Представления современников об историко-политическом портрете Никиты Сергеевича Хрущева

Психологический портрет советского лидера, равно как и его поведенческие мотивы, являются и по сей день почвой для разного рода обсуждений и научных дискуссий, поскольку именно в этом свойстве личности есть разгадка к пониманию успеха, стремительных взлетов и падений в карьере Хрущева.

Еще одной важной характеристикой политического портрета являются организаторские, административные и управленческие качества человека, иначе говоря, каким руководителем и управленцем его принято считать, каким его видели подчиненные и современники периода.

Профессиональные качества:

Объемный массив воспоминаний о деловых качествах Хрущева оставили его ближайшие коллеги. Эти оценки содержатся в воспоминаниях тех, кто был причастен к организации отстранения Хрущева или хотя бы поддерживал это решение на пленуме ЦК КПСС. Отметив целый ряд положительных инициатив Хрущева в развитии отечественной промышленности в период его пребывания у власти, тогдашний председатель Госплана СССР Н. К. Байбаков замечал: "Немало и других полезных и хороших дел на счету Никиты Сергеевича. Вместе с тем его импульсивность, порой и некомпетентность, и безапелляционность в последние годы привели к ряду срывов и ошибок". Занимавший в годы пребывания Хрущева у власти пост председателя ВЦСПС В. В. Гришин отмечал у него много положительных сторон: "Н. С. Хрущев умел отстаивать свои убеждения, свою точку зрения на различные проблемы. Может быть, ему не хватало образованности. Но это был самородок, отличный организатор, человек большого ума и неистощимой энергии, человек смелый, новатор, искавший новые пути и подходы к решению задач социалистического строительства... Он немало сделал хорошего для партии, страны, для народа... Н. С. Хрущев был реформатором. Он не терпел закостенелость, омертвление форм работы, инерцию, благодушие и самоуспокоенность, нечестность". В то же время Гришин замечал: "Он по своей натуре был горяч, резок, тороплив. Иногда допускал оплошности, высказывания и действия, которые руководителю великого государства непозволительны... Им были допущены крупные просчеты и недостатки... Вообще Н.С. Хрущев страдал подозрительностью к людям, недоверием к работникам, боялся посягательств на его положение, на власть".

Бывший при Хрущеве министром совхозах И. А. Бенедиктов отмечал: "Это был сильный, динамичный и чрезвычайно работоспособный руководитель. Большой природный ум с крестьянской хитрецой и сметкой. Инициативность, находчивость, врожденные демократизм и простота, умение расположить к себе самых разных людей - все эти качества заслуженно позволили Хрущеву занять высокие посты в партии, войти в Политбюро1". Однако, по мнению Бенедиктова, "сделавшись Первым и укрепив свою власть отстранением "антипартийной группы", Хрущев буквально на глазах начал меняться. Природный демократизм стал уступать место авторитарным замашкам, уважение к чужому мнению - гонениям на инакомыслящих, в число которых сразу же попадали те, кто не высказывал должного энтузиазма по поводу его "новаторских" идей...".

Судя по высказываниям Бенедиктова, Хрущев был силен на "спринтерских", но не на "стайерских" дистанциях1. Он замечал: "Никита Сергеевич был непревзойденным мастером краткосрочного эффекта, ярких вспышек, которые, надо отдать ему должное, ослепляли на время не только единомышленников, но даже и противников. Правда, эффект этот достигался за счет умаления долгосрочных, стратегических интересов, что в конечном счете оборачивалось колоссальными потерями. Но люди живут сегодняшним днем, и эту слабость Никита Сергеевич эксплуатировал весьма умело". Противоречивыми были и душевные качества Хрущева. Бенедиктов замечал: "При всей своей черствости по отношению к людям, он был человеком эмоциональным, а кое в чем и сентиментальным"2.

Характеризуя Хрущева, который был его союзником в ходе политических схваток в советском руководстве, член Политбюро, а затем Президиума ЦК КПСС с 1935 года по 1966 год А. И. Микоян писал: "Это был настоящий самородок, который можно сравнить с неотесанным, необработанным алмазом. При своем весьма ограниченном образовании он быстро схватывал, быстро учился. У него был характер лидера: настойчивость, упрямство в достижении цели, мужество и готовность идти против сложившихся стереотипов"3. В то же время Микоян отмечал существенные недостатки Хрущева: "Был склонен к крайностям. Очень увлекался, перебарщивал в какой-то идее, проявлял упрямство и в своих ошибочных решениях или капризах. К тому же навязывал их всему ЦК после того, как выдвинул своих людей, делая ошибочные решения как бы "коллективными". Увлекаясь новой идеей, он не знал меры, никого не хотел слушать и шел вперед, как танк". Особенно возмущали Микояна интриганство и авторитарность Хрущева. Он писал: "Трудно даже представить, насколько недобросовестным, нелояльным к людям человеком был Хрущев... Ко мне он всегда ревновал, часто на меня нападал: хотел изрекать истины, а другие чтоб слушали и поддакивали или же молчали"1.

В. Е. Семичастный, который начал сотрудничать с Н. С. Хрущевым еще в середине 1940-х годов, а затем вошел в его правительство в качестве председателя КГБ СССР, писал: "Природа наградила Никиту Сергеевича пытливым, аналитическим умом. Он быстро схватывал суть вопроса. Был непоседа, удивительно общительный человек"2. В то же время В. Е. Семичастный замечал: "К великой своей беде, он переоценил свои силы и недооценил важные обстоятельства... Импровизацию, оторванную от реальности, он возвел в ранг своего рабочего метода. Присвоив себе право бесконтрольно говорить, что он хочет, Хрущев стал выступать без подготовки... Интересные мысли у Хрущева стали перемешиваться с совершенно неприемлемыми... Хрущев не принадлежал к тому типу людей, которые готовы исправлять свои ошибки. Напротив, он обрушивался на недовольных критиков, снимал оппонентов со своих должностей, а потом недемократично и не очень цивилизованно переводил их на второстепенную работу". Суммируя противоречивые черты Хрущева, Семичастный отмечал: "Он умудрялся сочетать в себе воображение, изобретательность, прирожденный ум, человеческую сердечность с низкой культурой и даже глупостью3". Больше отрицательных черт у Хрущева отмечал бывший первый секретарь КП Белоруссии и заместитель председателя Совета Министров СССР П. К. Пономаренко, познакомившийся с ним в конце 1930-х годов. По словам академика РАН Г. А. Куманева, беседовавшего с П. К. Пономаренко, тот считал Хрущева "малообразованным, хотя и не лишенным способностей, инициативы, деятелем... который лишь волей случая был возведен на высшие государственные посты в Советском государстве1. По словам Пономаренко, Хрущев позволял себе грубости к товарищам по партии, совершенно недопустимые со стороны человека, находящегося на вершине Олимпа. За его внешней простотой скрывались такие черты, как хитрость и коварство, злопамятность и мстительность. Он очень угодничал перед Сталиным, а позднее, когда стал Первым секретарем ЦК партии, не пресекал лесть и славословие в свой адрес2".

Итак, с точки зрения тех, кто постоянно общался с Хрущевым в ходе государственной деятельности, многие его достоинства сочетались, а порой подавлялись существенными недостатками, а некоторые сильные черты его переходили в свою прямую противоположность и превращались в слабости.

По мнению Д. Т. Шепилова, бывшего в 1950-е годы секретарем ЦК КПСС и министром иностранных дел СССР, импульсивность Хрущева находила выражение в гиперактивности: "Он постоянно рвался куда-то ехать, лететь, плыть, ораторствовать, быть на шумном обеде, выслушивать медоточивые тосты, рассказывать анекдоты, сверкать, поучать - то есть двигаться, клокотать3.

Импульсивность Хрущева проявлялась и в его непостоянстве, на что обращал внимание в своих воспоминаниях бывший заместитель председателя Совета Министров В. Н. Новиков: "Один из минусов личности Хрущева - непостоянство. Он мог сегодня обещать одно, а завтра - сделать другое. Государственный деятель не имеет права так поступать4".

Сочетание всех перечисленных качеств в значительной степени характерно для "импульсивного поведения", которое, по мнению американского психолога Д. Шапиро, является одним из основных "невротических стилей". В то же время, по мнению Д. Шапиро, импульсивны людям "часто присущ очень острый практический ум, успешно выполняющий краткосрочные насущные задачи"1. Импульсивные люди могут быть динамичными, решительными, смелыми в своих действиях. Будучи врагами косных привычек и обременительных условностей, они нередко отличаются простотой и доступностью в общении, а поэтому могут привлекать симпатии людей. Однако они не склонны обременять себя долгим изучением проблемы, а потому зачастую полагаются на свои субъективные суждения, принятые под воздействием минутного настроения. Их решения зачастую не продуманы и опрометчивы, а их действия - торопливы и поспешны. Как отмечает Д. Шапиро, "если что-либо толкает импульсивного человека на быстрое действие, то его суждение (или, скорее, заменитель суждения) позволяет ему не замечать осложнений, которые заставили бы задуматься любого другого2".

Противоречия были характерны не только для натуры Хрущева, но и для его деятельности. Пытаясь найти общий знаменатель в своих оценках Хрущева, истории и публицисты зачастую обращались к художественным образам. Указывая на противоречия в характере и деятельности Хрущева, многие авторы вспоминали его надгробный памятник работы скульптора Эрнста Неизвестного. Утверждалось, что скульптор не случайно использовал черный и белый мрамор, которые должны были символизировать равное сочетание "черных" и "белых" дел Хрущева. Однако согласия в том, что относилось к "черным", а что - к "белым" деяниям, в какой пропорции они находились друг к другу, среди авторов различных публикаций о Хрущеве нет3.

Интересным представляется и характеристика историка Владимира Шевелева, рассматривающего образ советского вождя на фоне политической культуры того времени. Хрущев как политический лидер был прочно вписан в развертывающийся в пространстве и времени исторический процесс с напряженным противостоянием разных сил и начал, воплощающих старое и новое, зло и добро, стабильность и смуту1. По замечанию Анатолия Стреляного, «Хрущев всегда чувствовал себя хозяином большого, во всю шестую часть света, колхоза, или, скорее, директором необъятной единой фабрики, которому все обязаны отчитываться в работе. Символическая фигура Хрущева как лидера отражала сложившуюся политическую культуру общества и политический стиль номенклатуры»2. «Третий вождь» всегда исходил из представлений об абсолютном характере власти руководителя, являясь представителем авторитарной традиции. Хрущев и сам по себе был символическим знаком эпохи постсталинизма. Он являл собой совершенно иной образ «вождя» -- приземленного, открытого, добродушного, близкого к простонародью. Но многие образованные люди попросту не могли воспринимать его как политического лидера. Вот оценки историка и культуролога Леонида Баткина: «Впервые у нас появилась возможность неспешно разглядеть вблизи лидера Страны Советов и оценить его человеческий и умственный уровень. До этого кремлевских властителей судеб окутывала некая заоблачная тайна… Действительная кремлевская тайная для меня приоткрылась. Она состояла в органической однородности серого сталинского нового класса, в его убожестве снизу доверху. Это -- власть троечников»3. Поэтому Баткин и говорит о знаковости «третьего вождя»:

«Хрущев -- это исторически первый знак перемен без перемены и надежд, сбывающихся с опозданием на сорок лет».

О неуемной жажде реформаторства Хрущева и кадровых перестановках вспоминает очевидец тех событий, историк Михаил Соломенцев. «Следует сказать, что с приходом к руководству партией и правительством Н. С. Хрущева появился буквально реорганизационный зуд1. Хрущев Ї человек неугомонный, увлекающийся, напористый, категоричный, не терпящий возражений руководитель-рубака. Он не утруждал себя глубоким анализом происходящих в жизни процессов. Подчас он с порога отвергал предложения и советы авторитетных специалистов. По своей инициативе Хрущев написал и разослал по инстанциям огромное количество записок с предложениями по различным реорганизациям и даже по вопросам чисто техническим и технологическим (возделывание кукурузы, крупнопанельное строительство)».

Добродетель проявляется в поступках и, несомненно, самую значимую черту политического портрета Хрущева составляют оценки и итоги его реформаторского курса представителями исторической науки и современниками. Именно от этой характеристики зависит место такой представительной личности в отечественной истории.

Хрущев - реформатор:

Актуальной конкретно-исторической проблемой, вокруг которой ведутся дискуссии, остается вопрос о том, с какого времени можно говорить собственно о «политике Хрущева». Наиболее конструктивное решение этой проблемы предложила Е. Ю. Зубкова2: во-первых, вопрос о личном вкладе Н. С. Хрущева в развитие реформаторского курса может быть поставлен и решен только на основе сравнительного анализа позиций других политиков и на основе определения степени влияния каждого из них на выбор политических путей. Во-вторых, необходимо учитывать, что наиболее конструктивные решения -- от развенчания Сталина до выработки новых подходов в агарной политике -- приходятся на момент, когда Н. С. Хрущев еще не сформировался как единоличный лидер. Следовательно, о политике Н. С. Хрущева в «чистом» виде, его личном потенциале как реформатора и пределах возможного в его деятельности можно говорить только со второй половины 1957 г., когда он начал действовать как единоличный лидер. Не умаляя объективной роли Н. С. Хрущева, его личной заслуги, связанной с десталинизацией, современные историки, тем не менее, указывают на его прагматичность в этом вопросе. Ю. В. Аксютин1, Е. Ю. Зубкова2, А. В. Пыжиков3 и другие подчеркивают, что разоблачение культа личности Сталина использовалось Н. С. Хрущевым как орудие борьбы против прежних соратников и средство укрепления собственных позиций. Так, в ходе работы июньского (1957 г.) Пленума ЦК, осудившего «антипартийную группу», вся вина за массовые репрессии 30-40- х гг. перекладывалась на плечи Молотова, Маленкова и Кагановича, а Сталин вообще выводился из-под критики. По мнению А. В. Пыжикова, пленум можно охарактеризовать как существенный «шаг назад» в оценке культа личности Сталина по отношению к XX съезду партии.

И. Е. Зеленин4 считал, что общее значение июньского Пленума ЦК определяется тем, что с этого времени «коллективное руководство» юридически и фактически уступило место диктатуре авторитарной власти лидера партии, а затем и правительства. «О возрождении сталинского тоталитаризма не могло быть и речи, даже если гипотетически допустить победу группы Маленкова - Молотова - Кагановича».

Р. Г. Пихоя5 акцентировал внимание на том, что победа Н. С. Хрущева над Молотовым, Маленковым и Кагановичем стала окончательной победой аппарата ЦК КПСС над государственными институтами власти: с этого времени партаппарат подчинил, поставил под партийный контроль и в полную зависимость весь высший государственный аппарат. Поэтому Хрущева,

считает Р. Г. Пихоя, можно признать победителем лишь в ограниченных пределах, ибо ценой победы над противниками он сам попал в зависимость от аппарата, который будет поддерживать его лишь до тех пор, пока его действия будут соответствовать интересам аппарата, а когда перестанут, то созданный при участии Хрущева механизм власти аппарата расправится с ним.1 Определяя значение середины 50-х гг. в целом, Р. Г. Пихоя приходит к выводу, что именно тогда были сформулированы политические принципы, которые легли в основу партийно-государственной системы СССР вплоть до второй половины 80-х гг., а именно стабильность номенклатуры и партийное руководство всеми сторонами деятельности государственного аппарата.

Существует и достаточно спорная, но, в то же время, исключительная позиция, которая находит схожесть реформаторской деятельности Н.С. Хрущева с идейными взглядами Л.Д. Троцкого. Утверждается, что хрущевская модель развития основывалась на троцкистских идеологических принципах. Сам Н.С. Хрущев выступал одно время в начале своей партийной карьеры как убежденный и активный троцкист. Троцкистское прошлое ставилось ему в вину Л.М. Кагановичем во время заговора антипартийной группы в 1957 г. Н.С. Хрущев говорил, что это было ошибкой молодости (если тридцатилетний возраст можно считать молодостью). Но, по-видимому, он по своим воззрениям так и остался в рамках троцкистской идеологической парадигмы. Все реформаторские шаги Н.С. Хрущева целиком вписываются в схему хрестоматийного троцкизма. Еще при жизни И.В. Сталина он выступает с программой создания агрогородов, за что подвергся сталинской отповеди. Наступление на приусадебные хозяйства, ликвидация частной промысловой кооперации, укрупнение колхозов и ликвидация «неперспективных» малонаселенных деревень, возрождение воинствующего безбожия, «дебюрократизация», осуществляемая путем демонтажа государственно- управленческих структур, дерусификация в национальных республиках, леворадикальная риторика во внешнеполитических апелляциях - все эти составляющие хрущевской политики были как будто списаны с заветов Л.Д. Троцкого. Характерен в этом отношении вывод, сделанный видным биографом Л.Д. Троцкого Исааком Дойчером, который в 1963 г. констатировал: «Эпигоны Сталина начали ликвидацию сталинизма и тем самым выполнили… часть политического завещания Троцкого»1.

По итогам реформаторской деятельности Хрущева можно сказать о том, что, несмотря на существовавшие противоречия политического курса, определенную непоследовательность в проведении коренных реформ, «волюнтаризм» и авантюризм первого лица государства, тем не менее, находится множество людей, которые искренне благодарны Никите Сергеевичу. Это и разрядка ситуации международной напряженности, и разрешение Карибского кризиса 1962 года, активное строительство заводов, фабрик и жилых домов, реабилитация более двух миллионов политических заключенных, улучшение отношений с союзническими странами и США, и, наконец, крупные успехи в освоении космического пространства.

Отметим, что правление Хрущёва достойно эпитафии, которую заслужили очень немногие политики: как в глазах своего народа, так и в глазах всего мира он оставил свою страну в лучшем состоянии, чем он ее застал. Чем же запомнился Хрущёв народу? Борьбой с культом личности и реабилитацией его жертв, ослаблением цензуры и доступным жильем, комсомольскими путевками на целину и бескрайними полями кукурузы, отменой «крепостного права» и борьбой с приусадебными участками, танками в Венгрии и постройкой Берлинской стены. Судьбы мира решались по мгновению его ботинка, и враги боялись «Кузькиной матери». А были еще первые полеты в космос, и надежда построить коммунизм к началу 1980-х. Но самое главное: чего же при Хрущёве не было? Голода, войны, черных «воронков» и стука в дверь после полуночи. Спасибо за это Никите Сергеевичу…2

Безусловно, он был одним из многочисленных «винтиков» этой системы, произведенной на свет И.В. Сталиным. Коллективное руководство побуждало его действовать в интересах номенклатуры, соблюдать устоявшиеся процедуры и традиции партийной работы, идти на сделку с собственной совестью, заниматься кадровыми перестановками во благо общей цели. Но среди представителей своего окружения, человеческие его качества, характер и стремление обеспечить народное благо, резко выделяли Хрущева на фоне партийной элиты того времени. С позиции историков, его политический портрет таит в себе множественные противоречия - темные страницы биографии и успехи в кабинетной работе, недальновидность в принятии значимых решений и активная социальная политика, самодурство и скандальное поведение в общении с главами государств и налаживание контактов и партнерских отношений с Западными странами. Таковым и предстает Хрущев - лидером нового типа, взращенным на почве той политической культуры, с которой он хоть и боролся, но не желал затрагивать ее базовых ценностей. Чтобы понять природу его лидерских качеств следует обратиться к современным концептуальным подходам, обозначить этапы становления элиты периода «оттепели».

1.2 Личность Н.С. Хрущева в концепции политического лидерства в стране

Для понимания вопросов политического лидерства в период первого десятилетия после смерти И.В. Сталина, следует обозначить основные направления и тенденции в развитии партийной элиты того времени. Руководствуясь обширным массивом мемуаров и воспоминаний, оставленных современниками Хрущева, фрагментами частных бесед и интервью, мы можем не только воссоздать характерные личные и профессиональные черты работников номенклатуры, чиновников и лиц из ближайшего окружения Н.С. Хрущева, но и понять, насколько закономерным был приход к власти лидера именно такого типа.

Что же такое лидерство? Лидерство -- один из важнейших институтов современного политического процесса и науки политологии. Оно является ведущим, определяющим, руководящим положением личности, группы, партии, обусловленным высокими, эффективными результатами их деятельности и влияния на массы. Отличительные личные качества лидера позволяют влиять на сознание и политическое поведение масс, лидер нередко выступает символом общности и образцом политического действия, требующего функционально-ролевой дифференциации и оперативного управления.1 Целый ряд факторов влияет на формирование лидера и реализацию его потенциала: особенности самой личности лидера, исторический контекст данного лидера, общая ситуация в обществе и характер проблем, противоречий, совокупность используемых ресурсов и средств, технологий господства, особенности формирования лидерских качеств, характерные черты, интересы и ожидания социальных групп, руководимых данным лидером и др.

Говоря о характеристике Н. С. Хрущева как политического лидера, следует отметить, что советская номенклатура (партийно-хозяйственная элита) как феномен отличается от современных представлений о политическом лидерстве. Об этом также свидетельствует и система набора кадров в партийно-государственной среде того времени. Основной принцип отбора функционеров был неизменным с первых лет Советской власти и осуществлялся в соответствии с директивой И. Сталина о том, что нам нужны кадры, «…умеющие осуществлять директивы, могущие понять директивы, могущие принять директивы, как свои родные, и умеющие претворить их в жизнь».1 Назначенный чиновник отвечал перед тем партийным органом, который его назначал на должность, и только этот орган мог его сместить, кроме этого, по отношению к чиновнику могли применить достаточно радикальные средства воздействия. Порой люди, которых назначали на ответственные посты, не знали, с чем связан их головокружительный карьерный рост. Не исключением стали и лица, долгое время проработавшие вместе с Хрущевым.

Так, например, председатель Госплана СССР Н. К. Байбаков описывает ситуацию, когда на вопрос И. В. Сталину о причинах своего назначения услышал: «Товарищ Байбаков, мы знаем свои кадры, знаем, кого и куда назначить. Вы коммунист и должны помнить об этом».2 Здесь же разъясняются качества, необходимые наркому: «У советского наркома, должны быть «бычьи» нервы и оптимизм».3 Менеджмент тоже осуществлялся без особых затей. Руководствовались на протяжении всего советского периода, как правило, ленинскими антибюрократическими идеями и сталинским «Кадры решают все». Таким образом, управление через людей, каждый из которых выполнял строго определенные функции, было основой, созданной советской системы власти. Мотивация обеспечивалась, с одной стороны, привилегиями, с другой, - наказаниями. Привилегии были ощутимыми, но не носили резко дифференцирующего характера. Контроль людей, точнее, контроль назначения на должности, опять становился основой сложившейся системы власти. Это не значит, что бумаги, инструкции, распоряжения, приказы исчезли. Наоборот, «бумаг писали много, а на деле - остановка. Когда вздрючили кого надо, тогда и появилась аппаратура», - так пишет об обычной советской управленческой практике Л. М. Каганович, «железный нарком» сталинской и постсталинской эпохи.1 Кроме крика и дружеских пожеланий, была выработана достаточно эффективная система контроля над партийным функционером. Обычными механизмами, по мнению В. П. Мохова, были: «партийный контроль» (рядовой коммунист на собрании вдруг мог указать партийному работнику на недостатки, упущения, ошибки, пассивность или вредительство); использование вертикальных механизмов власти (обычно предлагалось «разобраться и доложить»); обрыв горизонтальных связей (в случае нелояльности «отщепенец» обнаруживал, что не может решить ни одной повседневной проблемы); ну и, конечно, потоком начинали идти «жалобы снизу».

Постепенно формировался контингент с достаточно высоким уровнем комфортности, уважающий неписаные правила и умеющий по ним играть. Основу элиты составляли мужчины, выходцы из «простого» народа, вступившие в партию до 26 лет, получившие инженерное образование. Считалось, что именно оно обучает мышлению в категории технических решений, «из инженеров - техников можно стать инженером власти».2

Обобщая вышеуказанную характеристику политической и партийной элиты того времени, можно сказать, что для советской высшей бюрократии характерно: клиенто-патронажные отношения на основе личной преданности и зависимости, минимум личных качеств и ориентация на групповые действия, низкая активность, инициативность, творчество, доминирование стереотипов идей и действий, непубличность подготовки решений и пр. Хрущев Н. С. -- типичный представитель советской номенклатуры 30-50-х годов.

По мнению Д. Волкогонова, для второго поколения послереволюционных вождей СССР было характерно: элементарное жесткое политическое мышление, идеологический примитивизм, общая низкая культура, «сталинская школа» верить в большевистские максимы», ненависть ко всем «врагам народа», жесткость при исполнении партийных решений»1. Как и многие советские выдвиженцы-назначенцы, Хрущев - не публичный политик легитимного типа, не попадает под принятую классификацию политических лидеров демократического общества. Хрущев Н. С. (со значительной степенью условности) частично и знаменосец, и пожарник, и служитель2. И сами критерии типологии конца ХХ - начала ХХI веков изменились по сравнению с серединой прошлого века. Хрущев Н. С. больше администратор и прагматик, но не идеолог или теоретик, больше реформатор, но в ряде сфер, аспектов догматик и консерватор, реалист, не фанатик и в меньшей степени отвлеченный мечтатель, романтик, в ряде важнейших проблем и новатор, и довольно открытый лидер-агитатор (в рамках «советской демократии» середины ХХ века)3. При анализе лидерских качеств принято выделять деловые, интеллектуальные способности, организационные, нравственные, волевые черты персоны. Хрущев Н. С. был энергичным, решительным и даже мужественным (Доклад на ХХ съезде КПСС), инициативным, но и упрямым, увлекающимся до абсурда. Как отмечают исследователи, «его трагедия в том, что те же самые качества и черты, позволившие ему дойти до самой вершины советской системы и помогли ему начать реформы, в конце концов подвели его самого»1.

Надо подчеркнуть, что Н. С. Хрущев в период начала карьеры и в 30-е годы -- это классический сталинский выдвиженец, в том числе организатор террора 30-х гг. В 50-е годы архивы репрессивных органов по воле Хрущева тщательно «подчистили» и появились мифы, что часть окружения Сталина чуть ли не антисталинисты. Как писал А. Зиновьев о «борцах с наследием Сталина», сталинисты резко перекрасились в антисталинистов, отстранены минимально, а многие сделали успешную карьеру в 50-е годы»2. Хрущев Н. С. начала 50-х годов радикально меняет свое политическое кредо. Для разрыва со сталинизмом требовалась честность, поиск правды, совестливость, справедливость, гуманизм. И лидер Союза это в большей степени демонстрирует. Следует подчеркнуть, что Хрущев Н. С. в период 50-х годов и в 60-е годы значительно отличается3. Такие черты как гуманизм, справедливость, искренность, открытость, терпимость во второй период «эпохи Хрущева» постепенно девальвируются, что в значительной степени обусловлено замедлением преобразований, неоднозначностью их итогов и усиление сопротивления аппарата. Бескомпромиссность, неуступчивость, маломотивированная смена настроения, слабый психологический и эмоциональный самоконтроль -- черты Хрущева Н. С. последних лет власти. Для осуществления курса радикальных реформ лидер обязан обладать рядом важнейших интеллектуальных особенностей: широтой, глубиной, быстротой и творчеством мышления, самостоятельностью ума при принятии решения, кругозором, информированностью, продуктивностью и др. Явный недостаток перечисленных черт Н. С. Хрущев пытался компенсировать «природной мужицкой хваткой, неистощимой энергией и безоглядным оптимизмом»4.

Значительные трудности в проведении курса реформ связаны и с тем, что новый лидер СССР не обладал управленческими, организационными способностями в условиях попытки демократизации некоторых сторон и отношений государства и общества, гуманизации, реальной социализации, децентрализации власти, экономических реформ. Как отмечает Р. А. Медведев, «тоталитаризм уничтожает людей, способных проводить прогрессивные реформы и изменять политическую и нравственную атмосферу в стране»1.

В деятельности Хрущева немало противоречий и ошибок, ему приходилось принимать многие решения в условиях жесткой политической борьбы»2. Сложившийся при Сталине тип власти -- сверхцентрализация и монополизация политической власти, вождизм, волюнтаризм, жесткое подавление любого инакомыслия -- и после 1953 г. не был демонтирован. Хрущев так и не организовал, не сплотил, массово не выдвинул новые, несталинистские слои руководителей. Попытка радикально реформировать ЦК КПСС и всю партийную вертикаль в конце концов привела к отстранению реформатора и победе аппарата. Ресурсы и механизмы, технологии, используемые Хрущевым в период реформ, мало чем отличались от «сталинского стиля руководства», не обеспечили массовой поддержки курса демократизации государства. Стиль и статус партийной бюрократии сильно не изменился. Желание общаться, слушать и слышать разные слои общества, улавливать настроения и ожидания, брать инициативу и отвечать -- все это не типично и для номенклатуры послесталинского СССР. Ни один высший советский руководитель никогда не считал существующий в стране строй тоталитарным. Все же интересы номенклатуры и советского общества оказались несовместимыми и это привело к постепенному саморазрушению тоталитаризма1. В качестве некоторых итогов хотелось выделить следующее:

1. Хрущев Н. С. был в основном проводником интересов государственно-партийной номенклатуры модели государственного социализма в условиях отказа от террора.

2. Начал частичный демонтаж тоталитаризма и авторитаризма, заложил традицию демократизации и реформирования власти и общества.

3. Осуществил поворот приоритетов государства в сторону широкой социальной политики.

4. Основная цель реформ -- создание новых условий существования и развития правящей бюрократии и трудящихся слоев.

Обращаясь к классическому пониманию лидерства и типологии политических элит российского политолога Гадлевской О. В2, в частности, концептуальным взглядам Вильфредо Парето, мы можем выделить следующие закономерности:

I. «Львами» Парето называл политических вождей, убежденных в абсолютности своей веры в идеальные цели, использующих власть для их осуществления. Для этого типа элит характерен консерватизм в правлении3. Чиновники сталинской эпохи, равно как и представители нового типа партийных работников, появившихся к концу его правления, были приемниками авторитарных, жестких методов управления, придерживающихся генеральной линии ЦК. На начальном этапе своей карьеры и вплоть до последних дней жизни вождя, Хрущев был типичным представителем «львов» - идеальным исполнителем приказов и распоряжений, человеком волевым и целеустремлённым, верившим в правильность проводимых мер по укреплению и развитию экономики, сельского хозяйства, улучшению благосостояния советских граждан. Стоит добавить, что «львы отдают предпочтение насилию для подавления оппозиции», о чем наглядно рассказывают некоторые «темные» страницы биографии первого секретаря (его участие в репрессиях 1937 - 1939 года, введение военной техники для подавления мятежников в Венгрии 1957 года, применение военной силы при разгоне демонстрации в честь годовщины смерти Сталина в Тбилиси 1956 года, расстрел рабочих в Новочеркасске и другие события). Примечательной в этом отношении является и такая выдержка из его воспоминаний, где речь идёт о событиях 1937 года, когда он был руководителем города Москвы и Московской области. «Сталин тогда выдвинул идею, что секретари обкомов партии должны ходить в тюрьмы и проверять правильность действий чекистских органов. Поэтому я тоже ходил... Тут я встретил Трейваса. Трейвас… говорит мне: "Товарищ Хрущев, разве я такой сякой?". Я тут же обратился к Реденсу, а он отвечает: "Товарищ Хрущев, они все так. Они все отрицают. Они просто врут"1. «Тогда я понял, что наше положение секретарей обкомов очень тяжелое: фактические материалы следствия находятся в руках чекистов, которые и формируют мнение: они допрашивают, пишут протоколы дознания, а мы являемся, собственно говоря, как бы "жертвами" этих чекистских органов и сами начинаем смотреть их глазами...»2. В этом фрагменте Хрущёв описывает, как он встретил в тюрьме своего бывшего сослуживца Б.Е.Трейваса, которого он хвалит несколькими строчками выше, в невиновности которого он уверен и тут же упоминает, что и пальцем не пошевелил, чтобы спасти своего бывшего товарища, несмотря на прямое указание Сталина сделать это.

II. Лисами Парето называл тех политических лидеров, которые не верят в абсолютность своих целей и используют для достижения власти обман и политические спекуляции. Лисы стремятся поддерживать свою власть пропагандой, прибегать к гибкости, хитрости, силе убеждения. Этот тип элиты свойственен демократическим режимам, которые Парето называл «плутократической демагогией»1. Именно в этом ключе наглядно показывается двойственность натуры Хрущева. С одной стороны - за неимением достаточного уровня образования и профессиональных качеств, свойственная ему хитрость, словоохотливость, интриганство и изворотливость позволяют опередить соперников и утвердить свою кандидатуру в борьбе за власть в марте 1953 года, а уже позднее, постепенно и последовательно отстранять от должностей и устраивать показательные выступления против недавних союзников - Берии, Маленкова, Кузнецова, Жукова и других. Даже такая, на первый взгляд, малообещающая и неперспективная инициатива как освоение целинных и залежных земель, под воздействием активной пропаганды и силе убеждения Хрущева дала определенные результаты. Соответствующие решения февральско- мартовского (1954 г.) пленума ЦК, а в еще большей степени транслировавшееся 22 февраля по телевидению выступление Хрущева перед молодежью, отправляющейся на освоение новых земель, когда он неожиданно предстал перед страной как человек, умеющий без бумажки, просто и доходчиво говорить, улыбаться и шутить, значительно способствовали росту его популярности.

Вопрос, поедет ли молодежь на целину, поверит ли новому руководству, был решающим для успеха начинавшейся грандиозной кампании. И достаточно рискованным. Для страховки привлекли воинские части и развернули несколько исправительно-трудовых лагерей. Опасения не оправдались. Уже к концу года в новых районах трудилось 150 000 квалифицированных рабочих, а также агрономов, зоотехников, инженеров. Всего же по комсомольским путевкам туда прибыло более полумиллиона человек. Среди мотивов массового исхода юношей и девушек из мест постоянного обитания было не только положительное восприятие официальной пропаганды, на все лады их к тому побуждавшей. Преобладающее значение, судя по всему, имели сугубо материальные интересы, стремление изменить жизненную ситуацию: расстаться с опостылевшей работой, где не было никакой надежды получить жилье, не возвращаться после армии в нищий колхоз и т. п. Пока ситуация в промышленности и в колхозной деревне не менялась, можно было не беспокоиться о притоке добровольцев в районы нового освоения.

По материалам исследования доктора исторических наук, профессора Аксютина Ю.В1, приветствовали, одобряли, поддерживали, испытывали энтузиазм или разделяли его 43% опрошенных в 1998 г. и 40% опрошенных в 1999 г. «Был общий большой подъем, -- вспоминает Н.А. Торгашева из Рузаевки в Мордовии. -- Некоторые наши знакомые поехали, даже поселок был освоен по имени нашего города». Слово «подъем» употребляют еще 15 респондентов, слово «энтузиазм» -- 36, слово «воодушевление» -- 6.

«Небывалая активность молодежи» запомнилась Г.Д. Вороновой, паспортистке Серпуховского районного ЖКО. «Все были воодушевлены», -- свидетельствует А.А. Кузовлева, работница Серпуховской ситценабивной фабрики, сама ездившая в степи Казахстана. «Народ полностью поддержал это решение», -- утверждал слесарь Ю.Ф. Морозов из Болоцкой МТС во Владимирской области. С большим желанием ехали на целину сверстники 16- летней московской школьницы Е.В. Федулаевой: «Оставляли квартиры и уезжали».

Обобщая все вышесказанное, можно утверждать, что личность Н. С. Хрущева достаточно многогранна и содержит в себе как черты жесткого и авторитарного правителя, так и лидера демократического типа. Хрущев - это популист и нонконформист в последний период политической карьеры, непоследовательный антисталинист, идеологический консерватор (особенно во внешней политике и в оценке роли КПСС как монополии на власть и идеологию). Отсутствие системного образования (и самообразования) и эмоциональность, волюнтаризм, упрощение в государственных делах, увлеченность непроверенным, спорным сформировали образ Хрущева как реформатора-романтика, любителя. Думается, что многогранный и очень сложный образ политика Н. С. Хрущева будет вызывать еще долго интерес исследователей.

Глава 2. Никита Сергеевич Хрущев в оценках современников

2.1 Автобиография Н. С. Хрущева как политического лидера

Яркий и непредсказуемый приемник И. В. Сталина - Н. С. Хрущев в годы своей активной партийной и государственной службы не придавал особенного значения своей биографии, не задумывался о написании мемуаров и воспоминаний о своем жизненном пути. Только после своей отставки в октябре 1964 года, находясь на пенсии, Хрущев начинает задумываться о том, чтобы оставить после себя хоть какие-то воспоминания. Сын Никиты Сергеевича в своих мемуарах описывает это время следующим образом:

«Разговоры о мемуарах начались еще в 1966 году, когда отец стал поправляться после болезни. Тогда никто, в том числе и он, не представлял себе ни их содержания, ни объема, ни той роли, которую им суждено будет сыграть в нашей жизни. В тот момент нам хотелось переключить внимание отца на какое-то дело. Никому и в голову не могло прийти, какую бурю вызовет его решение начать работать над воспоминаниями. Впрочем, отец был не первым, чье обращение к истории вызывало беспокойство»1. В отличие от Маленкова, чья биография оставалась для многих загадкой, краткие сведения о Хрущеве мы узнаем из официальной справки в ЦК КПСС, а также весьма сухих фактах, которые изложены на страницах второго издания «Большой советской энциклопедии»2.

Учитывая простое происхождение и отсутствие у него формального образования, чаще всего, Хрущев любил рассказывать о своем детстве и юности, ранней трудовой активности и существовавших в то время лишениях. Свое жизнеописание или, так называемые диктофонные надиктовки, растянувшиеся на тысячи убористых страниц, Хрущев начал с учебы в Московской промакадемии, когда ему исполнилось 35 лет. Таким образом, он обошел молчанием большой отрезок жизни. Или говорил о нем наспех, скороговоркой, как о чем-то совершенно несущественном.

«В 1908 году, - писал он, - отец и мать нанялись в богатое имение помещика Васильченко. Я уже был подростком, мне исполнилось 14 лет, и я там работал на пахоте погонщиком волов… Затем началась работа на шахтах и заводах, забастовки, революция, Гражданская война. Обо всем этом я не буду рассказывать, может быть, лишь упомяну кое-что по ходу повествования».1

Однако нам, современникам, да и будущим поколениям, интересно все- таки знать еще и то, что же делал и чем занимался будущий «вождь» до 35- летнего возраста. Это ведь большой и важный отрезок времени в жизни каждого человека. Именно в этот период формируются характер, привычки, мировоззрение, моральные и человеческие качества. Хотя, говорить об этом Никита Сергеевич не захотел. Он думал, что ему поверят на слово, и назойливо подчеркивал свои исключительные способности, честность и правдолюбие.

«Я хочу быть очень правдивым, - говорил он в своих диктофонных надиктовках, - и буду ссылаться на факты так, чтобы будущее поколение (а я пишу для него) могло их проверить».2

Все-таки лукавил Никита Сергеевич. Он великий мастер смешивать грешное с праведным, клевету с вымыслом до такой степени, что и сам потом не мог понять, где он лгал, а где говорил правду. Одни и те же события и факты в зависимости от целесообразности и от того, с кем он говорил, преподносятся, как откровения, по-разному. Как-то раз он рассказал, что поссорился с отцом, когда тот забрал его из школы и отправил работать в поле. «Я провел в школе год или два, - вспоминал он, - выучился считать до тридцати, отец решил, что мне учиться хватит. «Все, что тебе нужно», - сказал он, - выучиться считать деньги, а больше тридцати рублей у тебя все равно никогда не будет»1.

Спустя какое-то время Хрущев выдал школьную историю в другом свете. «В школе, говорил он, особенно мне удавалась математика. Я все задачи решал в уме. Часто я замещал Лидию Михайловну, нашу учительницу, когда она уезжала в город, или поправлял ее собственные ошибки. После окончания школы - отучился я в общей сложности четыре года…».

- Постой, - пытались уличить Хрущева во лжи вчерашние слушатели, - ты же говорил, что учился в школе всего два года и выучился считать только до тридцати, а здесь…

- Это тогда я говорил, - перебил Никита Сергеевич своих разоблачителей, а это сейчас говорю. Понимать надо.2

Но никто ничего не понимал. За враньем Хрущева скрывалась тайна недоучившегося мальчишки. Таких запутанных историй с детством Хрущева достаточно много.

Следует сказать о том, что становление Хрущева как политического лидера происходило в переломную эпоху в жизни страны, когда вслед за революционными потрясениями и Гражданской войной наступила полоса становления новых общественных отношений, сопровождавшаяся невиданными для отечественной истории масштабами и темпами социальных преобразований. К числу «выдвиженцев революции» относился и относил себя Хрущев. Еще будучи студентом Промакадемии, Никита Сергеевич, главным образом, проявлял себя как борец с правым уклоном партии. Работавший с его мемуарами историк Георгий Дорофеев в своей книге приводит один из таких эпизодов:

- Товарищ, почему вы не записываете? - обратился к Хрущеву преподаватель.

Этот вопрос был таким неожиданным, что Никита не сразу сообразил, что обращаются к нему, и стал смотреть по сторонам.

- Я к вам обращаюсь, товарищ Хрущев, - сказал преподаватель, - вы сидите на лекции с таким отсутствующим видом, что мне хочется спросить: мы вам не мешаем?

До Никиты, наконец, дошло, что речь идет о нем и ему даже показалось, что преподаватель проник в его сокровенные мысли. Какое-то время он растерянно молчал, а потом неожиданно для самого себя взорвался.

- Нет, - выкрикнул он, - вы мне не мешаете, а вот я вам мешаю. Я шахтер, рабочий человек. Вы читаете лекции и ни одного слова не сказали о борьбе партии с правым уклоном1.

В дальнейшем, в академии Хрущев почувствовал всю силу партийной власти. Не имея особенных способностей и желания учиться, Никита Сергеевич превратил академию, что называется, в дискуссионный клуб. На заседаниях партийного бюро и собраниях перестали обсуждать вопросы, связанные с учебой, а то и дело, а чаще всего без всякого дела, отыскивали, клеймили, исключали из партии и «выбрасывали» из академии «правых». Созданная нетерпимо-напряженная обстановка ничуть его не угнетала - в ней он чувствовал себя легко и свободно. Для такого амбициозного человека, как Хрущев, повышенное внимание властей к партийной жизни академии было просто даром свыше. «В этой борьбе моя роль резко выделялась в том коллективе, -- вспоминал он позднее, -- и все это было на виду у Центрального Комитета. Поэтому всплыла и моя фамилия как активного члена партии, который возглавляет группу коммунистов и ведет борьбу с углановцами, рыковцами, зиновьевцами и троцкистами в Промышленной академии».2

По мере своего продвижения по ступеням партийной и государственной карьеры он прошел серьезную и многостороннюю подготовку в рамках сталинской политической системы, что позволило ему занять в ней к началу 50-х годов одну из ключевых, позиций. Отсюда его сильные и слабые стороны как политика напрямую связаны со свойствами, характерными чертами, качествами политического режима, который его сформировал. Н.С. Хрущев был нужен и ценен политической системе прежде всего, как безупречный исполнитель требований этой системы, политической воли ее вождя1. И этим требованиям он соответствовал в полной мере, будучи не только формальным, но и энергичным, деятельным, инициативным исполнителем. Он был не лишен чувства нового, определенного реформаторского азарта, но в жестких границах единолично определяемой Сталиным «генеральной линии». Всякие вольные или невольные «отклонения» от этой линии, логику эволюции которой даже приближенные вождя не всегда могли уловить, сурово пресекались. Не избежал этого и Хрущев в ряде своих народнохозяйственных новаций, которые он пытался проводить как на Украине, так и в Москве. Так, в 1944 году, принимая гостей в своей резиденции, Никита Сергеевич пытается очаровать присутствующих своими далеко идущими планами по обеспечению народного блага.

- Знаете ли вы, что я собираюсь сделать? - спросил он гостей и, сделав длительную паузу, улыбнулся. Гости молчали.

- Нет, вы ничего не знаете, - продолжал Никита Сергеевич, - я собираюсь вспахать и засеять миллион гектаров между Днепром и Ирпенем. Здесь мы будем выращивать овощи и тыквы -- вот такой величины, - Хрущев раскинул руки в обе стороны, показывая величину тыкв, - таких тыкв в мире нет, а у нас будут. Киев мы завалим овощами и фруктами.

Гости зачарованно слушали вождя.

- Но это еще не все, - продолжал Хрущев, - мы построим молокопровод - проложим подземные трубы, по которым будет подаваться молоко от пятисот тысяч коров в город. Молоко будет поступать на раздаточные базы, а оттуда - свежее, парное - доставляться прямо в сверкающие новые магазины.

Это сообщение потрясло гостей.

- А когда это будет? - робко спросили они Никиту Сергеевича.

- Я думаю, скоро, - улыбнулся Хрущев, - скорее, чем вы думаете. Я уже создал комиссию и приказал ей подсчитать, сколько для этого потребуется труб, дорог, магазинов, раздаточных баз и прочих сооружений.

Вскоре, такая попытка насаждения агрогородов на Украине вызвала недовольство И.В. Сталина, что заставило Хрущева публично каяться в «Правде» «в своих ошибках».1

Не позволял Сталин лидерам, подобным Хрущеву, подбирать себе и кадры единомышленников, все время тасуя - через лично осуществляемую ротацию и селекцию руководителей - колоду партийно-советской номенклатуры. Фактическое отсутствие своей команды не позволило и Хрущеву формироваться и расти в плане выработки системы: политических представлений, интегрированного взгляда на стоявшие перед страной проблемы2. Н.С. Хрущев пишет, что и после смерти И.В. Сталин продолжал оказывать силой своей личности на него моральное давление: «Уже прошло три года после смерти Сталина. За эти годы мы не смогли порвать с прошлым, не смогли набраться мужества, обрести внутреннюю потребность приоткрыть полог и заглянуть, что же там на самом деле, за этой ширмой? Что кроется за всем тем, что происходило при Сталине? Что означают бесконечные аресты, суды, произвол, расстрелы? Мы сами были скованы своей деятельностью под руководством Сталина и еще не освободились от посмертного давления».1 Стиль партийно-государственного руководства, сформировавшийся у

Хрущева за годы и десятилетия восхождения по ступеням власти, в основе своей был типичным для представителя сталинской школы политического руководства. Система сформировала из него авторитарную личность и соответствующий ей стиль реализации политических функций. Обогащали этот стиль, делали его индивидуальным в основе своей личные качества самого Хрущева: крестьянский прагматизм мировоззрения, наличие элементарного чувства справедливости, не потерянные до конца за маской функционера черты искренности и непосредственности, стихийного демократизма и доброжелательности в отношении к простым людям, спокойное, в большей степени ритуальное отношение к идеологическим установлениям, отсутствие, несмотря на определенную, тоже крестьянскую, хитрость, таких черт, как болезненная подозрительность, коварство, и, напротив, наличие идущего «изнутри» стремления делать людям добро (правда, там, где это не шло в ущерб собственным интересам и собственному положению), популизм в сочетании с органичной потребностью в «народной любви», в идущем снизу искреннем одобрении его инициатив и действий. Все эти, нередко вступавшие в конфликт друг с другом, качества создавали основу для политического поведения, идущего как в русле устоявшихся законов и норм функционирования системы, так и вразрез с ними, предопределяя последующие хрущевские «зигзаги» и метания. Вместе с тем, по свидетельству близкого человека - А.И. Аджубея, Хрущев «только казался простоватым человеком. Случалось, наигрывал простодушие. Но я часто видел, какими холодными, отчужденными становятся в гневе его маленькие глаза. Он знал правила игры, жестокие варианты ее развития»2. Хрущев представляет собой редкое для советских лидеров явление в плане оценки его собственных представлений о себе (Я-концепции). Обширные его воспоминания, изложенные к тому же в устном виде, без последующей авторской редактуры с устранением противоречий, несостыковок во мнениях, утверждениях, в воспроизведении фактов и их оценке, дают для этого богатый материал. Анализ его позволяет в большинстве случаев установить, где мемуарист лукавит, хитрит, обходит острые и неприятные для него аспекты, а где он правдив, искренен. Наговоренные на магнитную ленту воспоминания третьего советского лидера убеждают, что в основе их - достаточно открытая и в немалой части своей честная оценка своего жизненного и политического опыта с разделением непосредственных и последующих, ретроспективных впечатлений, суждений, оценок. Смело вторгнувшись в сложную и в ту пору опасную среду политики, преодолевая на каждом этапе сопровождавшие весь его путь в политике фобии и комплексы неполноценности, сомневаясь и утверждаясь в собственной правоте, он - в общем и целом - сумел сохранить в суровую сталинскую эпоху способность к адекватному восприятию действительности в ее сложности и противоречивости, а также сохранить веру в правоту того дела, которому посвятил жизнь1.