Московское царство

То, что земские отряды из городов Поволжья и Северной Руси отказались осаждать поляков в Москве, не означало, что они отказались от дела национального сопротивления. Скорее, они потеряли веру в возможность объединения с казаками и решили создать отдельную земскую армию, достаточно сильную, чтобы сохранить свою самостоятельность внутри национального движения.

В августе 1611 г. жители Казани и Нижнего Новгорода пришли к важному соглашению: действовать совместно и защищать Московское и Казанское государства. Прекратить враждовать и разорять друг друга. Виновных в преступлениях наказывать только по решению суда. Не принимать воевод и чиновников, назначенных Трубецким и Заруцким после убийства Ляпунова. Не позволять казакам стоять в городах. И, наконец, они согласились, что царя должен избрать всеобщий Земский Собор, а не только казаки.

Копии этого решения были разосланы из Нижнего Новгорода в города Северной Руси. Чтобы укрепить дух сопротивления среди посадских и земцев, нижегородцы постарались получить благословение патриарха Гермогена. Гонец хитростью проник в Кремль и тайно был принят патриархом.

В своем послании Гермоген благословил «всю землю» на защиту православной веры и убеждал армию и народ не принимать царем сына Марины. В Нижнем Новгороде получили его послание 25 августа.

В сентябре нижегородцы предприняли организацию земского движения сопротивления. Инициатива этого шага исходила от посадской общины, возглавляемой недавно избранным старостой Кузьмой Мининым.

Минин, зажиточный, но не богатый мясник и купец - одна из самых замечательных личностей России того периода. Честный, надежный, деятельный, изобретательный, он был исполнен гражданственности в самом истинном смысле этого слова. В такой сложной исторической ситуации он проявил себя поистине гениальным организатором.

В середине сентября Минин начал кампанию по сбору средств на содержание земской армии. Он побуждал всех добровольно жертвовать на дело, однако не полагался только на пожертвования. Он также убедил посадскую общину издать указ об обязательном сборе пятой деньги. Это, фактически, должно было стать сбором пятой части капитала каждого горожанина. Позже, с организацией нижегородского земского комитета, в котором будут участвовать священники, купцы и дворяне, сбор станут взимать и с монастырей, и с поместий.

Кроме того, Минин и нижегородцы стали инициаторами организации новой армии освобождения. Чтобы укрепить отряды земского ополчения, нижегородцы пригласили присоединиться к ним изгнанное смоленское дворянство и стрельцов. Эти смоляне, насильно согнанные поляками с родных мест, хотели присоединиться к войску Ляпунова под Москвой, однако прибыли уже после его убийства. Трубецкой отправил их в Арзамас, откуда они с готовностью согласились идти в Нижний Новгород.

Встал вопрос - кто будет командовать армией? В то время в России было мало выдающихся полководцев. Шеина поляки взяли в плен при падении Смоленска. Из принимавших участие в осаде Москвы наиболее известным был бывший воевода Зарайска, князь Д.М. Пожарский, получивший ранение в московской битве с поляками в марте 1611 г. и теперь восстанавливающий силы в поместье в Суздальском уезде, примерно в восьмидесяти милях от Нижнего Новгорода.

Именно к нему обратились нижегородцы в поисках подходящего командующего.

Пожарский согласился принять на себя военное руководство при условии, что нижегородцы сами позаботятся о материальном обеспечении армии. Те согласились и доверили Минину управление финансами армии. Комбинация оказалась продуктивной. Благодаря новой должности Минин занял важную позицию в совете армии, который с прибытием делегатов из городов, собравших отряды для Пожарского, был преобразован в Земский Собор.

Пожарский прибыл в Нижний Новгород в конце октября. К этому времени было получено послание архимандрита Дионисия и келаря Авраамия Палицына из Троицкого монастыря с убедительным призывом к войскам северных городов поторопиться в Москву и положить конец польскому вторжению. Власти монастыря особенно встревожило известие о приближении войск Ходкевича.

В отличие от патриарха Гермогена, Дионисий и Авраамий выступали за тесное сотрудничество нижегородской армии с силами Трубецкого и Заруцкого. Это, однако, не нравилось нижегородцам и их лидерам. Они не доверяли Заруцкому и его казакам. Заруцкий со своей стороны был обеспокоен формированием независимой земской армии и поэтому решил перекрыть дорогу из Нижнего Новгорода, города Северной Руси, послав атамана Просовецкого с отрядом казаков на Ярославль.

Пожарский, проводивший зиму 1611_1612 гг. в Нижнем Новгороде, выступил в Ярославль, как только услышал о планах Заруцкого, и появился там в марте 1612 г., опередив Просовецкого. План Заруцкого, таким образом, провалился, и на весну и начало лета 1612 г. Ярославль превратился в штаб армии Пожарского, место заседаний Земского Собора и центр административных ведомств (приказов).

Общие силы армии Пожарского насчитывали примерно двадцать тысяч человек, возможно больше. Помимо отрядов из городов Поволжья (от Твери до Астрахани) и Северной Руси армия включала по меньшей мере три тысячи казаков и тысячу стрельцов. Кроме того, было подразделение сибирских татар под командованием татарского царевича Арслана и отряды различных татарских групп из Касимова, Романова, Темникова, Кадома, Алатыря и Шапка.

На политическом фронте перед ярославским правительством стояла сложная проблема взаимоотношений Руси со Швецией, непосредственно связанная со спекуляциями по поводу кандидатов на царский трон. Многие члены Земского Собора в Ярославле были готовы продолжить переговоры со шведами, начатые Ляпуновым. Но сначала Собор желал ближе познакомиться с июльским договором между Новгородом и Делагарди. Копию договора новгородцы выслали Ляпунову, однако его преемники, Трубецкой и Заруцкий, не ознакомили с ней Пожарского.

Примерно 1 мая 1612 г. Пожарский от имени «всей земли» отправил в Новгород Степана Татищева с письмами к митрополиту Исидору и воеводе И.Н. Одоевскому, а также посланием к Делагарди, содержащим просьбу обеспечить безопасность послов, которых Ярославский Собор намеревается направить в Новгород. В письмах к Исидору и Одоевскому Пожарский просил предоставить ему точную информацию о договоре Новгорода с Делагарди от июля 1611 г. и сведения о том, где и когда шведский принц примет православие и в какое время прибудет в Новгород.

Татищев возвратился в Ярославль 1 июня с письмами от новгородских властей и их обещанием безотлагательно направить представителей на собор. Ярославское правительство затем разослало циркуляр в города на южной границе, сообщая их жителям о своих переговорах с Новгородом и о кандидатуре принца Карла Филиппа (чей старший брат, Густав Адольф, стал к этому времени королем Швеции). Ярославские лидеры побуждали южные города прекратить поддержку сына Марины и отправить делегатов в Ярославль на выборы Карла Филиппа.

Новгородские послы прибыли в Ярославль в конце июня, были встречены Пожарским и приняли участие в заседаниях Земского Собора. Члены Собора не высказали возражений против основных позиций договора Новгорода с Делагарди. Собор выразил принципиальную готовность избрать царем Карла Филиппа, однако только после того, как он прибудет в Новгород и примет православную веру.

Новгородские послы утверждали, что шведы обещали выполнить эти условия, и что король Швеции сдержит свое слово. Ярославских лидеров не удовлетворили простые обещания. Пожарский выразил опасение, что король Швеции может обмануть русских так же, это сделал польский король.

В этих обстоятельствах Собор отложил выборы. Однако было решено продолжить переговоры с новгородцами. Даже те члены Собора, которые сомневались в кандидатуре шведского принца, одобрили идею направить в Новгород нового представителя для заключения предварительного соглашения с новгородцами, а через них со шведами, чтобы предотвратить агрессивные действия шведов, особенно поход к берегам Белого моря.

Посланник Собора отправился в Новгород с возвращающимися новгородскими послами 26 июля. Он был уполномочен предложить мир между Москвой и Новгородом до прибытия в Новгород Карла Филиппа, когда, как ожидалось, Московия и Новгород признают его царем.

Во время переговоров Пожарского с новгородцами по поводу кандидатуры шведского принца, в Ярославле остановился посол императора Рудольфа в Персии, Ёзеф Грегорович, возвращающийся в Прагу. Пожарский принял Грегоровича и расспросил его о возможности получить помощь императора против Польши. Грегорович выразил уверенность, что если Москва изберет царем брата Рудольфа Максимилиана, то император позаботиться о мире с Польшей. Пожарский сказал, что Собор с радостью примет Максимилиана. С Грегоровичем он отправил к императору своего посланника, переводчика Германа Вестермана. Выбрав путь через Архангельск, они добрались до Праги (где в это время находилась резиденция преемника Рудольфа, императора Матвея) только в середине октября 1613 г. 29 октября император дал Вестерману аудиенцию. В письменном ответе на послание Пожарского император выразил готовность выступить посредником между Польшей и Московским государством. О кандидатуре Максимилиана не упоминалось. Доверенный советник императора кардинал Клесл полагал, что любое вмешательство в сложные дела Москвы может быть небезопасным. Император, однако, передал Максимилиану предложение Пожарского, но Максимилиан отклонил его, сославшись на свой возраст (ему было около 54 лет). Матвей тогда обратился с этим предложением к младшему брату Максимилиана, Леопольду. Последний, молодой человек авантюрного склада, был весьма польщен. Ни Матвей, ни Клесл, однако, не торопились с этим делом, и только в марте 1613 г. Грегорович привез в Москву согласие Матвея прислать на Русь Леопольда, но было уже слишком поздно. К этому моменту царя уже избрали.

К концу июля 1612 г. и ярославское правительство, и его армия уже полностью определились, и Пожарский был готов вести своих воинов на Москву.

Но до встречи с поляками Пожарский и Минин должны были решить сложную проблему своих взаимоотношений с правительством Трубецкого_Заруцкого и его армией, продолжающей осаждать поляков в Москве.

И ярославское правительство, и правительство Трубецкого_Заруцкого действовали от имени «всей земли». Безусловно, чтобы добиться успеха, им нужно было сотрудничать и в конце концов соединиться. Достичь этого было трудно, как из_за различий в составе двух армий, так и из_за различий в политических взглядах и психологических установках, не говоря уже о личном соперничестве между лидерами.

Ярославское правительство и армия были созданы посадскими и дворянством Поволжья и Северной Руси в результате разрыва с казаками, последовавшего за убийством Ляпунова. Ярославичи стремились к тому, чтобы действовать независимо от армии, стоящей в пригородах Москвы, и в конце концов заместить ее. Эту программу, которую можно истолковывать как антиказацкую, проповедовал патриарх Гермоген. Реализация этих планов делала столкновение между двумя русскими армиями неизбежным.

Тогда как многие непримиримые деятели в ярославском правительстве и армии выступали против любого компромисса с московским лагерем, другие, беспокоившиеся о роковых последствиях столкновения между двумя группами русских, искали пути избежать такого конфликта. Идейными лидерами примирительной политики являлись монахи Троицкого монастыря Дионисий и Авраамий. В своих посланиях они призывали всех православных Московского царства объединиться и прислать своих делегатов в Москву еще в октябре 1611 г.

Позже, когда земское движение создало свой отдельный центр в Ярославле, Дионисий и Авраамий старались действовать, как связующее звено между этими двумя сторонами. Они больше не противоречили непоколебимому патриарху Гермогену. В конце 1611 г. в Кремле поляки заключили его под стражу, и он умер от голода 17 февраля 1612 г.

6 мая 1612 г. Трубецкой и Заруцкий от имени «всех людей» своего лагеря направили Пожарскому письмо с выражением готовности сотрудничать с ярославскими людьми.

Но вскоре после этого между Трубецким и Заруцким разразилась ссора. После убийства Ляпунова Заруцкий стал главной фигурой в московской армии. Он знал, что с приходом Пожарского его власть резко ограничится. А Марина понимала, что группа Пожарского никогда не признает притязаний ее сына на трон. Это заставило Заруцкого начать тайные переговоры с гетманом Ходкевичем о переходе на польскую сторону. Переговоры ни к чему не привели, но когда о заговоре узнал Трубецкой, Заруцкому пришлось покинуть московский лагерь. Больше двадцати пяти сотен казаков последовали за ним сначала в Коломну, где к ним присоединилась Марина с сыном, а затем в Михайлов в Тульской области, откуда была открыта дорога на Дон.

Уход Заруцкого значительно упростил взаимоотношения Трубецкого и Пожарского. Известия о походе Ходкевича на Москву заставили Пожарского выступить немедленно.

Авангард земской армии достиг предместий Москвы 3 августа. К 20 августа вся армия Пожарского подошла к столице, и как раз вовремя, поскольку Ходасевич тоже приближался к городу.

Трубецкой и казаки, большая часть которых осталась даже после ухода Заруцкого, сразу предложили Пожарскому полное сотрудничество и соединение двух армий. Пожарский, однако, разместил свои войска отдельно от казацкого табора, опасаясь дурных намерений по отношению к казакам со стороны многих дворян своей армии, которые не могли забыть убийства Ляпунова. Казаки, естественно, сочли решение Пожарского не только неверным со стратегической точки зрения, но и оскорбительным для себя.

22 августа у Новодевичьего монастыря в излучине Москвы_реки Ходкевич вступил в сражение с силами Пожарского. Одновременно польский гарнизон предпринял вылазку из Кремля. Бой, с новой силой разгораясь то в одном месте, то в другом, продолжался три дня. Казаки сначала держались в стороне, и только малая часть атаманов пришла Пожарскому на помощь. На третий день сражения Авраамий Палицын убедил казаков в необходимости спасать ситуацию, и они включились в сражение. Последнюю и решающую контратаку русских в последующей битве осуществил Минин во главе нескольких сотен земских конников и казаков. Поляки были вынуждены отступить. 25 августа 1612 г. Ходасевич повел свои потрепанные войска по Смоленской дороге на запад к Вязьме.

Высчитано, что в этом сражении силы русских насчитывали примерно десять тысяч человек, а объединенные польские войска (отряды Ходасевича и Кремлевский гарнизон) - около пятнадцати тысяч.

Победа, достигнутая объединением сил армий Пожарского и Трубецкого, не привела к немедленному единению победителей. Трубецкой требовал, чтобы Пожарский и Минин пришли на совещание в его штаб, поскольку он, как боярин, выше их по чину (Пожарский был стольник, Минин - купец). Казаки жаловались, что у них нет средств к существованию, и грозили разойтись.

Постепенно все разногласия были урегулированы. Архимандрит Троицкого монастыря Дионисий предложил заложить некоторые монастырские пожертвования в пользу казаков. Они не приняли предложения, однако оно их успокоило. Трубецкой согласился слить ведомства своей администрации с учреждениями Минина и Пожарского, в города пошли циркуляры, что Трубецкой, Пожарский и Минин будут вместе руководить национальными делами.

Непосредственной задачей триумвирата было очистить от захватчиков Москву. 22 октября русские штурмом взяли Китай_город. Пять дней спустя польский гарнизон в Кремле сдался. Наиболее критическая стадия борьбы завершилась.

После освобождения Москвы следующей важной задачей лидеров освободительных армий было организовать стабильное правительство и, прежде всего, выбрать нового царя.

Тогда как многие члены земской армии вернулись домой, большая часть казаков осталась охранять Москву. Они превратились в самое сильное военное подразделение столицы. Триумвирату, естественно, приходилось считаться с мнением казаков. В совете трех их представителем был Трубецкой.

В ноябре триумвират созвал совещание, чтобы провести необходимую подготовку к созыву выборного Земского Собора. Это совещание стало ядром будущего Собора. В нем участвовали все группы и сословия: бояре, окольничие, дворцовые чиновники, московские уездные и провинциальные дворяне, гости (оптовые торговцы) и купцы, атаманы и казаки, стрельцы и «люди разных чинов».

Они решили созвать депутатов от дворян, посадских и свободных крестьян каждого города (провинциального района) на пленарное заседание Собора. Каждый район должен был прислать к 6 декабря в Москву 10 делегатов.

Не все депутаты смогли добраться до Москвы в декабре. Из отдаленных городов они продолжали подходить весь январь 1613 г., когда заседания Собора уже начались, и только к 1 февраля собрались все.

По широкой представлености социальных групп и программе пленарного заседания Собор сходен с заседаниями в ноябре 1611 г. Общее количество членов, судя по всему, превышало восемь сотен человек. Только крестьяне боярских и монастырских земель не имели своих представителей. В полных заседаниях Собора участвовали и епископы, и Боярская Дума. Большая часть заседаний проходила в одном из соборов Кремля.

Протоколы не сохранились, а информация в дошедших до нас официальных документах фрагментарна. Описания в летописях воспоминания современников неполны и обычно тенденциозны, так как обусловливаются взглядами и симпатиями автора.

Однако по доступным нам сведениям представляется, что в Соборе существовало две основных активных группы - поддерживающих кандидатуру шведского принца Карла Филиппа (при условии, что он принимает православие) и настаивающих на собственном кандидате. Среди потенциальных собственных кандидатов были не только определенные бояре, но и некоторые вассальные татарские царевичи.

В первую группу (поддерживающих шведского принца) входило большинство бояр и дворцовых чиновников, а также большая часть дворян с Верхней Волга и из Северной Руси. Вторая группа (желающих своего царя) нашла поддержку среди духовенства, дворянства русского юга Московии, большинства посадских (всех частей Руси) и казаков.

Казаки выдвинули своим политическим лидером князя Трубецкого. Когда его кандидатуру отклонили, казаки выступили за молодого боярина Михаила Романова, сына митрополита Филарета (которого тушинское правительство признало избранным патриархом). Эта кандидатура также вызвала возражения. И третьего кандидата казаков, князя Черкасского, тоже отклонили. 7 февраля было решено отложить выборы на две недели, чтобы дать жителям Москвы и близлежащих районов время обдумать этот вопрос.

Предпочитавшие своего кандидата продвигали кандидатуру Михаила Романова. Их выбор поддерживали бояре, чьи семьи были связаны с Романовыми, такие, как Шереметевы и князья Черкасские. Известно, что Ф.И. Шереметев писал князю В.В. Голицыну: «Давай выберем Мишу Романова, он молод и еще не умудрен, но он будет хорош нам (боярам)».

Доклады из городов достаточно близких, чтобы успеть за время отведенное для окончательного подсчета голосов, оказались преимущественно в пользу Михаила. Простые москвичи тоже были на его стороне.

Затем, согласно довольно надежному источнику, утром 21 февраля, в день назначенных выборов, в Кремле собралась толпа казаков и простолюдин и потребовала, чтобы бояре отказались от шведского кандидата.

В тот же день Михаила Романова единогласно избрали царем. Нельзя не отметить в этой связи, что в 1614 г. Лев Сапега говорил митрополиту Филарету, что «это донские казаки сделали вашего сына сувереном Московии».

Избрание нового царя было решительным шагом по восстановлению мира и порядка в стране, однако колоссальные трудности, стоящие перед Земским Собором, не закончились с решением династической проблемы. Триумвират - Трубецкой, Пожарский и Минин - все еще находился во главе временного правительства, он сохранит свое положение до принятия власти на себя новым царем.

Поляки не оставили своих планов подчинить Москву. Шведы еще стояли в Новгороде, и, поскольку Собор не выбрал Карла Филиппа царем, от них можно было ожидать продолжения интервенции. Страна была разорена годами смуты, государственная казна - пуста. Банды поляков, литовцев, анархических казаков (в основном связанных с Заруцким) и просто разбойники бесчинствовали в Северной части Руси, некоторые даже в окрестностях самой Москвы.

В момент выборов Михаил Романов жил со своей матерью в Костромской земле, однако точное место их пребывания не было известно ни Москве, ни, к счастью, полякам, которые не преминули бы с ним расправиться, если бы смогли обнаружить.

Об одной такой попытке мы знаем из истории об Иване Сусанине, крестьянине деревни Домнино, расположенной недалеко от имения Романовых. Шайка «польско_литовских людей» наняла его в качестве проводника к обиталищу Михаила Романова. Когда они поняли, что Сусанин завел их в чащу - его участь была решена. Этот эпизод больше чем через два столетия обессмертил композитор М.И. Глинка в своей опере «Жизнь за царя», теперь называемой «Иван Сусанин». Поместье, пожалованное в 1619 г. царем Михаилом зятю Сусанина, Богдану Сабинину, свидетельствует о подлинности этого исторического факта.

2 марта 1613 г. Собор отправил к Михаилу Романову и его матери, монахине Марфе (прежде Мария Романова) делегацию. Делегация получила указание следовать в Ярославль, «или, где окажется царь» По пути делегаты выяснили, что Михаил с матерью находится в Ипатьевском монастыре в Костроме. Они добрались туда 14 марта и на следующий день получили аудиенцию.

Когда делегаты объявили Михаилу о его избрании на царский трон, тот решительно отказался «с гневом и слезами», согласно отчету. Мать Михаила заявила, что ее шестнадцатилетний сын слишком молод и не сможет управлять разоренным государством, в котором люди всех сословий забыли о морали. Марфа напомнила делегатам, что московиты нарушили клятву четырем царям: Борису Годунову, его сыну Федору, Лжедмитрию и Василию Шуйскому. Для ее сына принятие трона означало бы пойти на смерть, добавила она.

Делегаты Собора отвечали, что московиты уже сурово наказаны за прежние грехи многочисленными несчастьями, и на этот раз они намереваются держать свое слово. В конце концов Марфа и Михаил согласились при условии, что «вся земля» будет верно поддерживать нового царя, и люди всех чинов будут помогать ему управлять страной.

Собор попросил Михаила как можно скорее прибыть в Москву. Однако его приезд в столицу откладывался из_за сложностей передвижения по опустошенной стране. Для царского поезда было трудно найти достаточно лошадей и запасов продовольствия. Только 2 мая Михаил и Марфа въехали в Москву. Их сердечно приветствовал Собор и все жители.

11 июля Михаила торжественно венчали на царство в Успенском соборе Кремля. По этому случаю предводителю освободительной армии, князю Д.М. Пожарскому, было даровано боярство (его прежний чин - окольничий). На следующий день, в день тезоименитства царя Михаила, купца Кузьму Минина, главу финансовой администрации освободительного движения, назначили думным дворянином (член Боярской Думы третьего чина).

Напомним, что при избрании на царство Василий Шуйский был вынужден подписать обязательство, ограничивающее его юридическую компетенцию в пользу бояр, и что Владислава бояре избирали царем на определенных условиях, ограничивающих его власть. Когда новгородцы и Земский Собор приняли кандидатуру шведского принца Карла Филиппа, тоже подразумевалось, что он должен будет согласиться на ограничения своей власти.

Основным условием, на которое должны были согласиться Владислав и Филипп, было поддержание на Руси православной веры. При избрании Михаила настаивать на нем не было смысла, поскольку он и так был православным. Однако существует один вопрос по поводу других условий.

Некоторые историки полагают, что царь Михаил подписал обязательство, конституционно ограничивающее его власть. Одни из них убеждены, что обязательство было подобно принятому на себя Василием Шуйским (в пользу бояр); другие допускают, что он мог дать подобное обязательство Земскому Собору.

Основные источники, на которые опираются те, кто уверен, что власть Михаила была ограничена, следующие:

1. Вступительная часть Псковской летописи, согласно которой бояре убедили Михаила при восшествии на престол передать им власть, подписав обязательство, подобное обязательству Василия Шуйского.

2. История в сочинении Григория Котошихина, написанном в Швеции примерно в 1665 г., в которой говорится, что, хотя Михаил и называл себя самодержцем (автократом), он ничего не мог предпринять, не посоветовавшись с боярами.

3. Утверждение шведского офицера, Филиппа Иоанна Страленберга, взятого русскими в плен в Полтавской битве (1709 г.) и возвращенного в Швецию после Ништадтского мира (1721 г.). Страленберг говорил, что Михаил обещал хранить православие; не преследовать виновных в нанесении обид его отцу (Филарету); править по закону, не создавать новых законов и не упразднять старых; не воевать и не заключать мира по собственной воле; передавать свои земельные владения только своим родственникам или в государственную казну. Согласно Страленбергу, его друг видел оригинал этого документа, принадлежащий фельдмаршалу графу Б.П. Шереметеву (который умер в 1719г.).

Первые два источника говорят об ограничении власти боярами, третий - Земским Собором. Насколько достоверна история Страленберга? Сам он документа не видел. Его сведения о существовании и содержании документа основаны только на слухах, однако его изложение в любом случае показывает, что ограничения власти Михаила, как они описывались во времена Страленберга, были связаны с родом Шереметевых.

Принимая во внимание значимость Земского Собора в период царствования Михаила, предположение о его конституционных правах представляется заслуживающим доверия.

Собор заседал практически без перерывов все царствование Михаила. Большая часть важных грамот, указов и административных распоряжений Михаила были разработаны при участии Собора. Вместо прежней формулировки «Царь приказал и бояре приговорили» мы обнаруживаем новую - "по царскому указу и по земскому приговору.

Нет никаких сомнений, что в царствование Михаила Собор делил с царем законодательную и исполнительную власть. Из этого, однако, мы не можем заключать, что Михаил подписал официальные условия, ограничивающие его власть.

Строго говоря, именно Михаил, принимая трон, по совету свое матери выдвинул условие, что «вся земля», имея в виду Земский собор, поможет ему восстановить порядок в Московии и управлять всей страной. Можно предположить, что представители Собора подписали обязательство по поводу своей деятельности. Любомиров полагает, что оно было оформлено в виде челобитной (прошения).

Соглашение царя с Земским Собором не исключало, однако, отдельной договоренности между царем и боярами. Бояре, как в случае с Василием Шуйским, хотели быть уверены в том, что они не лишатся своих личных прав и не будут беззащитны перед царской прихотью. Более того, они, безусловно, пытались защитить свое приоритетное положение в правительстве и администрации от посягательств дворян и купцов Собора, а также казаков.

Одним из выразителей интересов бояр во время выборов Михаила был Ф.И. Шереметев, который поддержал его кандидатуру, поскольку предполагал, что юный царь будет достаточно уступчив и позволит им руководить.

Шереметев входил как один из высших членов Собора в костромскую делегацию к царю в марте 1613 г. Тогда он мог предварительно обсудить предложения бояр с Марфой Романовой, а затем в Москве со всей группой бояр во время коронации Михаила. Из изложения Страленберга мы знаем, что какой_то документ, касающийся соглашения царя с боярами, хранился в семье Шереметевых.

Было ли это официальным обязательством или джентльменским соглашением - другой вопрос. По тому, что говорит Котошихин, скорее может показаться, что это было все_таки неформальной договоренностью бояр с Михаилом.

В начале царствования Михаила, когда Земский Собор действовал постоянно, ситуация не благоприятствовала реализации олигархических устремлений бояр. Власть нового правительства сначала основывалась не на силе, а на народной поддержке делу восстановления порядка в стране. Правительство зависело от поддержки народа, то есть от желания дворян, посадских и, что тоже немаловажно, казаков сотрудничать с властями.

Боярская Дума являлась частью Земского Собора и высшим органом правительства и центральной администрации. В нее входили не только бояре, но и окольничьи, думные дворяне и думные дьяки. Когда авторитет бояр был высок, их власть в Думе была огромна. Однако в 1613 г. ситуация была иной. Непоследовательное поведение многих бояр во время смуты повредило их репутации. Старшая группа дискредитировала себя признанием верховенства Польши. Единство боярства как класса разрушила принадлежность его отдельных представителей к разным политическим лагерям.

Примирить различные группы бояр было нелегко. Среди лидеров Думы в начале царствования Михаила обнаруживаем остатки прежней старшей группы (князь Ф.И. Мстиславский), тушинских бояр (князь Трубецкой) и командующего земской армией (князь Д.М. Пожарский). Несколько депутатов думы являлись родственниками, близкими и дальними, нового царя (его дядя И.Н. Романов, Ф.И. Шереметев, князь Черкасский). Эти люди стремились создать в Думе лидирующую группу и таким образом восстановить престиж бояр.

В 1613 г. позиции боярства все еще были не блестящи, а противоречия между разнородными элементами боярства оставались острыми. Поэтому неудивительно, что самым влиятельным человеком в Думе был не аристократ, а думный дворянин, Кузьма Минин, несмотря на то, что его чин был ниже чинов окольничего и боярина. Вне всякого сомнения Минин продолжал действовать в тесном контакте с Пожарским и всегда мог рассчитывать на его поддержку. Что касается казаков, то их представителем в Думе оставался, судя по всему, Трубецкой.

Примечательно, что поляки, прекрасно осведомленные о московских делах, называли Минина "казначеем и главным управителем Московии, добавляя, что немало людей его социального статуса занимали основные позиции в административных ведомствах. Поляки даже насмехались над боярами, утверждая, что в Москве «посадские, поповичи и простые мясники» допущены управлять дарственными и земскими делами и даже руководить внешней политикой. И действительно, мы обнаруживаем подпись Минина среди других на важном письме к польско_литовской раде (сенату) в декабре 1614 г. До своей смерти в 1616 г. Минин, как доверенный дворянин, располагал апартаментами во дворце.

Задачей первостепенной важности для правительства являлось урегулирование отношений с казаками. Часть донских казаков, принимавших участие в освободительном движении, после выборов Михаила отправились по домам, другие остались в Москве. Они и составили основу правительственных вооруженных сил. Кроме донских казаков были отряды служилых казаков, которые за Смутное время весьма прониклись независимым духом дончан.

У казаков была собственная военная организация, и они не считали себя составной частью регулярной армии. Отдельные их группы, разбросанные по стране, не желали подчиняться приказам даже собственных старших по чину. Когда истощались запасы, они обирали население, что очень походило на разбой. В письме Строгановым от 25 мая 1613 г. епископы точно описывали ситуацию (не только относительно казаков, но и вообще военных), говоря, что, когда они не получают жалованья, то либо идут домой, либо волей_неволей грабят Однако кроме этих вынужденных грабителей среди казаков было немало и настоящих разбойников, особенно среди людей Заруцкого.

В деле с казаками правительству нужно было действовать осмотрительно и осторожно. Они схватили главарей бандитов, а с вынужденными грабителями попытались справиться с помощью убеждения и регулярной выплаты жалованья.

В конце апреля 1613 г. Земский Собор получил от боярина Шереметева и «людей всех чинов», а также от самого царя, который в это время находился в Троицком монастыре на пути из Костромы в Москву, жалобы на бесчинства казаков. Скорее всего, письмо царя было написано Шереметевым или, во всяком случае, по его совету. Царь потребовал принять против грабежей строгие меры. Он особо подчеркивал бессмысленную жестокость казаков.

Правители прекрасно знали, что казаки не пожелают подчиниться никаким приказам и их необходимо убедить самих принять необходимые меры. Этот подход себя оправдал. В ответе царю Земский Собор доложил, что царское послание торжественно зачитали в Успенском соборе казакам и «всем людям», и казаки поклялись верно служить царю, изловить и наказать бандитов. Казаки установили собственную систему инспектирования своих лагерей (таборов). Общим решением всех казаков была назначена комиссия из двух атаманов для периодической проверки людей в каждом подразделении и ареста бандитов, нашедших там убежище. Кроме того, казацкая военная полиция должна была патрулировать улицы Москвы и ее пригороды

Отношения с казаками внутри Московии, таким образом, более или менее нормализовались. Но ситуация с внешними казаками, особенно с группой Заруцкого и Марины, вызывала серьезные опасения и с военной, и с политической точек зрения. Еще до прибытия царя Михаила из Костромы в Москву временное правительство выслало против Заруцкого войска под командованием князя И.Н. Одоевского. В мае 1613 г. Одоевский сразился с ним у Воронежа. Заруцкий и Марина отступили в Астрахань. Разместив в Астрахани свой штаб, Заруцкий отправил шаху Персии посла с просьбой принять его в качестве вассала. Одновременно Заруцкий готовился к походу на Московию вверх по Волге и призывал всех казаков поддержать его.

Для московского правительства ситуация становилась угрожающёй. Все зависело от отношения независимых казацких армий, особенно от самой сильной из них - Донской.

Собор направил в Донскую армию послание, официально объявляя казакам об избрании Михаила и побуждая их выступить против поляков на защиту православной церкви. Вместе с посланием Донская армия получила деньга, обмундирование, селитру, порох, водку и провиант. Донские казаки изъявили свое желание служить Михаилу так же верно, как они служили его предшественникам. Звонили церковные колокола, служились благодарственные молебны.

Тогда донских казаков еще не попросили помочь Москве справиться с Заруцким. Такой шаг представлялся неуместным. Однако, когда стало ясно, что с Заруцким не удастся покончить одним ударом, московское правительство было вынуждено обратиться к войску Донскому. Пока же царь пожаловал войску Донскому привилегии и государственное знамя. Последнее являло собой знак его благоволения к армии и символизировало присоединение к государственным войскам.