15 ноября на месте ДВР был образован Дальревком, который сразу же объявил власть над всей бывшей территорией ДВР, в которую, согласно предыдущим распоряжениям ещё Краснощёкова, входила и КВЖД . Впрочем, никакой реакции со стороны ЦК не последовало. Единственной задачей Дальревкома, касавшейся Китая, было уменьшение количества нелегальных китайских мигрантов, о чём предревком Кобозев ещё в октябре писал Ленину . Таким образом, вся внешняя политика с уничтожением ДВР сосредоточилась в руках НКИД.

3.3 Закат Коминтерна и подписание договора с Китаем (1923-1924 гг.)

Начало 1923 г. характеризовалось «законодательным» переходом всех прав на ведение китайской политики НКИД, за которым должен был пристально следить ЦК. Так, уже 4 января Политбюро принимает предложение Иоффе об официальной поддержке Гоминьдана и «предлагает» НКИД и Коминтерну придерживаться той же линии, причём Коминтерн должен был поддерживать Гоминьдан денежно, поскольку работа ведётся по их линии. На том же заседании Дальревкому - последнему локальному актору на Дальнем Востоке - было запрещено вмешательство во внешнюю политику, что противоречило самому положению о Дальревкоме как об органе чрезвычайно-революционной власти. Наконец, была официально объявлена политика РСФСР в отношении Китая: «Поручить Иоффе сделать декларацию общего характера о том, что политика РСФСР в Китае строится на принципе борьбы с империализмом, что вопрос должен быть решен на конференции, которой РСФСР добивается.» . Таким образом, на одном заседании были подавлены как интенции Коминтерна, так и местных органов. Причиной этого, конечно, следует считать вывод японских войск с Дальнего Востока.

Коминтерновская оппозиция, услышав о решении Политбюро, сделала последнюю попытку противостоять политике Москвы. Спустя несколько недель руководители восточного отдела ИККИ - Войтинский и Сафаров - противники союза Гоминьдана с милитаристами - выступили на совместном с партийными органами заседании Коминтерна, где в длинных докладах представили своё видение ситуации. Как позднее описывал Радек, они выступали за отвод ВКП(б) от китайского вопроса в силу отсутствия в партии специалистов по Китаю, а также за проведение быстрой рабочей революции после захвата власти Гоминьданом, что позволило бы активизировать китайский пролетариат. Однако, ВКП(б) и имевший в это время большое влияние глава Наркомнаца Сталин отклонили этот проект, настаивая на постепенном захвате Гоминьдана коммунистами изнутри . В результате, Коминтерн потерял какое-либо влияние на политику, а протестующие уже через несколько лет были объявлены вредителями. В 1924 г. же Коминтерн был реорганизован: была установлена строгая иерархия по партийной модели, устранявшая ненужные споры и альтернативные точки зрения. На этом основании МакДермотт и Эгнью в своей книге об истории Коминтерна утверждали, что в 1924 г. началась большевизация Коминтерна, однако, как мы видим, этот вывод основан лишь на поверхностном анализе формальных актов: на самом деле подавление Коминтерна началось уже в 1922 г.

Последним действием Политбюро по устранению сопротивления локальных органов была чистка состава партийных отделений на Дальнем Востоке. Так, 9 августа 1923 г. Янсон, имевший разногласия со Сталиным по КВЖД, был отправлен полпредом в Канаду , а в сентябре был арестован Краснощёков, хотя он работал в Москве председателем Промбанка и не имел уже никакого отношения к Дальнему Востоку. Таким образом, к октябрю 1923 г. составы Дальбюро и Дальревкома оказались идентичными, что не предполагало каких-либо их разногласий - друг с другом или с Москвой.

Наконец, в августе 1923 г. Иоффе вынужден был покинуть Китай из-за болезни, а его место на посту представителя РСФСР в Пекине занял работник НКИД Карахан. Однако он лишь вёл формальную работу по установлению дипломатических отношений, а руководил ей Бородин, посланный лично Сталиным в качестве помощника Сунь Ятсена. После многочисленных откладываний момента решения вопросов с РСФСР, Карахан 31 мая 1924 г. добился официального установления дипломатических отношений и договорился о совместном управлении КВЖД. Этому способствовали ещё два события - признание РСФСР Англией и Францией, а также обещание Сунь Ятсена учитывать опыт русской революции. Протесты Войтинского и Сафарова, писавших о том, что «партия - служанка НКИД», уже не имели значения .

Таким образом, нити управления внешней политикой окончательно перешли в руки ЦК и НКИД. Не имевшие уже никакого влияния местные большевистские органы управления Сибирью и ДВ исчезли к 1926 г. Характерным действием ЦК и НКИД в эти годы был последовательный отзыв из Китая и с Дальнего Востока всех тех партработников, которые были известны самостоятельными инициативами (Янсон, Смирнов, даже Иоффе) с обязательной заменой их на «хозяйственников» (Кубяк, Кобозев, позднее Гамарник) или на ставленников Москвы. Причём, если раньше даже провинившихся в нарушении директив партии оставляли на местах с учётом чрезвычайной ситуации и общей нехватки сотрудников в регионе, то теперь, по окончании интервенции, на пути централизации не было никаких препятствий. Учитывая, что главной целью в то время было установление дипломатических отношений с Китаем, в Москве могли справедливо считать, что локальные органы лишь мешают этой цели, создавая у китайцев иллюзию нескольких центров власти в России, между которыми можно лавировать, как они делали это раньше с красными и белыми.

Итак, символически уничтожение локальных органов управления означало конец хаоса Гражданской войны, после которой советское правительство надеялось вернуться к традиционной дипломатии. В условиях же закончившихся боевых действий на Дальнем Востоке локальные органы не могли помешать Центру ослабить их влияние. Не смог этого сделать и Коминтерн, чья идея мировой революции и отрицательное отношение ко всем участникам гражданской войны в Китае мешало Москве, сделавшей уже ставку на Сунь Ятсена. Особую роль здесь сыграл И.В. Сталин, который старался повлиять на китайскую политику путём приставления к Сунь Ятсену своего советника, который заблокировал не только коминтерновское влияние, но и влияние официального представителя НКИД. Итак, мы видим, в какой тесной взаимосвязи находилась централизация китайской политики и судьба локальных сибирских и дальневосточных органов.

Заключение

Исследование имеет несколько выводов. Выдвинутая гипотеза в целом подтвердилась - согласно источникам, локальные акторы действительно влияли на советско-китайские отношения различными способами. Важнейшим методом этого следует признать контроль над информацией, с помощью которого можно было проводить в регионе собственную политику, отсылая в Москву неверные данные. Так, например, глава ДВР Краснощёков во время оккупации части Амурской области китайцами самостоятельно, не уведомляя Москву, присоединил её к ДВР, чем увеличил и простор для собственной деятельности. При этом, он считал, что именно его видение советской политики на Дальнем Востоке является правильным и во время визита в Москву пытался навязать его партии.

У людей, подобных Краснощёкову, существовали оппоненты - например, в случае Дальбюро это Никифоров, которые, наоборот, чётко следовали указаниям партии, спрашивали разрешения у ЦК на каждое мелкое действие и писали на него жалобы. Таким образом, борьба за проведение китайской политики существовала не только на верхнем, официальном уровне (конфликт Наркомата иностранных дел и Коминтерна), но и на локальном уровне местных партийных организаций. Здесь, однако, стоит помнить о том, что в обозреваемый период эти организации не были однородными, потому борьба происходила скорее не между институтами, а между их членами. Было обычным делом, когда внутри того же Дальбюро существовали противники и сторонники буфера, а между сторонников шли споры о его демократичности. Те же споры шли и по поводу китайской политики - например, у Юрина и Сиббюро. Потому неправа М. Фукс, не считавшая возможным сопротивление «генеральной линии» со стороны локальных органов.

Можно утверждать, что Краснощёков и Юрин были единственными акторами, проводившими политику согласно собственным соображениям долго и сознательно, хотя это было против курса партии. Именно они наиболее активно преследовались большевиками (Краснощёков непродолжительное время занимал различные должности, связанные с экономикой, был арестован несколько раз и в итоге расстрелян в 1937 г., Юрин бежал в 1925 г. в Польшу, где был убит по приказу ЦК). Другие - могли предлагать какие-то варианты, но всё равно либо подавлялись (как Маринг), либо соглашались с политикой партии (Янсон), либо это было действительно недопониманием (как у И.Н. Смирнова в случае с Урянхаем). Об этом говорит и лояльное отношение партии к таким оплошностям: как правило, такие акторы оставались в составе НКИД или отправлялись на другую партийную работу. В целом, о единстве или дисциплинированности партии на Дальнем Востоке в этот период нельзя говорить - слишком разными были её члены по своим воззрениям. Здесь стоит согласиться и с И. Сотниковой с её тезисом о «стихийно подобранных людях», но наиболее полно эту идею развила Л. Рига в книге «The Bolsheviks and the Russian Empire», где подробно разбирается происхождение многих видных деятелей большевиков и показывается, что их устранение является частью начала дисциплинирования партии , что мы видим и на сибирско-дальневосточной почве.

Хронологические рамки исследования были ограничены 1924 годом - моментом установления официальных дипломатических отношений между СССР и Китаем, а также подписанием договора по КВЖД. К 1924 году также прекратило своё существование большинство локальных акторов, о которых идёт речь в работе. На мой взгляд, совпадение централизации СССР и отношений с Китаем не случайно. Именно в 1922-23 гг. были устранены основные помехи в отношениях - это существование ДВР, локальных организаций власти, неугодных чиновников и агентов, а также завершение Гражданской Войны, что позволило дисциплинировать партию и наладить отношения с Китаем. Также в это же время Наркомату иностранных дел удалось оттеснить Коминтерн от активных внешнеполитических действий, что также способствовало центральной линии. Таким образом, мы имеем «централизацию» как государства, так и его и политики по отношению к Китаю.

Подводя итог, стоит отметить, что данное исследование показало применимость концепции Р. Суни о партии как ядре империи, а также правильность применения понятия имперской ситуации к Советской России времён Гражданской войны, учитывая сложную, неоднородную структуру ВКП(б), разный уровень самостоятельности и ответственности внутри её институтов.

Эта работа также показывает важность учитывания локальных акторов при расстановке сил внутри определённого региона. На наш взгляд, будущие авторы могут развить эту тему: существуют источники, показывающие перспективы исследования отношений, например, с Монголией, Японией или США только в рамках Дальнего Востока.

Данное исследование также не учитывало влияния небольшевистских институтов и деятелей, хотя, как следует из источников, Коминтерн нередко прибегал к сотрудничеству в Китае с белыми эмигрантами или местными интеллектуалами. Это открывает дополнительный простор для исследований кейсов Сибири и Дальнего Востока, работа над которыми ещё совершенно не завершена.

Список литературы

1. A State of Nations. Empire and Nation-Making in the Age of Lenin and Stalin. /ed. by R.G. Suny and T. Martin. - Oxford: Oxford University Press, 2001. - 307 p.

2. McDermott K., Agnew J. The Comintern. A History of International Communism from Lenin to Stalin. - London: McMillan Press., 1996. - 304 p.

3. Riga L. The Bolsheviks and the Russian Empire. - Cambridge: Cambridge University Press, 2012. - 313 p.

4. Sablin I. Governing Post-Imperial Siberia and Mongolia, 1911-1924: Buddhism, socialism, and nationalism in state and autonomy building. - London: Routledge, 2016. - 221 p.

5. Sablin I. Towards the First Far Eastern Republic: Regionalism, Socialism, and Nationalism in Pacific Russia, 1905-1918. [электронный ресурс] // НИУ ВШЭ [официальный сайт]. URL: https://publications.hse.ru/en/preprints/201807502 (Дата обращения: 14.05.2017).

6. Аблова Н.Е. КВЖД и российская эмиграция в Китае: международные и политические аспекты истории (первая половина XX в.). - М.: Русская панорама, 2005. - 430 с.

7. Азаренков А.А. Методы ликвидации Дальневосточной республики в 1922 году // Вопросы истории, 2006. №8. С. 94-104.

8. Азаренков А.А. Политическая модель Дальневосточной Республики: механизм функционирования институтов власти «буферного» государства (1920-1922 гг.). - Комсомольск-на-Амуре: Изд-во Комсомольского-на-Амуре гос. пед. ун-та, 2001. - 94 с.

9. Азаренков А.А. «Демократический компромисс»: идея «буфера» на Дальнем Востоке в планах и тактике политических сил - участников Гражданской войны в России (январь 1920 - январь 1921 гг.). - Комсомольск-на-Амуре: Изд-во Комсомольского-на-Амуре гос. пед. ун-та, 2001. - 152 с.

10. Багаев Б.Ф. Борис Шумяцкий. - Красноярск: Красноярское книжное издательство, 1974. - 205 с.

11. Берснева И.В. Иркутское восстание конца 1919 - начала 1920 гг. [электронный ресурс]. URL: http://socialist.memo.ru/firstpub/y04/bersneva.htm (дата обращения - 14.05.2017).

12. Дубинина Н.И. Дальний Восток Яна Гамарника. - Хабаровск: КГУП «Хабаровская краевая типография»,2011. - 432 с.

13. История Дальнего Востока России. Т.3. Дальний Восток России в период революций 1917 года и гражданской войны. - Владивосток: Дальнаука, 2003. - 632 с.

14. Коминтерн и идея мировой революции. Документы. - М.: Наука, 1998. - 947 с.

15. Лузянин С.Г. Россия - Монголия - Китай в первой половине XX века. Политические взаимоотношения в 1911-1946 гг. - М.: 2003. - 320 с.

16. Мухачёв Б.И. Александр Краснощёков: историко-биографический очерк. - Владивосток: ДВО РАН, 1999. - 283 с.

17. Персиц М.А. Дальневосточная республика и Китай. Роль ДВР в борьбе Советской власти за дружбу с Китаем в 1920-1922 гг. - М.: Изд-во вост. лит., 1962. - 304 с.

18. Сибирь в составе Российской империи. /отв ред. Л.М. Дамешек, А.М. Ремнёв. - М.: Новое литературное обозрение, 2007. - 368 с.

19. Сонин В.В. Становление Дальневосточной республики, 1920-1922. - Владивосток: Изд-во дальневост. ун-та, 1990. - 347 с.

20. Сотникова И.Н. Китайский сектор Коминтерна: организационные структуры, кадровая и финансовая политика. 1919-1943 гг. - М.: Наука - Восточная литература, 2015. - 407 с.

21. Тригуб Г.Я. Политическая деятельность органов местного самоуправления в период гражданской войны и интервенции на Дальнем Востоке России (июнь 1918 г. - октябрь 1922 г.) // Тихоокеанская Россия и страны АТР в меняющемся мире. Сборник статей. - Владивосток: Дальнаука, 2009. С. 245-249.

22. Фукс М. Роль региональных властных структур во внешней политике Советской России на Дальнем Востоке в первой половине 20-ых годов [электронный ресурс]// Сибирская Заимка. URL: http://www.zaimka.ru/soviet/fuchs1_p4.shtml (Дата обращения: 14.05.2017).

23. Ципкин Ю.Н., Орнацкая Т.А. Внешняя политика Дальневосточной республики (1920-1922 гг.). - Хабаровск, 2008. - 243 с.

24. Шишкин В.И. Государственное управление Сибирью в конце XIX - первой трети XX в. // Власть и общество в Сибири в XX веке. - Новосибирск, 2010. С. 3-36.

Размещено на Allbest.ru