских кораблей, и на неоднократные посещения ими американских портов на западном побережье США. По мнению проф. Сола, русскому флоту не угрожала реальная опасность быть запертым в Балтийском море. Тем более такой угрозы на Тихом океане не существовало. "То, что русские суда могли быть посланы главным образом для того, чтобы помочь Союзу, не может быть так легко отвергнуто, как это сделал Голдер и большинство других историков, поскольку так думали многие современники не только в США, но также во Франции, Британии и даже России, - пишет проф. Сол и добавляет: - Присутствие русских в Сан-Франциско было даже более очевидной демонстрацией поддержки дела Союза и роста морского потенциала России, чем визит к берегам Атлантики. Так по крайней мере это интерпретировалось в то время".

Профессор Сол, конечно, прав, когда обращает внимание на мнения и оценки современников, но, как мне представляется, более правильно разделить цели Морского министерства при отправке русских кораблей в американские порты и объективные результаты пребывания русских эскадр в США.

Есть все основания полагать, что результаты визита русских эскадр в США превзошли первоначальные расчеты и ожидания морского министерства. Простое пребывание русских военных кораблей в портах США заставило Англию и Францию отказаться от своих намерений вмешаться в польские дела, укрепило отношения с федеральным Союзом и продемонстрировало, что русский флот вновь стал действенным фактором международной политики.

Один из наиболее важных выводов, который можно сделать на основе рассмотрения работ американских авторов, заключается в недостаточности параллельного и не всегда пересекающегося изучения документальных источников. На протяжении более 130 лет, прошедших со времени визита русских кораблей в США, американцы занимались изучением истории вопроса фактически без учета или во всяком случае при совершенно недостаточном учете русских источников и литературы. Фактически лишь Ф.А. Голдер впервые обратил внимание на принципиальное значение русских архивных материалов, и только публикация Е.А. Адамова вызвала некоторый резонанс в американской литературе.

Даже обширная монография М.М. Малкина осталась практически незамеченной в США и, пожалуй, лишь Н.Е. Сол впервые после Голдера привлек новые архивные материалы из британских и русских архивов. Хотя среди американских работ на протяжении длительного времени преобладали популярные, обзорные и не очень глубокие труды, постепенно уровень исследований повышался, и работы последних лет (например, статья Кушнера и книга Н. Сола) существенно пополнили наши знания в этой области.

Несколько иные тенденции просматриваются в работах отечественных историков, которые, как правило, были гораздо лучше осведомлены о работах своих коллег, чем американцы. Если последние за редким исключением (Ф.А. Голдер, Н.Е. Сол), практически игнорировали русские источники и литературу, то А.В. Ефимов, Р.Ф. Иванов, М.М. Малкин и большинство других русских исследователей широко используют зарубежную, в первую очередь американскую, литературу. С другой стороны, если американцы постепенно наращивали глубину и размах своих исследований, то в нашей литературе после второй мировой войны произошел некоторый спад, наметилось увлечение популяризацией, выявилась тенденция и к упрощению характера русско-американских отношений в годы гражданской войны в целом. Вне внимания исследователей остались не только важные архивные источники (как русские, так и зарубежные), но даже материалы русской печати, статьи в "Морском сборнике" и т.д.

В целом же можно констатировать, что всестороннее изучение вопроса о визите русских эскадр в Северную Америку с учетом всей совокупности печатных и архивных источников, как отечественных, так и зарубежных, еще впереди. И хотя трудно ожидать каких-либо сенсационных открытий, но по ряду важных деталей могут быть сделаны существенные уточнения, дополнения и исправления.

Источник: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Article/bolh_istor.php

Военные награды России: история и современность

Награды Отечества до 1917 года

С древних времен на Руси сложилась система награждения воинов за храбрость в боях, инициативу и усердие в службе. Уже в 11-12 веках в Киевской Руси существовал обычай награждать за военные подвиги золотой или серебряной шейной гривной. В 15-17 веках участники сражений стали награждаться "золотой деньгой". Это были специально отчеканенные монеты, выполнявшие роль наградных медалей. В 1654 году в связи с воссоединением Украины с Россией воинам Б. Хмельницкого было вручено от имени русского царя свыше 70 тыс. золотых наградных монет.

Золотые награды высших достоинств носились в допетровской Руси на золотых нагрудных цепях, а остальные пришивались на шапку или на левый рукав кафтана.

Закрепленная в законах и положениях наградная система России приобрела стройность и последовательность при Петре-1. Были учреждены наградные медали, появилась особая группа знаков отличия - ордена. Особой формой поощрения стало награждение миниатюрным финифтевым портретом императора. Его носили на левой стороне груди на голубой андреевской ленте. Эта награда расценивалась как особый знак отличия, подчеркивающий личное расположение императора к награжденному и его заслугам. Таким портретами в свое время были пожалованы Александр Суворов, Михаил Кутузов, Матвей Платов, Михаил Барклай-де-Толли.

В русской армии появились и особые знаки отличия для награждения воинских частей и кораблей: георгиевские знамена, штандарты, кормовые флаги и вымпелы, серебряные георгиевские трубы и сигнальные рожки. Было введено награждение офицеров и генералов за подвиги на поле боя золотым оружие, которое в последствии стало называться Золотым Георгиевским оружием и было приравнено к орденам, так вводило награжденных в число георгиевских кавалеров.

Первый русский орден святого Андрея Первозваного был учрежден Петром-1 еще в 1698 году. Он стал высшей наградой России. В последствии были учреждены ордена святой великомученицы Екатерины, святого Александра Невского, святого великомученика и победоносца Георгия, святого равноопостольского князя Владимира. В различные годы в состав Российских наград вошли иностранные ордена: швезвиг - голштинский - святой Анны; польские - Белого орла и святого Станислава. В конце 18 начале 19 веков в России чуть более 10-ти лет производилось награждение орденом святого Иоанна иерусалимского ( Мальтийский орден), а в 30-х годах 19 века, польским орденом Военного достоинства (Виртути милитари).

Первоначально ордена как специально наградные знаки свидетельствовали о принадлежности к закрытым организациям. гроссмейстером которых обычно был император. Орденские организации имели свой Капитул - руководящий орган, орденскую одежду, которая носилась в особых случаях, орденские праздники и специальную символику, удостоверяющие принадлежность к ордену. В последствии орденские знаки и стали называть собственно орденами.

Все русские ордена состояли из знака ордена, орденской звезды и орденской ленты.

Знак ордена - прямой золотой крест с расширяющимися концами, покрытый красной (для святого Георгия - белой) эмалью. В центре Креста - изображение или вензель Святого. Исключение - Орден святого Андрея Первозваного, на кресте - фигура распятого святого.

В литературе иногда встречаются другие названия орденских знаков: 1-й степени - большой крест, 2-й степени - командирский крест, 3-й степени - рыцарский крест и 4-й степени - золотой или кавалерский крест.

Знаки орденов первой степени и орденов, не имеющих степеней, носили на правом или левом боку у бедра на орденской ленте, надетой через плечо. Вторые и отчасти третьи степени орденов носили на шее. Ордена четвертой степени ( кроме св. Анны) - на груди или в петлице.

Орденская звезда - восьмиконечная ( для св. Георгия - четырехконечная) звезда из золота или серебра, носили на груди. Звезда полагалась к орденам второй степени св. Георгия и св. Анны, всем орденам первой степени и орденам не имеющим степеней.

Все ордена имели свои, закрепленные статутом, особенности.

Орден святого апостола Андрея Первозванного не имел степеней и являлся высшей наградой государства. Серебреная восьми лучевая звезда с помещенным в ее центральном медальоне девизом: " За веру и верность" носилась на левой стороне груди. Первым кавалером ордена стал фельдмаршал Федор Головин. Сам Петр-1 стал только шестым кавалером. Он был награжден орденом в 1703 году за конкретный боевой подвиг - захват двух шведских кораблей в устье Невы. В этом бою Петр-1 командовал бомбардирской ротой.

Орден святой Великомученицы Екатерины, или Освобождения, учрежден в 1714 году. По статуту им награждались только женщины. Этот орден предусматривал принятие в него всех принцесс императорского дома , двенадцать дам большого креста и 94 кавалерственных дам малого креста. Первоначально орденский знак носили на белой ленте ( высшая степень) или белом банте ( для кавалерственных дам) , на которых был вышит девиз: " За любовь и Отечество". Впоследствии Павел-1 изменил цвет орденской ленты и она стала красной с серебряной каймой.

Орден святого Александра Невского был задуман Петром-1, но учрежден в 1725 году уже после его смерти. Орден был одной из высших наград России, его носили на красной ленте через левое плечо. На звезде ордена помещен девиз: " За труды и Отечество" . Орден не имел степеней, но награждение бриллиантовыми украшениями к уже имеющемуся ордену, считалось самостоятельной и более почетной наградой.

Этим орденом были награждены многие выдающиеся русские военачальники. На известной картине Алексея Кившенко " Военный совет в Филях" изображен один из ключевых моментов войны 1812 года - принятие решения оставить Москву. Из изображенных на картине одиннадцати военачальников семь в то время были кавалерами ордена св. Александра Невского или стали ими в 1812-1813 годах - это главнокомандующий Михаил Кутузов, "полные" генералы Михаил Барклай-де-Толли, Леонтий Беннигсен, Дмитрий Дохтуров, Матвей Платов, генерал-лейтенант Николай Раевский, генерал-майор Алексей Ермолов.

Орден святой Анны учрежден в 1735 году шлезвиг-голштинским герцогом Карлом Фридрихом в память его жены Анны, дочери Петра 1. В России этим орденом стали награждать с 1742 года, когда в Петербург прибыл шлезвиг-голштинский наследный принц Петр-Ульрих, будущий император Петр-3. В 1797 году Павел 1 официально ввел этот орден в систему русских орденов. Орден первоначально имел три степени, а с 1815 года - четыре. Орден младшей степени - красный крест на золотом поле в красной окружности диаметром 2,5 см. носили на эфесе шпаги, сабли или кортика. С 1828 года , если орден получен за отвагу в бою, за эфесе аннинского оружия помещали надпись "За храбрость".

Орден св. Анны четвертой степени с надписью "За храбрость" очень ценился в армии. Им были награждены многие боевые офицеры. В первую мировую войну этим орденом был награжден подпоручик Михаил Зощенко, ставший в последствии известным писателем-сатириком.

Орден святого великомученика и победоносца Георгия учрежден в 1769 году за награждения за военные отличия, Этим орденом награждали только за боевые подвиги и заслужить его было высшей честью для офицеров и генералов.

Орден имел четыре степени, его носили на ленте из чередующихся трех черных и двух оранжевых полос. Звезда ордена, с выгравированным в центре круге девизом "За службу и храбрость" носилась на левой стороне груди.

Орден св. равноопостольного князя Владимира был учрежден в 1782 году для награждения как военных, так и гражданских чинов. Имел четыре степени. Крест ордена первой степени носили у левого бедра, причем ленту, с чередованием черной, красной и черной полос надевали под мундиром. Наружу через специальную прорезь в мундире выпускали концы ленты с орденским знаком. Поверх мундира ленту носили только 22 сентября- в День орденского праздника. На звезде, которую носили на левой стороне груди, помещался девиз - "Польза, честь и слава". Знак ордена св. Владимира никогда не снимали. Для ордена четвертой степени, вручаемого за боевые заслуги, добавлялся бант из орденской ленты, первым этой награды был удостоен капитан-лейтенант Дмитрий Сенявин, который, командуя кораблем "Святой Владимир", провел его в непосредственной близости от неприятеля из Очакова в Севастополь. Вторым кавалером стал капитан Михаил Барклай-де-Толли, представленный к награде Потемкиным за то, что во главе колонны егерей одним из первых ворвался в штурмовой Очаков.

В 1831 году к российским орденам был причислен польский орден Белого орла. Он не имел степеней и по старшинству следовал за орденом св. Александра Невского.

Крест ордена с большим одноглавым польским орлом, помещенном в середину двуглавого русского орла, носили у левого бедра на синей муаровой ленте, но могли носить и на шее, эти случаи были строго оговорены в правилах ношения орденов и медалей. Орден имел девиз - " За веру, царя и закон".

В 1831-1935 годах в русской армии производилось награждение пятистепенным польским орденом Военного достоинства (Виртути миллитари). Им награждали участников подавления польского восстания. Всего было выдано 14 больших крестов - высшим генералам, 188 командорских крестов генералам и полковникам, 1105 рыцарских крестов - штаб офицерам, 5219 золотых крестов - обер офицерам и около 100 тысяч серебряных крестов - солдатам. Это был единственный из орденов, пятой степенью которого могли наградить нижний чин.

С 1831 года к орденам России был причислен польский орден святого Станислава. Роден имел первоначально четыре, а затем три степени и был младшим в порядке старшинства российских орденов. орден носили на ленте красного цвета с двойной белой каймой. Его девиз - "Награждая - поощряет". Обычно орден св. Станислава третьей степени был первой наградой, которую получали молодые офицеры.

Исторически сложилось так, что наиболее массовыми орденами в России стали награды иностранного происхождения - ордена св. Анны и св. Станислава.

Награждение осуществлялось последовательно, начиная с младшего ордена. Этот порядок мог быть нарушен только при награждении за боевые подвиги орденами св. Георгия, св. Владимира 4 степени и св. Анны 4 степени.

Награждение каждым орденом осуществлялось только один раз. Если человека повторно представляли к награждению, то каждый раз принимали персональное решение - изменение вида награды или ее отмена. Так, в 1905 году поручик Дмитрий Карбышев (будущий генерал-лейтенант, Герой Советского Союза) за мужество и героизм, проявленные в боях с японцами под Порт-Артуром, был повторно представлен к ордену св. Станислава 2 степени. После выявления ошибки Капитулом эта награда была заменена на орден св. Анны 4 степени, который носили на эфесе оружия.

При награждении соблюдались межнаградные сроки и требовалось соответствие следующего ордена чину и классу занимаемой должности. Этот критерий чаще всего препятствовал награждению старшими орденами и привел к введению специфических видов наград: мечи, корона или бриллианты к уже имеющемуся ордену. Даже в военное время многие офицеры за совершенные подвиги довольно быстро награждались всеми причитающимися по чину орденами и потом просто не могли быть награждены, если не получали продвижения по службе. Всеми орденами в России мог быть награжден только "полный" генерал (в редчайших случаях генерал-лейтенант). Корнет - первый офицерский чин в кавалерии (12 класс Табели о рангах) - мог получить только три ордена - св. Анны 4 степени, св. Станислава 3 степени, и св. Георгия 4 степени.

До 1826 года награждение орденом любой степени давало право потомственного дворянства. В последующем - для младших орденов - только личное дворянство, Это положение не распространялось на польский орден Виртути милитари. Награждение орденами носило в России глубоко выраженный классовый характер. В законе об учреждении орденов указывалось: "Мещанам и лицам сельского сословия ордена не испрашиваются". Наоборот, знатность рода открывала дорогу к наградам с момента рождения. Так, великие князья получали все ордена (кроме св. Георгия и св. Владимира) с момента крещения, а князья императорской крови - с момента совершеннолетия. В тоже время многие боевые офицеры , проявившие мужество и доблесть при защите Отечества и представленные за это к награждению, их не получали, так как находились в немилости у власть имущих. Неоднократно было отказано в награждении в 1812-1813 годах поэту-партизану Денису Давыдову, а в 1841 году - Михаилу Лермонтову, хотя к орденам их представляли за конкретные боевые отличия. Были случаи, когда отказывали в награждении военнослужащим целых соединений. Так в августе 1812 года корпус генерала Николая Раевского после кровопролитных боев с многочисленно превосходящими силами французов отстоял город Смоленск, не дал противнику перейти Днепр и атаковать русскую армию с тыла. Но русская армия, чтобы не давать генеральное сражение в невыгодных условиях была вынуждена оставить город. Отходом армии из Смоленска было задето самолюбие императора Александра -1 и он отказал в наградах всем офицерам и солдатам, отстаивавшим город. После настойчивых ходотайств Михаила Барклая-де -Толли император проявил благодушие и утвердил наградные документы, но был уже 1815 год.

Награждение орденами, кроме привилегий, накладывало на награжденных и ряд обязанностей. Каждый пожалованный орденом выплачивал единовременный денежный взнос. Полученные суммы расходовались на благотворительные цели.

Не являлся орденом, но высоко ценился в армии золотой крест на георгиевской ленте. Первый золотой крест был учрежден для награждения офицеров, участвовавших в штурме Очакова. Впоследствии крестами награждали офицеров представленных к орденам св. Георгия или св. Владимира 4 степени, но по какой-то причине их не получившим. В 1789-1810 годах было учреждено пять таких крестов: "За Очаков", "За Измаил", "За Прагу", "За победу при Прейсиш-Эйлау" и "За взятие Базарджика".

Кроме ордена св. Екатерины чисто женским наградами были двухстепенный "Знак отличия Красного Креста" и трехстепенный "Знак отличия святой Ольги". Их иногда ошибочно называют орденами, хотя по статуту они ими не являлись, но были старше, чем медали. Ими было награждено всего несколько сотен женщин, в том числе "Знаком отличия святой Ольги" только Вера Панаева - мать троих георгиевских кавалеров офицеров 12-го Ахтырского гусарского полка, погибших на русско-германском фронте в первую мировую войну.

Для награждения нижних чинов в России существовали особые награды - знаки отличия орденов св. Анны и св. Георгия. Знак отличия св. Анны учрежден в 1726 году для награждения отличившихся в боях солдат и унтер-офицеров. С 1807 года им стали награждать за выслугу лет, а для совершивших боевые подвиги был учрежден знак отличия Военного ордена - знаменитый солдатский Георгиевский крест. Он повторял форму знака ордена св. Георгия, но изготавливался из серебра.

Первые русские медали были учреждены Петром-1. На их лицевой стороне помещался портрет или вензель царя, а на оборотной - сцена сражения, послужившего причиной для учреждения медали, или памятная надпись. Подавляющее большинство русских медалей учреждались в ознаменовании конкретных боевых событий: штурма крепости Нотебург, Полтавской битвы, войны 1812 года, Хивинского похода, боя кораблей "Варяг" и "Кореец" с японской эскадрой и т. д.

Первоначально медали для награждения офицеров чеканили из золота, а солдатские из серебра. В последующем медали стали едиными, для всех военнослужащих. Так серебряную медаль "В память Отечественной войны 1812 года" получили все участники боевых действий с армией Наполеона от рядового до фельдмаршала Михаила Кутузова.

Первые русские медали носили на георгиевской ленте, затем на андреевской и владимирской лентах. В 19 веке для вновь учрежденных медалей были введены ленты с цветом остальных российских орденов. Часть медалей стали носить с комбинированным цветом лент. Особая лента с синим андреевским крестом была учреждена для медали участникам боя кораблей "Варяг" и "Кореец" с японской эскадрой".

В 1833 году для награждения нижних чинов за выслугу лет была выпущена медаль "За усердие". После Крымской войны она была разделена на разряды. К 1917 году медаль, в зависимости от срока службы награжденного, могла быть шести разрядов: для ношения на груди на лентах орденов св. Станислава, св. Анны, св. Александра и для ношения на шее на александровской, владимирской и андреевской лентах.

В особых случаях этой медалью награждали за боевые отличия. Ей могли награждаться за проявленное мужество и гражданские лица. Так за бесстрашие и храбрость при обороне Севастополя в 1854 году-1855 годах медаль "За усердие" получили даже некоторые отличившиеся женщины и дети.

В первой половине 19 века для награждения нижних чинов за военные подвиги была учреждена медаль "За храбрость" на георгиевской ленте. С 1878 года медаль была разделена на четыре степени. Первая и вторая - золотые, третья и четвертая - серебряные.

В 1913 году медаль "За храбрость" была причислена к георгиевским наградам.

Последней из учрежденных до 1917 года медалей стала медаль "За труды по отличному выполнению всеобщей мобилизации 1914 года", которую стали вручать в 1915 году. Она же стала первой медалью, которая носилась на темно-синей ленте ордена Белого Орла.

Сложившаяся при Петре-1 система наград просуществовала в России до ноября 1917 года. Декретом ВЦИК и СНК "Об уничтожении сословий и гражданских чинов 10 ноября 1917 года ордена и все знаки отличия были отменены, а в январе 1918 года был упразднен существовавший при Министерстве императорского двора Капитул российских орденов.

Уже в наши дни система российских наград снова вошли славные знаки солдатской доблести - орден св. Георгия и Георгиевский крест. Награждение ими предусмотрено только за подвиги при защите Отечества от внешней агрессии.

Символы отваги и мужества ( награды 1930 - 1945 г.г.)

До начала Великой Отечественной войны в СССР имелась достаточно компактная наградная система. В частности, военнослужащие могли быть отмечены: высшей наградой СССР -- орденом Ленина (1930 г.), знаком особого отличия -- медалью “Золотая Звезда” (1939 г.), двумя орденами -- Красного Знамени (1924 г.), Красной Звезды (1930 г.) и медалями -- “За отвагу” и “За боевые заслуги” (1938 г.).

Орден был не просто наградой, он выделял одного из тысячи, и не случайно орденоносцы 30-х годов были людьми чрезвычайно известными и, можно сказать, знаменитыми. Тогда даже платили за ордена. Например, Герою Советского Союза -- 50 рублей, кавалеру ордена Ленина -- 25, Красного Знамени -- 20 и Красной Звезды -- 15 рублей. Награжденные пользовались льготами: правом бесплатного проезда по железнодорожным и водным путям раз в год, бесплатного проезда в трамваях во всех городах; им сокращали на треть выслугу лет для пенсии, делали скидки (от 10 до 50%) в оплате жилой площади, освобождали от обложения подоходным налогом, сбора на нужды жилищного и культурно-бытового строительства и т.д. Но самое главное -- этими наградами не особо “баловали”, и потому награжденных было сравнительно мало. Достаточно сказать, что многие генералы РККА имели один-два ордена, а некоторые, кроме медали “20 лет РККА”, не имели наград и вовсе.

За первые шесть месяцев Великой Отечественной число награждений составило более 32700 при среднемесячной численности группировки войск 3024900 человек. Для сравнения: за финскую кампанию было награждено 50 тыс. человек при среднемесячной численности группировки войск 848570 человек. Но в целом вопрос поощрения военнослужащих забыт не был. Появлялись соответствующие указы и документы, которые некоторым образом упрощали процедуру награждения. Например, писатель Владимир Ставский, пробывший десять дней на фронте в августе 1941 г. в районе Ельни, писал Сталину: “...но здесь в 24-й армии за последнее время получился перегиб... По данным командования и политотдела армии, расстреляно за дезертирство, за паникерство и другие преступления 480 -- 600 человек. За это же время представлено к наградам 80 человек”. 18 августа 1941 г. право вручать награды от имени Президиума Верховного Совета получили военные советы фронтов, флотов и отдельных армий, а уже 22 октября им было предоставлено право не только вручать, но и самостоятельно награждать отличившихся от имени Президиума Верховного Совета.

Число награжденных с каждым месяцем и годом войны росло. Мужество и героизм советских людей, вставших на защиту своей Родины, приобретали невиданный размах. Боевые подвиги солдат и командиров становились чрезвычайно разнообразными и различными по степени их значимости.

В 1942 г., когда весь мир следил за ходом Сталинградской битвы и битвы за Кавказ, число награждений составило около 395000 при численности группировки войск 5313600 человек. Весной 1942-го в надежде на победное лето Сталин принимает решение учредить орден, который мог бы вручаться за конкретный урон, нанесенный врагу. Если статусы прежних наград не конкретизировали воинский подвиг, то новая награда устраняла эту “расплывчатость”. 20 мая 1942 г. вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР об учреждении ордена Отечественной войны двух степеней -- I и II. Летом того же года Верховный Главнокомандующий впервые высказался за учреждение нового ордена для командного состава -- от среднего уровня до высшего. 29 июля были учреждены ордена: Суворова, Кутузова, Александра Невского. 10 ноября указом Президиума Верховного Совета СССР право награждения распространялось на командиров корпусов, дивизий, бригад и полков, а затем и на командующих родами войск. Все в том же 1942-м учреждены медали за оборону Ленинграда, Одессы, Севастополя и Сталинграда.

Блестящие победы, обозначившие коренной перелом в Великой Отечественной войне в 1943 г., сыграли свою роль и в системе награждений. Прорыв блокады Ленинграда, разгром группировки под Сталинградом, победа в Курской битве, успешное форсирование Днепра, освобождение Киева -- эти победы были отмечены огромным числом награждений -- 2050000 при численности группировки войск 6389200 человек.

В октябре, когда разгорелись ожесточенные бои за освобождение Украины, учреждается орден Богдана Хмельницкого трех степеней.

Надо сказать, что еще в апреле 1943 г. Президиум Верховного Совета СССР приобрел 15 печатных изданий -- иностранную литературу об орденах, медалях и других видах наград и отличий. Эти сведения понадобились не случайно, ибо подходила к завершению работа по упорядочению правил ношения наград и введению новых орденских колодок и лент.

Впервые была введена орденская колодка. За ее основу принята традиционная для российских дореволюционных наград пятиугольная форма. В соответствии с Указом пятиугольные колодки присваивались наградам, имеющим овальную форму и учрежденным до войны: орденам Ленина, Красного Знамени и т.д. Награды на пятиугольных колодках должны были носиться на левой стороне груди в порядке старшинства. Орден Красной Звезды -- на правой. Колодки на полководческих орденах и ордене Отечественной войны упразднялись. Эти ордена также должны были носиться на правой стороне и крепились с помощью штифта с гайкой.

Ленты для орденов и медалей разрабатывались в Центральной научно-исследовательской лаборатории Наркомата легкой промышленности РСФСР. Например, для учрежденных до войны наград цвета лент подбирались так, чтобы по цветовой гамме они совпадали с основными цветами ордена. Однажды Сталин сказал, что “у нас воюют не только генералы, но и солдаты, а мы награждаем только генералов”. Уже 16 августа 1943 г. было принято решение о создании солдатской награды. 23 октября эскизы ордена Славы трех степеней и статут, который практически соответствовал пунктам статута Георгиевского креста, получили окончательное одобрение.

Параллельно шла разработка проекта полководческой награды -- ордена Победы. 5 ноября окончательные эскизы и представленный образец были одобрены, также как и статут. Образец настолько понравился Сталину, что тот оставил его у себя, а три дня спустя вышли указы об учреждении двух новых орденов: Победы и Славы трех степеней. Это стало символично: орден для маршалов и орден -- для рядовых.

В сентябре 1943 г. Верховный Главнокомандующий предложил разработать критерии награждения командиров за успешное форсирование рек. После этого вышла соответствующая директива Ставки ВГК. Например, за форсирование такой реки, как Десна, и равных ей рек по трудности форсирования к наградам представлялись: командармы -- к ордену Суворова I степени; командиры корпусов, дивизий, бригад -- к ордену Суворова II степени; командиры полков, инженерных, саперных и понтонных батальонов -- к ордену Суворова III степени. За форсирование такой реки, как Днепр, командиров соединений и частей представляли к присвоению звания Героя Советского Союза. Таким образом, щедро использовали моральные стимулы, что, как полагали, могло явиться существенным фактором в обеспечении боевого порыва наступающих войск. Так, за форсирование Днепра звания Героя Советского Союза были удостоены 47 генералов, 1123 офицера и 1268 сержантов и солдат. 2 февраля 1944 г. учреждается медаль “Партизану Отечественной войны” 1 и II степени. В том же году число награждений составило 4300000 при численности группировки войск 6550000 человек.

В июне 1944-го вводится боевая награда за выслугу лет. Например, за 10 лет службы -- медаль “За боевые заслуги”, за 15 -- орден Красной Звезды, за 20 -- орден Красного Знамени, за 25 -- орден Ленина и за 30 лет -- снова орден Красного Знамени. Фактически этот указ действовал до 1957 г. и вряд ли способствовал сохранению престижа боевых наград, полученных за участие в сражениях на передовой. Скорее, наоборот. Подобная “уравниловка” в наградной системе приводила к падению “цены” боевых наград...

В марте 1944-го учреждаются новые ордена для флотоводцев: Ушакова и Нахимова двух степеней, а также медали для рядовых моряков: Ушакова и Нахимова. 1 мая учреждаются медали “За оборону Москвы” и “За оборону Кавказа”, а 5 декабря -- “За оборону Советского Заполярья”.

В 1945 г. число награждений составило 5470000 при численности группировки войск 6330880 человек. 9 мая учреждаются медали “За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.” и “За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 -- 1945 гг.”. 9 июня -- “За взятие Будапешта”. То же -- для Кенигсберга, Вены и Берлина. Далее -- “За освобождение Белграда”. Аналогично -- для Варшавы и Праги. 30 сентября учреждается медаль “За победу над Японией”.

Совершенствование наградной системы в 1941 -- 1945 гг. было обусловлено массовым героизмом генералов, офицеров и солдат. Поощрением со стороны государства был и “Знак воинской доблести”. Всего учреждено 9 орденов и 20 медалей. За пять дней апреля 1945 г. в войсках 5-й ударной армии были награждены 8500 красноармейцев, сержантов и офицеров. Только за три дня до начала наступления на Берлин в армии 130 тыс. человек получили грамоты от Верховного Главнокомандующего с благодарностью за участие в боях за освобождение и взятие ряда городов. Рост числа награждений можно проследить и по количеству человек, удостоенных звания Героя Советского Союза. Если с 22 июня 1941 г. по 18 ноября 1942 г. их насчитывалось более 600, то с 19 ноября

1942 г. по 31 декабря 1943 г. -- свыше 3650, а с января 1944 г. по 9 мая 1945 г. -- уже более 7000.

Работа по созданию новых государственных наград проводилась в условиях строгой секретности. И осуществлялась она под руководством Верховного Главнокомандующего. Но, надо сказать, несмотря на все положительное в совершенствовании наградной системы в годы войны, многие солдаты и офицеры, особо отличившиеся на начальном этапе войны (1941 -- 1942 гг.), не были по достоинству отмечены государством по целому ряду причин. Это те, кто попал в плен, был комиссован после госпиталя, убит или пропал без вести.

Наградной механизм не был до конца отработан ввиду несовершенства статута орденов, учрежденных до начала войны, небрежного отношения соответствующих командиров и начальников, органов и учреждений либо по другим причинам. В частности, 18 апреля 1945 г. по опросу раненых 69-й армии 1-го Белорусского фронта выявлено, что командир взвода лейтенант Н.Грундовский до 16 апреля 1945 г. был ранен пять раз, 16 апреля ранен в шестой раз -- тяжело, а награжден лишь медалью “За отвагу” в октябре 1942 г. и больше к награде не представлялся. Капитан И.Криклий, в 1942 г. лично подбивший пять фашистских танков, был награжден посмертно орденом Отечественной войны I степени, причем одним из первых. Однако его награда была вручена вдове лишь летом 1971 г. На ордене стоял номер -- 312368. И таких примеров, к сожалению, множество.

Наградная система России

Многие из Вас знают, что награждение государственными наградами является высшей формой поощрения граждан за выдающиеся заслуги перед государством и стимулирования их активной служебной и общественной деятельности. Неслучайно важность создания “работающей” наградной системы государства обусловила огромный интерес к этой проблеме широких слоев общественности.

Официальной датой создания наградной системы России, как правило, считают 2 марта 1994 года, когда был подписан Указ Президента РФ № 442 “О государственных наградах Российской Федерации”, которым было утверждено “Положение о государственных наградах Российской Федерации”.

Данное Положение предусматривало систему государственных наград, состоящую из знака особого отличия -- медали “Золотая Звезда” Героя Российской Федерации, 5 орденов (“За заслуги перед Отечеством”, Мужества, “За военные заслуги”, Почета, Дружбы), 10 медалей (медаль ордена “За заслуги перед Отечеством”, “За отвагу”, “Защитнику свободной России”, “За спасение погибавших”, Суворова, Ушакова, Нестерова, “За отличие в охране государственной границы”, “За отличие в охране общественного порядка”, юбилейной медали “50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941--1945 гг.) и знака отличия “За безупречную службу”.

Практика награждений граждан показала, многие статьи Положения о государственных наградах требуют доработки, кроме того, некоторые положения о медалях, особенно касающиеся награждения военнослужащих, полностью не отвечали специфике военной службы.

С Указом Президента Российской Федерации от 1 июня 1995 г. № 554 “О внесении изменений в Указ Президента Российской Федерации от 2 марта 1994 г. № 442 “О государственных наградах Российской Федерации” связан качественно новый этап развития наградной системы России. Целью данного указа было приведение наградной системы государства в соответствие с нормами международного права и с учетом исторически сложившихся традиций наградной системы России.

Указом в новой редакции утверждено Положение о государственных наградах, статуты орденов, положения о медалях, знаки отличия и описания государственных наград.