Северо-Западная Русь и крестоносцы в Восточной Прибалтике в XIII веке

Размещено на http://www.allbest.ru/

Северо-Западная Русь и крестоносцы в Восточной Прибалтике в XIII веке

Оглавление

Введение

Глава I. Северо-Западная Русь и крестоносцы в борьбе за Восточную Прибалтику в первой трети XIII века

1.1 Восточная Прибалтика накануне крестового похода

1.2 Русское влияние в Прибалтике накануне прихода крестоносцев

1.3 Начало католической миссии в Ливонии1.4 Псков и Новгород в борьбе с крестоносцами за Эстонию в первой трети XIII века

ГЛАВА II. Внутриполитические отношения в северо-западной Руси и Ливонии в первой трети XIII века

2.1 Феодальная раздробленность как фактор поражения Новгорода и Пскова в борьбе за Эстонию

2.2 Внутриполитическая ситуация в Ливонии

ГЛАВА III. Крестовые походы на Русь

3.1 Организация крестового похода на Русь

3.2 Крестовый поход на Русь в 1240 году

3.3 Папство и Русь

3.4 Русско-ливонские войны в середине XIII века

Заключение

Список источников и литературы

Введение

Актуальность исследования. XIII век преподнес Руси немало бедствий, тягот и испытаний, которые коренным образом изменили облик и дальнейшее развитие страны. Начавшись с захвата войсками Четвертого крестового похода столицы Православного мира Константинополя, события, которое, казалось бы, произошло весьма далеко от территорий Русских княжеств, но имеющего прямую связь с темой данной работы не только в своем политическом аспекте, поскольку на некоторое время православный мир лишился своего религиозного и политического центра, а проповедь католического вероисповедания в православных землях начинает носить все более воинствующий и агрессивный характер, но и в коренной ломке сознания современников тех событий, выражавшемся в окончательном духовном разломе христианского мира на два вероисповедания, различных уже не только в догматических вопросах, но и в мировосприятии.

Затем тяжелейшая междоусобная война за «Владимирское наследство» между сыновьями Всеволода Юрьевича, закончившаяся в 1216 году Липицкой битвой, и катастрофа на реке Калке, где монгольские тумены Субедэя и Джэбэ уничтожили войска коалиции Южно-русских князей и вызвали тем самым еще один виток борьбы между оставшимися в живых Южно-русскими князьями за Киевский престол, что в итоге привело к истощению сил этих богатых земель. О кошмаре на Калке постарались забыть, но в 1237 году он вернулся, чтобы, сметая все на своем пути, пронестись сначала по Северо-восточной, а затем и по Южной Руси, дальше на Запад, к последнему морю.

Отдельно от этих эпизодов Русской истории стоят события, происходившие в начале и середине XIII века на холодных и угрюмых берегах Балтийского моря, где сразу несколько игроков проявляли интерес касательно этого региона: Северо-Западной Руси в лице Новгородского, Псковского и Полоцкого княжеств и Католической церкви, развернувшей при поддержке северогерманских и скандинавских феодалов, а также немецких торговых городов, экспансию в эти еще языческие земли с целью христианизации местного населения и захвата новых земель. Наиболее яркими и известными практически каждому жителю России событиями из череды непрекращающихся столкновений на Северо-Западной границе Руси стали Невская битва и «Ледовое побоище», неразрывно связанные с личностью легендарного Русского князя Александра Ярославича Невского. В тяжелейшее для Руси время, когда большая часть страны лежала в руинах и ожидала нового вторжения кочевников, этот князь не только смог защитить Северо-западные границы Руси от посягательств немецких и скандинавских феодалов, но ему также удалось наладить диалог с новыми властителями Руси - Ханами Золотой Орды, сделав выбор в пользу сосуществования с могущественным восточным соседом.

Эти сражения и личность самого князя-победителя и князя-дипломата в дальнейшем обросли мифами и легендами и неоднократно становились инструментами государственной пропаганды, предположительно с той поры, когда Россия перешла к активной внешней политике на своих западных границах. В 1547 году Александр Невский официально причисляется к лику святых, а еще через 11 лет разворачивается Ливонская война, предлогом для начала которой стала неуплата немцами «Юрьевой дани».

В 20-х годах XVIII века император Петр I переносит мощи Святого Князя в ставший при Петре столицей империи Петербург, тем самым как бы подчеркивая его роль в Русской истории. В XIX веке так называемый «Остзейский вопрос» актуализировал и вновь обострил эту тему. В XX веке в годы Великой Отечественной войны образы Русского богатыря и Немецкого рыцаря противопоставлялись друг другу советской и немецкой, нацисткой пропагандой. Да и в настоящее время образ Александра Невского и борьба Руси с крестоносцами в середине XIII века активно используется СМИ и современными Российскими политиками как пример героизма русского народа, который в тяжелейшие для себя годы смог отстоять свою независимость, как от кочевников с востока, так и от западных крестоносцев.

В то же время события, произошедшие в Новгородской земле в 1240-1242 годах и роль Великого князя в русской истории вызывают немало споров в научной и околонаучной среде, одним из которых является масштаб конфликта как такового, а также оценка пути, по которому пошло развитие Руси благодаря политике Александра Невского.

Немецкое вторжение в Восточную Прибалтику вызвало ряд процессов, оказавших огромное влияние на ход мировой истории: оно стало катализатором, который ускорил создание литовского государства, ставшего одной из могущественных держав средневековой Европы и, наоборот, прервало естественное развитие таких прибалтийских народов как латыши и эстонцы. крестовый феодальный раздробленность католический

Следствием этого является рост националистических и русофобских настроений в этих странах в настоящее время. Поэтому детальное исследование событий, происходивших в XIII веке в Северо-Восточной Прибалтике весьма актуально в свете сложившейся в настоящее время политической обстановки в регионе и полезно для понимания причин тех проблем, с которыми сталкивается Россия в этом крае в XXI веке.

Стоит также отметить, что Прибалтийский край в XIII веке стал ареной для первого столкновения двух европейских наций Русских и Немцев, и это время является отправной точкой, с которой начинают накапливаться те противоречия, которые в дальнейшем неоднократно будут служить причиной для столкновения этих народов в кровопролитных войнах.

Непрекращающаяся череда русско-немецких конфликтов на берегах балтийского моря в XIII веке повлияла на восприятие и отношение этих народов друг к другу и отпечаталось в их самосознании. В.Данилевский в работе «Александр Невский», вышедшей в 1943 году, писал: «Под знаменами Невского русские люди начали осознавать свое национальное единство, свою непоколебимую мощь». Если отбросить весь пафос фразы и риторику Времен отечественной войны, то с этим высказыванием невозможно не согласиться.

В повести о житие Александра Невского, которая была написана в XIII веке современником князя, митрополит Кирилл III, узнав о кончине князя, произносит такие слова: «Чада моя, разум?йте, яко уже заиде солнце земли Суздальской!», на что народ ответил ему:«Уже погыбаемь!». Так, живший семь столетий назад, автор жития описал реакцию людей того времени на смерть князя. Его личность еще при жизни пользовалась безмерным уважением среди народа, а в памяти людей он навсегда остался героем и спасителем земли русской.

Для немецкого народа колонизация Прибалтики стала героической страницей истории, ведь именно из бывших владений Тевтонского Ордена возникнет королевство Пруссия, которое в итоге станет основой для создания единого немецкого государства.

Поэтому в контексте изучения развитии русско-немецких отношений изучение русско-немецкого противостояния в Прибалтике в XIII веке имеет большое значение.

В тоже время, за незаурядной личностью Великого Князя и его военными и дипломатическими победами, неоднократно рассматриваемыми в отечественной историографии, зачастую остаются незамеченными истоки и развитие русско-немецкого конфликта в Прибалтийском крае, кульминацией которого стал захват немецкими рыцарями летом 1240 года Пскова и последовавшей затем чередой событий, которые привели в конечном результате к битве на льду Чудского озера 5 апреля 1242 года. Несмотря на обилие трудов, посвященных князю Александру Невскому, в русскоязычной историографии явно ощущается недостаток работ, освещавших весь спектр русско-немецких отношений в Прибалтике в XIII веке, которые, зачастую, носили весьма противоречивый характер и явно не вписываются в ту устоявшуюся, довольно однобокую оценку этих отношений в русской историографии.

Лишь в последнее время начинают выходить работы, которые выбиваются из узких рамок идеологических установок и привычных клише.

Объект исследования. Объектом исследования являются СевероЗападная Русь и немецкие крестоносцы в Восточной Прибалтике в XIII веке. Предмет исследования. Предметом данного исследования выступает борьба северо-западной Руси и немецких феодалов за господство над Ливонией и Эстонией в XIII веке

Цель и задачи следования. Целью исследования является изучение политических отношений между северо-западной Русью и немецкими крестоносцами в Восточной Прибалтике в XIII веке.

Достижению поставленной в работе цели будет способствовать решение следующих задач:

1) На основе имеющейся историографии и источников по данной теме выявить проблематику русско-немецких отношений в восточной Прибалтике в XIII веке.

2)Проанализировав источники и историографию, посвященные немецкой колонизации Восточной Прибалтики, воссоздать целостную картину развития русско-немецких отношений в Прибалтийском регионе и выявить их предпосылки, итоги и следствие их развития. Хронологические рамки исследования. Хронологическими рамками работы являются XII-XIII века. Нижней границей исследования является конец XII века, когда среди Даугавских ливов начинается католическая проповедь. Верхней границей исследования является 1270 год, когда между Русью и Ливонией было заключен мирный договор окончательно закрепивший границы в регионе.

Методология исследования. Методология исследования основывается на принципе историзма. В ходе работы были использованы нижеуказанные методы исторического исследования: сравнительно-исторический, описательно-повествовательный и историко-генетический методы.

Новизна работы. Новизна данной работы заключается в комплексном исследовании данной темы и ее связи с внутриполитической и внешнеполитической ситуации на Руси. Так же в современной отечественной историографии имеется недостаток в фундаментальных исследований посвященных изучению борьбы немецких крестоносцев и северо-западной Руси за восточную Прибалтику в XIII веке.

Обзор источников. Летописи. Рассматриваемый нами период широко представлен как Русских, так и немецких источниках.

Русские источники, освящающие эти события представлены летописями и внелетописными памятниками: Житием Александра Невского и Повестью о Довмонте.

Наибольшую ценность среди них представляет Новгородская летопись старшего и младшего извода.

Летопись старшего извода дошла до нашего времени в одном единственном Синодальном списке, который является одним из древнейших русских летописных списков. Синодальный список делится на две части. Первая часть составлялась в XIII веке и охватывает временной промежуток с 1016 до 1234 года. Большая ее часть была утеряна. Вторая часть повествует о событиях начиная с 1234 года по 1330 год и была переписана около 1330 года. После этого следует три листа приписок, заканчивающихся на 1352 г.Обе части различаются по почерку, качеству пергамента и разлиновке бумаги.

Летопись младшего извода была составлена в 30-х годах XV века на основе более ранних летописных сводов, в частности, летописи старшего извода, и дополнена повестями о Житии Александра Невского и Михаила Черниговского, а также кратким фрагментом Повести о Куликовской битве.

Новгородская летопись младшего извода дошла до нашего времени в нескольких списках, наиболее ранними из которых являются Комиссионный, Академический и Троцкий списки.

Житийные повести. «Повесть и житии и о храбрости благоверного и великого князя Александра» была написана в конце 80-х годов XIII века неким духовным лицом, предположительно иноком Владимирского Рождественского монастыря, который был лично знаком с великим князем в последние годы его жизни.

Житие Александра Невского является выдающимся историческим и литературным памятником древнерусской литературы. Русский литератор и историк Николай Алексеевич Полевой называл его своего рода «поэмой». Житие было написано примерно в 1260-х 80-х годах. Язык и структура его далеки от стандартных канонов написания подобных текстов. Несмотря на то, что автор, по всей видимости, церковник, в житие отсутствует последовательное описание биографии князя, начиная с его рождения; события излагаются довольно вольным, свободным и одновременно время благовейно-торжественным языком. В то же время можно сделать вывод, что автор жития хорошо знаком с историей и библейскими текстами, так как в тексте постоянно проводятся параллели между деяниями и характером Александра и описаниями библейских героев и событий. Он не акцентирует внимание на исторических событиях, в житие отсутствует какая-либо «летописность». Главной темой повествования является «образ» благоверного князя.

Происхождение и биография автора жития неизвестны. Скорее всего, он был приближенным к Александру лицом, хорошо знакомым с его окружением. О том, что автор сам, непосредственно общался с князем и его приближенными свидетельствуют отсылки к источникам информации, передаваемой в тексте автором: «А это слышал я от очевидца, который поведал мне», « От господина Александра и иных участвовавших» и т.д.

Однако автор ни в коем случае не Новгородец, так как в первоначальной редакции жития опускаются многие факты и события, чрезвычайно важные для новгородцев, отсутствуют сведения, представленные в новгородских летописях. Нужно отметить, что житие не содержалось в новгородских летописных сводах XIII-XIV веков. Его доработка и появление датируется примерно 30-ми годами XV века.

В житие нет обычных для новгородца выражений о родном городе, можно даже встретить своего рода разногласия с новгородским летописцем, например, по поводу того же Невского сражения: в новгородской летописи говорится о том, что Князь выступил в поход с Новгородцам., но в житие же говорится лишь о «малой дружине». Кроме того отсутствуют какие либо свидетельства разногласий Александра с Новгородским боярством и вече, вылившимися в изгнание князя из города в 1240 году.

Вообще, несоответствие повествования жития с реальным обстоятельствам дел бросается в глаза с самого начала, рассмотрим хотя бы те эпитеты, которыми награждает автор отца князя Ярослава Всеволодовича: милосердный, человеколюбивый, кроткий. Для Новгородцев Ярослав Всеволодович явно соответствовал этим категориям князь отличался жестоким и самовластным характером и пытался во время своего княжения в Новгороде проводить собственную политику, направленную в ущерб новгородским вольностям, за что и был неоднократно изгоняем в моменты усиления партии противников князя.

Житие Александра Невского с точки оценки его ценности как исторического источника являет собой весьма скудный набор сведений о биографии князя. Однако то, что в нем представлен взгляд на события «со стороны», в данном случае Низовских земель, а также описание событий, можно сказать по «горячим следам», из уст очевидцев исправляет этот недочет. Благодаря своей поэтичности, биографическому характеру, живому литературному языку житие представляет собой уникальный памятник древнерусской литературы XIII века.

Житие князя Довмонта было составлено на основе устных преданий и летописных заметок в середине XIV века и представляло в первоначальных редакциях скорее историческую статью, а не религиозное житие. Житие дает краткие и лаконичные сведения о важнейших событиях княжения Довмонта в Пскове. Основой для него служит летописная статья Псковской Первой летописи, которая с незначительными изменениями вошла в Псковскую Вторую летопись. Житие не отличается точностью передаваемых сведений в нем присутствуют хронологические ошибки и некоторая схематизация рассказа. Автор жития, не располагая в полной мере сведениями о жизни князя, создавал житие, опираясь на литературные сказания о князе Владимире Святом и Александре Невском.

Псковский составитель жития явно героизирует князя, сравнивая его деятельность с деяниями Русских князей, и проводит линию возвеличивания Пскова, города, не уступающего по своему величию древним русским городам Киеву и Новгороду. Тем самым риторика автора жития совпадает с закономерностями развития Пскова, в прошлом зависимого политически от своего могущественного соседа Новгородского княжества. Летописец стремится подвести под это идеологическую базу, таким образом обосновав права на самостоятельность Псковской республики. Некоторые нелицеприятные подробности биографии Довмонта, например, причины бегства Литовского князя из Литвы, намеренно замалчиваются, а жестокие подробности княжения Довмонта подаются сквозь призму библейских сюжетов, вычлененных из жития Александра Невского. И, говоря об образе Довмонта Псковского, как героя и защитника Северо-Западных русских границ, можно отметить, что в целом этот героический образ взят автором из жития Александра Невского.

В начале XVI века начинается «оцерковление» жития и превращение его из светской биографии в типичное житие, обильно украшенное агиографической фразеологией и собственными измышлениями автора. Эта редакция и стала наиболее распространенной версией жития.

Немецкие источники. Хроники.

Немецкие источники, отражающие русско-немецкое противостояние в Прибалтике XIII века представлены хрониками, актовым материалом, папскими посланиями и воззваниями к крестоносцам, а также перепиской участников балтийских крестовых походов.

Центральными документами, описывающими события, происходившие в этот период, являются Хроника Ливонии Генриха Латвийского и Старшая Ливонская Рифмованная хроника.

Хроника Ливонии Генриха Латвийского была написана в 1225-1227 годах неким представителем духовенства, который занимал должность в Рижском епископате. Автор хроники был современником описываемых им событий, а иногда даже свидетелем и участником. По-видимому, он был одним из лиц, приближенных ко двору епископа Альберта, однако происхождение его до сих пор остается неизвестным. Ученые же склонны приписывать авторство Генриху Латышу. До 1740 года господствовало мнение, что автор хроники был по национальности латышом, но в XIX веке в период борьбы с «младолатышским» движением эта точка зрения была вытеснена предположением о том, что автор имеет немецкое происхождение. Впрочем, национальная принадлежность человека, написавшего этот труд никак не влияет на его анализ, поскольку Хроника Ливонии является документом, который защищает и идеологически обосновывает притязания рижских епископов на господство в Ливонии.

Хроника Ливонии являет собой цельное художественно произведение, своеобразную повесть о крещении и просвещении язычников. Ее автор очень строго подходит к отбору материала и освещению событий и полностью оправдывает на ее страницах даже самые нелицеприятные поступки немецких крестоносцев. Хроника отражает события с 1199 по 1229 год и разделена на главы, каждая из которых посвящена одному году. Описание военных действий в хронике сопровождается богословскими рассуждениями о справедливости войны против язычников. Настоящими христианами автор называет только немцев, что лишний раз подчеркивает политическую направленность данного документа. Кроме того, он сглаживает те противоречия, которые существовали между Рижским епископатом и Орденом Меченосцев.

Хроника Ливонии состоит из трех книг, первые две из которых в сжатом виде повествуют о деятельности первых двух ливонских епископов.

Третья книга, в свою очередь, охватывает события с 1199 по 1229 год вплоть до смерти епископа Альберта и делится на две части: «О Ливонии» и «Об Эстонии». Первая часть рассматривает период с 1999 до 1208 года, а вторая, главным предметом которой является история покорения Эстонии, до смерти в 1229 году епископа Альберта.

Ливонская хроника была «настольной книгой» ливонского духовенства и ее чтение, наряду со священным писанием, предписывалось во время трапезы в замках рижского архиепископства. Поэтому, вероятнее всего, до наших дней дошел ее поздний вариант, выражающий «официальные взгляды католического духовенства в эпоху крестовых походов».

Вторым фундаментальным источником по истории Ливонии XIII века является Ливонская рифмованная хроника, написанная неизвестным орденским братом-крестоносцем. Рифмованная хроника представляет собой поэтическое сочинение, которое является примером «рыцарской поэзии» поставленной на службу ордену. По мнению Л.А. Арбузова, автор рифмованной хроники был близок к орденскому магистру и, возможно, был его доверенным лицом и герольдом, который часто совершал поездки по его поручениям.

Ливонская рифмованная хроника является крайне претензионным литературным источником. Ее автор зачастую склонен пренебрегать достоверностью изложения событий в пользу красоты рифмы. Из-за этого в хронике довольно много ошибок и неточностей.

По достоверности хронику можно разделить на 3 части: Первая часть начинается 1143 годом и заканчивается на 1242 году. Здесь ее автор допускает множество грубых ошибок, так как, излагая события, он опирается в основном на свои личные знания и устные предания.

Вторая часть охватывает хронологические рамки начиная с 1242 и кончая 1280 годом. В основе ее лежат как документы из орденских архивов, так и различные устные предания.

Третья часть хроники излагает события, свидетелем и участником которых был сам автор с 1280 по 1290 год. Изложенные в ней сведения написаны под непосредственными впечатлениями от произошедших событий или же со слов их очевидцев.

Главное отличие Ливонской рифмованной хроники от Хроники Ливонии Генриха Латвийского заключается в их разной политической подоплеке. Героизируя крестовый поход в Ливонии, рифмованная хроника в тоже время приписывает все его достижения и победы Ливонскому Ордену, делая тем самым христиан в Ливонии главной причиной всех побед. Остальным христианам отводится «вспомогательная» роль, автор признает заслуги и вклад в дело Ливонского христианства только первых четырех епископов.

Тем самым, несмотря на общую христианскую риторику изложения, Хроника Генриха Латвийского и Старшая Ливонская Рифмованная хроника показывают события с точки зрения двух разных политических сил в регионе

Рижского епископа и Ливонского Ордена. Благодаря сравнению этих двух источников нам представляется возможным проследить внутриполитическую расстановку сил в регионе. В XIV веке отношения Ливонского клира и Ордена резко ухудшаются, поскольку Орден стремится полностью захватить всю власть в Ливонии. А в конце XIV века этот разлад перейдет в самую настоящую гражданскую войну, в которой Орден столкнется с сопротивлением Ливонских городов и духовенства, которые в своей борьбе с орденом не стеснялись обращаться за помощью даже к языческой Литве.

И третьим источником, который я рассмотрю, является Хроника Ливонии Бальтазара Рюссова, опубликованная в 1578 году в городе Росток. Хроника также делится на три части:

Первая часть описывает события до момента слияния ордена меченосцев и тевтонского ордена, то есть до 1237 года. При ее написании автор обращается к Ливонской Хронике Генриха Латвийского, Старшей Ливонской рифмованной хронике и орденским документам.

Вторая часть охватывает временной отрезок до 1561 года. Автор использовал в ее составлении Ливонскую Хронику Варфломея Гёнике и документы Ордена, откуда им были заимствованы сведения о событиях первой половины 14 века, в т.ч. и описания крестьянской войны в Ливонии.

Третья часть хроники описывает события, непосредственным свидетелем которых был сам автор. Для ее написания были использованы документы городского архива Ревеля, а также распространяемые в годы войны «информационные листки».

Автор хроники эстонец по национальности, а по роду деятельности протестантский пастор. Этим можно объяснить антикатолические и антинемецкие настроения, свойственные данной хронике.

Большое внимание здесь уделяется теологическому обоснованию тех событий, которые привели Ливонию к упадку и ее разделу, произошедшему по окончанию Ливонской войны.

Б. Рюссов в своей работе обвиняет католическую церковь и немецкое дворянство в угнетении местного населения, а также порицает в пренебрежительном отношении к вопросам нравственного и религиозного воспитания людей. Именно их он считает виновными в упадке общественной морали. Также Б.Рюссов считает, что дворянство отговаривало крестьян от венчания в церкви в целях получения выгоды, ведь, по закону внебрачные дети не имели прав на наследство, и оно, следовательно, переходило в управление к феодалам.

Главная цель хроники - это оправдание политики Ревеля перед Ганзой и общественным мнением Германии во время Ливонской войны. На ее страницах Б.Руссов доказывает, что переход Ревеля и Северной Эстонии под власть Швеции был вызван как ходом военных событий, так и сложившейся в результате войны политической обстановкой.

Данная хроника дает толчок к появлению целого ряда работ, оправдывающих и прославляющих шведскую политику в Ливонии.

Хроника Ливонии Бальтазара Рюссова, как документ по Ливонской истории XIII века, не представляет собой никакой ценности, так как основывается на сведениях более ранних источников, повторяя все их ошибки и неточности. Ее значение для данного периода состоит в том, что она передает эти события с точки зрения эстонского протестантского священника времен реформации и позволяет проследить смену исторической конъюнктуры по отношению к данной эпохе. На мой взгляд, ее важность заключается также и в том, что она раскрывает сущность и следствия деятельности немецких феодалов и католической церкви в Прибалтийском регионе, развенчивая миф о ее культурно-просветительском значении для местного туземного населения, который широко использовали прибалтийские историки немецкого происхождения, желая таким образом оправдать крестоносную агрессию в регионе.

И, наконец, последним летописным документом, о котором пойдет речь, является Хроника земли Прусской Петра из Дусбурга. Стоит сразу отметить, что этот документ не представляет никакого ценности, как источник сведений по истории крестового похода в Ливонии, так как в нем практически не содержится сведений о нем.

Ее автор орденский священник, который посветил свой труд великому магистру Тевтонского ордена Вернеру фон Орзельну. Из этого следует, что автор сочинения был знаком с руководством Тевтонского ордена и весьма вероятно, что сама хроника носила заказной характер. В хронике описываются события с начала основания Тевтонского ордена до 1326 года.

В 1237 году остатки Ливонского ордена Меченосцев присоединяются к Тевтонскому ордену, который действовал в землях Пруссов, и, таким образом, Ливонские владения Меченосцев становятся ландмейстерством Тевтонского Ордена. Хроника Земли Прусской дает об этом событии крайне сжатые сведения, не упоминая ни Шауляйскую битву, ни разгром Ордена мечесноцев, которые и ускорили обещавший быть затяжным процесс слияния двух орденов. Кроме того, в ней не упомянуты такие знаковые для Ливонии события, как Ледовое побоище и Раковорская битва крупнейшее сражение в средневековой Восточной Европе в XIII веке, широко освещаемое в Русских и Ливонских источниках. Между тем, в четвертой части Хроники земли Прусской, которая в хронологическом порядке излагает важнейшие с точки зрения ее автора события средневековой Европы, упоминаются сравнительно далекие от Пруссии места и события. Что же означает подобное пренебрежение в отношении Ливонии? На мой взгляд, это говорит, вопервых, о том, что Ливония не была для Тевтонского ордена приоритетной сферой интересов, а во-вторых, о сильной разобщенности Тевтонского ордена и его Ливонского отделения, которые, как ни странно, имели общие интересы в регионе. Тем самым это опровергает распространенное в Российской историографии мнение об агрессивных намерениях Тевтонского ордена по отношению к Северо-Западной Руси. Эта инициатива исходила прежде всего от его Ливонских братьев-рыцарей.

Документы и актовый материал. Важными источниками по истории Русско-ливонских отношений в XIII веке являются документы и актовый материал, папские буллы и переписка участников крестовых походов.

Так сохранился и дошел до нашего времени «Договор о вступлении князя Герцике Всеволода в ленные отношения с епископом Рижским Альбертом», по итогам которого князь Герцике Всеволод признал сюзеренитет Рижского епископа.

«Акт о разделе владений князя Герцике» закрепляет передачу части княжества немецкому рыцарю Конраду, в нем разбираются такие проблемы, как вопрос о праве наследования или же, например, о сборе десятины.

Сохранились послания епископов в которых разбираются вопросы разграничении границ в Ливонии, а также переписка участников конфликта в Ливонии.

Обзор историографии. Дореволюционная историография. Общие работы.

Отказавшись от провинциальной точки зрения на события Татищев выступил как рационалист, связывающий исторический процесс с развитием «Умопросвещения» Исторический труда Татищева стал важнейшим этапом в развитии русской историографии ,и ускорил ее переход от средневекового летописного к критическому стилю повествования.

Труд Татищева представляет огромный интерес и потому ,что большинство рукописей, использованных автором в его создании до нашего времени не дошли. Это же и вызвало острую полемику вокруг труда Василия Никитича, об достоверности предоставляемых им сведений.

Написанная в первой четверти XIX века история государства Российского Николая Михайловича Карамзина так же стала важной вехой в развитии Русской историографии.

В ее третьем томе можно встретить довольно подробный рассказ о вторжении Немецких крестоносцев в Ливонию.

Н.М.Карамзин связывал активизацию крестоносцев на Балтике с четвертым крестовым походом и активизацией папской политики подчинения православной церкви. В частности это выражалось в посланиях папы Иннокентия III русскому духовенству, которое находилось тогда в затруднительном положении из -за падения в 1204 году Константинополя. Но эти увещевания успеха не имели.

Тогда же в устье Двины высаживаются крестоносцы и начинается их конфронтация с русскими княжествами.

Касательно союза Пскова и ливонского ордена , Карамзин полагает ,что нему Псковичей побудила непоследовательная ливонская политика, проводимая не пользовавшегося народной любовью Ярослава.

Сергей Михайлович Соловьев в истории России с древнейших времен высказывает мысль о Мейнхарде, как агенте Бременского архиепископа, впоследствии подхваченную и развитую советскими историками.

Монографии посвященные истории Ливонии.

Отдельно стоит выделить обобщающие работы по истории Ливонии написанные прибалтийскими авторами немецкого и русского происхождения. Здесь стоит прежде всего выделить фундаментальный труд русского публициста и знатока истории Прибалтики Евграфа Васильевича Чешихина. Многотомная «История Ливонии с древнейших времен» была издана в Риге в 1884 году. Исследование охватывает хронологические рамки с 1150 по 1881 годы и заканчивается на реформах Александра III направленных на интеграцию Остзейских областей с Российской империей. В в этой работе подробно рассматриваются различные аспекты русско-ливонских отношений в регионе.

Чешихин видит главным зачинателем колонизации Ливонии Бременское архиепископство, переживавшем в конце XII века в кризис и находившемся в затруднительном финансово-административном положение.

С присоединением себе новых земель и крещением туземцев Архиепископ рассчитывал поправить свой статус и материальное положение. По этому Мейнхарду и была оказана помощь.

Чешихин проявил себя не только как историк, но и как зачинатель русской общественной жизни в городе Риге, отстаивающий интересы русского и латышского населения края. В своем труде, посвященном истории Ливонии, он выступает на про русских позициях подчеркивающих родственность балто-финских народов Прибалтики и русского народа и : «данничество латышей и чуди русским князьям и начинавшееся среди латышских и чудских народцев православие подготовляли полное единение этих народцев с русским народом т.е подготовляли то, чем условия Прибалтийского края судили быть по отношению к России. Однако это единение было задержано на несколько столетий в следствии того, что Прибалтийский край, составляя продолжение русской государственной области прилегал к балтийскому морю и в силу этого не смог избегнуть завоевательных планов держав, стремившихся к полному господству на балтийском море и овладению всеми выгодами морской торговли».

Кроме того Е.В. Чешихину принадлежит заслуга первого перевода на русский язык Хроники Ливонии Генриха Латвийского.

Противоположностью сочинению Чешихина может считаться неоднократно переиздаваемый труд русского историка Леонида Арбузова, который был издан на русском языке в 1912 году. Автор выступает с точки зрения немецких колонизаторов края продвигая идею культуртрегерства балтийских немцев по отношению местному населению, отрицая культурные и экономические связи коренного прибалтийского населения с Русскими княжествами. В тоже время стоит отметить сдержанность и непредвзятость выводов автора, по поводу наиболее острых моментов русско-немецких отношений в Прибалтике.

В 1900 году свет увидела книга Ф.А. Кейслера «Окончание первоначального русского владычества в Прибалтийском крае в XIII столетие». В ней рассматриваются события с 1150 по 1224 годы до заключения мирного договора в Риге. Как видно из названия, этот труд повествует о первых десятилетиях немецкого проникновения в Ливонию и причинах, которые способствовали утверждению немцев в Ливонии.

Автор положительно оценивал немецкую колонизацию Ливонии, подчеркивая просветительскую роль немцев в Ливонии, так как она кроме христианизации местного населения, положила начало упорядоченным государственным формам правления, которые позволили положить конец беспрерывной войне в крае, обезопасили их жизнь, обеспечили собственность впоследствии сделали возможным их культурное перевоспитание в духе христианства.

Советская историография. После революции изучение истории Ливонии оказывается на периферии научных интересов отечественных историков.

Лишь в предвоенное время интерес к теме среди советских историков возрастает. Это прежде всего было обусловлено идеологическими мотивами близился конфликт с нацисткой Германией, чья пропаганда героизировала образ немецких крестоносцев в Прибалтике. Ей вторила и немецкая историческая наука. В германской историографии и публицистике продвигаются идеи так называемого «drang nach osten» немецкого продвижения на восток. «Если стремится обрести землю в Европе, писал в «Мein Kampf» Адольф Гитлер , то это может произойти в общем и целом только за счет России, и тогда новый Рейх должен двинуться в поход по пути прежних орденских рыцарей»

По этому работы советских историков посвященных истории руссколивонских отношений, носили ответный характер и были посвящены прежде всего периоду 1240-1242 годов т.е. времени открытой агрессии немецких феодалов против Руси и подчеркивали героическую составляющую борьбы русского народа с германским вторжением. Ключевая роль в отражении немецкого натиска на Русь отводилась личности Александра Невского, который позиционировался своеобразным «вождем» Русского народа в XIII веке .

Во время Великой Отечественной войны пропагандистский аспект еще больше возрастает и сохраняется в исторической науке вплоть до последних лет существования СССР.

Из монографий советских историков, посвященных колонизационным процессам в Прибалтике, стоит выделить работу М.Н. Тихомирова «Борьба русского народа с немецкими интервентами в XII-XV вв. которая впервые была издана в Москве в 1941 году. Автор прежде всего ставит акцент на древний и устойчивый характер связей Русских и коренных народов Прибалтике, которые носили позитивный характер. Так же подчеркивается роль католической церкви в организации крестоносного вторжения в Прибалтику и Русь.

Ему вторил такой видный специалист по истории древней Руси как В.Т. Пашуто в работах «Александр Невский и борьба русского народа за независимость в XIII веке» которая увидела свет в 1951 году и «Героическая борьба русского народа за независимость. XIII век» изданная в Москве в 1956 году. Им подчеркивается решающее значение ледового побоища которое отозвалось «по всей Прибалтике , потрясая до основания немецкий орден». Так же данную тему затрагивают работы И.П. Шаскольского, которые посвящены Шведско-Русскому противостоянию в Финляндии, а так же монография Б.Я. Рамма «Папство и Русь» посвященная отношениям Руси и Римской курии.

Перестройка и смена политической конъектуры в стране изменили так же и риторику исторических работ посвященных данному периоду. Современная историография. Существенно влияние на историографию посвященную различным аспектам русско-ливонского противостояния в Прибалтике оказала изданная в 1989 году работа английского историка Джона Феннела « Кризис средневековой Руси» в которой автор давал критическую оценку масштабам конфликта в Прибалтике и полагал что Русь стояла на периферии интересов немецких крестоносцев в Восточной Прибалтике. Этой точки зрения вторили многие российские исследователи 90-х годов XX века. Для исследования этой темы в настоящее время характерен уход от идеологических штампов 20 века и изучение разных внутриполитических факторов влиявших на Русско-Ливонские отношения.

Среди современных исследований стоит выделить комплекс статей Е.Л. Назаровой посвященных практически всем аспектам русско-ливонских отношений в XIII веке.

В 2009 году увидел свет фундаментальный труд петербургского историка Д.Г. Хрусталева «Северные крестоносцы. Русь в борьбе за сферы влияния в Восточной Прибалтике XII-XIII вв. в котором автор скрупулезно исследовал всю историю Русско-Ливонского конфликта в XII-XIII веках уделив внимание многим вопросам, которые до настоящего времени не поднимались в историографии посвященной данной теме. Достоинством труда является то, что автор использовал практически всю имеющуюся историографию посвященную данной теме, как русскую так и зарубежную. Большое внимание также уделяется источникам, многие из которых не переведены на русский язык. На мой взгляд данная работа пока что является наиболее полным и конструктивным трудом по истории Руси и Ливонии в XIII веке. Так же в 2013 году увидела свет монография М.А. Бредиса и Е.А. Тяниной «Орден меченосцев против Руси. Первый германский поход на Восток» в которой изучается история наступления немецких феодалов в Латвии и Эстонии и их первые столкновения с Русскими княжествами. Большое внимание так же уделено непосредственно местным прибалтийским народам, которые оказались в центре этого конфликта.

Глава I. Северо-Западная Русь и крестоносцы в борьбе за Восточную Прибалтику в первой трети XIII века

1.1 Восточная Прибалтика накануне крестового похода

До XIII века главными претендентами на господство в Восточной Прибалтике были русские княжества: Новгородское, Полоцкое и Псковское, которые находились на пересечении торговых путей из Европы в Азию. Торговые Северной Европы со странами востока и Византией осуществлялись посредством двух торговых маршрутов: велико-греческому и западно-двинскому. Первый пролегал через воды финского залива, вдоль берегов реки Невы до Новгорода и Ладожского озера и далее реками Волхов и Ловать. Оттуда корабли посредством системы волоков достигали Днепра и плыли в Черное море до Византии. Второй торговый маршрут шел через рижский залив, вверх по течению реки Западная Двина до Смоленска откуда волоком корабли переправлялись в Днепр к Византии. Этот торговый маршрут был издревле известен скандинавским мореходам и от этого и получил свое распространенное название Из Варяг в Греки. Обеспечение бесперебойной торговли в регионе и было приоритетными целями Русских княжеств в Восточной Прибалтике. Ниже даются краткие сведения о расстановке сил в регионе до прихода в Прибалтику крестоносцев.

Прибалтийский край был давно известен человеку. Следы стоянок древнейшего населения Прибалтики датируются IX-Xтысячелетием до нашей эры. Финно-угорское население появляется в этих краях еще в начале неолита и, поглотив редкое туземное население, заселяет практически всю территорию, примыкающую к Балтийскому морю . Для этих племен была характера общая керамическая культура, получившая название «ямочногребенчатой», схожий обряд трупоположения, также прослеживаются языковые связи с угро-финскими народами Поволжья. В 1-ом тысячелетии до нашей эры в Прибалтику проникают балтские племена, которые смешиваются с коренным угро-финским населением, заимствуют их языковые особенности, а со своей стороны привносят новый тип керамики керамика со штрихованной поверхностью.

Большое влияние на финно-угорские народы в Восточной Прибалтике оказали Германцы, от которых в языки местного населения проникает ряд северогерманских слов и религиозных понятий, а также курганный способ захоронения.

В целом, народы, проживавшие на территории Восточной Прибалтики, в силу своего довольно изолированного положения, были слабо затронуты разного рода миграционными процессами, которые были широко распространены в Европе на заре нашей эры. Эта изолированность позволила им сохранить свою самобытность; балтские языки «считаются самыми архаичными из всех собратьев по индоевропейской языковой семье, а преемственность археологических культур в землях прибалтийских финнов прослеживается едва ли не с начала неолита».

На конец XII века, то есть точки отсчета описываемых событий, Прибалтика так и оставалась изолированным местом, выражаясь буквально «белым пятном» на карте для народов западной и центральной Европы. Здесь еще существовало язычество, а местные племена находились на разной стадии разложения родоплеменных отношений. Формально, Прибалтийский край на этот момент можно было разделить на три зоны: Первая это земли заселенные западноприбалтийскими племенами пруссов, куршей и скалвов, которые находились на позднем этапе разложения родовых отношений: из среды общинников уже выделились дружины, с вождями во главе, а основу общества составляли воины-мужчины.

Второй зоной являлись земли, заселенные племенами литовцев, жемайтийцев и аушайтов. Процесс распада родоплеменных отношений в этих краях зашел столь же далеко: на конец XII века уже существовали предпосылки для создания государственности, которые выражались в формировании общего внутреннего рынка, основанного на товарноденежных отношениях и самостоятельной денежной системе. Благодаря выгодному географическому положению, им удалось сохранить свою независимость, а вторжение крестоносцев лишь способствовало ускорению консолидации этих племен и оформлению государственности , которое выразилось в объединении литовских земель под властью Миндовга в середине XIII столетия.

Третья зона - земли, заселенные эсто-ливскими племенами, а также латышскими племенами латгалов, земгалов и селов. К концу XIII века Эсты проживали на той же территории, где сейчас существует современная Эстония и уже тогда представляли общий по культуре и языку народ. Генрих Латвийский в Хронике Ливонии разделяет область расселения Эстов на несколько областей, однако это деление было скорее административным, чем племенным. Эсты были преимущественно земледельческим народом. Земледелие было паровым, а наиболее выращиваемой зерновой культурой в этих сложных для земледелия краях, была рожь. Также в некоторых областях Эстонии было развито скотоводство. Жили эстонцы в небольших хозяйствах, которые образовывали деревни. Для защиты от врагов в труднодоступных местах возводились крепости городища, в которых местное население в случае опасности искало защиту и убежище. Наиболее крупные и удобно расположенные городища постепенно превращались в протогорода кихелькоды, торгово-ремесленные поселения, которые являлись центрами

емель и округов. Возникновение таких территориальных объединений началось в V-VIII веках на основе нескольких сельских общин, из которых выделялась прослойка знати. Эсты были язычниками, однако одной из особенностей язычества Эстов было то, что в нем отсутствовали жрецы как таковые, и их функции выполнял старший в роде, семье или общине, он приносил жертвы за себя и членов семьи или общины. Южнее эстов, на побережье Северной Курляндии, в долине реки Гауи, в нижнем течении рек Даугавы и Северной Курземе, обитали племена Ливов. Этот народ формировался на границе ареалов расселения Балтских и Финских народов, поэтому он вобрал в себя многие черты этих культур. Ливы говорили на южном диалекте эстонского языка, жили общинами, в деревнях. Ливские племена были очень разобщены и к моменту появления в этих землях крестоносцев так и не создали единой культуры и довольно сильно отличались друг от друга. Ливы, проживавшие вдоль реки Даугавы вели торговлю с соседними народами и немецкими, русскими и шведскими купцами.

И, наконец, на территории современной восточной Латвии и современной Псковской области проживало балтское племя Латгалов, с которыми граничили Селы. Латгалы были довольно воинственным народом и к концу XIII века вытеснили Селов с правого берега Даугавы.

К началу XIII века эти племена заметно отставали в плане развития общественных отношений от своих соседей и завершали свою консолидацию уже в условиях экспансии крестоносцев , испытывая в то же время постоянное военное давление со стороны Русских княжеств.

1.2 Русское влияние в Прибалтике накануне прихода крестоносцев

В VII-VIII веках Ильменские словене начинают селиться в бассейне озера Ильмень и вдоль течения реки Молога, попутно ассимилируя местное финноугорское население

Первые летописные свидетельства о присутствии славян в Восточной Прибалтике относятся к IX веку. В сказании о призвании варягов упоминается о четырех племенах это словены, кривичи, меря и чудь, однако только два из них были славянскими . То есть, согласно Повести временных контакты славянского и финно-угорского субстрата в этом регионе оформились задолго до IX века, раз они действовали сообща и вместе принимали столь серьезные внешнеполитические решения. Позднее этот «этнический конгломерат» сформирует новую и вполне обособленную в рамках Русской земли общность новгородцев, которые как в культурном, так и в языковом отношении решительно выделялись среди жителей других областей Руси. Эта культурная, экономическая и этническая обособленность региона от остальных русских княжеств в дальнейшем определит драматичную судьбу Великого Новгорода и «трагические коллизии его отношений с князем Александром Невским и его приемниками». В дальнейшем Новгород расширяет зону своего влияния на западе и северо-западе, включая в орбиту своих интересов финно-угорские племена Водь и Ижору, жившие на южном берегу финского залива. Позднее эти племена были включенные в состав Новгородской республики как равноправные составные части. Таким образом, Новгород обеспечивал себе безопасный выход в балтийское море через Неву и финский залив.

Попутно Новгород расширяет сферу своего влияния на земли Чуди. В 1030 году Ярослав Мудрый совершает поход на Чудь и основывает город Юрьев. Об усилении торговых связей русских и эстов в период правления Ярослава Мудрого может свидетельствовать находка на острове Эзель. Там был обнаружен серебряник Ярослава Мудрого. Монеты такого типа находят крайне редко, их количество не превышает нескольких единиц. Также были найдены скандинавские монеты, которые имели схожее с монетами Ярослава исполнение. М.Н. Тихомиров расценивал эти находки как признак того, что русское влияние в Прибалтике во времена Ярослава было очень сильным .

В дальнейшем Новгородская республика будет неоднократно, путем военных походов утверждать свое господство в Эстонии и собирать с местного населения дань. Однако придать своей власти в Эстонии характер постоянства Новгород так и не сможет. Отряды русских сборщиков дани будут сталкиваться с вооруженным сопротивлением местных племен, которое иногда перерастало в ответные наступательные операции, от которых в наибольшей степени страдала Псковская земля

В 903 году на границе ареала расселения кривичей и эстов возникает город Псков, население которого было смешанным балто-славянским. Долгое время Псков оставался в сфере влияния своего северного соседа Новгорода. До 1137 года Псков являлся новгородским пригородом «и даже обретя частичную самостоятельность, город сохранял целый комплекс элементов зависимости» от северорусской столицы, которая покровительствовала ему, назначала туда князей и обязывала поставлять военную мощь. К XIII веку Псков распространил свое влияние на талавских латышей, часть которых приняла крещение по православному обряду

Также еще одним пограничным Русским княжеством, чья культура формировалась при «значительном участие восточнобалтских племен» было Полоцкое княжество. Впервые на страницах летописей Полоцк появляется под 862 годом. Как и Новгород , Полоцк был заинтересован в обеспечении порядка и стабильности в регионе, для бесперебойного функционирования торговой магистрали по реке Двине. По этой причине Полоцкое княжество сравнительно равно устанавливает контроль над бассейном реки Двины. Владения Полоцка граничили сразу с двумя Русскими княжествами, о которых уже говорилось выше Новгородским и Псковским. По этой причине между ними и Полоцком неоднократно возникали споры о сборе дани с прибалтийских народов. Эти столкновения начинаются уже в 1021году когда Полоцкий князь Брячислав Изяславич нападает на Новгород и уводит Новгородцев в плен. В дальнейшем конфликт Полоцка, Новгорода и Пскова из-за сбора дани неоднократно обострялся. Как инструмент давления на Новгород, Полоцкие князья использовали подвластные им племена Литовцев, наводив их набеги на Северо-запад Руси. В силу тех обстоятельств, что Полоцк на севере и востоке граничил с уже сформировавшимися государственными образованиями, его князьям приходилось расширять сбор дани в сторону запада в Литву и вниз по течению реки Даугавы.