Взаимоотношения Рима и эллинистических государств в III-II вв. до н.э.

При всей красоте, данный план является авантюрой, поскольку Антиох III не имел господства на море. После высадки в Италии, его армия могла быть блокирована, и ей бы пришлось вести боевые действия во враждебном окружении без подкреплений. Фактически Ганнибал предлагал Антиоху III повторить его поход в Италию, но без надёжной связи со своим тылом. Поэтому нет ничего удивительного в том, что сирийский царь не принял этого плана. Высадившись в Греции, он попытался привлечь на свою сторону македонян. Антиох подошёл со своей армией к Киноскефалам и похоронил «со всей пышностью останки тех, которые там пали, ещё оставаясь непогребёнными»5. Данная акция должна была показать, что он является защитником Греции и Македонии от экспансии Рима, но она была совершена слишком поздно и не принесла практической пользы. Что касается римлян, то они направили в Фессалию 20 тыс. пехоты и 2 тыс. всадников под командованием консула Ацилия Мания Глабриона6. По численности войск римляне вместе с греческими союзниками превосходили армию Антиоха III, но сирийский царь решил выбрать оборонительную тактику1. Однако в битве при Фермопилах из-за бездействия союзников - этолийцев он потерпел сокрушительное поражение и был вынужден покинуть Грецию. С. И. Чернявский видит причиной поражения в Элладе не только, неподготовленность, но и медлительность сирийского царя. Причем, она имеет как личностные, так и экономические факторы2.

Несомненным дипломатическим успехом Рима можно считать привлечение флота Родоса и Карфагена к борьбе на море против флота сирийского царя. В морской битве у Мионесса, как пишет Аппиан, римско- родосский флот нанёс поражение царскому флоту, потери которого составили до 30 кораблей3. Это поражение заставило сирийского царя уйти с Балкан и бросить огромные запасы военного снаряжения. Однако нанести решающий удар державе Селевкидов римляне могли только в Азии. Правда, Диодор сообщает, что Антиох пытался заключить мир с Римом «предлагая оплатить половину расходов на войну, а также отказаться от городов Лампсак, Смирна, и Александрия»4. Из греческих городов Азии, фактически, они первыми направили посольства в сенат, призывая на помощь во имя своей независимости, но тщетно Римский сенат также сменил командующего, им стал Луций Сципион. «Но так как он был нерешителен и неопытен в военных делах, они выбирают ему в качестве советника его брата Публия Сципиона»5. Такой выбор можно объяснить таким фактором, как наличие Ганнибала при дворе Антиоха III, которого римляне всё ещё опасались. Высадившись в Малой Азии, союзники нанесли окончательное поражение сирийскому царю в битве при Магнесии6.

По условиям мирного договора римляне потребовали от сирийского царя отказа от владений в Европе и в Малой Азии к западу от хребта Тавра, а также возмещения военных издержек, в размере 15 тыс. эвбейских талантов. Ему было запрещено набирать наёмников в сфере римского влияния, он также сокращал свой флот и выдавал боевых слонов1. Это привело к отпадению от державы Селевкидов Парфии и Бактрии и к дефициту бюджета, который негативно сказался на военной мощи и, как следствие, ограничил возможности царя во внешней политике2.

2.2 Окончательное завоевание Эллады Римом и распространение экспансии на Восток

После победы в Сирийской войне влияние Рима значительно упрочилось не только в Греции, но и теперь в Малой Азии. Ярким примером самовольной политики римлян на территории, над которыми они еще не имели контроля, является Галатская война (189 г. до н. э.), состоявшаяся еще до подписания Апамейского мирного договора. Принявший командование над армией Сципион, римский консул Гней Манлий Вульсон самостоятельно предпринял поход против галатских племен, которые осели на территории Малой Азии еще сто лет назад. Предлогом для вторжения было объявлено то, что галаты поставляли в предыдущую с Селевкидами войну солдат3. Однако истинные причины войны имели чисто личностный и экономический характер: захватить желание лично прославиться и овладеть богатствами галатов. В походе приняли участие также и пергамцы, которые часто становились целью набегов галатов4. По дороге они собирали дань с городов, угрожая им опустошением территорий. В конце концов, дойдя до галатов и нанеся им два тяжелых поражения, они вынудили их просить мира. Возвратившись домой, Вульсон был встречен критикой и обвинен в угрозе осложнения отношений между Римской республикой и Селевкидами, однако в итоге оправдан и даже получил право триумфа1.

Последним препятствием на пути полного господства в Элладе, оставалась ослабленное, но не сломленное Македонское царство. Царь Филипп V оказавший поддержку Риму в войне против спартанского тирана Набиса и в Сирийской войне, смог снова укрепить свои позиции и расширить владения - вновь присоединена Фессалия, Афамания, Аперантия, Долопия и города на побережье Фракии. Показывая свое дружеское отношение римлянам, он готовился к новому противостоянию: разрабатывались Пангейские рудники, создавались запасы оружия, развивалась торговля, укреплена армия.

Римляне всячески пытались противодействовать восстановлению Македонии. Например, они поощряли жителей приграничных городов жаловаться в сенат на Филиппа, обвиняя его в жестокости и притеснениях, и просили отторгнуть захваченные территории2. Несмотря на то, что многие земли были дарованы Филиппу взамен на поддержку в войне против Антиоха III, сенат принял решение забрать прибрежные города. Это не могло сказаться на отрицательном отношении Македонии к Римской республике. Также были попытки влияния на посланного царем для оправданий в сенат царевича Деметрия, которого римляне попытались сделать проводником своих интересов3. Противодействуя действиям Филиппа в подготовке к войне, он навлек на себя гнев отца и вражду своего сводного брата Персея. В конце концов, он был обвинен в измене, а впоследствии убит.

В 179 г. до н. э. Филипп V Македонский умирает. Его наследником становится Персей (179-168 гг. до н. э.), который получил в наследство от отца окрепшее государство с сильной армией и полной казной: «Денег у него столько, что, помимо ежегодных доходов с царских копей, он запасся жалованьем - тоже на десять лет - не только для македонской армии, но и для десяти тысяч наемников. В оружейнях он собрал оружия на три таких войска, а в подчиненной Фессалии имеет неисчерпаемый источник молодых солдат на случай, если ими обеднеет Македония»1. Он продолжал политику своего отца, готовясь к решающей схватке с Римом. Проводя в целом довольно сдержанную внутреннюю и внешнюю политику, он вызвал у римского сената серьезные опасения, который всеми силами пытался найти повод покончить с опасным противником. Опасаясь усиления Македонии, сенат в 171 г. до н. э. развязывает III-ю Македонскую войну (171-168 гг. до н. э.). Какие можно назвать причины начала очередного конфликта Рима с Македонией? К этому времени Эллада разочаровалась в римлянах как освободителях и готова была поддержать Персея, даже такой проримский историк как Т. Моммзен указывает на то, что «освободителям иногда случалось совершать несправедливость»2. В Персее греки видели единственную силу, способную сбросить с них цепи римской зависимости. Главной причиной этой войны можно назвать попытка усиления Македонии и возвращения своего влияния в Элладе. Рим, желавший быть единственным гегемоном в этом регионе и видя возрождение Македонии и боясь потерять свои позиции, в своей излюбленной манере нанес превентивный удар.

Поводов для начала конфликта, римляне предоставили в большом количестве обвинений, среди которых значились попытка покушения на Эвмена II, якобы совершенного по приказу Персея; изгнание фракийского царька Абруполиса за набеги на Македонию, который был другом и союзником римского народа; покорение долопов и проход в Дельфы в нарушение договора3.

Что же касается дипломатии, то поначалу Персей пользовался поддержкой большинства эллинов. Испытав на себе полученную от римлян свободу, демократически настроенные силы возлагали надежды в борьбе Римом на македонского царя. Он объявил себя защитником всех угнетенных и осужденных за долги греков, обещал изгнанникам приют и безопасность - таким образом, он использовал уже не раз использованный лозунг освобождение эллинов. В подготовке к войне Персей основное внимание уделил Элладе, заключая союзы с византийцами, беотийцами другими городами; его поддержали некоторые эпирские города. Грубое вмешательство римских легатов в дела греческих городов отторгло даже верных союзников Рима - Ахейский союз, из-за нежелания поддержать в спартанском вопросе1. Также имели место быть попытки дипломатических контактов с Родосом и Пергамским царством - последнее в качестве посредника в возможном мирном договоре с Римом. Однако уже во время войны, одержав первые победы, он не пользуется плодами побед, неожиданно просит мира у римского консула Публия Лициния Красса на тех же условиях, что и с Филиппом V. В то же время его непоследовательная политика в отношении этих городов, объясняемая его неготовностью в открытую выступить против Рима, отталкивает от него олигархические круги полисов2. Самыми верными союзниками Рима были иллирийский царь Гентий и, особенно, фракийский царь Котис. Напротив римлянам удалось сколотить антимакедонскую коалицию - к Риму присоединились верные союзники в прошлых войнах - Пергам и Родос. Пока Персей топтался на месте и не предпринимал активных действий и надеялся на мирное урегулирование конфликта, римляне отбивали один за другим поддержавшие Македонию греческие государства, а непокорных - возвращали силой оружия3. Также имели место быть ошибки самого македонского царя.

Например, он отказался от помощи галльских воинов, чьё количество достигало 20 тыс. человек1. А. С. Шофман объясняет такой странный выбор тем, что такое большое воинство опасно держать на территории своей страны; попросту говоря, македонский царь боялся вероломства наемников, тем более варваров2. Также отдельно был разбит иллирийский царь Гентий, а на Котиса, не без вмешательств римской дипломатии, напали соседние племена и его Персей был вынужден отпустить защищать свои земли. С прибытием на смену бездарным полководцам римского консула Луция Эмилия Павла, пользовавшегося авторитетом среди народа и армии, наступила развязка затянувшегося конфликта. Летом 168 г. до н.э. после кратковременной череды маневров и небольших столкновений, македонское войско было разбито в битве при Пидне. Бежавший с поля боя царь Персей был вскоре пойман и пленен; римская армия заняла всю страну. Ему так и не удалось создать антиримскую коалицию. Несмотря на вполне удачно сложившуюся политическую конъюнктуру, македонский царь не смог пойти до конца и стать лидером эллинов в борьбе против римского господства. Он не понял главного принципа: в критических ситуациях внешняя политика не терпит полумер и бездействия. Все эти факторы предопределили политическую изоляцию, и в конечном итоге поражение в войне. В. С. Калмыков, к примеру считает, что Македонию ждало соперничество с

Римом за влияние в Элладе, которое, скорее всего, Македония бы проиграла из-за нехватки ресурсов и непостоянства эллинистических царей и политиков полисов Эллады3.

После окончания боевых действий, римляне начали расправу над теми, кто выступил против них. Само Македонское царство фактически было уничтожено, а территория была разделена на четыре республики, которые даже не могли контактировать между собой1. Такому же разделению подлежала поддержавшая Персея Иллирия. Окончательно была добита Этолия. Ярким примером расправы над эллинскими городами служит разграбление Эпира, который почти не оказывал помощи Македонии: было разрушено 70 городов, 150 тыс. человек по распоряжению Эмилия Павла были проданы в рабство2.

На фоне этих событий, римляне проводили политику ослабления своих союзников, в помощи которых они теперь не нуждались. Это проявилось в действиях Рима направленных против Пергамского царства, Родоса и Ахейского союза, которые были нужны до этого момента в качестве противовеса Македонскому царству. С окончательной победой над ним, существование усилившихся за счет территорий Македонии и державы Селевкидов, этих эллинистических государств римлянам более не требовалось. Например, поводом для охлаждения отношений между Римом и Пергамом стала тайная переписка и переговоры о посредничестве между царем Эвменом II и Персеем. Ю.Ю. Климов полагает, что в случае окончательной победы Рима над Македонским царством терялась необходимость союзных отношений с Пергамом, что было невыгодно Эвмену II для сохранения удобной внешнеполитической ситуации, принесшей ему выгоду раньше3. В результате, участие Пергамского царства в III Македонской войне не дало ему никакой пользы. При попытке царя лично предстать перед сенатом, ему даже не позволили явиться в Рим, остановив в Брундизии4. Впоследствии в разразившейся войне между пергамским правителем Атталом II (159-138 гг. до н. э.), занявшего престол после смерти Эвмена II и Вифинским царством - небольшим государством на северо- западе Малой Азии, Рим занял нейтральную позицию. А когда Атталид достиг значительного успеха совместно в союзе с царями Понта и Каппадокии, римляне потребовали прекратить военные действия, и тем самым спасли Вифинию от полного уничтожения и, продолжали свою политику, главный принцип которой был «разделяй и властвуй». Со смертью бездетного сына Эвмена II Аттала III (138-133 гг. до н.э.) римляне, пользуясь завещанием царя, по которому Пергам переходит под управление Римской республики, окончательно присоединяют его к себе. Само завещание имеет очень спорное происхождение - есть предположение, что оно написано самими римлянами или Атталом III под их чутким руководством. Сразу после этого разразилось восстание Аристоника, который, по мнению О. Ю. Климова, имел царское происхождение1, но оно вскоре было подавлено.

Возвысившаяся после победы над Антиохом III Родосская республика также была больше не нужна Риму в качестве противовеса Македонии. Поэтому в 167 г. до н. э. сенат лишил Родоса всех привилегий и владений в Ликии и Карии2, которые были дарованы ему по итогам Апамейского мирного договора 188 г. до н. э. Но самым тяжелым ударом в 166 г. до н. э стало лишение монополии на беспошлинную торговлю. Римляне объявили остров Делос портом свободным от пошлин, через который вскоре пошла вся морская торговля в Восточном Средиземноморье. Урон, нанесенный экономике Родоса, которая базировалась, в основном, на торговле был весьма ощутимым. С утратой экономического могущества, Родос теряет политическое влияние и постепенно приходит в упадок.

Не избежал наказания и Ахейский союз. После 3-й Македонской войны в Ахейском союзе усилилась деятельность проримской партии Калликрата, которая спровоцировала обвинение римским сенатом их политических оппонентов в симпатии к македонянам. В 167 г. до н. э. более 1 тыс. знатных ахейцев были отправлены в качестве заложников в Рим (в их числе был и историк Полибий) и расселены по городам Италии. Не более 300 человек оставшихся из них в живых возвратились домой только спустя 17 лет.

168 год до нашей эры стал поворотным моментом, когда Римская республика превратилась в гегемона Эллады и территорий восточного Средиземноморья. Она все более вмешивается в дела других государств. Примером тому служит роль Рима в исходе VI Сирийской войны (170-168 гг. до н. э.) между династиями Селевкидов и Птолемеев. Сирийский царь Антиох IV Эпифан (175-164 гг. до н.э.) добился значительных успехов в военных действиях - разбил египетские войска, вторгся на территорию Египта и осадил Александрию. Египетский двор присылал в Рим посольства с просьбой помочь в разрешении конфликта, но в то время шла III Македонская война, и римляне не могли оказать поддержку Птолемеям. К тому же свою роль играли дружеские отношения Антиоха IV с Римом, что позволило сирийцам в нарушение Апамейского мирного договора возродить сильную армию, содержать боевых слонов и флот. А. С. Анохин связывает это с тем, что внешняя политика римлян к востоку от Македонии была еще малоактивна, поэтому они закрыли глаза на несоблюдение обязательств1. Но после битвы при Пидне, развязав себе руки, они потребовали от Селевкида снять осаду Александрии и покинуть территорию Египта. К сирийскому царю был отправлен сенатор Гай Попилий Ленат, который по легенде провел палкой черту вокруг Антиоха IV, потребовав немедленного ответа; последний был вынужден подчиниться2. Однако римлянам было невыгодно нарушать баланс сил в регионе, поэтому они не дали усилиться Египту. По этому поводу интересна позиция Э. Бивена: «Но в то же время Рим не был заинтересован, чтобы македонские династии оставались сильными, и поддерживал в них подрывные элементы, когда их почти удавалось преодолеть. Рим спас Египет от Антиоха, но он не желал видеть династию

Птолемеев сильной»1. Впрочем, возрождение военного могущества Селевкидов тоже не могло не насторожить сенат. Поэтому через несколько лет после смерти Антиоха IV Эпифана, римское посольство приказало сжечь военный флот и покалечить боевых слонов в соответствии с Апамейским договором2.

В 149 г. до н. э. во Фракии объявляется царевич Филипп, сын царя Персея, якобы чудесно спасшегося из римского плена. На самом деле это был самозванец Андриск, который призвал македонян к восстанию и сбросить римское иго. Его призыв стал искрой к пожару народного восстания, которое охватило всю Македонию. Так разразилась IV-я Македонская война (149-148 гг. до н. э.). Поначалу она складывалась успешно для Андриска - в короткий срок ему удалось объединить разделенные на четыре области страну и разбить римлян. Но с прибытием консула Квинта Цецилия Метелла с большим войском, участь восставших была предопределена. В 148 г. до н. э. близ Пидны, Андриск был разбит и бежал во Фракии, а впоследствии ими выдан и убит. Восстание стало поводом окончательно покончить с независимостью Македонии - она была превращена в провинцию вместе с

Иллирией и Эпиром3. Таким образом, только после четырех упорных войн, Риму удалось полностью разгромить самого сильного противника на Балканах и присоединить его земли.

Полностью разобравшись с Македонией, у Рима в Элладе остался лишь один политический соперник - Ахейский союз. С полным подчинением Македонии, его существование как независимого государства больше не требовалось. Уже после окончания Сирийской войны возникают прения между ним и очень усилившимся после победы над Антиохом III Римом. Не давая Союзу чрезмерно усилиться, сенат поддерживает внутри него сепаратистские движения. Например, в 183 г. до н. э. от ахейцев отпала область Мессения, управляемая олигархами во главе которых стоял Динократ. Римляне отказали Союзу в помощи. Филопемен, один из самых успешных и известных стратегов ахейцев, который занимал этот пост 8 раз, выступил на подавление восстания, но был взят в плен и убит. Пришедшая на смену партия стратега Ликорта в 182 г. до н. э. снова присоединила Мессению к Союзу. Однако в 181-180 гг. до н. э. партия Ликорта была оттеснена от руководства Союзом, а их заменила демократическая партия Калликрата, который был выбран стратегом и действовал в русле политики римского сената. Например, благодаря Калликрату римляне начали действовать таким образом, чтобы в греческих полисах и в самом Союзе повсюду усиливать ту партию, которая заискивала бы перед ними и выполняла все их требования1. Во время III Македонской войны, ахейцы не сразу оказали помощь римлянам. Они предполагали вести в Элладе сравнительно независимую политику, что не отвечало интересам римлян. Лишь после давления римлян и чтобы отвергнуть подозрения в нейтралитете, они отправили свои отряды к консулу. Римляне пытаются поддерживать сепаратизм внутри Ахейского союза - поддерживают города, желающих выйти из союза. Павсаний указывает на деятельность римлянина Галла, которому сенат предписал провести отделение всех городов, желающих отделить от союза2.

Наконец с полным уничтожением Македонского царства в 148 г. до н.э. после восстания Андриска и укреплением на Балканском полуострове, Римская республика перестала нуждаться в услугах Ахейского союза, и счёл ненужным дальнейшее существование на Пелопоннесе крупного объединения полисов. Сначала римляне подготавливали почву для будущего присоединения. Дело в том, что к данному периоду, в Элладе происходили социальные конфликты внутри самого общества. Они поддерживали ахейских олигархов -- богачей и крупных рабовладельцев, действуя против демократических элементов из числа свободных граждан и вольноотпущенников. Также, римские эмиссары подогревали старые противоречия между входящими в состав Ахейского союза полисами, например, между ахейцами и мессенцами и, особенно, спартанцами. А. П. Беликов справедливо отмечает дополнительную причину войны: «… фактор морально-психологический: гордыня победителей и горечь побежденных, усиленные разностью менталитета двух народов, стали важными предпосылками будущей войны»1.

Вскоре после падения Македонии в руководство Ахейского Союза приходят враждебные Риму демократические силы во главе с Диэем, Критолаем, Дамокритом, которые попытались облегчить положение бедных слоёв населения отсрочкой уплаты долгов.

Поводом к открытому столкновению Рима с ахейцами послужило очередное противостояние Союза со Спартой. Павсаний сообщает также о произошедших разногласиях между стратегами: лакедемонянином Меналкидом и мегалопольцем Диэем из-за дележа взятки, полученной первым от беотийского города Оропа, привели к новой междоусобной войне2. Демократическая партия во главе с Диэем попыталась военным путем присоединить Спарту к Союзу. Лакедемоняне ожидаемо потерпев поражение и не имея более сил противостоять ахейцам, обратились к римлян для посредничества. В 147 г. до н. э. в крупнейший город Ахейского союза, который являлся одним из центров экономической и культурной жизни

Эллады в тот период - город Коринф прибыл римский эмиссар Луций Аврелий Орест. Он имел поручение сената поддержать Спарту и ослабить неприязнь ахейцев к Риму: он объявил декрет сената об исключении из Союза Спарты и городов, которые были дарованы им от Рима в результате их поддержки во время македонских войн, в том числе и Коринфа1. Это заявление вызвало бурю негодования среди ахейцев - те не дослушав до конца речь, демонстративно покинули собрание. Вскоре, собрав людей, они устроили облаву на всех находящихся в городе спартанцев. В своих выступлениях, ахейские лидеры на собраниях в различных городах вскрывали истинные цели римской дипломатии в разделении Ахейского союза на отдельные города и дальнейшего их подчинении, как была подчинена Македония. Агитация проводилось с плутократическими мерами: отменой долгов, провозглашением передела земель, объявление свободы рабам. Впоследствии, в надежде на то, что Рим, связанный войнами с иберами, карфагенянами и галлами не выступит против их, на собрании было принято решение об объявлении войны спартанцам, что автоматически вело к открытому конфликту с Римской республикой2. В Элладу, на подавление выступления была отправлена армия Луция Муммия. В. Н. Токмаков отмечает, трагическую порочность менталитета греков -- довление узкополисного эгоизма над общенациональными интересами. В данном случае своекорыстное соперничество со Спартой перевесило идеи общеэллинского единства3.

Таким образом, можно отметить, что Риму удалось спровоцировать ахейцев на конфликт. Причиной стала запоздалая оскорбленная гордость последних, которых поддержали бедные слои населения, недовольные общим обнищанием общества из-за роста ростовщичества и ограбления населения.

Стратегом Ахейского Союза с 147 г. до н. э. стал Критолай, который со своим соратником Диэем предприняли самые решительные меры по подготовке к войне. Он мобилизовал все силы на войну, объявил всеобщий воинский набор и даровал свободу 12 тысячам рабов и обложил богатых граждан высоким налогом. Несмотря на прилагаемые меры, их силы были несопоставимы с мощью Рима. В 146 г. до н. э ахейцы попытались организовать сопротивление, но были разбиты в нескольких сражениях, в одном из которых погиб один из лидеров - Критолай. В конце концов, при Истме, недалеко от Коринфа, состоялось решающее сражение. Несмотря на то, что ахейское войско уступало по численности римлянам вдвое и произошедшее в самом начале сражения бегство конницы, ахейские воины оказали упорное сопротивление. Однако исход сражения был предрешен: ахейцы были разбиты. Диэй бежал в свой родной город Мегалополь, и вскоре покончил жизнь самоубийством.

В качестве наказания за сопротивление римлянами был захвачен и уничтожен Коринф -- последний крупный торговый конкурент римлян в Средиземноморье. Город был разграблен; победители вывезли оттуда памятники искусства, статуи богов и прочие ценности. Победитель греков Луций Муммий принял титул Ахейского. Прибывшая из Рима специальная комиссия приняла отчет о проделанной работе и в рабочем порядке рассмотрела судьбу Эллады. Была уничтожена демократия, где она еще оставалась, и установлена другая форма правления в греческих полисах на основе имущественного ценза. Так же была назначена дань, которую должна была выплачивать страна1. Все племенные союзы были распущены,

гражданам запрещалось приобретать имущество за границей, самоуправление ограничивалось, а управление землями бывшей свободной Греции, переходило в руки наместника Македонии.

Таким образом, Ахейский Союз повторил судьбу Македонии и Этолийского союза. Благодаря дипломатии, Рим в своей политике на Балканах полностью использовал стратегию «разделяй и властвуй». Вначале в союзе с ахейцами и этолийцами была разгромлена Македония, далее ослаблена Спарта, пал Этолийский союз, и затем пришла очередь ахейцев.

После поражения Ахейский Союз перестал существовать, все союзы Греции были распущены, а Греция окончательно утратила самостоятельность, превратившись в римскую провинцию под управлением наместника Македонии. Призрачную независимость сохранили только Спарта и Афины в знак памяти к их былой славе.

Таким образом, мы видим, что Римская республика имела свои планы и цели на Балканском полуострове. Чтобы стать хозяином восточной части Средиземноморья, она первоначально стремилась сокрушить Македонию и оторвать от нее Элладу, затем разбила Антиоха III, выставив его агрессором в глазах эллинов, а после разобралась с эллинскими государствами Греции и побережья Малой Азии.

2.2 Идеологическая сторона конфликта и роль пропаганды

Идеология и пропаганда на протяжении всей ленты времени были довольно значимым элементом истории взаимоотношений внутри и вне государств. Особенно это стало актуально в последнее время, но нельзя забывать, что эти два института существовали с древних времен и в затрагиваемом нами вопросе играли огромную роль.

Древний Рим был один из первых государств, поставивших идеологию и пропаганду на весьма высокий уровень, что и позволило одержать победы над многочисленными соперниками и, впоследствии, создать крупную державу. Что касается изучаемых нами событий, то здесь римляне, как впрочем часто и в других ситуациях пользовались принципом «разделяй и властвуй», что позволяло им громить своих соперников поодиночке и натравливая на них другие государства, с которыми Рим заключал союзные договоры. Уже с конца III в. до н. э. римляне умело моделировали то, что лучше всего определить как «двойная дипломатия», когда противника ставили в такую ситуацию, что любое его ответное действие или даже бездействие создавало преимущества для Рима1.

В процессе завоевания Римом Эллады весьма популярным был лозунг освобождения греков. Дело в том, что свобода - одна из основополагающих ценностей древнегреческой цивилизации и одно из фундаментальных политических понятий у эллинов. В международных и межгосударственных отношениях понятие свободы играло огромную роль.

Надо отметить, что римляне здесь были далеко не первыми; лозунг освобождения эллинов впервые использовали еще диадохи в конце IV в. до н. э., это связано с именами Антипатра, особенно часто Антигона Одноглазого и Деметрия, которые его эксплуатировали против Кассандра2. Например в 305 г. до н. э. родосцы, опасаясь нападения Антигона, отправили к нему послов с просьбой не нападать на город и с уведомлением о почестях, провозглашенных в его честь3. Пытался его использовать и даже поздние македонские цари, включая Филиппа V. Интересна информация по этому поводу есть у Полибия, который приводит пример, в котором описан случай, когда македонский базилевс, разместив в городе Лисимахия свой гарнизон, объявил местным жителям, что сделал это не ради угнетения, а для защиты4. Еще один пример, который мы также находим у Полибия, когда жители Фасоса сдали свой город в обмен на обещания Филиппа освободить их от гарнизона, от выплаты дани и жить по своим законам5. Однако, по мнению Н. Ю. Сивкиной македонский царь не часто пользовался таким инструментом как пропаганда. Она подкрепляет это аргументом, что Филипп не реализовал такое начинание его предшественника Антигона Досона (229-221 гг. до н. э.) как введение в 224 г. до н. э. в синедрион Эллинской лиги македонских представителей и дальнейшее подчеркивание того, что между греческими полисами и монархической Македонией существуют не слишком большие отличия в принципах управления1. Также, по ее мнению, Филипп не использовал в своих политических целях и религиозный фактор. Эллинская лига не имела религиозного центра, который мог сплотить греков и македонян, в отличие от того, что было при Филиппе II2. Можно согласиться с мнением автора, что македонский царь не использовал инструмент пропаганды в войне с Римом, представив ее как общее дело эллинов и македонян, что являлось одной из причин его поражения во II-Македонской войне3.

Напротив, римляне очень успешно им пользовались, однако начали его эксплуатировать лишь в ходе Македонских войн4. В 210 г. до н. э., еще во время первой войны, этолиец Хленей убеждает спартанцев присоединиться к римско-этолийской коалиции против Македонии, аргументируя это негативной политикой македонских царей и самих македонян5. Однако там же есть негативные образы самих римлян, которые были представлены как «варвары… с которыми неприлично заключать союз»6.

Содержание этого лозунга, как мы уже знаем, не противоречило ультиматума Филиппу V перед началом второй войны7. Взяв его на вооружение, римляне оставили его содержание по сути неизменным. Кащеев подчеркивает то, что римский вариант был более универсальным: так как по провозглашению свободы грекам на Истмийских играх 197 г. до н. э. свободу получали не только европейские эллины, но и азиатские. Это давало почву для сената для дальнейшего расширения сферы действия в Малой Азии1.

Возникает закономерный вопрос - почему использование лозунга освобождения эллинов римлянами был намного успешнее? По мнению того же Кащеева, это заключалось в том, что римляне всегда верно соотносили свою пропаганду с реальной политической действительностью и даже в борьбе с сильными соперниками им удавалось разумно сочетать все средства внешней политики: идеологические, военные и политические2. Нельзя также отвергать роль филэллинизма в высших политических кругах римского сената. Очень большое влияние на данные события проявили Тит Фламинин, Эмилий Павел и Публий Корнелий Сципион Младший. Особенно, заметна роль первого, который буквально за полтора года изменил ход затянувшейся II-Македонской войны. Также в причины успеха можно записать ошибки эллинистических правителей.

Одним из главных было различие в менталитете между римлянами и эллинами, а отсюда - разные способы и методы решения различных задач и рассмотрение той или иной ситуации сквозь призму собственного восприятия. С.И. Митина указывает на то, что у римлян не было практики международных отношений с высокоразвитыми в этом плане государствами. Поэтому они использовали нормы собственного права, которые были рассчитаны на специфику их общества. Таким образом, римляне просто навязывали другим народам своё право3.

Также стоит обратить внимание на идеологическую сторону данной проблемы. Что же касается религии то, пожалуй, единственная тесная между государством и религиями в эллинистических государствах был культ правителя, достигший большого расцвета особенно в Пергаме и Египте4. Римская религия и культы были более тесно связаны с государством, чем в греческих полисах и эллинистических монархиях1. Если мы затронем вопрос о религиозности греков и македонян, то тут Полибий сообщает нам о массовом упадке нравов и безбожии среди простого населения2.

В отличие от греков, в Риме взаимоотношения между государством и религией были иными. Настоящим хозяином в области государственной религии было само государство, в лице своих представителей сената3. Как отметил В. И. Кащеев, в римском обществе господствовала идеология милитаризма, взаимосвязанная с религией и культами, которая была немаловажным фактором внешнеполитических успехов Рима. Он доказывает, что римские граждане своё влечение к славе и мужеству в боях за отечество не воспринимали как империализм и милитаризм, этому способствовал принцип обязательности объявления противникам войны, который укреплял веру в справедливость ведущихся ими войн4. Культ Силы во внешней политике у римлян сочетался так и с глубокой религиозностью и верой в богоизбранность римского народа, в божественную предопределенность его господства над другими народами5.

Глава 3. ВОЕННЫЙ ФАКТОР И ЕГО ВЛИЯНИЕ НА ИСХОД ПРОТИВОСТОЯНИЯ

3.1 Сравнение эллинистической и римской военных систем

Эти войны характеризуется первым крупным столкновением двух различных военных систем - римской и эллинистической. Македонская армия III-II вв. до н.э. состояла из трех главных частей: отряды самих македонян, наёмники и контингенты союзников1. Причём первых было подавляющее большинство, т.е. армия была национальной, что выгодно отличало македонское войско от армий других эллинистических государств, которые пользовались огромным количеством наёмников или, как, например, Селевкиды - контингентами из подвластных земель. Основу армии составляла македонская фаланга, которая набиралась только из свободных крестьян. Она действовала в глубоком строю и, благодаря плотности строя и особому вооружению - 6-метровым пикам-сариссам, была неуязвима с фронта, но из-за этого имела низкую подвижность и нуждалась в прикрытии с флангов. Касательно македонской фаланги, по мнению А. В. Куркина, факт удлинения копья сам по себе не всегда свидетельствует о прогрессе боевого потенциала той или иной армии и высокой степени мастерства возглавляющего его полководца. Зачастую военачальник, начинающий подобную «реформу», признает определенную ущербность своих бойцов, которые не могут сражаться на равных в ближнем бою с более стойким противником. А увеличение «дистанции безопасности» за счет удлинения наступательного вооружения не всегда предохраняло снабженную пиками фалангу от опытного и агрессивного противника. Сокрушительное поражение македонской армии в битве при Киноскефалах (197 г. до н.э.) наглядно это продемонстрировало1. Задачу прикрытия фаланги выполняли«гипасписты» (щитоносцы), имевшие более лёгкое вооружение и являвшиеся личной гвардией царя. Похожие задачи выполнял корпус пельтастов, являвшийся, по мнению Я. Н. Кузьмина, средней пехотой, по вооружению и тактике схожей с гипаспистами2. Наряду с фалангой и пельтастами, в македонской армии всегда присутствовали легковооружённые воины, в основном, применявшиеся как вспомогательные подразделения3. Также у Македонии была отличная конница, действовавшая в плотном строю, в которую входили «друзья царя» - гетайры и фессалийские всадники4.

Что же представляла собой армия державы Селевкидов, которой предстояло столкнуться с римскими легионами, победившими Ганнибала? Она стоит особняком македонской в том плане, что армия державы Селевкидов несмотря на схожесть в тактике и войсках, все же очень отличалось от армии Антигонидов. Например, сирийская армия не была национальной; в буквальном смысле слова она была более эллинистической - в неё входили как и эллинские подразделения, так и восточные отряды со своими отличительными особенностями: конница в чешуйчатой броне (катафракты), колесницы, боевые индийские слоны, контингенты из подвластным Селевкидам земель5.

В пехоте главную роль играла македонская фаланга, которая набиралась из потомков македонцев, проживающих на Востоке. Также элитными частями пехоты считались гипасписты, которые могли действовать как в сомкнутом, так и в рассыпном строю. Их задачей было прикрытие македонской фаланги. Конница, особенно катафракты, была несколько раз наносила римлянам тяжелейшие поражения. К тому же зарекомендовавшая себя тактика «молота и наковальни», суть которой являлось усиление фланга (чаще всего правого) и мощным конным ударом («молот») которого прорывались боевые порядки противника. Фаланге отводилась роль «наковальни»; её целью было сковать противника в центре. Она гарантировала при грамотном использовании разнообразных родов войск победу не только над персами при Александре и в войнах между диадохами и эпигонами, но и над римлянами. Достаточно вспомнить примеры, как эллинистическая армия Пирра (306-301 и 297-272 до н. э.) царя небольшого государства на западе Балкан несколько раз побеждала легионы. Что касается римской армии, то в ходе II-й Пунической войны начала формироваться римская тактика ведения боя. Как пишет А.В. Банников, «согласно утвердившейся практике, легионеры, прежде чем вступить с противником в рукопашную схватку, должны были забросать его строй своими пилумами (тяжёлыми метательными копьями. - Авт.). После залпа пилумами сразу же следовала рукопашная схватка»1. Однако, данная тактика «требовала от каждого бойца личного мужества, физической силы и умения хорошо обращаться с оружием»2. В сравнении с армией Селевкидов, римская была проще в управлении на поле боя, а её пехота была более однородной по составу и вооружению. Это давало римлянам определённое преимущество в пехоте, но их слабым звеном была слабость конницы, где они полагались на союзников3.

В целом, проводя сравнение, можно отметить, что эллинистическая военная система была чётко структурирована и узкоспециализирована, но зависима от условий местности и малоподвижна, а также требовала опытного полководца, умеющего комбинировать действия различных родов войск.

Например, македонским войском было нелегко управлять, его преданность определялась лидерскими способностями полководца1.

Напротив, римская была простой для управления, с ней справлялись даже малоопытные в военном деле римские чиновники, а основа армии - римские легионеры - представляли собой универсальных средних пехотинцев под командованием центурионов и военных трибунов, способных решать тактические задачи по ходу боя. Это давало римлянам определённое преимущество в пехоте, но их слабым звеном была слабость конницы, где они полагались на союзников2.

3.2 Столкновения военных систем на примере сражений

Одними из самых первых столкновений эллинистической и римской военных систем, мы можем увидеть еще в начале III века до н. э. в ходе Пирровой войны. В той войне были три крупные битвы: при Гераклее, при Аускуле и при Беневенте. В первых двух Пирр одержал победу, а вторую скорее можно причислить к поражению эпирского царя. Пирр умело использовал все преимущества эллинистической тактики: участие фаланги на равнинах, активное использование конницы и удачные атаки слонов в первых двух сражениях. Особенно зрелищно была первая встреча римлян с невиданными ранее животными во время битвы при Гераклее: боевыми слонами, на спинах которых возвышались башни со стрелками и сариссофорами. Однако, понесенные эпиротами потери были настолько высоки, что даже знаменитый фразеологизм «пиррова победа» иногда причисляют к битве при Гераклее, а не последующей, при Аускуле3. В итоге после битвы при Беневенте, Пирр убрался восвояси так и не сумев полностью использовать полученный успех.

В начале второго этапа II-Македонской войны, связанного с прибытием в стан римского армии незаурядной личности Тита Фламинина произошла крупная стычка между, непосредственно, македонянами и римлянами у горной речки Аой в 198 г. до н. э. Филипп V сделал попытку не пустить римлян в Фессалию, заняв горные проходы. Первоначально было долгое стояние, Ливий пишет что «сорок дней прошло, но римляне продолжали стоять в виду неприятеля, ничего не предпринимая»1. Однако при помощи пастуха, присланного эпирским вождем Харопом, Фламинин предпринимает попытку обхода македонских позиций небольшим отрядом; сам же приказал отвлечь македонян постоянными атаками на хорошо укрепленные позиции войск Филиппа V2. Что же касается прямого столкновения македонян и римлян, то Ливий пишет что: «Македоняне столь же решительно выступили навстречу противнику, пока они сражались вне своих укреплений, <…> римские воины имели очевидно преимущество благодаря своей доблести, опыту и вооружению»3. Непонятно какие войска участвовали в этом столкновении; вряд ли со стороны македонян это был фалангиты, которых в условиях горной местности можно было использовать в наступательных целях. Скорее речь здесь идет о мобильной легкой пехоте, которая по очевидным причинам не могла тягаться с легионерами с тяжелым вооружением и снаряжением. Сразу же римляне бросились в атаку: «но после того, как царские воины, потеряв многих убитыми и ранеными, отошли в укрепленные или защищенные природой места, положение переменилось -- теперь в опасности были римляне: безрассудно наступая, они оказались на невыгодных позициях,в теснинах, из которых обратной дороги не было»4. Как мы видим тут легионеры скорее всего напоролись на ряды фалангитов, которые практически не пробивались лобовым ударом в узком пространстве. Исход битвы предрешил посланный в обход римский отряд, который заставил македонян отступить, получив урон, но не слишком серьезный, поскольку тот же Ливий пишет об организованном отступлении войск Филиппа: «все остальное полчище, словно по поданному им знаку, собралось воедино и сомкнутым строем двинулось в Фессалию»1.

Таким образом, при правильном использовании преимуществ эллинистической военной системы, можно было добиться определенных положительных результатов. Еще одним примером было осада Фламинином Атрака, который оборонял небольшой македонский гарнизон. Ливий приводит нам рассказ штурма крепости, когда римляне пробили стену и напоролись на построенную фалангу, которая остановила штурмующих: «римляне тщетно кидали в них дротики, а когда обнажили мечи, то не смогли ни сойтись врукопашную, ни перерубить копья врага <…> Поскольку сравнение двух боевых выучек, двух видов вооружения было явно не в пользу римлян, консул совсем не желая продолжать это состязание»2. Тем самым даже такой проримский историк как Ливий пишет об определенных преимуществах фаланги.

Первое генеральное столкновение военных систем произошло в ходе II-й Македонской войны, когда оттеснив Филиппа V в Фессалию, Фламинин намеревался дать ему решающее сражение, которое состоялось летом 197 г. до н.э. при Киноскефалах. Силы сторон были примерно равны: 25,8 тыс. у римлян и их союзников и 25,5 тыс. у македонян. Из-за туманной погоды обе стороны не знали местонахождения друг друга, и их встреча оказалась неожиданной для противников. Первоначально сражение с переменным успехом вели лишь небольшие отряды. В конце концов, македоняне потеснили римлян, и Филипп V, несмотря на неудобную для фаланги местность, подстрекаемый гонцами, обещавшими победу, вывел основную часть войска из лагеря3. Сам царь возглавил правое крыло вместе с прикрытием из пельтастов и фракийцев и ударил по левому флангу римлян, не дожидаясь построения своего левого крыла. Римляне ничего не могли сделать против сплошной стены сарисс и деморализованные воины просто побежали. Филипп V устремился за ними.

Фламинин поскакал к своему правому флангу и возглавил атаку на ещё строящееся в боевые порядки левое крыло противника, послав впереди трофейных африканских слонов. Сами по себе слоны не были страшны фаланге, однако, построенные в походный порядок македоняне не могли на узкой дороге выстроиться и дать отпор, и начали беспорядочно отступать, не дожидаясь натиска слонов и легионеров1. Римляне бросились их преследовать, но один трибун смог удержать 20 манипул и атаковал ими тыл победоносного правого крыла македонян. Я.И. Зверев указывает на то, что, несмотря на тяжелую ситуацию, у Филиппа был шанс остановить врага и сохранить управление войсками, однако нужно было, чтобы царь непосредственно управлял боем, а не гнался за бегущими легионерами2. Фалангитам пришлось вступить в бой с римлянами, наседавшими с тыла, однако длинные и тяжелые сариссы были в плотном строю бесполезны, а маленький щит и слабая броня не выдерживала мощного удара римского меча - гладиуса. Македонская конница увязла в преследовании и не могла помочь своим, а когда прекратившие отступление римляне левого фланга возобновили атаки с фронта, фалангиты обратились в бегство.

Полибий сообщает что «римлян пало в битве до семисот», не учитывая потери греческих союзников (ахейцы, этолийцы) которые, разумеется, также понесли потери3. Возникает закономерный вопрос - учитываются ли у Полибия и других античных авторов в целом, включение в потери римлян их италийских союзников, которых в легионах было столько же, сколько и квиритов за исключением конницы: у италийцев их было больше? Историк М. Б. Елисеев полагает, что Полибий указывая потери римлян в битве при Киноскефалах, без учета потерь союзных контингентов. Тем самым создается иллюзия полной непогрешимости римлян на поле боя1. Противоположный вывод нам дает информация Тита Ливия о потерях римлян в битве при Каннах: «сорок пять тысяч пятьсот пехотинцев и две тысячи семьсот конников - граждан и союзников почти поровну»2. Источник не делит квиритов и италийцев и даже уточняет, что они понесли почти одинаковые потери.

Также интересно отметить, что, судя по всему, древние авторы указывали потери соперников римлян сразу как убитыми, так и ранеными, что доказывается обычно внушительной цифрой, приведенной в итогах боя. Этот факт можно объяснить использованием римлянами пропаганды, направленной против врагов Рима и возвышением мощи собственных сил. Что же касается римлян, то здесь, наоборот - почти везде они указывается только безвозвратные, и как было уже приведено выше, без учета потерь частей союзников. В связи с этим, представляется возможным добавить немалое количество раненых (обычно их больше, чем убитых в 2-4 раза). Таким образом, мы можем осторожно оценить потери римлян и их италийских союзников в битве при Киноскефалах в несколько тысяч человек убитыми и ранеными при неизвестном уроне, понесенных греческими отрядами, который проверить и предположить принципиально невозможно из-за отсутствия этих данных в источниках.

Македонская армия потеряла по Полибию «до восьми тысяч и не меньше пяти тысяч взято было в плен», что кажется весьма правдоподобным3. Однако не представляется возможным узнать включены ли в эти цифры наемники или в них указываются исключительно македоняне. Скорее всего, источники сообщают о потерях во всей армии, так как 13 тыс. убитыми, ранеными и пленными из 25,5 тыс. македонского войска представляет собой уже весьма высокий процент и было бы странно, если бы имелись ввиду только македоняне. Такие же данные приводятся и у Тита Ливия и Плутарха, что неудивительно, так как они использовали в своих трудах работу мегалопольского историка.

Историки традиционно считают, что в этом сражении было доказано превосходство римской тактики над эллинистической. Однако, по мнению Зверева, причиной поражения можно считать неудачное управление боем со стороны македонского царя, и напротив, грамотные действия Фламинина1. Филипп V не был плохим военачальником, напротив, его полководческий талант был проявлен во время Союзнической войны (220-217 гг. до н.э.). Но, в немалой степени, именно его тактические просчёты привели к поражению. В качестве дополнительных причин можно указать наличие у римлян ядра ветеранов, прошедших суровую школу II-й Пунической войны, в количестве 3 тыс. чел.2. Слабость римской конницы в этом сражении нивелировало наличие союзных греческих всадников, в частности, этолийских, которых Полибий считает лучшими во всей Элладе3. Нельзя отрицать и превосходства Рима в людских и экономических ресурсах, что позволило, несмотря на ряд поражений от Ганнибала, быстро восполнять потери. Напротив, Македония была ограничена в ресурсах, что подтверждается тем, что перед Киноскефалами Филипп был вынужден набрать в своё войско 16-летних новобранцев и отслуживших ветеранов4. Полезную информацию по этому поводу даёт нам Плутарх: «Македонская держава давала Филиппу достаточно войска для одного сражения, но в случае длительной войны все пополнение фаланги, снабжение деньгами и снаряжением, зависели от греков…»1. В итоге, все эти факторы предопределили военное поражение Македонии в войне2.

В ходе Сирийской войны (192-188 гг. до н.э.) произошло несколько крупных сражений. Еще пытаясь привлечь на свою сторону греческие города, он занял Фермопилы и, как сообщает Аппиан, возвёл двойную каменную стену, а на нее поставил машины. На вершину гор он послал этолийцев, чтобы никто незаметно не мог обойти его по так называемой обходной тропе, той самой, по которому Ксеркс напал на Леонида с его спартанцами. С точки зрения оборонительной тактики, позиция Антиоха III была практически неприступна. Учитывая то, что этолийцы умели хорошо сражаться в горной местности, им было доверено прикрытие обходной тропы, а атаковать Фермопилы лобовой атакой было бесперспективно, что было продемонстрировано еще в период греко-персидских войск. Исходя из этого, можно сделать вывод о том, что армия Антиоха III имела реальные шансы если не на победу, то на возможность остановить римлян. Римский командующий, понимая бесполезность лобовой атаки, решил совершить обходной маневр. Двум военным трибунам, Марку Катону и Луцию Валерию, он велел ночью, взяв сколько каждый желает отборных бойцов, обойти горы и постараться согнать с вершины этолийцев, чтобы потом ударить в тыл сирийцам. С точки зрения римлян, это был единственный вариант, который мог принести им победу. Как сообщает Аппиан, «Луций был отбит от Тейхиунта, так как тут этолийцы держались хорошо; Катон же, обойдя Каллидром, застал врагов ещё спавшими, напав на них в конце ночной стражи»3. Если бы этолийцы были более бдительными, то обходной маневр римлян не удался и фланги армии Антиоха III были защищены.