Концепция революционного освобождения общества в теоретических воззрениях и политической практике российских левых радикалов (конец XIX века – 1918 года)

б.) Делопроизводственные документы Временного правительства, Совнаркома, Советов рабочих, крестьянских и солдатских (красноармейских) депутатов разных уровней, фабрично-заводских комитетов и других самочинных общественных организаций. Большевики и их леворадикальные союзники приняли самое активное участие в становлении и укреплении органов народной демократии и ее защиты - в Советах, фабзавкомах, профсоюзах, в рабочей гвардии, революционных комитетах и т.п. Эти органы в течение 1917 года превратились в эффективные механизмы борьбы с буржуазным политическим режимом, а после Октябрьского переворота стали на какое-то время основой новой государственности. На этапе формирования советской общественно-политической системы деятельность государственных и общественных организаций сохраняет вполне гласный характер: практически в полном объеме публикуются стенограммы заседаний Советов, исполнительных комитетов разных уровней, а также других органов народной демократии Протоколы заседаний ВЦИК Советов рабочих, солдатских, крестьянских и казачьих депутатов II созыва. - М., 1918; Третий Всероссийский съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. - Пг., 1918; Четвертый Всероссийский съезд Советов рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов. Стеногр. отчет. Протоколы и стенограммы заседаний Центрального Исполнительного Комитета 4-го созыва. - М., 1919; Пятый Всероссийский съезд Советов рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов: Стенографический отчет. - М., 1918; Октябрьская революция и фабзавкомы. Материалы по истории фабрично-заводских комитетов. В 3 т. - М., 1927 и др.. Однако уже с 1930-х годов и вплоть до начала «перестройки» в советской государстве осуществляется процесс идеологизации общественной и научной жизни, что наложило схоластический отпечаток на исследование исторических проблем. Превращение партии большевиков в доминирующий объект партиеведческих изысканий привело к резкому искусственному сокращению «доли» других политических сил, в том числе и левосоциалистических, в публикациях документов и материалов, посвященных революциям 1905-1907, 1917 гг. и гражданской войне Подробный перечень сборников документов и материалов об установлении и упрочении Советской власти во всех регионах СССР (годы издания: 1945-1973) содержится в книге: Источниковедение истории Великого Октября. Сборник статей. - М., 1977. - С. 275-287..

Указанные особенности советского источниковедения, на наш взгляд, все-таки не дают оснований говорить о его тотальной идеологизации См.: Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории / И.Н. Данилевский, В.В. Кабанов, О.М. Медушевская, М.Ф. Румянцева. - М., 1998. - С. 521. и «большевизации», поскольку в общем потоке источниковых публикаций эпизодически попадались документы, на основе которых можно было судить об участии «непролетарских» леворадикальных партий в революционном процессе Напр., о деятельности в столице в конце 1917 г. анархистов, левых эсеров, максималистов дает представление сборник: Петроградский военно-революционный комитет: Документы и материалы: В 3-х т. - М., 1967. . Дальнейшая работа над архивными фондами в комплексе с изучением публицистических, мемуарных, эпистолярных и т.п. источников позволит в значительной степени восстановить историческую справедливость и историографический баланс. Так, значительный объем интересующей нас информации был извлечен из фондов: ГАРФ (ф. 1791 - Главное управление по делам милиции МВД Временного правительства, ф. 1236 - Петроградский ВРК, ф. Р-382 - Наркомат труда РСФСР, ф. Р-6980 - Комиссия по выработке Конституции РСФСР; ГАВО (ф. Р-24 - Исполком Владимирского губсовета рабоч., крестьян. и красноарм. деп., ф. Р-25 - Исполком Александровского уездного Совета рабоч. и солд. деп., ф. Р-35 - Исполком Юрьев-Польского уездного Совета рабоч. и солд. деп.); ГАВорО (ф. Р-10 - Исполком Воронежского губсовета рабоч., солд. и крестьян. деп.); ЦАНО (ф. 56 - Исполком Нижегородского губсовета рабоч. и солд. деп., ф. 1102 - Нижегородский совет рабоч. и солд. деп., ф. 1678 - Нижегородский губернский ревтрибунал, ф. 2209 - Нижегородская губернская ЧК); Государственного архива Нижегородской области № 3 (г. Балахна) (ф. 33 - Исполком Городецкого волостного совета рабочих и крестьянских депутатов, ф. 106 - Исполком Городецкого (Балахнинского) уездного совета рабоч. и крестьян. деп.); Государственного архива Тамбовской области (ГАТО) (ф. Р-1 - Исполком Тамбовского губсовета рабоч., крестьян. и красноарм. деп.).

3. Периодическая печать и агитационно-пропагандистская литература. Важнейшим средством разработки леворадикальных идеологических комплексов и внедрения их в массовое сознание стали партийные газеты и журналы, а также листовки и брошюры указанного периода. В частности, агитационные материалы различных левых партий и организаций отложились в ряде архивных фондов: ГАТО (ф. 8 - Коллекция листовок, прокламаций, воззваний, брошюр и газет политических партий, нелегально и легально распространявшихся в Тамбовской губернии в 1901-1918 гг.); ГАВорО (ф. И-312 - Коллекция листовок, воззваний, объявлений партий, центральных и местных органов власти, общественных организаций, царского и Временного правительства, г. Воронеж); ГАВО (Коллекция документов). В ходе работы над исследованием автор изучил также материалы более трех десятков журналов и газет, издававшихся большевиками, неонародниками и анархистами в первые десятилетия ХХ века как в России, так и в эмиграции.

4. Теоретические и публицистические произведения ведущих партийных теоретиков и руководителей являются одним из наиболее значимых источниковых комплексов, так как они предоставляют материал для многоаспектной оценки идеологии и практики различных течений леворадикального движения. Подобного уровня публицистика либо представляла собой непосредственный материал для оформления официальных документов программного и директивного характера, либо углубляла и совершенствовала идеологию, стратегию и тактику определенной революционной организации. Ключевыми источниками для характеристики социально-освободительных основ отечественного революционного движения стали работы А.И. Герцена, М.А. Бакунина, П.А. Кропоткина, А.А. Борового, Д.И. Новомирского, Г.В. Плеханова, А.А. Богданова, Л.Д. Троцкого, Л.Б. Каменева, Н.И. Бухарина, В.М. Чернова, Д.А. Магеровского, А.Г. Троицкого, Н.И. Ривкина, Н.А. Полянского и др.

Несколько особняком в этом ряду стоят работы В.И. Ленина. Открытие секретных фондов в архивах ЦК КПСС и КГБ позволило ввести в научный оборот большое количество новых материалов. Однако, как оказалось, «архивная революция» 1990-х годов не сделала каких-либо сенсационных открытий в сфере ленинианы, если иметь в виду именно научно-исследовательский, а не идеологический и морализаторский аспекты. Анализируя ленинские статьи и книги в тесной связи с историческим контекстом и в комплексе с другими источниками, можно вполне адекватно выявить ключевые элементы идеологии большевизма, а также особенности взаимоотношений В.И. Ленина и его последователей с другими отрядами революционно-освободительного движения.

5. Источники личного происхождения. Важным дополнением источниковой базы исследования послужили воспоминания, письма, дневники участников событий, в первую очередь партийных идеологов и организаторов. Автор использовал, в частности, опубликованные документы, авторами которых были социал-демократы В.И. Ленин, Л.Д. Троцкий, Ю.О. Мартов, А.А. Богданов, М.В. Фрунзе, Н.И. Подвойский, М.Я. Лацис, А.В. Луначарский, Ф.Ф. Раскольников, В.Н. Залежский, Н.Н. Суханов, А.Г. Шляпников, В.С. Войтинский; неонародники В.М. Чернов, В.М. Зензинов, А.Ф. Керенский; анархисты П.А. Кропоткин, В.М. Волин (Эйхенбаум), Н.И. Махно, Ф.П. Другов и др. Кроме того, в научный оборот вводятся ряд неопубликованных материалы из фонда П.А. Кропоткина в ГАРФе (ф. 1129).

Научная новизна диссертации. В настоящем исследовании впервые в современной историографии разрабатывается и применяется к анализу соответствующего фактического материала концепция «левого либертаризма» / «либертарного социализма» как модели радикального освобождения общества от различных видов эксплуатации и угнетения. Применительно к освещению конкретных исторических проблем понятие «либертарный социализм» выступало чаще всего лишь как концептуальная метафора, не имеющая строгого значения, или производная от понятия «анархизма». Мы осуществляем четкую дифференциацию «анархизма» и «либертарного социализма» как политико-исторических явлений, близких по духу, но обладающих определенными различиями. Такой подход, с одной стороны, позволяет, избежать редукционистских «попыток свести к анархизму (отнести на «анархистский счет») многих фактов общественной самоорганизации в мировой истории» Штырбул, А.А. Общественная самоорганизация в историческом процессе (к методологии, историографии и перспективам изучения проблемы в России) / А.А. Штырбул // Общественная самоорганизация в мировой истории: сборник научных статей. Под ред. А.А. Штырбула. - Омск, 2006. - С. 11., а с другой - предоставляет в наше распоряжение новые исследовательские ракурсы.

Новизна нашего исследовательского подхода заключается также в том, что «либертаристский» угол зрения избран не только для анализа теоретических моделей социального освобождения, предложенных российскими левыми радикалами, но и для исследования практических попыток реализации этих моделей на разных этапах революционного процесса. Для обобщения теоретического материала предложена новая типология российских политических партий, где по критерию отношения к принципу централизованной политической власти выделяются «либертаристский» и «авторитаристский» полюса. Данная типология также вполне применима при анализе современных партийных систем различных стран.

Работа основана на архивных материалах, значительная доля которых вводится в научный оборот впервые. Многие источники, ставшие хрестоматийными для отечественной историографии, получают новую интерпретацию и, таким образом, позволяют иначе осветить, казалось бы, хорошо изученные исторические факты. Благодаря оригинальному ракурсу исследований осуществляется корректировка устоявшихся оценок различных проблем отечественной политической истории первых десятилетий ХХ века (в частности, таких как соотношение идеалов социальной свободы социальных «низов» и партийных элит; идейные основы политического сотрудничества (а также причины расхождений) леворадикальных течений; факторы перехода российского общества к авторитаризму в 1917-1918 гг.).

Научно-практическое значение работы. Разработанные в диссертации методологические и терминологические инновации, типология партий применяются при изучении как исторических аспектов, так и современной деятельности партийных образований в России и других странах мира. Результаты нашего исследования, использованный в нем фактический материал, а также выводы и оценки используются для написания обобщающих и специальных трудов по истории отечественной политической мысли, по истории российского революционно-освободительного движения, по политической истории нашей страны.

Значительный объем диссертационных материалов, использованные в работе подходы и сформулированные выводы нашли применение при чтении общих и специальных курсов по истории политических партий и общественных движений России второй половины XIX - первой четверти ХХ века.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту:

1. Во второй половине XIX века в рамках радикально-революционного направления отечественной политической мысли формируется идейный комплекс либертарного социализма, ключевыми целями которого являются ликвидация политического угнетения путем распределения общественной власти в широких слоях трудящихся, а также устранение экономической эксплуатации за счет передачи контроля над производством и распределением в руки производителей.

2. В конце XIX в. - первые десятилетия ХХ в. идеи либертарного социализма получили дальнейшее развитие в теории и практической деятельности ведущих левых партий и организаций России - социал-демократов, неонародников и анархистов. Социальные «низы» имели собственные представления о свободе и социальной справедливости, которые далеко не совпадали с идеологизированными подходами революционных теоретиков. Тем не менее протест непривилегированных сословий против усиления капиталистической эксплуатации и наличия феодальных пережитков в стране представлял собой социальный фон, благоприятный для распространения революционных и либертарно-социалистических идей.

3. Первая масштабная попытка объединения партийно-интеллигентского и массового потоков освободительного движения происходит в ходе Первой русской революции 1905-1907 гг. Левые радикалы (социал-демократы, неонародники, анархисты) не сумели воплотить в жизнь конструктивные положения своих программ и либертарно-социалистические лозунги революционных доктрин остались «декларацией о намерениях». Тем не менее в представления о социальной свободе и справедливости, выношенные партийной интеллигенцией, вносятся серьезные коррективы в соответствии с реальными запросами народной жизни.

4. После свержения самодержавия в России начинается напряженная конкуренция между сторонниками различных либертарных проектов преображения страны. Соперничество разворачивается не только между социальными «низами» и «верхами», но и между различными идейными течениями социалистического направления.

5. Временное правительство в период своего кратковременного правления не решилось радикально решить ключевые проблемы общественного развития России, рассчитывая на политическую волю Учредительного собрания. В условиях радикализации массовых социально-политических ожиданий революционные левые партии и организации расширяют свое влияние в широких слоях трудящихся. В октябре 1917 г., пользуясь благоприятной ситуацией, большевики и их левые союзники успешно осуществили революционный переворот в Петрограде и открыли новый этап в истории России.

6. Свержение Временного правительства предоставило широкие возможности социальным «низам» для самостоятельного «стихийно-либертарного» разрешения своих классовых проблем, а также расчистило политическое пространство для осуществления левосоциалистических вариантов воплощения социальной свободы и справедливости.

7. По мере приближения революционных элит (не только большевиков, но и левых неонародников и даже анархистов) к государственной власти как центре, так и на местах, именно «либертаризм» как сверх-идея общественного строительства в первую очередь приносился в жертву политической злобе дня и заменялся более привычными авторитарными приемами управления.

8. К осени 1918 г. вопрос стоял уже не о продолжении либертарных преобразований в российском обществе, а о создании авторитарного механизма управления и распределения ресурсов в условиях гражданской войны. Наиболее подготовленной к этой роли оказалась партия большевиков, в которой авторитаристская традиция имела более глубокие корни, чем в других леворадикальных партиях.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации апробированы в 44 публикациях, в том числе: двух монографиях и 42 статьях, из них 9 - в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ, общим объемом 54,8 п.л. Различные аспекты диссертационного исследования изложены в выступлениях на 3 международных, 5 всероссийских, 1 межрегиональной, 2 региональных и 2 межвузовских научно-практических конференциях. Диссертация обсуждена на расширенном заседании кафедры истории политических партий и общественных движений ФГОУ ВПО «Нижегородский государственный университет имени Н.И. Лобачевского».

Структура диссертации построена в соответствии с проблемно-хронологическим принципом. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка источников и литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во «Введении» обосновывается актуальность темы, ее научная новизна и практическая значимость, определяются объект, предмет, цели и задачи, хронологические и географические рамки, методология исследования, сформулированы основные положения, выносимые на защиту, обобщены результаты апробации диссертационного исследования.

В первой главе «Теоретические основы исследования» осуществляется анализ методологических основ исследования, на которых построена собственная исследовательская концепция диссертанта; обобщена отечественная и зарубежная историография по изучаемой проблеме; дана характеристика источников; излагаются концептуальные подходы исследователя к изучению соответствующих проблем исторического процесса. Большое внимание уделено разработке научных понятий, которые помогают адекватно решить поставленные исследовательские задачи.

Выделяются два основных варианта использования терминов «левый либертаризм» и «либертарный социализм»: 1. Ряд западных и российских историков (Дж. Вудкок, П. Маклафлин, А. Скирда, В.В. Дамье, А.В. Шубин и др.) трактуют понятия «левый либертаризм», «либертарный социализм» и «анархизм» фактически как синонимы. 2. Другой вариант использования термина «либертарный социализм» наметился в работах историков (П. Аврич, Н. Чомский, А.В. Чудинов, А.Н. Сидоров и др.), которые попытаются отделить его от понятия «анархизм».

Автор исходит из терминологической и историографической традиции, которая не признает комплекс леволибертарных идей и организационных приемов монополией «чисто» анархистского идейно-политического направления. Впрочем, о «традиции» в данном случае можно говорить лишь условно, так как в научной литературе нам не удалось обнаружить детальной характеристики таких политико-исторических явлений, как «левый либертаризм» и «либертарный социализм».

Мы полагаем, что анархизм и либертарный социализм представляют собой хотя и родственные, но нетождественные понятия. Ортодоксальный «анархизм» предполагает в качестве оптимальной модели человеческого общежития такое общество, в котором совершенно отсутствуют политическая иерархия и централизация, государственная организация и любая принудительная власть человека над человеком, при этом предусматриваются кратчайшие сроки перехода к безвластию. «Либертарный социализм», выступая против всеобъемлющей роли централизованно-бюрократического государства в обществе, вместе с тем не отказывается от вполне четкого политического и социально-экономического структурирования социума не только «по горизонтали», но и «по вертикали». В этом отношении либертарные социалисты не являются анархистами, поскольку в рамках переходного периода они приемлют некоторые формы централизованной политической власти.

Если взять за основу отношение к собственности и централизованной политической власти в обществе, то все основные идеологии можно отнести к социалистическим (отстаивающими замену частной собственности на средства производства различными формами коллективной собственности) и капиталистическим (защищающими право частной собственности), а также к авторитаристским (обосновывающим необходимость сильной государственной власти) и либертаристским (выступающими за «минимальное» государство или полное его отсутствие) (см. схему 1).

Схема 1. Типология идеологических течений

Можно выделить следующие направления «либертаризма». В своем крайнем теоретическом проявлении либертаризм выливается в анархизм, т.е. абсолютное отрицание государственности и политической власти. Такие радикальные либертаристы, в свою очередь, подразделяются на «правых» - анархо-капиталистов, защитников свободного от любых ограничений рынка и частной собственности (в рассматриваемый нами период в нашей стране не было значительной политической силы данного направления), и левых анархистов, стоящих на позициях коммунистического коллективизма (в России в начале ХХ века это в первую очередь анархисты-коммунисты). Умеренные либертаристы признают безгосударственное самоуправление как отдаленный общественный идеал, но при этом предусматривают необходимость сохранения на переходный период централизованных политических структур, не стесняющих общественную свободу: «минимального государства» (либералы; во время российских революций 1905-1907 и 1917 гг. влиятельной партией этого направления были кадеты) или федерации самоуправляющихся территориальных и производственных объединений (сторонники либертарно-социалистических учений; в эпоху Первой русской революции к данному типу примыкали эсеры и социал-демократы, в 1917-1918 гг. - левые эсеры, максималисты и большевики).

Вторая глава «Идеологическое и организационное оформление различных направлений российского леворадикального движения в конце XIX - начале ХХ вв. Либертаризм как идейно-политический фактор Первой русской революции» делится на три параграфа. Первый параграф «Становление радикально-либертаристского (анархистского) течения в российском освободительном движении в конце XIX - начале ХХ веков» посвящен исследованию идеологического и организационного оформления анархистского движения в России.

Ведущим идеологом российского анархизма на рубеже XIX-ХХ вв. был П.А. Кропоткин. Развивая идейные основы радикального либертаризма, обобщая практический опыт леворадикального движения на Западе и в России, Кропоткин пришел к обоснованию доктрины анархо-коммунизма, которая стала «символом веры» для анархистов новой волны.

По замыслу князя-анархиста, общество, освободившееся от ига государства и капитала, будет существовать по принципу «никаких властей, которые навязывают другим свою волю, никакого владычества человека над человеком, никакой неподвижности в жизни, а вместо того - постоянное движение вперед». Дорогостоящий и неэффективный государственный механизм предлагалось заменить ассоциацией общественных организаций, развивающихся по трем направлениям: 1) земельные союзы людей, связанных между собой по месту жительства; 2) союзы людей по роду их труда; 3) «разнообразные общества и союзы..., возникающие среди людей в силу сходства их личных наклонностей» Кропоткин, П.А. Современная наука и анархия / П.А. Кропоткин // Современная наука и анархия. - М., 1990. - С. 323-324.. Именно кропоткианская концепция стала идеологической платформой возрождения анархизма в России в начале ХХ века. В этот период большинство в местных организациях составляли последователи учения Кропоткина - анархо-коммунисты (хлебовольцы). В ходе Первой русской революции формируются течения анархо-синдикалистов и анархо-индивидуалистов.

В рамках русской радикально-либертаристской (анархистской) идеологии ХХ в. продолжается разработка традиционных для этого направления проблем. В то же время данный этап развития русского анархизма характеризуется рядом новых существенных моментов. Молодые идеологи подвергают критике наиболее сомнительные, на их взгляд, положения классического анархизма, пытаясь создать непротиворечивую теорию безгосударственности. В целом попытки «младоанархистов» отмежеваться от «заветов отцов» носили декларативный характер. Как анархо-синдикалисты и «индивидуалисты» (по крайней мере, А.А. Боровой и Л. Черный), так и критикуемые ими кропоткианцы, настаивая на своеобразии своих революционно-тактических установок, единодушно стремились к свержению самодержавия и созданию справедливого общественного устройства. Выступая против государства, теоретики-анархисты в своих концепциях «легитимизируют» необходимость властных структур, которые отождествляются у них с органами самоуправления трудовых коллективов. Хотя в первые годы ХХ века российские анархисты сумели занять свою политическую «нишу» в освободительном движении, однако развернуть более или менее масштабную работу в рабоче-крестьянских массах им довелось лишь в условиях мощного социального взрыва. Революция 1905-1907 гг. стала подтверждением многих постулатов российских анархистов. Кроме того, резкий скачок в политическом развитии масс дал анархистам прекрасную возможность для приложения своих сил и реализации «партийных» замыслов.

Анархистам в ходе революции 1905-1907 гг. пришлось слишком часто применять насилие и террор. Тем не менее наиболее сознательные поборники анархизма прибегают к активным действиям, не только с целью разрушения старого, но и с надеждой на созидание нового. Так, в 1905-1906 гг. в Варшаве, Белостоке, на Урале анархисты стали инициаторами явочного введения рабочего контроля на предприятиях и осуществления прямой народной демократии. В это же время они не только активно занимались пропагандой своих идей в крестьянском населении целого ряда губерний, но и на протяжении 9 месяцев 1906 г. поддерживали анархическую коммуну в одном из сел Тифлисской губернии. Идейные антигосударственники не остались в стороне от спонтанной самоорганизации народных масс в формах «советского движения». В столичном Совете работал, как минимум, один анархист - А.Ю. Ге (Голберг). В состав Одесского совета вошли 5 анархистов-коммунистов. Несколько анархистов стали депутатами Белостокского совета. Сторонники анархии активно включились в развитие профсоюзного движения, тем более что, по их мнению, самоорганизация рабочих проходила вполне по-анархистски. Анархисты-синдикалисты сыграли весьма заметную роль в профсоюзе рабочих и низших служащих городской управы Москвы. Активность анархистов в профсоюзном движении была также заметна в провинции. В отдельных случаях анархисты становились непосредственными организаторами профсоюзов.

По мере таяния идейно-анархистских сил оставшиеся верные идеалам анархии активисты все больше отходят от работы в массах и всецело отдаются «боевой деятельности». Те немногочисленные попытки соединения либертарных идей с практикой, которые осуществляются анархистами в период реакции, либо сразу же попадали в поле зрения полиции, либо выливались в деятельность, несовместимую с идеалами идейного анархизма. Практика показала, что слабая организация революционных сил является серьезным препятствием как в «борьбе за массы», так и в противоборстве с авторитарным государством. Как следствие, анархисты начинают более прагматично относится к тем политико-организационным проблемам, которые до тех пор отдавались на откуп социалистам-государственникам. Так намечается «дрейф» анархистов в сторону либертарного социализма.

Во втором параграфе «Неонародническое движение в первые годы ХХ века» исследуются элементы либертаризма в теории и практике Партии эсеров (ПСР), а также Союза эсеров-максималистов (ССРМ). ПСР, будучи исторической преемницей действенного народничества 1870-х гг., унаследовала многие черты идеологии и тактики своих предшественников, в том числе и либертаристский компонент. Так, в партийной программе прокламируется захват государственной власти рабочими и в то же время отрицается социально-революционный характер государственного социализма, альтернативой которого мог быть только социализм либертарный.

В «городе» политические достижения неонародников оказались намного скромнее, чем в «селе». Тем не менее эсерам удалось найти приемлемую для масс тактику сотрудничества партий и рабочих организаций как автономных и равноправных отрядов революционного движения и повести за собой значительные слои трудящихся, преимущественно интеллигенцию и служащих. Большим влиянием эсеры пользовались во Всероссийском железнодорожном союзе и Всероссийском почтово-телеграфном союзе. Активную профсоюзную деятельность ПСР развивала в Москве, Нижнем Новгороде Киеве, Одессе, Рязани, Воронеже, Омске, Томске.

Намного более результативной оказалась массовая работа эсеров в крестьянстве. В течение 1905-1907 гг. стремительно растет количество «братств», в которые вступали представители социальных «низов», находившиеся под влиянием эсеровской идеологии. На уровне общин и волостей происходит определенное слияние либертарных организационных «технологий» крестьянских «низов» и партийно-эсеровских «верхов», хотя идейное влияние неонароднического социализма при этом не всегда было решающим фактором. Когда самочинным путем формируются структуры Всероссийского крестьянского союза (ВКС), многие братства вступают в новую организацию. Исследования Т. Шанина, М.И. Леонова и А.А. Куренышева показали, что члены ПСР не получили ключевых позиций в руководстве ВКС, тем не менее они приняли активное участие в создании отделений Союза на местах. Еще одной формой спонтанной самоорганизации крестьян, в которой нередко проявлялись неонароднические влияния, стали крестьянские республики, десятками появившиеся на территории России с конца 1905 г. Влияние ПСР сказалось не только в том, что некоторые самочинные «республики» в своих уставных документах воспроизводили основные положения эсеровской аграрной программы, но и в том, что многие «республиканские» вожаки получили в той или иной степени соответствующую партийную подготовку. Таким образом, в ряде регионов страны, произошла апробация двух либертарных моделей социального поведения - партийно-интеллигентской и традиционно-крестьянской, при этом оказалось, что крестьяне имеют самобытные представления о вольной жизни и вполне коллективистские, но далеко не социалистические приемы ее организации, что, впрочем, не исключало готовности при определенных условиях сотрудничать с революционерами.

Эсеры не оставили без внимания и такую форму демократической самоорганизации «низов», как Советы, тесно связывая феномен Советов с традициями революционно-народнического движения. Эсеры оказались в руководстве организаций советского типа в Таганроге, Воронеже, Красноярске, Новороссийске. Их влияние и практическое участие было значительным в ряде других Советов. Реальная роль эсеров в создании и функционировании органов советской власти была вполне весомой и часто не менее значительной, чем у социал-демократов. Однако эта роль носила все-таки ограниченный характер, поскольку большинство политических успехов ПСР в «советском движении» связано с деятельностью ее активистов на низовом уровне. Что касается «верхних эшелонов» партии, то они не вполне одобрительно относились к радикальным инициативам партийных «низов».

Провозглашая политическое равноправие в освободительном движении интеллигенции, крестьянства и пролетариата, эсеры-интеллигенты не торопились уступать власть в партийных структурах даже тогда, когда в ходе Первой русской революции рабоче-крестьянский состав в ПСР стал преобладать над интеллигентско-студенческим. По этой причине в ряде эсеровских организаций в России (в Москве, Курске, Рязани, в Северо-Западной области, на Северном Кавказе) активизируются оппозиционные группы, которые составят основу эсеровско-максималистского течения. Еще одним очагом ультрарадикализма в неонародничестве стала группа «аграрников» в Женеве (Е.И. Лозинский (Устинов), А.Г. Троицкий (Тагин) и М.И. Соколов («Медведь») и др.). Уже в первых программных выступлениях будущих максималистов заметны положения, либертарно-социалистического характера: вера в самостоятельную активную роль масс в освободительном движении, отказ от жесткой регламентации и централизации деятельности революционных сил, призыв не останавливаться на минимальных целях борьбы. На практике максималисты не только активно занялись боевистской деятельностью, но в ряде случаев добились успеха в организационно-массовой работе. Именно максималисты в 1905 г. организовали Совет в Белостоке, который своей властью ввел 8-часовой рабочий день, увеличил зарплату и передал контроль над производством рабочим. Весьма заметную роль сыграли «молодые эсеры», идейно примыкавшие к максимализму, в деятельности Объединенного совета рабочих и солдат Красноярска. В июне 1906 г. в Москве представители оппозиционной фракции ПСР возглавили стачку булочников, в короткие сроки ставшую общегородской. Внедрение максималистов в рабочее движение происходило и на периферии: в Донбассе, в Поволжье, других регионах. По мере возможности максималисты пытались действовать в крестьянской среде, добиваясь в ряде мест заметных успехов. В Курской губернии именно «аграрники» основали и возглавили часть уездных, а также губернский Крестьянский союз. В отличие от эсеров, нацеленных на организацию крестьянства «сверху», со стороны партийной интеллигенции, максималисты намеревались заниматься тем же делом с опорой на инициативу «низов». На это со всей определенностью указывают пункты «Устава крестьянской организации при оппозиционной фракции ПСР».

Эсеры-центристы охарактеризовали появление максималистского направления как результат не раскола, а всего лишь откола партийных элементов, в основе которого лежали не идейные, а скорее психологические разногласия О. Г-ръ. Развал или консолидация? // Знамя Труда. - 1909. - № 21-22 (сентябрь). - С. 2.. На самом деле теоретический максимализм представлял собой радикальное продолжение народнической идеологической традиции, развитие в новых исторических условиях ее революционно-освободительных аспектов. В этом смысле максималистская доктрина была вполне законной наследницей классической теории «русского социализма».

В третьем параграфе «Либертаристские проблемы в теории и практике социал-демократов» отмечается, что в начале ХХ в. социальный идеал российских левых марксистов как на уровне теории (в частности, в работах Г.В. Плеханова, В.И. Ленина, А.А. Богданова), так и на уровне пропагандистских изданий включал в себя не только социалистические, но и либертаристские положения, которые осознавались как органичный элемент социал-демократической идеологии. «Академическое» обоснование либертаризма тогда же осуществил М.А. Рейснер.

Накануне и на начальном этапе Первой русской революции российские социал-демократы активно разрабатывали проблему институционализации революционной власти, при этом большевики и меньшевики по-своему представляли себе указанный процесс. В.И. Ленин отстаивал идею временного революционного правительства, призванного стать политическим инструментом диктатуры пролетариата и крестьянства на этапе буржуазно-демократической революции. Меньшевики в указанный период исходили из «классического» положения о буржуазном характере предстоящей революции, поэтому все надежды на организацию демократической власти возлагали на «либеральную и радикальную буржуазию». Однако и меньшевикам уже весной 1905 г пришлось под давлением «снизу» признать целесообразность «частичного, эпизодического захвата власти и образования революционных коммун». Они выдвигают идею созыва общероссийского рабочего съезда, позднее в связи с вовлечением в антиправительственное движение все новых и новых социальных слоев меньшевики выходят за «пролетарские» рамки и разрабатывают проект «революционного самоуправления граждан». Именно идеей «революционного самоуправления» руководствовалась столичная организация «меньшинства», 10 октября 1905 г. призвавшая рабочих к всеобщей стачке и образованию выборного Рабочего комитета, который вскоре появляется под названием Совета рабочих депутатов. Большевики поначалу увидели в организации Рабочего комитета (Совета) «новую каверзу» своих социал-демократических соперников Кривошеина, Е. Петербургский совет рабочих депутатов в 1905 году / Е. Кривошеина. - М., 1926. - С. 78., однако очень скоро между фракциями РСДРП разворачивается борьба за влияние в органах самочинной демократии. Осенью 1905 г. В.И. Ленин приходит к мысли, что Советы, а именно - Петербургский совет рабочих депутатов, как раз и являются «зародышем» временного революционного правительства Ленин, В.И. Наши задачи и совет рабочих депутатов. (Письмо в редакцию) / В.И. Ленин // Полн. собр. соч. - Т. 12. - М., 1972. - С. 66..

В конце 1905 г. - в 1906 г. в России появляются «крестьянские республики» и другие коллективные субъекты самодеятельной политики, которые заменяют официальную администрацию своими выборными представителями, создают народную милицию, обобществляют землю. Революционные партии, в том числе и «пролетарские», увидели в крестьянстве мощный резерв революционных сил и активно принялись за расширение своего идейного влияния в сельском мире. В целом политический вес РСДРП вообще и большевиков в частности в крестьянском движении начала ХХ века сознательно завышался советскими историками, тем не менее, работа социал-демократов в крестьянстве приобрела значительные масштабы в Грузии, в ряде районов Латвии, Малороссии, Великороссии. При этом речь шла не о гегемонии пролетариата над «несознательным» крестьянством, а о взаимном влиянии.

Более весомую роль сыграла РСДРП в рабочем движении. В советских исследованиях влияние социал-демократов в профсоюзном движении сильно преувеличивалось, тем не менее, оно и в самом деле было значительным. Если судить по «передовикам» профсоюзного движения (в частности, в Петербурге, Москве и Харькове раньше, чем в других пролетарских центрах России, появляются первые Центральные бюро профсоюзов), то можно сделать вывод, что социал-демократы в целом, хотя и не играли доминирующей политической роли в профессиональной самоорганизации пролетариата, тем не менее, были относительными лидерами. Вслед за появлением в России профсоюзных (синдикалистских) форм самоорганизации пролетариата в страну в начале ХХ в. проникают и соответствующие идеологические концепции социального освобождения «снизу». Так, популярный в рабочем движении Запада революционный синдикализм делал ставку на прямое действие трудящихся, на непосредственный захват рабочим классом в ходе всеобщей стачки контроля над производством и фактическое устранение государства из общественной жизни. Российские рабочие в 1905 г. действовали в подобном духе, поэтому теория и практика революционного синдикализма привлекла пристальное внимание социал-демократов. В группе марксистов, увлеченных синдикализмом, оказались А.А. Богданов, А.В. Луначарский, В. Базаров (В.В. Руднев), И.И. Скворцов-Степанов, М.Н. Покровский, Н.А. Рожков, А.В. Соколов (С. Вольский), Г.А. Алексинский и др. Большевики надеялись привлечь на свою сторону протестно-политический и организационный потенциал синдикализма, имевшего значительное влияние в международном рабочем движении, чтобы укрепить себя его жизненной силой. Однако борьба за идейное влияние в большевистском крыле РСДРП превратила проблему синдикализма, наряду с известными философскими противоречиями, в «яблоко раздора» между А.А. Богдановым и В.И. Лениным. В.И. Ленин резко критикует своего оппонента за привнесение в русскую социал-демократическую среду элементов идейного анархизма и в то же время призывает «развивать и использовать в целях социализма всевозможные рабочие организации» Ленин, В.И. О фракции сторонников отзовизма и богостроительства / В.И. Ленин // Полн. собр. соч. - Т. 19. - М.: Политиздат, 1973. - С. 79-80..

Таким образом, в процессе развития Первой российской революции и неонародники, и социал-демократы, и анархисты как в теории, так и на практике активизируют именно либертаристские тенденции своей деятельности, приближая ее к запросам «стихийного анархизма» масс. Пожар революции не без трудностей был потушен самодержавным режимом, тем не менее, даже непродолжительные эксперименты по практическому «либертаризму», осуществленные социальными «низами» при участии партийных активистов, показали, в каком направлении будут развиваться события в условиях новой революционной ситуации.

В третьей главе «Россия после Февральской революции: борьба за практическое воплощение либертарных концепций власти» исследуется развитие либертарно-социалистической традиции в России в период после свержения самодержавия. При этом речь идет преимущественно о теории и практике большевиков, левых эсеров, максималистов и анархистов. Это обусловлено тем, что ортодоксальные эсеры и социал-демократы в указанный период фактически начали идеологический дрейф в сторону либерализма, то есть «правой» разновидности либертаризма.

В первом параграфе «Анархисты» отмечается, что российский политический анархизм после свержения самодержавия был единым движением только в своем неприятии института государственности. Что же касается конкретных теоретических разработок «на злобу дня», а также моделей практического участия в революции, то здесь позиции различных анархистских организаций варьировались даже в рамках идеологических «подсистем».

Обозначив в качестве ближайшей задачи революции ее полную децентрализацию, анархисты приступили к практическому воплощению своих планов, пытаясь создать островки протоанархии в рамках реальной политической практики. В различных населенных пунктах появляются группы сторонников безвластия, которые организуют «партийные» клубы, заводят свои газеты и журналы и приступают к энергичной массовой агитации идей анархо-социалистической революции. «Смычку» с массовым движением анархисты стремятся осуществить и другими способами - занимая и расширяя плацдармы во вновь образующихся органах общественной и производственной демократии: в Советах, профсоюзах, фабрично-заводских комитетах и т.п. Они вошли в состав городских и ряда районных Советов Петрограда и Москвы, причем, по мере разочарования трудящихся масс в политике умеренно-социалистических партий, доля анархистской советской «фракции» в целом по стране даже возрастает. В 1917 -1918 г. анархисты получили также представительство в провинциальных советских органах (в Красноярске, Иркутске, Одессе, Харькове, Кронштадте, Гельсингфорсе, Ревеле, Выборге, Осташкове, Бежецке, Александровске, Городце, других городах и селах). При этом кое-где анархисты входили в руководство Советов и даже возглавляли их.

После нескольких месяцев революции социальные «низы» в России начинают подозревать, что они не получат «хлеба, мира, свободы» от правящей политической элиты, поэтому на восходящем потоке либертарных ожиданий левые радикалы получили благоприятные условия для внедрения в политическую практику своих идеологических альтернатив. С другой стороны, «войдя» во власть, они были вынуждены превращаться из благодушных мечтателей в политиков-функционеров и именно в таком качестве завоевывать и закреплять за собой позиции советских лидеров разных уровней.

Еще одни полем битвы за политическое влияние на массы оказались органы производственной демократии. Российские рабочие, «захватным» методом бравшие под контроль предприятия, действовали в соответствии с тактикой революционного синдикализма. Более того, фабзавкомы со временем превращаются во влиятельный субъект большой политики, поэтому анархисты, так же как другие левые силы, прилагают максимальные усилия, чтобы превратить самочинные органы рабочей демократии в свою «политическую армию». Апологеты анархизма приняли активное участие как в организации низовых рабочих комитетов на предприятиях, так и в работе форумов, объединивших движение фабзавкомов на региональном и общероссийском уровнях. Положительно отзываясь о фабрично-заводских, анархисты не отличались единодушием во взглядах на профсоюзы. Тем не менее отдельные группы анархистов стремятся не только проникнуть в профессиональные объединения, создававшиеся по почину рабочих или по инициативе социал-демократов, но и учреждают собственные профсоюзы. Весомые позиции сторонники безвластия занимали в различных профсоюзах в Петрограде, Москве, Казани, на Украине и в Сибири.

В условиях мировой войны и усугубляющейся хозяйственной разрухи спонтанный либертаризм народных масс мог получить развитие только на фоне затишья на фронтах и относительной слабости Временного правительства, однако дальнейшее выживание российского общества как единого целого требовало от революционных элит не только деклараций, но и конкретных проектов преобразований. Поскольку анархистам, так же как и представителям других партийных направлений, приходилось участвовать в практической организации новых форм социальной деятельности и новых отношений на производстве, постольку они волей-неволей должны были адаптировать свои теоретические представления к требованиям реальной политики. Поэтому не удивительно, что уже летом 1917 г. не только обывателям, но и многим политическим активистам становится все трудней понять, где кончается большевик и начинается анархист, и наоборот. При этом ультрареволюционная тактика анархистов напрямую соотносилась с вспышками «анархической» активности народных масс в ходе политических кризисов весны-лета 1917 г. В этот период идейное влияние анархистов постепенно распространяется не только на радикально настроенные слои города, армии и флота, но и на крестьянство. Оказывая действенную помощь большевикам в организации нового революционного переворота, анархисты готовятся к решительной атаке против самого принципа государственности.

Во втором параграфе «Левые неонародники» рассматриваются процессы идеологического и организационного оформления леворадикального неонародничества после свержения самодержавия. В частности, после Февральской революции возрождаются организации эсеров-максималистов, как путем выхода из структур ПСР, так и под непосредственным руководством ветеранов подполья. Официальное возрождение Союза социалистов-революционеров максималистов на общероссийском уровне связано с созывом II конференции ССРМ, которая состоялась 15-21 октября 1917 г. К этому времени относительно крупные и влиятельные организации максималистов действовали в Петрограде, Москве, Самаре, Симбирске, Казани, Ижевске, Воткинске, Шлиссельбурге, Сормове.

Февральская революция 1917 г. стала также мощным стимулом для самоопределения в рядах ПСР будущих левых эсеров. В течение весны - лета 1917 г. размежевание между «оборонцами» и «интернационалистами» в рамках единых парторганизаций произошли в Астрахани, Смоленске, Одессе, Выборге, других городах. Первые признаки общероссийских «тектонических сдвигов» в эсеровских рядах стали заметными на II Петроградской конференции (3-6 апреля 1917 г.), Северной областной конференции (20-24 мая 1917 г.) и на III съезде ПСР (25 мая-4 июня 1917 г.). Вскоре после окончания съезда выяснилось, что компромисс между «левыми» и «правыми» в эсеровской партии носит временный характер. На VII Совете ПСР в начале августа эсеры-интернационалисты «легализовали» свою фракцию, вскоре они стали большинством в Петроградской губернской парторганизации. Параллельно левое крыло ПСР наращивает свой политический вес в провинции, в «низах» общества, сплотившихся вокруг органов народной демократии.

К октябрю 1917 г. левые эсеры стали весомой политической силой во многих регионах страны. В некоторых местах (в частности, в Петрограде и Кронштадте) за ними шло подавляющее большинство членов ПСР. Тем не менее размежевание левых и правых эсеров затянулось. Незавершенность процесса левоэсеровского партогенеза значительно уменьшала шансы новой партии в борьбе за власть. Однако на этапе борьбы с Временным правительством левые эсеры, опиравшиеся на массовые симпатии социальных «низов» и тесно сотрудничавшие с другими радикально-социалистическими организациями, представляли собой серьезную силу.

В отличие от эсеров-интернационалистов, максималисты с первых шагов своего организационного возрождения стремятся оформиться как самостоятельная политическая сила. Комбинируя традиционные идеологические положения и опыт «советского движения», они выступили за осуществление принципов Трудовой советской республики, в рамках которой трудовой народ будет осуществлять прямой контроль над всеми сферами общественной жизни через своих депутатов в Советах. Максималисты приняли активное участие в работе органов советской власти, в формировании отрядов Красной гвардии, как в столице, так и в провинции, вошли в ревкомы Петрограда, Москвы, Нижнего Новгорода, Самары, Симбирска, Тулы, др. городов.

Решительность и последовательность максималистов выглядели контрастом в сравнении с уклончивой и компромиссной тактикой левоэсеровских вожаков. Отдавая себе отчет в том, что «старая» эсеровская партия теряет свой политический капитал в глазах радикализирующихся масс, лидеры левых эсеров осенью 1917 г. все еще отказывались полностью связывать себя с «бунтарской» тактикой большевиков и максималистов. Тем не менее левые эсеры внесли весомый вклад в подготовку и осуществление переворота в Петрограде, Москве, Харькове, Ревеле, Гельсингфорсе, Воронеже, Астрахани, Ташкенте, Туле, Твери, во многих уездных городах. Важным рубежом идейного и организационного оформления радикальных неонародников стал I съезд Партии левых социалистов-революционеров (интернационалистов) (ПЛСР(и)), прошедший 19-27 ноября 1917 г. в Петрограде. Левоэсеровский проект советской демократии носил вполне либертаристский характер, так как предусматривал участие в управлении политическими процессами на государственном уровне не только городского пролетариата и беднейшего крестьянства (как в проектах большевиков), но и широких «трудовых» слоев города и села, включая торгово-промышленных служащих, при условии их искреннего сотрудничества.

Третий параграф «Левые марксисты» посвящен анализу «либертаристского» аспекта в теории и практике российских левых марксистов накануне и в ходе Февральской революции. Еще до Февральской революции среди ведущих теоретиков большевизма развернулась дискуссия о формах революционной самоорганизации трудящихся, инициатором которой выступил Н.И. Бухарин. В марте 1917 г. В.И. Ленин пишет первые статьи и заметки, в которых пытается приложить постулаты радикализированного марксизма к условиям революционной России. Позднее, исходя из опыта первых месяцев революции, Ленин размышляет о конкретных формах воплощения народной демократии. В «Апрельских тезисах» он называет «единственно возможной формой революционного правительства» Советы рабочих депутатов Ленин, В.И. О задачах пролетариата в данной революции / В.И. Ленин // Полн. собр. соч.- Т. 31. - М.,1962. - С. 115.. В условиях, когда даже близкие соратники были ошеломлены ультра-радикализмом ленинского «Советского проекта», вождь большевиков прилагает немалые усилия для более тщательной отделки своей политической доктрины. Даже в условиях подпольной жизни Ленин не прекращает работы над своей программной книгой «Государство и революция», которая фактически легитимизировала либертаристскую интерпретацию марксизма. В этой ключевой работе лидер большевиков Ленин уточняет, что «пролетариату нужно лишь отмирающее государство», поскольку «народ подавить эксплуататоров может и при очень простой «машине», почти что без «машины», без особого аппарата, простой организацией вооруженных масс (вроде Советов рабочих и солдатских депутатов…)» Ленин, В.И. Государство и революция / В.И. Ленин // Полн. собр. соч. - Т. 33. - М., 1981. - С. 24, 91.. Таким образом, Ленин в идеологии и деятельности большевистской партии стремится совместить либертаризм, нацеленный против буржуазной государственности, с авторитаризмом диктатуры революционного пролетариата. Подобный тактический дуализм давал большевикам широкие возможности как в борьбе с Временным правительством, так и в ходе создания Советской республики.