Представления французов и русских друг о друге во время оккупации Франции в 1815-1818 годы

Отметим интересный факт. В письмах и воспоминаниях русских офицеров часто встречаются жалобы на холод, который они постоянно испытывали во время пребывания во Франции. Но не холод на улице, а холод в помещениях, в которых они жили во время оккупации. Многие российские военные отмечали отсутствие в домах привычных им печей. Часть домов во Франции отапливались каминами, которые к тому же были не во всех комнатах. В крестьянских домах отопление и вовсе отсутствовало. Михайловский-Данилевский пишет в своих записках: «Квартиры наши во Франции были самые невыгодные; дома французов строятся не для зимы, а для лета, и потому холод в горницах их был для нас, привыкших к теплу, нестерпим» Мельникова Л.В. Франция и французы глазами русских участников военной кампании 1814 г. С. 118.. Каховский постоянно жалуются в своём дневнике на «чрезвычайный» и «необыкновенный» холод в квартире Там же.. Поэтому русские офицеры оккупационного корпуса старались приблизить свой быт во Франции к привычному быту в России: они вставляли двойные окна и строили печи, о чём упоминалось выше.

К сожалению, мы не можем узнать, какое впечатление произвела Франция и французский народ на простого русского солдата непосредственно из его уст. Приходится опираться на косвенные сообщения их офицеров. В своих записках Михайловский-Данилевский отмечает, что русского солдата «ничто не удивляет: они с тем же равнодушием смотрели на места, по коим шли, как бы находились в России» Михайловский-Данилевский А.И. Указ. соч. С. 26.. Однако, несмотря на утверждение Михайловского-Данилевского, многие солдаты русской армии предпочли не возвращаться на родину, а остаться во Франции. По словам командующего 14-го егерского гренадерского полка генерала Я.О. Отрощенко, солдаты «ознакомившись с француженками и подружившись со своими хозяевами, которые отлично их продовольствовали» Лыкошин А.С. Указ соч. С. 143. дезертировали из своих полков, причём местные французы помогали им скрываться. Ещё накануне отправки российской армии на родину многие офицеры стали опасаться, что часть их подчинённых останется во Франции. Капитан И.И. Вепрейский пишет своим родным из Нанси в августе 1815 г.: «Солдаты весьма довольны и начинают чувствовать, что они значат, и гордятся своим состоянием; спросите теперь у 200 тысяч русских, которые находятся здесь, всякий из них согласится нюхать лучше дым французский, нежели русский; что-то будет, как назад пойдём» Там же. С. 143.. Правда, по утверждению того же Отрощенко, когда французские хозяева, которые помогли скрыться нижним чинам, стали заставлять их работать, солдаты стали возвращаться в свои полки или приходить в Русский оккупационный корпус Дневник... Левитского. С. 68..

Но среди нижних чинов были и такие, которые не хотели оставаться во Франции. Левитский в своём дневнике описывает подавленное настроение в войсках после сообщения о формировании отдельного корпуса Воронцова.

«Все говорили, - пишет он, - что мы оставлены на жертву» Вигель Ф.Ф. Указ. соч. С. 156.. Многие прощались друг с другом «со слезами, не надеясь ещё видеться». Можно предположить, что пребывание во Франции в течение долгого времени воспринималось нижними чинами негативно, причём мысль о нескором возвращении на родину была не единственной причиной такого отношения.

Солдаты Русского оккупационного корпуса часто подшучивали над французами: «Где тут между этим народом быть толку, когда и мужик у них мусью, и царский брат мусью». Нижним чинам корпуса было непривычно видеть равноправное отношение ко всем французским гражданам. Многие беды французской нации они видели именно в этом.

Можно сделать вывод, что на восприятие французов русским дворянством повлияло их увлечение французской культурой. Многие дворяне испытали чувство глубокого разочарования, не найдя подтверждения своим идеализированным образам. Это разочарование можно выразить словами Глинки: «Здешние люди не стоят природы своей» Глинка Ф.Н. Указ. соч. С. 323.. При непосредственном знакомстве с жизнью Франции стала происходить эволюция сложившихся ранее представлений и стереотипов. Однако некоторые из них, например, о «ветрености» и «безбожности» французов, не только не поменялись, но и укрепились ещё больше.

Сложно говорить о том, как нижние чины Русского корпуса восприняли французов, т.к. не осталось их личных воспоминаний. Опираясь на мнение их командиров, можно прийти к выводу, что в отношениях с французами не прослеживалось никакой национальной ненависти, солдаты корпуса не вели себя на территории Франции как покорители и оккупанты. Возникающие конфликты с местным населением имели чисто бытовой характер.

2.2 Восприятие русских французами

Продолжая мысль из предыдущего параграфа о формировании стереотипов, рассмотрим, что повлияло на восприятие русских французами до их непосредственного контакта.

Информационная война является неотъемлемой частью любого военного конфликта. Понимая это, Наполеон придавал особое значение пропаганде, активно используя для этой цели средства массовой информации. В различных печатных изданиях русские изображались как необразованный, варварский и жестокий народ. Французская пропаганда представляла войну с Россией, как войну цивилизованного мира с варварским, а образ казакадикаря стал настоящим олицетворением «варварской» России. Газеты пугали французских граждан нашествием «варваров севера». После вступления союзных войск во Францию они писали о неслыханных зверствах, совершаемых русскими казаками на занятых территориях Гладышев А.В. «Казаки» и антирусская наполеоновская пропаганда... С. 70-71.. Мэрам городов предписывалось отправлять в Париж для оповещения в газетах отчёты о грабежах и насилиях, совершённых союзными войсками. Причём было совершенно неважно, насколько эти отчёты правдивы Гладышев А.В. Казаки во Франции в 1814 г. С. 17..

Мирные жители Франции боялись прихода союзных войск и особенно русской армии. Наполеоновская пропаганда сделала своё дело: русские представлялись кровожадной ордой, дикими варварами, которые будут грабить и убивать. Осознание многими французами того факта, что солдаты Великой армии вели себя на территории России не лучшим образом, приводило их в неописуемый ужас, поскольку они боялись мести со стороны российских военнослужащих. А, учитывая представления французов о моральном облике русских солдат, можно предположить, какие страшные картины рисовало их воображение.

Вторым источником информации о России и русских были солдаты наполеоновской армии, участвовавшие в Русской кампании, и особенно те, кто побывал в плену. У большинства французских военнослужащих остались негативные воспоминания. Возвращаясь домой, они рассказывали об ужасах русского плена, закрепляя, тем самым, в массовом сознании французов негативный образ России.

Для образованной и читающей части французского общества ещё одним источником знаний о России были изданные воспоминания французов, посетивших Россию до начала наполеоновских войн. Например, «Записки о пребывании в России...» французского дипломата Л.-Ф. Сегюра или «Секретные записки о России...» путешественника Ф.-Ш. Массона. К сожалению, большинство авторов оставили негативную оценку российской действительности и не способствовали складыванию позитивного образа России.

Первой приятной неожиданностью для французского населения было поведение российских войск на завоёванных территориях. Что же касается парижан, с ужасом ждавших разорения своего города, то их чувству благодарности не было предела. Многие горожане признавали право российских военных «мстить за столько причинённых им оскорблений» Мельникова Л.В. Франция и французы глазами русских участников военной кампании 1814 г. С. 120.. Поэтому на всём протяжении времени пребывания Александра I в Париже, горожане превозносили его великодушие. Интересно объяснение примерного поведения российских войск, которое было дано на страницах популярного парижского издания «Journal des Debats». В нём говорилось, что всё дело в особой религии, которую исповедует большинство военнослужащих и «знаки которой все воины носят на своей одежде». Дело в том, что солдаты российской армии носили медаль в память войны 1812 г., на которой было изображено око Провидения Там же.. Французам, в частности парижанам, было сложно объяснить доброжелательное поведение русских военных по отношению к ним. Возможно, не веря в незлобивый и незлопамятный характер русских, авторы статьи нашли единственно правильное, с их точки зрения, объяснение такого поведения: религиозный запрет.

Большое удивление вызвало хорошее знание русскими офицерами французского языка. Многие российские мемуаристы отмечают этот факт в своих воспоминаниях. Лажечников пишет: «Лишь только французское словцо сорвётся с языка которого-нибудь из нас, сей час окружает его толпа любопытных, и беспрестанно задаёт ему тысячи вопросов, в числе которых очень неразумные и показывающие большой недостаток в сведениях» Лажечников И. Указ. соч. С. 202.. Михайловский-Данилевский вспоминает слова удивлённых французов, с которыми он общался: «Вы не русские, вы, верно, эмигранты» Цит. по: Мельникова Л.В. Франция и французы глазами русских участников военной кампании 1814 г. С. 119..

Большинство французов не знало иностранных языков, что в свою очередь удивляло русских офицеров. Полковник А.Г. Краснокутский отмечает:

«Проходя многие французские провинции, мы нигде не находили французов, знающих чужеземные языки. Они повсюду гордятся своим собственным» Цит. по: Там же..

Недопонимание вызывало отношение русских к религии. Пройдя через революционные потрясения и войны, французские обыватели давно уже не испытывали благоговейного отношения к богу и большинство в него не верило. По словам Михайловского-Данилевского, французы «были крайне удивлены, видя, что государь и офицеры, принадлежащие его свите, ежедневно посещали церковь» Там же. С. 120.. Французский историк М. Берто описывает в своей работе празднование православной пасхи в одной из воинских частей русской армии. Много местных жителей собралось посмотреть на раздачу хлеба и крашеных яиц солдатам. Французов «забавлял» обряд христосования, который по традиции совершали русские офицеры и солдаты Берто М. Указ. соч. С. 118.. В своей статье, посвящённой изучению формирования представлений иностранцев о русском характере, российский историк О.В. Новичкова пишет, что французы отмечали чрезмерную набожность русского народа, которая порой перерастала в суеверия. Веру в Бога они объясняли невежеством народа, который не может понять истинную природу вещей и прибегает к религиозному объяснению окружающего мира. Причём невежество приписывалось не только простому народу, но и русскому дворянству Новичкова О.В. Указ. соч. С. 71..

За долгие годы наполеоновских войн у французских военных сложились определённые представления относительно боевых качеств своего врага. Они признавали такие качества русского солдата как отвага, умение выживать в сложных условиях, стойкость, дисциплинированность. Однако причины такого поведения французские авторы, чаще всего офицеры наполеоновской армии, объясняли тем, что русский человек в своей душе остаётся рабом, он привык подчиняться и не смеет ослушаться своего командира. Непослушание для него, как для всякого раба, страшнее смерти. Не храбрость ведёт солдат в бой, а рабское подчинение. Генерал наполеоновской армии Жиро де л'Эн пишет: «Русский солдат в самом деле превосходно выдерживает огонь, и легче уничтожить его, чем заставить отступить; но происходит это главным образом от излишка дисциплины, то есть от слепого повиновения» Французы в России... С. 98.. Участник русской компании П.-Л. Родерер, сравнивая русских и французских солдат, приходит к выводу, что «мужество французских солдат вызвано мыслями о чести, мужество же русских солдат держится на сильной дисциплине» Новичкова О.В. Указ. соч. С. 73.. Но не все французы придерживались такого мнения. Офицер наполеоновской армии Ж-Р. Дюпре отмечал исключительную преданность солдат своим командирам и считал, что за этим стоит нечто большее, чем просто строгая дисциплина. По его мнению, русская кампания доказала храбрость русских солдат и их патриотизм Там же. С. 73..

За время оккупации Франции утверждение французских военных о рабском подчинении русских солдат укрепилось в сознании французских обывателей. Строгие наказания, которым подвергались солдаты Русского оккупационного корпуса и свидетелями которых были местные жители, казались последним чрезмерно жестокими. По словам Берто, «безжалостные наказания» произвели на местное население неизгладимое впечатление. Многие французы проникались жалостью к солдатам, которые забрали их имущество Берто М. Указ. соч. С. 130.. Во французских архивах остались описания «жутких» наказаний, к которым приговаривали в Русском корпусе за незначительные, по мнению жителей, провинности. В результате французы делали вывод о безграничной власти офицеров и рабстве нижних чинов, а способы наказания считали прямым доказательством «варварства» русских Губина М.В. Особенности образа России и русских... С. 154..

Стереотип о «варварстве» России настолько глубоко вошёл в сознание не только французов, но и европейцев вообще, что далеко не каждый смог признать его ошибочным даже после более близкого знакомства с русской нацией. Французская писательница Жермена де Сталь, посетившая Россию в годы своего изгнания и давшая в своих воспоминаниях положительную оценку России и русскому народу, не смогла освободиться от общепринятого мнения о «варварской» России. При этом она придавала понятию «варварство» положительный смысл. В своей книге «Десять лет в изгнании» она пишет: «К счастью для русских, они по-прежнему остались народом, который мы именуем варварским, иначе говоря, ими движет инстинкт. <…> Я сказала "к счастью для русских" не потому, что намерена восхвалять варварство, но потому, что под этим словом я разумею некую первобытную энергию, которая одна способна заменять нациям удивительную мощь, даруемую свободой» Цит по: Новичкова О.В. Указ. соч. С. 69.. Как можно заметить, де Сталь не подвергает сомнению тот факт, что русский народ - народ варварский, т.е. нецивилизованный. Просто она видит в этом некие преимущества перед другими нациями.

Говоря о представлениях французов о русской нации, Брейар цитирует слова профессора Дижонского университета Ш. Корбэ. «Когда русские вошли во Францию, - пишет Корбэ, - за ними уже прочно установилась репутация: они слыли за варваров» Цит. по: Брейар Ж. М.С. Воронцов в Мобеже. С. 131.. К сожалению, изменить этот стереотип военным Русского корпуса так и не удалось.

Самой распространённой чертой русского человека многие французские авторы называют лень. Врач Первого корпуса кавалерии наполеоновской армии, попавший в русский плен в 1812 г., Р. Фор считал, что русское выражение «Бог знает» является прямым доказательством лени. По его мнению, это подразумевает нежелание русского человека думать, отвечать за свои поступки и предпринимать какие-либо самостоятельные действия Новичкова О.В. Указ. соч. С. 71..

Второй характерной чертой считалось пьянство, которое, по мнению французов, ещё раз подтверждает тезис о «варварстве» русского народа Там же.. Капитан французской армии Б. де Кастеллан, описывая в своём дневнике вступление французской армии в Москву, говорит, что столица была «наполнена пьяными русскими солдатами». Сам Кастеллан взял в плен 12 чел., поскольку сопротивляться в таком состоянии они не могли Французы в России... С. 276.. По мнению французов, русские пьют много и всегда. В газете «Jornal de l'Empire» от 18 марта 1814 г. сообщалось: «Наша армия с трудом смогла пройти, так как дорога была засыпана пустыми бутылками шампанского вина, оставленными казаками» Постникова А.А. Указ. соч. С. 216..

Ещё одна негативная черта русских - это воровство. В книге Массона, жившего в России во времена Павла I, читаем: «Ни один другой народ на земле не имеет подобной естественной склонности присваивать чужое имущество» Новичкова О.В. Указ. соч. С. 71.. Во время оккупации Франции, как только обнаруживалась какая-либо пропажа, местные жители, искренне верящие в склонность к воровству русских, тут же обвиняли их «во всех возможных грехах, и, как правило, без малейших доказательств» Брейар Ж. М.С. Воронцов в Мобеже. С. 138..

Фор в своей книге «Воспоминания о Севере» приходит к интересному выводу: из-за лени русские не хотят работать, но при этом они хотят пить и поэтому они начинают воровать Новичкова О.В. Указ. соч. С. 71.. К сожалению, поведение нижних чинов Русского корпуса в начальный период оккупации Франции не способствовало развенчанию этого стереотипа.

Не стоит думать, что русской нации приписывались только отрицательные черты. Все французские авторы отмечают гостеприимство и милосердие русского человека. Многие французы, побывавшие в русском плену, рассказывают о сострадании и сочувствии, которые были проявлены крестьянами по отношению к ним Там же. С. 72.. Во время оккупации Франции русские офицеры много раз оказывали финансовую помощь голодающему местному населению и заслужили признательность и уважение, о чём говорилось в предыдущей главе.

К сожалению, не осталось личных воспоминаний французских крестьян, на плечи которых легли все тяготы войны и последующей оккупации. Михайловский-Данилевский постоянно упоминает в своих записках о полном безразличии сельских жителей к происходящему: они молча стояли у дверей, провожая взглядом союзные войска Михайловский-Данилевский А.И. Указ. соч. С. 30.. «Жители принимали нас довольно равнодушно», - пишет он Там же. С. 39. Можно предположить, что жители французских деревень, уставшие от бесконечных потрясений и войн, вполне лояльно отнеслись к русским оккупационным войскам, командующий которых, граф М.С. Воронцов, прикладывал максимум усилий для установления мирных отношений.

У французов встреча с русскими вызывала чувство неподдельного удивления, поскольку поведение русских не соответствовало сложившимся представлениям о них. Отсутствие знаний о далёкой «варварской» стране вызывало желание поближе познакомиться с её представителями. В районах с антибурбонскими настроениями военнослужащих Русского корпуса воспринимали как врагов и оккупантов, что нередко приводило к конфликтам. Основная же часть населения относилась к русским лояльно. Тот факт, что за три года оккупации между военными корпуса и французскими девушками было заключено немалое количество браков, свидетельствует, на наш взгляд, об отсутствии у большинства местного населения национальной неприязни и ненависти. Однако, несмотря на то, что часть представлений французов о русских за время оккупации Франции претерпели изменения, некоторые стереотипы не только не исчезли, но и ещё больше укрепились в сознании.

2.3 Особенности взаимных ментальных образов русских и французов

В период Заграничных походов русской армии и оккупации Франции две нации, французская и русская, получили уникальную возможность близко познакомиться с культурой друг друга, сравнить свои прежние представления, основанные, главным образом, на стереотипах, с реальностью. Когда человек соприкасается с другой культурой, он начинает лучше понимать свою собственную, поскольку только в сравнении можно увидеть её особенности и по-настоящему оценить Муллагалиева Л.[К.] Указ. соч. С. 139.. Это утверждение можно выразить простым выражением: «А у нас не так, у нас по-другому». При этом происходит осознание разности культур и попытка переосмысления увиденного. Французы и русские поняли, насколько не похожи их культуры, как мало они знают друг о друге. Лажечников в своих записках отмечает, что «французский народ смотрит ещё на нас, как на людей, пришедших из другого, совершенно неизвестного мира» Лажечников И. Указ. соч. С. 201..

Человек способен оценить чужую культуру и поведение её представителей только через призму своей культуры, используя её как единственно правильный образец для сравнения, как норму. По словам выдающегося русского филолога Н.С. Трубецкого, при взаимодействии с представителями чужой культуры человек будет воспринимать только те черты, которые имеются в его культуре, т.е. являются общими. Всё остальное будет казаться отклонением от нормы, т.е. неправильным. При этом, культура, сильно отличающаяся от нашей, всегда будет казаться примитивнее, чем наша собственная. Вследствие чего чужая культура классифицируется как неполноценная по отношению к своей, ей приписываются невежество и глупость. Причем, чем сильнее отличия, тем примитивней она будет казаться Трубецкой Н.С. Указ. соч. С. 74-76..

Подтверждением этого тезиса служит стереотипное представление французов о «варварстве» России, её нецивилизованности и дикости. Думается, факт отличия русской и французской культур не требует доказательств. Представители французской нации, соприкоснувшись с русской культурой и сравнив её со своей, расценили как более примитивную, нецивилизованную. Так родился стереотип о «варварах с севера».

В своей работе «Европа и человечество» Трубецкой замечает, что оценка другой культуры как более примитивной наблюдается не только между представителями разных наций, но и внутри одной культуры между разными социальными группами. В качестве примера он приводит восприятие русскими дворянами «простого народа» как «взрослых детей». В свою очередь, «простой народ» относится к «барину» как к «большому ребёнку» со всеми его непонятными «чудачествами». Поскольку разность культур наблюдается между представителями одного народа, оценка другой социальной группы становиться более мягкой. Кажущаяся «примитивность» интерпретируется не как показатель нецивилизованности или «варварства», а всего лишь как детскость, как некая незрелость Там же. С. 75.. В общении между простым французским народом и нижними чинами Русского корпуса можно наблюдать именно такое восприятие противоположной нации. Вигель, посетивший Мобёж в 1818 г., пишет, что русские солдаты общались с местным населением ласково, но «всегда подшучивали как большие с детьми» Вигель Ф.Ф. Указ. соч. С. 156.. Дипломат Н.И. Тургенев вспоминает высказывание горожан Нанси, что «они смотрят на русского солдата, живущего у них, как на своё дитя» Брейар Ж. М.С. Воронцов в Мобеже. С. 144.. На наш взгляд, это говорит о добросердечных отношениях двух наций, несмотря на разность культур.

Национальные стереотипы, т.е. стереотипы, отражающие представления нации о себе самой или о другой нации, отличаются повышенной абсолютизацией, эмоциональной окраской и наличием негативных элементов в суждениях. Причём, эмоциональность является одной из основных черт национального стереотипа, поэтому он всегда несёт в себе или положительную, или отрицательную оценку, не бывает нейтральным. Одной из главных особенностей национального стереотипа является его устойчивость. Даже под воздействием новой информации стереотипы меняются крайне редко Филюшкина С.[Н.] Указ. соч. С. 142-144.. Например, супруга сборщика налогов генерального казначейства, госпожа Делаконб писала о военном губернаторе Реймса кн. С.А. Волконском: «Этот человек весьма учтив с нами, он наделён столь редкой для его народа добротой. Возникает даже соблазн предположить, что он француз» Берто М. Указ. соч. С. 112-113.. Как мы видим, Делаконб настолько уверена в жестокости русских, что готова признать Волконского французом, но не готова признать ошибочность своего мнения о русской нации в целом.

Когда человек сталкивается с представителями другой культуры, не похожей на его собственную, он невольно будет объяснять поступки, совершаемые этими представителями, через призму уже сложившихся стереотипов. Вот, например, объяснение самоотверженности и смелости русских военнослужащих маркизом Пасторе: «У русских же привычка к рабству, особенно неодолимая, вытравила все другие чувства, вплоть до любви к самой жизни… и они с каждым днём становились всё смелее» Французы в России... С. 587.. Не понимая упорства русских солдат, Пасторе нашёл своё объяснение их поведению, опираясь на стереотип о рабском состоянии людей в России.

Вигель в своих «Записках», рассказывая о верстовых столбах с русскими надписями, которые были поставлены Воронцовым в зоне русской оккупации, удивляется спокойствию французов, которые не замечают унижения «их национальной чести». Такое поведение Вигель объясняет тщеславием французов Вигель Ф.Ф. Указ. соч. С 155.. Как мы видим, здесь тоже срабатывает стереотип относительно характера французской нации и в результате Вигель делает неправильные выводы.

Непонимание поступков представителей другой культуры иногда приводило к курьёзным случаям. Накануне вступления армии Наполеона в Москву начальник русского арьергарда Милорадович заключил перемирие с маршалом И. Мюратом. Одним из условий перемирия был беспрепятственный отход русских частей из города. При отходе российских войск французские войска буквально наступали им на пятки. Яркий и необычный наряд Мюрата вызвал возгласы удивления у казаков Милорадовича. По мнению же камергера Наполеона барона Л.-Ф.-Ж. де Боссе, казаки «выражали свой восторг» маршалом и говорили, что «великодушие этого героя французской армии равно его храбрости» Французы в России... С. 286, 660..

Сравнивая взаимное восприятие французов и русских, можно заметить интересную особенность: и те, и другие приписывают противоположной нации одинаковые негативные черты. Французские офицеры отказывают русским солдатам в патриотизме и воинской чести, объясняя их поведение рабским сознанием. Русские офицеры считают, что отсутствие партизанского движения, слабое сопротивление местного населения и бурная встреча в Париже союзной армии, являются доказательством отсутствия патриотизма у французов. Большинство русских дворян считали французский народ малообразованным, французской аристократии приписывались поверхностные и неглубокие знания. Представители французской нации говорили о невежестве не только представителей низших сословий, но и всего русского дворянства. В России Франция считалась рассадником опасных революционных мыслей, каждый француз подозревался в «якобинстве». Русское правительство опасалось, что военные корпуса «заразятся» крамолой и пристально следило из Петербурга за своими подданными. Французское правительство тоже следило за офицерами Русского корпуса, в частности, перлюстрировало их письма, поскольку считало, что русские военные распространяют антибурбонские мысли на оккупированной территории. По мнению министра полиции Э.Л. Деказа, русские были «бонапартистами» и «фрондёрами». Заметим, что офицеры корпуса пренебрежительно относились к королю Людовику XVIII и не стеснялись в выражениях относительно правительства Франции Брейар Ж. О некоторых политических аспектах... С. 108..

Каждая из наций отмечала друг у друга отсутствие элементарных норм гигиены. Французские обыватели не любили «селить у себя русских, отличающихся особой нечистоплотностью» Губина М.В. Особенности образа России и русских... С. 155.. При этом, обычай русских ходить в баню не воспринимался как способ соблюдения чистоты. В первой главе говорилось, как отрицательно и, даже подозрительно, относились французы к баням. Русские военнослужащие в один голос утверждали, что французам присуща «национальная привычка к неопрятности»3. Скорее всего, тот факт, что французы никогда не посещали баню, укреплял это мнение среди нижних чинов Русского корпуса.

Нижним чинам корпуса было непривычно видеть равноправное отношение ко всем французским гражданам. Многие беды французов они видели в этом. Французы, в свою очередь, плохо воспринимали неравенство между сословиями в России. Обращение некоторых офицеров с нижними чинами корпуса укрепляло мнение о России как о стране рабов.

Многие русские военнослужащие за три года пребывания во Франции убедились в том, насколько разными были французы и русские. Полковник М.Ф. Орлов, служивший в Русском корпусе, сравнивая две нации, приходит к выводу, что «ничто не сходствует так мало с истинным французом, как настоящий русский» Аурова Н.Н. Указ. соч. С. 108..

Самое яркое впечатление оставили о себе казаки. Французское общество удивил их внешний вид, поведение, особое отношение к лошадям. Казаков боялись, и, в тоже время, они вызывали неподдельный интерес. Их внешность в полной мере отражала представление простых французских обывателей о далёкой и неизвестной России. К сожалению, казаки оставили о себе во Франции долгую и негативную память. Например, в департаменте Арденны изнасилованную женщину стали называть cosaquee, что можно перевести как «оказаченная» Гладышев А.В. Казаки во Франции. С. 221.. (В предыдущей главе отмечалось, что изнасилования, совершённые военнослужащими русского корпуса, имели единичный характер). Брейар говорит, что в судебном архиве округа Авена упоминаются только три случая изнасилования за весь период оккупации3. Тем не менее, коллективная память французов сохранила негативный образ казака. Не стоит отрицать, что за время Заграничных походов казаки показали себя как самые недисциплинированные части российской армии. Однако во время оккупации Франции казаки совершали различные противоправные действия реже, чем их сослуживцы по корпусу. Например, в рапорте комиссара Министерства полиции от 6 ноября 1818 г. о расквартировании казачьих частей в с. Като говорится, что казаки «вели себя вполне достойно - вовсе не в соответствии с тем их образом жестоких варваров, который здесь так распространён» Губина М.В. Особенности образа России и русских... С. 154.. Приведём в пример ещё один рапорт, в котором говорилось: «несмотря на внешний вид и манеры общения несчастных варваров, казаки продемонстрировали самый мягкий характер» Там же. С. 156.. Опираясь на эти сообщения, можно сделать вывод, что между военнослужащими казачьих частей и местными жителями не возникало серьёзных конфликтов. Однако всё это никак не повлияло на устоявшийся стереотип о казаках как о «жестоких варварах». Отрицательный образ казака продолжал укрепляться и в последующие годы. Впоследствии «нашествие казаков» на Францию стало в этой стране символом упадка цивилизации Постникова А.А. Указ. соч. С. 221..

Длительное пребывание русских военных во Франции не привело к сближению двух культур. В силу их разности одни и те же события воспринимались по-иному, их трактовка не всегда была объективной и чаще всего опиралась на стереотипы. Подводя итог вышесказанному, отметим, что пребывание русских военных во Франции в течение трёх лет не оказало существенного влияния на устоявшиеся представления французского и русского народов относительно друг друга. Однако это не помешало налаживанию мирных отношений с населением и не привело к межнациональной неприязни.

Заключение

Заграничные походы русской армии и последующая оккупация Франции, в т.ч. и российскими войсками, стали самым массовым контактом между населением Франции и представителями русской нации в начале XIX в.

Во время Заграничных походов, несмотря на возникающие время от времени конфликты с местным населением, российские войска смогли заслужить звание самых дисциплинированных солдат в союзной армии. Особо стоит отметить действия военного командования, которые были направлены на поддержание дисциплины в армии на должном уровне. Продуманная система снабжения российских войск провиантом и фуражом способствовала предотвращению мародёрства на чужих территориях и уменьшению конфликтов с местным населением.

После подписания в 1815 г. второго Парижского мирного договора, на территории Франции был размещён 30-тыс. Русский оккупационный корпус. По условиям договора, все материальные затраты легли на плечи французского правительства. Русский корпус не имел недостатка в денежных средствах, продовольствии и фураже. Благодаря административным талантам командующего корпусом гр. М.С. Воронцова, военнослужащим регулярно выплачивалось жалованье и другие дополнительные выплаты, исправно работала почта, из России приходили газеты и журналы. В корпусе царила строгая дисциплина, периодически проводились военные учения и маневры, солдат обучали грамоте по ланкастерской системе. Стараниями Воронцова на территории, оккупированной российскими войсками, жизнь была максимально приближена к привычной в России. Отношениям с местным населением Воронцов придавал особое значение, подчёркивая, что корпус находится во Франции не на военном положении. Строгая система наказаний способствовала искоренению правонарушений, совершаемых солдатами, как внутри корпуса, так и относительно местных жителей.

Очень сложно дать однозначную оценку отношениям военнослужащих корпуса с местным населением. Эти отношения будут выглядеть по-разному, в зависимости от того, какие источники использовать для изучения данного вопроса. Если брать только данные судебных архивов, как французских, так и русских, то картина взаимоотношений будет одна, а если брать благодарственные записи, хранящиеся в мэриях французских городов, то взаимоотношения рисуются в другом свете. Многие источники противоречат друг другу, особенно французские мемуары и воспоминания. Взаимоотношения русских военных с местным населением сильно зависели от района, где были расквартированы военные части. В округах с антимонархическими настроениями русских военных воспринимали как врагов и оккупантов, конфликты с местным населением имели в этих районах частый характер. В департаменте Арденны в самом начале оккупации свирепствовал страшный голод. Конечно крестьяне, на чьи плечи легли все тяготы по содержанию оккупационных войск не испытывали к ним особой симпатии. В округах, где население было лояльно к установившемуся монархическому режиму, взаимоотношения очень часто приобретали дружественный характер. За три года оккупации происходили различные конфликты: серьёзные и не очень, вызванные объективными причинами и недопониманием, затяжные и скоротечные. И всё-таки русские военные оставили о себе добрую память. Районы, занятые российскими войсками, разительно отличались от районов, занятых другими союзниками. Причём отличались в лучшую сторону.

В период оккупации Франции две нации, французская и русская, получили уникальную возможность близко познакомиться с противоположной культурой, сравнить свои прежние представления, основанные, главным образом, на стереотипах, с увиденной реальностью. Увлечение русского дворянства французской культурой оказало сильное влияние на восприятие французской нации. Многие дворяне испытали чувство глубокого разочарования, не найдя подтверждения своим идеализированным образам. При непосредственном знакомстве с жизнью Франции стала происходить эволюция сложившихся ранее представлений и стереотипов. Однако некоторые из них, например, о «ветрености» и «безбожности» французов, не только не поменялись, но и укрепились ещё больше. Сложно говорить о том, как нижние чины Русского корпуса восприняли французскую нацию, т.к. не осталось их личных воспоминаний. Опираясь на мнение их командиров, можно придти к выводу, что Франция не произвела на них сильного впечатления. В отношениях с французами не прослеживалось никакой национальной ненависти, солдаты корпуса не вели себя на территории Франции как покорители и оккупанты. Возникающие конфликты с местным населением имели чисто бытовой характер.

Встреча с представителями русской нации вызвала у французов чувство неподдельного удивления, поскольку поведение русских не соответствовало их представлениям, навязанным, главным образом, наполеоновской пропагандой. Отсутствие знаний о далёкой «варварской» стране вызывало желание поближе познакомиться с её представителями. Многие стереотипные представления, такие, как лень русских и их любовь к пьянству, не претерпели изменений, в чём отчасти виноваты военнослужащие Русского корпуса. Оккупация Франции ущемляла чувство гордости французского народа, поэтому не нужно рисовать слишком идеализированные картины дружбы между военными корпуса и местными жителями. Но, в целом, население относилось к русским лояльно, а в некоторых районах даже дружественно. Тот факт, что за три года оккупации между военными корпуса и француженками было заключено немалое количество браков, свидетельствует, на наш взгляд, об отсутствии у большинства местного населения национальной неприязни и ненависти.

Однако длительное пребывание русских военных во Франции не привело к сближению культур. В силу их разности одни и те же события воспринимались по-иному, их трактовка не всегда была объективной и чаще всего опиралась на стереотипы. Подводя итог вышесказанному, отметим, что пребывание русских военных во Франции в течение трёх лет не оказало существенного влияния на устоявшиеся представления французского и русского народов относительно друг друга. Однако это не помешало налаживанию мирных отношений с населением и не привело к межнациональной неприязни.

Список использованных источников и литературы

Источники

1. Архив князя Воронцова. В 40 т. Т. 37, 39. М.: Университетская типография, 1891. Т. 37. 542 с.; т. 39 532 с.

2. Вигель Ф.Ф. Воспоминания. Ч. 5. М.: Унив. тип. (Катков и Кє), 1865. 218с.

3. Глинка Ф.Н. Письма русского офицера / Сост., вступ. ст. и прим. Г.А. Галина. М.: Правда, 1990. 448 с.

4. Дневник полкового священника 41-го егерского полка Евфимия Левитского. М.: Русский раритет, 2015. 232 с.

5. Карпов А.К. Записки полковника Карпова 1807-1837. Витебск: тип. насл. М.Б. Неймана, 1910. 136 с.

6. Лажечников И.И. Походные записки русского офицера. М.: тип. Н. Степанова, 1836. 286 с.

7. Мартенс Ф.Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россиею с иностранными державами. Т. XIV. Трактаты с Франциею. 1807-1820. СПб.: Тип. А. Бенке, 1905. 447 с.

8. Михайловский-Данилевский А.И. Воспоминания. Из записок 1815 года. СПб.: типография А. Смирдина, 1831. 127 с.

9. Радожицкий И.Т. Походные записки артиллериста с 1812 по 1816 год. В 4-х ч. М.: Тип. Лазаревых Ин-та Восточ. языков, 1835. Ч. 3. 354 с.

10. Собрание высочайших манифестов, грамот, указов, рескриптов, приказов войскам и разных извещений последовавших в течении 1812, 1813, 1814, 1815 и 1816 годов. СПб.: Морская типография, 1816. 212 с.

11. Французы в России: 1812 год по воспоминаниям современниковиностранцев: в 3 ч. / Сост. А.М. Васютинский, А.К. Дживелегов, С.П. Мельгунов. Ч. 1-2. М., 2012. 736 с.

Научная литература

1. Аурова Н.Н. Заграничные походы русской армии 1813-1814 гг.: социокультурный аспект. М.-СПб.: ИРИ РАН; Центр гуманитарных инициатив. 2015. 176 с.

2. Берто М. Князь Волконский - русский губернатор Реймса / Пер. с фр. О.Е. Ивановой. М.: Кучково поле, 2015. 288 с.

3. Брейар Ж. М.С. Воронцов в Мобеже. К истории русского оккупационного корпуса. 1816-1818 гг. // Воронцовы - два века в истории России. Труды Воронцовского общества. Вып. 5 / Отв. ред. В.А. Удовик, М.И. Микешин. СПб.: Санкт-Петербургский центр истории идей, 2000. С. 127-151.

4. Брейар Ж. О некоторых политических аспектах пребывания русской армии во Франции (1816-1818 гг.) // Е.Р. Дашкова: Портрет в контексте истории. М.: МГИ им Е.Р. Дашковой, 2004. С. 102-113.

5. Венков А.В. Казаки против Наполеона. От Дона до Парижа. М.: Вече, 2013. 368 с.

6. Гладышев А.В. «Казаки» и антирусская наполеоновская пропаганда в 1814 году // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: История. Международные отношения. 2014. Т. 14. № 2. С. 70-76.

7. Гладышев А.В. Казаки во Франции в 1814 г.: образ и коллективная память // Уральский исторический вестник. 2014. № 4(45). С. 15-23.

8. Гросул В.Я. Общественное мнение России о Заграничных походах 18131814 гг. // Освободительные походы русской армии 1813-1814 гг. в истории России и Европы: Материалы Международной научной конференции (Москва, 25-26 марта 2014 г.). М.: ИРИ РАН, 2014. С. 187-197.

9. Губина М.В. Франция в восприятии русских военных: эволюция стереотипов (1814-1818 гг.) // Россия и мир глазами друг друга: из истории взаимовосприятия. Вып. 1. М.: ИРИ РАН, 2000. С. 136-147.

10. Губина М.В. Особенности образа России и русских в сознании французских современников в 1814-1818 гг. // Россия и мир глазами друг друга: из истории взаимовосприятия. Вып. 2. М.: ИРИ РАН, 2002. С. 153-161.

11. Захарова О.Ю. Генерал-фельдмаршал светлейший князь М.С. Воронцов. Рыцарь Российской империи. М.: ЗАО Изд-во Центрполиграф, 2001. 381 с.

12. Захарова О.Ю. М.С. Воронцов - командующий Русским оккупационным корпусом во Франции (1815-1818 гг.) // Отечественная война 1812 года: Источники. Памятники. Проблемы: Материалы XIX Международной научной конференции, 7-9 сентября 2015 г. / Сост. В.Р. Климов. Бородино: Государственный Бородинский военно-исторический музей-заповедник, 2016. С. 143161.

13. История 10-го пехотного Новоингерманландского полка / Сост. подполковник Пирожников. Тула: тип. И.Д. Фортунатова, 1913. 432 с.

14. Летчфорд С.Е. Союзники в Париже в 1814 году (по материалам французской мемуаристики) // Заграничные походы русской армии 1813-1815 гг. (К 190-летию): Доклады академии военных наук. 2004. № 12. С. 36-41.

15. Лыкошин А.С. Русская армия во Франции // Отечественная война и русское общество. В 7-и т. / Под ред. А.К. Дживелегова, С.П. Мельгунова, В.И. Пичета. М.: Изд. т-ва И.Д. Сытина. 1912. Т. 6. С. 130-154.

16. Мельникова Л. В. Антинаполеоновская пропаганда в России 1806-1814 гг.: формирование образа внешнего врага // Французский ежегодник 2013: "Русская кампания" Наполеона: события, образы, память. М.: ИВИ РАН 2013. C. 162-178.

17. Мельникова Л.В. Франция и французы глазами русских участников военной кампании 1814 г. // Освободительные походы русской армии 1813-1814 гг. в истории России и Европы: Материалы Международной научной конференции (Москва, 25-26 марта 2014 г.). М.: ИРИ РАН, 2014. С. 116-123.

18. Могилевский Н.А. Русские в Европе в 1813-1814 гг.: взаимоотношения солдат с мирным населением // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: История России. 2010. № 2. С. 36-43.

19. Муллагалиева Л.[К.] «Свой - чужой» в аспекте международной коммуникации // Государственная служба. 2008. № 3(53). С. 138-142.

20. Новичкова О.В. Русский национальный характер глазами французских мемуаристов (первая четверть XIX века) // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: История. Международные отношения 2007. № 2. С. 68-76.

21. Отечественная война 1812 года и заграничные походы русской армии 1813-1814 гг. / Под ред. В.А. Золотарёва. М.: ИНЭС, РУБИН, 2010. 1280 с.

22. Постникова А.А. Прецеденты наполеоновской эпохи в коммуникативной памяти современной Франции: от «Аустерлица» до «Бистро» // Политическая лингвистика. 2014. № 3(49). С. 216-223.

23. Пруцакова В.С. Русский оккупационный корпус во Франции 1815-1818 гг.: агрессоры или жертвы обстоятельств? // Запад, Восток и Россия: Историческая политика и политика памяти: Вопросы всеобщей истории: Сборник научных и учебно-методических трудов (Ежегодник). Вып. 16 / Под ред. проф. В.Н. Земцова. Екатеринбург: УрГПУ, 2014. С. 266-275.

24. Трубецкой Н.С. Европа и человечество // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. / Сост. В.М. Живов. М.: Издат. группа «Прогресс», 1995. - С. 55105.

25. Удовик В.А. Воронцов. М.: Молодая гвардия, 2014. 413 с. (Серия: ЖЗЛ. Вып. 907).

26. Филюшкина С.[Н.] Национальный стереотип в массовом сознании и литературе (опыт исследовательского подхода) // Логос. № 4 (49), 2005. С. 141155.

27. Шильдер Н.К. Император Александр Первый. Его жизнь и царствование. В 4-х т. СПб.: Изд. А.С. Суворина, 1897. Т. 3. 650 с.

Размещено на Allbest.ru