Взаимоотношения Рима и эллинистических государств в III-II вв. до н.э.

Что касается основной армии сирийского царя и римского консула Ацилия Мания Глабриона, то они сошлись в битве в долине Фермопил.

Антиох III выстроил свою армию «длинным фронтом; только так он мог пройти по теснинам. По приезду царя легковооружённые и пельтасты должны были сражаться перед фалангой, а фалангу он расположил перед лагерем, на её правом крыле, у подножия горы - стрелков и пращников, на левой - слонов. Это был классический боевой порядок, рассчитанный на оборону и изматывание противника в лобовых атаках. В начале сражения отряды легковооружённых воинов Антиоха III «причинили много неприятностей Манию». Когда же римлянам удалось справиться с ними, то фаланга, построенная по македонскому образцу, расступилась, приняла их к себе и, сойдясь, прикрыла их, сохраняя строй, выставила густые ряды копий. Такая идеальная тактика позволяла надеяться на изматывание римлян и отражение их атак. В лобовом столкновении римские легионеры не могли прорвать строй македонской фаланги, к тому же находящейся в обороне. Однако римлян спасли отряды, которые они направили в обход, а именно отряд Катона. Когда воины Антиоха III «внезапно увидели этолийцев,

бегущих с криком от Каллидрома», а потом «появился Катон, преследующий их… то войско царя испугалось»1. Именно паника и страх привели армию царя к позорному поражению, поскольку его солдаты, не зная действительную численность отряда Катона, но в страхе считая, что их больше, чем на самом деле, и боясь за свой лагерь в беспорядке бежали туда. Римляне преследовали их и сумели ворваться в лагерь сирийской армии. Поражение сирийцев было полным. Однако если бы отряду Катона не удалось совершить обходной маневр, то итог этого сражения мог быть иным. Фактически виновниками поражения сирийской армии были этолийцы, которые просто проспали нападение римлян и не смогли удержать обходную тропу. Если бы армия Антиоха III смогла остановить римлян, то возможно, часть римских союзников покинула бы их или заняла нейтральную позицию2.

Битва при Магнесии является главным сражением, которое решило исход Сирийской войны. После поражения при Фермопилах в 191 г. до н.э. Антиох III покидает Элладу и готовится защищать уже свои территории. Однако, римлянам благодаря помощи союзников удается высадиться в Малой Азии и в скором времени дать бой сирийскому царю. Решающее сражение произошло в 190 г. до н.э. при Магнесии, где римские легионы и их союзники встретились с основной армией сирийского царя. Как пишет Д. М. Шкрабо, римляне и их союзники намного превосходили армию Селевкидов, всего у них было 107 тыс. чел. против 69 200 солдат сирийского царя. Однако, уступая римлянам и их союзникам в 1,5 раза в тяжёлой пехоте,

Антиох III превосходил их в коннице, имея 12 тыс. тяжёлой и лёгкой конницы против 3900 вражеских всадников1. Также обе противоборствующие стороны имели боевых слонов, где превосходство было на стороне сирийской армии, имевшей 54 слона против 16 слонов римлян2. Римской армией в этой битве командовал Гней Домиций, которого Публий Сципион оставил своему брату Луцию в качестве военного советника. Сам же Публий Сципион, как пишет Аппиан, был болен3.

Каков же был план битвы, составленный в ставке Антиоха III? Определённые выводы можно сделать, анализируя боевой порядок сирийской армии. Основу боевого порядка составляла линейная пехота - македонская фаланга: 16 тысяч человек. Она была поставлена в центре, причём Антиох III разделил её на десять частей, по тысяче шестисот человек в каждой и в каждой этой части по фронту было пятьдесят человек, а в глубину тридцать два; на флангах каждой части стояли слоны, всего двадцать два. А.В. Банников считает, что царь, раздробив фалангу, стремился сделать её более гибкой, по примеру римского легиона и приспособить к условиям местности. Слоны же должны были прикрыть отдельные звенья построения1. Однако затевать эксперименты с боевыми порядками и тактикой во время решающего сражения было крайне неосмотрительно. Оба фланга армии Антиоха III занимала многочисленная кавалерия, в т.ч. катафракты и «так называемая гвардия (агема) македонян». «То были отборные всадники и поэтому носили такое название», также рядом с ними занимали место легковооружённые всадники и конные лучники и большое количество пращников и пеших лучников. На правом крыле конницей командовал сам Антиох, на другом крыле - Селевк, сын Антиоха, в центре, начальствовал фалангой Филипп, начальник отряда слонов. Из этого построения видно, что конница на обоих флангах выполняла роль молота, а македонская фаланга выступала в качестве подвижной крепости при поддержке слонов. Возможно, такой план сражения был составлен при помощи Ганнибала, поскольку очень напоминает Канны. Однако для его выполнения требовалась высокая согласованность действий всех частей сирийской армии. В начале сражения данный план стал разваливаться после того, как атака боевых колесниц левого фланга сирийской армии против правого крыла римлян оказалась неудачной. Пергамский царь Эвмен II, командовавший союзниками римлян, собрав всех, какие у него были, пращников, стрелков и других легковооружённых, приказал им налетать на колесницы и поражать коней вместо возниц. Эти действия сорвали атаку катафрактов, поскольку, «когда кони подряд были ранены и колесницы понеслись на своих же, то этот беспорядок почувствовали, прежде всего, на себе верблюды, а за ними броненосная конница»2.

Использование колесниц было главной ошибкой Антиоха III, потому что их эффективность против хорошо обученных войск была невелика. Это привело к тому, что конница Эвмена II, состоящая из пергамских, римских и италийских всадников, обрушилась на расстроенный левый фланг сирийской армии. В результате, македонская фаланга, стоявшая в центре, оказалась под угрозой удара во фланг, что для неё было смертельно опасно. Что касается самого Антиоха III, то он, командуя конницей правого фланга, пробил противостоящий ему фланг римлян, смял его и устремился в преследование. Однако царь увлёкся преследованием противника и не оказал поддержку своей фаланге, которая оказалась для римлян крепким орешком. Фаланга, несмотря на то, что она лишилась прикрытия всадников с обеих сторон, расступилась, и приняла в себя легковооружённых, а затем опять сомкнулась. Римляне, окружившие фалангу, не могли пробиться сквозь сариссы, поэтому, не вступая в рукопашную, они бросали всё время в них дротики и стреляли из луков. Если бы царь не увлёкся преследованием, а нанёс удар по римлянам с фланга и тыла, то результат сражения мог быть иным. Окончательный удар фаланге нанесли свои же слоны, которые не выдержали обстрела и «перестали слушаться своих вожаков, тогда весь их боевой строй превратился в нестройное бегство»1. Сам Антиох III дошёл со своей конницей до римского лагеря и только после римской контратаки повернул назад. «Увидел своё поражение и всю равнину, полную трупами его воинов… тогда Антиох бежал без оглядки»2.

Причиной поражения были ошибки, допущенные Антиохом III, а не превосходство римлян и их союзников. Д. М. Шкрабо полагает, что основной проблемой была «трудность управления конницей после начала боя, особенно до полного разгрома противостоящего ей противника»3. К этому следует добавить использование боевых колесниц, которое было сопряжено с большим риском, и расположение слонов в боевых порядках фаланги. Если бы эти ошибки не были допущены, то сражение могло иметь иной финал. Также Антиоха III часто обвиняют в том, что он не слушал советов Ганнибала. Однако, с точки зрения сирийского царя, Ганнибал был чужаком, и доверять ему армию или следовать его советам не имело смысла. Он был полностью уверен в своей армии и своих офицерах, поскольку до столкновения с римлянами одерживал победы и не терпел серьёзных поражений. Самоуверенность Антиоха III привела в итоге к катастрофическому ослаблению державы Селевкидов1. В то же время историк Г. Бенгстон указывает, что главную ошибку царя стоит искать в области психологии: он, чьим идеалом был Александр Македонский, столкнулся с неизвестным ему ранее миром, который он так и не смог понять2.

Объективно оценить потери противоборствующих сторон в отличие от битвы при Киноскефалах, намного труднее. Дело в том, что данные Полибия об этой битве, которые в отличие от упоминаний в других источников об итогах сражений представляются нам наиболее приближенными к реальности, не дошли до нашего распоряжения. Поэтому, данные о потерях с обеих сторон до нас дошли из описаний битв Тита Ливия и Аппиана Александрийского. По Ливию потери царских войск достигали до 53 тыс. воинов убитыми и ранеными, пленными - 1400 человек и 15 слонов с погонщиками3. Аппиан приводит цифру в 50 тыс. человек, включая пленных4. Юстин добавляет к данным Аппиана 11 тыс. пленных5. Однако, авторы, сообщая об утратах, используют слова «рассказывают» и «можно думать», что, по мнению Д. Шкрабо наталкивают на мысль, что античные историки обычно использовали этот оборот в тех случаях, когда не были уверены в правильности информации6. Приведенные ими данные представляют собой довольно внушительные потери и катастрофически огромный процент от всей армии сирийского царя - от 50 до 53 тыс. человек из 72 тысяч, что кажется нам чересчур завышенными. Для сравнения в качестве противопоставления можно взять данные о потерях в битвах при Рафии (217 г. до н. э.) и Заме (202 г. до н. э.). В первой, обе стороны добились успеха на своих правых флангах, но в центре египтяне потеснили фалангу сирийцев, что в итоге и решило итог битвы. Победители пустились в преследование и нанесли основной урон отступающему противнику, так как в любом сражении наиболее ощутимые потери проигравшая сторона несет при бегстве. Полибий приводит довольно правдоподобные данные о потерях сторон: 10,3 тыс. у сирийцев против 2,2 тыс. у египтян1. В битве при Заме, решившей исход II Пунической войны, потери Ганнибала, который в итоге потерпел поражение, по Ливию составили «больше десяти тысяч и немного меньшими взято в плен»2. При этом сама битва представляла собой очень кровопролитную схватку, продолжавшуюся довольно длительное время с последующим ударом в тыл карфагенянам и их преследованием. Сравнив итоги этих боёв с результатами битвы при Магнесии, можно заметить несоответствие между относительно реальными исходами столкновений и сомнительными данными по названному сражению. Это также подтверждается, что нереальным является то, что за недолгое время битвы было перебито до 50 тысяч человек3. Невозможность такого исхода подтверждается следующим сравнением. Во время продолжавшейся очень долгое время (с 2 часов дня до 2 часов ночи) битвы при Каннах (216 г. до н. э.) римлянам, находившимся в полном окружении карфагенянами, были нанесены большие, но относительно реальные потери (по разным данным, от 45 до 70 тыс. человек). Сирийцы же, в отличие от римлян, не находились в окружении, а по большей части спасались бегством. И при этом, по данным античных авторов, численность перебитых царских воинов достигала внушительной цифры в 50 тыс. Однако мы не можем отрицать сам факт тяжелых потерь, которые понесли царские войска в битве при Магнесии, но те приводимые источниками данные представляются нам завышенными, примерно в 2-3 раза.

Что касается римских потерь, то по Ливию они составляют не более 300 пехотинцев убитыми и 24 всадника; Эвмен лишился всего 25 воинов)1. Аппиан пишет то же самое, только потери Эвмена он снижает до 15 всадников2. При этом если взять описание битвы у тех же авторов, то они подтверждают тяжелую ситуацию для римлян на их левом фланге, где Антиох III во главе ударной конницы опрокинул несколько турм римских кавалеристов, а затем и целый легион, преследуя бегущих до их лагеря3. Также стоит отметить, что в центре римляне, некоторое время без особого успеха, атаковали боевые порядки ощетинившейся стеной сарисс фаланги сирийцев, что неминуемо приводило к немалому урону для нападавших. Один из ярких примеров, когда фаланга отражала атаки противника, является осада фессалийского города Атрак во время II Македонской войны. В ходе штурма, римляне ворвались в город через брешь в стене, однако Тит Ливий указывает на то, что «македонская фаланга трижды опрокидывала римлян»4. Учитывая приведенные факты, объективно оценивать потери римлян в несколько сотен человек во время битвы представляется совершенно неверным. Предположить потери воинов Эвмена довольно сложно, так как источники, в основном, указывают его роль в успешном отражении атаки серпоносных колесниц, которые, отступая, привели в замешательство собственные ряды. Также с непосредственным участием пергамцев, освещен эпизод, когда Антиох возвращался с конницей к полю битвы после удачного флангового прорыва и встретил брата Эвмена II, Аттала «с большим количеством конницы», которую сирийский царь «без большого затруднения Антиох их порубил и проехал через их ряды, не обращая внимания, что они, кружась еще около него, наносили ему незначительные потери»1. Это может нам говорить о том, что потери пергамцев у того же Аппиана в 15 всадников можно считать вымыслом.

Произошедшая в ходе III Македонской войны, битва при Пидне традиционно считается последним крупным столкновением римской и эллинистической военных систем. После первых небольших локальных столкновений, в которых победили македоняне, произошел длительный перерыв, борьба происходила больше на политическом поприще. Перелом в затянувшейся войне наступил весной 168 г. до н. э., когда римское войско в Македонии возглавил римский консул Луций Эмилий Павел, который быстро вернул дисциплину в уже чуть не разложившиеся от бездействия легионы. Уже следующим летом, Павел смог навязать македонскому царю генеральное сражение, которое состоялось 22 июня 168 г. при Пидне. Она подробно описана у Тита Ливия и Плутарха, где указывается, что причиной поражение македонян стала неудобная местность, из-за которой сначала первым ударом, обратив первую и вторую линии римлян в бегство, фаланга потеряла свою монолитность2. Однако, римский главнокомандующий нашел разрывы между строем македонской фаланги и приказал небольшими группам атаковать туда. После этого, римляне вклинивались в бреши в строю противника и вскоре одержали над ним верх. Также непонятна роль конницы, про которую почти ничего не указано, кроме того, что она покинула поле боя вместе с базилевсом3. Это вызывает большие сомнения, так как в эллинистических армиях и тем более в македонской, роль конницы первоначально была преобладающей. Хотя М. Б. Елисеев затрагивая этот вопрос и отталкиваясь на источники4, указывает на то, что Персей оробел в решительный момент битвы и попросту покинул поле боя, провоцируя уход всей кавалерией и последующий разгром фаланги1. Большой вопрос вызывает и численность противоборствующих войск, которая указана уже у вышеперечисленных античных авторов - у римлян порядка 26 тыс. человек, у македонян - более 40 тыс. Скорее всего, эти цифры являют собой пример яркой пропагандистской борьбы. Особо ярко в противовес стандартной версии отличается статья Д. М. Шкрабо, в которой рассматривается совершенно иной взгляд на это сражение. Опираясь на сведения Тита Ливия о переброске войск в Македонию, он показывает, что численность всей армии римлян и их союзников в Греции достигала более 100 тыс. человек. Таким образом, он доказывает превосходство римлян в силах в среднем на 20%, и опровергает популярную версию, описываемую, как и в источниках, так и в научных трудах о численном перевесе македонян2. Можно согласиться с точкой зрения Д. М. Шкрабо о соотношении сил, непосредственно, принявших участие в генеральной битве - 42-45 тыс. человек у римлян3, численность македонской армии колеблется в значении около 35-37 тыс. Основой царской армии была по-прежнему македонская фаланга в количестве 21 тыс. фалангитов, на которых Персей и делал ставку. Фаланга была разделена на два крупных подразделения: левкаспиды (белые щиты) и халкаспиды (бронзовые щиты), главным отличием которых был цвет щита. С флангов её прикрывали отряды гипаспистов и пельтастов, а также легковооруженные и отряды наёмников. Также имелась отличная конница, которую фракийский царь Котис значительно усилил - четверть всей конницы составляли его воины. Римляне же, несмотря на уже одержанные победы над эллинистическими армиями продолжали опасаться противника и поэтому благодаря союзническим контингентам смогли достичь перевеса не только в пехоте, но и в коннице, где позиции римлян традиционно слабы, а также имели боевых африканских слонов, присланных нумидийским царем

Массинисой. Юстин сообщает, что для ведения этой войны римляне набрали войск даже больше, чем для ведения пунической войны1, что может служить доказательством того, что римляне по-прежнему побаивались своего сильного врага.

Благодаря численному перевесу план римлян, по мнению Шкрабо, состоял как раз в том, чтобы сдержать натиск фаланги до того момента, когда правое крыло, усиленное контингентами союзников и имеющее на этом участке двойное превосходство победит прикрытие македонской фаланги и ударит ей во фланг и тыл. Против фаланги же стояли опытные войска, состоящие, непосредственно, из римских граждан2. Битва началась только во второй половине дня из-за столкновения фуражиров, в которое втягивались всё бом льшие силы. Пока римляне пытались сдержать мощнейший натиск фаланги, на правом крыле союзники, имея двукратное преимущество в численности, при поддержке союзных нумидийских слонов разбили левый фланг македонян и ударили в тыл фаланге, которая успешно продавливала боевые порядки противостоящих им римских легионеров. Окруженные со всех сторон фалангиты оказали упорное сопротивление, но были разбиты; царская агема в количестве 3 тыс. человек была истреблена полностью. Македонская конница не смогла помочь своим по той причине, что римляне имели превосходство; также Шкрабо указывает на то, что она не смогла реализовать по причине неудобной местности, на которой прочно укрепилась тяжелая пехота римлян3. Потери македонян были очень тяжелые - 20-25 тыс.человек, что вполне можно принять, учитывая тот факт, что фаланга была окружена со всех сторон и римляне её просто методично вырезали. Что же касается римских потерь, то по сообщению Ливия они были невысоки: «А победитель потерял не больше сотни, и почти все пелигнов; раненых было немногим больше»1. При этом, мы снова должны выделить вышеуказанныей вывод, касательно потерь самих римлян и их италийских союзников. У Ливия указано, что почти все погибшие - пелигны, которые были в когортах союзников и, уже по вышеуказанному мнению Шкрабо, стояли против левого фланга македонян2. Поэтому получается, что против фаланги римляне почти не понесли потерь, что не может быть правдой, так как Плутарх указывал на состояние римского консула, когда фалангиты оттеснили легионеров3. Несомненно, мы можем заявить о явном занижении потерь римлян, которые приняли на себя удар фаланги и просто не могли понести столь малые потери. Также не указывается количество погибших и раненых со стороны союзников, что вполне типично для проримских источников. На наш взгляд представляется, что римляне и их союзники потеряли несколько тысяч человек убитыми и большое количество раненых. Среди причин победы римлян можно назвать: умелое использование численного перевеса над противником, нивелирование превосходства македонской конницы, неудобная для фаланги и конницы холмистая местность. Свою роль сыграло преимущество римского легиона перед фалангой в манёвренности.

Таким образом, римская военная система оказалось более устойчивой, из-за чего она в нескольких сражениях доказала свое превосходство. Нельзя забывать, что в это время она переживала свой наивысший расцвет, напротив, эллинистическая военная система переживала свой упадок, который особо проявился в общей деградации, особенно в тактическом плане. Она отразилась в уходе от ещё введенного Александром Великим принципа «молота и наковальни», которая при правильном содействии всех родов войск приводила к победе. Отказ от этого постулата особо заметно проявился в последнем столкновении македонской фаланги и легиона в битве при Пидне.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, Рим добился намеченных целей и смог провести постепенную и планомерную экспансию в Восточном Средиземноморье.

Почему они вообще вмешались в дела эллинистических государств? С точки зрения пропаганды, Т.А. Бобровникова считает, что в Риме «появился круг людей, которых можно назвать эллинофилами. Они считали священным долгом Рима освободить и охранять эллинов»1. Такая точка зрения несколько идеалистична, а римские политики были прагматиками. Скорее всего, вторжение римлян в эллинистический мир произошло по инерции, когда в войне с Македонией они уничтожали союзника Ганнибала. Также стоит отметить успешно сложившуюся для Рима политическую конъюнктуру. Сначала, вторгшись в иллирийские дела, Рим оказался втянутым в дела Эллады. В немалой степени этому поспособствовали новый сосед римлян - Македония, которая в самом начале недооценила западных пришельцев. Македонский царь Филипп V пытался установить контроль над Иллирией так как считал ее территорию своей сферой влияния и хотел с помощью контроля над этими землями и искоренения пиратства укрепить свое положение среди эллинов. Однако, римляне оказали македонянам достойное сопротивление и смогли создать и удержать плацдарм для дальнейших завоеваний. В дальнейшем они стали одной из сторон конфликта, поддержав греческие полисы и мелкие эллинистические царства в борьбе против Македонии и державы Селевкидов. Римляне выиграли дипломатическую борьбу, ловко используя лозунг борьбы за «свободу эллинов», что позволяло им изолировать своих противников. Они добились столь стремительного успеха благодаря военному вмешательству и дипломатическим интригам, удачно использовали противоречия внутри греко-эллинистического мира2.

В немалой степени римской агрессии способствовали экономические факторы. Римской республикой управляло сенатское сословие, включавшее в себя крупнейших землевладельцев и рабовладельцев. Так как ему постоянно требовались источники новых рабов, богатств, земли, то оно было основным лоббистом завоевательных войн. И так оно на первом этапе и работало, что позволило Риму захватить всю Италию и одолеть Карфаген, выйдя за пределы полуострова всерьез и надолго. Но годы шли, и схема усложнялась. Со временем набрало силу сословие всадников, изначально являвших собой мелкопоместных землевладельцев, служивших в римской коннице. Это был очень мощный и влиятельный социальный кластер, именно всадники получали львиную долю дохода от завоеваний Римской республики и от средиземноморской торговли. В их интересах Рим уничтожил такие влиятельные торговые центры как Родос, Коринф и Карфаген, обеспечивая себе монополию на рынке.

В военном отношении все было не так однозначно. Заявление А. Голдсуорти о том, что эллинистические армии, по сравнению с армией Александра Македонского, больше напоминают дубину, а не рапиру, не совсем верно1. В тактическом плане эллинистическая военная система требовала большой гибкости и точного взаимодействия различных родов войск и при умелом управлении гарантировала победу. Однако если полководец допускал ошибки, то в сражении с римлянами они становились фатальными. Также армии эллинистических государств требовали больших финансовых ресурсов, и с трудом восстанавливались после поражения. Как пишет А. Ханиотис, римские контрибуции, которые они возлагали на побежденных, приводили к истощению ресурсов эллинистических государств2.

В той или иной мере с военными и политическими причинами победы Рима над Македонией были связаны и субъективные факторы. Одним из главных было различие в менталитете между римлянами и эллинами, а отсюда проистекали разные способы и методы решения различных задач и рассмотрение той или иной ситуации сквозь призму собственного восприятия. С.И. Митина указывает на то, что у римлян не было практики международных отношений с развитыми государствами. Поэтому они использовали нормы собственного права, которые были рассчитаны на специфику их общества. Таким образом, римляне просто навязывали другим народам свое право1. Также стоит обратить внимание на идеологическую сторону данной проблемы. Как отметил В.И. Кащеев, в римском обществе господствовала идеология милитаризма, взаимосвязанная с религией и культами, которая была немаловажным фактором внешнеполитических успехов Рима. Он доказывает, что римские граждане свое влечение к славе и мужеству в боях за отечество не воспринимали как империализм и милитаризм, этому способствовал принцип обязательности объявления противникам войны, который укреплял веру в ее справедливость2.

Фактически римляне не давали противникам возможности восстановить свою военную и экономическую мощь, что в дальнейшем облегчало им завоевание эллинистического мира. Из-за потери значительной части финансовых ресурсов в эллинистическом мире усиливались сепаратизм и социальная напряженность, приводившие к резкому ослаблению эллинистических государств и к их дальнейшему распаду. По иронии судьбы, единственными гарантами политической стабильности становились римляне, вследствие чего политическая элита эллинистических государств рассматривала их как спасителей от хаоса и не оказывала им особого сопротивления3.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

Источники

1. Аппиан Александрийский. Римская история. М.: Наука, 1998. 762 с.

2. Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://simposium.ru/ru/node/863 (дата обращения: 15.05.2018)

3. Ливий, Тит. История Рима от основания Города. Т. I. М.: Наука, 1989, 576 с.

4. Ливий, Тит. История Рима от основания Города. Т. III. М.: Наука, 1993. 770 с.

5. Павсаний. Описание Эллады. Т. II. СПб.: Наука, 1996. 562 с.

6. Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Т. II. М.: Издательство Академии наук СССР, 1963. 704 с.

7. Полибий. Всеобщая история. Т. I. СПб.: Наука, 1995. 496 с.

8. Полибий. Всеобщая история. Т. II. СПб.: Наука, 1995. 424 с.

9. Полибий. Всеобщая история. Т. III. СПб.: Наука, 1995. 384 с.

10. Юстин, Марк Юниан. Эпитома сочинения Помпея Трога «Historiae Philippicae». СПб.: Изд-во С.- Петерб. ун-та, 2005. 493 с.

Литература

1. Андерсен В.В., Шауб И.Ю. Македонцы в бою. М.: Яуза: Эксмо, 2010.

2. Анохин А.С. VI Сирийская война (170-168 гг. до н. э.): к вопросу о

планах сторон // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 8, История. 2014. № 1. С. 41-53.

3. Банников А.В. Эволюция римской военной системы I-III вв. н. э. От Августа до Диоклетиана. СПб. М.; CПб.: Евразия, 2012. 256 с.

4. Банников А.В. Эпоха боевых слонов. СПб.: Евразия, 2012. 480 с.

5. Беликов А.П. Рим и эллинизм. Основные проблемы политических, экономических и культурных контактов. Дис... докт. истор. наук.Ставрополь, 2003. 419 с.

6. Беликов А.П. Становление методов «двойной дипломатии» Рима в конце III в. до н. э. // Вестник Удмуртского университета. История и филология, 2014. Вып. 3, с. 76-81.

7. Бенгстон Г. Правители эпохи эллинизма. М.: Наука, 1982. 391 с.

8. Бивен Э. Династия Птолемеев. История Египта в эпоху эллинизма. М.: ЗАО Центрполиграф, 2011. 447 с.

9. Бикерман Э. Государство Селевкидов. М.: Наука, 1985. 264 с.

10. Бобровникова Т.А. Сципион Африканский. М.: Молодая гвардия, 2009. 420 с.

11. Бобровникова Т.А. Встреча двух миров. Эллада и Рим глазами великого современника. М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2012. 448 с.

12. Голдсуорти А. Во имя Рима. Люди, которые создали империю. М.: АСТ. Транзиткнига, 2006. 542 с.

13. Дройзен И.Г. История эллинизма. История эпигонов. М.: Академический проект; Киров: Константа, 2011. 619 с.

14. Елисеев М.Б. Римо-македонские войны. Легион против фаланги. М.: Вече, 2016. 416 с.

15. Елисеев М.Б. Последний царь Македонии. М.: Вече, 2017. 304 с.

16. Жигунин В.Д. Международные отношения эллинистических государств в 280-220 гг. до н. э. Казань.: Издательство Казанского университета, 1980. 192 с.

17. Зверев Я.И. 2-я Македонская война: битва при Киноскефалах // Воин. 2001. № 5. С. 8-12.

18. Зелинский Ф.Ф. Римская республика. СПб.: Алетейя, 2002. 448 с.

19. Калмыков В.С., Третья Македонская война 171-168 гг. до н. э. как завершающий этап борьбы Рима и Македонии за Элладу // Локус: люди,

общество, культуры, смыслы. История. Исторические науки. 2017. № 3. С. 29-41.

20. Калмыков В.С., Кудинов А.А. Рим и эллинизм: проблемы военного и политического соперничества // Вестник МГГУ им. М.А. Шолохова. 2015.

№2. С. 38-53.

21. Кащеев В.И. Эллинистический мир и Рим: война, мир и дипломатия в 220-146 гг. до н. э. М.: Греко-латинский кабинет, 1993. 374 с.

22. Кащеев В.И. Лозунг освобождения греков в межгосударственных отношениях Восточного Средиземноморья (III-II вв. до н. э.) // Античный мир и археология. 1990. Вып. 7. Саратов. С. 41-50.

23. Климов О.Ю. Пергамское царство: проблемы политической истории и государственного устройства. СПб.: Нестор-История, 2010. 400 с.

24. Ковалев С.И. История Рима. СПб.: Полигон, 2002. 864 с.

25. Кузьмин Я.Н. Армия эллинистической Македонии в III-II вв. до н.э.: история и военная организация // Воин. 2002. № 9. С. 2-8.

26. Куркин А.В. Сражение при Херонее, 338 г. до н. э. (Опыт реконструкции на основе критического анализа источников). [Электронный ресурс]. Режим доступа:

h tt ps: // www.acad emi a.edu /8 596 059 / Би тва_ пр и_ Хер он ее_3 38_г._до_ н .э . (дата обращения: 01.03.2016)

27. Митина С.И. Антиох III. Один против Рима. СПб.: Алетейя, 2014.

346 с.

28. Моммзен Т. История Рима. Т. 1. СПб.: Наука, 1997. 731 с.

29. Попов А.А. Описание Полибием войны между Антиохом III и

Евтидемом I: цели автора в контексте его политических воззрений // Проблемы истории, филологии, культуры. 2016. № 1. С. 56-66.

30 Ранович А.Б. Эллинизм и его историческая роль. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950. 380 с.

31. Ростовцев М.И. Армия и флот Селевкидов. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.Xlegio.ru/ancient-armies/military-orgaization-tactics- equipment/Seleucid-army-and-fleet. (дата обращения: 01.03.2018)

32. Светлов Р.В. Пирр и военная история его времени. СПб.: Издательский дом СПБГУ, 2006. 355 с.

33. Сивкина Н.Ю. Верность и предательство в греко-македонских отношениях на рубеже III-II вв. до н. э. // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2012. № 4 (24). С. 3- 13.

34. Сивкина Н.Ю. Иллирийский фактор в римско-македонской

«холодной войне» // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2007. № 1. С. 196-204.

35 Сивкина Н.Ю. «Западные планы» македонского царя Филиппа V // Новый исторический вестник. 2008. № 1 (17). С. 9-19.

36. Сивкина Н.Ю. Ларисса и Филипп V: к вопросу о македонском контроле над Фессалией в конце III в. до н. э. // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2011. № 2 (1). С. 224-230.

37. Сивкина Н.Ю. Полибий об осаде Фтиотидских Фив в 217 г. до н. э.

// Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2015. № 3, С. 103-106.

38. Сивкина Н.Ю. Роль пропаганды в политике Филиппа V в конце III в. до н .э. // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2009. № 2 (10). С. 3-9.

39. Сивкина Н.Ю. Спартанская реформа в Аргосе в 198 г. до н. э.: социальный и политический аспект // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: История. Политология. 2013. № 8 (151). С. 5-11.

40. Сивкина Н.Ю. Устремления создателей Эллинской лиги в период 224-220 гг. до н.э. // Актуальные проблемы исторической науки и творческое

наследие С.И. Архангельского: XIII чтения памяти С.И Архангельского. Н. Новгород, 2003. С. 22-24.

41. Сивкина Н.Ю., Сизов С.К. К вопросу об аутеничности речи Агелая в Навпакте // Научные ведомости БелГУ. Сер. История. Политология. Экономика. 2008. № 5 (45). Вып. 7. С. 13-19.

42. Смыков Е.В. Антоний и Дионис (из истории религиозной политики триумвира М. Антония) // АМА. Вып. 11. Саратов, 2002. С. 80-106.

43. Токмаков В.Н. Рим и Македония в споре за Элладу: варвары покоряют греков // Античная цивилизация и варвары / отв. ред. Л.П. Маринович. М.: Наука, 2006. С. 243-290.

44. Чернявский С.И. Антиох Великий, «царь Азии». М.: Ломоносовъ, 2016. 232 с.

45. Шахермайр Ф. Александр Македонский. Ростов-на-Дону: Феникс, 1997. 576 с.

46. Шофман А.С. История античной Македонии. Ч. 2. Казань.: Издательство Казанского университета, 1963. 434 с.

47. Шкрабо Д.М. Битва при Магнесии 190 г. до н. э. // Воин. 2003. № 12. С. 2-10.

48. Шкрабо Д.М. Битва при Пидне 168 г. до н. э. // Воин. 2004. № 17. С. 6-17.

49. Ханиотис А. Война в эллинистическом мире. Социальная и культурная история. СПб.: Нестор-История, 2013. 432 с.

Размещено на Allbest.ru