Следующий важной для нас группой преданий являются предания о Пугачёве. Их основное содержание: обстоятельства появления Пугачёва на Яике, признание в нём казаками царя Петра Третьего, взятие пугачёвцамиИлецкого городка и женитьба Пугачёва. Предания о Пугчачёве создавались и бытовали на Урале с конца XVIIIи до середины ХХ веков. Начало их записи было положено А.С. Пушкиным, когда он предпринял путешествие на Урал в поисках материалов для написания «Истории Пугачёва». Особое место предания о пугачёвщине занимают в трудах И.И. Железнова, который записал два варианта предания «Пугачев - Петр Третий» со слов монахини Августы и со слов И.М. Бакирова. В. Г. Короленко также записывал предания о Пугачёве, планируя использовать их в своём не вышедшем романе «Набеглый царь». В фольклорных экспедициях, проводившихся Е. И. Коротиным в середине XXвека, также записаны предания, представляющие варианты и версии сюжетов в записи Железнова и Короленко. Среди них предания «Пугачев на Яике», «Пугачев - Петр Третий» и «Женитьба Пугачёва».

Начать анализ преданий о Пугачёве стоит с самых ранних записей этих преданий, выполненных А.С. Пушкиным в первой половине XIXвека. Прежде всего стоит отметить, что в преданиях, записанных Пушкиным, Пугачёв не предстаёт в качестве Петра III и в целом эти предания отличаются от записанных другими собирателями, прежде всего тем, что в них отсутствуют элементы сказочного вымысла. Однако пушкинские предания полны различных исторических подробностей относительно личности Пугачёва, его внешности, образа действий и т.д. Пушкин, со слов своих рассказчиков, зафиксировал факты крайне жестокого обращения Пугачёва со своими врагами. В предании, записанном со слов некоего Василия, мы видим следующие строки: «Пугачёв в Курмыше повесил майора Юрлова за смелость его обличения - и мертвого секли нагайками.» Пушкин А. С. Полное собрание сочинений в 17 т. Т. 9, кн. 2. М.: Воскресенье, 1996. - С. 492.. В этом же предании описывается Там же. С. 493. случай, когда Пугачёв, ехавший мимо копны сена, был облаян собакой. Самозванец приказал разбросать сено, после чего пугачёвцы нашли двух «барышен», которых было решено повесить. В другом предании, записанном со слов Николая Захаровича Повало-Швыйковского, в 1773 году попавшего в плен к пугачёвцам, мы видим любопытное описание свиты и внешности Пугачёва: «Пугачёв был на добром коне. Свиту его составляли Яицкие казаки, из которых самые приближенные к нему Чика, Творогов - и нашей службы артиллерист Перфилов, перешедший к нему из Оренбургского полселения. Пугачёв росту среднего, чернобородый, глаза небольшие, быстрые, стану ровного, одет по-казачьи, вооружен саблею и пистолетом за поясом» Пушкин А. С. Полное собрание сочинений в 17 т. Т. 9, кн. 2. М.: Воскресенье, 1996. - С. 499.. В этом же предании присутствует довольно подробное описание уже пленного Пугачёва. Везли его «скованного по рукам и ногам» Там же. С. 499. и всем окружающим его было строго запрещено с ним говорить. Говорится, что Пугачёва кормили сытно и «перед обедом и ужином давали порцию простого вина.» Там же. С. 499.. Таким образом, мы видим, что предания, записанные Пушкиным, отразили личность реального Пугачёва. Нужно сказать, что записи, сделанные Пушкиным, можно назвать преданиями с некоторой долей условности. Они были записаны «по горячим следам» со слов очевидцев пугачёвского восстания, что не характерно для фольклорного жанра преданий, где повествование чаще всего ведётся от третьего лица и рассказчик не является очевидцем описываемых событий.

Более подробно следует остановиться на преданиях о Пугачёве, записанных И. И. Железновым. Записанные им предания уже обладают большинством присущих этому фольклорному жанру признаков. Запись велась не со слов прямых свидетелей пугачёвского восстания (некоторые из рассказчиков Железнова были в то время маленькими детьми) и все они абсолютно убеждены в том, что Пугачёв являлся настоящим Петром III. Этот факт позволяет нам рассматривать железновские предания на предмет того, как в них отразилась личность именно Петра III. Первым рассмотренным нами преданием, будет «Рассказ монахини» Железнов И.И. Уральцы. Очерки быта уральских казаков. В 3-х т. СПб., 1910. - С. 140., записанный Железновым со слов монахини Августы (Анисьи Васильевны Невзоровой). Предание опубликовано в форме разговора между монахиней и Железновым, который иногда разбавляет её повествование наводящими вопросами. С самого начала монахиня отзывается о Пугачёве-Петре III самым положительным образом: «Как теперь смотрю на него, голубчика: такой был мужественный, величавый, настоящий царь…» Железнов И.И. Уральцы. Очерки быта уральских казаков. В 3-х т. СПб., 1910. - С. 144.. Августа рассуждает о причинах его попадания на Яик, и что наиболее важно для нашего исследования, о взаимоотношениях Петра IIIс Екатериной II. Здесь интерес представляют следующие строки: «Поговаривали только, что он, батюшка наш, был ревнивый, ревнивый такой, а она матушка наша, супротив него была непокорлива такая… И пробежала, знать, между ними черная кошка… Супротивниками ему были еще эти Чернышевы, Орловы, Пановы и иные прочие енералы, что в Питере при дворце служили… Он видит, что одному ему супротив всех не совладать, взял, да и скрылся тайно из дворца, как святой Алексей Божий человек скрылся из палат своего отца-царя» Там же. С. 144-145.. Мы видим здесь упоминания реально существовавших исторических личностей, что позволяет сделать вывод о том, что казаки более или менее представляли себе устройство монаршего двора того времени. Также любопытным представляется сравнение Петра IIIс царевичем Алексеем - сыном Петра I. В предании также рассказывается о том, что Пётр III«родился в иной земле», где и вырос, что говорит о том, что казаки были в курсе реального происхождения Петра. Попадание Петра IIIна Яик, объясняется преданием тем фактом, что отправится к яицким казакам Петра IIIнадоумил турецкий султан, испытывавший сильную неприязнь к Екатерине II. Подробно монахиня останавливается на женитьбе Пугачёва-Петра IIIна Устинье Петровне Кузнецовой. В предании приводится два варианта этого сюжета. Согласно первому варианту женитьба произошла вопреки возражениям окружения Пугачёва, которое заявляло, что он не может жениться, так как уже женат на Екатерине II, на что Пугачёв ответил следующее: «Цари-то не как простые люди, цари не связаны никаким законом, цари сами закон, когда захотят, тогда и женятся»Железнов И.И. Уральцы. Очерки быта уральских казаков. В 3-х т. СПб., 1910. - С. 153.. Второй вариант этого сюжета совершенно противоположен первому. В нём сам Пётр IIIне хотел жениться на Устинье, а хотел иметь её исключительно в качестве любовницы, заявляя, что не может жениться так как уже женат. Однако его окружение убеждает его жениться на Устинье, называя Екатерину «не женой, а супротивницей». Любопытным представляется и конец предания, в котором монахиня рассказывает о том, что Пугачёва не казнили, а «кончил он дни свои в мире и тишине»Там же. С. 156.. Отдельно стоит остановиться на том, как в сюжете данного предания отразился образ другого правителя России - Екатерины II. Несмотря на антиекатериненскую направленность пугачёвского восстания, Екатерина IIпредстаёт в предании скорее, как положительный персонаж. Сначала постулируется тот факт, что Екатерину боялись и уважали другие европейские монархи, не оказывая по этому помощи беглому Петру III: «Ведь она даром что женщина была, а какая разумная, да и воевать-то была горазда, что твоя Ольга премудрая: супротив неё ни один царь не стоял - всех побивала»Железнов И.И. Уральцы. Очерки быта уральских казаков. В 3-х т. СПб., 1910. - С. 146-147.. Помимо изображения Екатерины как сильной и уважаемой в мире правительницы, здесь интересен факт её сравнения с княгиней Ольгой - женщиной-правительницей, вошедшей в историю во многом благодаря своей воинственности. Ещё одним моментом предания, характеризующем Екатерину с положительной стороны, является рассказ монахини о начале пугачёвского восстания. По её словам, приближенные царицы советовали «всех казаков на Яике, даже до сущего младенца, искоренить» Там же. С. 150., на что Екатерина ответила «Никогда этого не будет! Ведь они, не за мужика какого стоят, а за царское имя» Там же. С. 150.. Эти строки изображают царицу как справедливую правительницу, не испытывающую неприязни к яицкому казачеству в целом. Анализ «Рассказа монахини» показывает, что в сюжете данного предания довольно подробно отразились личности как Пугачёва-ПетраIII, так и Екатерины II.

Следующим преданием о временах Пугачёва, записанным Железновым является «Рассказ Ивана Михайловича Бакирова»Железнов И.И. Уральцы. Очерки быта уральских казаков. В 3-х т. СПб., 1910. - С. 159.. Стоит отметить, что в целом сюжет этого предания схож с сюжетом «Рассказа Монахини». Здесь нам стоит акцентировать внимание на моментах, которые различают оба сюжета. Первая часть предания вновь описывает сложности в отношениях между Петром IIIи Екатериной II и то, как Пётр попадает на Яик по совету турецкого султана. Различия в сюжете начинаются с момента описания его свадьбы на Устинье Кузнецовой. Рассказчик полагает, что именно свадьба стала причиной угасания восстания: «Но женитьбой своей он всю картину испортил. Как только узнали, что он женится на Устинье Петровне, так все и запищали: «Какой он царь, коли от живой жены женился!» Там же. С. 176. . Помимо этого, Бакиров рассказывает, что на самом деле, свадьба была подстроена Екатериной II, для того, чтобы ослабить позиции восставших. Также, в сравнении с «Рассказом монахини», данное предание дополняет фольклорный образ Пугачёва-Петра III описанием его внешнего вида. Бакиров описывает его внешний вид в ответ на заявление Железнова о том, что Пётр IIIявился на Яик оборванцем. Согласно преданию, в момент своего появления на Яике, Пугачёв-Пётр IIIвыглядел весьма богато. Отмечаются такие элементы его одежды как кунья шапка с бархатным малиновым верхом, козловые сапоги, парчевый кафтан и т.д. Таким образом, хотя «Рассказ Бакирова» в целом схож по сюжету с предыдущим преданием, записанным Железновым, он добавляет к изображению образа Петра IIIновые подробности, в частности описание его внешнего вида.

Последним из преданий о временах Пугачёва из записанных Железновым являются «Рассказы разных лиц» Железнов И.И. Уральцы. Очерки быта уральских казаков. В 3-х т. СПб., 1910. - С. 199.. Под этим заглавием Железнов объединил несколько коротких рассказов о Пугачёве. Для нас здесь представляет интерес рассказ пожилого казака Лоскутова, который сообщил Железнову о временах появления Пугачёва на Яике, когда казаки ещё не подозревали о том, что он якобы бежавший царь. Лоскутов сообщал, что жил Пугачёв довольно скромно: «Живёт он себе по убожеству в предбаннике» Там же. С. 201.. Также интерес представляет тот факт, что согласно преданию, казаки узнали о царском происхождении Пугачёва случайно, когда один из них подслушал молитву, в которой он молился за здоровье своего наследника - Павла Петровича и называл его «рождённым чадом своим» Там же. С. 203.. Так Лоскутов доказывает Железнову, что сомневаться в честности Пугачёва-Петра IIIне приходится, так как он вовсе не собирался рассказывать казакам о своём истинном происхождении. Обратить внимание также стоит на рассказ Филиппа Ивановича Павлова, в котором он отмечает особую воинственность Пугачёва, называя его «храбрым, проворным и сильным богатырём и настоящим воином»Железнов И.И. Уральцы. Очерки быта уральских казаков. В 3-х т. СПб., 1910. - С. 206..

Продолжить анализ преданий о Пугачёве следует анализом публикаций В.Г. Короленко. Отечественный фольклорист Г.И. Площук выделяет Площук Г.И. Научный отбор и систематизация повествований пугачевского цикла // Фольклор Крестьянской войны 1773-1775 годов. К 200-летию пугачевского восстания: Сб. науч. статей. Л., 1973. - С. 6. в очерках Короленко шесть пугачёвских сюжетов. Часть из них была позаимствована им у И.И. Железнова. Надо сказать, что ни в очерках, ни в записных книжках Короленко, мы не встречаем полных текстов преданий, но по свидетельствам Там же. С. 8. всё той же Г.И. Площук, Короленко писал свой очерк «Пугачёвская легенда на Урале» на основе преданий, услышанных им во время поездки на Урал и на основе преданий, записанных Железновым. В целом очерк представляет собой компиляцию различных фольклорных сюжетов о Пугачёве, которую Короленко разбавляет своими комментариями и рассуждениям. Это позволяет нам анализировать «Пугачёвскую легенду на Урале» на предмет отражения образа верховного правителя России в казачьем фольклоре. В целом видно, что в очерке присутствуют все те мотивы, что мы видели в преданиях Железнова. Прежде всего отмечается глубокая вера всех слоёв казачества в то, что Пугачёв являлся настоящим Петром III.Рассказывается о «супротивниках» Петра IIIиз окружения Екатерины II, описывается то, как «царь» попадает на Яик.Не обходится вниманием и казнь Пугачёва, в которую предания не верят, и сообщают о том, что вместо Пугачёва казнили некое подставное лицо. В своём очерке Короленко также отмечает Короленко В. Г. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 3: Рассказы и очерки 1895-1917. Состав. Н. Занозина. - М.: Книжный Клуб Книговек, 2012. - 371 с. в целом положительное отношение казачества к фигуре Екатерины II, что мы видим и в железновских преданиях. Однако Короленко приводит и сюжеты, в которых негатив по отношению к Екатерине обусловлен её полом: «Злоупотребления и бессилия власти войско объясняло тем, что на престоле не настоящий царь, а женщина… И когда появился царь, войско встретило его с восторгом.» Там же. С. 374..Здесь же стоит отметить, что Короленко описывает сюжетный поворот предания, в котором в конечном итоге, Пётр IIIи Екатерина IIвоссоединяются: «возвратившегося мужа она укладывает в постель и плачет об его страданиях»Короленко В. Г. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 3: Рассказы и очерки 1895-1917. Состав. Н. Занозина. - М.: Книжный Клуб Книговек, 2012. - С. 378.. Таким образом, мы видим, что в своём очерке Короленко обобщает собранные им с уже известными вариантами преданий о Пугачёве. Если сравнивать очерк с преданиями Железнова, то здесь мы видим ряд новых сюжетных поворотов, не отмеченных рассказчиками Железнова.

Закончить анализ цикла преданий о Пугачёве стоит разбором преданий, записанных Е.И. Коротиным в середине XXвека. Первое предание «Предание о Пугачёве» Коротин Е.И. Устное поэтическое творчество уральских (яицких) казаков (Антология). Часть II. Свадебный обряд. Сказки. Предания. Байки. Пословицы, поговорки. Приметы. Загадки. Детский фольклор. - Самара: Самар. Дом печати, 1999. - C. 130. повествует о том, как Пугачёв жил на Яике до того, как всем стало известно его «царское» происхождение. Предание представляет собой измененный вариант рассказа казака Лоскутова, который мы видели в железновских «Рассказах разных лиц». Здесь также отмечается особая скромность, с которой Пугачёв жил на Яике: «Дни он проводил в простой работе, какую назначал ему хозяин, а на ночь уходил в отведенный ему для жилья амбар и там запирался.»Там же. С. 130.. Здесь мы снова видим сюжетный поворот, согласно которому, казаки узнали о том, что Пугачёв является Петром III, случайно, когда он молился за своего наследника. Однако тут мы видим, что Пугачёв слёзно просит не выдавать его тайну, что, по всей видимости, призвано ещё раз показать, что он никакой не самозванец. В записях Коротина мы встречаем предание «Пугачёв и пушка» Там же. С. 132., которое отсутствует как у Железнова, так и у Короленко. Предание выступает самым фантастическим из всего пугачёвского цикла. В нём Пугачёв описывается как «колдун, заговоренный от пули, от ножа, от яду и других опасностей» Там же. С. 132., от чего он даже ни разу не был ранен. В центре сюжета данного предания находится гнев Пугачёва на пушку, которая «не захотела идти на мост» при входе в Илецкий городок. Пугачёв приказывает сечь пушку нагайками, отрубить ей уши и утопить в водах Яика. Заканчивается предание описанием гнева Пугачёва на атамана Илецкого городка Тимофея Лазоревича, который отказался кланяться самозванцу. Интересным представляется и короткое предание «Пугачёв - Пётр III»Коротин Е.И. Устное поэтическое творчество уральских (яицких) казаков (Антология). Часть II. Свадебный обряд. Сказки. Предания. Байки. Пословицы, поговорки. Приметы. Загадки. Детский фольклор. - Самара: Самар. Дом печати, 1999. - C. 134.. Предание явно призвано доказать истинность того, что Пугачёв не являлся самозванцем. Его сюжет строится вокруг того, что после поимки Пугачёва его доставляют к Екатерине II, которая, признав в нём истинного императора «сошла с престола и отдала ему престол» Там же. С. 134.. Помимо прочего, Коротин опубликовал предание «Женитьба Пугачёва» Там же. С. 135.. В целом оно повторяет один из сюжетов Железнова относительно женитьбы, когда сначала сам Пугачёв не хочет «от живой жены жениться», но его окружение всё же убеждает его взять красавицу-казачку в жены. Таким образом, предания записанные Коротиным в середине ХХ столетия, в сюжетном плане согласуются с преданиями записанными в XIX, начале XXвеках. Они также характеризуются верой в то, что Пугачёв был настоящим императором и всячески это доказывают.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В данной работе впервые в историографии была предпринята попытка комплексного анализа фольклора уральских казаков на предмет отражения в нём образа верховного правителя России. Анализ фольклорного материала показал, что многие сюжеты так или иначе отражают образы конкретных российских монархов или отношение казачества к власти в целом.

Наш анализ исторических песен уральского казачества показал, что в них отразились многие события истории казаков. Первая рассмотренная нами группа песен неразрывно связана с личностью Ивана Грозного. Песни подчеркивают уважительное отношение казачества к фигуре Ивана IV, выделяется его роль как лидера всех православных. В сюжетах песен, связанных с именем Ивана Грозного, мы также встречаем мотивы, согласно которым казаки получают от него в награду земли, за помощь во взятии Казани. В этих же песнях мы видим, что фигура царя обособляется от его окружения - бояр.

Отношение казачества к фигуре царя мы увидели также в группе исторических песен, посвященных Степану Разину. Здесь не упоминаются имена конкретных монархов, но мы снова видим сюжетный поворот, согласно которому казачество получает яицкие земли в награду от царя.

Подробно отразилась в казачьих исторических песнях фигура Петра Великого. Песни о петровских временах открывают в песенном творчестве уральских казаков патриотическую тему: тему любви к большой родине - России. Однако здесь же мы видим и выражение негативного отношения к действиям Петра, которое отразилось в песне «Помутился, возмутился наш славный тихий Дон», когда казаки решают уйти на службу к турецкому султану под гнётом петровских указов о сыске беглых.

Исторические песни отразили события XIXвека в истории казачества. В этом цикле мы видим отражение личностей АлександраI и его супруги Елизаветы Алексеевны. Фигура Александра I отразилась в контексте песен об Отечественной войне 1812 года, где воспеваются его военные успехи. События второй половины XIXстолетия, связанные с присоединением к России Средней Азии и Русско-турецкой войной 1877-1878 годов, также отразились в казачьем песенном творчестве. Здесь фигура царя не конкретизируется, т.е. не называется имён конкретных монархов. Однако царское повеление воспринимается казаками как причина их участия в этих войнах, по итогам которых царь щедро награждает казаков. Нужно отметить и песни об уходцах, где выразилось негативное отношение казачества к царской власти, чьи указы побудили серьёзное сопротивление со стороны казачества, часть которого была вынуждена из-за этого покинуть родные земли. Исторические песни также отразили события начала ХХ века. Здесь мы видим выражение преданности казачества советской власти в лице В.И. Ленина.

Нами были проанализированы былинные и лирико-эпические песни уральского казачества. В этих песнях отразились образы таких правителей как Марина Мнишек и князь Владимир. Здесь особы интерес представляет песня «Уж ты полюшко мое, поле чистое», где воспевается смерть раненого казака и особо подчеркивается, что умирает он с царским знаменем в руках.

Подробное отражение образ верховного правителя России нашел в таком фольклорном жанре уральского казачества как предания. Особой важностью в рамках нашего исследования отличается предания «Рыжечка» и «Три Ивана», легитимизирующие казачье владение яицкими землями, которые, согласно преданиям, достались казакам в награду от верховной власти за особую доблесть на боле битвы. В преданиях «Рыжечка» и «Бородушка помогла» затрагивается феномен брадобрития, связанный с фигурой Петра Первого и выделяющийся особой важностью для казачества. Здесь верховная власть в лице Петра снова выделяет казаков за те или иные заслуги и позволяет им носить бороды. Нами также был проанализирован цикл преданий о Маринке, в которых отразился образ польской авантюристки - Марины Мнишек. В некоторых сюжетах она выступает как однозначно негативный персонаж и враг Руси, а в некоторых раскрывается с положительной стороны. В преданиях, как и в песнях уральского казачества, нашла отражение личность Ивана Грозного. В предании «Гнев Ивана Грозного на сына» монарх изображается крайне импульсивной личностью, сначала приказавшей казнить сына, а потом впавшей из-за этого в глубокий траур. Личности Пугачёва-Петра IIIи Екатерины IIтакже нашли своё отражение в преданиях уральского казачества. Предания о пугачёвщине записывались на протяжении XIX-XXвеков и вобрали в себя сюжеты подробно раскрывающие личности обоих монархов. Пугачёв в сюжете преданий (за исключением пушкинских вариантов) выступает исключительно в качестве Петра III, описываются его внешний вид, отношения с ЕкатеринойII, путь на Яик, женитьба на Устинье Кузнецовой и иногда даже его магические способности. Сюжеты преданий изобилуют различными вариантами доказательств того, почему Пугачёв не самозванец, а истинный Пётр III. Отдельно стоит упомянуть тот факт, что в текстах этой группы преданий не отмечается негативного отношений к Екатерине II, которая предстаёт в качестве мудрой и сильной правительницы.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ.

Источники.

1) Железнов И.И. Уральцы. Очерки быта уральских казаков. В 3-х т. СПб., 1910.

2) Короленко В. Г. Записные книжки (1880-1900). М.: Художественная литература, 1935. - 524 с.

3) Короленко В. Г. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 3: Рассказы и очерки 1895-1917. Состав. Н. Занозина. - М.: Книжный Клуб Книговек, 2012 672 с.

4) Коротин Е.И. Устное поэтическое творчество уральских (яицких) казаков. (Антология). Часть I. Песенное творчество. - Самара: Самар. Дом печати, 1999. - 464 с.

5) Коротин Е.И. Устное поэтическое творчество уральских (яицких) казаков (Антология). Часть II. Свадебный обряд. Сказки. Предания. Байки. Пословицы, поговорки. Приметы. Загадки. Детский фольклор. - Самара: Самар. Дом печати, 1999. - 224 с.

6) Мякушин Н. Г. Сборник уральских казачьих песен. СПб.: Типография М. М. Стасюлевича., 1890. - 289 с.

7) Пушкин А.С. Полное собрание сочинений в 17 т. Т. 9, кн. 1,2. М.: Воскресенье, 1996.

Литература.

1) Анисимов Е. В. Дыба и кнут: политический сыск и русское общество в XVIII веке. М.: Новое литературное обозрение, 1999. - 720 с.

2) Блок М. Короли-чудотворцы: Очерк представлений о сверхъестественном характере королевской власти, распространенных преимущественно во Франции и в Англии. - М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. - 712 с.

3) Бородин Н.А. И.И. Железнов. Очерк жизни и произведений. - СПб: Издание «Вестника Казачьих Войск», 1901. - 66 c.

4) Власова З.И. В.Г.Короленко // Русская литература и фольклор. (Конец XIX века). - Л.: Наука, 1987. - 305 c.

5) Железнов А, Железнов В. Песни уральских казаков. СПб.: 189 124 с.

6) Железнов И.И. Несколько замечаний уральского казака по поводу статьи П.И. Небольсина. «Москвитянин», 1855, № 15. - C. 213.

7) Ключевский В. О. Соч. В 9 т. М.: 1989. Т.4. С. 208-209.

8) Котов А. К. Статьи о русских писателях. 2-е изд. - М.: Худ. Лит., 1986. 206с.

9) Ленин В. И. Полное собрание сочинений. М.: 1960. Т. 9. С. 213, 216- 218.

10) Мавродин В.В. Советская историческая литература о крестьянских войнах в России XVII-XVIII веков // Вопросы истории. 1961. № 5. - 45 с.

11) Панченко А. М. Русская культура в канун петровских реформ. Л.: Наука, 1984 - 205 с.

12) Площук Г.И. Научный отбор и систематизация повествований пугачевского цикла // Фольклор Крестьянской войны 1773-1775 годов. К 200-летию пугачевского восстания: Сб. науч. статей. Л., 1973. - С. 6.

13) Пропп В. Я. Фольклор и действительность. - М.: Наука, 1976. - 327 с.

14) Соловьев С. М. Соч.: В 18 кн. М., 1997. Кн. 8. С. 111.

15) Успенский Б. А. Царь и самозванец: Самозванчество в России как культурно-исторический феномен // Успенский Б.А. Избранные труды. М.: 1994. - 235 с.

16) Фёдоров В. А. К вопросу об идеологии крепостного крестьянства // Вопросы аграрной истории Центра и Северо-Запада РСФСР. Смоленск.: 1972. - 150 с

17) Филимонов С. С. Фольклор уральских казаков в творчестве В.Г. Короленко: дис. ... канд. ист. наук. Саратов, 2004. - 217 с.

18) Черепнин Л. В. Об изучении крестьянских войн в России XVII--XVIII вв. // Крестьянские войны в России XVII-XVIII веков: Проблемы, поиски, решения. М.: 1974. - 25 с

19) Чистов К.В. Русская народная утопия (генезис и функции социально-утопических легенд). - СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. - 523 с.

20) Чхеидзе А. И. "История Пугачёва" А. С. Пушкина. Тбилиси.: Литература и искусство, 1963. - 347 c.

21) Щербаков Н.М. Обзор исторических преданий уральских казаков по публикациям И.И. Железнова. // Фольклор народов РСФСР. Межвузовский научный сборник. - Уфа: Уфимский полиграфкомбинат, 1977. - 213 c.

22) Щербанов И.И. Легендарно-мифологические повествования уральских казаков и действительность // Фольклор Урала: межвузовский сборник. - Свердловск: 1980. - С. 94-104.

23) Щербанов Н.М. Уральские страницы русской литературы // Вестник ЗКГУ. - 1998. - №3. - С. 89-94.

24) Burke P. Popular culture in early modern Europe. London: Temple Smith, 1978. - 365 p.

25) Field D. Rebels in the Name of the Tsar. Boston: Houghton Mifflin, 1976. - 220 p.

26) Kivelson V. The Devil Stole His Mind: The Tsar and the 1648 Moscow Uprising. The American Historical Review, Vol. 98, No. 3. (1993), Pp. 733-756.

27) Perrie M. Folklore as Evidence of Peasant Mentalite: Social attitudes and values in Russian Popular Culture. RussianReview, Vol. 48, No. 2. (1989), Pp. 119-143.

Размещено на Allbest.ur