Экономическая политика Советской России (СССР). 1920-1930-е гг.

Ленин объяснял народу обращение к концессиям мотивами политического характера: "Сейчас мы остаёмся в том же положении, в котором были в течение трёх лет. Социалистическая республика окружена империалистическими странами, которые несравненно сильнее нас в военном отношении, которые все средства агитации и пропаганды пускают в ход, чтобы усилить ненависть к Советской республике. Они не упустят ни одного случая для военного вмешательства, как они выражаются, т. е. для удушения Советской власти. Если, памятуя это, мы бросим общий взгляд на прожитые три года, с точки зрения международного положения Советской республики, то станет ясно, что мы могли продержаться и могли победить неслыханно могущественный союз держав Антанты, поддерживаемый нашими белогвардейцами, только потому, что никакого единства между этими державами не было. Мы могли побеждать до сих пор только благодаря глубочайшим раздорам среди империалистических держав и только благодаря тому, что эти раздоры не были случайными партийными внутренними раздорами. Это глубочайшая неискоренимая рознь экономических интересов между империалистическими странами, которые, стоя на почве частной собственности на землю и капитал, не могут не вести той хищнической политики, при которой попытки соединения их сил против Советской власти оказались пустыми". Так, Япония, считал вождь, которая держала в своих руках почти всю Сибирь и которая, конечно, могла помочь во всякое время Колчаку, не сделала этого по той основной причине, что её интересы коренным образом расходятся с интересами Америки, и что она не хотела таскать каштаны из огня для американского капитала.

Но чем глубже, чем грознее будет расти коммунистическое движение, тем больше повторных попыток сделают они для удушения нашей республики. И отсюда наша политика - использовать рознь империалистических держав, чтобы затруднить соглашение или по возможности сделать его временно невозможным. Это - основная линия в течение трёх лет нашей политики, которая вызвала необходимость подписания Брестского мира... Эта же линия определяется для нас сейчас таким образом, что мы за подобное предложение, как концессии, должны ухватиться обеими руками. "Мы даём сейчас Америке Камчатку, которая по существу все равно не наша, ибо там находятся японские войска. Бороться с Японией мы в настоящий момент не в состоянии. Мы даём Америке такую территорию для экономической утилизации, где у нас абсолютно нет ни морских, ни военных сил. И, давая это, мы привлекаем американский империализм против японского и против ближайшей к нам японской буржуазии, которая до сих пор держит в руках Дальневосточную республику" [14].

Но концессии, как и другие меры развития рыночной экономики, не были изобретены в Советской России. Они широко использовались уже при становлении капитализма, сначала как способ сосредоточения и консолидации распылённого и немногочисленного капитала, затем как средство борьбы за свободу предпринимательства и замены разрешительной системы явочной. На международной арене, считали советские правоведы, концессии являлись также одним из средств превращения слабых государств в колонии государств сильных [10, c. 575]. В дореволюционной России концессии существовали в особой замаскированной форме. В благодарность за предоставление иностранных займов иностранным капиталистам давались выгодные концессии в форме передачи им решающего участия в разных частных или государственных предприятиях с гарантированной правительством доходностью.

У правительства советского потребность в привлечении иностранных капиталов выявилась практически сразу после Октября 1917 г. С их помощью можно было быстрее преодолеть экономическую и техническую отсталость, усугубленную хозяйственной разрухой, тем более что ведущие капиталистические страны рассматривали Советскую Россию как ёмкий рынок для своей экономической экспансии. Ещё во время заключения Брест-Литовского договора с Германией было подписано финансовое соглашение о выплате возмещения за национализированное имущество, и одним из условий обеспечения этих обязательств являлось предоставление Германии нефтяных и других концессий. Весной 1918 г. советское правительство предлагало концессии бывшим союзникам как своего рода уступку за сепаратный выход из войны, национализацию иностранной собственности и аннулирование долгов. "Тезисы об условиях привлечения иностранного капитала в товарной форме", в которых была предпринята попытка сформулировать основные принципы концессионной политики, были распространены уже на I съезде совнархозов 26 мая 1918 г. [20]. В "Плане" предусматривалась возможность предоставления США на концессионных началах права участия в эксплуатации природных ресурсов России.

История с Вандерлипом. В августе 1920 г. о концессиях начал свои переговоры с советским правительством американский бизнесмен Вашингтон Б. Вандерлип. Переговоры вели сначала в Копенгагене М.М. Литвинов и в Стокгольме Л.Б. Красин, затем они продолжились в Москве с В.И. Лениным, Л.Д. Троцким и И.В. Сталиным. Ленину Вандерлип сообщил, что действует от имени и по поручению сенатора-республиканца, кандидата в президенты США Уоррена Гардинга. Он предлагал себя в качестве посредника по продаже американскому правительству Камчатки, на что советское правительство должно было пойти, исходя из невыгодной для России, да и для США, международной обстановки, сложившейся в этом регионе. Россия практически потеряла к этому времени часть Сибири и Дальний Восток, где хозяйничали японцы, а заинтересованность США в этой части Тихоокеанского региона резко возросла, обострив их отношения с Японией. В конечном счёте, переговоры свелись к обсуждению вопроса о предоставлении американским бизнесменам значительных концессий в восточных областях России. Вандерлип заявлял о своей особой заинтересованности в разработке нефтяных месторождений Камчатки, а также предлагал организовать в регионе добычу угля и рыболовные промыслы [21]. Взамен было обещано признание.

Ленин, выступая на собрании актива московской организации РКП (б), так комментировал этот визит "американского партнёра". "Вандерлип (дальний родственник известного в США миллиардера - Л. Б.) привёз с собой письмо Совету Народных Комиссаров. Это письмо очень интересно, ибо он с чрезвычайной откровенностью, цинизмом и грубостью американского кулака говорит: "Мы очень сильны в 1920 году; наш флот будет в 1923 году ещё сильнее, однако нашей силе мешает Япония, и нам с ней придётся воевать, а воевать нельзя без керосина и без нефти. Если вы нам продадите Камчатку, то я вам ручаюсь, что энтузиазм американского народа будет так велик, что мы вас признаем. Выборы нового президента в марте дадут нашей партии победу. Если же вы сдадите Камчатку в аренду, то я заявляю, что тогда такого энтузиазма не будет". Это почти буквальное содержание его письма. Перед нами совершенно нагой империализм, который не считает даже нужным облачить себя во что-нибудь, думая, что он и так великолепен". Кроме того, "Вандерлип просил у меня портрет с надписью. Я отклонил, потому что, когда даёшь портрет, пишешь: "Товарищу такому-то", а написать "товарищу Вандерлипу" нельзя. Написать тому Вандерлипу, с которым мы заключаем концессию, тоже невозможно, потому что концессия будет заключена правительством, когда оно войдет в силу. Как написать - я не знаю. Давать заведомому империалисту свой портрет было бы нелогично. И, тем не менее, такого рода телеграммы (о концессиях - Л. Б .) пришли: отсюда ясно, что в империалистической политике вся эта история сыграла известную роль".

Ленин приветствовал получение Россией в лице такой "акулы капитализма" пропагандиста торговых отношений с Советской Россией. "Если бы мы даже кроме предполагаемого договора о концессиях ничего не получили, то и тогда можно сказать, что мы выиграли. У нас есть целый ряд сообщений, конечно, тайных, что капиталистические страны не бросили намерения весной вновь начать войну с Советской Россией. У нас есть целый ряд сведений, что подготовительные шаги некоторыми капиталистическими державами делаются, а белогвардейщина, можно сказать, ведёт подготовительную работу во всех державах. Поэтому наш главный интерес - добиться восстановления торговых отношений, а для этого надо иметь хоть некоторую часть капиталистов на своей стороне".

Шуточный обмен любезностями с Вандерлипом закончился тем, что Вандерлип, уходя, сказал: "Да, надо признаться, что у мистера Ленина рогов нет, и я должен буду это сказать всем своим знакомым в Америке". Таким образом, и в болото европейской прессы, считающей Советскую власть чудовищем, с которым нельзя вести сношений, был брошен в лице Вандерлипа - сторонника восстановления торговых сношений с Россией - камень. Он вызвал и чрезвычайные волнения в торговых кругах Японии, общественное мнение которой говорило о невозможности поступиться своими интересами и брать концессий у Советской власти. "Одним словом, считал Ленин, мы получили гигантское обострение вражды между Японией и Америкой и тем получили несомненное ослабление натиска Японии и Америки против нас".

Отвечая на вопросы своих товарищей по партии - правильна ли наша политика использования розни между акулами капитализма в целях затруднить для них соединение против Советской России, Ленин отвечал уверенным "да". Такую политику советское правительство вело уже в течение четырёх лет. Главным фактом проявления этой политики был Брестский договор. Пока германский империализм сопротивлялся, советское правительство, используя противоречия империалистов между собой, могло продержаться даже тогда, когда Красная Армия ещё не была создана. И теперь вопрос о концессиях имеет, прежде всего, политическое значение. В отношениях между Японией и Америкой кроется объяснение того, почему предложение о концессиях или заманивание концессиями выгодно России. Суть в том, что "концессия предполагает то или иное восстановление мирных соглашений, восстановление торговых отношений, предполагает возможность для нас открытия прямой широкой закупки необходимых для нас машин. И мы должны все усилия направить на то, чтобы это осуществить". Приходится признать, что Вандерлип не зря ставил Ленина в один ряд с лучшими президентами США - Вашингтоном и Линкольном.

Политическое значение концессий заключалось также и в той возможной поддержке советской власти в России, которую могли оказать ей "угнетённые народы". Версальский договор позволил "кучке стран" душить другие народы, и эти народы обращаются к помощи России. "Открыто или прикрыто, сознательно или бессознательно, но они привыкают сознавать экономическую необходимость союза с Советской Россией против международного империализма. Поэтому продовольственные концессии выходят из рамок старых буржуазных концессий, они уже не похожи на старые капиталистические концессии. Они остаются капиталистическими, поскольку мы говорим немецким капиталистам: привози столько-то тракторов, а мы тебе дадим целинную превосходную землю и хлеб. Мы привлекаем капитал громадной прибылью. В этом отношении концессия остается чисто капиталистическим предприятием, но она приобретает неизмеримо большее значение, поскольку весь народ видит, несмотря на предрассудки против большевизма, что большевики создают совершенно иные международные отношения, дающие возможность всем угнетенным народностям избавиться от империалистического гнёта. Поэтому наш успех в течение прошлых трех лет будет ещё большим успехом в течение ближайшего года в нашей внешней политике. Наша политика группирует вокруг Советской республики капиталистические страны, которые душит империализм. Вот почему это предложение концессий имеет значение не только капиталистическое, вот почему - это рука, протянутая не только германским капиталистам, но и всем угнетенным народам, это союз угнетенных масс, который есть один из факторов грядущей пролетарской революции" [21]. Вождь продолжал сохранять веру о возможность устройства другого миропорядка.

Но вернёмся к декрету СНК от 23 ноября 1920 г., который обеспечивал России экономические выгоды от концессионной политики. Теперь заграничные частные лица, физические или юридические, согласно закону, могли принимать "любое участие" в торговых сделках "либо путем принятия особого закона в порядке исключения для определённой группы, либо предоставлением государственной концессии юридическому или физическому лицу". Частный капитал, прежде всего, иностранный, мог привлекаться и к производству горно-промысловых работ, к поиску, разведке, добыче и переработке полезных ископаемых. Концессионеры получали на определённый срок государственное предприятие, обязывались вкладывать в него определенный капитал, поддерживать его на современном техническом уровне. Концессионный договор предусматривал преимущественную продажу продукции государству по обусловленным ценам, ограничивал право концессионера распоряжаться концессионным имуществом". России, при её хроническом голоде на капиталы, нужны были иностранные инвестиции, чтобы поднять лежащие в руинах некоторые отрасли промышленности. Концессии, наряду со смешанными обществами и арендой, должны были стать также важным фактором в изменении международного положения советского государства, стремившегося к юридическому признанию его капиталистическим миром.

Концессии (чистые и смешанные) служили основными формами привлечения иностранных инвестиций в народное хозяйство страны. В первом случае капитал полностью принадлежал иностранному предпринимателю, во втором - капиталовложения осуществлялись советскими и иностранными участниками. В этом случае управление было совместным, а прибыли распределялись пропорционально вложениям. Разрешён был и арендный договор на государственное промышленное предприятие, близкий по своей сути к концессионному. Арендатору, как и концессионеру, правительство предоставляло участок земли, промышленное или торговое предприятие для организации производственной деятельности. Государство оставалось собственником основных средств производства, участвовало в распределении прибавочного продукта. Концессии, по существу, тоже были арендой государственной собственности, предоставленной иностранному капиталу. Различия между концессией и арендой заключались в размерах предприятий, в уровне их технического оснащения, в источниках получения сырья и кредитов, в методах расчёта с покупателями. Аренда имела определённое значение для восстановления промышленности, она привлекала к сотрудничеству с советской властью большое число средних и мелких предпринимателей и в то же время создавала реальную возможность регулировать народное хозяйство, оказывать воздействие на частный рынок. Количество и номенклатуру изделий определял договор, как и долю продукции, обязательной для сдачи государству, предприятие необходимо было поддерживать на должном уровне, расторгнуть договор можно было только в судебном порядке [20].

Главный Концессионный Комитет. Для проведения в жизнь намеченных целей в июне 1921 г. при ВСНХ был учреждён Концессионный комитет, преобразованный сначала в Главный комитет по делам о концессиях и акционерных обществах при Совете Труда и Обороны [3], а затем в Главный Концессионный Комитет (Главконцесском) при Совете Народных Комиссаров.

Главный концессионный комитет (ГКК) состоял из председателя и 4-х членов, назначаемых Советом Народных Комиссаров. В структуру аппарата, которая подвергалась определённой эволюции, в разное время входили отделы проведения договоров, наблюдения, экономического с информационным подотделом, юридического, управления делами, а также канцелярии и комендатуры. ГКК подчинялась сеть местных органов в виде концессионных комитетов союзных республик, а также концессионных комиссий при союзных и республиканских наркоматах. ГКК мог приглашать на заседания с совещательным голосом представителей ведомств и сведущих лиц, а равно и уполномоченных союзных республик. Ему поручалось общее руководство всем делом допущения иностранного капитала к промышленной, торговой и иной хозяйственной деятельности на территории РСФСР и союзных с ней советских республик. Он должен был осуществлять руководство переговорами о заключении всякого рода концессионных договоров, допускающих изъятие из общих законов, и рассматривать при участии представителей заинтересованных ведомств все их проекты. В 1925 г. председателем Главного концессионного комитета СССР являлся Л.Д. Троцкий, заместителем председателя - известный революционер и дипломат А.А. Иоффе.

Для непосредственных переговоров за границей с иностранными соискателями концессий и для предварительной разработки проектов концессионных договоров, а равно и для исполнения заграничных поручений Главного концессионного комитета по концессионным делам, ГКК получил право учреждать при торговых представительствах СССР за границей в качестве непосредственно ему подведомственных органов концессионные комиссии. Они могли действовать на основании особого положения о них, утверждаемого Советом Народных Комиссаров СССР, и были созданы в Германии, Англии, Франции, Италии, Японии и Швеции.

При заключении договоров следовало соблюдать известные негласные правила: концессии предоставляются преимущественно на окраинах и таким образом, чтобы по соседству с ними, в шахматном порядке, находились соответствующие советские предприятия, которые могли бы учиться у иностранцев. Концессионер обязывался работать по общему плану, выработанному в Концессионном комитете, но иметь и свой частный план, выполняемый под руководством соответствующего ведомства. Обязательным было соблюдение советских законов о труде. Требовалось, чтобы в этом отношении он пользовался по преимуществу рабочей силой СССР, ввозя не свыше некоторой (очень небольшой) доли простого и квалифицированного рабочего и служащего персонала. Концессионер выплачивал все причитающиеся с него в общем порядке налоги, отдавал советской власти либо часть продукта, либо же выплачивал долевое отчисление с оборота и некоторую сумму за аренду заводов и других предприятий. За ним в неизменном виде сохранялось право распоряжения продуктами производства, но у власти имелось право преимущественной её покупки по ценам, предлагавшимся рынком.

О некоторых правах иностранцев на торговую и хозяйственную деятельность в СССР. Регулированию прав иностранных фирм на хозяйственную деятельность в России (СССР) посвящался декрет ВЦИК и СНК РСФСР "О порядке допущения иностранных фирм к производству торговых операций в пределах РСФСР" от 12 апреля 1923 г. [22] За декретом последовала инструкция от 12 мая, разъясняющая его положения. Закон относил к иностранным фирмам всякие единоличные или коллективные товарищества, полные, на вере, акционерные общества и т. п. предприятия, учреждённые вне пределов РСФСР и союзных республик, и юридически оформившие в стране пребывания своё право на торговую деятельность (утверждение устава, регистрация предприятия в подлежащих учреждениях, выборка промыслового патента и т. п.).

Декрет имел в виду не только юридических, но и физических лиц, если они приехали из-за границы, за границей оформили своё право на торговую деятельность и на фирму и в РСФСР хотят продолжать свою торговлю в качестве представителей заграничных фирм, оформившихся юридически вне пределов СССР. В СССР им разрешалось иметь постоянное представительство, отделение или контору. "В своей деятельности, - гласил закон, - они подчиняются всем действующим и могущим быть изданным законам и распоряжениям правительства СССР", в частности, о государственном надзоре за деятельностью торговых и промышленных предприятий, об охране труда занятых в них рабочих и служащих, об обложении предприятий, регистрации и публичной их отчётности. За свою деятельность в СССР они отвечают всем движимым и недвижимым имуществом, где бы таковое не находилось". Принадлежащее им в СССР имущество и все следующие им платежи обращаются на преимущественное удовлетворение претензий, возникших из их операций.

Из отдельных промыслов, к которым иностранцы допускались на иных условиях, чем граждане СССР, законодательство СССР знало обычное для европейских государств ограничение иностранцев в правах на промысловое рыболовство и зверобойный промысел в территориальных водах. Но это ограничение осуществлялось в своеобразной форме, поскольку все рыбные угодья, согласно декрету ВЦИК и СНК от 25 сентября 1922 г., составляли собственность государства. Это положение в силу постановления ЦИК и СНК СССР от 21 февраля 1924 г. относилось и к морским зверобойным угодьям. Угодья разделялись на два вида: угодья промысловые общегосударственного значения. Они находились в ведении Центрального управления рыболовства Народного комиссариата земледелия и эксплуатировались либо им самим, либо сдавались им в аренду. Ко второму относились угодья непромысловые, которые предоставлялись в свободное пользование граждан СССР. Таким образом, иностранцы не допускались к рыбной ловле в угодьях непромыслового значения, но в то же время их права на аренду промысловых угодий не были ограничены в законе [10, с. 196].

Особые условия прописывались в законе для рыбных и морских зверобойных промыслов на Дальнем Востоке. В силу декрета СНК РСФСР от 3 марта 1923 г. право производства рыбного и морского зверобойного промысла в территориальных водах РСФСР вдоль побережий морей Японского, Охотского и Берингова предоставляются путём сдачи в аренду с публичных торгов промысловых участков гражданам РСФСР и союзных с нею республик и гражданам других государств. Исключение делалось лишь для бухт, которые могут быть закрыты для иностранного промысла по стратегическим соображениям, а также рек и речных устьев местностей, где поселились и могут поселяться русские поселенцы и туземные племена.

На практике договоры с иностранцами на рыболовные и зверобойные угодья (за исключением Дальнего Востока) обычно облекались в форму концессионных договоров. Из договоров СССР, специально касающихся рыболовства, важны Юрьевский мирный договор с Финляндией от 14/Х-20 и соглашение с Финляндией от 20 сентября 1922 г. В силу этого последнего производство рыбной ловли и тюленьего промысла в территориальных водах Финского залива сохранялось исключительно за гражданами РСФСР (СССР). Наоборот, Юрьевский договор давал финским рыбакам право ловли в части территориальных вод СССР (северного и восточного побережья Рыбачьего полуострова до мыса Шарапова).

Особые постановления содержит законодательство СССР в отношения допущения иностранцев к горно-промысловым работам. В силу ст. 3 "Положения о недрах земли и их разработке" от 7 июля 1923 г. право на производство таких работ, которым пользуются все граждане и юридические лица СССР, предоставляется иностранцам и признанным в СССР иностранным юридическим лицам не иначе как с разрешения СНК в каждом отдельном случае. Таким образом, в отношении разработки недр для иностранцев установлен исключительно концессионный порядок.

Социалистический протекционизм. В 1923 г. советское правительство окончательно определило экономическую политику как курс на "социалистический протекционизм". На двенадцатом съезде РКП (б) 17-25 апреля 1923 г. были приняты "Тезисы по промышленности". "Заграничные закупки и заказы, говорилось в его девятом параграфе "Финансирование, кредитование, налоги и таможенные ставки", хотя бы и по ценам ниже внутренних, должны решительно отметаться во всех тех случаях, когда они не безусловно необходимы и когда размещение соответственного заказа внутри страны может послужить серьезным толчком к развитию соответственной отрасли нашей государственной промышленности" (своего рода импортозамещение). "Только последовательно и настойчиво проводимая система социалистического протекционизма может обеспечить в нынешний переходный период действительное развитие промышленности Советского государства, находящегося в капиталистическом окружении" [23]. Приведённая цитата ясно даёт понять, что советское руководство с уходом В.И. Ленина поменяло политику в отношении иностранного капитала: теперь на первый план начинает выдвигаться отечественный производитель. Но этот курс позволял некоторые послабления в отношении отдельных форм иностранных вливаний в экономику СССР [24].

Поводом послужили выявленные "некоторые нарушения монополии внешней торговли", которые требовалось устранить. В переходный период после введения в стране нэпа целый ряд иностранных фирм учредили в России свои филиалы или представительства. Большей частью это происходило без всякого одобрения со стороны властей, в других случаях путём отметки у местных властей, отвечающих за регистрацию торговых предприятий внутри страны. В последнем случае имело место явное нарушение законов, поскольку такая регистрация предусматривалась только для национализированной внутренней торговли, получившей послабления в 1921 г. Для внешней торговли таких послаблений введено не было.

Пришлось устранять "прежние недоразумения" и ещё раз закреплять в новом апрельском декрете 1923 г., положение, что иностранные фирмы допускаются к производству торговых операций в пределах РСФСР и к открытию контор, отделений, представительств и т. п., не иначе, как в порядке, предусмотренном положением о ГКК по заключению НКВТ. Все существовавшие ко времени опубликования настоящего Постановления в пределах РСФСР представительства иностранных фирм обязаны были получить положенное разрешение в месячный срок, "по истечении коего все представительства, не получившие разрешения, немедленно ликвидируются". Полномочный представитель РСФСР в Германии считал это важным указанием для дальнейшего развития торговых отношений с зарубежными странами. Таким образом, писал он, "не регулировавшееся ранее в законодательном порядке и, следовательно, рассматриваемое молчаливо, как недопустимое ни при каких обстоятельствах, теперь получило направление, следуя которому это участие может быть обеспечено". Учреждение отделений и представительств иностранных фирм стало возможно лишь посредством получения концессии от русского правительства. Теперь "в данной области" не могла иметь места взаимность, поскольку "внешняя торговля в Германии является свободной и организована на началах частнособственнической экономики" [24].

"Государственным учреждениям, производственным государственным предприятиям и их объединениям, кооперативным организациям, а равно частным обществам и лицам разрешалось, с соблюдением действующих законов о внешней торговле, заключение сделок по внешней торговле в пределах РСФСР только с теми представительствами иностранных фирм, кои получили упомянутое разрешение. Лицам, состоящим на государственной службе РСФСР, запрещалось принимать на себя представительство каких бы то ни было иностранных фирм и организаций. Гражданам РСФСР, не состоящим на государственной службе, разрешалось брать на себя представительство для совершения торговых операций лишь тех иностранных фирм, кои имеют установленное законом разрешение. "Лица, виновные в нарушении настоящего Постановления, карались по ст. 136 Уголовного Кодекса РСФСР (она предполагала за нарушение положений законов о государственных монополиях наказание в виде принудительных работ или лишение свободы на срок не ниже шести месяцев).

Отдельные, виновные в нарушении постановления лица, карались, сверх того, ещё и по ст. 114 (за взятку - лишением свободы на срок до пяти лет с конфискацией имущества или без таковой; за посредничество в совершении преступления и укрывательство взяточничества - лишением свободы на срок до двух лет с конфискацией имущества или без таковой). "Получение взятки, совершённое при отягчающих обстоятельствах, как-то: а) особые полномочия принявшего взятку должностного лица, б) нарушения им обязанностей службы или в) допущение вымогательства или шантажа, карается лишением свободы со строгой изоляцией на срок не ниже трёх лет вплоть до высшей меры наказания и конфискацией имущества". Лицо, давшее взятку, не наказывалось в том случае, если своевременно заявило о вымогательстве взятки или оказало содействие раскрытию дела о взяточничестве. В противном случае оно каралось лишением свободы на срок до 3 лет [26].

Подведение первых итогов нэпа. В нашей исследовательской литературе о развитии советской экономики утверждается, что фактически концессии не имели решающего значения в ближайшие после провозглашения нового курса годы. Восстановление экономики проходило, как известно, за счёт сил и средств самой страны, за счёт внутреннего накопления, а не притока капиталов извне. Итоги 2-х лет нэпа подвёл XII съезд ВКП (б). Он констатировал, что в стране решена первая элементарная задача "во что бы то ни стало оживить оборот, не боясь известного развития капитализма". В резолюции ХII съезда РКП (б) подчёркивалось: "Опыт истекшего года подтвердил, что государственное социалистическое строительство при новой экономической политике вполне совместимо в известных, и притом широких, пределах с активной ролью частного, в том числе иностранного, капитала в сфере промышленности. Необходимы дальнейшие систематические мероприятия, направленные на привлечение к промышленности иностранного капитала во всех тех формах, целесообразность которых уже обнаружилась до настоящего времени: концессии, смешанные общества, аренда. Но далее вставали более широкие и сложные проблемы: "на почве реставрированного оборота" следовало "направить поднимающиеся производительные силы на социалистический путь". Предстояла "борьба за неуклонное усиление социалистических элементов в народном хозяйстве, за социалистическое строительство изо дня в день, в рамках каждого очередного вопроса текущей политики и экономии". Нэп признавался в его решениях как элемент отступления, поворота назад, для того, чтобы можно было "сначала отступить, а потом разбежаться и сильнее прыгнуть вперёд" [27].

Прыжок получится только к 1925 г., когда страна, уже без своего вождя, отметила первые признаки хозяйственного возрождения, первые крупные успехи на фронте социалистического строительства: развитие крупной машинной индустрии, электрификация, Волховстрой, гидроторф, подъём сельскохозяйственного производства, общий рост товарооборота. Успехам способствовал "рабоче-крестьянский блок", прочный союз пролетариата с основной массой крестьянства, сохранение командных высот в руках пролетариата, собственности на землю и т. д.

Но и XIII съезд партии в мае 1924 г., отметив несомненные успехи в развитии советской экономики, продолжил прежнюю линию - на усиление социалистических элементов в общенародном хозяйстве, на дальнейшее регулирование рынка, на систематическое вытеснение частного торгового аппарата и замена его государственной торговлей и кооперацией. Стали обнаруживаться серьёзные трудности в экономике: появилось аграрное перенаселение, последствием процесса накопления средств внутри деревни стало классовое расслоение - рост сельской буржуазии и пролетаризация беднейших элементов. В 1925 г. в деревне ликвидируются остатки "военного коммунизма", облегчаются условия применения наёмного труда в сельском хозяйстве, вводятся новые налоговые льготы мелкой и кустарной промышленности, облегчается возможность краткосрочной аренды земли и т. п.

Но для сохранения "генеральной линии партии" требуются новые меры, нацеленные на укрепление социалистических начал в народном хозяйстве. Необходимо повышение удельного веса социалистической промышленности, государственной и кооперативной торговли, национального кредита и других "командных высот пролетарского государства" [10, с. 1447]. Ставится задача вытеснения "капиталистических элементов" и остаётся шаг до сталинского штурма высот социалистической индустриализации. Ярким примером может служить история известного до революции предприятия, поставленного на службу строительству "социалистической" экономики.

Русское акционерное общество "Сименс-Шуккерт", бывшее заграничным отделом германской фирмы, владело в С.-Петербурге двумя электротехническими предприятиями: заводом военных и морских приборов и заводом динамо-машин, выпускавшим генераторы и двигатели. В 1914 г. с началом первой мировой войны, после отстранения от руководства РАО "Сименс-Шуккерт" лиц немецкого и австрийского подданств, введена система особых правлений, деятельность которых находилась под специальным государственным контролем. Председателем правления РАО "Сименс-Шуккерт" становится А.И. Путилов - известный финансист, глава Русско-азиатского банка, а одним из директоров-распорядителей Л.Б. Красин. Красин начинал работать в компании в 1908 г., во время эмиграции в Германии, а в 1911 г. стал первым заместителем главы её Берлинского отделения. В 1912 г. он возглавил Московское отделение компании, а через год уже в Санкт-Петербурге стал директором русского отдела фирмы, руководителем всеми русскими предприятиями РАО "Сименс-Шуккерт". С таким послужным багажом Красин пришёл в революцию, занял пост народного комиссара (министра) внешней торговли советского правительства и полпреда в Великобритании и Франции.

Имевшее в 1917 г. более трёх тыс. рабочих, предприятие остановилось с началом гражданской войны, уже в мае 1918 г. В сентябре 1922 г. Петроградским электромашиностроительным трестом завод был восстановлен под именем "Электроаппарат", начал свою производственную деятельность в 1925 г. как завод отечественного высоковольтного электроаппаратостроения. Он быстро вышел на довоенный уровень объёмов производства, что было вызвано большой потребностью в его продукции. В соответствии с планом ГОЭЛРО он поставлял на новые электростанции и линии электропередач высоковольтное оборудование. В эти годы на заводе были построены новые корпуса цехов, появились кузнечное и литейное отделения, отделение резки металлов, склад готовых изделий и др. Завод сыграл большую роль в индустриализации СССР [28].

4. Закрепление статуса Торгового представительства в международных договорах

Система монополии внешней торговли получила молчаливое признание в целом ряде государств, признавших Советскую Россию де-юре. В договорах советских республик с Чехословакией, Италией, Германией, Норвегией, заключённых в 1923-1925 гг., ТП получили и правовое признание. Но в части, касающейся хозяйственных прав иностранцев, в большинстве международных договоров материальные нормы отсутствовали, и права эти основывались на принципе наибольшего благоприятствования.

Все первые договоры советского правительства с зарубежными странами о торговле и мореплавании (с Италией, Германией, Норвегией, Турцией, Латвией, Персией, Эстонией, Швецией, Грецией) определяли международно-правовое положение торгового представителя как лица, входящего в состав дипломатического корпуса страны своего пребывания. В них широко использовалось в отношении торговых представительств понятие экстерриториальности (внеземельности), против которого в первые десятилетия ХХ века среди международников развернулась нешуточная борьба. Многие уже тогда возражали использовать это понятие как фикцию, которая расширяла рамки дипломатических привилегий за пределы необходимого. Как считал, к примеру, А.В. Сабанин, согласие с тем, что фикция экстерриториальности существует, давало право дипломатическому представителю быть совершенно свободным от необходимости уважать местные законы. Но эта обязанность установлена в посольском праве "самым категорическим образом", и не отрицается никем, в том числе сторонниками теории фикции. К их числу он относил большинство английских и многих американских учёных, которые были убеждены в правомерности права убежища, вытекающего из фикции экстерриториальности. Но и Сабанин, противник предоставления миссиям права убежища, не возражал против использования этого понятия как охватывающего всю совокупность дипломатических привилегий. Советское договорное право часто пользовалось этим понятием именно в таком смысле, в частности, говоря о правовом положении служебных помещений торговых представительств СССР за границей [29].

Правовое положение ТП в международных договорах. Как правило, договоры признают прямо или косвенно, что монополия внешней торговли принадлежит в Союзе государству. Вследствие этого договорный контрагент предоставляет ТП право производить на своей территории функции, возложенные на представительство законами СССР, в том числе и осуществлять от имени Союза на данной территории внешнюю торговлю.

ТП представляется в них частью соответствующего полномочного представительства, вследствие чего главе ТП и обычно ограниченному числу его ближайших помощников лично предоставляются все права члена дипломатического корпуса. Конвенции со Швецией и с Эстонией, кроме того, признают за 40 (30) сотрудниками ТП, поскольку они являются советскими гражданами, право на освобождение от местного подоходного налога (ст. 3 и 18) [29, c. 179]. Контора ТП, место нахождения которой в некоторых договорах точно фиксируется, объявляется экстерриториальной, как и здание Полномочного представительства.

Все юридические действия ТП, произведённые в данной стране, и их экономические последствия подчиняются местным законам и местной гражданской юрисдикции. Но правительство Союза ССР принимает на себя полную ответственность за торговые сделки, произведённые ТП в данной стране. Местной юрисдикции разрешается наложение ареста на имущество Союза, находящееся в данной стране, за исключением предметов, предназначенных согласно общим принципам международного права для осуществления прав суверенитета или для официальной деятельности дипломатического и консульского представительства Союза. В договоре с Латвией и Грецией было оговорено, что к сделкам ТП не будут применяться судебные меры предварительного характера и меры административного характера.

Конвенция со Швецией (ст. VII) устанавливала обязательство ТП платить шведскому правительству некоторый заранее установленный налог, но подлежащая обложению сумма дохода определялась исключительно на основе декларации ТП. Договоры с Германией, Латвией, Швецией и Эстонией указывали, что внесение ТП в торговый реестр не требуется. Однако фамилии лиц, уполномоченных представлять ТП, должны были публиковаться в местном официальном органе. Некоторые договоры оговаривали за ТП (а договор с Латвией и за его отделениями) право на пользование шифром. В некоторых из этих актов санкционирована возможность открытия в провинциальных городах данной страны, обычно в пунктах по согласию с местным правительством, отделений ТП. В договоре с Латвией за конторами этих отделений также оговорена экстерриториальность в указанном выше смысле.

Наконец, договоры предоставляли другой стороне возможность в том случае, если она учредит в СССР своё ТП, предоставление таковому прав, аналогичных правам ТП СССР. К обмену нот с Персией прилагался особый протокол, где говорилось, что ввиду отсутствия в Персии монополии внешней торговли ТП Персии в Союзе будет, в случае его открытия, иметь лишь функции информационные и по содействию развитию торговых взаимоотношений между обеими странами.

Из других дипломатических привилегий торговому представительству Союза предоставлялось право на отправление и на получение правительственных телеграмм и право на ведение по телефону переговоров, относящихся к разряду правительственных. Эти права устанавливались на основе двусторонних соглашений. Как правило, их фиксировали в двусторонних телеграфных и телефонных конвенциях, каковой, в частности, была конвенция СССР с Эстонией от 27 июня 1924 г. Однако закрепить эту привилегию во всеобщем масштабе при последнем пересмотре Международного телеграфного регламента (Париж, 1925 г.) Народному комиссариату почт и телеграфов СССР не удалось. Помешало всё то же враждебное отношение капиталистического мира к монополии внешней торговли.

Кроме того главы ТП могли пользоваться некоторыми почетными привилегиям полномочных представителей: получение а)высокого места на собраниях в стране пребывания, обычно непосредственно после правительства; б) отдельной ложи в зале заседаний законодательных палат; приглашений на торжества, юбилеи, парады и другие церемонии. Они имели право на салют со стороны военных судов страны пребывания, осмотра достопримечательностей или учреждений с объяснениями руководящих лиц. Достаточно было предъявить дипломатическую карточку, чтобы вне очереди подъехать к нужному месту. Над зданием ТП поднимался флаг СССР.

Положение 14 января 1927 г. окончательно закрепило отнесение деятельности ТП к вопросам посольского права. Ст. 11 Положения определила круг лиц, которым в Союзе ССР выдаются дипломатические паспорта. Сюда относились: весь состав президиумов ЦИК и СНК Союза и союзных республик; председатель и прокурор Верховного суда Союза; советский дипломатический и консульский корпус за границей; торговые представители, их заместители и члены советов торговых представительств; члены делегаций Союза ССР на международные конференции; лица, посылаемые за границу с особыми поручениями дипломатического характера, дипломатические курьеры и их сопровождающие (не более одного на курьера); другие лица, по специальному постановлению коллегии НКИД.

Постановлением от 29 августа 1928 г. [30] в указанную статью 11 были внесены следующие изменения. Право на дипломатический паспорт признано наряду с членами советов торговых представительств также и за торговыми агентами, но лишь в тех случаях, когда они пользуются в стране своего служебного пребывания правами членов дипломатического корпуса. За лицами, посылаемыми за границу с особыми поручениями дипломатического характера, право на дипломатический паспорт признавалось лишь в том случае, если о выдаче паспорта каждый раз состоится специальное постановление коллегии НКИД.

Необходимо отметить также Постановление от 27 августа 1926 г. о порядке сношений правительственных учреждений и должностных лиц Союза ССР и союзных республик с правительственными учреждениями и должностными лицами иностранных государств [30, ст. 426]. Они могли производиться только через НКИД или же по его указанию, либо с его согласия. Центральным управлениям НКТорга СССР было предоставлено право непосредственных сношений с торговыми советниками и торговыми атташе иностранных миссий. Но только "по не имеющим политического значения текущим экономическим вопросам".

В результате, по мнению некоторых иностранных комментаторов, был создан "интересный и новый для посольского права институт, который даже лица, сдержанно относящиеся к советскому правотворчеству в области международного права, не могут не назвать его вошедшей в международное право нормой. Эта норма служит к урегулированию особого положения СССР как ведущего торговлю государства, со своеобразными для него (СССР) торговыми представительствами". Но как проблема теории ТП их не интересовала, что выливалось либо в полное безразличие, либо в огульное требование отменить дипломатические привилегии для торгующих русских государственных чиновников. У одного из известных немецких правоведов, В.Е. Храбара, Сабанин нашёл "довольно сбивчивое изложение проблемы торгового представительства, которое заканчивалось нелепой фразой о том, что "ввиду имеющегося опыта об интригах русских государственных чиновников" надо пожелать, чтобы повсеместно принимались решения об отмене дипломатических привилегий для этих личностей" [29, c. 178-179].

Такое построение внешнеторгового представительства приводило к столкновению с основными принципами буржуазного права, препятствующего признанию за ними дипломатических привилегий. Это была база для ведения против института ТП энергичной борьбы, в ходе которой иностранная сторона нападала, а советская активно защищалась. Практика этой борьбы описана Сабаниным в его статье "Международное право в советском праве" [31].

Инцидент 3 мая 1924 г. Вопрос о границах территориального действия этой дипломатической привилегии как вопрос о неприкосновенности помещений торгпредств Союза ССР возникал на первых порах довольно часто и доставлял много забот НКИД. Это были разной степени интенсивности "возражения на их территориальную неприкосновенность", которые постепенно были изжиты. Но иногда дело доходило и до крупных эксцессов. Классическим примером является Берлинский инцидент 3 мая 1924 г., связанный с полицейским налётом на советское торгпредство. Во время "налёта" был произведен обыск, ряд сотрудников торгпредства были арестованы и в наручниках отведены в полицию, что вызвало решительный протест советских властей. В результате инцидента дело едва не дошло до разрыва экономических отношений, о чём 17 мая 1924 г. было объявлено в советской печати. Приведём здесь некоторые его подробности, зафиксированные современниками событий.

В этот день немец, некто Ботценхардт, шедший в сопровождении двух агентов полиции, скрылся от них в здании ТП. Вместо того, чтобы дипломатическим путём срочно просить Полномочное представительство о принятии мер к тому, чтобы положить конец незаконному пребыванию преследуемого в помещении представительства, прусские власти нагрянули туда и в продолжение нескольких часов производили самый грубый обыск, взламывая письменные столы и шкафы в различных помещениях, вплоть до кабинетов лиц, входящих в состав корпуса, и подвергая оскорблениям присутствовавших советских должностных лиц. Нотная переписка, многократные телефонные обращения и даже личное свидание полномочного представителя Н.Н. Крестинского с министром иностранных дел Штреземаном не остановили действий, прекратившихся только к концу дня. В первом обмене нотами Штреземан отрицал дипломатические привилегии за помещением торгового представительства и общим образом признавал действия полиции правильными, хотя их явная нарочитость и провокационность были совершенно ясны. В знак протеста Крестинский уехал в Москву.

Предварительные переговоры с МИД Германии по выработке протокола об урегулировании инцидента начались 9 июня 1924 г. Членом коллегии НКИД СССР В.Л. Коппом и А. Мальцаном был подписан его первоначальный проект, подвергнутый тщательному критическому анализу со стороны Г.В. Чичерина. При его личном участии и велись основные переговоры в Москве. В Берлине с министром иностранных дел Германии Штреземаном вёл беседы зам. наркома М.М. Литвинов. Переговоры сводились к требованию выражения сожаления по поводу всего инцидента, отставки виновных, возмещения убытков и признания за ТП неприкосновенности помещения.

Переговоры были трудными, поскольку в правительстве Германии стали возрождаться прежние предубеждения против России, как страны, которая через посредство ТП экспортирует в страну идеи "мировой революции". О том свидетельствует секретная телеграмма МИД Германии послу Брокдорф-Ранцау от 17 июня 1924 г. "Германо-русский инцидент, - говорилось в ней, - обсуждался сегодня в качестве третьего пункта повестки дня на закрытом заседании комитета по иностранным делам. Была достигнута договорённость с правительственными партиями, социал-демократами и германской национальной партией по возможности избегать существа обсуждаемого вопроса. В соответствии с этим имперский министр дал на запросы коммунистов лишь краткие ответы со ссылкой на то, что переговоры ещё не закончились, и, помимо прочего, подчеркнул, что всё ТП не может быть объявлено экстерриториальным. Но, с другой стороны, можно признать ограничение помещений определённой части здания, используемых членами ТП, обладающими правами экстерриториальности. Вирт лично заявил, что такого разграничения недостаточно, и подчеркнул необходимость урегулирования и проявления готовности пойти навстречу пожеланиям другой стороны, исходя из причин экономического порядка. Представитель германской народной партии Вулле заявил, что соображениям экономического порядка, высказанным Виртом, противостоят политические опасения, в особенности угроза пропагандистской деятельности торгового представительства" [32].

Советское правительство решительно отстаивало свою позицию, ссылаясь на необходимость сохранения государственной тайны в области советской внешней торговли, что не менее важно, чем сохранение тайны в дипломатической сфере. Ведь внешнеэкономические отношения СССР, выступающего в лице торгпредства, в котором находятся все нити торговли советского государства, исходили из общего государственного плана народного хозяйства и входили, таким образом, в общую систему суверенных прав Союза. Но оно категорически отказалось подтверждать подозрения другой стороны о стремлении получить некие новые права и привилегии, настаивая на том, что добивается лишь подтверждения и подкрепления того положения ТП, которое уже существовало в течение трёх лет до 3 мая, когда оно фактически пользовалось правом экстерриториальности. Это статус-кво требовалось сохранить хотя бы до подписания торгового договора [33].

Переговоры закончились подписанием между поверенным в делах Бродовским и Густавом Штреземаном 29 июля 1924 г. протокола, по которому Германия признавала действия полиции самовольным выступлением, порицала таковые и сожалела, что инцидент получил такое расширение. Начальник полиции был отстранён от службы. Особо выражалось сожаление по поводу мер, предпринятых против лиц, входящих в состав корпуса. Германия выражала готовность возместить ущерб, проистекший из инцидента. СССР подтвердил, что всем служащим в органах Союза в Германии воспрещено участие во внутренней жизни Германии. Было констатировано, что инцидент не изменил правового положения торгпредства. Но так как в связи с инцидентом возникли разногласия относительно пределов принадлежащих торговому представительству помещений, то был выделен неприкосновенный, связный комплекс помещений ТП в собственном смысле, с присвоением ему всех дипломатических привилегий, вытекающих из договора 6 мая 1921 г. [29, c. 141]. Таким образом, инцидент закончившийся победой советской стороны, настаивавшей на признании экстерриториальности своего торгпредства, был исчерпан [34].

Советско-германский экономический договор. Режим помещения ТП, отвоёванный в 1924 г., был закреплён в экономическом договоре 12 октября 1925 г. [12, С. 232-237].Договор предусматривал ведение торговли на условиях "взаимной выгоды" и выход её на довоенный уровень. Подлежал восстановлению действовавший перед войной особый таможенный режим, освобождавший от ввозных и вывозных пошлин домашнюю утварь и прочие предметы личного потребления, ввозимые в страну в единичных экземплярах. Освобождение от пошлин касалось и тех предметов, которые ввозились в страну согласно с "Соглашением о поселении". Последнее давало право гражданам обеих стран учреждать различные акционерные общества на территории друг друга, оговаривалась возможность предоставления кредитов хозяйственным органам СССР германскими экономическими кругами. Правительство СССР обязывалось "принимать благожелательные решения по поводу ходатайств германских физических и юридических лиц относительно приобретения концессий"..