Сословные учреждения в России в первой половине XIX века (по материалам дворянских и городских обществ Средневолжских губерний)

Таким образом, имеющаяся источниковая база позволяет достаточно полно исследовать организацию и деятельность сословных учреждений в первой половине XIX века.

Методология и методы исследования. В качестве наиболее приемлемых подходов, которые могут быть использованы в исследовании исторического процесса нам представляются цивилизационный и стадиальный.

Методологическая ценность цивилизационного подхода определяется тем, что он диктует необходимость рассматривать общество как самобытную ценность, подверженную изменениям, являющимся органичными либо неорганичными для ее существования. Этот поход позволяет анализировать эволюцию российской цивилизации вследствие внутренней логики ее развития и влияния внешних факторов, определить место российской цивилизации в сообществе иных локальных цивилизаций См.: Сенявский А. С. Социальные трансформации в России в контексте цивилизационной специфики (XX в.) / А. С. Сенявский // Социальные трансформации в российской истории : докл. междунар. науч. конф., 2 - 3 июля 2004 г. - Екатеринбург - Москва, 2004. С. 95 - 96.. Цивилизационный подход, на наш взгляд, вполне приемлем для пояснения причин глубоких трансформаций, которые претерпели европейские социально-политические институты при попытках их приспособить к российской действительности.

Каждая из цивилизаций, обладая определенной социокультурной устойчивостью, вместе с тем, развивается в соответствии с некими универсальными закономерностями. При осмыслении процесса трансформации социальных институтов в нашей стране в период, предшествовавший масштабным реформам 1860-1870-х гг. может быть применим в дополнение к цивилизационному также и стадиальный подход. Последним в качестве приоритетных направлений исследования общества представляются такие важные аспекты, как закономерности и случайности в ходе преобразований, особенности переходных периодов.

Названные подходы предполагают использование широкого набора методов, основными среди которых являются: проблемно-хронологический, сравнительно-исторический, системного анализа, количественный, структурный. Анализируя законодательные основы деятельности сословных учреждений, мы применяли методики историко-правового и сравнительно-правового анализа.

Научная новизна. Данная работа представляет собой первое обобщающее исследование сословных учреждений дореформенного периода на материалах Среднего Поволжья, проведенное в соответствии с современными методологическими и концептуальными подходами.

Наиболее значимы следующие новации: 1) изучена роль сословных учреждений в целом, и органов внутрисословного управления в частности, в формировании локальных сообществ, осознании нужд местного населения и возможностей общественных организаций; 2) установлены конкретные механизмы трансформации выборных структур, их адаптации к потребностям представителей сословий и требованиям властей; 3) определены формы и методы взаимоотношений выборных органов с коронной администрацией и податным населением; 4) выделено несколько этапов истории сословных учреждений, которые позволяют существенным образом дополнить имеющуюся периодизацию; дана оценка политики самодержавия и степени самостоятельности сословных обществ на каждом из этих этапов.

Реконструкция истории сословных учреждений, расположенных на территории средневолжских губерний, стала возможной благодаря введению в научный оборот широкого круга источников.

Научно-практическая значимость.

Выводы, представленные в данной работе - отклик на многие острейшие проблемы, с которыми сегодня сталкивается российское общество. Выбор эффективных моделей взаимодействия власти и общества возможен лишь с учетом опыта участия населения в выборных органах, в том числе и создаваемых самодержцами с целью самоорганизации сословий. На основе материалов исследования могут быть выработаны рекомендации государственным органам, ответственным за разработку и реализацию мер социальной политики.

Результаты исследования применялись при разработке курса «История региона», преподаваемого студентам-регионоведам, а также могут быть использованы при подготовке учебного пособия «Социальная история России», написании обобщающих работ по истории Отечества.

Положения, выносимые на защиту.

1. Структура и функции городского управления, порядок взаимоотношений выборных органов с представителями коронной администрации в законодательстве были определены недостаточно четко. Формирование сословных учреждений производилось с учетом специфики населенных пунктов, причем вышестоящим руководством допускались существенные отклонения от положений Жалованной грамоты городам 1785 г.

2. Как в городской, так и в дворянской среде вольные толкования нормативно-правовых актов и умышленные нарушения законодательства в своих масштабах и частоте возрастали по мере удаления от центра (страны, губернии) к окраинам. В провинции нередко сильнее законов оказывались связи и влияние акторов социально-политических процессов, устоявшиеся обычаи и проч.

3. Низкий уровень грамотности населения негативно сказался на процессе становления сословных учреждений. Отсутствие элементарных представлений об особенностях избрания и деятельности в качестве представителей сословий было, с одной стороны, причиной задержки формирования общественного сознания и элементов политической культуры, с другой - многочисленных нарушений в ходе избирательных компаний.

4. Развитие сословных структур, определенное насущными потребностями принимавших решения членов собраний, далеко не всегда отвечало нуждам самодержавия и соответствовало общегосударственным приоритетам. Так, например, многие дворянские и городские общества Среднего Поволжья, участвовавшие в подготовке средств и людских резервов для внутреннего ополчения, не забывали о необходимости защиты собственных имущественных интересов.

5. При Николае I сословные учреждения начинают трансформироваться в придаток органов государственного управления, призванный в первую очередь заниматься на безвозмездной основе мобилизацией дворянства и горожан. Подчинение коронной администрации выборных структур в средневолжских губерниях происходило с переменным успехом, однако общей тенденцией следует признать утрату к середине XIX столетия обществами значительной части собственной автономии.

6. Рассчитывая на созидательную роль дворянских учреждений в социально-экономическом развитии страны, интегрируя с этой целью органы и должности привилегированного сословия в структуру местного управления, царское правительство стремилось не допустить политизации губернских дворянских съездов, препятствовало любым попыткам дворян объединиться с целью выражения и защиты собственных узко-сословных интересов.

7. Обладая по сравнению с дворянскими учреждениями гораздо более «скромными» полномочиями, городские выборные органы находились под менее пристальным вниманием со стороны коронной администрации. Во многих населенных пунктах городские власти зависели от купеческих родственных кланов, состоятельных торговцев и промышленников.

8. Меры, реализуемые самодержавием в области сословного управления носили нередко бессистемный, ситуативный характер, что в первые десятилетия XIX в. в основном было обусловлено отсутствием единой концептуальной основы реформ, позже во многом было связано с реализацией интересов отдельных министерств и ведомств, а также влияния приближенных императора.

Апробация результатов исследования производилась на научных чтениях, традиционно проводимых в Мордовском госуниверситете: Огаревских (2008, 2009 гг.), Сафаргалиевских (2007, 2008, 2009 гг.), Клеянкинских (2007, 2008 гг.), Меркушкинских (2008 г.). Обсуждение основных положений диссертационного исследования происходило также на VI Региональной научной конференции историков-аграрников «Проблемы аграрной истории и крестьянства Среднего Поволжья» (г. Йошкар-Ола, 2001 г.), VIII конференции ассоциации «История и компьютер» (г. Санкт-Петербург, 2002 г.), Международной научно-практической конференции «Проблемы развития регионального социума» (г. Саранск, 2006 г.), I Всероссийской (IX межрегиональной) конференции историков-аграрников «Мир крестьянства Среднего Поволжья: итоги и стратегия исследований» (г. Самара, 2006 г.), Международной научной конференции «Индустриальное наследие» (г. Гусь-Хрустальный, 2006 г.), II Всероссийской (X межрегиональной) конференции историков-аграрников Среднего Поволжья (г. Йошкар-Ола, 2008 г.), VIII исторической конференции, посвященной 55-летию образования города Сарова (г. Саров, 2009 г.). По результатам исследований было опубликовано более 30 работ, в том числе 4 монографии и 9 статей в периодических изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

Структура. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографического списка и приложений. При организации материала учитывались: 1) четкая заданность структурно-институциональных характеристик дворянских сословных учреждений, что нашло отражение в «формате» первой и второй глав диссертации; 2) видовое разнообразие органов городского самоуправления, а также сложность процесса институционализации сословий в дореформенную эпоху, определившие выбор проблемного принципа при построении третьей и четвертой глав диссертации.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность исследования, определяются его объект и предмет, хронологические и территориальные рамки, анализируется степень научной разработанности проблемы, формулируются цель и задачи работы, представляется обзор источниковой базы, формулируются методологические подходы, дается характеристика научной новизны и практической значимости проведенного исследования.

В первой главе исследуется процесс формирования дворянских обществ и традиций сословного самоуправления на территории средневолжского региона.

Оживлению деятельности сословных учреждений в России способствовало усложнение международной обстановки в начале XIX в. Обращение к общественности манифестами 30 ноября 1806 г., 6 и 18 июля 1812 г., расчет императора на гражданскую сознательность - вполне закономерное продолжение либерального внутриполитического курса, характерного начальному этапу правления Александра I. Подтвердив всю полноту прав дворянства, российский император полагал возможным мобилизовать для войны с Наполеоном частновладельческих крестьян и получить часть средств, которыми располагали дворяне, используя восстановленные незадолго до этого сословные структуры.

В июле-августе 1812 г. в 17 российских губерниях начали создаваться временные внутренние ополчения. Казанская, Пензенская и Симбирская губернии были отнесены к III округу ополчения. Как выяснено, наиболее организованно мобилизация прошла в губерниях, в которых подготовка необходимых денежных средств, людских и материальных ресурсов происходила не без участия местной администрации.

Так, например, в Пензенской, в отличии от других исследуемых губерний, председателем занимавшегося обеспечением внутреннего ополчения комитета по настоянию царского наместника не был утвержден губернский предводитель. Съехавшиеся к концу июля в Пензу дворяне оперативно выработали положение о внутреннем ополчении, в соответствии с которым каждому записанному в родословную книгу дворянину следовало поставить определенное количество воинов, в короткие сроки избрали командный состав ополчения. Пензенское дворянское общество совместно с губернской администрацией своевременно и в наиболее полном объеме собирало с местного потомственного дворянства пожертвования на военные нужды.

Единогласно поддержав инициативы монарха, одобрив постановление о сборе необходимых для защиты Отечества сил и средств, симбирское и казанское губернские общества, тем не менее, не забывали о необходимости защиты собственных имущественных интересов от посягательств чиновников коронной администрации.

В возглавляемый губернским предводителем комитет продовольствия симбирского ополчения, состоящий из депутатов от дворянства, купечества и духовенства, благородное общество дополнительно делегировало 5 своих «почтеннейших» членов. Помимо обеспечения воинского контингента обмундированием и провиантом, данному органу было вменено в обязанность вместе с уездными предводителями своевременно доводить до сведения всех помещиков Симбирской губернии распоряжения правительства, а также министерств и ведомств.

Реализация утвержденных средневолжскими дворянскими обществами постановлений в целом оказалась менее успешной, нежели чем в расположенных ближе к центру страны губерниях. Предводители не проявляли должного рвения при выполнении поставленных перед ними задач, саботировали призывы губернских властей оказать давление на дворян. Попытки симбирского губернатора обязать потомственных дворян ускорить поставку ополченцев в соответствии с утвержденными положениями, организовать закупку продовольствия и лошадей по фиксированным ценам вызывали в благородном обществе открытый протест (наиболее его действенными формами являлись жалобы в высшие инстанции). Губернатору А. А. Долгорукову приходилось напрямую обращаться к помещикам, лично заниматься решением проблем, по закону входившим в круг обязанностей дворянских выборных.

Несмотря на все предпринимаемые усилия, реализовать спущенный сверху план дворянству средневолжских губерний в намеченный срок так и не удалось. К началу октября 1812 г., когда возглавляемые графом Толстым части III округа двинулись на Малороссию, заявленное число воинов не было подготовлено ни в одной из исследуемых нами губерний: пензенским дворянством было поставлено 79 % ополченцев, симбирским - 56 %, казанским и вятским - 31 %. Опыт привлечения сословных учреждений к решению общегосударственных задач, который был далеко не всегда и везде успешным, продемонстрировал правительству важность поиска альтернативных форм взаимодействия органов власти с дворянством.

В целом же, война 1812 г., ставшая серьезным испытанием для страны, оказала существенное воздействие на уклад общественной жизни российской глубинки. Объединенные патриотическим порывом, проживавшие в своих поместьях и городских домах представители привилегированного сословия, пожалуй, впервые со времени образования губернских дворянских обществ действительно ощутили себя таковыми. Более активное участие дворянства в первых послевоенных съездах, на наш взгляд, имеет непосредственную связь с осознанием привилегированной частью населения возросшей роли сословных институтов в социально-политическом развитии страны. Проведение через выборные органы довольно внушительных сумм, предназначенных для содержания ополчения и армии, заставило правительство обратить более пристальное внимание на организацию документооборота (выработка стандартных форм сношений, образцов печатей и проч.) выборных органов.

В начале XIX в. было возобновлено формирование губернских дворянских обществ. Анализ основных показателей деятельности учреждений, ответственных за пополнение благородного сословия - депутатских собраний - позволил установить, что в исследуемых губерниях количество рассмотренных дел имело тенденцию к сокращению. Спад этот особенно заметен по сравнению с периодом правления Екатерины II, когда начавшие составлять губернские книги выборные внесли в них рекордное число фамилий. Переписка депутатских собраний с Герольдией свидетельствует о преобладании в верхах мнения относительно необходимости ограничения процесса пополнения потомственного дворянства с целью сохранения «чистоты» привилегированного сословия и сдерживания сокращения численности податного населения.

В это время наибольшее количество сложностей в депутатских собраниях средневолжского региона возникало при рассмотрении прав на дворянство потомства местного служилого населения из-за отсутствия у большинства претендентов на причисление к благородному сословию документальных свидетельств знатности происхождения, соответствовавших всем требованиям Герольдии. С определенными сложностями госучреждения сталкивались в связи с тем, что не были выработаны инструкции, следуя которым можно было распорядиться угодьями (казенными, приобретенными у лиц недворянского происхождения и т. д.), используемыми положенными в подушный оклад потомками служилого населения.

Судя по имеющимся в нашем распоряжении сведениям, даже доказавшие благородство собственного происхождения потомки нерусского служилого населения далеко не всегда приобретали возможность полноправного участия в жизни губернских дворянских обществ - интеграцию в провинциальное дворянство татарских князей и мурз в первой четверти XIX в. усложняли их экономическое положение, традиционный быт, а также социокультурный облик.

Вторая глава «Организация и деятельность дворянских корпораций в 1830-е - 50-е гг.» состоит из четырех параграфов: «Дворянские собрания и выборы», «Институт дворянских предводителей», «Функционирование дворянских депутатских собраний», «Дворянские опеки».

В первом параграфе исследуются собрания и выборы губернских дворянских обществ.

Начавшая создаваться уже в первые годы правления Николая I система всесторонней государственной опеки не замедлила сказаться на деятельности сословных учреждений. Перед Министерством Юстиции и Правительствующим Сенатом новым императором была поставлена задача добиться исполнения на местах законов и беспрекословного повиновения властям. В 1826-27 гг. симбирцы и пензенцы тщетно пытались оказать сопротивление усилению прокурорского надзора.

6 декабря 1831 г. императором был подписан манифест, признававший необходимым в связи с жалобами дворянства вернуть прежнее, утвержденное Жалованной грамотой значение выборам. Для этого в первую очередь обобщались и корректировались постановления, опубликованные с 1785 г. Кроме того, «не касаясь сущности права избирателей», самодержец определил новый порядок выборов, наиболее соответствующий современному состоянию благородного сословия. В качестве знака «особого благоволения» дворянству предоставлялось право избирать председателей судебных палат с последующим утверждением в верхах. Деятельность представителей привилегированного сословия Николай I счел нужным уравнять с государственной службой.

Манифестом от 6 декабря 1831 г. утверждалось «Положение о порядке дворянских собраний, выборов и службы по оным». Вступавшее в силу положение существенно ограничивало избирательные права мелкопоместного дворянства (владевших менее чем 100 душами). В то же самое время правительство, постоянно получавшее сведения о нежелании значительной части провинциального дворянства участвовать в баллотировках, снизило возрастной ценз, а также требования к лицам, избираемым дворянством на исполнительские должности.

Пойдя на определенные уступки состоятельному потомственному дворянству, с недоверием относившийся к любым формам самодеятельности подданных Николай I вместе с тем усилил контроль над дворянскими обществами. Положением манифеста от 6 декабря 1831 г. устанавливалась процедура утверждения самодержцем губернских предводителей. В дальнейшем, неугодные власти дворяне отстранялись от руководства дворянскими собраниями.

Нельзя не отметить то, что административный нажим порождал в рядах поволжских дворян социальную инертность, абсентеизм, преобладание чисто формального подхода к решению дворянскими собраниями текущих вопросов. Количество прибывших на губернские съезды сокращалось: в три первые десятилетия XIX в. - из за осознания основной массой малообеспеченных дворян того, что даже само посещение подобного рода мероприятий наносит урон их и без того скромным доходам (практически не предоставляя им никаких взамен дивидендов); в 1830-1850-е гг. - в связи с повышением имущественного ценза, дававшего право избираться на должности сословного самоуправления.

Возможность участия в делах привилегированного сословия зависела от возраста, имущественного положения и чина внесенных в губернскую родословную книгу дворян, желание же - от более широкого спектра факторов социально-экономического и психологического плана. Внесенные в губернскую родословную книгу богатые помещики (в собственности которых находилось 500 крепостных и более), в свои имения из столичных и крупных городов приезжали редко, к событиям провинциальной жизни относились чаще всего совершенно индифферентно. «Лучшие» из проживавших в Среднем Поволжье дворян, сохраняли интерес лишь к тем выборным должностям, которые соответствовали высокому социальному статусу, поддерживали их авторитет среди землевладельцев. Состоятельные и родовитые дворяне, баллотируясь на должности предводителей, председателей судебных палат, реже - судей, занимали ключевое положение в дворянской корпорации и местном управлении. Мелкопоместные и беспоместные дворяне рассматривали выборные должности в качестве источника средств существования. Выходцы из семей бедного дворянства нередко начинали службу в канцеляриях депутатских собраниях, вносились в списки претендентов на наименее престижные должности в государственных заведениях (заседателей, попечителей и проч.).

Обладая минимальными возможностями реализации собственных интересов в рамках сословных организаций, дворяне воспринимали решения губернских съездов о сборе средств на образовательные и благотворительные заведения как дополнительную обременительную повинность. К середине XIX в. налицо уже были признаки того, что средневолжские дворянские общества, заявлявшие о выделении средств на образовательные и благотворительные заведения, не справлялись со всеми взятыми на себя обязательствами. Декларации о готовности жертвовать на общественные нужды и принятые в торжественных залах дворянских собраний положения в обыденной обстановке далеко не всегда подкреплялись своевременными денежными отчислениями.

Во втором параграфе второй главы устанавливаются закономерности функционирования института дворянских предводителей.

Предводители являлись основными действующими лицами в дворянских обществах дореформенного периода. Губернский предводитель занимался организацией выборов, курировал депутатские собрания и опеки; официально признанный вторым (после царского наместника) лицом в губернии, он представлял интересы дворян во властных структурах. На уездного предводителя было возложено решение всех текущих вопросов, наблюдение за образом жизни представителей привилегированного сословия, проживавших на вверенной ему территории.

Анализ сведений о лидерах средневолжского дворянства позволил установить зависимость социального статуса от имущественного положения: уездные предводители в основном принадлежали к крупнопоместным дворянам, уступая по количеству находившихся в их собственности крепостных при этом губернским предводителям. При выборе богатого, ищущего почестей и чина землевладельца общественность исходила из сугубо практических соображений: в отличии от бедного, но способного к службе дворянина, состоятельный помещик не только не требовал средств на собственное содержание, но и сам мог выступить в качестве благотворителя и мецената. Успешно баллотированный однажды губернским предводителем дворянин, отличавшийся степенным характером и способностью ладить с начальством, без труда переизбирался на новые сроки по нескольку раз. Гораздо менее продолжительной в 30 - 50-е гг. была служба на благо сословия тех из дворян, которые при отстаивании корпоративных интересов открыто занимали непримиримую по отношению к администрации позицию.

Судя по материалам депутатских собраний средневолжских губерний, предводители, являвшиеся лидерами противоборствующих группировок, нередко задавали «тон» взаимоотношений в дворянских обществах. «Жалованная грамота» не определила подчиненность выборных от привилегированного сословия, поэтому губернские, обладавшие более высоким статусом и широкими полномочиями, выступавшие обычно от основной части «благородного» общества, пытались взять вверх над уездными.

Независимость последних весьма настойчиво (о чем свидетельствуют опубликованные в 1808, 1809, 1821, 1824, 1827, 1836 гг. указы) поддерживалась верховной властью: при увольнении в отпуск уездные, так же как и губернские, должны были докладывать напрямую царскому наместнику; губернским предводителям было запрещено принимать на уездных жалобы от рядовых дворян, обращаться к ним с приказами и проч. Покровительство равенства всех представителей привилегированного сословия, на наш взгляд, нередко использовалось самодержавием в качестве прикрытия собственных намерений не допустить излишней консолидации губернских обществ. В условиях усиления «вертикали власти» любые попытки дворян сплотиться вокруг одного лидера, объединиться с целью выражения и защиты узкосоциальных интересов воспринимались как потенциальная угроза власти монарха. Самостоятельность уездных предводителей создавала возможности для реализации интересов дворян, оппозиционно настроенных по отношению к большинству, формированию на выборах «партий» - то есть была частью нередко реализуемой во внутриполитическом курсе классической схемы «Разделяй и властвуй».

Должности, изначально созданные для решения внутрисословных проблем и управления делами благородных обществ, почти всю первую половину XIX столетия «обрастали» функциями, напрямую не связанными с интересами дворянских корпораций. Помимо МВД, курировавшего при Николае I общественные организации, свои поручения действовавшим на безвозмездной основе выборным не преминули дать самые разные министерства и ведомства. Возлагая часть обязанностей (а, значит, и ответственности!) на лидеров благородных обществ, сановники поясняли свои решения чаще всего тем, что никто другой лучше предводителей не осведомлен относительно положения дел на местах. В 1850 г. руководство Министерства Внутренних дел было вынуждено признать: некоторые из выполняемых предводителями поручений не соответствуют, а другие «даже вовсе неприличны их званию». Из выявленных неприемлемых занятий 37 относилось к уездным и лишь 2 - к губернским предводителям. Стремление российских бюрократов использовать в своих целях органы сословного самоуправления явно не добавляло популярности (престижа) должности уездного предводителя. В разное время к обязанностям уездного предводителя были отнесены: «Продажа ветхих провиантских кулей», «Освидетельствование пожарных инструментов», «Наблюдение, чтобы при покупке крестьянами хлеба не был допускаем обвес» и проч.

За десятилетия, прошедшие со времени избраний первых предводителей, круг их обязанностей расширился настолько существенно, что эти должности сословного управления уже нередко даже воспринимались жителями провинции как административные. Отвлечение предводителей от исполнения своих прямых обязанностей негативно сказывалось на развитии дворянских корпораций. В то же самое время, нельзя не признать то, что включение дворянских выборных во всевозможные комитеты и комиссии предоставляло возможность отстаивать интересы привилегированного сословия.

В третьем параграфе второй главы исследуется деятельность дворянских депутатских собраний.

Необходимость повышения эффективности депутатских собраний, совершенно очевидная для проживавших в провинции представителей привилегированного сословия и претендентов на дворянское звание, к концу 20-х гг. уже не могла не замечаться в верхах в связи с хронической неспособностью депутатов оперативно реагировать на запросы министерств и ведомств. Сановники, объясняя наносимый общегосударственным интересам ущерб в основном нерасторопностью выборных, на главных причинах подобного положения дел - несовершенстве нормативно-правовой базы и непрофессионализме исполнителей - предпочитали внимания не заострять.

Указом от 20 апреля 1834 г. провозглашалось начало первой в истории страны полномасштабной проверки сословных учреждений, систематизировались многочисленные узаконения, касавшиеся деятельности депутатских собраний, опубликованные в XVIII - первой трети XIX в. Создаваемые в губерниях ревизские комиссии должны были проанализировать законность выдачи дворянских свидетельств депутатскими собраниями со времени их основания до 1829 г. При рассмотрении дел о дворянстве в собраниях и Герольдии чаще всего возникали вопросы относительно: 1) перечня документов, необходимых для подтверждения благородства, в том числе, доказательства благородства на основании похвальных грамот, указов о пожаловании земельными угодьями, метрик, ревизских сказок, личных свидетельств дворян; 2) возможности внесения в родословную книгу помещиков только на том основании, что их благородство не вызывает у собрания дворян каких-либо сомнений; 3) сословных прав вышедших в отставку обер-офицеров; 4) статуса детей лиц податного состояния, заслуживших потомственное дворянство.

Проверка материалов депутатских собраний средневолжских губерний позволила выявить ошибки, допущенные выборными вследствие, мягко говоря, далекой от совершенства нормативно-правовой базы, а также отсутствия должного контроля Герольдии, губернских администраций и органов прокурорского надзора над депутатскими собраниями. Ревизорами при повторном рассмотрении дел признавались недействительными даже те решения собраний, основанные на не вполне четких толкованиях отдельных положений «Жалованной грамоты», разъяснение по которым было дано много позже самих актов нобилизации, в результате чего численность и персональный состав привилегированного сословия претерпели существенные изменения.

Руководствовавшиеся в своей деятельности общими положениями Жалованной грамоты 1785 г. депутатские собрания нередко позволяли себе ее вполне вольные толкования. Более того, выборные иногда даже при подтверждении благородства явно нарушали законы. Вполне вероятно, возможности причислиться к российскому дворянству у некоторых местных жителей появлялись благодаря родственным связям, клановости, взяткам. Однако, вскрыть факты злоупотреблений в результате проведенных проверок в средневолжских губерниях, насколько нам известно, не удалось. Последнее, впрочем, неудивительно, так как созданные в соответствии с указом от 20 апреля 1834 г. ревизионные комиссии представляли собой, по сути, органы самоаттестации дворянства: проверка проводилась выборными от тех же самых дворянских обществ; прописанный в узаконении прокурорский надзор оказался, как и прежде, простой формальностью.

Несмотря на очевидные недостатки реализуемой компании, нельзя, тем не менее, не признать, что подготовка к проверке, а также проведение самой ревизии депутатских собраний способствовали упорядочению их делопроизводства. Усовершенствование правовой базы сказалось на объемах документооборота - по сравнению с предшествующим периодом количество исходящих бумаг многократно сократилось. Оказавшись впервые под столь пристальным вниманием властей, депутатские собрания были вынуждены работать активней, более внимательно относиться к исполнению своих обязанностей.

Деятельность депутатских собраний в 1840-50-е гг. была еще достаточно плодотворной, но уже несамостоятельной: утратившие право выносить решение о причислении к привилегированному сословию, депутаты в большей степени походили на чиновников присутственных мест (занимавшихся подготовкой документов для Герольдии, внесением в губернские родословные книги сведений о новорожденных и переселившихся, выдачей справок и т. д.), чем на блюстителей чистоты рядов благородного российского дворянства. Вполне соответствовало данной тенденции некоторое расширение к середине XIX столетия перечня функциональных обязанностей депутатов - они привлекаются к организации выборов, наложению опек, раскладке и отчетам по земским повинностям.

В четвертом параграфе второй главы исследуются дворянские опеки.

Преобразование органов попечительства, представленного в уездах координирующими и контролирующими учреждениями - дворянскими опеками, а также назначаемыми из числа местных дворян опекунами, на протяжении изучаемого периода производилось в основном в государственных, а не в узко-сословных интересах.

Функции дворянской опеки были значительно расширены еще при Александре I. Вначале права распоряжаться собственными поместьями было решено лишать дворян, страдающих психическими заболеваниями, затем под опеку начали передаваться имения злоупотреблявших помещичьей властью, не выплативших казенные подати и долги, а также собственность, из-за которой у наследников возникли споры. При Николае Павловиче в сферу деятельности органов опеки попали имения: расточительных; лишенных прав благородного состояния; отступивших от православия; глухонемых; «безвестно» отсутствующих; не вернувшихся в установленный срок из-за границы; переданные в наследство лицам, не имевшим права владеть крепостными. Таким образом, изначально задуманная как средство поддержки попавших в сложную жизненную ситуацию дворян, в первой половине XIX в. опека должна была уже выступать в качестве инструмента социально-политического и экономического контроля над представителями привилегированного сословия.

Однако, несмотря на законодательные инициативы, даже в последние предреформенные десятилетия, когда контроль государства над дворянством усилился, причины передачи поместий в опеку оставались на территории Среднего Поволжья традиционными: опекунства в основном устанавливались над имениями малолетних сирот, вступившими в наследство после смерти родителей; под опеки часто поместья передавались также вследствие имущественных споров дворян. Представители общественности вмешивались во внутренние дела поместий и выявляли компрометирующие дворян поступки гораздо реже, чем этого требовалось в действительности. Даже в самых крайних случаях выборные стремились воздействовать на преступивших границы дозволенного путем убеждений. И дело тут, как нам представляется, не только в простом стремлении «не выносить сор из избы», попытке сберечь репутацию общества. Во многих случаях предводители опасались того, что обращение в высшие инстанции и последовавшее за ним наказание дворянина спровоцируют доносы и жалобы, которые вскроют недостатки в их работе. Этими же соображениями руководствовалось нередко и губернское начальство.

Уменьшение абсолютной и относительной численности опекаемых поместий в предшествующие отмене крепостного права годы, как нам представляется, было связано с нежеланием проживавших в провинции дворян обременять себя какими-либо дополнительными обязанностями в условиях постепенно ухудшавшегося экономического состояния основанных на принудительном труде частновладельческих хозяйств, а также повышения социально-политической активности крепостного крестьянства. Далеко не последнюю роль в сокращении и без того малой доли участия опеки в делах разорившихся дворян сыграло то, что установленный еще в последней четверти XVIII в. размер выплат опекунам уже давно не соответствовал запросам и потребностям даже провинциального дворянства. В отличие от близких родственников, заботившихся о сохранности поместий и старавшихся увеличить их доходность, посторонние лица нередко соглашались с назначением опекунами с целью наживы.

Несмотря на все вышеупомянутое, следует признать то, что дворянская опека сыграла немаловажную роль в сохранении контроля над дореформенной деревней, оставаясь одним из немногих (в некоторых случаях, последних) инструментов мирного урегулирования конфликтов между правящим классом и крепостными. Судя по материалам средневолжских губерний, уже в середине 1840-х гг. вмешательство государственных структур в финансовые дела провинциального дворянства полностью прекратилось.

Третья глава «Структурно-функциональная характеристика городских сословных учреждений» состоит из трех параграфов: «Представительство сословий в органах городского управления», «Неформальные практики выборов в органы городского самоуправления», «Реформирование городского устройства».

В первом параграфе третьей главы анализируется представительство сословий в органах городского управления.

По положению 1785 г. городовым обывателям дозволялось на своих собраниях с разрешения, либо по приказу царского наместника выбирать представителей в общую городскую думу. Общая городская дума с целью решения насущных проблем должна была выдвинуть по одному делегату от каждого из шести упомянутых в екатерининском законодательстве сословий (гильдий, цехов, именитых граждан, посадских, иногородних и иностранных гостей) в постоянно действующий орган - шестигласную думу.

Однако, в силу объективных причин в полной мере реализовать задуманное в большинстве даже относительно крупных городов Среднего Поволжья не удалось: собрание горожан и общая дума раздельно не существовали, фактически слившись в собрание выборщиков; представительный орган именовался просто городской думой, так как количество гласных редко когда и где достигало установленного Екатериной II значения (даже в некоторых губернских центрах просто не откуда было взяться, к примеру, иностранным гостям); в думе чаще всего заседали купцы и мещане, иногда - цехи и гласные от других слоев городского общества. В небольших поволжских городах управление и судопроизводство осуществлялись одним учреждением - ратушей. Процесс упрощения (минимизации) управленческих структур зашел еще дальше в посадах и заштатных городах, в которых иногда даже избирался единственный представитель общественности - староста.

Должности головы в думе и бургомистра в ратуше были прерогативой гильдейского купечества. О том, что эта должность считалась значимой и почетной, на наш взгляд, свидетельствует конкуренция в ходе избирательных кампаний, повторные баллотировки горожан, а также назначения нескольких представителей уважаемых и состоятельных семейств на этот пост в последующие сроки. По два раза городским головой избирались в Казани Ф. И. Хворов, С. Е. Александров, А. К. Месетников; в Пензе - П. П. Кадомцев, А. Ф. Очкин, И. И. Калашников, Н. Д. Казицын. Трижды был успешно баллотирован на пост пензенского головы П. В. Сергеев, установивший рекорд продолжительности руководства губернским центром.

Среди множества функций, делегированных органам самоуправления, практически реализуемы были чаще всего лишь те, что касались денежных сборов, натуральных повинностей и содержания городской инфраструктуры. Гласные и голова на периодически проводимых заседаниях думы обсуждали вопросы сдачи в аренду угодий и имущества, обложения жителей, благоустройства населенного пункта. Сборами средств на городские нужды ведали податные старосты и их помощники, отслеживать сохранность городской собственности были призваны комиссары и смотрители, исполнение воинской повинности - рекрутские старосты. В помощь к думцам, «для розыска по казенным и общественным делам», общественность прикрепляла десятских. Первичный (низовой) уровень сословного управления образовывался купеческими и мещанскими старостами, цеховыми старшинами, ремесленными головами.

Наблюдение за правильным производством торговли и промыслов поручалось торговым смотрителям (торговым гласным), торговым и рядским старостам. В крупных городах во второй четверти XIX в. начали создаваться торговые депутации. Коллегиальность принятия решений депутатами, наделение их широкими полномочиями (возможность регистрировать коммерческие заведения, контролировать сбор податей и проч.) оказались большим соблазном для выборных в Казани - депутация в этом губернском центре в 1825-26 гг. попыталась действовать обособленно и независимо от городской думы.

Несмотря на мелочную административную опеку над органами городского управления многочисленных предписаний и инструкций, ставившую своей целью упорядочить социально-экономическое развитие населенных пунктов, следует признать, что реальное состояние дел существенно отличалось от написанного в верхах сценария. Городские депутатские собрания - пример «адаптации» установлений верховной власти к местным условиям. Ввиду отсутствия у горожан необходимости в ведении обывательских книг, а у губернского начальства - возможности и желания контролировать этот процесс, в рассмотренный нами период депутатские собрания, предусмотренные Городовым положением, существовали в основном только на бумаге и в финансовой отчетности (ведомостях расходов) дум и ратуш.

Абсентеизм значительной части горожан и медлительность органов сословного самоуправления, возникновение между чиновниками и местными сообществами расхождений по поводу перспектив населенных пунктов - причины того, что уже в 1810-е гг. для решения важных вопросов создаются комитеты и комиссии, в которые наряду с городскими выборными были включены представители коронной администрации. Думы оплачивали сметы, составленные органами, курировавшими городское строительство, состояние дорог, исполнение квартирной повинности и проч., не имея при этом права требовать с них отчета.

В условиях усложняющейся нормативно-правовой базы лучше всего в текущих делах сословных учреждений разбирались профессиональные чиновники, обычно нанимавшиеся горожанами (в основной своей массе малограмотными и безграмотными) для ведения делопроизводства. К середине XIX столетия некоторыми городами Среднего Поволжья фактически руководили секретари. Бюрократизации дум и ратуш, на наш взгляд, содействовало само правительство, сделав их канцелярских служителей, оплачиваемых из городских средств, подконтрольными коронной администрации. Канцелярия дореформенного города зависела не от думы, которая лишь ее содержала, а от распоряжений губернского правления.

Во втором параграфе третьей главы исследуются особенности избирательного процесса и выдвижение на должности городского самоуправления.

В своих усредненных значениях уровень социально-политической активности жителей городов Среднего Поволжья был невысоким. При назначении на должности, требующие наибольшего приложения сил и затрат времени, отсутствие на собрании кандидата не было для горожан препятствием - избрание могло пройти даже в заочной форме («по приговору»). Выдвигая на ставшие вакантными места сограждан, по какой-либо причине не посетивших выборы, купцы, мещане и цеховые тем самым стремились освободить себя от исполнения обременительных обязанностей. Ограничивали привлечение малоимущих к ответственным постам губернские власти и авторитетные горожане, заинтересованные в стабильности социально-экономического развития населенных пунктов, а, значит - и в прогнозируемости действий органов управления.

Непреднамеренные нарушения выборного законодательства были связаны с низкой правовой культурой горожан: отсутствием сведений о порядке выдвижения, баллотировке кандидатур, приблизительном представлении об обязанностях выборных и проч. Постоянно сталкиваясь с фактами злоупотреблений чиновников присудственных мест (пренебрежительное отношение к обратившемуся, мздоимство, волокита и проч.), горожане, избранные на какой-либо ответственный пост, нередко действовали по аналогии с государственными структурами, используя в качестве примера при формировании собственного стиля руководства привычные образцы поведения.

Исход и успешность проведения каждой избирательной компании определялись расстановкой сил и важностью решаемых горожанами задач в каждый конкретный отрезок времени. Как показало проведенное исследование, реализовать собственные интересы в ходе избирательных компаний, а также отстоять свои сословные права удавалось наиболее влиятельным общественным группам, возглавляемым самыми настойчивыми купцами и мещанами. В случае возникновения спорных, либо конфликтных ситуаций, в которых оказывалось замешано губернское руководство, городские общества, в отличие от дворянских собраний, вступать в открытую конфронтацию с властями чаще всего не осмеливались. Несколько вполне успешных попыток горожан отстоять свои права относятся к периодам общественного подъема и ослабления позиций самодержавия. В это время горожане могли позволить себе саботировать постановления вышестоящего начальства, шедшие в разрез с мнением большинства членов собраний.

От представителей городских сословий зависели сбор податей и исполнение повинностей в городских населенных пунктах, в этой связи коронная администрация и органы прокурорского надзора были призваны контролировать порядок проведения избирательных компаний. Отсутствие у большинства купцов и мещан желания участвовать в общественно полезной деятельности способствовало формированию у губернского начальства вполне терпимого отношения к принуждению горожан к занятию вакансий в органах городского управления. Во многих рассмотренных нами случаях отклонения жалоб на нарушения в процедуре выборов объяснялись губернским правлением невозможностью отменить собственное решение и необходимостью обратиться по этому вопросу в вышестоящие инстанции. Администрация была заинтересована в первую очередь в переложении ответственности за деятельность городского самоуправления на плечи новых избранников, не желая вникать и вмешиваться в происходящее. Отказы занимать выборные должности рассматривались руководством куда внимательнее, так как абсентеизм в дальнейшем мог принять массовый характер и поставить под угрозу реализацию городским самоуправлением ряда важных функций (финансирование полиции и проч.).

Между тем, в обществе, в котором господствовали сословные ограничения, к полноте избирательных прав относились более внимательно, чем может показаться на первый взгляд. В крупных населенных пунктах, расположенных в восточной части исследуемого региона, ко второй четверти XIX в. существенно возросла численность старообрядцев, сектантов разного толка, в связи с чем назрел вопрос их участия в городском управлении. Царское правительство, поддерживавшее главенствующее вероисповедание и Русскую Православную церковь, не могло санкционировать (допустить) представительства старообрядцев в городских управленческих и судебных структурах. Для центральной власти сдерживание проявления опасного инакомыслия, каким на протяжении всего исследуемого периода считалось раскольничество, было гораздо важнее, чем наведение порядка во внутреннем устройстве отдельно взятого населенного пункта, такого, к примеру, как Казань. Руководство сословных органов и рядовые горожане относились к участию раскольников в городском самоуправлении иначе: не видя большой разницы в положении представителей различных направлений христианства, они желали за их счет облегчения собственной участи. Нельзя не обратить внимание на то, что борьба за свои гражданские права жителей наиболее развитых в социальном и экономическом плане городов Среднего Поволжья совпала по времени с ростом либерально-оппозиционных настроений среди дворянства.

Всеми крупными городами исследуемого региона на протяжении первой половины XIX в. управляли русские православные купцы; иноверцы-мусульмане, составляя значительную часть населения многих средневолжских городов, допускались в основном лишь в судебные органы, деятельность которых без исповедовавших ислам горожан было просто невозможно организовать. Лишенные центральной властью права выбираться на значимые должности местного самоуправления, также как раскольники и сектанты, татары игнорировали общественные службы. С несколько большим интересом казанские мусульмане шли на выборы в Татарскую ратушу, закрытую по Высочайше утвержденному 27 октября 1854 г. постановлению Государственного Совета и не раскрывшую до конца заложенный в ней потенциал.

В третьем параграфе третьей главы исследуется процесс реформирования органов городского управления.

Действовавших в Среднем Поволжье управленческих и судебных органов было явно недостаточно для удовлетворения элементарных потребностей купцов и мещан, что подтверждается многочисленными обращениями представителей коронной администрации и горожан (санкция первой и желание последних - важнейшие условия проявления инициативы, направленной на преобразование местного самоуправления) в вышестоящие инстанции с ходатайством об открытии в их населенных пунктах присудственных мест.

Попытки горожан поддержать порядок в своем поселении сочетались со стремлением расходовать на содержание и обслуживание выборных как можно меньшие силы и средства. Значительная часть городских сообществ исследуемого региона в качестве оптимальной, наиболее приемлемой формы местного самоуправления на первой стадии его становления признавало ратуши, в которые избирались минимальное число ратманов и бургомистр.

Еще в более упрощенном виде сословное управление создавалось в городах, основным занятием большинства жителей которых продолжало оставаться земледелие. Здесь развитие выборных структур сдерживалось малочисленностью населения, отсутствием у «горожан» свободного времени, а также низким уровнем грамотности местных жителей. В таких населенных пунктах бразды правления передавались старостам, занимавшимся в основном только вопросами внутреннего благоустройства.

Структурно-институциональные характеристики крупных городов соответствовали Городовому положению 1785 г. в гораздо большей степени - здесь наряду с магистратами функционировали думы, сиротские и словесные суды.

В связи с опережающими темпами социально-экономического развития, умножением численности, а также возрастающими потребностями купцов и мещан уже в первой трети XIX в. начала совершенствоваться структура выборных учреждений нескольких наиболее успешных населенных пунктов. В 1829 г. было дозволено в Казани избирать 50 депутатов для постановления общественных приговоров. Вопрос о внесении изменений в порядок городских собраний назрел к концу 1850-х гг. в Самаре.

На протяжении исследуемого периода жители многих уездных городов средневолжского края, в которых в соответствии с прописанными в узаконениях критериями в конце XVIII - начале XIX в. был сформирован полный комплект сословных учреждений, высказывали озабоченность относительно несоответствия затрат общественности на органы управления их эффективности. Сложность подбора необходимого количества кандидатов в ходе баллотировок и рост земских сборов способствовали тому, что в 1830-е гг. представители нескольких городов Казанской губернии выступили с инициативой замены дум и магистратов полифункциональными ратушами. Руководство Минюста высказалось против увеличения нагрузки на подчиненные им суды за счет передачи дел из подотчетных МВД органов, изыскивало всевозможные поводы для отказа, в том числе, - ссылалось на отсутствие гарантий финансирования со стороны горожан. Проработка вопроса о внутреннем устройстве городов Козьмодемьянск, Ядрин, Свияжск, Цивильск и Царевококшайск продолжалась до конца 50-х гг. XIX в. и в итоге оказалась безрезультатной.