Отечественная историография советской государственной промышленной политики на Урале (1917-1941 гг.)

В литературе 1920-х гг. можно обнаружить определение промышленной политики. Я.С. Розенфельд понимал под ней «выкристаллизовавшуюся точку зрения Советской власти, нашедшую свое выражение в законодательных актах, знаменующих собой вехи экономической политики Союза СССР». Автор считал возможным рассматривать промышленную политику отдельно от сельскохозяйственной и торговой. В 1920-е гг. было высказано несколько мнений о направленности промышленной политики после окончания «восстановительного периода». Я.С. Розенфельд вслед за В.П. Милютиным, В. Сарабьяновым, В. Смушковым связывал дальнейшее развитие промышленности с нэпом, предполагавшим восстановление всех направлений экономики - промышленности, сельского хозяйства, энергетики и т. д. В уральской историографии эту точку зрения разделяли В.С. Немчинов, А. Ослоновский и А. Орлов. По мнению уральских партийных работников М.К. Мудрика и Д.Е. Сулимова после окончания восстановительного периода (1923-1925 гг.), означавшего уже своим названием завершение восстановления промышленности, нэп следует сворачивать и переходить непосредственно к индустриализации.

В 60-70-е гг. (П.И. Лященко, Н.И. Павленко, В.И. Сомов, П.А. Зайончковский) промышленная политика трактовалась как деятельность государства в области промышленности. А.В. Венедиктов в духе концепции Я.С. Розенфельда полагал, что только последовательное проведение ленинского курса по соблюдению равных пропорций в развитии тяжелой и легкой промышленности сможет обеспечить высокие темпы подъема народного хозяйства и рост благосостояния народа. С.Г. Струмилин, напротив, был убежден, что промышленная политика Советского государства должна была состоять в первоочередном развитии тяжелой промышленности.

Ведущие уральские специалисты, создавшие научные школы в изучении истории промышленности, - В.Ф. Тиунов, В.Г. Черемных, П.Н. Тарасенков из Перми, А.В. Бакунин, В.Н. Зуйков и В.В. Фельдман из Свердловска, А.П. Абрамовский и П.Г. Матушкин из Челябинска - поддерживали точку зрения С.Г. Струмилина, суть которой заключалась в осуществлении комплекса мероприятий по превращению Урала в мощный индустриальный регион страны. В ней огромная роль отводилась государству как главному актору в проведении промышленной политики. Таким образом, следует подчеркнуть, что наиболее изученными являются вопросы создания научных школ на Урале, вклад ведущих историков в формирование научных направлений, их достижения и практические результаты, однако в вопросах роли государства в проведении промышленной политики и, главное, ее преемственности с предыдущим этапом, полного единства пока не достигнуто.

Во втором параграфе «Критика промышленной политики Советского государства в работах политических противников большевистского режима» дается широкий спектр оппозиционных мнений.

Представители левых социалистических партий Урала выступали за экономическую независимость Уральского промышленного региона от центра и за проведение в крае собственной региональной политики, направленной на удовлетворение местных потребностей. Технические специалисты Урала Е.К. Поленов, А.Е. Маковецкий критиковали выдвигаемую Советским правительством идею об объединении в единый хозяйственный организм ресурсов Урала и Сибири.

Апогея критика Урало-Сибирского проекта достигла во второй половине 1920-х - начале 1930-х гг. в ходе дискуссии о перспективах развития металлургии Урала, Сибири и Юга России. Технические специалисты Украины Я.Б. Диманштейн, В.Г. Постриганев, П.Н. Степанов пытались доказать низкую рентабельность Урало-Кузнецкого проекта и выступали за приоритетное развитие украинской металлургии. Уральские работники В.Е. Грум-Гржимайло, К. Клименко доказывали необходимость постройки Магнитогорского металлургического комбината. Конец дискуссии был поставлен И.В. Сталиным, который на XVI съезде ВКП(б) указал на необходимость немедленного создания второй угольно-металлургической базы на востоке страны.

Внимательно следили за промышленной политикой Советского государства и русские эмигранты. П.А. Гарви, А.С. Изгоевым, С.Н. Прокоповичем, В.М. Черновым исследовались правовые основы проводимых большевиками преобразований в области промышленности. Эмигрантов интересовала проблема финансовой политики большевиков, государственного капитализма, реальных успехов восстановления промышленности. Умеренно-социалистическое крыло (Ф.И. Дан, В.В. Сухомлин, В.М. Чернов) не отрицали активной роли государства в проведении промышленной политики. В конечном итоге они пришла к выводу, что в период форсированной индустриализации в СССР сложилась особая модель экономического развития - «тоталитарный хозяйственный этатизм».

Д.Ю. Далин, Ю.В. Ключников, Н.Г. Устрялов, А.В. Сабанин, Ф.А. Степун, В.М. Чернов, признавая правильность самого курса индустриализации страны как направления экономической политики, возражали против путей и способов ее осуществления, предлагавшихся большевиками. А.С. Изгоев, С.С. Ольденбург, П.Б. Струве негативно оценивали опыт социалистического строительства в СССР и требовали вернуться «назад к капитализму». Б.А. Бахметьев и П.Н. Милюков в оценке политики индустриализации пытались придерживаться «объективистских» позиций. . Подводя итог по вопросу критики промышленной политики большевиков ее политическими противниками, следует отметить,что если в советской историографии отношение к ученым-эмигрантам было только отрицательным, то сегодня исследователи находят много положительного во взглядах противников большевиков по вопросу проведения промышленной политики, особенно это касается теоретических разработок лидера левых эсеров В.М.Чернова. Эта работа требует дальнейшего продолжения с учетом доступности личных архивов эмигрантских лидеров сегодня.

В третьем параграфе «Научно-исследовательские центры и теоретические аспекты изучения истории государственной промышленной политики в современной историографии» описывается острая полемика рубежа XX-XXI вв., когда промышленная политика становится объектом самостоятельного изучения в исторической и экономической науке, имея множество определений. Ее проблемы рассматриваются с разных методологических позиций, в условиях «кризиса разобщенности» экономистов и историков.

По вопросу о роли государства в проведении промышленной политики в России главная полемика ведется между двумя крайними подходами, имеющими место в современной науке, - представителями либеральной и государственно-регулируемой моделей развития экономики. В работах А.В. Бакунина, Г.А. Дробышева, Н.Н. Попова, написанных с позиций концепции советского тоталитаризма, роль государства в экономической жизни абсолютизируется. Приверженцев модернизационных теорий В.В. Алексеева, Е.Г. Анимицу, Е.Т. Артемова, К.И. Зубкова, О.Л. Лейбовича, И.В. Побережникова объединяет признание догоняющей природы российской модернизации, ее мобилизационного характера. А.Э. Бедель, С.В. Воробьев, С.П. Постников, К.И. Зубков, А.И. Тимошенко указывают на необходимость учета геополитического фактора. По нашим наблюдениям, большинство ученых полагает, что при проведении промышленной политики в советский период государство выполнило свою роль, создав условия, способствующие ее реализации.

В отличие от советских исследователей, которые отрицали какую-либо преемственность между дореволюционным и советским периодами реализации государственной промышленной политики, современные авторы В.В. Алексеев, Е.Т. Артемов, Е.Г. Анимица, Е.Б. Дворядкина приводят доказательства такой преемственности: сходное определение стратегических целей, гипертрофированную роль государства в экономической жизни, его патерналистский характер по отношению к промышленности и мобилизационно-распределительный стиль руководства ею. Мы полагаем, что преемственность между дореволюционным и советским этапами промышленной политики доказывается и тем, что царское и большевистское правительства были озабочены реализацией идеи создания второй угольно-металлургической базы в восточных регионах страны. По нашему мнению, современная историография, отказавшись от идеологических догм, должна перейти к дальнейшему расширению тематики промышленной политики на Урале, вовлекая в исследовательский процесс различные сферы экономики региона. На наш взгляд, попытка уральского историка Л.В. Сапоговской создать работу, где был бы обобщен опыт проведения промышленной политики на Урале в ХХ веке, сегодня как никогда актуальна, и ждет своего исследователя.

Вторая глава «Историография промышленной политики на Урале в первые годы советской власти (1917-1920 гг.)» состоит их четырех параграфов.

В первом параграфе «Историки о становлении советской государственной промышленной политики и начале ее осуществления на Урале (октябрь 1917 - лето 1918 гг.)» прослеживается социалистический характер проводимых в промышленности преобразований, постепенность их проведения.

Отмечая особенности этого этапа, В.И. Биллик обращал внимание на вынужденный характер первых преобразований большевиков; Э.Б. Генкина, П.И. Лященко, Л.Ф. Морозов отмечали многоукладность; В.В. Алексеев показывал постоянное противоречие между экономической целесообразностью и базовыми идеологическими константами, утверждаемыми правящей элитой.

А.В. Бакунин, В.С. Голубцов, Г.П. Рычкова, В.В. Фельдман утверждали, что в эти годы на Урале проводилась промышленная политика, отражающая стремления уральских руководителей к независимой региональной политике, признаком которой А.А. Филоненко считает наличие на Урале такого органа как Уралоблсовнархоз. В отличие от них В.В. Алексеев и Л.В. Сапоговская полагают, что о формировании региональной промышленной политики в России можно говорить позже, когда начала проводиться в жизнь идея создания крупных экономических регионов. Последняя точка зрения представляется более верной, так как на начальном этапе Уральский промышленный регион рассматривался как важнейшая часть общегосударственных программ создания Урало-Кузнецкого комбината и плана ГОЭЛРО.

Изыскание средств для финансирования промышленности было характерной чертой начального этапа промышленной политики на Урале. А.П. Абрамовский и Г.Г. Гараев, подчеркивая бедственное положение с финансированием, всю ответственность за тяжелое положение уральских заводов возлагали на саботаж горнопромышленников в конце 1917 - начале 1918 г. в ответ на декрет о рабочем контроле. Г.Г. Гараев дополняет, что немало трудностей вызывало отсутствие сложившейся социалистической системы финансирования. В современной историографии А.П. Абрамовский и А.В. Буданов по-прежнему говорят о саботаже горнопромышленников, а М.А. Фельдман полагает, что одной из причин недофинансирования предприятий было невыполнение своих обязательств со стороны государства.

Все исследователи едины в том, что основная финансовая поддержка уральским предприятиям поступала от центрального правительства, но наладить работу уральской промышленности в полном объеме не удалось. Причиной этого Я.П. Резвушкин считал недостаточность финансирования, другие авторы отмечали некомпетентность органов управления национализированными предприятиями в финансовой сфере и нецелевое использование средств. Г.Г. Гараев, В.С. Голубцов писали о источниках финансирования по линии местных органов власти и управления, отмечая, что органы рабочего контроля внимательно следили за финансовыми операциями.

Уральские ученые пишут, что весной-летом 1918 г., когда рабоче-крестьянское государство получило в свое распоряжение громадные материальные ресурсы, политика финансирования промышленности изменилась. У А.П. Абрамовского, П.Г. Матушкина и А.Т. Тертышного читаем, что хозяйство Урала постепенно начинает переходить на государственный бюджет. А.В. Венедиктов отмечал, что подобное кредитование нередко являлось уже безвозвратным финансированием.

Одной из отличительных черт формирующейся советской системы промышленной политики являлось создание централизованного планового хозяйства. Для марксистской историографии плановое ведение хозяйства выступало в качестве стержневого момента экономической политики и считалось принципиальным отличием развития социалистической экономики от экономики капиталистической.

С.С. Букин, В.А. Ламин, Г.С. Моисеев подчеркивают, что именно в планировании нашли отражение характернейшие особенности мобилизационного типа развития экономики. И.В. Быстрова указывает, что идеи плановости не были исключительным достоянием экономики Советской России, плановые элементы внедрялись и в экономику капиталистических стран, особенно в период первой мировой войны, демонстрируя различные соотношения стихийности и плановости. В зарубежной историографии планирование рассматривается как централизованный контроль управленческого аппарата.

Особенностью развития уральской промышленности является сосуществование в ней разнонаправленных, но взаимодополняющих процессов - демобилизации и милитаризации производства.

Подробное освещение в литературе получил процесс демобилизации (демилитаризации) уральской промышленности. Вывести уральскую промышленность из разрухи можно было только путем перевода ее на производство мирной продукции. В.С. Голубцов связывал демобилизацию с попытками внедрить плановые начала в развитие промышленности. А.П. Абрамовский считает, что демилитаризация в России 1917-1918 гг. до известной степени облегчалась широко развернувшейся национализацией предприятий.

По данным В.С. Голубцова, демобилизация промышленности края прошла, в основном, успешно. Н.И. Дмитриев, негативно оценивая проведенную большевиками демобилизацию промышленности, приводил данные о резком сокращении численности работающих военных производств и их практическом разрушении в смысле технического оборудования.

Придя к власти, большевики вынуждены были действовать в условиях продолжающейся мировой войны, а начавшаяся гражданская война вновь заставили принимать меры по милитаризации промышленности. Поэтому процесс демобилизации уральской промышленности не мог носить законченного характера.

Наиболее ярко процесс милитаризации производства описан Д.В. Гавриловым, Н.И. Дмитриевым, А.В. Жуком, Д.А. Коваленко, С.А. Липиной на примере кадровых военных предприятий Урала. А.В. Бакунин пришел к выводу, что в результате перевода кадровых предприятий на военные рельсы советская военная промышленность как обособленная отрасль народного хозяйства начала формироваться на Урале еще в ходе гражданской войны.

Историки отмечают попытку организационной перестройки промышленности Урала, связанную с ликвидацией свойственной уральской горнозаводской промышленности окружной системы. В работах советского историка В.В. Адамова присутствует мнение, что все изменения, которые происходили в уральской горнозаводской промышленности накануне и в годы войны, осуществлялись в рамках отдельных по-прежнему замкнутых в себе горнозаводских округов. Эта точка зрения - одна из крайних в острых дискуссиях по вопросу состояния горнозаводских округов края к 1917 г. В современной историографии эта позиция разделяется М.А. Фельдманом и И.В. Нарским. В.В. Фельдман полагал, что большевики в течение определенного времени собирались использовать преимущества окружной системы. А.П. Абрамовский считал, что после прихода к власти большевики поставили цель ее ликвидации. В трудах М.П. Вяткина и Ю.А. Буранова утверждалась точка зрения о ломке горнозаводской системы к 1917 г. вообще. В современной литературе такой позиции придерживается Д.В. Гаврилов.

Оценивая реформу по реорганизации горнозаводских округов в 1917-1918 гг., современные исследователи едины в том, что к лету 1918 г. она не была доведена до конца. В.В. Запарий оправдывает незавершенность организационной перестройки промышленности Урала начавшейся гражданской войной. Таким образом, по нашему мнению, современным исследователям следует более подробно перейти к изучению реорганизации окружной системы, особое внимание обратив на плюсы и минусы ее существования в первые годы советской власти.

Во втором параграфе «Историки о национализации промышленности как основе проведения советской государственной промышленной политики на Урале» предпринята попытка осмысления эволюции теоретических представлений отечественных ученых о проведенной национализации предприятий.

Дискуссионным является вопрос о характере проведенной национализации промышленности. В первые годы Советской власти В.П. Милютин и А.В. Венедиктов указывали, что национализация промышленности носила репрессивный и стихийный характер. Уральский историк А. Баранов рассматривал характер национализации промышленности не по методам ее проведения, а как итог буржуазных преобразований, предшествовавших Октябрю. В.Н. Сарабьянов, И.А. Гладков, Ф.П. Быстрых процесс национализации предприятий с первых дней революции характеризовали как исключительно организованный и планомерный. Г.В. Цыперович, Я. Резвушкин, П.И. Лященко, В.С. Голубцов, В.Н. Зуйков, Н.К. Лисовский дополнили, что национализация промышленности создала фундамент для начала социалистического строительства.

Как отмечалось выше, В.П. Насырин впервые оспорил мнение о планомерном характере национализации промышленности в России, исходя из отсутствия в экономической программе большевиков накануне революции требования национализации промышленности. У этой точки зрения имелось немало как сторонников, так и противников. М.С. Бабушкин и В.М. Готлобер поддержали мнение В.П. Насырина. К числу принципиальных противников В.П. Насырина принадлежали Д.А. Баевский, А.В. Венедиктов, В.А. Виноградов, Н.Н. Разумович, Л.М. Спирин, выступившие против оценки национализации как вынужденного, карательного мероприятия Советской власти.

Причины начала процесса национализации уральской промышленности также вызывали немало споров. В.П. Милютин считал, что на первом этапе (октябрь 1917 - март 1918 г.) национализация вытекала из самого факта перехода власти в руки рабочих и крестьян, а логика классовой борьбы значительно форсировала данный процесс, а с весны 1918 г. процесс национализации диктовался не столько фактами классовой борьбы, сколько объективно сложившимся экономическим положением. Л.Н. Крицман причины национализации на этом этапе видел в военных условиях гражданской войны и давлении со стороны опиравшейся на Брестский мир кайзеровской Германии. М.Н. Покровский, критикуя данное мнение, писал, что ничего военного в экономических мероприятиях Советской власти не было, и что все шло от экономики.

Современные исследователи А.В. Бакунин и А.Э. Бедель доказывают тезис о доминировании политических причин в национализации промышленности. А.П. Абрамовский, А.В. Буданов, В.В. Алексеев, не отрицая доктринальности проведенной большевиками национализации промышленности, указывают на постепенность превращения промышленных предприятий в государственную собственность, как результат введения распорядительного контроля на предприятиях. С.П. Постников и М.А. Фельдман обращают внимание на глубокие экономические причины обостренного и бескомпромиссного течения процесса национализации на Урале и пишут об ответственности за это как большевиков, так и предпринимателей.

По нашему мнению, бульшая часть авторов, отвечая на вопрос о причинах национализации, имеют в виду лишь ее начальный этап. Правы исследователи 1920-х гг., которые выделяли разные причины на разных этапах национализации. Если на первом этапе основной причиной этого процесса, несомненно, являлся саботаж заводовладельцами и администрацией предприятий декретов Советской власти, то на втором этапе национализация отдельных предприятий производилась по причине экономической целесообразности.

Большое количество разночтений имеется в отечественной историографии об итогах национализации уральских предприятий, что, по нашему мнению, явилось результатом ненадежности советской промышленной статистики как источника. Это относится к вопросу о сроках завершении процесса национализация уральской промышленности, к данным о количестве национализированных уральских предприятий.

В советской историографии результаты национализации промышленности рассматривались с политической стороны (А.П. Абрамовский, А.Т. Тертышный), с позиций проведения экономических преобразований (В.С. Голубцов, П.Г. Матушкин) и социальной составляющей (А.П. Абрамовский). В советской историографии признавались и факты остановки национализированных предприятий, продолжение хозяйственной разрухи.

Среди современных исследователей В.С. Скробов традиционно подчеркивает, что в первой половине 1918 г. промышленность Урала работала достаточно эффективно. А.В. Бакунин и А.Э. Бедель негативно оценивают результаты национализации промышленности, указывая на падение производства на национализированных предприятиях. С.П. Постников и М.А. Фельдман в качестве политического последствия этого процесса видят гражданскую войну. А.П. Абрамовский и А.В. Буданов пытаются определить стадии в эскалации насилия, возлагая ответственность на обе стороны. В.В. Алексеев утверждает, что атака на капитал в форме огосударствления промышленности позволила большевикам сохранить власть. Эмигрантские и зарубежные исследователи, в основном, дают негативную оценку проведенной большевиками национализации промышленности. По нашему мнению, настало время перейти от общего к частному, глубоко проанализировать итоги национализации по отраслям и получить более реальную картину этого процесса.

В третьем параграфе «Историки об особенностях промышленной политики на Урале в годы гражданской войны (вторая половина 1918 - 1920 гг.)» представлен обзор влияния на промышленное развитие усиления начал военного коммунизма, продолжающейся интервенции и гражданской войны.

Анализируя вопрос об особенностях финансирования уральской промышленности в этот период, советские историки А.В. Венедиктов, Г.Г. Гараев, В.С. Голубцов, Я.Л. Ниренбург отмечали, что оно, будучи возложенное на государственный бюджет, проводилось крайне неэффективно, поскольку заводы были нерентабельными и не могли осуществлять даже простое воспроизводство. Материал о натуральном обмене в деятельности предприятий Урала присутствует в работах современных исследователей С.А. Баканова, В.В. Запария и др.

Необходимость перманентной милитаризации производства на Урале советские историки В.С. Голубцов, Я.Л. Ниренбург объясняли тяжелым положением в обеспечении уральских предприятий рабочей силой после окончания военных действий, а также потребностью обеспечения Красной Армии вооружением. О налаживании Советским государством оборонных производств пишут сегодня Л.Н. Бехтерева, К.И. Куликов и С.А. Коростелева.

Изучая процесс становления планирования в регионе после окончания военных действий, уральские историки А.В. Венедиктов, В.С. Голубцов, Г.Г. Гараев в качестве примера текущего планирования проанализировали производственную программу восстановления уральской металлургии, а для перспективного планирования - план развития уральской металлургии на 10 лет. В годы гражданской войны планирование было направлено на достижение максимально высоких темпов развития промышленности.

Роль плана ГОЭЛРО для промышленности региона рассматривали А.В. Бакунин, А.Э. Бедель, В.Н. Зуйков, П.Г. Матушкин. Его значение сводилось ими к попытке рационального размещения промышленности, к созданию первого перспективного плана развития промышленности Урала в целом и к возможности развития отдельных ее отраслей. С критикой предшествующей историографии, традиционно называвшей план ГОЭЛРО «ленинским», выступил В.В. Алексеев, указавший, что основы этого плана закладывались еще в 80-х гг. ХIХ в. (появление первых электростанций в России, проекты Волховской ГЭС и Днепрогэса начала ХХ в.).

В.С. Голубцов и В.В. Фельдман отмечают, что осенью 1919 - в начале 1920 гг. была завершена начатая весной 1918 г. работа по организационной перестройке горнозаводской промышленности Урала, в частности - уральской металлургии, которая проводилась в два этапа: перегруппировка дореволюционных округов (конец лета - начало осени 1919 г.) и переход к отраслевой структуре организации промышленности (осень 1919 г. - зима 1919/1920 г.). В.С. Голубцов и В.В. Дубленных полагали, что организационная перестройка уральской металлургии происходила по географическому принципу и имела целью специализацию районов на выпуске определенной продукции. Современные исследователи обратили внимание на то, что в одних случаях превалировали экономические факторы объединения, в других - наблюдался приоритет географических факторов. А.В. Бакунин целью созданных объединений считал налаживание «технологической связи» между предприятиями.

В советское время Э.Г. Савцов негативно оценивал инициативу уральских организаций, полагая, что в 1919-1920 гг. время для создания отраслевой системы организации промышленности не настало. В.С. Голубцов считал, что осуществление преобразований сдерживал нараставший кризис уральской металлургии. Современные исследователи С.П. Постников и М.А. Фельдман доказывают очевидные преимущества дореволюционной окружной системы организации промышленности. По мнению А.В. Бакунина, в результате проведенной реорганизации ничего принципиально нового не произошло.

Исследования разных лет демонстрируют различные оценки состояния промышленности Урала в годы гражданской войны и послевоенный период. О.А. Константинов еще в 1920-е гг. указывал, что гражданская война нанесла промышленности Урала тяжелейший удар. Я.Л. Ниренбург, Т.Ф. Кобылкин, П.Г. Матушкин полагали, что промышленность Урала уже к весне 1920 г. была в значительной мере возрождена. Современные исследователи указывают на крайне тяжелое положение промышленности Урала к концу гражданской войны. По-нашему мнению, при подведении итогов восстановления уральской промышленности в годы гражданской войны следует учитывать, что во второй половине 1919 - 1920 гг. промышленность Урала, как составная часть единого военного лагеря, работала главным образом на нужды всей России. В уральской историографии слабо изучен процесс завершения национализации крупной и средней промышленности на основе Декрета о всеобщей национализации, принятого СНК 28 июня 1918 г., ибо историки считали, что к моменту принятия декрета СНК о национализации всех крупных предприятий ведущих отраслей промышленности на Урале полным ходом шла гражданская война. Исследователям стоит обратиться к изучению завершающего этапа процесса национализации горнозаводской промышленности Урала в силу научной значимости этой проблемы и имеющейся хорошей источниковой базы по этому вопросу.

В четвертом параграфе «Историки о начале разработки Урало-Кузнецкого проекта в 1918-1920 гг.» рассматривается постановка в исторической литературе проблемы Урало-Кузнецкого проекта.

В советской историографии широкое распространение получило мнение о возникновении Урало-Кузнецкой проблемы лишь в период индустриализации. Между тем, П.Г. Матушкин и Е.М. Полянская указывали, что вопрос о создании второй угольно-металлургической базы был поставлен в уже первые годы Советской власти.

Отечественная историография традиционно связывает разработку этого проекта с именем В.И. Ленина. Об этом писали П.Г. Матушкин, Д.В. Гаврилов. А.В. Бакунин, Е.Г. Неклюдов, Е.Ю. Рукосуев, В.П. Микитюк, А.И. Тимошенко предысторию Урало-Кузнецкого проекта выводит из дореволюционных вариантов решения проблемы соединения уральской руды с кузнецким углем.

В.С. Голубцов, П.Г. Матушкин были уверены в том, что урало-кузнецкая проблема была поставлена в практическую плоскость весной 1918 г. в результате потери Россией в результате Брест-Литовского мирного договора металлургии Украины, получение первой мирной передышки в ходе гражданской войны. А.В. Ермаков, К.И. Зубков, А.В. Китаев, В.А. Ламин пишут о значении геополитического фактора в урало-кузнецком проекте.

Изучая практические действия по осуществлению Урало-Кузнецкого проекта А.В. Бакунин, П.Г. Матушкин, Е.М. Полянская особое внимание уделяют конкурсу проектов под названием «Организация уральской металлургической промышленности». В.П. Микитюк считает, что в связи с немногочисленностью участников конкурс фактически провалился. Д.В. Гаврилов, В.А. Ламина и А.И. Тимошенко указывают, что сроки разработки конкурсных заявок на создание единой урало-кузнецкой хозяйственной организации устанавливались весьма короткие, а начавшаяся гражданская война не позволила соблюсти даже их.

Среди проектов создания Урало-Кузнецкого комбината исследователи отмечают проект Областного правления национализированных предприятий Урала, проекты Р.Я. Гартвана, К.К. Морена, И.Н. Урбановича, В.Е. Грум-Гржимайло, проекты «Гипурал», «Урало-Кузнецкий» и «Северный». Каждый из них не мог претендовать на решение проблемы в целом, и требовалась длительная работа по обобщению выдвинутых идей. Наиболее жизнеспособным из всех проектов историки считают Урало-Кузнецкий проект, подготовленный учеными и инженерами во главе с профессором Н.В. Гутовским. По нашему мнению, дискуссионной проблемой в отечественной историографии остается объяснение причин перехода Советского государства к осуществлению Урало-Кузнецкого проекта в это время.

Третья глава «Историография промышленной политики на Урале в условиях новой экономической политики» состоит их трех параграфов.

В первом параграфе «Историки об особенностях промышленной политики на Урале в 1920-е гг.» рассматриваются подходы к проблеме в годы нэпа.

В 1920-е гг. Я.С. Розенфельд рассматривал промышленную политику как неотъемлемую часть нэпа. В советской историографии периода 1930-1980-х гг. считалось, что первая половина 1920-х гг. была полностью потеряна для развития промышленности, поскольку новая экономическая политика традиционно связывалась с развитием сельского хозяйства, торговли и финансов. Современные историографы Е.Г. Анимица, В.И. Бакулин, Е.Б. Дворядкина, А.И. Тимошенко, М.А. Фельдман полагают, что в 1920-е гг. Советское государство осуществляло продуманную промышленную политику, которая характеризуется как «восстановительно-реконструктивная модель». В.В. Алексеев и Л.С. Сапоговская отрицают существование в годы нэпа особой промышленной политики и полагают, что в рамках нэпа промышленность была нацелена исключительно на товарообмен между городом и деревней. По нашему мнению, мероприятия, проводимые в области промышленности, осуществляемые в России в 1920-е гг. как на уровне всей страны, так и на региональном уровне, могут иметь статус полноценной промышленной политики.

К особенностям промышленной политики Советского государства в 1920-е гг. на Урале исследователи относят ее многоукладность, неразвитость различных форм госкапитализма, слабую вовлеченность госсектора в рыночные отношения. В советское время А.В. Бакунин, А.Э. Бедель, Г.Г. Гараев, В.С. Голубцов, А.В. Мельников, Э.Г. Савцов, В.В. Фельдман описывали переориентацию сбыта промышленной продукции на уральский сельскохозяйственный рынок, активизацию деятельности местных властей по переводу уральских предприятий на минеральное топливо, решению проблемы комбинирования промышленного производства на Урале.

В современной историографии (В.В. Алексеев, В.В. Запарий, В.Д. Камынин, Л.С. Сапоговская) интерес к осуществлению региональной промышленной политики в условиях проведения экономического районирования Урала значительно возрос. Среди новых исследовательских проблем А.В. Бакунин, Л.Н. Бехтерева, М.А. Фельдман называют выполнение местными органами власти в первые годы нэпа несвойственной им функции по оказанию помощи предприятиям оборонно-промышленного комплекса в условиях экономического кризиса.

Отказ от проведения региональной промышленной политики местными органами власти исследователи связывают с проведением новых реформ административно-территориального деления Урала в годы первой пятилетки. К.И. Зубков, В.Д. Камынин, В.А. Кокшаров, Г.С. Моисеев, И.В. Побережников, Е.В. Тиханова полагают, что проводимые реформы вызывались политическими причинами, направленными на выстраивание системы управления промышленным производством центральными органами власти, в первую очередь - партийными. По нашим наблюдениям, дальнейшего изучения требует проблема взаимоотношенй местных и центральных органов власти при проведении региональной промышленной политики.

Во втором параграфе «Историки о проблемах финансирования и планирования промышленности Урала в условиях нэпа» отмечается зависимость этих процессов от конкретных этапов развития экономики. Отечественные ученые разных лет демонстрируют различные оценки влияния финансирования и планирования на развитие промышленности уральского региона.

В первые годы нэпа финансирование уральской промышленности осуществлялось через банковскую систему. В 1920-е гг. А.А. Дезен, И.А. Кириллов, Д.А. Лоевецкий, С.С. Цельникер пришли к выводу, что, несмотря на наличие банков, перераспределение капитала практически осталось в руках государства и осуществлялось административным путем. В.В. Фельдман указывал на неэффективность государственного финансирования и присутствие натурализации обмена между предприятиями и государством Н.С. Симонов, А.К. Соколов, Т.В. Сорокина, Л.Н. Суворова пишут о значительной роли банковской системы в процессе и финансирования, и кредитования промышленности.

Второй этап в развитии процесса финансирования уральской промышленности пришелся на период проведения в Советском государстве денежной реформы 1922-1924 гг. А.В. Венедиктов, Г.Г. Гараев, В.П. Дьяченко, С.А. Фалькнер положительно оценивая ее итоги, указывали на такую особенность финансовой политики Советского государства, как стабильный рост капиталовложений в промышленность после ее (реформы) завершения. Ю.П. Бокарев, Ю.М. Голанд, К.И. Зубков, Н.С. Симонов отмечают, что государство увеличило финансирование крупной промышленности. Н.С. Симонов, А.К. Соколов и Т.В. Сорокина указывают на сокращение военных расходов как один из источников финансирования промышленности в середине 1920-х гг.

Третий этап в развитии процесса финансирования уральской промышленности историки связывают с началом реализации первого пятилетнего плана. Советские историки Г.Г. Гараев, В.Н. Зуйков, П.Г. Матушкин отмечают стабильность капитальных вложений в уральскую промышленность на этом этапе. Историки эпохи «перестройки» объясняли нарастающие нарушения экономических принципов финансирования промышленности формированием командно-административной системы управления. Ю.П. Бокарев, К.И. Зубков проблему финансирования связывают с судьбой новой экономической политики в целом и приходят к выводу, что реализация первого пятилетнего плана сопровождалась ростом инфляции, которая подорвала прочность созданной в результате проведения денежной реформы финансовой системы.

О деятельности плановых органов на Урале в 1920-е гг. писали советские историки А.В. Бакунин, А.Э. Бедель, В.С. Голубцов, В.Н. Зуйков, В.В. Ножкин. Они связывали изменение планирования с началом социалистической индустриализации, в условиях которой потребовалась дальнейшая конкретизация планов построения социалистической экономики, плана ГОЭЛРО, что вызвало переход к пятилетнему плану. Современные историки В.В. Запарий, Б.В. Личман, А.В. Мельников, Г.С. Моисеев, А.И. Тимошенко, П.В. Поздеев отмечают административное вмешательство в экономику через планирование уже в середине 1920-х гг.

Большое место исследователи уделяют характеристике «Генерального плана хозяйства Урала на период 1927-1941 гг.». По мнению сторонников форсированной индустриализации Урала В.С. Гулина, В.Н. Зуйкова, К. Клименко, этот план не учитывал потенциальных возможностей края с его огромными естественными ресурсами, а участие в его разработке буржуазных специалистов повлекло за собой влияние их идеологических приоритетов на хозяйственные процессы (минимализация финансирования, замедленное развитие отдельных отраслей). А.В. Бакунин и А.Э. Бедель давали положительную оценку «Генерального плана».

В современной историографии С.В. Воробьев, К.И. Зубков, В.Д. Камынин, Г.С. Моисеев, С.П. Постников, В.С. Терехов, положительно оценивая этот документ, подчеркивают его неразрывную связь с предыдущим этапом перспективного планирования, а также с нэповскими принципами хозяйствования; указывают на тщательную разработку основных показателей развития уральской промышленности, учитывающих реальные возможности региона; подчеркивают, что в нем развитие уральской промышленности рассматривалось как составная часть экономики страны.

В отечественной историографии проявляется интерес к разработке первого пятилетнего плана развития народного хозяйства страны, его места в промышленной политике Советского государства. Советская историография этого вопроса на материалах Уральского региона представлена работами В.Н. Зуйкова, В.М. Куликова, В.В. Ножкина, Н.М. Щербаковой. В современной историографии изучением опыта планирования промышленности Урала на исходе нэпа занимаются Б.В. Личман, Н.П. Казанцев и др. Исследователи подчеркивают, что в его основе лежали хозяйственные принципы новой экономической политики. Мы полагаем, что историкам следует продолжить изучение вопросов финансирования промышленности местными органами власти.

В третьем параграфе «Историки о перестройке уральской промышленности на основе нэповских принципов хозяйствования» отмечается постепенность внедрения нэповских принципов в уральскую промышленность. В силу идеологических причин хронологические рамки нэпа сводились советскими историками к первой половине 1920-х гг. В «крупномасштабной» периодизации В.С. Голубцов выделял в нэпе «первые годы мирного строительства» (1921-1923 гг.) и время с конца 1923 г. до конца 1925 г., когда нэповские принципы сказались на положительных результатах работы уральской промышленности. Большинство современных исследователей предлагают более дробную периодизацию этого периода, раздвигая хронологические рамки нэпа до конца 1920-х гг. В.Д. Камынин и Е.А. Цыпина выделяют три этапа: 1921-1923 гг. - формирование системы нэпа; 1924-1926 гг. - достижение пределов новой экономической политики; 1927-1929 гг. - тупик.

К нэповским принципам в промышленности уральские исследователи относят ее перевод на хозрасчет, трестирование и синдицирование. Наиболее изученным из этих вопросов в уральской историографии является вопрос об образовании трестов в уральской металлургии.

Отношение советских историков Г.Г. Гараева, В.С. Голубцова, В.П. Иванова, А.В. Мельникова, к введению хозрасчета и процессу трестирования уральской промышленности отличалось некоторыми методологическими особенностями. Они рассматривали эти процессы как экономические и важные политические мероприятия, во главе которого встали партийные организации. Также велась дискуссия о связи между трестированием промышленности и работой по организационной ее перестройки.

В советской историографии итоги нэпа связывали с окончанием восстановительного периода в промышленности, критерием которого (по И.Б. Берхину и М.П. Киму) следует считать достижение промышленностью довоенного объема валовой продукции. В уральской литературе не было единства по вопросу об уровне промышленного производства на Урале: В.В. Фельдман доказывал, что к середине 1920-х гг. оно вышло на довоенный уровень; по мнению В.Н. Зуйкова, уральская промышленность к середине 1920-х гг. только подходила к довоенному уровню; В.С. Голубцов считал, что эти процессы в металлургической промышленности Урала затянулись до конца 1920-х гг.

Современные авторы И.В. Быстрова, Л.А. Неретина, Л.Н. Суворова делают акцент на неготовности государственных предприятий Урала к полному восприятию нэповских принципов. Ответственность за это возлагается на Советское государство, которое не хотело выпустить из своих рук «командные высоты» в экономике - национализированную промышленность Мы полагаем, что необходимо продолжить изучение вопроса сроков восстановления промышленности на Урале, ибо от этого зависит другой вопрос: как на Урале можно оценить итоги нэпа?

Четвертая глава «Историография промышленной политики на Урале в условиях социалистической индустриализации» состоит их трех параграфов.

В первом параграфе «Историки об особенностях промышленной политики на Урале в годы индустриализации» констатируется центральное место проблемы индустриализации в советской историографии; трактовка индустриализации как составной части ленинского плана построения социалистического общества; наличие многочисленных дискуссий о сущности индустриализации, ее хронологических рамках, особенностях советского метода индустриализации, ее начальных рубежах (труды В.С. Лельчука, В.И. Касьяненко, Н.В. Ефременкова и современных авторов С.Е. Алексеева, Н.В. Наумова, Г.К. Павленко).

С начала «перестройки» взгляды историков на суть процессов, происходивших в СССР в конце 1920-х - 1930-е гг., разделились. Л.А. Гордон, М.М. Горинов, Е.Н. Дощенко, Э.В. Клопов, В.С. Лельчук продолжали изучать индустриа-лизацию в рамках марксистской парадигмы истории. При постановке вопроса об альтернативах данному курсу в первой половине 1990-х гг. индустриализация стала рассматриваться как часть плана построения тоталитарного общества в СССР и его милитаризации. Под влиянием западной и эмигрантской литературы утвердилась негативная оценка ее методов, цены и последствий.

Во второй половине 1990-х гг. - начале ХХI в. активизация внимания к проблеме индустриализации СССР осуществлялась на основе принципа научного плюрализма, повлекшего появление нескольких вариантов ее интерпретации.

Плодотворно изучение истории индустриализации ведется в работах В.В. Алексеева, Б.В. Личмана, Г.С. Моисеева, И.В. Побережникова, Л.В. Сапоговской, М.А. Фельдмана, написанных с позиции теории модернизации, позволившей (при отсутствии единого понимания соотношения модернизации и индустриализации) ученым прийти к выводу об индустриализации как закономерной части развития мирового исторического процесса на определенном его этапе. Историки считают, что к индустриализации привела совокупность факторов, среди которых внешнеэкономический (желание СССР достигнуть технико-экономической независимости страны) и внешнеполитический (желание укрепить обороноспособность СССР) сыграли доминирующую роль.

При характеристике методов промышленной политики Советского государства в конце 1920-х - 1930-е гг. современные исследователи исходят из реализации на Урале модели вертикальной государственной промышленной политики, когда отчетливо проявилась регулирующая функция центральных органов Советского государства.

Проблема финансирования индустриализации СССР долгое время находилась на периферии советской исторической науки. Проходили острые дискуссии об источниках накопления средств для индустриализации. А.В. Бакунин, В.Н.Зуйков, П.Г. Матушкин подчеркивали постоянный рост капитальных вложений в уральскую промышленность в годы предвоенных пятилеток. В современной историографии при обсуждении этого вопроса В.З. Роговин и Н.С. Симонов приходят к выводу, что руководство страны оказалось не в состоянии решить проблему воспроизводства совокупного общественного продукта неинфляционными методами.

Вопросы планирования в трудах А.В. Бакунина, А.Э. Беделя и В.Н.Зуйкова связаны с его новым этапом в годы первой пятилетки. В.Н. Зуйков, В.М. Куликов отмечали, что пересмотр первоначальных заданий первого пятилетнего плана связан с планом «Большого Урала», хотя на принятые уральскими организациями цифры даже в советской историографии смотрели скептически. Итоги первой пятилетки советские историки оценивали в соответствии с идеологическими установками позитивно.

Новый этап планирования после принятия оптимального варианта первого пятилетнего плана начался, как указывают Н.Н. Бородин, Е.Е. Иванов, Е.А. Тюрина, с пересмотра темпов развития отдельных отраслей в сторону их увеличения, укрепление бюрократической системы управления экономикой, произвольной корректировки планов. С.А. Баканов, В.В. Запарий, Н.П. Шмакова, Л.С. Юдина пишут о том, что задания первого пятилетнего плана выполнены не были. А.В. Бакунин, А.Э. Бедель, В.В. Запарий, Г.С. Моисеев, Н.М. Щербакова указывают, что при составлении второго пятилетнего плана были извлечены уроки из ошибок первой пятилетки.

Развитие промышленности Урала в годы третьей пятилетки освещалось в работах В.Г. Айрапетова, Л.С. Воецкой, А.Г. Иванова, А.И. Лекомцевой, Н.П. Макушина, А.Л. Малахова, М.И. Ушакова, Н.М. Щербаковой. Режим секретности в отношении многих документов этого периода сказался на узости источниковой базы исследований. Только в последние десятилетия А.А. Антуфьеву, Р.М. Байбуриной, Р.Р. Басырову, В.В. Запарию, Н.З. Магдиеву удалось ввести в научный оборот источники, позволившие пролить свет на динамику развития промышленности накануне Великой Отечественной войны. А.Э. Бедель проанализировал особенности планирования развития индустрии. А.А. Антуфьев охарактеризовал региональное, отраслевое и внутриотраслевое развитие промышленности Урала, ее стремительную военизацию.

Советские историки положительно оценивали итоги проведения социалистической индустриализации, мнения западных историков по имеющимся «острым вопросам» рассматривались как фальсифицирующие советскую историю.

В современной историографии можно встретить различные мнения о влиянии советской индустриализации на развитие страны. Сторонники традиционных взглядов подчеркивают быстрый рост промышленности. Приверженцы либеральной интерпретации истории пишут лишь о негативных последствиях ускоренной индустриализации. Историки, разделяющие модернизационную концепцию, не отрицают положительных результатов индустриального развития России во второй половине 1920-х - начале 1940-х гг., но и признают серьезные издержки, к которым привела реализованная в СССР модель индустриального развития. Как мы полагаем, дальнейшего изучения требует вопрос влияния инфляционных процессов на иидустриализацию.

Во втором параграфе приводится анализ взглядов исследователей на вопрос комбинирования промышленного производства на Урале.

В советской историографии при анализе проблемы комбинированного развития уральской промышленности в 1930-е годы исследователи рассматривали два взаимосвязанных процесса: комплексное развитие экономических районов и общехозяйственное и технологическое комбинирование отдельных предприятий, заключающееся в рассмотрении отраслей промышленности Урала, Западной Сибири и сопредельных территорий в едином комплексе.

А.В. Бакунин, А.Э. Бедель, Н.Ф. Березов, А.Д. Курский, П.Г. Матушкин определили факторы, благотворно влиявшие на возможность комбинированного (комплексного) использования естественных ресурсов восточных районов страны и прежде всего Уральского промышленного района.

Современные исследователи В.В. Алексеев, С.С. Букин, К.И. Зубков, В.А. Ламин, Б.В. Личман, Г.С. Моисеев, Л.С. Сапоговская в отличие от своих предшественников указывают на преемственность политики Советского государства в области рационального размещения производительных сил в стране с теми наработками, которые были сделаны в дореволюционный период. Характеризуя факторы, определившие возможность комбинированного использования естественных ресурсов Уральского промышленного района, историки указывают на то, каким образом должно было происходить комплексное развитие Урала, и называют отрасли, находившиеся во взаимной связи друг с другом. Ученые пришли к выводу, что накопленный уральскими органами опыт внутрирегионального комбинирования промышленного производства был использован при разработке Урало-Кузнецкого комбината.

Большой вклад в изучение реализации одного из крупнейших мегапроектов этого времени внесли советские историки П.Г. Матушкин, А.С. Московский, Е.М. Полянская, В.М. Савостенко.

Анализ многочисленных историографических источников, посвященных освещению процесса практической реализации Урало-Кузнецкого комбината, показывает, что в изучении этого вопроса, имеющего главнейшее значение для понимания сути советской государственной промышленной политики на Урале в 1917 - 1941 гг., имеется немало остродискуссионных и слабоизученных проблем. Этот факт признается ведущими специалистами по истории Урало-Кузнецкого комбината.

Одним из дискуссионных вопросов литературы по истории Урало-Кузнецкого комбината является вопрос о том, когда советское правительство приступило к практической реализации Урало-Кузнецкой проблемы. В.С. Голубцов, А.И. Тимошенко и др. относят это к первой половине 1920-х гг. По нашему мнению, такая постановка проблемы неверна, ибо в первой половине и даже в середине 1920-х гг. урало-кузнецкая проблема продолжала обсуждаться только в теоретическом плане.

Современные историки В.В. Алексеева, Е.Т. Артемова, А.Э. Бедель, А.В. Белькова, С.С. Букина, Д.В. Гаврилова, В.А. Ламина, А.И. Тимошенко, В.П. Тимошенко подчеркивают, что в середине 1920-х гг. взгляды на урало-кузнецкую проблему претерпели существенную эволюцию, перейдя в область практической проработки проектов, и главной причиной такой эволюции были изменившиеся политические установки Москвы, в которых доминировал курс на индустриализацию. По их мнению, существовал ряд причин, которые привели к тому, что во второй половине 1920-х гг. Урало-Кузнецкий проект был снят с практической реализации в связи с неготовностью Сибири к индустриализации, нехваткой государственных средств, борьбой политических группировок за направление капиталовложений и т.д.

Большинство исследователей относят заключительный этап планирования и реализации Урало-Кузнецкого комбината к 1930 году.

Среди причин перехода к практическому осуществлению проблемы Урало-Кузнецкого комбината в годы первой пятилетки советские исследователи на первое место ставили политический аспект реализации крупного хозяйственного проекта. Они считали, что на этом примере были видны великие преимущества социалистического строя. Однако ряд советских историков писал о том, что обострение международной обстановки заставило подумать об укреплении обороноспособности страны.

Современную историографию отличает то, что наряду с экономическими называются другие факторы: необходимость укрепления обороноспособности страны, геополитические и геоэкономические основания. Подчеркивая значимость создания Урало-Кузнецкого комбината, современные исследователи отмечают политический, экономический, социальный и оборонный аспекты реализации крупного хозяйственного проекта. Мы считаем, что настала необходимость обобщить итоги создания второй угольно-металлургической базы с учетом новых архивных данных.