Дворянская усадьба XVIII века по мемуарной литературе

Размещено на http://www.allbest.ru/

Оглавление

Введение

Глава 1. Дворянство и дворянская усадьба в XVIII в

1.1 Общее положение российского дворянства в XVIII в

1.2 Сельская усадьба в жизни дворянина XVIII столетия

Глава 2. Усадебная жизнь в XVIII в

2.1 Материальная обстановка помещичьей усадьбы

Глава 3. Усадебный мир: помещики и крестьяне

3.1 Ведение усадебного хозяйства

Список источников и литературы

Приложение



Введение

Актуальность темы исследования. Во второй половине XVIII в. российское дворянство оформилось в отдельное привилегированное сословие. Со второй половины века у дворян появилась возможность освободиться от обязанностей государственной, придворной или военной службы. Дворяне могли посвятить свою жизнь личным интересам. В результате многие помещики стали жить в личных имениях.

Помещики вели в своих усадьбах хозяйство, обстраивали и облагораживали их. Такая целенаправленная деятельность вела к формированию особого социально-культурного явления - сельской дворянской усадьбы.

Актуальность работы связана с особенностями современного этапа развития отечественной исторической науки. У исследователей появилась возможность рассматривать уклад повседневной жизни дворянских усадеб не в качестве одного из аспектов исторического процесса, а как самостоятельное явление. Большое количество выходящих исследований свидетельствует о живом интересе российских ученых к изучаемой теме.

Историография. Первые исследования, посвященные укладу жизни в сельских дворянских усадьбах XVIII в. появились еще в XIXвеке.

Дореволюционный исследователь Н.Н. Врангель, изучая материальный и культурологический аспекты жизни усадеб, отмечал что «в бесконечном количестве любопытных и дорогих нам, но все же заурядных в смысле художественном помещичьих усадеб встречаются иногда и создания высокого мастерства. Понятно, это редкость».

В тоже время Врангель указывает на то, что к началу ХХ в. многие сохранившиеся усадьбы находились в обветшалом, заброшенном состоянии или территории их не использовались для исторических исследований.

«Разорены и обветшали торжественные дома с античными портиками, рухнули храмы в садах, а сами «вишневые сады» повырублены». Исследователь с грустью отмечает: «Русские люди делали все возможное, чтобы исковеркать уничтожить и затереть следы старой культуры. С преступной небрежностью, с нарочитой ленью и с усердным вандализмом несколько поколений свело на нет все, что создали их прадеды».

Дореволюционный исследователь Ю.И. Шамурин, описывая историю конкретных помещичьих усадеб, в тоже время делает общий вывод о том, что «экономика повинна в усадебном строительстве только в том отношении, что богатство дворянства и даровой труд крепостных давали возможность возводить большие и сложные постройки, не скупиться на рытье прудов, устройство парков, искусственных гор и островов. Было своего рода честолюбие в устройстве роскошной усадьбы, которой бы восхищались приезжие гости и слава о красоте которой разносилась бы по всей России. Но над этими импульсами, несомненно, господствует та тяга к природе, идиллистическая жажда «сельского эрмитажа», которая охватила русское дворянство в конце XVIII века под влиянием Руссо и его последователей».

Среди дореволюционных исследований процесса становления и развития дворянских усадеб, можно также назвать работы, посвященные непосредственно конкретному поместью. Так, описывая архитектурный облик усадьбы Кусково С. Д. Шереметев говорит, в частности, о построенном в XVIII в. господском доме: «дом этот был деревянный на каменном фундаменте и обшит тесом. С трех сторон на него вели три крыльца, украшенных фонарями». Рассказывая о своем пребывании в усадьбе Вяземы П.С. Шереметев указывает на культурное значение русских поместий: «пока еще живут эти, увы, поредевшие ныне уголки в нашем отечестве…еще нельзя отчаиваться за будущее».

В советской историографии повседневная жизнь дворянских усадеб изучалась в рамках исследования помещичьего хозяйства XVIIIв. Такая тенденция была обусловлена общей установкой исторической науки того времени на выявление экономических причин изучаемых явлений.

Характеристика помещичьей усадьбы была дана в обобщающих исследованиях по истории XVIII столетия. Так, авторы коллективного многотомного исследования «Очерки истории СССР» отмечают, что «сельские усадьбы даже крупного дворянства, не говоря уже о среднем и мелком, резко отличались от дворцов приближенных царя, сохраняя в целом типичный старорусский характер».

Авторы приводят описание типичной сельской усадьбы первой половины XVIII в.: «Двухэтажный барский дом, построенный из соснового и елового леса и покрытый тесом на четыре ската, имел кроме чуланов и сеней пять жилых комнат в первом этаже и две - во втором. Стены в некоторых светлицах были обтянуты простым выбеленным полотном, в некоторых комнатах стекло заменялось еще слюдой. Таким же скромным было и убранство; меблировка состояла из обычных лавок вдоль стен, липовых и дубовых столов, шкафов, 12 простых и 6 витых обтянутых кожей стульев. Стены украшались иконами».

Авторы коллективной многотомной работы «История СССР с древнейших времен до наших дней» отмечают, что после издания Манифеста 1762 г., позволявшем оставить государственную службу «дворяне торопились уйти в отставку, развязаться с обременительными государственными обязанностями и перейти к домостроительству и предпринимательству…Возвратившиеся в провинцию дворяне принимаются за строительство домов, разбивку парков на заграничный манер; закладываются фруктовые сады и оранжереи; слюда в окнах заменяется стеклом; стены штукатурятся или обиваются холстом. Охота, праздники, именины, свадьбы, прием гостей заполняли время помещиков»1. Но при всем своем богатстве - «в быту провинциальные дворяне еще нередко придерживались старины».

Некоторые черты уклада жизни сельской усадьбы были важны для изучения истории российского дворянства. Так, исследователь С. М. Троицкий отмечает, что связанная с Манифестом 1762 г. «ликвидация обязательности государственной службы дворян, в условиях усилившейся тяги членов «благородного сословия» в свои поместья для занятия хозяйством, открывала более благоприятные возможности разночинцам для проникновения в государственный аппарат и получения дворянского достоинства. Чтобы предупредить такие нежелательные для дворянского государства последствия, правительство в 60-х годах XVIII в. приняло ряд мер, которые должны были повысить заинтересованность дворян в государственной службе».

Отечественный исследователь Е.В. Анисимов говорит о том, что «исследования по истории помещичьего хозяйства первой половины XVIII в. свидетельствую о непрерывном росте помещичьей эксплуатации, причем в форме барщины - наиболее тяжелой для крестьян повинности. Становление барщинной системы завершилось именно к середине XVIII в. В конце первой четверти XVIII в. по сравнению с серединой XVII в. количество имений с отработочной рентой увеличилось более чем в 3 раза, а число имений с денежной рентой уменьшилось в 2 раза. Резко возросла и подушная норма отработочной ренты. Иначе говоря, показатели барской запашки на душу мужского пола для основной части населения помещичьих владений с барщиной приблизились и даже превысили ту норму, которая считается предельной в эксплуатации крестьянина-земледельца».

Новый этап в развитии российской исторической науки наступил после 1991 г. Снятие идеологических барьеров, расширение возможных тем для исследования, отразилось и на изучаемой теме.

По-новому давалась характеристика самого дворянского сословия.

Отдельному изучению подверглись последствия издания Манифеста о вольности дворянской 1762 г., освободившего дворян от обязательной службы и предоставившего им возможность постоянного проживания в своих усадьбах.

Появились работы, специально посвященные изучению социально- экономических и бытовых условий жизни в дворянских усадьбах. В этих исследованиях укладу повседневной жизни уделялось особое внимание.

Авторы коллективной монографии «Дворянская и купеческая сельская усадьба в России XV - XX вв.» отмечают, что русская усадьба -это«огромный пласт нашей истории, уходящий вглубь веков…С ней тесно связаны живопись и музыка, различные виды искусств и народное творчество. Сформированная столетиями усадебная культура составляет плоть национальной культуры, отечественного наследия, нашей национальной памяти». В конечном итоге исследователи подводят читателя к выводу о том, что без понимания феномена русской усадьбы невозможно целостное осмысление отечественного исторического процесса XVIII - начала ХХ вв.

Интересен общий вывод исследователей о том, что расцвет дворянских усадеб в конце XVIII - нач. XIX в. «связан с дворянским периодом российской

Марасинова Е.Н. Психология элиты российского дворянства последней трети XVIIIвека. М., 1999.Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М., 1998; Козлов С.А. Аграрные традиции и новации в дореформенной России. М., 2002.

Фаизова И.В. «Манифест о вольности» и служба дворянства в XVIII столетии. М., 1999. Дворянская и купеческая сельская усадьба в России XV - XX вв. Исторические очерки. М., 2001; Дмитриева Е.Е., Купцова О.Н. Жизнь усадебного мифа: утраченный и обретенный рай. М., 2008; Смилянская Е.Б. Дворянское гнездо середины XVIII в. (Тимофей Текутьев и его истории. В то время русское дворянство было не только служилым сословием, господствующим классом, но и единственной культурной силой, воспринявшей общечеловеческие, общеевропейские идеалы Просвещения».

Современный исследователь Ю.А. Тихонов основное внимание уделяет социально-экономическому анализу условий жизни в сельских дворянских усадьбах. «Помещичье имение в России XVII -XVIII вв. являлось не столько обособленной территориальной единицей (чему мешали разбросанность, чересполосица земельных угодий внутри и вне вотчины), сколько самостоятельной и во многом самодостаточной социальной организацией любого дворянского владения (и крупного, и среднего, и мелкого). Территориальная и административная общность имения, его хозяйственная целостность, бытовое устройство цементировались и обеспечивались разного рода отношениями между владельцами и крестьянами». При этом «ведущими, господствующими были отношения власти и подчинения. Закрепленные абсолютистской монархией в законах и распоряжениях, защищаемые чиновниками государственных учреждений всех уровней, они обеспечивали полновластие дворян в их вотчинах и бесправие сельских тружеников».

Исследователь отмечает: «Крепостнический режим в трудной природной обстановке не позволял укрепиться крестьянскому хозяйству, повысить производительность труда земледельца. «Ножницы» между производственными возможностями крестьян и стремлением дворян повысить прибыльность имений все более расходились, подрывая основы сосуществования усадьбы и крестьянского двора».

Интересен общий вывод Ю.А. Тихонова о том, что «сопоставление данных западноевропейских стран и центральных регионов России свидетельствует, что природные условия российского земледелия при объяснении его производительного уровня по отношению к странам Западной Европы того же времени следует считать фактором относительного (не абсолютного) порядка. На первый план выходит фактор социальный, включающий демографический, экономический и политический компоненты». Современные исследовательницы Е.Е. Дмитриева и О.Н. Купцова в своей работе особое внимание уделяют мировоззрению обитателей дворянских усадеб. Ученые анализируют пространственную и парковую составляющие мира дворянской усадьбы, обращают внимание на традиции гостеприимства.

Отдельным направлением изучения жизни в дворянской усадьбе является рассмотрение ее как культурологического феномена. Такой подход характерен, в частности, для исследований по истории русской архитектуры XVIIIв.

Необходимо также отметить интерес к теме со стороны зарубежных исследователей. Современная западная исследовательница П. Рузвельт отмечает, что «главной причиной популярности усадебной культуры было то, что в своих имениях помещики могли копировать и видоизменять на свой вкус господствующее иерархическое устройство имперской России - самодержавие, бюрократическую власть и семейный уклад - или же вовсе отказаться от каких- либо устоев».

Исследовательница выделяет три варианта отношения помещиков к своим усадьбам: как к месту отдыха аристократии, как к патриархальному анклаву, и как к уникальному культурному пространству личной свободы.

Говоря о патриархальном восприятии помещиками усадеб, П. Рузвельт отмечает: «Многие владельцы больших и малых усадеб мнили себя «отцами» для своих крестьян, считая, что патриархальные традиции поместья воплотились в лучших чертах и в самой роли их класса».

С другой стороны, «для просвещенной российской элиты - писателей, художников, мечтателей и пророков - был типичен иной взгляд на усадебную жизнь. Для многих из них усадьба становилась приютом, убежищем в стихии официального мира, который они презирали. В этом идиллистическом пространстве можно было выражать свои мысли, не опасаясь цензуры, свободно развивать свои идеи и дарования, здесь можно было встретиться с подлинной Русью, в которой они черпали вдохновение».

Говоря о значении различных типов восприятия усадьбы, П. Рузвельт отмечает, что «каждый из трех вариантов усадебной жизни…имеет глубокие корни в особенностях русской культуры и, в свою очередь, оказал влияние на ее дальнейшее развитие. Каждый из них отражал особое представление помещика о собственной фигуре, о его великой социальной и культурной миссии».

Гипотеза работы. В укладе повседневной жизни обитателей дворянских усадеб XVIII в. отражены основные закономерности развития самого дворянского сословия. В повседневных бытовых явлениях отражались и сословная замкнутость дворянства, и обусловленность условий жизни материальными ресурсами, имевшимися в распоряжении помещика, и постепенный рост связи помещичьего хозяйства с всероссийским рынком, и противоречия, свойственные крепостному укладу взаимоотношений с крестьянами.

Объект исследования: дворянская усадьба XVIII в. как социокультурное явление. Со второй половины XVIII в. имение помещика, сельская дворянская усадьба, как минимум на весенне-летний период года, зачастую являлась основным местом проживания дворянина и его семьи. Изучая процессы, происходящие в усадьбах, можно увидеть многие черты быта и досуга их обитателей, проследить основные закономерности ведения усадебного хозяйства.

Предмет исследования: уклад повседневной жизни обитателей сельских дворянских усадеб XVIII в. по мемуарной литературе.

Цель работы: реконструкция уклада повседневной жизни в дворянских имениях XVIII в. по мемуарной литературе.

Задачи работы:

1) охарактеризовать дворянское сословие в XVIII в.;

2) выявить место и роль сельской усадьбы в жизни дворянства;

3) охарактеризовать материальную обстановку сельской дворянской усадьбы;

4) рассмотреть аспекты повседневной жизни обитателей усадьбы: круг общения и развлечения;

5) охарактеризовать ведение усадебного хозяйства;

6) проанализировать основные тенденции взаимоотношений помещиков и крестьян.

Источники. Источниковой базой работы стали произведения мемуарной литературы, в которых отражен уклад повседневной жизни дворянских усадеб XVIII в.

Объем описания уклада повседневной усадебной жизни зависит от того, какое место имение занимало в жизни мемуариста. Самые подробные описания оставили те, кто непосредственно проживал в усадьбе. Среди тех, кто вел в личной усадьбе обширную хозяйственную деятельность можно назвать тульского помещика А.Т. Болотова и курского помещика И.П. Анненкова.

Помещик А.Т. Болотов оставил самые подробные для XVIII столетия воспоминания о повседневной жизни, бытовых условиях и ведении хозяйства в сельской помещичьей усадьбе. Благодаря своим сельскохозяйственным занятиям он считается одним из основателей русской агрономической науки.

В жизни принадлежащей к политической элите того времени княгини Е.Р. Дашковой, заботы об устройстве поместья также играли важную роль.

Существует ряд воспоминаний, авторы которых лишь периодически соприкасались с бытовым укладом сельской дворянской усадьбы. Тем не менее, их свидетельства являются важным историческим источником.

Исследуемая мемуарная литература создавалась как самими дворянами, так и представителями крестьянского сословия. В таких источниках можно найти взгляд на многие особенности повседневной жизни обитателей усадеб с точки зрения близких к помещику дворовых людей.

Для характеристики жизни в дворянских усадьбах также важны свидетельства иностранцев, побывавших в России в исследуемый период времени.

Методы. В данной работе были использованы такие методы, как описательно - повествовательный и аналитический, а также метод обобщения.

Новизна работы определяется источниковой базой исследования а именно произведениями мемуарной литературой, в которых отражен уклад повседневной жизни дворянских усадеб XVIII в. усадьбах, так и теми, кто бывал в них лишь периодически. Также использованы мемуары, оставленные выходцами из крестьянского сословия. Такой выбор источников представляет собой новый подход в отечественной историографии. Ранее для исследователей более характерна была ситуация использования таких источников, как документы, относящиеся к ведению усадебного хозяйства, государственные описи помещичьих имений, образцы материальной культуры помещичьей усадьбы. Мемуары при этом привлекались в довольно ограниченном количестве.

Научная и практическая значимость. Фактический материал, полученный в результате исследования, а также выводы работы, могут быть использованы при подготовке специального курса по истории дворянских усадеб XVIII в., учебных занятий в средних и высших учебных заведениях.

Апробация работы. Отдельные положения и выводы выпускной квалификационной работы были использованы в докладе «Сельская усадьба в жизни дворянина XVIII в.» на Международной практической конференции XV Виноградовские чтения «Текст, контекст, интертекст», проходившей в г. Москва 5-7 марта 2018 г.

Положения, выносимые на защиту:

1) Манифест 18 февраля 1762 г., превратил дворянскую службу из обязанности в право. После издания Манифеста значительная часть дворянства покинула службу и поселилась в своих усадьбах.

2) На протяжении XVIII столетия вид дворянской усадьбы значительно меняется: она все меньше становится похожей на двор зажиточного крестьянина. Во второй половине века дворянская усадьба - деревенский дом городского, по своим взглядам и привычкам, человека.

3) Главным фактором, влияющим на благосостояние дворянской семьи, являлось количество находящихся во владении помещика крестьян. Главным объектом сельской усадьбы был господский дом, величина и убранство которого зависели от благосостояния помещика. Уклад жизни небогатых помещиков не сильно отличался от крестьянской жизни.

4) Помещики могли жить в своих сельских усадьбах как круглогодично, так и только в весенне-летний период. Круг общения помещика в дворянской усадьбе состоял из членов его семьи, живущих в округе дворян, лекарей, местного духовенства, а также дворовых людей, приказчика и крестьян. Дворяне, жившие неподалеку друг от друга, могли устанавливать между собой довольно тесные личные связи.

5) Имения помещиков могли представлять из себя довольно сложно организованные хозяйственные комплексы. Важным аспектом хозяйственной деятельности дворян в своих усадьбах было садоводство. В усадьбах возделывались самые различные сельскохозяйственные культуры.

6) В мемуарной литературе наряду с конфликтным вариантом взаимоотношений помещиков и крестьян можно найти тенденцию к описанию мирного сосуществования между ними. Существуют примеры того, что сами крестьяне могли в своем отношении к помещикам исходить из идей долга и личной преданности.

Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, в каждой из которых по два параграфа, заключения, списка источников и литературы, приложения.



Глава 1. Дворянство и дворянская усадьба в XVIII в

1.1 Общее положение российского дворянства в XVIII в

XVIII столетие имело особенное значение для истории российского дворянства. В 60-70-е гг. XVIII в. оно окончательно оформилось как особое сословие, особый «служилый класс» в социальной системе российской империи. Также в это время, оставаясь главным «поставщиком» кадров для гражданской и военной службы, дворянство, приобрело возможность не служить и посвятить себя решению задач не государственного, а личного характера.

Время царствования Петра I отмечено ростом численности дворянства. Если в конце XVII в. число дворян-землевладельцев было свыше 15 тыс. чел., то к 20-м гг. XVIII века оно увеличилось, по различным оценкам, в два-четыре раза.

Наиболее важными проявлениями политики в отношении дворянства в петровское время явились указ о единонаследии 1714 г. и введение в действие табели о рангах в 1722 г.

Указ о единонаследии 1714 г. оформил слияние двух видов дворянского землевладения: поместья, т. е. пожизненного владения, обусловленного несением службы, и вотчины, т. е. наследственной собственности. И те и другие объявлялись «недвижимыми имениями». Такие «недвижимые вещи» было запрещено продавать, закладывать, а также дробить их между наследниками.

Прохождение придворной, гражданской и военной службы регулировалось табелью о рангах 1722 г.

Табель вводила иерархическую систему из 14 чинов. При этом, получившим первый офицерский чин на военной и морской службе, присваивалось потомственное дворянство. Аналогичным было присвоение потомственного дворянства начиная с с восьмого класса (коллежский асессор) гражданской службы.

Табель о рангах предоставляла возможность для проникновения в ряды дворянства представителям «подлых сословий». Таким образом, для получения высокого социального статуса совсем необязательным фактором являлось знатное происхождение (как это было до ПетраI). Теперь большее значение имело продвижение по соответствующей служебной лестнице.

Отечественный исследователь С.М. Троицкий указывает на то, что

«издание Табели о рангах усилило централизацию государственного управления, укрепило социально-политическую базу абсолютной монархии. Новый закон ввел во всех звеньях государственного аппарата единую систему чинов, основанную на иерархии должностей и принципе личной выслуги»2. Еще в XVII в. такая система отсутствовала.

Весьма важным явлением в жизни российского дворянства явилось т. н. Генеральное межевание земель. Оно началось в царствование Елизаветы Петровны в 1754 г. и продолжалось в течение многих десятков лет. Всем, владеющим землей, недворянам, предлагалось в шестимесячный срок продать свои земельные приобретения.

Генеральное межевание было вызвано неурегулированностью земельных отношений. Отечественный исследователь Л.В. Милов отмечает, что к середине XVIII в. «поземельные отношения в государстве пришли в полное организационное расстройство. Путаница в законности владений, полное обветшание старого писцового законодательства, исчезновение старых границ владений - все это приводило к массе споров и тяжб, буквально затопивших суды. Вотчинная коллегия была бессильна что-либо упорядочить. Межевание диктовалось также отсутствием сведений о массиве казенных земель, которые безнаказанно расхищались помещиками. К середине века споры и тяжбы стали настолько серьезны, что доводили до массовых кровопролитий…известен пример, когда возле Каширы в 1750 г. на сенокосах помещика Еропкина в схватке с крестьянами соседнего помещика были убиты 26 принадлежащих ему крестьян».

Одним из основных результатов межевания явилось узаконение многочисленных «самовольных захватов» дворянами казенных земель. По изданному в ходе межевания Манифесту 1765 г. помещику достаточно было внести в казну небольшую денежную сумму, чтобы стать владельцем огромных земельных и лесных участков. Милов отмечает, что минимальную цифру отданных помещикам таким способом земель можно определить в 50 млн. дес. Современные исследователи отмечают, что «укреплению правовой основы помещичьего землевладения и сельского хозяйствования дворян способствовало проведенное в 1770-1780-х генеральное межевание. Оно не только закрепило за владельцами их имения, но и узаконило все их законные, и, главным образом, незаконные приобретения за счет казенных земель и земель государственных крестьян».

Еще одним важным шагом на пути оформления дворянства в особое сословие, явился изданный 18 февраля 1762 г. Манифест «О даровании вольности и свободы всему Российскому дворянству». В нем, в частности, указывалось, что «отныне… все находящиеся в разных наших службах могут оную продолжать, сколь долго пожелают»4. Данный манифест стал центральным моментом в истории российского дворянстваXVIII в. «Превратив службу дворян из обязанности в право, новый закон коренным образом изменил положение сословия в государстве и открыл путь к его «золотому веку».

Отечественный исследователь С.М. Троицкий указывает на обусловленность издания Манифеста 1762 г. всем ходом политического развития в страны в первой половине XVIII в. Государство, при выполнении управленческой и оборонительной функций, опиралось на дворянство. Последнее же требовало себе привилегий за службу. Манифест 1762 г. явился ответом государства на такие требования дворян.

После издания Манифеста значительная часть дворянства покинула службу. Отечественная исследовательница И.В. Фаизова приводит следующие данные. «Из 5902 служащих, уволенных военной коллегией в полную отставку в 1762-1771 гг. 5842 человека, или 99%, принадлежали к привилегированному сословию. Из них 150 человек (2,5%) происходили из аристократических родов…5001 человек, или 86%, принадлежали к потомственному дворянству». При этом, цифра вышедших в отставкугражданских чиновников несколько меньше. «С 1762 по 1771 г. из аппарата управления уволилось 636 человек…абсолютное большинство - 88,2% (561 человек) - принадлежало к привилегированному сословию».

Окончательному закреплению сословных привилегий служилого сословия способствовала изданная в 1785 г. «Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства». Грамота провозглашала исключительное право дворянства владеть населенными имениями, т. е. землей и крестьянами. Такое имение не подлежало конфискации даже в случае совершения его владельцем преступления. Права на имущество переходили к его наследникам. Для дворян устанавливался особый сословный суд. Они не платили податей, не могли быть наказываемы телесно, их дома были освобождены от постоя войск. Грамота 1785 г. подтвердила свободу дворян от обязательной службы, и в тоже время предоставила им право торговли и устройства заводов.

Жалованная грамота дворянству оформила и его политические права. Местное дворянское собрание, созываемое раз в три года в уездах и в губернии, должно было избирать особых должностных лиц - уездных и губернских предводителей, капитан-исправников и заседателей.

Таким образом, можно говорить о том, что в течении XVIII столетия оформляются привлечении дворянства как «служилого» сословия. Благодаря Указу о единонаследии 1714 г. произошло слияние поместья и вотчины в единое понятие «недвижимого имения». Введение в действие Табели о рангах 1722 г. создало единую систему чинов государственной службы. Эта система была основана на иерархии должностей и принципе личной выслуги. Манифест

18 февраля 1762 г. превратил дворянскую службу из обязанности в право. После издания Манифеста значительная часть дворянства покинула службу и поселилась в своих усадьбах.

Проведенное в 1770-1780-х гг. генеральное межевание закрепило за дворянами огромное количество земельных участков, фактически находящихся в их пользовании, но юридически принадлежавших казне. Окончательно же закрепила социальные и политические привилегии Жалованная грамота дворянству 1785 г.

1.2 Сельская усадьба в жизни дворянина XVIII столетия

В общем виде усадьбу можно определить как отдельное землевладение с комплексом жилых и хозяйственных построек, а также с насаждениями (парками, садами и пр.). Такая усадьба могла быть не только у дворян, но и у купцов и даже у крестьян.

Дворянская усадьба могла находиться как в городе, так и в сельской местности. Дворянин мог и не проживать постоянно в принадлежащем ему имении. В этом случае оно управлялось приказчиком.

Само слово «усадьба» восходит к глаголу «сажать», «усадить» и, применительно к дворянству, отражает особую форму служебно-земельных отношений.

Отечественный исследователь Ю.А. Тихонов указывает, что «Основной социальной и хозяйственной ячейкой в Центральной России XVII в. - XVIII вв. (помимо городов и селений городского типа) являлось частное феодальное владение, и, прежде всего, имение служилых людей «по отечеству» - дворянства».

Появление усадьбы, как особой разновидности загородного дома, относится, видимо, к XVIIвеку. В начале этого столетия боярство добилось того, чтобы вотчинные земли попавших в опалу, оставались в семейном владении, а не забирались в казну. При этом центром торговых и служебных интересов боярства служил именно город, а не сельская местность. Представители борских родов постоянно находились в городах, а управляли многочисленными боярскими владениями наместники. В данном случае усадьба появилась как дополнение вотчины. Крупным чиновникам, живущим в городах, она давалась для того, чтобы длительные отлучки в родовые вотчины не отвлекало их от службы.

Дворяне, обязанные по требованию правительства являться на военную службу, в перерывах между войнами жили в своих деревнях. При этом, особой поместной бытовой культуры в XV - XVIIвв. еще не выработалось. Жизнь помещика в усадьбах того времени напоминала жизнь богатого крестьянина.

Главным моментом, определившим общий характер жизни в сельских дворянских усадьбах XVIII в. явился упомянутый Манифест от 18 февраля 1762 г. «О даровании вольности и свободы всему Российскому дворянству». И.В.

Фаизова отмечает, что «рассмотрение практики привлечения российского дворянства к государственной службе в первой половине и середине XVIII столетия позволило заключить, что обязательная служба особенно болезненно сказывалась на положении мелких и мельчайших помещиков, у которых не было реальных возможностей сократить сроки службы, а их небольшие поместья в отсутствие хозяев разорялись».

С изданием Манифеста служба больше являлась обязанностью дворянства. Оно могло посвятить себя, в том числе, заботам, связанным с обустройством своих сельских усадеб.

Один из самых известных помещиков XVIII века, оставивший обширные воспоминания о жизни в деревне, А.Т. Болотов сравнивает жизнь в родовом имении Дворяниново Тульской губ. в 1750 г. и после издания Манифеста:

«Тогдашние времена были не таковы, как нынешние; такого великого множества дворянских домов, с повсюду живущими в них хозяевами, как ныне, тогда нигде не было: все дворянство находилось тогда в военной службе, и в деревнях живали одни только престарелые старики, не могущие более нести службу или за болезнями и дряхлостью, по какому-нибудь особливому случаю оставленные, и всех таких было немного. В других домах живали также одни только старушки с женами служащих в войске дворян и вели также уединенную жизнь... В самом нашем селении было хотя три господских дома, но один из них стоял пуст, потому что все хозяева были в службе».

Исследователи говорят о том, что «общая численность дворянских усадеб в стране в первой половине XVIII в. устанавливается в 32 тыс.». При этом, «в общей массе учтенного во II ревизию (1744-1747 гг.) крестьянского населения (7,8 млн. душ мужского пола) помещичьих крестьян было 4,3 млн.душ, или 50,5%. В целом же крепостное население составляло почти 70% крестьянского и 63,2% всего населения».

В целом, можно говорить о том, что в первой воловине XVIII века постройки дворянской усадьбы обычно состояли из трех частей. Первая часть включала в себя жилые помещения владельца усадьбы («хоромы», «хоромное строение»), составлявшие основу господского двора. Вторая часть состояла из жилых и подсобных помещений приказчиков и холопов. Третья часть - «хозяйственные постройки господского двора (поварни, бани, амбары, погребы, ледники, житницы, конюшни, хлевы и др.). Во многих усадьбах отмечены стоявшие поодаль от господского двора особые дворы - скотные, конюшенные, овчарные, житные, псарные, рыбные. В хозяйственных дворах также могли находиться избы приказчиков и людей».

Для середины XVIII в. типичными считались следующие усадебные хозяйственные постройки: скотный двор, конюшенный двор, птичий двор (или птичий «хлев»), амбар, житница, сарай, мякинница, овин, погреб … винокурня, солодовня, мельничный двор при мельнице.

Современные исследователи отмечают, что «быт и облик дворянской усадьбы в XVII- первой половине XVIII вв. во многом был обусловлен обязательной государственной службой владельцев. Для многих помещиков длительное проживание в усадьбе было затруднено. Жилые дома были окружены близлежащими хозяйственными постройками. Забота об усадьбе, как месте жительства, несколько удаленном от хозяйственных служб, стала проявляться позднее. Обстановка жилых помещений у зажиточных помещиков становилась все более богатой, все больше приобреталось картин и гравюр, предметов мебели, посуды и др., в т. ч. Привезенных из-за границы. Потолки и стены обивались сукном, полотном. Слюдяные ока заменялись стеклянными».

После издания Манифеста 1762 г. началось массовое строительство сельских усадеб. Заинтересованность дворян в личном проживании в усадьбе привела к настоящему их расцвету во второй половине XVIII - ХIХ вв.

Исследователь культурной жизни русского дворянства Ю.М. Лотман отмечает: «Дворянский быт конца XVIII -началаХIХ века строился как набор альтернативных возможностей («служба-отставка», «жизнь в столице-жизнь в поместье», «Петербург-Москва», «служба военная- служба статская», «гвардия- армия» и пр.), каждая из которых подразумевала определенный тип поведения. Один и тот же человек вел себя в Петербурге не так, как в Москве, в полку не так, как в поместье, в дамском обществе не так, как в мужском, на походе не так, как в казарме, а на балу иначе, чем «в час пирушки холостой» (Пушкин). В крестьянском быту поведение менялось в зависимости от календаря и цикла сельскохозяйственных работ. В результате этого тип поведения в меньше степени сохранял индивидуальность, традиция и коллективность играли в крестьянском поведении гораздо большую роль. Дворянский образ жизни подразумевал постоянную возможность выбора».

Говоря о второй половинеXVIII в., необходимо отметить, что помещичьи крестьяне как в более ранний период преобладали в массе сельского податного населения. Имеющиеся в распоряжении исследователей данные поуездных ведомостей 1766-1767 гг. свидетельствуют о том, что они являлись самой многочисленной группой (3 895 996 чел. м. п. - 53,5%).

Исследователи сельской дворянской усадьбы пишут: ««Во второй половинеXVIII в., как и раньше, на помещичьих землях центральных (нечерноземных и черноземных) и северо-западных уездов населенные пункты с усадьбами занимали … видное место… Как и ранее, в уездах первое место по количеству земли занимали селения с одним господским двором…В селениях с усадьбами в комплексе крестьянских повинностей первостепенное значение имела полевая барщина. Даже в безусадебных селениях не всегда оброчные повинности преобладали».

Опираясь на данные поуездных ведомостей можно говорить о том, что в уездах располагалось от 100 до 2000 господских домов. В основном это были, как и в более ранний период, деревянные одноэтажные постройки. При этом, в это время более широкое распространение получили деревянные дома на каменных фундаментах (в первой четвертиXVIII в. такие каменные постройки насчитывались единицами.

Однако и после издания Манифеста 1762 г. они возводились, преимущественно, в Московском и смежных с ним уездах и стояли обычно в усадьбах богатых землевладельцев. Как правило, в одном уезде у дворянина была одна усадьба. «Имения с двумя и более домами в основном находились в Московском у. Во многих из них были сады, оранжереи, пруды с рыбой. В Московском же и соседних с ним уездах заметно возросла доля безусадебных дворян. Отмечено значительное падение численности имений с усадьбами без крестьянских дворов. В Московском и некоторых других уездах к концу столетия их уже не было».

Однако, помимо своего служебно-земельного значения, сельская дворянская усадьба XVIII в. является еще и уникальным историко-культурным явлением.

Современная исследовательница М.В. Нащокина называет усадьбу константой русского быта. «В глубь средневековья уходят ее корни как простейшей ячейки любого городского или сельского поселения. Усадебный бум второй половины XVIII - начала XIX в., соединивший многовековой опыт развития с западноевропейскими художественными новациями и, по сути, сделавший усадьбу многосоставным произведением искусства, лишь слегка проявил и облек ее облик, соответствовавший устойчивым ценностям национальной психологии, в ясные изобразительные формы».

Таким образом, можно говорить о том, что на протяжении XVIII столетия усадьба все менее становилась похожей на двор зажиточного крестьянина. Усадьба приобретает своеобразный социально-культурологический облик. Особенно этот процесс усилился после издания Манифеста 1762 г. Многие дворяне переселялись в деревню на постоянное место жительства. Во второй половине столетия усадьба становится деревенским домом городского, по своим взглядам и привычкам, человека. В традиционный усадебный уклад вплетались многие хозяйственные и культурные заимствования из городской жизни.



Глава 2. Усадебная жизнь в XVIII в

2.1 Материальная обстановка помещичьей усадьбы

Дифференциация дворянских усадеб по жилым и хозяйственным постройкам, численности дворовых людей наблюдалась уже в начале XVIII в. Во второй половине века, с появлением в усадьбах наиболее богатых дворян уникальных дворцов, дворцово-парковых ансамблей, оранжерей, эти различия стали еще более заметны. Отечественные исследователи отмечают, что «роль и место усадеб в общественной жизни зависели от статуса владельца, его служебного положения, родовитости и проч. Крупнопоместные и среднепоместные усадьбы предоставляли широкие возможности для самореализации личности хозяев».

В течении XVIII в. «усадьба все более становилась непохожей на двор самых зажиточных крестьян. В традиционно усадебный облик вплетались новые хозяйственные и культурно бытовые заимствования из городской жизни. Улучшение быта обеспечивалось денежными платежами оброчных крестьян и трудом барщинников. Новшества материальной культуры охотно воспринимались помещиками. Расширение круга барских потребностей проявлялось в покупке картин, гравюр, мебели, посуды, отражалось в стремлении благоустроить господский дом (тесовая кровля, нарядные печи, холщовые и бумажные обои, стенные панели)».

Хотя в тоже время характерной чертой исторического периода является то, что в имениях богатых помещиков «особое внимание начинает уделяться благотворительности: появляются различные формы обучения крепостных, в ряде усадеб создаются больницы, содержатся «лекари».

Главным фактором, влияющим на благосостояние дворянской семьи, являлась доходность имения, что, в свою очередь, напрямую зависело от количества находящихся во владении помещика крестьян. Как справедливо отмечает Л.В. Милов: «статус дворянина в XVIII - ХIХ вв. измерялся не числом десятин его земельного владения, а числом крепостных душ».

Исследовательница психологии российского дворянства в последней трети XVIII столетия Е.Н. Марасинова отмечает, что «многие авторы писем чувствовали себя более душевладельцами, чем помещиками, собственниками земли»2. Княгиня Е.Р. Дашкова пишет: «Благосостояние наших крестьян увеличивает и наши доходы; следовательно, надо быть сумасшедшим, чтобы самому иссушить источник собственных доходов».

Жизнь небогатых помещиков могла не очень отличаться от жизни их крестьян. Так, бывшая крепостная Авдотья Григорьевна Хрущова вспоминает об одном из своих помещиков: «Гаврила Данилович Шестаков происходил из дворянской семьи, но очень бедной, и родители его сами работали в поле».

Известный поэт и государственный деятель Г.Р. Державин вспоминает, что отец «имел за собой, по разделу с пятерыми братьями, крестьян только 10 душ, а мать 50. При всем сем недостатке были благонравные и добродетельные люди».

Последствием бедности являлась правовая и социальная незащищенность таких помещиков. После смерти отца Державина «мать осталась с сыновьями и с дочерью одного года в крайнем сиротстве и бедности; ибо по бытности в службе самомалейшие деревни, и те в разных губерниях по клочкам разбросанные, будучи неустроенными, никакого дохода не приносили, что даже 15 рублей долгу, после отца оставшегося, заплатить нечем было; притом соседи иные прикосновенные к ним земли отняли, а другие, построив мельницы, остальные луга потопили. Должно было с ними входить в тяжбу; но как не было у сирот ни достатку, ни защитника, то обыкновенно в приказах всегда сильная рука перемогала…».

С другой стороны, усадьба богатых помещиков могла поражать стороннего наблюдателя своим великолепием. Гостившие у богатой княгини Е.Р. Дашкой сестры Вильмот так описывают ее имение Троицкое: «Кажется, я никогда не говорила о Троицком, любимом местопребывании Дашковой. Оно, действительно, очень хорошо и совершенно устроено по ее плану, окруженное шестнадцатью деревнями, принадлежащими ей. Три тысячи крестьян или как она называет их «ее поданных» живут очень счастливо под ее безусловной властью; и едва ли кто так кротко и заботливо управляет своими крепостными. Слуг у нее, включая сюда возможные их подразделения, насчитывается до двухсот, сто лошадей, двести коров и все прочее, в том же размере, служит на пользу ее семейства: можете вообразить о громадных ее расходах. У нее есть своя церковь, построенная за домом. Лес, принадлежащий имению, простирается на девять миль длинны, и на четыре в ширину; он примыкает к одной стороне дома; в окрестности его иногда заходят волки; и в этом-то лесу я и княгиня блуждали вчера более часу. Множество земли занято огородиками и садиками в английском вкусе; через все поместье струится прекрасная речка…Дом просторный, с окнами по обеим сторонам, с балконами восходящими до второго этажа».

Московская дворянка Е.П. Янькова вспоминала: «Батюшка был богат: он имел 4000 душ крестьян, а матушка 1000; в доме всего было вдоволь, но роскоши не было ни в чем. Посуда была вся оловянная: блюда, чаши, миски; только в последствии, когда мы стали постоянно жить по зимам в Москве, батюшка купил столовый сервиз серебряный, а в Боброве оставался все тот же деревянный».

Главным объектом сельской усадьбы был господский дом. Вот как Болотов описывает местоположение господского дома, в то время, когда он только поселился в усадьбе: «Неизвестно уже мне, кто из предков моих выбрал впервые оное, только то знаю, что оно было худшее из всей усадьбы, а наилучшие места были заняты огородами и скотными дворами. Но сему и дивиться не можно: в старину было у нас и обыкновение такое, чтоб дома нарочно прятать и становить их в таких местах, чтоб из них никуда в даль было не видно, а все зрение простиралось на одни только житии, конюшни, скотные дворы и сараи. А точно в такое место поставлены были и наши хоромы».

Интересно, что мелкопоместный дворянин Г.С. Винский в 80-х гг. XVIII века описывает местоположение помещичьего дома в селе Спасском Оренбургской губернии следующим образом: «местоположение не совсем было без приятностей; но помещение дома совершенно не у места, т. е. в яме, из которой вид был на одну церковь с кладбищем и на угрюмый сад».

Поселившийся в усадьбе Дворяниново А.Т. Болотов занимался, в частности, постройкой нового господского дома. Его не устраивал маленький, одноэтажный, сложенный из бревен домик.

Построенный в кон. 60-х гг. XVIIIв., новый господский дом, значительно больше нравился Болотову. «Вся величина его простиралась не более 30-ти аршин в длину, а 18 в ширину, а и вышина его была очень умеренная, ибо тогда не было еще в обыкновении драться слишком в высоту…Совсем тем и несмотря на его мализну, были в нем все нужные в дворянских деревенских домах комнаты: были в нем лакейская, зала, гостинная, спальня, уборная, столовая, детская, девичья и для меня спокойный кабинет, а другой особый покоец и для моей т?щи. А сверх того выгадал я местечко для буфета, гардеробца и довольно просторной кладовой, также двух сеней, задних и передних, с нужными местами; и все помянутые комнаты связал между собою так, чтоб можно было в них и запросто спокойно жить, и иметь несколько комнат и для гостей всегда чистых и прибранных, а сверх того была бы и та еще выгода, чтоб по малоимению дров, и для сбережения оных, в зимнее время залу не было б нужды и топить ежедневно, но она могла б оставаться и без топки во всю почти зиму; ибо комнаты расположены были так, что можно было и без ней обходиться».

В мемуарах Болотова есть описание и господских домов, находящихся в имениях других помещиков.

Так, в частности, в ходе поездки на сватовство в село Коростино Болотов увидел «маленький и старинный домик с тремя только покойцами, разделенными еще между собою сенями. И одна половина оного казалась вросшею от древности почти совсем в землю и была с небольшими окошечками и с кровлею, поседевшею уже от выросшего и размножившегося на ней моха. Другая сколько-нибудь была поновее и повыше, по случаю, что все хоромцы стояли на косогоре. Небольшое, высокинькое и тесом покрытое крылечко вводило в сени, посреди хором сих находящиеся, а маленький и узенький цветничок, насаженный кой-какими цветами и осененный тенью от насажденных подле решетки высоких уже черемух и других деревцов, был единым только наружным дому сему украшением или паче вещью…».

Совершая поездку к родственникам жены, Болотов познакомился с строением домов в г. Цивильске. «Дома дворянские строились там почти все в два этажа или жила, и везде принуждено были всходить в верхний и жилой этаж по крутым лестницам. И делалось сие, как уверяли меня, наиболее для предосторожности от разбойников, чтоб им не так было легко взбираться на верх и удобнее было от них обороняться. А в других домах, к удивлению моему, находил я на крыльцах по два претолстых улья пчел, поставленные по обеим сторонам входных дверей, и тут без всякой защиты зимующие, и не мог странному обыкновению сему довольно надивиться».

Дом в управляемом Болотовым имении Киясовка был двухэтажным с большим крыльцом, помещающимся в центре строения и парадной лестницей на второй этаж.

Дом родителей Е.П. Яньковой «строен из очень толстых брусьев, и чуть ли не из дубовых; низ был каменный, жилой, а стены претолстые. Весь нижний ярус назывался тогда подклетями; там были кладовые, но были и жилые комнаты… Все парадные комнаты были с панелями, а стены и потолки затянуты холстом и расписаны краской на клею. В зале нарисована на стенах охота, в гостиной ландшафты, в кабинете у матушки тоже».

Князь И. М. Долгорукий вспоминает 70-е гг. XVIII в.: «…переехали мы всем домом в подмосковное наше село Волынское. Оно стояло в 7 верстах от Москвы. Дом большой, старинный, поместительный; из каждого окна видна столица, как на ландшафте…».

Английская исследовательница русских усадеб П. Рузвельт так описывает внешний вид типичной усадьбы до середины XVIII столетия: маленький, сложенный из сосновых бревен домик. «До великой эпохи усадебного строительства дома даже богатых провинциалов мало отличались от крестьянских изб. Часто в них было две довольно низкие комнаты, из которых зимой пользовались только одной».

Помимо господского дома, мемуарные источники дают представление о средствах передвижения помещиков XVIII в.

Так, говоря о 60-х гг. Болотов пишет: «Кареты были тогда еще очень, очень редки, и в таких небогатых домах, каков был наш, были они еще совсем не в употреблении, а езживали все наши братья в четырехместных и так называемых венских колясках. Но у меня не было и такой, а было две старинных и староманерных коляски, из коих одна была большая, четвероместная, но с какою и показаться никуда было не можно, а другая такая же и поменьше, и полегче, и так, как бы визави, двуместная, и образом своим не лучше первой. Для покупки же новой, а того паче кареты, недоставало у меня денег. Итак, не знал я, что мне делать, и вздумал, наконец, велеть Павлу, столяру своему, большую свою коляску как-нибудь преобразить и сделать получше. Итак, ну-ка мы оба с ним ее коверкать, инако устраивать, обивать, раскрашивать и золотить. Но как бы то ни было, но смастерили себе и сгородили коляску изрядную, и такую, которая нам потом несколько лет прослужила и на которой ездить было никуда не постыдно».

Также, в середине 60-х гг. «вскоре после возвращения нашего из Москвы, снабдили мы себя первою еще каретою, купив ее за 50 рублей у друга нашего, господина Полонскаго. Несмотря на сию малую цену, была она еще изрядная, четвероместная, раззолоченная по тогдашнему обыкновению и обитая внутри алым трипом. О сем упомянул я для того, чтоб тем доказать, как карет тогда было еще мало, как они были дешевы, а деньги дороги, и как не ставил тогда никто еще в стыд себе ездить в четвероместных венских колясках. Сосед мой г. Ладыженский купил себе карету еще того дешевле и, заплатив только 30 рублей за нее, наездился в ней довольно».

Таким образом, можно говорить о том, что главным фактором, влияющим на благосостояние дворянской семьи, являлось количество находящихся во владении помещика крестьян. Уклад жизни небогатых помещиков мог не очень отличаться от крестьянского: помещики могли даже участвовать в полевых работах наравне со своими крестьянами. Главным объектом сельской усадьбы был господский дом. Величина и убранство дома зависели от благосостояния помещика. Некоторые помещики стремились к постройке обширных и красиво украшенных домов.

Помещики в своих имениях, как правило, не жили изолировано от соседей. Да и внутри усадьбы имело место тесное взаимодействие самых различных по своему происхождению и социальному положению лиц.

Хотя Болотов жил в Дворянинове круглогодично, некоторые помещики не оставались в деревне на зиму.

Дворянин Г.С. Винскийпишет о жизни в 80-х гг. XVIII века в селе Спасском Оренбургской губернии: «Зиму мы жили в городе, где катания, собрания, балы, для меня и карточная игра, жизнь нашу делали весьма удовлетворительной; весну, лето и осень обыкновенно проживали в деревне; тут разные, ежедневные почти новые занятия: прогулки, купания, рыбная ловля, стрельба и множество других забав, сокращали время нечувствительно».

...