Маятниковые миграции в циркум-понтийской степи и Центральной Европе в эпоху палеометалла и проблема генезиса ямной культуры

Колонизация: направления и цели. Рассмотрим возможные пути, по которым ямные племена могли продвигаться в Карпато-Бал- канском регионе. Собственно, два направления могут быть связаны с получением меди -- это пути в Горную Фракию и в Трансильванию. Путь на Балканы начинался из Добруджи, куда можно было попасть, воспользовавшись переправой через Дунай. На левом берегу Дуная, в районе переправы (у с. Орловка Одесской области), расположен многослойный памятник, где известны захоронения эпохи позднего энеолита (Чернавода I) и ямной культуры. Транскультурный характер феномена уже отмечался в литературе, при этом Каменная гора господствует на равнинной местности, а дунайские берега удобны для переправы (Бруяко, Ярошевич 2001). Курганы на территории Румынии, расположенные вдоль Дуная и у г. Килия-веке, возможно, маркируют еще одну переправу, которой могли пользоваться в период регрессивного состояния Черноморского бассейна. Добруджа была, по-видимому, освоена ямными племенами как своеобразная транзитная территория, при этом ямные памятники концентрируются в южной ее части. Из Южной Добруджи шел путь вдоль Дуная на запад, в Банат, и на юг, к медным рудникам Горной Фракии. Памятники ямной культуры во фракии, вблизи месторождений меди, достаточно многочисленны, однако изделия из нее в ямных захоронениях региона не зафиксированы, несмотря на выделение здесь особого металлургического очага Эзеро, металл из которого известен в СЗП. Но встречены разного типа серебряные подвески -- в курганах Голя- ма Детелина, Пет могилы, Медникарово (Ни- колова 2000, с. 447, табл. 3). Украшения из золота и серебра обнаружены в кургане Трояново (Панайотов 1989, с. 83).

Во Фракии ямное население проживало совместно с населением культуры Эзеро, имея тесные взаимосвязи и контакты. При этом внимание привлекает тот факт, что керамика из погребений этого региона относится к культуре Коцофени, а не Эзеро (Панайотов 1989). Вероятно, такая ситуация может указывать на взаимоотношения этой группы населения с другими ареалами ямной культуры, в частности с западом Нижнего Дуная (Тырнава), где связь с культурой Коцофени очень выражена. Металл из очага Эзеро в СЗП поступал в достаточном количестве, учитывая тот факт, что снабжались им и сопредельные регионы. На территории современного рудника Трояново найдено погребение ямной культуры, что позволяет вспомнить захоронение подростка-металлурга на Каргалах (рудник Горный), также относящееся к ямной культуре. Правда, в Приура- лье при погребенном была найдена литейная форма, а повышенная концентрация меди в костях рук уверенно позволила определить его профессию (Черных Е. 2005, с. 181--183). Во фракии о профессиональной принадлежности умерших никаких данных нет. Обращают на себя внимание ранние даты ямной культуры, связанные именно с Фракией (Kaiser, Winger 2015).

Путь в Потисье начинался с территории Румынской Молдовы, куда ямное население попадало, используя, судя по топографии курганов, исторические переправы на реке Прут Переправы известны из исторических источников. Были использованы, к примеру, в Прутском походе 1711 г., в казачьих рейдах, в первой и второй мировых войнах: к востоку от Черновцов на Украине, у с. Корпач -- на севере Республики Молдова, Унгены -- Яссы -- в центральной части Прута, Котумори, Леушени, Леово -- Фэльчиу, Кагул -- в южной части Молдовы.. Маршруты движения в Альфёльд можно восстановить, опираясь и на археологические находки, с привлечением для сопоставлений письменных источников и исторических данных более поздних эпох, например, о продвижении средневековых кочевников в Паннонию. Печенеги и половцы освоили три пути из южнорусских степей в среднеевропейскую равнину, в Венгрию: первый -- через Железные ворота; второй -- через Южные Карпаты по верховьям рек Олта, Муреша и Сомеша; третий -- с верховьев Сирета и Прута на Тису (Расовский 1933, с. 3). Первые два пути связаны с переправой через реку Прут, третий путь не требует пересечения крупных водных преград. В. А. Дергачев полагает, что в Среднее и Верхнее Потисье ямные племена попадали по Сучавской высокогорной дороге, проходящей на севере Трансильвании (Дергачев 1986, с. 81). Долину Дуная пересекают многочисленные притоки (Жиу, Олт,

Арджеш, Яломица, Сирет и др.), тем не менее, Нижнедунайская низменность (равнина) многие века служила транзитным путем для древнего населения при его движении на запад, в исторические области Центральной Европы. Реки здесь имеют снегово-дождевое питание, с весенними паводками и летней меженью (т. е. низким уровнем воды в реке, который возникает всегда в одно и то же время года), поэтому не представляют проблем при переправах в летнее время.

Особо следует остановиться на территории Трансильвании. Небольшое количество раскопанных здесь ямных погребений связано со слабой изученностью региона, тем не менее, роль этого региона трудно переоценить. Многие аспекты исторического развития Трансильвании обусловлены наличием в ней богатых природных ресурсов (медь, золото, серебро). Н. В. Рындина отмечает наличие тисо-трансильванского металлургического очага, функционировавшего в энеолите; с ранним бронзовым веком она сопоставляет очаг Эзеро (Рындина 1993). Заметим, что связи между населением Трансильвании и энеолитическими племенами Северного Причерноморья прослеживают с середины V тыс. до н. э. Но исследователями предполагаются в это время различного рода контакты, в том числе торговые, а также двусторонние локальные переселения и миграции, которые продолжались и в бронзовом веке (Gogaltan, Ignat 2011, р. 36--37). Эти данные в совокупности дают нам основание пересмотреть роль Трансильвании не только как транзитной дороги в Альфёльд, но и как возможной цели продвижения ямных племен. Анализ металла с тринадцати медных месторождений Трансильвании (методами рентгеновской дифрактометрии, оптической и электронной микроскопии) показал в некоторых из них значительное количество мышьяка, олова. Полученные результаты позволили предположить, что легирование меди носило естественный характер (Papalas 2008, р.236). Таким образом, мышьяковые бронзы могли поступать в Северное Причерноморье не только (или не столько?) из кавказских рудников, а из Трансильвании, где они были освоены уже в позднем энеолите -- раннем бронзовом веке населением культуры Коцофени. Уточнить это можно лишь специальными методами естественных наук.

Немаловажным условием для плавки руд является наличие лесов, дополнительное топливо необходимо и при подготовке к плавке сульфидных медных руд (они требуют предварительного обжига). В СЗП на существование необходимой топливной базы косвенно указывает значительное количество погребений с деревянным перекрытием, находки повозок, изготовленных из дерева. Имелись локальные участки густых прирусловых ленточных лесов (Секерская 1989, с. 132). Таким образом, доставка в регион именно руды логична, что подтверждается и находками в погребениях орудий для обработки медной руды. В этом контексте интересны наблюдения и выводы исследователей о природных изменениях на территории Большой Венгерской долины в суббореале. Отмечают, что в неолите 85 % территории Венгрии было покрыто дубово-буковыми лесами; близ болот и озер произрастали ива и тополь, в настоящее время эта цифра составляет 17 %. Полагают, что природные условия изменились, в основном, в результате деятельности человека, хотя определенную роль могли играть и климатические колебания, обезлесение при этом связывают с увеличением металлопроизводства в медном и бронзовом веке, которое невозможно без наличия топлива (Duffy 2010, р. 90--97). Поэтому мы считаем возможным предположить, что Трансильвания и Альфёльд были связаны производственными отношениями. Исследователи отмечают, что в Альфёльде отсутствуют месторождения важных природных минералов (медь, олово, соль).

Тем не менее, уже в середине III тыс. до н. э. территория Альфёльда была наиболее высокоразвитой в Карпатском бассейне, а в позднебронзовом веке здесь формируется один из наиболее значительных металлургических центров в Европе. Сырье для бронзолитейных мастерских было привозным и это вполне естественно -- перевозить руду гораздо рациональнее, чем древесину (Каврук 2012, с. 30). На наш взгляд, вполне вероятно, что население перевозило руду в Альфёльд для последующей плавки (в том числе и ямными племенами), этим может объясняться и огромное количество находящихся здесь курганов, и регулярные, в течение нескольких поколений, перемещения населения из региона Западных Румынских гор, что было выявлено в результате изотопного анализа.

Катакомбная культура (КК). Археологи традиционно придерживались либо автохтонной, либо миграционной концепций её происхождения. Первые полагают, что катакомбная культура генетически восходит к ямной (Город- цов 1917; Кривцова-Гракова 1938 и др.), вторые считают ее в той или иной степени пришлой. Поиск исходных корней в последнем случае ведется в двух регионах: южных (Фисенко 1967; Нечитайло, Гаджиев 1990; Пустовалов 1992) и западных (Клейн 1970; сафронов, Николаева 1981; Сафронов 1989; Санжаров 1990; Николаева 2011). согласно одной из последних концепций, анализ территориального распределения ранних памятников катакомбных культур позволяет выделить первичный очаг катакомбного культурогенеза в степной зоне Восточного Приазовья (от Кубани до Нижнего Днепра). Предполагается формирование на этой территории основных катакомбных культур (донецкой, днепро-азовской/ингульской и предкавказской) на основе взаимодействия вариантов ямной культуры и синхронных групп населения Предкавказья, в том числе новотиторовской культуры (Братченко 2001, с.73). С точки зрения генетики, материнские корни как катакомбной так и ямной культур СЗП, уходят в автохтонный мезолит (Nikitin et al. 2017a). Причем в КК, во всем её ареале, за исключением СзП (что, скорее всего, связано с малочисленностью исследованного материала КК, происходящего из этого региона), преобладает митохондриальная гаплогруппа U4, характерная как для мезонеолита днепровского Надпорожья (Вовниги, Дереивка) (Jones et al. 2017; Mathieson et al. 2017), так и для скандинавско-балтийского мезо-неолита (Pitted Ware, Звейнеки) (Malmstrom et al. 2015; Jones et al. 2017; Mathieson et al. 2017). Эта же гаплогруппа была обнаружена в одном из самых ранних захоронений энеолита СЗП (Ревова 19a) (Nikitin et al. 2017a) и она же, как упоминалось выше, характерна для усатовских погребений из Маяк.

Заслуживают внимания выводы, сделанные на основе изучения посуды катакомбной культуры. С.Н. Братченко, останавливаясь на генезисе КК, отмечает, что многие мотивы орнаментации посуды «прорезают ямную подоснову и достигают нео-энеолитических глубин» (Братченко 2001, с. 73). Но он замечает, что речь идет не о сохранении какой-либо части населения, а о возрождении традиций, присущих культурам скотоводческого или охото-рыболовецкого типам хозяйств. В то же время, исследователем отмечается многокомпонентность и сложность в формировании керамического стиля катакомбных культур, влияние других археологических культур (в частности, Северного Кавказа, а также ямной культуры), возможные связи с Передней Азией (Братченко 2001, с. 59--60). и. ф. Ковалева, рассматривая ингульские погребения Орель-Самарского междуречья, отмечает группу своеобразной керамики, имеющей, по ее мнению, определенное сходство с посудой такого далеко отстоявшего во времени памятника, как раннеэнеолитический Никольский могильник (Ковалева 1991, с. 23). Следовательно, генетические (и антропологические) данные позволяют акцентировать внимание на том компоненте КК, который почти не привлекал внимания археологов и который связан с местным неолитическим населением.

Исследователи определяют период существования КК в целом в рамках 2700--2000 ВС, с выделением раннего этапа -- периода сложения катакомбных культур -- в диапазоне 2700--2500 ВС (Отрощенко и др. 2008, с. 245-- 250). Небольшая серия радиоуглеродных дат, полученных для катакомбных памятников СЗП, укладывается в диапазон от 2580--2341 до 2267--1981 ВС, что указывает на более поздний их характер по сравнению со всем ареалом КК. Можно говорить о сосуществовании буджакского и катакомбного населения на протяжении второй половины III тыс. до н. э. финал катакомбных культур в регионе совпадает с начальным этапом культурного круга Бабино (около XXII в. до н. э.). Анализ территориального распределения ранних памятников катакомбных культур позволил выделить первичный очаг катакомбного культурогенеза в степной зоне Восточного Приазовья (от Кубани до Нижнего Днепра).

В СЗП катакомбное население (соотносимое с донецкой и ингульской культурами), в отличие от других территорий, появляется достаточно поздно, в середине III тыс. до н. э. Оно немногочисленно и занимает только те территориальные ниши, которые им оказались доступны и на которые не претендовали буджакские племена. Так, от них оказалась практически отрезана переправа через Дунай вблизи с. орловка, где доминировало, а не оказалось в «резервации» (Тощев 1992) ямное население. Это заставило «катакомбников» продвинуться на север региона, к прутским переправам, где известны крупные катакомбные могильники (Кодру-Ноу, Тецканы, Безеда).

Фиксируется проникновение катакомбного населения и в центрально-европейский регион (Klochko, Kosko 2009, p. 277--296), но, по всей видимости, «катакомбники» СЗП оказались в стороне от этих связей и передвижек. В отличие от ямного населения, на территорию Кар- пато-Балканского региона катакомбные племена также практически не продвинулись, около двух десятков погребений известно в Румынской Молдове и Добрудже (Burtanescu 2002).

Бабинская культура (БК). Не так давно археологи полагали, что катакомбная культура сменяет ямную, а ей на смену приходит культура многоваликовой керамики (культура Бабино). Но теперь научная парадигма изменилась. Предположение о том, что памятники БК следуют во времени непосредственно и катакомбным, и ямным/буджакским памятникам (Дергачев 1986, с. 142) подтвердилось и радиоуглеродными датами (Литвиненко 2009). Необходимо указать на буджакское наследие в БК. В керамическом ассамбляже БК имеются единичные находки банок, амфор, кубков. Эти типы не характерны собственно для БК, и, по- видимому, имеют истоки в буджакской керамике. Отчасти это влияние проявляется в погребальной обрядности (Дергачев 1986, с. 145). В могильнике Брэвичени выделяется группа погребений (курганы 4 и 16), сочетающая, по мнению исследователей, буджакские и бабинские черты (Ларина и др. 2008). Бабинская культура (или культуры Бабинского культурного круга), как полагают, продвинулись на территорию СЗП с востока (Литвиненко 2009), хотя существует точка зрения и о западном ее происхождении (Черняков 1996). Данные по генетике БК указывают на присутствие в ее представителях фермерских гаплогрупп мтДНК (Nikitin et al. 2017a), которые до настоящего момента не наблюдались ни в ямной, ни в катакомбной культурах, но были составляющим компонентом материнских линий Триполья (Nikitin et al. 2010, 2017b), а также встречались в неолитических популяциях культуры линейно-ленточной керамики, Лендель, Старцево и представителях КВК (Rossen, Schoningen, Baalberge, Salzmunde). Бабинские погребения известны в ареале культуры Монтеору на территории Румынии. В СЗП бабинскую культуру сменяет население сабатиновской и белозерской культур, время существование которых приходится на поздний бронзовый век.

ПОЗДНИЙ ЭНЕОЛИТ -- РАННИЙ БРОНЗОВЫЙ ВЕК СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПРИЧЕРНОМОРЬЯ: ДАННЫЕ ЕСТЕСТВЕННЫХ НАУК

Антропологические данные. Антропологические данные указывают на то, что почти все позднетрипольские памятники имеют в своем составе два антропологических компонента -- средиземноморский и протоевропейский варианты европеоидного краниологического типа, при преобладании первого. Фиксируется некоторая территориальная дифференциация антропологического состава доямного пласта погребенных. В Поднепровье он формировался на основе различных вариантов протоевропеоидного гиперморфного типа. В СЗП известны черепа с мезосредиземноморскими, а также с протоевропеоидными чертами. Черепа с таким смягченным вариантом средиземноморского типа встречаются в погребениях трипольской и усатовской культур СЗП. На большей части Левобережной Украины в доямное время был распространен массивный протоевропеоидный тип: могильник Александрия, новоданиловская, скелянская и постмариупольская/ квитянская культуры в Орель-Самарском междуречье. Протоевропейские черты выявлены у населения нижнемихайловской культуры.

В усатовской культуре прослежены средиземноморский и протоевропейский варианты, с преобладанием протоевропейского. Средиземноморский компонент связан лесостепным населением Триполья--Кукутени. Усатовцы демонстрируют близость с низколицыми вариантами средиземноморского типа (Выхватинцы, Винча, Вучедол, Деветашка). Истоки протоевропейского компонента, возможно, связаны с группами степного энеолита Северного Причерноморья. По материалам разделов, оубликованных С.И. Круц в коллективной монографии «Давня історія України» (1997).

Антропологический анализ черепов ямной культуры с территории Украины продемонстрировал следующее. Протоевропейский антропологический тип занимал территорию лесостепного Правобережья Украины, бассейн Северского Донца и Среднего Дона. «Смягченный» протоевропейский антропологический тип известен в междуречье Буга и Ингульца, левого и правого берегов Нижнего Днепра. Население Самарско-Орельского междуречья и верховьев Ингульца по комплексу признаков отличается от других групп ямного населения протоевропейского типа.

Носители средиземноморского типа проживали в СЗП, степном Крыму, на самом юге Херсонской области, в бассейне р. Молочной, степном левобережье Приднепровья (Запорожская группа). К ним относятся и кеми-обинцы. С.И. Круц считает, что в процессе формирования ямной культуры на территории Украины принимали участие наследники днепро-до- нецких племен. Особенно это касается Правобережья Днепра (могильник Баштечки, Черкасская область), в меньшей степени -- района Северского Донца. В формировании ямного населения междуречья Буга и Ингульца прослежен вклад среднестоговских племен (Круц 1997, с. 381). Что касается буджакской культуры СЗП, то в ней выявлены носители средиземноморского типа. С другой стороны, среди буджакских черепов выделены признаки строения зубов, распространенные среди различных групп древнего населения Балкан, Кавказа и Средней Азии (Сегеда 1991). Наличие восточно-евразийского элемента в буджакской культуре подтверждается генетикой (Nikitin et al. 2017a).

Почти все антропологические типы ямного населения Украины имеют местные (но разные) корни и не были привнесены извне. Типы, характерные для восточных территорий (Нижнее Поволжье, Северо-Западный Прикаспий), в Украине компактно не представлены. таким образом, нет оснований говорить о каком-либо массовом переселении народов на этом историческом этапе, за исключением отдельных местных перемещений (Круц 1997, с. 381, 383).

Наше предположение о формировании буджакской ямной культуры на основе местного субстрата косвенным образом подтверждается выводами антропологов, изучавших материалы различных регионов. Ими были выделены местные антропологические компоненты, уходящие корнями не только в местный энеолит, но, порой, в неолит и мезолит. так, А. хохлов и Е. Китов, рассматривая краниологические материалы из погребений ямной культуры с территории Западного Казахстана, при сопоставлении с палеоантропологическими данными степей и лесостепей Евразии, синхронными и предшествующего времени, приходят к определенным выводам. Их анализ показывает сходство ямных черепов, в первую очередь, с черепами эпохи нео-энеолита Казахстанских степей. Формулируется вывод, что часть основных морфологических черт, присущих данному ямному населению, могла быть унаследована от местных древних популяций человека (хохлов, Китов 2012).

Модель межпопуляционных взаимодействий восточно-европейских популяций в IV--II тыс. до н. э., построенная на основе представительной антропологической базы, была предложена А. А. Казарницким (2013, 2014 и др.). Правда, интерес автора направлен, в основном, на более восточные регионы. По его мнению, население ямной культуры сложилось на основе двух сосуществовавших здесь популяционных пластов различного происхождения, известных по мезолитическим и неолитическим погребениям. Потомки неолитического населения оставили памятники ямной культуры в Северо-Западном Прикаспии. На основе мезолитических популяций сформировались энеолитические сообщества носителей хвалынской и среднестоговской культур, а также большинство региональных групп ямной культуры. Возможно, некоторые ямные группы Северного Причерноморья включали в свой состав коллективы из кавказского региона.

Археологические и антропологические данные свидетельствуют о том, что в Северном Причерноморье обитало несколько катакомбных культур, отличающиеся и антропологическим типом, и происхождением. такой вариант предполагался исследователями (Пустовалов 1995, 2005 и др.), но вызывал многочисленные дискуссии в археологической среде (Ніколова, Черних 1997; Отрощенко 2001 и др.). Археологические данные достаточно противоречивы и не всегда могут трактоваться как однозначное подтверждение культурных связей.

Судя по антропологическим данным, основным для большинства ингульских племен Северного Причерноморья был мезобрахикефальный комплекс, с широким ортогнантным лицом. мезобрахикефальный широколицый антропологический комплекс на территории Украины встречался лишь в эпоху неолита, у населения Надпорожья и Приазовья. В раннем и среднем бронзовом веке они известны на смежных территориях -- у населения позднего этапа ямной и северокавказской культур Калмыкии и Предкавказья.

В некоторых регионах катакомбные группы донецкого населения очень близки по физическому типу ямному и кемиобинскому населению, что позволяет говорить о том, что они имеют местные корни. Это касается длинноголового населения с широким и с узким лицом. Его появление связывают также с племенами культур шнуровой керамики Средней Европы, в особенности -- Польши. Подобный антропологический тип присущ некоторым группам узколицых «ямников» и кемиобинцев, т. е. может иметь местные корни. Но и в Калмыкии, и в Предкавказье в катакомбное время также встречается и узколицее долихокранное население, которое антропологи считают пришлым. Появление этого типа в Предкавказье может быть связано с продвижением части катакомбного населения через Крым. В Причерноморской степи встречается и более грацильный мезобрахикранный тип, похожий на средиземноморский, который пока не коррелируется с определенными обрядовыми признаками.

Таким образом, данные антропологии связывают происхождение части катакомбного населения с местным неолитом. В частности, С.И. Круц указывает на регион Надпорожья и Приазовья (Круц 1997), связанный в неолитическую эпоху с ДДКО. На эту же общность указывает и генетический анализ.

По мнению А.А. Казарницкого, по результатам антропологического анализа в эпоху средней бронзы в степной полосе Восточной Европы есть основания выделить три круга популяций: 1) катакомбное население Украины и Ставрополья, сформировавшееся, вероятно, в результате переселения потомков носителей ямной культуры Ставропольского края в северо-западном направлении и смешения их с причерноморскими представителями ямной культуры; 2) популяции представителей КК Ростовской, Волгоградской областей и полтавкинской культуры Самарской и оренбургской областей, субстратной основой для которых послужили носители ямной культуры тех же территорий; 3) катакомбное население азовокаспийских степей, в состав которых, видимо, вошли популяции с южно-европеоидным краниологическим комплексом (Казарницкий 2013, с. 45).

Отмечается, что для населения культуры Бабино характерен длинноголовый и узколицый антропологический тип (Круц 1997, с. 537), т.е. сходный с тем, который прослежен у части ямного населения (например, у носителей буджакской культуры). Таким образом, нет ничего удивительного в родстве двух культур, которое проявляется на уровне антропологических и (лишь отчасти) археологических данных. В то же время отмечается значительный вклад европейских культур шнуровой керамики в формирование БК (Казарницкий 2013). Связи этих двух культур подтверждены и археологическими данными (Lytvynenko 2013). По архео- генетическим данным, полученным по общегеномным маркерам, находящимся в начальной стадии анализа, наблюдается генетическое сходство между представителями культур Бабино и колоколовидных кубков из центральной Европы (Чехия, Германия).

По мнению А.В. Шевченко (1986), все узколицие долихокраны юга Восточной Европы с морфологической точки зрения близки вариантам одного и того же типа, который был присущ населению Средней Европы в неолите. В то же время, С.И. Круц предполагает, что юг Украины входил в территорию, где происходило формирование южно-европеоидного краниологического типа еще в мезолите, и здесь имели значение долговременные контакты с Закавказьем и Ближним Востоком. Также длинноголовость, узколицесть и сравнительно высокое лицо были характерны для трипольского населения (Круц 1997, с. 382).

Сложная и динамичная культурная ситуация в СзП на протяжении длительного хронологического периода (каменный век -- эпоха палеометалла) заставляет искать новые пути решения многих спорных вопросов -- происхождения, взаимосвязей, миграций. По-видимому, определенную роль в этом может сыграть палеогенетика.

Данные генетического анализа (рис. 17; табл. 1; 2). Информация о генетическом составе доисторического населения Понто-Каспийской степи значительно расширилась благодаря исследованиям гарвардской группы генетиков и их коллег, а также работами генетиков из Копенгагенского университета, и работами нашей группы. Рассматриваемые ниже данные основываются на работах (Allentoft et al. 2015; Haak et al. 2015; Lazaridis et al. 2016; Mathieson et al. 2015; 2017; Nikitin et al. 2010; 2017a; 2017b). Эти данные опираются на информацию, полученную путём секвенирования ядерной ДНК, выделенной из костных останков, а также анализ митохондриальной ДНК.

Материал для археогенетических исследований путём секвенирования всего генома изначально брался в основном из Самарского региона. По его анализу было сделано заключение, что генетика северокаспийской степи в эпоху энеолита и ранней бронзы характеризуется присутствием генетических элементов, характерных для земледельцев неолитического Ирана и охотников-рыболовов мезолитического Кавказа, тогда как неолитическая генетика Европы несёт в себе генетические показатели Анатолийских земледельцев с небольшой примесью охотников-рыболовов западной Европы. В конце энеолита -- начале бронзы эта степная генетика появилась в Европе на всём ее ареале, откуда был сделан вывод о внезапной и масштабной миграции носителей степной генетики, отождествлённых с ЯКИО, в Европу из самарских степей. Дальнейшие изучения показали, что степная генетика северо-Понтийской степи была практически неотличима от Самарской, хотя у «ямников» Понтийской степи обнаружилась примесь Анатолийских земледельческих генов, что не наблюдалось у самарских «ям- ников». Но, в общем, степная генетика начала бронзы оказалась однородной по всему степному ареалу, причем однородной одновременно. Поскольку данные об энеолитической генетике степных культур Понтийской степи отсутствуют, то появление ирано-кавказского генетического элемента пока связывается с энеолитом Самары и с такими культурами, как Хвалынск. Вполне вероятно, что с появлением данных по энеолитической генетике Понтийской степи и таких культур, как средний стог, мы получим сходную с Хвалынском генетическую картину. Но и сейчас очевидно, что появление факти чески однородного степного генетического элемента на всём степном ареале к 3300 BC, а тем более появление этого элемента в центральной и северо-западной Европе, не может быть связано с его распространением из самарского центра.

Таблица 1. Матрица генетических расстояний между древними популяциями Евразии, полученная на основе сравнения частот линий мтДНК с использованием корреляции Пирсона

Здесь и в табл. 2: расчеты выполнил А. Г. Никитин на программе IBM SPSS Statistics, 20 версия. Коэффициент вариации от 1 (максимальная близость) до --1 (максимальная дистанция).

Таблица 2. Матрица генетических расстояний между древними популяциями Евразии полученная на основе сравнения частот линий мтдНк с использованием корреляции Пирсона

Более вероятно предположить, что у этого степного элемента была общая основа, появившаяся в степи с началом повышенной популяционной мобильности, скорее всего, связанной с зарождением металлургии, а также динамическими изменениями в хозяйственном и демографическом строе как степных, так и фермерских популяций Европы, также как и населения северных районов Кавказа и передней Азии, связанных с концом Атлантического климатического периода к 3900 BC и последующей аридизацией.

Рис. 17. График принципиальных компонент (PCA), полученном по сравнению частот линий (гаплогрупп) мтДНК у представителей древних популяций Евразии (выполнил А. Г. Никитин). Список публикаций базы данных: Nikitin et al. 2017a, 2017b

В Европе конец Атлантического периода связан с развитием КВК (и относимых к ней мегалитическим погребальным конструкциям), тогда как в Понтийской степи это время определяется финалом среднестогов- ского комплекса. В то же время на северном Кавказе этот временной промежуток связан с развитием Майкопской и Новосвободненской культур. Нам представляется вероятным, что установившаяся генетическая картина к началу бронзы в степи и Европе была результатом взаимодействия КВК, постстоговских степных культур Причерноморья (Чернавода I, нижнемихайловской, квитянской, дереивской типа Молюхов Бугор, репинской) и культур северного Кавказа в 3900--3300 bC.

Анализ частот мтДНК гаплогрупп энеолита и ранней бронзы Понтийской степи, а также трипольской группы из лесостепной зоны Подолья, показал сходство с частотами мтДНК гаплогрупп у КВК (Nikitin et al. 2017a; b). В то же время, линии мтДНК, присущие Анатолийским земледельцам, были найдены у представителей Майкопской и Новосвободненской культур из северного Кавказа (Sokolov et al. 2016). Эти же линии были обнаружены и у представителей ТК из пещеры Вертеба из лесостепной зоны западной Украины (Nikitin et al. 2017b). Последние, еще не опубликованные, данные полученные нашей группой совместно с археогенетической лабораторией Упсальского университета на материале из Маяков, предоставленные И.Д. Потехиной, указали на изменение состава групп мтДНК в Маяковских погребениях на рубеже 3900--3800 BC. Как уже упоминалось выше, все раннеэнеолитические захоронения в Маяках, изученные на сегодняшний день, несли в себе варианты гаплогруппы U4. Однако, начиная с 3900 BC, регистрируется практически полное замещение представителей гаплогруппы U4 митохондриальными группами, характеризующими неолитических фермеров центральной Европы. Особенно примечательна в этом плане гаплогруппа HV, преобладающая в трипольской популяции из пещеры Вертеба, появляющаяся в Маяках с относительно высокой частотой. Таким образом, мы наблюдаем распространение неолитических фермерских генетических признаков, по крайней мере тех, что передаются по материнской линии, по степи и прилегающим к степи территориям от предгорий Карпат до северного Кавказа к концу Атлантического климатического оптимума. Это значит, что изначальные векторы популяционных передвижений между Европой и степью были направлены в сторону степи и шли по восточному Карпатскому хребту через Понтийскую степь и далее вплоть до Северного Кавказа, и включали в себя представителей женской части населения. Наиболее вероятно, что с Кавказа в направлении Понто-Каспийской степи начали продвигаться и ирано-кавказские генетические детерминанты, которые и стали подосновой генетического ландшафта позднего степного энеолита и ранней бронзы. с другой стороны, подобные влияния могли попасть в степь и ранее -- еще в мезолите. Так, фиксируются археологические свидетельства закавказкого (загросского) происхождения мезолитической кукрекской культуры (Даниленко 1969, Манько 2015). Возможно, влияния КвК или же других представителей фермерского мира Европы, изначально попавших в степь и на северный Кавказ в среднем энеолите, привели к появлению смешанного генетического комплекса, с кавказскими и степными популяциями. Это положило начало генетике культуры шнуровой керамики, которая развивалась параллельно и одновременно с раннеямной культурной общностью, только ямные популяции так и остались, по большей части, в степи, тогда как КШК продвинулись (вернулись?) назад в Европу, и дальнейшее формирование шнуровых популяций проходило на генетической подоснове европейских фермеров, хотя и с присутствием степного генетического элемента. В пользу этой гипотезы говорит то, что материнские генетические линии представителей ЯКИО, по большей части, несут в себе элементы автохтонного степного мезолита и гаплогруппы, происхождение которых можно связать с Ираном и / или северным Кавказом, тогда как материнские мтДНК гаплогруппы КШК из центральной Европы в основном происходят от Анатолийских и, соответственно, европейских земледельцев.

На графике принципиальных компонент (PCA), полученном по сравнению частот линий мтДНК у представителей древних популяций Евразии (рис. 17), можно обнаружить следующие тенденции.

Степной неолит (MTC, представленный могильниками Мариупольского типа с Днепровского Надпорожья), энеолит (ENE, Маяки, Дуранкулак, Молюхов Бугор, Катаржино, Ревова, Хвалынск) и бронзовый век (включая представителей восточной и западной ямной (YAE и YAW) и катакомбной (CAT) культур) образует немного размытый кластер (обведён на графике), занимающий промежуточное положение между земледельческими неолитическими популяциями центральной Европы и их потомками, с одной стороны, и эпипалеолитом и мезолитом центральной и северной Европы, с другой. В степном кластере также оказались представители скандинавской Pitted Ware (PWC), поздненеолитического мегалитического могильника Альто де Рейносо из северной Испании (MNS), популяция воронковидных кубков (Bernburg, BEC) и колоколовидных кубков (BBC) из Германии.

Если разделить степной энеолит и катакомбную культуру на ранний (ENR, CAE) и поздний (ENL, CAI) этапы, то статистический анализ путем измерения меры сходства частот гаплогрупп мтДНК с использованием корреляции Пирсона (Таблица 1) показывает, что cамая статистически близкая к раннему энеолиту группа -- это скандинавская Pitted Ware (PWC). За ней следуют ранняя катакомбная и могильники Мариупольского типа (MTC). Что же касается позднего энеолита, то к нему самыми близкими являются такие представители КВК как Rossen (RC) и Bernburg (BEC), а также испанский мегалитический энеолит (MNS) и Триполье (TC).

Углубленный анализ митохондриальных линий показывает их разнообразие у представителей ямной культуры. У ЯКИО присутствуют линии, встречающиеся у неолитических культур Европы, а так же линии, связываемые происхождением из Кавказа, юго-восточной Азии и даже Сибири. С другой стороны, представители КК выглядят достаточно однородно и представлены, в основном, автохтонными мезолитическими линиями (U, U4 и U5 ) и гап- логруппой Н. гаплогруппа U4 как у восточных, так и у западных «ямников» представлена на уровне 10 %, тогда как у «катакомбников» она встречается у почти четверти всех образцов. Примечательно то, что гаплогруппа Н, характерная для представителей Анатолийского неолита и их Центральноевропейских потомков, а также встречающаяся с высокой частотой в популяциях Иберийского полуострова, также распространена и среди представителей степного неолита, энеолита, и бронзового века («ка- такомбников» и «ямников»). Однако, из всех обитателей степи, принадлежащих к гапло- группе H, на сегодняшний день не обнаружено Н1 или Н3, характерных для Франко-Кантаб- рии, и, согласно археогенетической концепции, распространённых по Европе представителями культуры колоколовидных кубков (см. Обсуждение в Nikitin et al. 2017b).

Если же выделить в ЯКИО северо-западночерноморский (YAW), степной (включающий остальную часть Понто-Каспийской степи, YAS) и лесо-степной (включающий центральную Украину и Самарский регион, YAF) горизонты, то анализ Пирсона (табл. 2) показывает, что «ям- ники» СЗП и представители ранней КК по частотам мтДНК обе близки к мезолиту северной Европы (MNE) более чем друг к другу. Среди других близких по частотам мтдНК популяций к «ямникам» СЗП оказываются мезолит центральной Европы (MCE) и средний бронзовый век Сибири (MBAS), а ранние «катакомб- ники» оказываются наиболее близки к PWC, за которыми следуют мезолит северной Европы и Мариупольские могильники (MTC). С другой стороны, поздняя катакомбная популяция по частотам дНК наиболее сходна с могильниками Мариупольского типа, за ними следуют представители ЯКИО лесостепной зоны (южный Урал и центральная Украина) и Боян-Гумельница (BZG). Таким образом, на основании данных, полученных на сегодняшний день при изучении частот линий мтдНК, можно заключить, что по материнской линии «катакомбники» и «ямники» хоть и являются родственными, но все же достаточно раздельными популяциями. Ограниченное разнообразие митохондриальных гаплогрупп у «катакомбников» и преобладание у них автохтонных мезолитических линий можно интерпретировать как происхождение «катакомбников» по материнской линии из представителей местного степного мезолита, тогда как «ямники» представляются более собирательной популяций, включающей в себя материнские генетические корни с обширного ареала, таким образом подтверждая наше предложение о ЯКИО как социально-культурной общности, а не отдельной популяции.

Появление степной генетики в Европе в конце энеолита -- начале эпохи бронзы, возможно, следует объяснять взаимодействиями, имевшими место ранее. При этом нельзя не учитывать раннего и глубокого (вплоть до Предкавказья) проникновения генетического комплекса ранних земледельцев в степь. Материальным соответствием этого импульса могут быть многочисленные находки трипольской керамики в степи (Govedarica 2004), возможна и роль Гумельницы (Котова 2013; Манзура 2013). Влияния степного мира и мира «ранних земледельцев» были взаимными и длительными. Вместо однонаправленного движения -- миграции, более реалистичным выглядит модель многочисленных взаимных контактов и продвижений отдельных групп населения, не обязательно связанных с радикальной сменой ареалов обитания больших культурных общностей. Обменные сети (кремнем, обсидианом, каменным сырьем и т. д.) (Петрунь 2004), легко проникали через межкультурные границы, объединяя самые различные по происхождению культурные группы.

Модель одной супер-миграции определенно упрощает действительность. Во всей Европе в начале бронзового века происходит своеобразная «генетическая реконкиста», когда потомки охотников-собирателей, некогда оттесненных неолитизацией на «задворки Европы», вновь начинают играть генетически значительную роль в Западной, Центральной и Южной Европе. Трипольская культура, плоть от плоти мира ранних земледельцев, распадается на ряд локальных групп, лишь небольшая часть которых -- собственно трипольская (Дергачев 1980). Остальные, скорее, больше включают иных, неземледельческих по происхождению компонентов, в том числе и керамики, орнаментированной шнуром (Котова 2009; Дергачев 2004). В таком контексте появление «степного» генетического комплекса в Центральной Европе видится, в первую очередь, результатом процесса социального кризиса мира ранних земледельцев, мира «Старой Европы», кризиса медленного и прошедшего через ряд этапов, на каждом из которых, «степные» компоненты далеко проникали в ареалы потомков первых земледельцев Европы.

Таким образом, обобщая вышеизложенные наблюдения и представляя ситуацию в упрощенной форме, появление степной генетики в Европе в конце энеолита -- начале бронзы, вероятно, надо связывать именно с передвижением (продвижением в степь и возвратом в исходный ареал) европейских культур: воронковидных кубков, шнуровой керамики, шаровидных амфор (рис. 18), а не с массивной экспансией «ямников» на северо-запад. Хотя у «шнуровиков» и «ямников» имелись общие степные корни, эти группы мало что связывает в плане материальной культуры. Возможно, корни носителей шнуровой керамики можно искать в некой локальной группе ТК позднего этапа. В этом контексте примечателен еще один возможный «претендент», путешествующий «туда и обратно» -- выделенный не так давно. Это Гординештско-позднемайкопский феномен, включающий в себя культурную группу Гординешты (поздний этап ТК), давно известные группы (Бурсучень, Животиловка, Волчанск), а также недавно включенные в состав этого комплекса крымскую (п-ов крым), Донскую (нижний Дон) и Прикубанскую (северный Кавказ) (Демченко 2016). В контексте работы интерес к майкопско-новосвободнен- ской общности обусловлен также выводами, полученными генетиками: анализ полной нуклеотидной последовательности мтДНК на фоне археологических данных может указывать на возможную связь новосвободненской культуры с культурой воронковидных кубков (Недолуж- ко и др. 2014; Sokolov et al. 2016). Вероятно, и некоторые культуры Карпато-Балканского региона (например, Чернавода I) могли исполнять роль носителей степного культурного (и, возможно, генетического) компонента вглубь мира ранних земледельцев и, в то же время, земледельческого -- в степь.

ОБСУЖДЕНИЕ