Этнографические исследования в Узбекистане в ХХ веке: основные этапы, проблемы, перспективы развития

Научные поездки в Хиву сотрудника МАЭ А. Самойловича (1902-1908 гг.) и востоковеда В. Минорского (1909 г.); исследовательская деятельность Н. Маллицкого (экспедиции: по Махандарье, 1905 г.; в верховья реки Зарафшан и в Ягноб, 1906 г.); этнографические исследования и коллекции С. Дудина и другие стали значительным вкладом в накопление этнографических знаний в этот период.

В диссертации отмечены также вышедшие в 1900-1916 гг. научные публикации о хозяйственной жизни узбекского народа, бытовых традициях и обычаях населения, организации городской жизни и других вопросах жизни этноса.

Одним из направлений исследовательской работы являлось коллекционирование предметов труда и быта узбекского народа (коллекции А. Бобринского, С. Дудина, Мирзы Барата муллы Касымова, Мухаммеда Вефа, А. Семенова и других).

Обращает на себя внимание серия публикаций в газетах «Садои Туркистон» и «Садои Фарјона» на узбекском языке. Издания имели исключительно важное значение для общественно-полити-ческой жизни края, поскольку в их публикациях не только раскрывалась культура, традиции и обычаи коренных этносов, но и вскрывались недостатки существующей государственной системы, исподволь критиковалась колониальная политика царизма.

Поднимая на страницах газет актуальные и острые вопросы традиционного уклада жизни узбекского народа, его традиций и обрядов, такие авторы, как А. Зохири, А. Мавлони и многие другие, весьма активно проявляли себя в текущей общественно-поли-тической жизни народа.

Заслуживают внимания также публикации М. Бехбуди. В отдельных из них рассматриваются проблемы традиционного уклада жизни коренного населения Туркестана, процессы модернизации, которые разворачивались в то время.

Несомненной заслугой авторов - выходцев из национальной среды, является то, что они стремились подметить, описать, дать соответствующую оценку тем или иным сторонам общественной жизни, бытовым, хозяйственным, культурно-обрядовым и иным традициям узбекского народа. Конечно, они носили больше пропагандистский, нежели аналитический, характер и были направлены на борьбу с косностью, невежеством, извращением исламских представлений о культуре и прогрессе. Но в целом эти публикации для изучения процесса развития этнографических знаний в первые два десятилетия ХХ в. очень важны.

В целом, судя по содержанию и объему осуществленной в первые два десятилетия ХХ века работы, был сделан существенный вклад в наращивание этнографических знаний, в сравнении с предшествующим историографическим периодом. Появился ряд научных и научно-популярных трудов, значительно расширился круг исследователей-этнографов и краеведов, так или иначе соприкасавшихся с этнографической проблематикой. Передовые ученые того времени подготовили и опубликовали обширный материал по этнографии узбекского народа, который в дальнейшем стал, хотя и в определенном смысле условной, основой для теоретических разработок исследователей последующего поколения.

В 1920-30-е гг. происходил процесс становления, организационного и структурного оформления научной этнографической работы в республике. В эти годы были заложены основы формирования национальной этнографической школы, собственной системы научно-исследовательских учреждений.

Конечно, в эти годы еще не было четкого и ясного понимания задач и функций этнографии. Они зачастую искусственно отделялись от объективной потребности выработать оптимальные пути и формы организации этнографических исследований, подготовки квалифицированных кадров исследователей в данной области.

20-30-е гг. характеризовались двумя взаимосвязанными процессами, происходившими в исторической науке. С одной стороны, в качестве идейно-теоретической и методологической основы исследования всех без исключения проблем научно-исторической мысли утверждался марксизм-ленинизм. С другой, - на этом идеологическом фоне формировалась новая организационная структура науки, отражавшая характер ее развития, задачи и социальные функции.

При всем том, положение дел с этнографическим изучением узбекского народа, в сравнении с колониальным периодом, существенно изменилось. На протяжении более или менее короткого периода времени этнографические исследования приобрели широкий и систематический характер, получили соответствующую материальную базу, поднялись на новый организационный и теоретический уровень.

Были предприняты необходимые шаги, направленные на создание благоприятных условий для научно-исследовательской деятельности, среди которых важную роль играли состояние материальной базы науки, организация публикаций исторических источников и результатов исследований и т.д. Создавалась государственная система высшего образования, осуществлявшая подготовку кадров квалифицированных историков и этнографов.

Вместе с тем, несмотря на известные достижения историков и этнографов, этнографическую мысль республики до начала 30-х гг. вряд ли можно характеризовать как целостную систему научных знаний по следующим причинам:

· в колониальном прошлом в Узбекистане не было профессиональных национальных кадров историков, квалифицированных специалистов в области этнографии, несмотря на богатейший духовно-интеллектуальный потенциал национальной интеллигенции, проявлявшийся, прежде всего, в культурно-просветительской и цивилизаторской деятельности джадидов;

· первоначально развитие исторических дисциплин и формирование национальной школы этнографов в Узбекистане происходило по единому, стереотипному для всего бывшего СССР образцу, без учета специфики и особенностей развития республики и в соответствии с «классовым подходом» как «единственно верным» методом научно-исследовательской работы;

· этнографическая наука в первые постколониальные годы была представлена в основном русскими исследователями, труды которых, несмотря на отдельные позитивные моменты, в содержательном и аналитическом планах все же были в значительной мере ограниченными (слабое владение спецификой изучаемых проблем, недопонимание «ментального фона» нации и т.д.);

· специализированные научные учреждения, которых ранее в Узбекистане не было, переживали лишь этап своего организационного становления.

В диссертации показан процесс организации этнографической науки - создание профильных научных учреждений и образовательных заведений, музеев, становление новой проблематики исследований. Особо следует отметить деятельность Хорезмской комплексной археолого-этнографической экспедиции (с 1937 г.), которая тесно сотрудничала с научными учреждениями, вузами и музеями Узбекистана, а также профильными исследовательскими институтами «центра» СССР. В состав экспедиции входил ряд научных сотрудников, впоследствии внесших весомый вклад в этнографическое изучение Узбекистана, в целом Средней Азии и Казахстана.

При рассмотрении периода 40-50-х гг. диссертант учитывал реалии и обстоятельства тех лет, когда осуществлялось развитие этнографических знаний, а именно:

- этнографическая мысль Узбекистана была, во-первых, органической частью исторической науки республики; во-вторых, составным звеном этнографической науки СССР;

- на протяжении указанного периода происходил процесс формирования национальной школы этнографии, основы которой были заложены в 30-е гг.;

- этнографическая наука развивалась в условиях тоталитарного режима командно-административной системы, предписывавшей исследователям, что и как именно нужно изучать и, соответственно, о чем надлежит писать в подготавливаемых публикациях;

- несмотря на то, что «узбекистанская проблематика» в системе центральных учреждений бывшего СССР разрабатывалась, все же исследовательские наработки этнографов собственно Узбекистана не удостаивались такого же внимания, как научные работы, к примеру, специалистов России, Украины и некоторых других республик;

- развитие этнографической науки происходило под знаком печально известной «концепции единообразия».

Кроме того, характерной особенностью отечественной этнографической науки является ее экстенсивное развитие, в целом носившее сугубо субъективный характер. Чиновники и администраторы из союзной Академии наук, равно, как и местные партийные функционеры, грубо вмешивались в процесс научного творчества узбекистанских этнографов, оказывали тормозящее, а порой губительное воздействие на исследовательскую деятельность.

Важным событием для развития исторических наук, равно, как и для истории общественной и научной жизни республики, стало открытие в январе 1940 г. в Ташкенте Узбекского филиала Академии наук СССР (УзФАН). В составе филиала функционировал Институт языка, литературы и истории.

С началом в 1941 г. войны, в Узбекистан был эвакуирован ряд высших учебных заведений и научно-исследовательских учреждений, в составе которых в Ташкент прибыла большая группа историков, этнографов, востоковедов. Эвакуированные ученые сразу же включились в осуществлявшуюся уже работу по подготовке большого сводного труда по истории Узбекистана.

Плодотворная деятельность УзФАН в определенной мере послужила преддверием к еще более важному событию в научной и общественной жизни Узбекистана - основанию республиканской Академии наук. 27 сентября 1943 г. СНК СССР принял решение об организации Академии наук Узбекской ССР с историческим отделением. В ноябре 1943 г. в состав вновь образованной Академии наук в качестве действительных членов и членов-корреспондентов вошли представители общественных наук, среди которых был и этнограф М. Андреев.

4 ноября 1943 г. на базе Института языка, литературы и истории УзФАН был создан Институт истории и археологии Академии наук Узбекистана, главной задачей которого стало изучение общих закономерностей и специфических особенностей общественного развития республики с древнейших времен до современности.

Ведущим центром этнографических исследований в республике в те годы был отдел этнографии Института истории и археологии. При этом, в центре страны осуществляли свою деятельность ряд крупных научных учреждений этнографического и междисциплинарного профиля и, соответственно, основные средства на организацию исследовательской работы по Узбекистану сосредотачивались в этих учреждениях. Создавался негативный прецедент, когда содержание, необходимость и значимость этнографических изысканий по Узбекистану и об Узбекистане определялись не на местах, то есть собственно в самой республике, а в «центре». Это отрицательно сказывалось на развитии этнографической науки Узбекистана.

В третьем параграфе второй главы вновь делается акцент на Хорезмской экспедиции, активная деятельность которой возобновилась практически сразу же после войны. В составе экспедиции сформировался костяк ученых-этнографов, давших отечественной науке ряд ценных исследований по культуре и быту населяющих Хорезмский оазис народов - узбеков, каракалпаков, туркмен. Упоминаются капитальный труд руководителя ХАЭЭ С. Толстова «Древний Хорезм» (1948), а также работы К. Задыхиной, М. Сазоновой, И. Джаббарова, но, прежде всего и главным образом, многочисленные публикации Т. Жданко.

Вторая половина 40-х - начало 50-х гг. были весьма насыщенным, но, вместе с тем, достаточно сложным периодом в истории этнографической мысли. Это было время жесткой борьбы с так называемым «космополитизмом» и «национализмом» в этнографии, с «идеализацией» патриархально-родового, патриархально-феодаль-ного строя, «пережитков» в народном быте и т.д. и т.п.

Приход послевоенного поколения этнографов в большую науку в определенной мере облегчался тем, что они смогли опереться на опыт, знания, а также доброжелательную поддержку и помощь старшего поколения ученых, сумевших пронести через 30-е гг. и сохранить основные ценности узбекистанской этнографической мысли. Это были, несомненно, мужественные люди, блестящие ученые, среди которых достойное место заняла послевоенная генерация этнографов.

В рамках ХАЭЭ осуществлялись также многолетние изыскания широко известного научной общественности Узбекистана и далеко за его пределами археолога Я. Гулямова, завершившиеся монографией «История орошения Хорезма с древнейших времен до наших дней» (1957), содержащей в себе в том числе ценнейшие этнографические данные.

В ряду видных экспедиций приметное место занимала Ферганская этнографическая экспедиция (ФЭЭ), организованная Институтом истории и археологии АН СССР в 1950 г. Основной задачей экспедиции являлось изучение культуры узбекского народа.

Говоря о недостатках, следует отметить, что в 40-50-е гг. тематика этнографических исследований в Узбекистане носила в целом идентичный, «одинаковый» характер с аналогичными по содержанию и направленности научными разработками, осуществляемыми в других республиках и регионах бывшего Союза. Вместе с тем в «глубинных пластах» исторической науки Узбекистана, в трудах коллективов авторов и отдельных ученых продолжался объективный процесс позитивного и прогрессивного развития и всестороннего наращивания этнографических знаний. Несмотря на то, что в системе организации и функционирования этнографической науки СССР Узбекистану уделялось крайне недостаточное внимание, этнографы республики все же принимали участие в специализированных научных мероприятиях (экспедициях, конференциях, симпозиумах, мероприятиях и т.п.), проходивших в формате Союза. Это, конечно, благоприятно сказывалось на характере и содержании развития отечественной этнографической мысли.

60-80-е годы (за исключением периода так называемой перестройки второй половины 80-х годов) в литературе довольно часто фигурируют как «застойный период», которому были присущи экстенсивный характер общественного развития бывшего СССР, а также такая образная характеристика, как «топтание на месте». Это, однако, не позволяет говорить, что в эти годы происходил застой в развитии этносов, что в полной мере также следует отнести и на счет научной этнографии.

Для этнографической науки Узбекистана описываемое время, в сравнении с предшествующими историографическими периодами, было весьма плодотворным, но в то же время неоднозначным. Эта неоднозначность, а правильнее сказать, двойственность проявляется:

· во-первых, в постановке и разработке актуальных вопросов этнографии, с одной стороны, и неукоснительном и беспрекословном следовании политической конъюнктуре, - с другой;

· во-вторых, в большом количестве научных публикаций, включая монографические и обобщающие исследования, с одной стороны, и практическом отсутствии их аналитико-критического рассмотрения, - с другой;

· в-третьих, в наличии широкого комплекса методолого-методических приемов, с одной стороны, и их несоответствия реальной жизни узбекского народа, - с другой;

· в-четвертых, в осуществлении достаточно большого объема научно-исследовательской работы, с одной стороны, и его несоответствия задачам и практике хозяйственной и культурной жизни этноса, - с другой.

Тем не менее, характеризуя работу этнографов в эти годы, следует выделить такие исследовательские темы и направления, как вопросы истории этнографической мысли, разработка которых вполне естественно осуществлялась параллельно с изучением современной истории республики, а именно: изменений в ее хозяйственном и социальном развитии - промышленности, сельском хозяйстве, культуре, науке, образовании, а также в формировании национальных кадров рабочего класса и интеллигенции.

Вполне закономерно, что этнографы не могли не учитывать результаты научной деятельности историков, которые в духе своего времени ставили и решали конкретные исследовательские задачи.

В 60-80-е гг., так же, как и в два предшествующих десятилетия (особенно в 50-е гг.) достаточно активно осуществлялись исследования по этногенезу и этнической истории узбекского, а также каракалпакского народов. С этими исследованиями созвучны работы по антропологии и палеоантропологии.

Правомерно отметить и научное изучение этнографии проживающих на территории Узбекистана так называемых национальных меньшинств. Вместе с тем, работ указанного исследовательского направления не так уж много. Безусловно, винить в этом ученых-этнографов нельзя, поскольку таковой была общественно-политическая атмосфера периода тоталитарной системы, которая в целом не создавала реальных предпосылок и условий для изучения этнографии национальных меньшинств.

Одним из активно разрабатываемых направлений были историко-этнографические работы. В этом же ряду исследований находятся работы, содержащие материалы о домашних промыслах и ремеслах в прошлом и настоящем, условно образующие общую тему «Хозяйственная жизнь узбекского народа».

Этнографы предельно внимательно изучали быт народа, его особенности, анализировали (но большей частью все же описывали) изменения в жизни людей, сопоставляли и на этой основе выявляли индивидуальный характер и отличительные черты городской и сельской жизни.

Вторая половина 80-х годов, а именно 1985-1990 гг. в отечественной историографии стоят особняком, что, по меньшей мере, связано со следующим. В эти годы происходит резкое изменение общественно-политической ситуации в СССР и, в частности, в Узбекистане, в связи с так называемой перестройкой. С другой стороны, именно в этот небольшой отрезок времени было сфабриковано печально известное «узбекское дело», и Узбекистан, целый народ практически оказался изгоем в «братской семье народов СССР». Это было время серьезного испытания для республики, ее настоящего и будущего.

Несмотря на целый ряд однозначно и резко негативных факторов, связанных с перестройкой, «политическая оттепель» все же позволила обществоведам и, прежде всего, представителям исторических наук приступить к пересмотру прежних, казалось бы, устоявшихся исследовательских позиций.

Хорошо известные процессы, развернувшиеся во второй половине 80-х гг., к началу 90-х гг. все ближе подводили Советский Союз к распаду и возникновению новых суверенных государств. На этом фоне все больше и больше возникало трудностей и проблем межэтнического характера, особенно в приграничных районах.

Во второй половине 80-х г. в проблемно-тематическом комплексе этнографической науки обозначилась качественно новая тема, ранее замалчивавшаяся исследователями, - этнополитические и этносоциальные проблемы народов Средней Азии, главным образом в густо населенной Ферганской долине. Постепенно создавались объективные предпосылки перехода от описательного и регистрационного характера этнографических исследований к аналитическому рассмотрению проблем развития этносов.

С момента обретения Узбекистаном независимости (1991- год) в стране осуществлена большая созидательная работа по исследованию широкого спектра историко-этнографических проблем, а также других, так или иначе связанных с этнографией узбекского народа и других народов, тематических направлений.

Анализ вышедшей в Узбекистане в 1991-2001 гг. историко-этнографической литературы показывает, что развитие этнографических знаний в республике в целом носит поступательный, динамичный характер. Он характеризуется:

· обращением исследователей к слабо изученным или практически не изученным проблемам, и, в этой связи, началом разработки качественно новой проблематики исследований;

· стремлением ученых-этнографов к комплексному и глубокому анализу вопросов этнографии Узбекистана, изучению ее истории, определению приоритетных направлений и перспектив развития;

· участием ученых-этнографов в решении практических задач осуществления в стране социально-экономических реформ и демократических преобразований.

Одной из ведущих тем этнографических исследований в республике является этническая история узбекского народа, а также состояние межэтнических отношений в Узбекистане, чему посвящен ряд обстоятельных статей в научной периодике и сборниках трудов. Здесь же следует упомянуть важность этнографо-социологических исследований.

Данное исследовательское направление тесно связано с вопросами возрождения национальной культуры узбекского народа, о чем в контексте преобразовательных процессов в стране в своих трудах пишут некоторые исследователи.

Подготовлен ряд публикаций, посвященных социальным аспектам современного развития Узбекистана. Достаточно большая группа работ посвящена историческому аспекту различных вопросов этнографии Узбекистана, а также духовности, традициям и обрядам узбекского народа.

В специальном исследовательском ракурсе авторы историко-этнографических и этнографо-социологических трудов обращаются к рассмотрению различных аспектов в контексте региональной специфики тех или иных районов Узбекистана, в частности, Ферганы, Бухары, Каракалпакстана. К сожалению, в этом направлении вне поля зрения исследователей остаются другие регионы республики.

Характеризуя нынешний этап развития этнографической науки Узбекистана, следует отметить следующие ключевые моменты.

Прежде всего, современные исследователи «освободились» от штампов модели «единообразия», возвратились к подлинно национальным формам и содержанию таких понятий, как культура, духовное наследие, менталитет, национальный дух, традиции и других. Осуществлен мощный созидательный задел в развитии этнографической мысли на будущее. Своевременно и, что очень важно, в целом грамотно определены актуальные проблемы и приоритетные направления развития научной этнографии страны. При этом, этнографы, как правило, не стремятся к крайним формам критического восприятия проделанной в предшествующие годы работы.

В ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЕ - «Историография проблем этногенеза и этнической истории узбекского народа» анализируется литература, рассматривающая данную проблему в различных тематических и хронологических ракурсах. Практика и опыт научно-исследова-тельской деятельности убеждают, что данная проблема является одной из профилирующих тем в этнологии и этнографической науке Узбекистана.

Центральное место в историографии этногенеза узбекского народа занимают многочисленные исследования К. Шаниязова. При этом, особое внимание обращает на себя последний капитальный труд ученого «Ўзбек халєининг шаклланиш жараёни» (2001). Данную работу с полным основанием можно считать настольной книгой этнографов, историков, антропологов, поскольку в ней в концентрированном виде изложены достижения отечественной науки в области этногенеза и этнической истории.

Этнографические и антропологические данные по узбекам, содержащиеся в работах К. Шаниязова, созвучны с положениями и выводами других авторов, в частности, Н. Бичурина, Л. Ошанина, Б. Кармышевой, В. Гинзбург, Т. Трофимовой, Т. и Г. Ходжайовых и других.

К исследованиям, посвященным проблемам этногенеза узбекского народа, относится также книга М. Эрматова. Однако, несмотря на проделанный автором большой объем работы, он все же дал в целом путанное, а в отдельных случаях весьма противоречивое освещение процесса формирования узбекского народа.

Из работ, вышедших в последнее время, в диссертации выделяются публикации А. Аскарова, в частности, его статья по теоретическим и научно-методологическим вопросам этногенеза и этнической истории узбекского народа.

Следует подчеркнуть, что практически все публикации объединяет одно - комплексное и всестороннее изучение общих, а также конкретно-частных аспектов проблемы этногенеза и этнической истории узбекского народа. В то же время, эта тема далеко не исчерпала себя.

На встрече с учеными-историками и журналистами Узбекистана (1998 г.) Президент И.А. Каримов особое внимание уделил этнической истории узбекского народа, поставив ряд актуальных вопросов, которые ждут своего научного решения.

Следует также указать на достаточно напряженный характер дискуссии вокруг проблемы этногенеза узбекского народа (американский исследователь Дж. Шоберлайн, узбекский ученый А. Шевяков и российский этнограф С. Абашин). Вместе с тем, ученые Узбекистана, за исключением А. Шевякова, мягко говоря, остались равнодушными к поднятым Дж. Шоберлайном, а затем и С. Абашиным вопросам формирования и развития узбекского этноса, фактическим и историографическим данным, которые истолковываются и интерпретируются этими исследователями далеко не всегда верно.

В этой связи важным представляется изучение проблем этногенеза и этнической истории узбекского народа на основе системного и комплексного анализа, использования по возможности всего массива статистической, социологической, этнографической, историографической и иной, необходимой для этого анализа информации.

В диссертации также определены наиболее актуальные, слабо изученные или дискуссионные вопросы, входящие в проблемно-тематический блок «Этногенез и этническая история узбекского народа».

В ЧЕТВЕРТОЙ ГЛАВЕ - «Хозяйственные и культурные традиции узбекского народа как комплексная научно-исследовательская проблема» рассматривается процесс научного изучения национальных традиций, обычаев и обрядов, анализируется содержательный компонент проблемы традиционного и инновационного в культуре узбекского народа в новейшей этнографической литературе.

Одним из магистральных направлений реформирования общества на современном этапе независимого развития Узбекистана является духовная сфера. Как подчеркивал Президент Узбекистана И.А. Каримов, одной из основных задач является последовательное продолжение возрождения национальных ценностей, формирование национальной идеи и идеологии. В этой связи необходимо «содействовать развитию языка, культуры, обычаев и традиций всех проживающих в Узбекистане наций и народностей, дальнейшему расширению созданных в этой сфере возможностей и условий».

Следуя последовательной и всесторонней реализации этой важной задачи, особую актуальность сегодня приобретает научное изучение проблем традиционной культуры узбекского народа, традиций, обычаев, празднично-ритуальной практики, а также органическому сочетанию и структурно-функциональному взаимодополнению традиционных компонентов в национальной культуре с новшествами и прогрессивными нововведениями.

Традиции, обычаи и обряды узбекского и других этносов Узбекистана являлись и продолжают оставаться одной из доминирующих тем в отечественной этнографической литературе.

Группа работ посвящена изучению традиционного быта, труда и культуры узбекского народа, организации и функционированию мужских союзов, формированию новых традиций и обрядов, ритуальной практики и другим вопросам.

Большое число исследований отражает практику свадебных церемоний и обрядности. Из специальных работ этой группы, вышедших в свет в последнее время, обращает на себя публикация С. Соатовой, написанные в плане подготовки кандидатской диссертации.

Большое место в специальной литературе занимают публикации о погребальной и поминальной обрядности, в которых подчеркивается, что данные обряды представляют собой более консервативный, слабо (или медленно) модифицирующийся комплекс традиций.

Тема традиций и обычаев вполне естественно и закономерно включает в себя и вопросы научного изучения традиционных и новых праздников и обрядов, формирования и развития обрядово-праздничной культуры народа Узбекистана, а также традиций и обычаев, связанных с исламом и религиозной обрядностью.

Другая группа статей, публикаций и обобщающих трудов посвящена вопросам семейных традиций, обрядов и обычаев, семейного быта и культуры, брачных отношений. Как правило, содержание публикаций базировалось на материале социологических исследований по полевым этнографическим данным. Сам по себе это позитивный факт. Однако, в данном исследовательском направлении присутствовало искусственное упрощение проблемы. Зачастую авторы публикаций сводили дело к тому, что так называемые «социалистические отношения в советском Узбекистане» создали прецедент «новой узбекской семьи», которой были присущи такие же культурно-бытовые, экономические и иные черты, что и семьям других этносов бывшего Союза. Разумеется, дело было далеко не так.

В свете задач, стоящих на данном этапе перед исторической наукой страны, вполне закономерна и очевидна важность аналитического рассмотрения содержания публикаций ученых-историков, этнографов, философов, социологов, культурологов, других специалистов, которые на отдельных этапах развития научной мысли обращались к исследованию и разработке указанного научно-исследовательского направления. Обращают на себя внимание следующие характерные особенности анализа и интерпретации литературных источников:

1. Публикации в целом представляют собой достаточно большой, многосторонний и исключительно полезный массив научной этнографической информации. В диссертации анализируются труды таких ученых, как: С. Абашин, Ф. Арипов, В. Басилов, Н. Борозна, О. Буриев, С. Губаева, Х. Есбергенов, Т. Жданко, Г. Зуннунова, Х. Исмаилов, С. Камалов, Б. Кармышева, Н. Кисляков, Н. Лобачева, Ф. Люшкевич, С. Мирхасилов, К. Насриддинов, Ф. Рахманов, С. Соатова, Т. Ташбаева, Х. Ташев, Н. Тошматов, Л. Тульцева, Б. Турсунов, Б. Тухлиев, Д. Халиков, К. Шаниязов, Б. Шодиев и другие, которые на различных историографических этапах осуществляли научное изучение традиций, обрядов, обычаев узбекского народа, а также других народов, проживающих в Узбекистане.

2. Анализ историко-этнографических, этнографических, социологических и других смежных по своему характеру с этнографией трудов показал, что в советский период исследователи так называемого «центра» бывшего СССР, следуя в русле господствовавшей в то время идеологии тоталитарного режима, и, стремясь реализовать партийно-советские «указания» о слиянии наций и народностей в некую «новую историческую общность людей - «советский народ», в своих трудах фактически размывали национальные особенности отдельных этносов, принижали духовно-культурные и нравственные ценности народов, называли большинство национальных традиций и обычаев вредными и несовместимыми с «социалистическим укладом жизни» и «задачами коммунистического строительства».

Отсюда брала свое начало практика тематического объединения проблем этнографии в общие темы исследований, типа «Традиции и обычаи народов Средней Азии и Казахстана», «Развитие обрядово-праздничной культуры в республиках Средней Азии и Казахстане» и т.д. и т.п. Подобный подход создал печальный прецедент, когда исследователи из «центра» как бы «вставали над» национальными особенностями каждого из народов региона, принижая тем самым ценность и этнокультурную значимость этих особенностей.

3. Проблемы, связанные с формированием, развитием и трансформацией традиций и обычаев, представляют собой весьма специфическое направление в этнографии. Эта специфика заключается в тесной взаимосвязанности и взаимозависимости материальных, духовных, идеологических, политических, социальных, экономических, культурологических, демографических и многих других факторов. Подобная взаимосвязанность и взаимозависимость динамична, не прямолинейна и, соответственно, не может быть однозначно трактуемой.

4. Важной составляющей этнологической работы являлся ранее и остается сегодня анализ переплетения традиционного и инновационного в развитии этноса, его эффективной адаптации к текущим реалиям, способности своевременно реагировать на вызовы времени или, говоря другими словами, модернизироваться. В науке проблема традиций и инноваций рассматривается как специфическая форма этнокультурного развития нации. Эта форма отражает, с одной стороны, сохранение, приумножение и использование в повседневной практике традиционных форм и способов самоорганизации этноса, с другой, - конкретные позитивные либо негативные изменения в рамках культурного прогресса нации, общественную деятельность, вносящую элементы стабильности в социокультурную действительность в виде прогрессивных нововведений.

Разумеется, практически все исследователи, кто изучал и изучает традиции, обычаи и обряды, так или иначе, касаются проблемы «традиций-инноваций». Однако, судя по содержательной стороне их трудов, мало кто готов показать - как именно традиции и нововведения отражаются на качестве жизненного уровня этноса, на его прогрессе, что мешает этому прогрессу. Наконец, практически отсутствуют попытки показать взаимопроникновение традиций и нововведений комплексно, то есть с точки зрения как этнополитических, этносоциальных, этнокультурных и иных процессов, так и динамики общественно-политического и социально-экономи-ческого развития общества.

В ПЯТОЙ ГЛАВЕ - «Историографические аспекты этнографии Хорезмского оазиса» анализируются труды по этнографии каракалпаков, этнографии и истории Хорезма на примере традиционного поселения ХХ в.

В главе содержится историографическая характеристика и аналитическое обобщение двух, наиболее рельефно выделяющихся в этнографической литературе по Хорезмскому оазису направлений: (а) этнография каракалпакского народа; (б) материальная культура Хорезма.

За 20-80-е гг. этнографы, историки, искусствоведы, а также специалисты других областей обществоведческих знаний осуществили большой объем работы по исследованию ряда историко-этнографических тем: традиционные формы материальной культуры (жилище, одежда, пища); складывавшийся веками трудовой опыт, нашедший отражение, в частности, в главных отраслях мужского ремесла (обработка металла и дерева); некоторые виды прикладного искусства, связанные с украшением жилища и одежды (ковровые изделия, вышивки и пр.) и другие.

Исследователи, изучавшие этнографию каракалпакского народа (И. Джаббаров, Т. Жданко, С. Камалов, Р. Косбергенов, А. Морозова, И. Савицкий, А. Утемисов, У. Шалекенов и многие другие, в том числе современные, авторы) относили перечисленные выше элементы культуры и быта к числу тех черт этнокультурного облика каракалпаков, которые формировались веками в процессе его этногенеза, в тесной связи с направлением хозяйства, географической средой, особенностями этнической истории и контактами с другими народами. Все это обуславливает большое теоретическое и практическое значение собранного и добротно изученного учеными материала как ценного историко-этнографического источника, способствующего исследованию сложных проблем происхождения каракалпакского народа, истории формирования его своеобразной, во многом самобытной материальной и духовной культуры.

С другой стороны, совершенно очевидно, что задачи этнографии не должны замыкаться на получении данных, их систематизации и анализе. Необходима разработка общей научно-теоретической проблемы этнокультурных процессов, происходящих в наши дни, основой которых является концепция независимого развития Узбекистана, органической и составной частью которого является Республика Каракалпакстан.

Изучение традиционного узбекского поселения (в диссертации анализируются работы Т. Жданко, А. Жилиной, К. Задыхиной, Е. Неразик, О. Сухаревой, Н. Турсунова и других ученых) было и остается актуальной и важной научно-исследовательской задачей. Ее реализация позволяет не только регистрировать и осмысливать процесс развития поселений в качестве историко-культурного, социального и хозяйственного феномена, но и выявлять взаимообусловленные и тесно связанные между собой факторы, которые прямо или косвенно влияют на традиционный уклад жизни народа, развитие национальной культуры в историческом контексте.

В историографии этнографии Хорезмского оазиса проблема изучения традиционных поселений представляет собой ведущую тему. Именно по этим причинам процесс развития этнографических знаний по Хорезму в данной главе характеризуется на примере изучения традиционного поселения ХХ века.

При этом, несмотря на известную интенсивность научной работы в данной области, далеко не все элементы материальной культуры в прошлом столетии были изучены.

Говоря о специфике характеристик поселений Хорезмского оазиса, следует подчеркнуть, что на территории Хорезма в течение длительного времени велись археологические работы, результатом которых стало накопление ценной информации, позволившей выявить генезис конкретных форм традиционных поселений.

Согласно исследованиям ученых, население Хорезмского оазиса в конце ХIХ - начале ХХ вв. было неоднородным. Оно состояло из узбеков, туркмен, казахов, каракалпаков. По данным А. Жилиной, здесь также проживали, хотя и в незначительном количестве, персы, арабы, татары, другие народности. При этом, в течение ХХ в. ученые обращали пристальное внимание к теоретическим проблемам типологии материальной культуры узбекского народа, и это было связано с необходимостью тщательного изучения поселений, жилища, традиционного уклада жизни и обычаев с тем, чтобы оттенить специфику Хорезмского оазиса.

В основу типологии среднеазиатских городов и селений О. Сухарева и Н. Турсунов «закладывали»: а) занятия населения; б) значение конкретного населенного пункта для всего региона или его определённой части. Е. Неразик полагала, что по числу городов, численности городских ремесленников, а также по степени развития торговли и производительных сил, «можно судить об экономическом развитии края». При этом, по мнению исследователя, благоприятным периодом в истории городской жизни была эпоха правления Хорезмшахов, когда отмечалось экономическое и культурное процветание.

Отдельные исследователи, придерживаясь классификации О. Сухаревой и Н. Турсунова, к рангу городов относили поселения с населением не менее 10 тыс. человек. Как правило, они являлись административными, экономическими и культурными центрами, и имели постоянно функционирующие рынки, специализированные ремесла, различные виды торговли.

Исследователи подчеркивали чрезвычайно высокую роль торгово-ремесленных селений. Основные базары были втянуты в цепь торговых путей по Амударье и располагались вдоль караванной дороги, ведшей в Бухару.

Жилища сельских жителей ставились на краю участка, что было связано с экономией посевной площади. На примере селения Дургадык Е. Неразик пришла к выводу, что наряду с широко известными хаули южных узбеков существовал и другой (другие) тип (типы) сельских жилищ, которые имели много сходств с вариантами среднеазиатского равнинного жилища.

В своё время Г. Данилевский отмечал, что на севере Хорезмского оазиса узбеки значительно дольше сохраняли полукочевые традиции. Однако и здесь в первой половине ХIХ в. они постепенно превращались в земледельцев и расселялись отдельными усадьбами вдоль оросительных каналов. А посетивший в конце ХIХ в. северные районы Хорезма А. Каульбарс свидетельствовал о том, что «узбеки-аралы владеют постоянными участками земли, обносят их заборами, развели в них густые сады и вообще приняли совершенно оседлый образ жизни».

Историки, археологи, этнографы, а также ученые-представители других общественных наук в течение всего ХХ в. уделяли большое внимание изучению Хорезма в историческом, экономическом, культурном отношениях.

В ЗАКЛЮЧЕНИИ сформулированы основные результаты диссертационного исследования и перспективные направления развития этнографических исследований в Узбекистане.

Основные результаты исследования сводятся к следующему.

1. На протяжении ХХ века этнографические исследования и знания в Узбекистане сформировались и состоялись как устойчивая система. При этом, данная система обладает устоявшимися и на практике положительно зарекомендовавшими себя формами организации научно-исследовательской работы, подготовки кадров квалифицированных историков и этнографов, обеспечивая осуществление этнографических исследований, в том числе по смежным с этнографией научно-дисциплинарным направлениям. Не менее важным компонентом этой работы является просветительская деятельность, популяризация и распространение историко-краевед-ческих знаний.

2. В первые два десятилетия ХХ в. наращивание этнографических знаний в основном обеспечивалось за счет реализации задач по колониальному освоению края. В Туркестане, Бухаре и Хиве русскими исследователями осуществлялись различного рода экспедиции, в ходе которых собирались, накапливались, а затем обрабатывались, публиковались и докладывались правящей политической элите исторические и этнографические сведения. Среди них данные о численности и составе населения; происхождении и развитии этносов, их материальной и духовной культуре; истории; языке и т.д. Наработки исследователей данного периода в дальнейшем были использованы последующими поколениями ученых в качестве «первичного научно-информационного материала».

Вместе с тем, в этот период наблюдения за состоянием повседневной жизни осуществляли также представители коренных национальностей. В таких периодических изданиях, как «Садои Туркистон», «Садои Фарјона», «Ойна» и других, публиковались заметки, посвященные быту, традициям, обрядово-праздничной культуре узбекского народа. Авторы данных публикаций стремились к модернизации жизни общества, просвещению народа, боролись за искоренение отживших патриархальных обычаев и внедрение новых элементов в жизнь этноса.

3. В 20-30-е гг. происходило становление, организационно-функциональное оформление исторической науки Узбекистана и ее составной части - научной этнографии.

В целом данный историографический период характеризуется наращиванием научных этнографических и краеведческих знаний, подготовкой национальных кадров историков и этнографов в высших учебных и образовательных учреждениях.

Вместе с тем, в эти годы отмечались известные трудности, которые были связаны с установлением в Узбекистане, равно как и в целом в СССР, командно-административной системы, в условиях которой общественные процессы и, собственно, наука развивались по единым, утвержденным «сверху» «планам», «директивам», указаниям.

4. В 40-50-е гг. развитие этнографической науки Узбекистана получило дополнительный импульс. С началом в 1941 г. войны Германии против СССР в Ташкент был эвакуирован ряд научных учреждений исторического профиля из Москвы и Ленинграда. Эвакуированные ученые сразу же включились в начатую ранее учеными Узбекистана работу по историческому, этнографическому и археологическому изучению республики и в целом Средней Азии.

Важной вехой развития науки в Узбекистане стало создание в 1943 г. республиканской Академии наук, в составе которой начал свою деятельность Институт истории. В названном институте осуществлялась в том числе работа по этнографическому изучению узбекского народа, коренных этносов, проживающих в Узбекистане.

После окончания войны развитие этнографической науки в Узбекистане продолжилось. В частности, возобновилась деятельность Хорезмской экспедиции, осуществлялись другие научно-исследовательские проекты.

Вместе с тем, на поступательном развитии этнографической науки в значительной мере сказывалось отрицательное воздействие культа личности, «борьбы с космополитизмом и национализмом в этнографии» и других рецидивов.

5. 60-80-е гг. знаменовали собой качественно новый этап развития этнографических знаний. Несмотря на то, что в историографии эти годы зачастую характеризовались как «застойный период», на деле отмечался весьма интенсивный рост этнографических исследований, особенно историко-этнографического, антропологического и палеоантропологического содержания. Что касается современной тому периоду этнографии, то исследования в те годы носили большей частью конъюнктурный, политизированный характер. Это проявлялось в том, что исследователи стремились «доказать» кардинальные изменения в жизни, быте, культуре узбекского народа, связанные с «социалистическими преобразованиями». В этот же период начало утверждаться положение о появлении качественно новой, так называемой «социалистической нации» - советский народ, что отражало идеологическую и политическую атмосферу того периода.

Во второй половине 80-х гг. развернулась так называемая «перестройка», которая, несмотря на однозначно отрицательные моменты, в частности, на организованное «центром» пресловутое «узбекское хлопковое дело», все же дала возможность представителям общественных наук, в том числе историкам и этнографам, отойти от жестких идеологических установок, по-новому, в соответствии с реалиями и особенностями республики, подойти к оценке прошлого и настоящего узбекского народа.

6. С обретением Узбекистаном национально-государственной независимости историки, этнографы, представители других дисциплин получили свободу научного творчества, возможность переосмысления исторического прошлого с точки зрения идей и целостной философии независимого развития, сформулированной в соответствии с насущными потребностями государства, общества и каждого гражданина.

За период независимости этнографы проделали достаточно большой объем научно-исследовательской работы, начали подходить к оценке процессов и явлений в общественной и культурной жизни прошлого и настоящего в контексте стратегических, долгосрочных интересов развития страны. Вполне естественно, что многие положения и выводы исследователей существенно разнятся с трудами авторов предшествующих историографических периодов. Но важно то, что современные ученые не отвергают полностью все то, что было сделано до периода независимости, стремятся искать и находить рациональные зерна в публикациях своих предшественников.

7. В годы тоталитарного режима советского периода этнографы Узбекистана осуществляли, хотя и не достаточно активные, научные контакты, как с учеными «центра» СССР, так и зарубежными этнографами. Данная работа продолжается сегодня, в условиях независимости.

В Узбекистане проходили и проходят научные стажировки, участвовали и участвуют сегодня совместно с учеными республики в этнографических исследованиях зарубежные этнографы. Поддерживаются контакты с зарубежными профильными научными центрами и учреждениями, отдельными исследователями.

8. Одной из центральных проблем, активно разрабатывающейся на протяжении ХХ в. была и, по-прежнему, остается тема этногенеза и этнической истории узбекского народа.

До периода независимости наиболее интенсивно данная проблема изучалась в 40-70-е гг., хотя отдельные работы выходили и до этого. Исследователи поставили ряд актуальных вопросов, среди которых - генезис, сложение узбекского народа, история его развития и процесс трансформации в нацию. Следует отметить, что данные вопросы зачастую становились объектом дискуссий, разворачивавшихся как в центральных научных учреждениях бывшего СССР, так и в Узбекистане. По ряду вопросов, прежде всего, по хронологии, исследователи не смогли прийти к единому мнению. Как представляется, в дальнейшем дискуссии по этому и другим аспектам будут продолжаться.

С 1991 г. развитие проблемы этногенеза и этнической истории, ее комплексное и всестороннее изучение получило новый импульс. Данный этап характеризуется тем, что историки, этнографы, антропологи отказались от идеологических клише и политизации.

9. В течение всего ХХ в. активно изучались вопросы, связанные с материальной и духовной культурой узбекского народа, носителями которой являются традиции, обряды, обычаи. Исследователи затрагивали практически все вопросы, связанные с традиционной культурой узбеков - ремесло, строительство и архитектура, промыслы, домашний обиход, прикладное искусство, национальный костюм, устное народное творчество, фольклор, празднично-обрядовая и погребальная культура и многие другие вопросы.

Характерной особенностью литературы является то, что в ней комплексно охвачены практически все аспекты развития традиций этноса на протяжении длительного исторического периода.

10. Составной частью отечественной этнографической науки Узбекистана вполне естественно была каракалпакская этнография. Ее изучение имеет богатую историю и входит в общий проблемно-тематический блок «Этнография народов Хорезмского оазиса».

В процессе деятельности Хорезмской экспедиции, в ходе самостоятельных полевых исследований ученых, а также изучения различных этнографических и исторических источников, формировалась и развивалась историография этнографии каракалпаков.

11. Особняком в литературе стоит проблема этнографии Хорезмского оазиса. Это объясняется, во-первых, особенностями истории данного региона; во-вторых, пристальным вниманием к нему со стороны историков, этнографов, археологов, антропологов, лингвистов на протяжении всего ХХ в.; в-третьих, «многослойностью» и многомерностью историографии этнографии Хорезма.

Ученые, обращавшиеся к научной разработке этнографии народов, проживающих в Хорезмском оазисе, исследовали различные вопросы данной проблемы.

Вместе с тем, наиболее интересной и в определенном смысле оригинальной темой является исследование традиционных поселений в Хорезме, которое на протяжении ХХ в., особенно в 30-80-е гг., достаточно активно разрабатывалось учеными. Положения и выводы исследователей не потеряли своей научной значимости и практической ценности и сегодня.

12. Предтечей появления капитальных, обобщающих трудов, коллективных и самостоятельных монографий по тем или иным проблемам этнографии узбекского народа и других народов, проживающих в Узбекистане, были публикации в научной периодике, прежде всего, в журналах «Общественные науки в Узбекистане» и «Советская этнография» (Москва), в отдельных сборниках научных трудов, а также, собственно, кандидатские и докторские диссертации. Это была своего рода апробация наработок ученых, которые затем в аккумулированном и обобщенном виде выходили в свет в виде капитальных трудов. Научная периодика являлась и остается одним из важнейших ресурсов поступательного развития этнографических знаний.

13. Активную и полезную научную и популяризаторскую деятельность осуществляли музейные учреждения республики, прежде всего, Музей истории народов Узбекистана им. Айбека, где были сосредоточены богатые этнографические коллекции и материалы. Научные сотрудники музеев, в том числе краеведческих на местах, участвовали в проведении под эгидой Академии наук республики и по собственной инициативе этнографических экспедиций, полевых исследованиях, осуществляли собирательскую деятельность, занимались пропагандой исторических и этнографических знаний.