Представления современников об историко-политическом портрете Никиты Сергеевича Хрущева

На этапе вхождения во власть и восхождения по ее ступеням Хрущев обретает веру в себя, знает себе цену, но не склонен преувеличивать ее, подчеркивать свою исключительность. Умел он признавать и собственные ошибки, прислушиваясь к критике в свой адрес. Будучи членом военного совета 1-го Украинского фронта, Хрущев признает свою вину в провале харьковской военной операции. Приведем этот фрагмент беседы со Сталиным.

- Советник и генерал вы никудышный, - сказал ему Иосиф Виссарионович, - возвращайтесь к гражданским делам.

Хрущев молчал, понурив голову, потом пролепетал:

- Военному делу не обучался. операция обошлась потерей двадцати дивизий. Если бы мы сообщили стране всю полноту той катастрофы, которую пережил фронт, то я боюсь, что с вами поступили бы очень круто…

- Войне пока не видно конца, - сказал Сталин, - но мы тут как-нибудь справимся с фашистами без вашей помощи, а вы отправляйтесь на Украину. Там работы невпроворот. Вы знаете эту республику, знаете людей, вот и займитесь восстановлением народного хозяйства1.

Хрущев не скрывает, что условия реальной политической действительности эпохи сталинизма воспитали в нем черты психологии руководителя, привыкшего «ходить» и действовать «под вождем», проявляя инициативу и самодеятельность в дозволенных ему рамках, но не испытывая потребности чрезмерно интересоваться тем, куда вход ему был закрыт2.

В итоге, полноценной, универсальной школы политического лидерства Хрущев не прошел, да и не мог пройти в силу объективных для него обстоятельств. Именно поэтому фигура Сталина на психологическом уровне так и осталась непонятой им до конца. И это мучило его до последних дней не только политической карьеры, но и жизненного пути. «К Сталину отец возвращался постоянно, - вспоминает его сын Сергей, - он, казалось, был «отравлен» Сталиным, старался вытравить его из себя, - и не мог. Пытался осознать, понять, что же произошло тогда со страной, с ее лидерами, с ним самим. Как удалось тирану не только подчинить себе страну, но и заставить жителей обожествлять его? Искал и не находил ответа»3. Непроясненность до конца для преемника вождя этого ключевого вопроса - что из сталинского политического наследия принимать, а от чего отказываться? - тяжелым психологическим грузом ложилась на Хрущева, определяя конфликтность, начинаний. Хрущеве.

Непростым и поистине уникальным десятилетием для нашей страны стал период «оттепели», который связан с новым типом политического руководителя - человеком простого происхождения, не имевшим формального образования, но обладающим поразительной энергичностью, живостью ума, природной смекалкой и чутьем, стремлением быть ближе к простым людям, не боявшимся публичных выступлений, свято верившим в победу коммунизма и достижению общенародного блага для каждого советского человека. Именно таким и запомнился Никита Сергеевич Хрущев.

Но личность его многогранна - наряду со всеми положительными личными и профессиональными качествами, он обладал и грубостью, и самодурством, нежеланием прислушиваться к мнению своих коллег по вопросам государственной важности, неуемной и неразборчивой жаждой к переменам и преобразованиям, отсутствием этики делового общения. Непоследовательность и противоречивость реформаторского курса конца 50- х - начала 60-х годов, как и двойственность социальной политики того времени во многом повторяют характерные черты самого реформатора - Никиты Сергеевича Хрущева. Все эти явления отражаются в общественном и историческом сознании граждан, выводятся на холсты и кинопленку отдельными представителями творческой интеллигенции, переносятся в пространства студий и мастерских, где стараниями скульпторов приобретают законченные очертания. Личность Хрущева никого не оставляла равнодушным.

Общественное мнение, высказывания современников, периодическая печать, а также средства художественной выразительности, как правило, позволяют наиболее емко дать характеристику выдающемуся государственному и общественному деятелю. Во всем многообразии этих форм таится доподлинная, настоящая атмосфера той эпохи, особенности быта и культурной жизни, перемен и надежд, радости и отчаяния, уверенности в завтрашнем дне, которые советские граждане связывали с именем Хрущева. Все это отразилось как на страницах газет и журналов периода «оттепели», так и стало достоянием многих художников, композиторов, музыкантов, кинорежиссеров, скульпторов и других представителей культурной богемы. По мере восхождения Н. С. Хрущева по карьерной лестнице и его становлению как выдающегося партийного и государственного деятеля, росту его популярности среди населения, появлялись различные его изображения на полотнах, обложках журналов, в газетах и других материалах, представляющих культурную и художественную ценность.

Несмотря на острые противоречия и непростые взаимоотношения с представителями творческой интеллигенции, некоторые все же находили в образе первого секретаря черты возвышенной, незаурядной личности, человека, который олицетворяет собой новый тип государственности и эпоху долгожданных перемен. Понимание сути историко-политического портрета Хрущева содержит не только биографические сведения, оценки современников, анализ его реформаторской деятельности, но и те художественные произведения, фотографии, кадры кинохроники, полотна, памятники и изображения первого секретаря. Это позволяет дополнить и максимально обогатить уже имеющуюся источниковую базу, по-новому взглянуть на ставший уже привычным для многих образ видного государственного деятеля.

Для начала обратимся к художественным портретам. Конечно, Хрущева рисовали довольно много, хотя он был совершенно не склонен к позированию. Но главе государства и не нужно позировать, он в любом случае является желанной моделью для художников и скульпторов. По мере восхождения к единоличному правлению страной, меняется не только психология, мировоззрение, ценностные ориентиры и поведение Никиты Сергеевича, становятся заметными даже небольшие перемены в его внешнем облике. Все это отображают художники на своих полотнах.

В марте 1954 г. февральско-мартовский Пленум ЦК КПСС принял постановление «О дальнейшем увеличении производства зерна в стране и об освоении целинных и залежных земель». По призыву партии в районы освоения целины направились сотни тысяч энтузиастов, из них свыше 500 тыс. человек -- по комсомольским путевкам. В голой, необжитой степи первые целинники ставили палатки и приступали к работе. Была проведена огромная агитационная компания к которой подключили и художников. Здесь заслуживает внимания большое полотно молодого художника Р. Н. Галицкого «Н.С. Хрущёв на целине»1. Перед посетителями выставки, как бы выходя за рамки картины, развёртывается поднятая целина. Затих на минуту трактор. На свежей пашне рядом с целинниками стоит Никита Сергеевич Хрущёв. Р. Н. Галицкий убедительно передаёт атмосферу труда, величие дел покорителей целины. Первый секретарь здесь преисполнен энергией, он живо интересуется результатами проведенной работы, дает рекомендации, делится опытом, который приобрел в юные годы.

Если сопоставить этот портрет с тем материалом, который мы получаем со слов историков и современников - то становится очевидным, насколько эффективным средством была пропаганда и агитация по отношению к освоению целины, особенно, если лицом этой программы является сам Никита Сергеевич Хрущев - простой выходец из народа, питающий неподдельный интерес к сельскому хозяйству с ранних лет, умеющий простым языком и крепким словцом доходчиво донести информацию для всех и для каждого. Тем более, что такая деятельность способствовала росту его популярности среди населения. Помимо всего прочего, в этой компании мы наблюдаем и очередной всплеск авантюризма, и маниакального упорства со стороны Хрущева. Как позднее писал об этом В. Молотов2: «Целину начали осваивать преждевременно. Безусловно, это была нелепость. В таком размере авантюра.

Я с самого начала был сторонником освоения целины в ограниченных масштабах, а не в таких громадных, которые нас заставили огромные средства вложить, нести колоссальные расходы вместо того, чтобы в обжитых районах поднимать то, что уже готово. А ведь иначе нельзя. А Хрущёв нашёл идею и несётся, как саврас без узды! Идея-то эта ничего не решает определённо, может оказать помощь, но в ограниченном пределе. Сумей рассчитать, прикинь, посоветуйся, что люди скажут. Нет -- давай, давай! Стал размахиваться, чуть ли не сорок или сорок пять миллионов гектаров целины отгрыз, но это непосильно, нелепо и не нужно, а если бы было пятнадцать или семнадцать, вероятно, вышло бы больше пользы. Больше толку» ...

Следующей грандиозной эпопеей стал этап типового строительства. Отвергая "извращения и перегибы культа личности", Хрущев заодно обрушился на сталинский архитектурный ампир. Только чудом удалось достроить главный корпус Университета на Воробьевых (Ленинских) горах, хотя ожидавшихся за него премий не получил никто. Последняя "высотка", замышлявшаяся близ Кремля в Зарядье, вообще осталась на бумаге1. В разных местах Москвы сохранилось немало удивительных домов, половина которых выглядит респектабельно, а другая достроена кое-как. Перепуганные архитекторы упрощали их в разгар строительства, не думая ни о чем, кроме собственной шкуры. Наиболее известным, пожалуй, является жилой дом с башенкой на Смоленской площади, с угла которого можно попасть на станцию метро "Смоленская" Филевской линии. Великий (по тем временам) архитектор-классицист Жолтовский запроектировал под самой крышей тяжелый резной карниз, и его уже наполовину закончили, когда вмешался Хрущев. И до сего дня другая его половина, тянущаяся вдоль Садового Кольца к Проточному переулку, чернеет какими-то гнилыми деревяшками.

По мнению некоторых осведомленных инженеров, истоки хрущевского строительства следует искать в послевоенной Франции. Тогда перед правительством Де Голля встал вопрос о срочном расселении людей из разрушенных домов. Оборудовали заводы железобетонных конструкций, и в скором времени окраины французских городов украсились типично российскими пятиэтажками. Через десять лет, когда жизнь понемногу наладилась, люди стали расползаться оттуда в более благоустроенные квартиры, и наконец эти временные бараки, занимавшие дорогую землю, вовсе снесли1.

Но тут об эксперименте Де Голля узнал Хрущев и загорелся повторить его во всесоюзном масштабе. С разных сторон его дружно подзадоривали архитекторы, притеснявшиеся "сталинскими орлами" - Рудневым, Гельфрейхом и прочими, похоронить которых можно было только вместе с их попавшим в опалу помпезным стилем. Представили какие-то экономические расчеты, из которых следовал большой денежный выигрыш (хотя на самом деле сборный железобетон обходится дороже изготовляемого на месте)2. Объявился неизвестный дотоле архитектор Логутенко, ему поручили запроектировать первые кварталы печально известных Черемушек. Когда инженеры старой закалки знакомились с тонюсенькими петельками, на которых держались стеновые панели пятиэтажек, они категорически отказывались брать на себя ответственность за такое аварийное решение. Между тем талантливый советский инженер Никитин (будущий автор Останкинской башни) разработал предварительно напряженные железобетонные пустотные плиты перекрытий и успел применить их еще в сталинских зданиях. Вслед за ним по всей стране пустились придумывать сборные типовые элементы, так что к исходу 1950-х годов унификация строительства велась полным ходом, и наконец дошло до того, что индивидуальное проектирование вообще запретили, кроме отдельных "особо важных" случаев, которые согласовывались на самом верху.

Атмосферу новых веяний в области строительства того времени наглядно передает картина Михаила Богатырева «Хрущев на домостроительном комбинате»1. На полотне изображена линия по производству сборных железобетонных панелей, которую окружили многочисленные рабочие и инженеры, внимательно слушающие беседу главного технолога комбината с прибывшим Никитой Сергеевичем. Он выглядит неуверенным и сомневающимся, рука его скользит по бетонной плите, видимо, проверяя надежность конструкции. Однако доводы беседующего с ним человека оказываются весьма аргументированными.

Сопоставляя художественный и политический образ на основании данной картины, можно сказать, что такие качества первого секретаря как тяга к новизне, желание соперничать любыми доступными средствами и добиваться народного блага характерны для данного периода. Впрочем, как и двоякость принятых мер, что свойственно всей его политике. Здесь также было две стороны дела. Живя в тесных и неудобных квартирах, мы неблагодарно забываем, что у них был еще худший предшественник - коммуналка. Ибо сталинских домов, столь ценимых современными риелторами, строилось очень немного, и квартиры в них раздавались руководящим партийным чинам и другим знаменитостям, а простые люди теснились в разгороженных комнатушках дореволюционных доходных домов или в бревенчатых избах с печным отоплением и безо всяких удобств. Кроме того, любое строительство стоит больших денег, а советские люди получали квартиры бесплатно, как бы в подарок от государства.

Однако при всей своей исторической обоснованности и социальной спасительности типовое строительство имело поистине катастрофические последствия для инженерных кадров страны. Оно отучило их думать и принимать самостоятельные решения, сведя творческий процесс проектирования к чисто детской компоновке зданий из типовых кубиков- элементов. Все эти кубики содержались в бесчисленном количестве разнообразных серий, о которых сейчас принято рассуждать.

Помимо дел государственных, Хрущев любил проводить разного рода встречи и собрания с представителями рабочих профессий. В своем голодном детстве и юности, он не гнушался любой посильной для его возраста работой - был и пастухом, и помощником слесаря, и позднее стал работать на шахтах. Воспоминания о трудоднях и непростых условиях жизни, сиюминутные радости - все это запечатлелось в памяти первого секретаря на долгие годы, стало значимым периодом его биографии. Наверное, поэтому он так тепло относился к визитам на заводы, фабрики, предприятия, с неподдельным и живым интересом подолгу беседовал с рабочими и местным начальством, узнавал о происходящих изменениях и внимательно вникал в особенности тех или иных видов производства. Эти совместные разговоры приносили ему искреннее удовольствие. Все эти черты наглядно демонстрирует картина Юрия Коменданта «Н.С. Хрущев с шахтерами»1, написанная им в 1961 году. В центре полотна изображен Никита Сергеевич, который, расплываясь в благодарной улыбке, получает букеты цветов от дочерей шахтеров, которые вместе со своими отцами прибыли на шахты поприветствовать «дорогого гостя».

Сопоставив этот художественный портрет с политическим, можно судить о популярности Хрущева среди населения, а также об идеальном механизме пропаганды и агитации, которая затронула даже художников. Ведь идеальный советский правитель кроме восторженных речей и слов благодарности в свой адрес, получал и шквал претензий, критики, различных обвинений. Достаточно вспомнить стихийные беспорядки и выступления, вызванные обнародованием текста секретного доклада Хрущева на XX съезде, а также трагические события в Новочеркасске 1962 года. Такая всесторонняя идеализация имиджа и действий первого секретаря была характерной чертой охранительной политики ЦК КПСС, способствующей сохранению государственности и стабильности текущего курса на построение коммунизма.

Партийные съезды также были неотъемлемой частью политической культуры «оттепели». Судьбоносный в карьере Хрущева XX съезд, как и внеочередной XXI и приближающийся XXII определили не только план развития советского государства на следующие годы, но и обнажили существующие проблемы и реальную расстановку сил в партаппарате. Художник Михаил Хмелько изобразил это знаковое событие в своей картине «Съезд строителей коммунизма»1, написанной в 1960 году. Вообще-то «съездом строителей коммунизма» будет провозглашён 22-й съезд КПСС, но Хмелько воспел предыдущий, внеочередной 21-й, прошедший ещё в стареньком Большом кремлёвском дворце. На том съезде генсек провозгласил вступление Советского Союза в период развёрнутого строительства коммунизма. Делегаты приняли семилетний план развития народного хозяйства. Завершился съезд восторженным апофеозом - овацией, скандированием здравиц… Политические соратники Хрущёва, вожди КПСС - на трибуне и на заднем плане. Там можно увидеть Микояна, Козлова, Брежнева, Малиновского. Они на этой картине - статисты. Гораздо важнее - союз интеллигенции, рабочих и крестьян. Ликуют писатель Михаил Шолохов, академик Игорь Курчатов, председатель колхоза Макар Посмитный… Передовики производства из разных республик, в том числе - женщины. Тут и там - звёзды Героев соцтруда…

Сплоченность лучших представителей державы перед единой целью для каждого советского гражданина - это ли не наступление долгожданных перемен на пути к лучшей жизни? Время показало лишь реальную утопичность провозглашенных программ развития - краснобайство, которое не подтвердилось реальными достижениями. Не стоит забывать и о том, что в момент его отставки в октябре 1964 года, среди прочих критических замечаний было и положение о семилетках, которое было порождением невыполненных пятилеток, что с треском провалились и не были исполнены в срок.

Сопоставив этот пышущий праздностью сюжет полотна с портретом политическим, хочется снова обратиться к его психологическому типажу. Ведь главная беда его заключалась в том, что он был в плену догм, установленных Марксом и Лениным, и глаза его видели только то, что он хотел видеть, что укладывалось в эти догмы. Именно в процессе подготовки новой партийной программы Хрущев, находясь в плену «коммунистической утопии», пошел на крайне заманчивый, но непродуманный шаг: объявить построение коммунизма в СССР ближайшей задачей1. Позднее, находясь на пенсии, он и сам многое переосмыслил, признавшись в несостоятельности и этих идей. В этом смысле, гротескное изображение советских партийных деятелей, попытка приукрасить, наполнить сюжет картины значимыми деталями, многие из которых оказываются не слишком достоверными - это характерный признак ангажированности отдельных деятелей искусства, картины которых объективно отражают лишь интересы «заказчика», а не являются попыткой увековечить действительных строителей коммунизма «наверху».

Переходим от актуальных вопросов внутренней политики к ситуации на дипломатической арене. В 60-е годы союзником нашей страны становится Куба с ее лидером - Фиделем Кастро. Разрешение Карибского ракетного кризиса 1962 года, военная помощь СССР в предоставлении военной техники для защиты территорий от разведывательных вылетов со стороны США, поспособствовали сближению двух стран и ее представителей. С 27 апреля - по 2 июня 1963 главное внимание в политической жизни страны уделялось визиту Фиделя Кастро. Хрущев делал все возможное, чтобы наладить отношения с Кубой, сильно подпорченные после вывода советских ракет. Впервые в советской истории руководителю иностранного государства была предоставлена возможность выступить с трибуны Мавзолея Ленина на митинге, состоявшемся на Красной площади в 1962 году. Это выступление кубинского лидера было запечатлено художником Серафимом Петровичем Алтаевым в картине «Хрущев и Кастро на Красной площади»1. Сюжет картины представляет по существу бинарный исторический портрет, где личность первого порядка - Фидель Кастро. По доброй воле первого секретаря, а также обстоятельствах начала падения его популярности (что подмечают историки А. Пыжиков и Ю. Емельянов), оратором, который удостоен чести заявлять о достоинствах политического строя дружественных стран и их решающей роли в борьбе с империалистами назначен Кастро. В этом жесте первично прослеживается одновременно две важные тенденции.

Во-первых, необходимо было представить молодого и активного борца за свободу как человека, который должен на собственном примере представлять строителя будущего развитого коммунистического общества. Ведь Хрущев тех лет был скорее представителем многочисленных анекдотов и насмешек. Во-вторых, дух перемен, который советские граждане почувствовали на прошедшем в 1957 году фестивале молодежи и студентов, должен ограничиваться определёнными рамками, дабы не нарушить сложившиеся устои государственности. А Куба являлась тем нейтральным государством, которое выступало и нравственным, и идеологическим, и политическим ориентиром как нельзя лучше.

23 мая 1963 года Кастро стал первым руководителем зарубежной страны, которому было присвоено звание Героя Советского Союза. Хрущев сопровождал Кастро в его поездке по стране, по пути объясняя ему мотивы, по которым советское правительство решило столь спешно удовлетворить американские требования. Подводя итоги визиту Кастро на заседании Президиума ЦК в июне 1963 года, Хрущев утверждал, что в ходе Карибского кризиса была одержана победа над американским империализмом. Апеллируя к политическому портрету первого секретаря, мы понимаем, что его коллегами становились люди близкие ему по духу и убеждениям. Между Хрущевым и Кастро имелись не только отношения на основе взаимовыгодного сотрудничества, но и настоящая дружба, что подтверждается фактами их переписки.

Время шло, приближая неминуемую отставку Никиты Сергеевича. В последние месяцы он чаще бывал в командировках, даже не подозревая, каких масштабов достигло народное недовольство, и, как будто бы, не ощущая готовящегося против него заговора в ЦК. Постоянные поездки и встречи, переживания - все это отражалось и на здоровье. Имя Хрущева все чаще упоминалось в прессе, возникали его многочисленные портреты. Один из них - работа художника Дмитрия Аркадьевича Налбандяна1. Этот портрет отражает скорее не актуальное состояние первого секретаря в последние годы правления, а его идеальный образ - то, каким он запомнился нашим гражданам. На картине Хрущев изображен в приподнятом настроении, с широкой и радушной улыбкой. В привычном полумраке кабинета он пролистывает какие- то бумаги, но, вероятно, находит в них нечто, заставляющее его обратиться к зрителю. А может быть это очередной текст его будущего выступления, который он желает обогатить своей импровизацией, искренне радуясь своей находчивости и простому истолкованию сложных вопросов? Нам остается только догадываться.

В конце концов, он привлекал внимание публики и выделялся на фоне остальных генсеков тем, какой непротокольной и живой была его речь на выступлениях. Безусловно существовали помощники и спичрайтеры, составляющие эти тексты. Но далеко не всегда Хрущев строго придерживался официального слога. Чаще случалось, что после половины всего сказанного, он доступным для народа языком, обогащенным крылатыми выражениями и афоризмами, доносил суть значимых вопросов своего доклада. И людям это импонировало, его стали называть «народным царем». Конечно, такая просторечность не раз стоила ему репутации, интеллигенция вообще ненавидела такие выходки своего избранника. Многих удивляла та энергия и гиперреактивность, с которой Хрущев принимался за любые дела. Таким запомнился он Г. Попову: «Импонирующая нам сегодня раскованность Никиты Сергеевича, его политическая смелость, энергия и порой необходимая политику готовность идти на риск уживались в нем с недостатком общей культуры, склонностью к поспешным и необоснованным решениям, грубостью. Все это, вместе взятое, определило трагедию его личности. Ко всему прочему, Хрущев был великим утопистом XX столетия. Он искренне верил, что уже в наше время, в ближайшие десятилетия, можно привести общество к коммунизму»1.

Кинематограф как вид изобразительного искусства тоже может многое рассказать об исторической эпохе и ее персоналиях. Не исключением стала и личность первого секретаря, которая стала знаковой фигурой как в художественных, так и документальных фильмах. Обращаясь к этому жанру, надо иметь в виду, что смысловая нагрузка киноленты, ее реалии и атмосфера напрямую зависит от взаимоотношений ее создателей и критиков. Рассмотрим же взаимоотношения Хрущева и деятелей кино, чтобы понять какой окраской обладали выходящие в свет кинокартины.

Говоря о советских актерах, чаще всего Никиту Хрущева играл Вадим Лобанов. Это были фильмы “Рычаги”, “Сталинград”, “Анекдоты». Отношения Хрущева с творческой интеллигенцией чаще всего имели довольно противоречивый характер. Рассмотрим наиболее памятные эпизоды этих встреч.

Однажды судьба свела советского актера Ивана Переверзева с Никитой Сергеевичем Хрущевым. Причем при обстоятельствах достаточно анекдотичных. В тот год Советский Союз с дружественным визитом посетил прогрессивный американский певец Поль Робсон. Хрущев тогда отдыхал в Крыму, и именно туда для знакомства с ним и привезли почетного гостя. Было это в двадцатых числах августа 1958 года. В те же дни в Крыму отдыхал и Иван Переверзев. Во время торжественного прибытия Робсона актер стоял в толпе встречающих и заметно выделялся своей крупной фигурой. Видимо, поэтому Робсон и обратил на него внимание. Узнав к тому же, что русского богатыря зовут Иван, певец и вовсе расчувствовался и с этого момента ни на шаг не отпускал от себя актера. В тот же вечер в Ливадийском дворце советский руководитель устроил пышный прием в честь знатного гостя, собрались сплошь партийно-хозяйственная номенклатура и деятели культуры. Поль Робсон важно похаживал среди гостей, а рядом с ним и его новый друг - Иван Переверзев, уже хорошо выпивший. Тем временем Хрущев, видя, что высокий американский гость все время крутится возле какого-то актеришки, а не с ним, видимо, взревновал. Поэтому он сделал первую попытку оттеснить Робсона от его нового приятеля, но последний оказался на удивление настырным - как только Хрущев к ним приблизился, он взял американца под руку и отвел в сторону. Через некоторое время Хрущев вновь попытался пойти на сближение, но актер и на этот раз оказался начеку, новый маневр - и советский руководитель опять остался с носом. Видимо, так могло продолжаться весь вечер, если бы количество выпитого алкоголя не сыграло с Переверзевым злую шутку. К тому времени он уже утратил ощущение реальности настолько, что, когда Хрущев в третий раз подошел к ним с твердым намерением отвоевать американского гостя, актер повернулся к руководителю партии и правительства и громко произнес нецензурную реплику в его адрес. После этого в зале наступила гробовая тишина, которую первыми прервали охранники. Они подхватили невменяемого актера под руки и буквально вынесли его из дворца. К счастью, плохо владевший русским языком Поль Робсон так и не понял, куда именно послал его друг советского руководителя. Как это ни странно, но этот случай практически не отразился на личной и творческой судьбе Переверзева. Хрущев был человеком с понятием и прекрасно знал, что может сделать с человеком лишняя рюмка водки. Поэтому никаких репрессий против актера так и не последовало1.

Интересен и такой эпизод. В 1963 году на III Московском кинофестивале фильм Феллини "Восемь с половиной" получил "Гран-при". Хрущеву кто-то показал переданную ТАССом ехидную заметку, что в Москве получил премию модернистский фильм "81/2". Никита Сергеевич, не понимая, что такое модернистский и полагая, что речь идет о чем-то страшно антисоветском, вызвал председателя Комитета по кинематографии Романова и стал его страшно ругать: мол, ты торпедировал нам пленум по идеологическим вопросам. Я тебя вышвырну! и т.д. Романов был в обмороке. Потом Хрущев подуспокоился и сказал: "Ну, ладно. Буду смотреть". Хрущев смотрит крамольный фильм. Его реакция была однозначной: через некоторое время после начала просмотра в зале раздался характерный храп. Никита Сергеевич проспал до самого конца и через некоторое время его пришлось даже будить. Хорошо отоспавшись, он заметно смягчился. "Если фильм навевает такой крепкий сон на советского человека - значит, ничего особо опасного в нем нет. Пусть идет"2.

Непростые отношения Хрущева с творческими людьми отражает и фрагмент из воспоминаний советской актрисы театра и кино Рины Зеленой. Кто-то из друзей принес актрисе Рине Зеленой мемуары Никиты Сергеевича Хрущева и с восторгом принялся их зачитывать. Она послушала-послушала и, перебив, пригвоздила: "Боже мой, он еще и книжки пишет! Стыдно, это же записки дворника!"3

Такими и были взаимоотношения Хрущева с кино - сплошное безумное противоречие. С одной стороны, появилась свобода творчества, а с другой - звучала практически площадная брань в сторону тех, кто Хрущеву не нравился. Но в то же время этой ругани словно и не боялись - все равно продолжали творить что хотели и как хотели. Более того, до 1953 года в фильмах были сплошные доярки с орденами Ленина. А потом вдруг разом это все исчезло, и появились новые герои, среди которых все больше стало образованных людей - ученых, геологов, инженеров. И такие интеллектуальные фильмы, как «Девять дней одного года», «Председатель»,

«Застава Ильича», смотрелись всем народом. Пожалуй, это был единственный период в истории нашей страны, когда кино не опускалось до уровня зрителей, а подтягивало зрителей до себя. Фильмы, которые снимались для высококультурных людей, потом отправлялись в деревенские кинотеатры. И там простые люди их тоже с интересом смотрели и повышали свой культурный уровень1. Можно сказать, творческая интеллигенция поколения 60-х годов, своему формированию обязана именно Хрущеву.

Куда более отрицательным персонажем выставляли Никиту Сергеевича карикатуристы, как в СССР, так и за рубежом. При Хрущёве шаржи на него порой появлялись, но это были уже редкие исключения. Один из них, Бориса Ефимова в «Правде», например, изображал Никиту Сергеевича в виде шахтёра, дробящего отбойным молотком ледяную, с носом-сосулькой, «холодную войну». Другой запечатлел его в форме статуи «Перекуём мечи на орла». Перепечатывали иностранные карикатуры на Хрущёва: вот он высоко поднимает бокалы вместе с президентом США, а вот -- зарывает «топор войны»… В 1960 году дружеский шарж на Хрущёва появился в «Известиях», когда он провёл огромное -- на треть -- сокращение армии. На рисунке премьер добродушно командует войску: «Каждый третий, выходи!». Из строя выходят военные с чемоданами, остаются -- с автоматами… Несколько чаще самого премьера на весёлые рисунки попадали его автомобили или морские корабли, которыми он путешествовал. Довольно часто карикатуры иллюстрировали цитаты из речей -- в 20-е годы Троцкого и Зиновьева, потом Бухарина, Сталина, наконец, Хрущёва.

Помимо карикатур на советского лидера, его образ в массовом сознании советских граждан был запечатлен в многочисленных анекдотах того времени. Такие темы, как реформа сельского хозяйства, производство кукурузы в северных условиях, повлекшие за собой падение авторитета Хрущёва, преобладают и в анекдотах, где советский лидер представляется весьма простым, глупым и наивным человеком с явным тщеславием. Вот, один из наиболее примечательных анекдотов:

Дал Хрущев указание выпустить почтовую марку со своим изображением. Через некоторое время он запрашивает Министерство связи, пользуются ли советские граждане этой маркой.

- Совсем не берут, - отвечают.

- А почему же?

- Говорят, что не приклеивается.

- Почему же не приклеивается?

- Видно, плюют не на ту сторону1.

В этих анекдотах особенно подчёркивается эксперимент производства кукурузы, стойкая вера Хрущёва в эту новую культуру и нереальное желание владеть природой - явления, на которые острие сатиры чётко направлено во многих анекдотах:

Прилетели американцы на Марс, ходят по поверхности и рассуждают:

- Здесь будет военная база, здесь аэродром...

Вдруг вылезает из подземелья марсианин и говорит:

- Ничего у вас не получится.

- Почему?

- Тут до вас прилетал один русский, так он сказал, что все пойдет под кукурузу1.

Приехал Хрущев на свиноферму. Свиньи:

- Хру-хру, хру-хру.

- Чем вы их кормите? - спрашивает Хрущев.

- Отрубями.

- Кормите кукурузой, чтобы полностью выговаривали...2

Один из анекдотов, связанный с десталинизацией, тоже начатой Хрущёвым, отличается тем, что в нём можно ощутить симпатию к руководителю, несмотря на то, что и тут выражается его наивность. В данном анекдоте Хрущёв как бы стоит на стороне народа, защищая его от возможного повторения сталинского террора:

После ХХ съезда Хрущев задумал убрать Сталина из Мавзолея и стал предлагать его тело разным странам. Никто не пожелал взять, только Израиль согласился.

- Вам-то и не отдадим, - ответил Хрущев. - У вас он еще воскреснет3.

Итак, судя по анекдотам, Хрущёва не уважали, но и не боялись - ни в одном анекдоте руководитель не представляется злым или жестоким, как предыдущие вожди.

Также на основе этого материала, Хрущёва можно охарактеризовать простым, наивным, тщеславным, но доброжелательным вождём. Несмотря на издевательство над Хрущёвым, народ, видимо, всё-таки ценил процесс десталинизации1. Также, на основании изучения анекдота в периоды правления Никиты Сергеевича Хрущёва, можно сказать, что именно это время является ключевым для понимания советского социально-политического анекдота. При Хрущёве он лишь начинает свой путь к вершинам, выйдя из глубокого подполья, в котором пребывал при Сталине, вместе с «оттепелью». Ослабление цензуры дало свой результат - шутить начали, даже не скрывая того. Попытки ограничения масштабов «оттепели» уже никак не смогли повлиять на активно растущую культуру анекдота2. Она вбирала в себя всё происходящее, вплоть до удачных фраз лидеров и, перерабатывая, сохраняла, часто добавляя новый подтекст, соответствующий духу времени, что может быть бесценно для исследователя - подобные тонкости редко сохраняются в официальных документах.

Акцентируя внимание на множественных аудио фрагментах выступлений Никиты Сергеевича, многие из которых дошли до сегодняшних дней, перед нами возникает еще один существенный фактор к трактованию его историко - политического портрета - главным образом, психологическая составляющая. Стоит отдать должное особенностям его характера и поведения - подобное поведение заставляет задуматься о личности Хрущева с психологической точки зрения. Еще в 1960 году по заданию ЦРУ около двадцати психологов и психиатров подготовили доклад о психологическом облике советского лидера. Согласно сообщениям об этом докладе, который хранится в архивах ЦРУ и скорее всего не будет опубликован, специалисты отметили «склонность Хрущева к депрессиям и слабую переносимость алкоголя», но в целом определили его характер как «гипоманиакальный». Согласно психологическим канонам, характерные признаки гипомании включают в себя постоянно повышенный фон настроения, общительность, неистощимую энергию, но в то же время склонность к переоценке своих сил и способностей, поспешным и непродуманным решениям, раздражительность, подверженность бурным вспышкам гнева, а в случае серьезных неудач -- склонность к тяжелым депрессиям. Такие люди постоянно нуждаются в обществе и во внимании окружающих, они красноречивы, обаятельны и убедительны, легко подчиняют других себе и увлекают за собой, готовы работать без сна и отдыха (пока переутомление не даст о себе знать -- тогда они могут впасть в уныние), инициативны и предприимчивы, голова их вечно полна грандиозных планов и блестящих идей, а жизнь может стать материалом для приключенческого романа -- настолько она полна неожиданных перипетий, резких поворотов, взлетов и падений. Это подтверждают и слова Нины Петровны Хрущевой, сказанные жене американского посла Льюэллина

Томпсона: «Он постоянно то воодушевлен, то подавлен»1.

Вероятно, психологический подход к пониманию Хрущева можно найти и в содержании пьесы А. Н. Островского "Горячее сердце". Со слов зятя Никиты Сергеевича - Алексея Аджубея, «Хрущев видел постановку этой пьесы в МХАТе раз десять, не меньше"2. Наиболее запоминающимся героем этой пьесы является купец Курослепов, любящий "поблажить"... Хотя вряд ли можно говорить о полном сходстве Хрущева с Курослеповым, все же некоторые черты в поведении первого секретаря (его любовь к устройству всевозможных праздничных мероприятий, приемы писателей и послов зарубежных стран в загородных парках с обильной выпивкой и непременным катанием на лодках по пруду, приглашения видных деятелей страны и различных стран мира на черноморскую дачу в Пицунде с купанием в бассейне, катанием на весельной лодке в море, постоянное стремление "удивить народ" и прочее) напоминают причуды купца из пьесы Островского. Сходство с Курослеповым, постоянно опасающимся зловещих знамений конца света, проявлялось и в склонности Хрущева "драматизировать" окружающую реальность, не раз доводя международную ситуацию до острых кризисов и ставя мир на грань ядерной войны1. ...Если учитывать, что Хрущев постоянно ощущал себя Пиней - героем рассказа украинского писателя Винченко, лишь случайно втянувшимся в ненужное ему дело, то скорее всего показное рвение Хрущева в исполнении своих обязанностей служило ему лишь удобной маской для прикрытия своего безразличия (а возможно, и антипатии) ко многим сторонам советской общественной организации. В то же время образ Пини... помогал Хрущеву утаивать свой талант лицедея. Маска простачка, а порой и дурашливость позволяли Хрущеву скрывать свои недюжинные способности и незаметно подходить к осуществлению своей цели. Этим во многом объясняются его успехи в борьбе со своими политическими соперниками. Хотя Хрущев нередко давал волю страстям и вел себя как подгулявший купчина, иногда он лишь имитировал утрату контроля над собой, и его взрывы эмоций бывали показными... Имитация искренности, характерная для Хрущева, помогала ему скрывать свои подлинные чувства. В то же время постоянная игра позволяла ему не замечать, как стиралась грань между правдой и ложью.

В противовес гипомании, создание положительного имиджа первого секретаря за рубежом играло достаточно важную роль. Разумеется, в таких вопросах создания положительного образа, историческая роль первого лица государства нередко сочетается и с мифотворчеством, и с трансформацией общественного мнения. Нередко используются избирательные и исключительные страницы политической биографии, иногда в ход идет «черный» пиар. Об этом генезисе истории и мифологии, особенностях семиотики, системе символов, жестов и знаков видных чиновников и политиков второй половины 50-х - начала 60-х годов повествует работа французского философа - постструктуралиста Ролана Барта «Мифологии»1.

Создание международного имиджа Хрущева началось примерно в 1958 г., когда для осуществления этого предприятия как полномасштабного PR- проекта сложились необходимые условия как внутри страны (новый статус Хрущева как главы правительства), так и за ее пределами (престиж СССР в научно-технической области в связи с успешным запуском спутника). Кульминационным пунктом стал визит Хрущева в США в сентябре 1959 г. Одним из главных каналов формирования и трансляции имиджа политика служат средства массовой информации. Они являются не только каналом передачи информации целевой аудитории, но и инструментом, корректирующим данную информацию в зависимости от возложенных на журналистов задач. Конечная цель манипуляций при помощи СМИ - создание и поддержание определенной политической мифологии2.Она существует в любом обществе как средство манипулирования сознанием граждан. Мифологизация, в свою очередь, представляет собой и важнейший инструмент формирования имиджа политика. Это попытка построения двойного сообщения, желание обойти фильтр аудитории, воздействовать на нее на подсознательном уровне. Эффективная коммуникация не столько выдает новые сообщения, сколько подключается к уже имеющимся в массовом сознании представлениям.

До прихода к власти Хрущева в Советском Союзе существовали два основных мифа, которые имели непосредственное отношение к имиджу политика: миф о Ленине и миф о Сталине. Но, в текущей ситуации потребовался еще один новый миф, теперь уже о Хрущеве. Видные советские имиджмейкеры создавали его на основе первых двух, подстраивая миф о Хрущеве под «ленинский» и противопоставляя «сталинскому». Традиционным инструментом трансляции нового мифа стали советские газеты и журналы. «Хрущев второй после Ленина борец, которых мы имели», - выражал транслируемую позицию один из советских граждан, И.Н. Скребцов1 в своем письме Хрущеву. Именно такое отношение к лидеру пытались создать в сознании советских граждан. Конечной целью создания мифа является его трансляция целевой аудитории по разным каналам, в том числе через СМИ. И в этом смысле их значение в формировании имиджа Хрущева невозможно переоценить. Однако создание мифа и его трансляция целевой аудитории советскими СМИ является лишь частью общей задачи - создания «хрущевского мифа» в мировом масштабе, формирование адекватного мифу международного имиджа.

Эти шаги наглядно демонстрируют материалы двух визитов советского лидера в США в 1959 и 1960 гг. Для освещения первого визита Хрущева в США были задействованы небывалые для того времени информационные ресурсы. Вот как описывает подготовку к дислокации журналистов на территории США помощник государственного секретаря США Э. Бердинг: «Визит Хрущева поставил перед нами проблему, представляющую особый интерес. Я имею в виду приготовления печати к этому визиту. Это возложило на Белый Дом и Государственный департамент колоссальную задачу. О ее масштабах можно судить по двум группам цифр. Во-первых, Государственный департамент в связи с этим визитом выдал удостоверения личности не менее, чем 2 500 журналистам и фотокорреспондентам американской и иностранной печати, представителям радио, кинохроники и журналов плюс 41 советскому журналисту. Из этого числа около 750 удостоверений пришлось на долю радиотелевизионной системы. Во-вторых, нам пришлось подготовить транспорт приблизительно для 300 журналистов и фотокорреспондентов (за их счет) плюс для должностных лиц отдела печати и работников радио и телевидения. Это потребовало трех, а затем и четырех специальных самолетов и семи, а потом и девяти специальных железнодорожных вагонов»1. Однако и эти цифры не в полной мере отражают действительность. По мнению американского журнала «Life», численность журналистов составляла не менее 5 000 человек. Как считали сами американцы, ни одна предвыборная кампания республиканцев или демократов в печати и по телевидению не освещалась с таким беспримерным размахом.

Однако американской аудиторией в то время владели недоверие и любопытство. Американское общество в преддверии этого события оказалось буквально расколото на два лагеря. Несмотря на очевидный интерес к советскому лидеру, часть американцев просто не желали видеть Хрущева в качестве своего «гостя». Об этом свидетельствуют, например, публикации в «The New York Times» накануне визита, в названии и содержании которых слово «протест» являлось ключевым2.

Журналисты, занимаясь интерпретацией имиджа Хрущева, неизменно ставили на полосах своих газет один и тот же вопрос: «Who is mister Khrushchev?». Ответы на него сводились к следующим вариантам: Первый - полномочный представитель великой державы. «Дорогой господин Хрущев, - писала “The New York telegram and sun”, - мы приветствуем Вас по прибытии в Америку как, может быть, самого необычного посетителя в нашей истории. Мы все признаем Вас в качестве руководителя великой мировой державы»3.

Второй - лидер, демократичный в общении. «The New York Gerald tribune» писала, что улыбка Хрущева, простота в общении и внимание к простым американцам обезоруживают.

Третий - «миротворец» если не номер один, то, по крайней мере, номер два, после Эйзенхауэра. «Star», указывая на «доброжелательное отношение большинства американцев к визиту» Хрущева, выражала надежду, что его стремление к миру в беседах с президентом Эйзенхауэром «поможет согреть атмосферу и создать новый климат обоюдного доверия»1. Более сдержанно оценила впоследствии хрущевскую миротворческую функцию «The New York Gerald tribune»: «Несомненно, что эта поездка не подтвердила ни чрезмерных надежд одних, ни чрезмерных опасений других»2.

Четвертый - политик мирового уровня. «Недооценка Хрущева не даст ничего хорошего», - говорилось в «The Yorkshire post». - По своей ловкости, искусности и целеустремленности он, несомненно, принадлежит к крупнейшим политическим и государственным деятелям»3.

Пятый - «человек-загадка». В. Джорден в статье «Хрущев - человек и его тайна» пытался разгадать «загадочную русскую душу» советского лидера. По его мнению, Хрущев весьма непредсказуем и непостоянен4.

Шестой - волевой человек, обладающий яркой политической харизмой. Практически все американские газеты отдавали должное Хрущеву как яркому, артистичному политику.

Если попытаться суммировать те мнения, которые американские журналисты транслировали аудитории, можно утверждать, что разброс их был весьма широк. Однако первый визит советского лидера в США можно считать большим успехом в работе советских имиджмейкеров и лично Хрущева. Американский вариант «хрущевского мифа», транслируемый журналистами, менялся на глазах, пополнялся новыми деталями с каждым днем пребывания Хрущева в США. отраженный в предметах искусства, кинокартинах, отечественной и иностранной прессе, равно как и его взаимоотношения с творческой интеллигенцией, носили весьма неоднозначный характер.

Стоит заметить, что главным фактором, повлиявшим на формирование как внутреннего, так и внешнего образа советского лидера, служила идеология. В Советском Союзе Хрущева почитали и идеализировали: изображали как политического лидера дружественного к чаяниям простого советского человека, смелого реформатора, готового принимать важнейшие решения, продолжателя идей Маркса, Энгельса, Ленина, борца с несправедливым политическим курсом И. В. Сталина и освободителя жертв политических репрессий. Однако, была и обратная сторона его образа. Иным он казался случайным человеком в руководстве страны, неграмотным политиком, склонным к волюнтаризму и непоследовательности, не лидером великой державы, а лишь пародией на высшую власть. Эти характеристики позволили остаться Хрущеву в народной памяти как герою многочисленных анекдотов, а его экстравагантные поступки лишь усиливали такое впечатление.

Несколько другое впечатление производила фигура Хрущева за рубежом. Порожденный советскими журналистами, образ советского руководителя был овеян множеством загадок и противоречий. На страницах прессы он выступал и жестким, авторитарным правителем сверхдержавы, и первым советским лидером, обладающим демократичным стилем общения, и миротворцем, и вспыльчивым, неуравновешенным человеком, готовым к быстрой смене решений. Однако наиболее яркие эпизоды появления советского руководителя на публике также не остались без внимания западных журналистов. Инцидент с «ботиночной дипломатией» в ООН, запугивание ракетным потенциалом в период гонки вооружений СССР и США, «крылатые выражения» Никиты Сергеевича, которые не до конца подвергались переводу и многие другие эпизоды с заядлой периодичностью появлялись в печати в виде многочисленных карикатур, самыми известными из которых были, пожалуй, карикатуры на Хрущева в голландских журналах.

Заключение

Подводя итоги данного исследования, можно прийти к следующим выводам:

Во-первых, формирование Никиты Сергеевича Хрущева как личности и политика во многом повторяло судьбы партийно-государственных служащих того времени. Среди условий и обстоятельств, повлиявших на становление будущего первого секретаря ЦК КПСС, была ранняя трудовая активность и упорство в достижении целей, невзгоды Гражданской войны и тяготы Великой Отечественной войны, преданность идеям Маркса - Энгельса Ленина и страх попасть в немилость И.В. Сталина. Такими эпизодами была пронизана вся его партийная карьера. Можно сказать, что Хрущев - это архетип типичной партийной элиты послевоенных лет. Однако, есть те уникальные качества, которые позволили именно ему одержать победу в конкурентной борьбе за власть после смерти Сталина. Его простое происхождение и отсутствие формального образования делало Хрущева действительно «человечным политиком», близким к обычному советскому гражданину, вселявшим в людей надежду, что разрешение сложных экономических, социальных и политических проблем будет теперь происходить не на уровне безликой формальной борьбы с бюрократизмом, а с существенной личной вовлеченностью в стратегию развития страны. Более того, Хрущев действительно соответствовал представлениям о пролетарском вожде, со всеми его достоинствами и недостатками. Именно таким он запомнился советским гражданам, именно такой образ позволил Никите Сергеевичу обрести реальный авторитет в партии и заслужить доверие народа, который ждал перемен.

Во-вторых, историко - политический портрет Хрущева до сих пор не имеет однозначного истолкования - слишком многогранной и противоречивой фигурой он вошел в нашу историю. Воспитанный на почве политической культуры мобилизационного типа, всю свою партийную и государственную карьеру он действовал в интересах номенклатуры, соблюдал устоявшиеся процедуры и традиции партийной работы, шел на сделку с собственной совестью, занимался кадровыми перестановками во благо общей цели. Однако, он стремился достичь всенародного блага для каждого советского гражданина. Среди представителей своего окружения, его личные качества, характер и стремление обеспечить народное благо, резко выделяли Хрущева на фоне партийной элиты того времени. С позиции историков, его портрет таит в себе множественные противоречия - темные страницы биографии и успехи в кабинетной работе, недальновидность в принятии значимых решений и активная социальная политика, самодурство и скандальное поведение в общении с главами государств и налаживание контактов и партнерских отношений с Западными странами. Таковым и предстает Хрущев - лидером нового типа, взращенным на почве той политической культуры, с которой он хоть и боролся, но не желал затрагивать ее базовых ценностей. Лучше всего эти контрасты отражает черно - белый памятник работы Эрнста Неизвестного, поставленный на могиле Н. С. Хрущева.

В-третьих, теоретическое осмысление историко-политического портрета невозможно без использования писем, фотографий, карикатур, видеозаписей, кинокартин и художественных портретов эпохи. Именно столкновение Хрущева с творческой интеллигенцией, расхождение ангажированных живописных полотен и фотографий с едкими, кричащими и актуальными карикатурами на советского лидера на страницах западных изданий, атмосфера нарастающего преображения и свободы советского общества после обнародования секретного доклада Хрущева на XX съезде. Все это позволяет понять, что Н.С. Хрущев был человеком своего времени, политиком периода бурных перемен - в обществе, в экономике, в культуре, в политике, в идеологии.