Особенности межконфессиональных и межэтнических отношений в Калининградской области

Размещено на http://www.allbest.ru/

Оглавление

Введение

Глава 1. Проблема немецкого населения в региональной политике СССР

1.1 Эвакуация и исход немецкого населения

1.2 Положение немецкого населения

1.3 Переселение и депортация восточно-прусских немцев

Глава 2. Исторические и правовые последствия переселения и депортации немецкого населения

2.1 Проблема Калининграда в контексте развития российско-германских отношений

2.2 Деятельность Восточно-прусского землячества и других организаций изгнанных

Введение

2 августа 1945 г., в соответствии с решениями Потсдамской конференции, северная часть Восточной Пруссии с портами Кёнигсберг и Мемель (нынешняя Клайпеда) были переданы Советскому Союзу.

Согласно решениям конференции Президиум Верховного Совета СССР 7 апреля 1946 г. издал Указ об образовании Кёнигсбергской области в составе РСФСР (в 1947 г. переименована в Калининградскую область), в которую вошли бывшие Кёнигсбергский и Гумбинненский округа.

Актуальность темы исследования определяется тем, что Калининградская область во многих отношениях отличается от других российских регионов. С середины XX в. в результате массовых переселений и смены населения Калининградской область совершенно изменила свой этнический и конфессиональный характер. На месте евангелического немецкого населения появилось славянское население, главным образом русские, принадлежащие к православному вероисповеданию.

Накануне массового заселения секретным постановлением Совета Министров от 29 июня 1946 г. вся территория Калининградской области была отнесена к запретно-пограничной зоне, въезд в которую разрешался лишь по пропускам органов милиции.

В годы «холодной войны» Калининградской области и живущему населению отводилась стратегическая роль. В регионе базировался Балтийский флот.

С конца 80-х гг. немецкая общественность и предприниматели проявляют особый интерес к развитию Калининградской области. Официально Германия признала послевоенный передел границ, но определённые политические силы до сих пор считают присоединение Восточной Пруссии Советским Союзом незаконной. Несмотря на то, что официальная линия ФРГ в отношении области подчёркнуто корректна и исходит из признания этого региона неотъемлемой частью России, проводится долгосрочная стратегия медленной социокультурной регерманизации этой территории.

Одна из точек зрения представлена в работе немецкого исследователя Лотара Коча, считающего, что, в связи с историческим развитием Калининградской области с 1945 г. и, принимая во внимание её сегодняшнее положение как эксклава Российской Федерации, можно «обозначить живущее в Калининградской области население как закрытое общество особого рода внутри РФ».

Цель работы - выявление основных направлений региональной политики в межконфессиональных и межэтнических отношениях населения Калининградской области.

Задачи исследования:

· Исследовать процесс формирования этнической и конфессиональной структуры общества Калининградской области;

· выявить основные механизмы региональной политики по отношению к немецкому населению региона;

· проанализировать политику переселения и депортации немецкого населения, пути и формы ее проведения;

· осветить региональные аспекты религиозной политики;

· классифицировать сферы интереса к проблемам Калининградской области со стороны официальных, партийных и общественных кругов ФРГ;

· проследить направления деятельности восточно-прусских землячеств в Германии, эволюцию их взглядов на проблему статуса Калининграда и области;

Объектом исследования является население Калининградской области в послевоенный период.

Предметом исследования - особенности межконфессиональных и межэтнических отношений в региональной политике Калининградской области.

Гипотеза исследования - произошло ли существенное изменение населения Калининградской области под воздействием политической ситуации второй половины ХХ века.

Теоретико-методологическая основа исследования была сформирована следующим образом.

I. Официальные правительственные документы, указы Президиума Верховного Совета СССР, постановления Совета Министров СССР, приказы министерств и ведомств, а также постановления местных органов власти.

II. Документы и данные статистики: Всесоюзные переписи населения.

III. Периодическая печать:

1. Советская периодическая печать: «Калининградская правда» (1947- 1948 гг.), «Правда» (1944-1945 гг.), «Известия» (1944-1945 гг.).

2. Российская периодическая печать: «Независимая газета» (1998-2000 гг.), «Известия» (1999-2000 гг.).

3. Немецкая периодическая печать: «Welt am Sonntag» (1993-1994 гг.), «Die Zeit» (1995-2000 гг.).

4. Периодическая печать Восточно-прусского землячества: «Das Ostpreu Яenblatt» (1990-1993 гг.).

IV. Воспоминания, мемуары, личные документы участников событий. Прежде всего, это мемуары, относящиеся к событиям взятия Кёнигсберга, а также к истории Восточной Пруссии первых послевоенных месяцев.

Мемуары жителей Восточной Пруссии Михаэля Вика и Эриха Шварца содержат важные материалы о жизни немецкого населения в послевоенные годы, об их отношении к новой советской власти и к советским переселенцам. Весьма интересны воспоминания-размышления потомственного немецкого дипломата Г. фон Дирксена, выходца из богатой прусской семьи, о судьбе тех немцев, в том числе жителей Восточной Пруссии, которые были выселены из Восточной Пруссии. Заслуживают внимания мемуары лютеранского пастора Х. Линка, где он описывает взаимоотношения немцев с советской властью в религиозной сфере.

Особо стоит выделить книгу Лопуленко Н.А., Мартынова М.Ю. Калининградская область: современные этнокультурные процессы, содержащую воспоминания первых переселенцев, повествования которых дополнены различными архивными документами.

Степень научной разработанности проблемы. Историография проблемы не очень богата количеством работ, посвященных исследуемой теме. В основном это статьи, сборники научных публикаций и отдельные главы различных монографий.

В советской историографии, вследствие общих идеологических установок, господствовавших в то время, акцент делался на демонстрацию успехов коммунистического строительства в области. Заселение Калининградской области изучалось в рамках «планового сельскохозяйственного переселения», проводившегося во второй половине 40-х гг. в СССР и считавшегося важным фактором «в освоении новых районов и выравнивании уровня экономического развития удалённых от центра территорий». Советские историки основное внимание уделяли таким проблемам как формирование партийных, комсомольских и профсоюзных организаций, создание местных органов власти и послевоенное восстановление области. немец депортация советский политика

Первыми исследователями процесса заселения стали сотрудники Калининградского педагогического института, впоследствии университета, в 60- 80-е гг. XX в. К сожалению, в их работах за многочисленными количественными показателями остались в стороне многие важные вопросы, которые либо не рассматривались вовсе, либо рассматривались лишь частично. Это такие проблемы, как социально-демографический состав переселенцев, взаимоотношение советских переселенцев и оставшегося немецкого населения, депортация немцев. Всё эти недостатки присущи работам Э.М. Колгановой, И.В. Колганова и В.Г. Бирковского. Однако стоит выделить ряд положительных и новых моментов в работах Э.М. Колгановой. В своих исследованиях она выявила основные регионы страны, откуда прибыли первые переселенцы, а также причины переселения, побудившие советских людей отправиться в новых для них край, охарактеризовала национальный состав.

Проблема присутствия немецкого населения в Калининградской области в советской исторической литературе была фактически не отражена. Упоминалось лишь то, что «переселение оставшегося после войны незначительного количества населения согласно Потсдамскому соглашению было завершено к 1948 г.».

В связи с политическими изменениями в нашей стране у историков появилась возможность избавиться от идеологических оков и приступить к более объективному и детальному анализу послевоенного периода истории Калининградской области. Повышается интерес не только к довоенной истории бывшей территории Германии, но и к первым годам создания новой молодой области РСФСР. В 90-е гг. появился ряд научных монографий и публикаций, в той или иной степени затрагивавших исследуемую тему. В изданиях по истории Восточной Пруссии имеются главы, посвященные начальному периоду истории Калининградской области, в которых содержатся сведения о пребывании немецкого населения на бывшей территории Восточной Пруссии, об их взаимоотношении с советскими людьми и их дальнейшей судьбе в Германии.

Калининградский исследователь Ю.В. Костяшов, значительно расширил аспект рассмотрения проблемы заселения Калининградской области. В своих работах он впервые исследовал ряд важных проблем, ранее игнорировавшихся предшествующей историографией, а именно: национальную и этнографическую принадлежность первых переселенцев, удельный вес обратных выездов переселенцев, сам процесс заселения области и его динамику. Проблему социально-демографического состава переселенцев расширили в своих исследованиях М.Г. Шендерюк и Т.А. Прошина.

С начала 90-х гг. появляются статьи о религиозной обстановке в Калининградской области в послевоенные годы. Прежде всего, это статья М.А. Клемешевой, в которой описана деятельность различных немецких религиозных обществ, а также степень надзора и контроля со стороны уполномоченного Совета по делам религиозных культов при Совете Министров СССР. Также стоит отметить статьи Е.А. Маслова, в которых автор обращает внимание на неправославные направления в религиозной региональной политике и роль местных властей в реализации установок Москвы.

С началом перестройки в научной среде стали всё чаще обращаться и к изучению проблемы оставшегося немецкого населения в Калининградской области, которое впоследствии было выселено за пределы Восточной Пруссии. Во многом это связано с тем, что исследователям стали доступны многие архивные материалы, активизировались научные связи с иностранными специалистами.

Одной из первых публикаций была статья Юрия Буйды в «Независимой газете». В ней впервые были упомянуты ранее секретные документы: Постановление Совета Министров СССР № 3457-1169с от 11 октября 1947 г. «О переселении немцев из Калининградской области в Советскую зону оккупации Германии», Постановление Совета Министров СССР № 333-122с от 15 февраля 1948 г. с таким же названием, приказ Министра внутренних дел СССР С.Н.Круглова № 00205 1948 г. Были названы даты отправки эшелонов и число отправленных - 102125 человек, включая 1076 немцев с «территории Восточной Пруссии, отошедшей Литве». Однако, назвав последней датой депортации немцев 30 ноября 1948, автором была допущена достаточна серьезная ошибка, так как немецкие специалисты оставались в Калининградской области вплоть до 1951 г.

Ю.В. Костяшов в своей статье «Выселение немцев из Калининградской области в послевоенные годы», а также И.А. Гордеев в статье «Калининградская область в 1945-1946 гг.» представили довольно полную картину численности оставшегося немецкого населения, хронологию процесса переселения в Германию. В монографии В. Чепрасова подробно рассмотрена роль органов внутренних дел в проведении операции по депортации немцев из Калининградской области.

Большой интерес представляет работа А.В. Филатова и В.Н. Пацериной, в которой авторы исследуют правовое положение местного населения с момента окончания войны до переселения, анализируют соответствие нормативных актов о переселении международному и советскому праву. Кроме этого в монографии опубликованы важные архивные документы.

Немецкие исследователи также активно исследуют различные аспекты послевоенной истории Калининградской области. Первые работы появились ещё в 50-х гг. XX в. Акцент в них делался на проблеме положения немецкого населения, оставшегося во второй половине 40-х гг. в бывшей Восточной Пруссии и последовавшей депортации.

Так, Фолкер Фробарт в своей работе детально исследует проблему пребывания немецкого населения в регионе, использование немецкого населения на различных работах. Немецкий исследователь отмечает, что период 1945-1948 гг. был наиболее успешным в истории развития Калининградской области, в результате которого была завершена смена одного населения другим.

Историк Рут Кибелка в своих работах особое внимание уделяет политике местных властей в области образования и культуры, вовлечения в эти сферы деятельности немецкого населения, а также процессу выселения немцев из советской области.

Отечественными и немецкими историками достаточно полно изучена проблема положения переселенцев из Восточной Пруссии в ФРГ, а также их основные направления деятельности на современном этапе.

Недостаточное внимание к рассматриваемой теме со стороны исследователей не является случайным и во многом объясняется несформированностью источниковой базы исследования. За последние годы интерес исследователей к поставленной проблеме значительно возрос, однако она остается малоизученной. В различных работах находят освещение лишь отдельные аспекты данной темы.

Методология и методы исследования. Учитывая, что в основе работы должны лежать принципы объективности и научной достоверности, требуется сочетание различных методов исследования. В работе был применён проблемно- хронологический подход к анализу конкретно-исторической проблемы, а также комплексный метод анализа документальных материалов. При этом устанавливались причинно-следственные связи в последовательности событий и их конкретно-историческая интерпретация.

Новизна исследования заключается в глубоком и всестороннем исследовании процессов немецкой культурной экспансии в Калининградской области, который трансформируется из национально-культурного процесса в политический.

Положения, выносимые на защиту исследования заключаются в выделении и последовательном рассмотрении национальных и конфессиональных проблем в реализации региональной политики, анализе реакции и откликов официальных и общественных организаций ФРГ на динамику социальных изменений в Калининградской области.

Практическая значимость результатов исследования состоит в возможности использования избранного подхода и полученных результатов в исследовании политической истории регионов страны, а также использования материалов проведённого исследования в курсах новейшей истории, при написании курсовых и дипломных работ.

Структура и объем диссертации. Работа состоит из введения, двух глав и заключения. Первая глава посвящена проблеме немецкого населения, находящегося в послевоенные годы в Калининградской области, а также его депортация из региона. Во второй главе исследуются исторические и правовые последствия переселения и депортации немецкого населения, а также деятельность Восточно-прусского землячества. Объём ВКР: 95 страниц машинописного текста (181 100 знаков).

Глава 1. Проблема немецкого населения в региональной политике СССР

1.1 Эвакуация и исход немецкого населения

Восточно-прусские немцы разделили судьбу своих соотечественников из стран Центральной и Юго-Восточной Европы, часть которых ещё в годы войны вынуждена была покинуть свои родные места. Оставшиеся уроженцы Восточной Пруссии подверглись принудительному переселению в Германию.

В отличие от немецкого населения тех земель поверженной Германии, которые передавались Польше, Венгрии и Чехословакии, участь коренных жителей советской части бывшей Восточной Пруссии не была чётко определена. В постановлении «Упорядоченное перемещение германского населения» союзники признавали, что перемещение немецкого населения в Германию, оставшегося в Польше, Чехословакии и Венгрии, должно производиться организованным и гуманным способом.

Однако, контекст Потсдамских документов и дальнейшее развитие ситуации, позволяет предполагать, что переселение кёнигсбергских немцев в Германию рассматривалась союзниками в качестве естественного последствия территориальных приобретений СССР.

Установлено, что на территории сегодняшней Калининградской области первые поселения имели место в III тысячелетии до н. э. С середины III по начало VI вв. происходили переселения некоторых германских племен на Земландский полуостров, что положило начало формированию культуры пруссов. К началу VI в. пруссы заселили и западную часть Мазурского Поозерья, поглотив или вытеснив остатки поселившихся здесь в III - IV в. н. э. германцев.

В начале XII в. Пруссия подверглась колонизации рыцарями Тевтонского ордена, имевшими более высокий уровень культуры. Постепенно пруссы ассимилировались.

В XVII - первой половине XIX в. Восточная Пруссия являлась провинцией Прусского королевства, которая активно заселялась немецкими переселенцами из других немецких земель. Только в 1640 - 1786 гг. в восточные земли Пруссии было переселено более 500 тыс. человек. Приток переселенцев из других частей Германии отмечался и в первой половине XIX в. В 1816 - 1852 гг. положительный миграционный баланс в Восточной Пруссии составил почти 125 тыс. человек.

Общее народонаселение региона в 1754 г. составило 625,5 тыс. человек, в 1802 г. - 953 тыс., в 1816 г. - 886,2, тыс., а в 1861 г. - 1639,0 тыс. чел. Удельный же вес немцев с 1816 г. по 1860 г. повысился с 58,0 до 71,9%. Это говорит о том, что не только до XIX в., но и в первой половине XIX в. в Восточной Пруссии отмечаются мощные этнические процессы, происходит ассимиляция проживающего здесь польского и литовского населения немцами. Однако, несмотря на то, что польская и литовская этническая территория сокращается, даже к 1861 г. в Восточной Пруссии ещё сохраняется отдельные районы, где преобладали поляки и литовцы.

В конце XIX в. - начале XX в. продолжался процесс быстрого снижения удельного веса польского и литовского населения при продолжавшемся росте немецкого. В 1861 г. немцы составляли 72,6%, в 1900 г. - 73,4%, в 1910 г. - 81,4% и в 1925 г. - 91,7% всех жителей региона. Переписи 1933 - 1939 гг. зафиксировали в регионе почти 100%.

Таким образом, процесс этнической ассимиляции завершился всего за несколько лет до полной утраты этого региона немцами и в этническом, и в политическом отношениях.

На отошедшей к СССР части Восточной Пруссии по переписи 1939 г. проживало 1086 тыс. человек, в том числе в Кёнигсберге 372 тысячи.

В конце лета 1944 г. войска Красной армии вышли на подступы к границам Восточной Пруссии. С 1944 г. с лихорадочной поспешностью началось строительство так называемого «Восточного вала» («Вала Эриха Коха»), для чего в приграничные районы была перемещена большая часть мужского населения и иностранных рабочих. Немецкая провинция имела хорошо подготовленную, глубоко эшелонированную оборону, располагавшуюся вдоль всей границы Восточной Пруссии до побережья Балтийского моря. Она строилась с таким расчётом, чтобы при прорыве одной оборонительной полосы наши войска оказывались бы перед следующей, имевшей самостоятельное значение.16 Каждый населённый пункт и хутор были превращены в опорные пункты, подготовленные к круговой обороне.

Уже в ночь с 26 на 27 августа и с 29 на 30 августа 1944 года английская авиация нанесла один из первых сокрушительных ударов по Восточной Пруссии. При первой бомбардировке пострадали в основном северные кварталы Кёнигсберга,17 где располагались военные мастерские, склады, казармы, причём около 1000 человек погибло. Как пишет в своих мемуарах Лаш, эту воздушную атаку ещё «можно расценить как нападение на военные объекты». Однако второй удар английской авиации явно преследовал другие цели. Вот как описывает эти события, произошедшие в ночь на 29 августа кёнигсбержец М. Вик: «Это был неописуемый ад. Налётам и взрывам не было конца. Весь центр города - от Северного вокзала до главного - бомбардировщики планомерно и добросовестно усеивали канистрами с напалмом, впервые примененными именно здесь, и разрывными и зажигательными бомбами различной конструкции. Люди сгорали и у домов, и в подвалах».

В результате бомбардировок был уничтожен практически весь исторический центр Кёнигсберга. Данные о количестве погибших различные.

Комендант Кёнигсберга Лаш пишет о 2400 погибших, Диккерт в своей книге «Битва за Восточную Пруссию» оценивает число жертв этой бомбардировки в 3500 человек. Так или иначе, сотни людей погибли, порядка 130-150 тысяч «остались без крова» (население Кёнигсберга на тот момент, включая дальние пригороды, составляло около 360 тысяч).

С этого времени перед немецкими властями встала проблема эвакуации гражданского населения, которое по мере продвижения Красной армии по территории Восточной Пруссии часто оказывалось в районах боевых действий. В этом отношении политика немецких властей довольно противоречива, и в дальнейшим можно увидеть насколько непоследовательно и несогласованно эвакуировались немецкие граждане.

Исключением может служить лишь операция, проведённая немецкими властями по эвакуации гражданского населения из Мемельского края. В октябре 1944 г. началась операция по ликвидации немецкой группировки, находящийся в Мемельском крае. 10 октября войсками 1-го Прибалтийского фронта был взят. Вскоре был блокирован Мемель.

Здесь нужно сказать несколько слов об истории этой территории, входившей на протяжении второй четверти 20 века в состав разных государств. В 1919 г. область с городом Клайпеда согласно статье 99 Версальского договора, была отторгнута от Германии и первоначально была подчинена контролю союзных держав. В 1924 г. была разработана так называемая Мемельская конвенция, согласно которой область передавалась под суверенитет Литвы с предоставлением ей местной автономии. Конвенция, одобренная Советом Лиги наций была заключена в Париже 8 мая 1924 г. и вступила в силу 25 июля 1925 г. 22 марта 1939 г. Литва подписала с Германией договор о передаче ей области.

До войны это была территория площадью менее 3 тысяч квадратных километров с населением в 153 тысяч человек. Занятие Мемельского края советскими войсками выявило, что его территория оказалась без населения. Немцы, отступая, эвакуировали практически всё гражданское населения. Решение об эвакуации было принято ещё в августе 1944 г. За восемь дней эвакуации в Мемеле из 40 тысяч жителей осталась всего 4. Всё оборудование предприятий было вывезено пароходами, железнодорожным транспортом в Германию. 7 октября вышел новый приказ об эвакуации, и 10 октября отошёл последний железнодорожный состав и последний пароход с эвакуированными.

В. Бергас, уполномоченный СНК ЛитССР по Клайпедскому краю и впоследствии председатель исполкома Клайпеды, вспоминал: «по городу как будто метлой прошлись. Из гражданских лиц нашли только шесть человек - двоих местных литовок в возрасте 80-90 лет, двоих военнопленных белорусов и двух полек-архитекторов, привезённых на принудительные работы».

Одновременно с проведением Мемельской наступательной операцией советское военное командование решило провести операцию по разгрому тильзитско-инстербургской группировки немцев и овладеть районом Кёнигсберга.

Несмотря на сложные для наступления условия, операция развивалась успешно. 11-й гвардейской армии (командующий К.Г.Галицкий) удалось прорвать приграничный оборонительный рубеж и обеспечить ввод в сражение 2- го гвардейского Тацинского корпуса. Танкисты, поддержанные пехотой, 21 октября захватили плацдарм на левом берегу реки Ангерапп в районе Неммерсдорфа и прорвались с юга на окраины Гумбиннена.

Противник, обеспокоенный столь глубоким прорывом в глубь своей обороны, предпринял отчаянные усилия для восстановления первоначального положения. В свою очередь, сил для развития успеха у 3-го Белорусского фронта не оказалось. Пришлось перейти к обороне, оставив Неммерсдорфский плацдарм.

Для нового решительного наступления, как и под Мемелем, требовалась более тщательная подготовка.

Ещё летом, когда советские войска вышли на границу Восточной Пруссии, население получило приказ об эвакуации из 30-километровой приграничной полосы. Жители этих районов вынуждены были подчиниться распоряжению, однако когда обстановка на фронте стабилизировалась они вернулись обратно.

Ландрат района Замланд Клаус фон дер Гребен, оценивал ситуацию ранней осени 1944 г. следующим образом: «ни события прошедших месяцев, ни это новое изменение ситуации на фронтах не дали достаточного повода для разработки серьёзных планов спасения населения и ценного имущества на крайний случай. По крайней мере, с такими планами не были ознакомлены ландраты и другие районные административные службы, я полагаю, впрочем, что они и не существовали… Рейхскомиссар Кох ранней осенью 1944 года отклонил какую бы то ни было эвакуацию из восточной провинции, хотя наступление русских уже 16 октября 1944 года потребовало первых жертв среди жителей провинции…»

Первые попытки Красной Армии прорвать оборону Восточной Пруссии оказались неудачными, но было ясно, что командование фронтов готовило решительную операцию. Позиционное противостояние продолжалось до января 1945 г., но за это время немецкими властями никаких плановых эвакуаций населения не проводилось.

Основное наступление войск 3-го Белорусского фронта началось 13 января, а 2-го Белорусского - 14 января 1945 г. Войска обоих фронтов занимали к тому времени исходные позиции по линии Судораги - Пилькаллен - Гольдап - Августов и далее по рекам Бобр и Нарев. До конца января 1945 г. в Восточной Пруссии шли упорные бои. Противнику был нанесён серьёзный урон. Войска 2-го Белорусского фронта, выйдя к заливу Фришесс-Хаф, отделённому косой от Данцигской бухты, войска 3-го Белорусского фронта, прорвавшись к морю севернее и южнее Кёнигсберга, отрезали восточно-прусскую группировку от

остальных немецко-фашистских войск и расчленили уцелевшие от разгрома войск группы армий «Север» на три части. Четыре дивизии противника были прижаты к морю на Земландском полуострове, пять дивизий с крепостными частями блокированы в Кёнигсберге и до двадцати дивизий окружены южнее и юго-западнее Кёнигсберга.

1-й Прибалтийский фронт 22 февраля 1945 г. сообщал в Генштаб, что Кёнигсберг почти полностью блокирован, кроме одной дороги на Бранденбург. В городе, за исключением немецкого гарнизона, находилось около 1 млн. местного и эвакуированного населения. Смертность была высокой, нарастала угроза эпидемии тифа, зима выдалась экстремально холодной. Гестапо и СС ежедневно расстреливали сотни жителей за грабежи складов и требования прекратить сопротивление.

Во время этого широкомасштабного наступления советских войск десятки тысяч немцев ринулись на запад Восточной Пруссии. Все дороги оказались забитыми отступающими солдатами и беженцами, что вызывало невообразимый хаос. Лев Копелев, бывший политработник, впоследствии писатель и историк, вспоминает, какая ситуация сложилась в занятом советскими войсками Алленштайне: «В Алленштайн приехали вечером. Город был взят почти без боя. Настолько неожиданно, что после того, как казаки генерала Осликовского заняли вокзал, туда ещё в течение полутора-двух часов продолжали прибывать составы из Кёнигсберга, Иоганнисбурга, Лыка - воинские эшелоны, товарные и товаро- пассажирские, с эвакуированными жителями».

Взятие советскими войсками Алленштайна (Ольштын, Польша) 21 января 1945 г. перекрывало и южное направление. 22 января 1945 г. железнодорожное сообщение между Восточной Пруссией и районами Центральной Германии было прекращено. Нужно отметить, что взятие Алленштайна сделало невозможным и уход населения из юго-восточных районов Восточной Пруссии по дорогам, ведущим на запад. Беженцы вынуждены были повернуть на север, но 23 января советские войска взяли Эльбинг (Эльблонг, Польша). Таким образом, все дороги на запад были перерезаны.

Многие ринулись в Кёнигсберг, надеясь оттуда добраться до безопасных районов. Немецкое командование начало спешную эвакуацию населения Кёнигсберга незадолго до штурма, раньше её сдерживая из идеологических соображений: не допустить паники, принудить солдат, уроженцев Восточной Пруссии, сражаться за каждый дом и каждый метр земли. В ходе начавшейся затем лихорадочной эвакуации часть населения была вывезена морем, часть осталась в Пиллау (Балтийск), некоторые пытались уйти на запад - к морю и на юго-запад - по побережью залива Фришес-Хафф (Калининградский залив).

Вот как описывает эти дни кёнигсбержец Эрих Шварц: «Кёнигсберг был наполнен беженцами из провинции. Из городского порта отходили баржи с беженцами в Пиллау. Ночью выпускались на линию дополнительные составы поездов, чтобы вывезти дальше людей из города. Разумеется, преимуществом перед остальными обладал тот, кто уже потерял свой дом и был не кёнигсбержцем».

Штаб 3-го Белорусского фронта 13 апреля 1945 г. сообщал, что после авиационной и артиллерийской бомбардировки Кёнигсберг превращён в груду развалин. Вырвавшееся во время боёв из города население массами гибло на линии огня. Заняв Кёнигсберг, три полка НКВД перекрыли все дороги вокруг города, чтобы оставшееся население не приникло на территорию, занятую Красной Армией.

Частым явлением среди населения были случаи самоубийства. Об этом свидетельствуют многочисленные документы, составленные официальными лицами и посланные в Москву. Так, в секретной записке заведующего третьим европейским отделом НКИД СССР А.А. Смирнова заместителю народного комиссара иностранных дел СССР В.Г. Деканозову, датируемая 21 марта 1945 г., говорится о страхе немецкого населения перед наступающей Красной Армии.

«Опасаясь расправы, три немки в одном населённом пункте Восточной Пруссии покончили жизнь самоубийством. В Гольдшмидте и Гранце (Восточная Пруссия) покончили самоубийством не успевшие эвакуироваться два нацистских руководителя вместе со своими семьями».

Надо отметить, что эпидемия самоубийств охватила прежде всего членов фашистских организаций. «Задержанные члены фашистской организации, - писал Серов Берии, - на заданный вопрос о причинах большого количества самоубийства заявляют, что руководством фашистской партии была гарантирована эвакуация вглубь Германии всего партийного актива. В связи с быстрым продвижением Красной Армии эвакуация не удалась, поэтому они приняли решение кончить жизнь самоубийством, зная, что части Красной Армии всё равно их расстреляют».

Однако были и другие причины многочисленных случаев самоубийств. В спецсообщении уполномоченного НКВД СССР по Земландской группе войск комиссара государственной безопасности Ткаченко «О настроении немецкого населения и некоторых фактах недостойного поведения отдельных военнослужащих Красной Армии» говорится, что «под воздействием бесчинств, допускаемых солдатами Красной Армии, часть населения кончает жизнь самоубийством. Самоубийства немцев, особенно женщин, принимают всё более распространённый характер».

Нельзя не признать, что после вступления советских войск в Восточную Пруссию какое-то время преобладало прежнее представление о всех немцах как об оккупантах, хотя здесь солдаты впервые столкнулись с мирным населением, часть которого сама являлась жертвой фашизма. Но, к сожалению, акты мести были неизбежны. Жажда мести врагу «в его собственном логове» была одним из доминирующих настроений в войсках, тем более, что оно долго и целенаправленно подпитывалось официальной пропагандой. Восточная Пруссия была первой немецкой территорией, на которую вступили перешедшие в наступление части Красной Армии. Как писал И.Г. Эренбург ненависть ещё была живой и не успела притихнуть, «почти у каждого было своё горе: погибли два брата, сожгли дом и угнали сестёр в Германию, убили мать в Полтаве, всю семью замучили в Гомеле».

Мотив возмездия можно увидеть в военных репортажах центральных газет тех лет. Вот, например, как он воплощался в «Известиях» и «Правде». «Приятно видеть мёртвого пруссака на его собственной земле - за Тильзитом и Гумбинненом, невдалеке от Кёнигсберга. Война вернулась на землю, её породившую. Тесно теперь мёртвому пруссаку, тесно в немецкой траншее: труп стынет на трупе. На сердце у нас - июньское воскресенье сорок первого года, пылающий Минск, кровь детей на дорожной пыли». «На берегу залива Фриш Гаф открывалась страшная картина разгрома. По бурным волнам плыли немцы на плотах, на бочках, на резиновых подушках и камерах от автомобилей. Плыли, барахтались, тонули в воде полки, канцелярии, тылы, резервы. Фриш Гаф словно пожирал их».

Перед командующим составом стояла сложная задача не допустить широкого распространения актов мести. Не случайно, выйдя на земли Восточной Пруссии, командующий 2-м Белорусским фронтом маршал К.К. Рокоссовский вынужден был издать приказ № 006, призванный «направить чувство ненависти людей на истребление врага на поле боя», карающий за мародерство, насилия, грабежи, бессмысленные поджоги и разрушения. Высказывались опасения, что такого рода явления могут повлиять не моральный дух и боеспособность армии. 20 апреля 1945 г. Ставкой Верховного Главнокомандования был издан приказ, в котором говорилось: «Ставка Верховного Главнокомандования приказывает: потребовать от войск изменить отношение к немцам, как к военнопленным, так и к гражданскому населению, и обращаться с ними лучше. Жестокое обращение с немцами вызывает у них боязнь и заставляет их упорно сопротивляться, не сдаваясь в плен. Гражданское население, опасаясь мести, организуется в банды. Такое положение нам невыгодно. Более гуманное отношение к немцам облегчит нам ведение боевых действий на их территории, и, несомненно, снизит упорство немцев в обороне…».

Нужно отметить, что бесчинствовали в основном тыловики и обозники. Боевые части выплёскивали свою ненависть на сопротивляющегося врага. Вспоминая бои в Восточной Пруссии, Лев Копелев, рассказывал: «Я не знаю статистики: сколько там было среди наших солдат негодяев, мародёров, насильников, не знаю. Я уверен, что они составляли ничтожное меньшинство. Однако именно они и произвели, так сказать, неизгладимое впечатление».39 Нужно сказать, что самого Копелева обвинили в «жалости к противнику», в результате чего он был осуждён и провёл десять лет в лагерях. Многие солдаты и офицеры сами решительно боролись с грабежами и насилиями. Их пресечению способствовали и суровые приговоры военных трибуналов.

Подводя некоторый итог, нужно сказать, что до начала 1945 г. никаких плановых эвакуаций населения не проводилось. Оберпрезидент, гауляйтер и имперский комиссар обороны Восточной Пруссии Эрих Кох также вначале относился резко отрицательно к планомерной эвакуации населения, называя это проявлением трусостью и саботажем. Когда же он, наконец, разрешил бегство (впервые - в ночь с 19 на 20 января), стало уже слишком поздно: пути эвакуации были блокированы Красной Армией. Положение местного населения Восточной Пруссии серьёзно усугублялась разрушением всех промышленных, транспортных и иных объектов по приказу Гитлера от 19 марта 1945 года.

Гитлеру докладывали, что немецкие войска скучились на узкой прибрежной полосе, перемешались с тысячами беженцев и согнанным скотом, и что каждый выстрел русской артиллерии наносит им огромные потери. На это Гитлер говорил, что Кёнигсберг должен быть удержан любой ценой.

После того, как 9 апреля Кёнигсберг был взят русскими войсками, и генерал Лаш попал в плен, Гитлер заочно приговорил его к смертной казни, а вся его семья была арестована.

1.2 Положение немецкого населения

После окончания военных действий в советской части Восточной Пруссии оставалось около 139 тысяч немецких граждан.

По окончании военной операции было сформировано 36 фронтовых комендатур (7 апреля в Кёнигсберге) для нормализации жизни в регионе. 10 мая при комендатуре Кёнигсберга было создано Временное управление по гражданским делам с задачами учёта и регистрации, расселения и контроля за немецким населением.

Всё местное население было переписано и учтено военными комендатурами. Как показывает перепись оставшегося населения, почти половина его была сосредоточена в Кёнигсберге. Количество жителей в городе не было постоянным. Регистрации и прописка местного населения проводились по данным паспортов или на основе показаний 1-2 свидетелей. Сведения вносились в специальные книги регистрации по районам, а каждому жителю старше 14 (по другим документам 16) лет выдавалась справка с указанием места проживания.

В город (особенно в первое время после войны) прибывало немало сельского населения, избегавшего регистрации. Беженцы из провинции занимали сохранившиеся среди развалин пустовавшие помещения, сами себе добывали пищу, где только могли, старались быть незамеченными. Правда, их иллюзорные надежды на то, что в городе «будет легче», быстро рушились, и тогда они вновь возвращались в деревню или бежали в Литву. К ним присоединялись коренные горожане. Так что поток беженцев из Кенигсберга, без сомнения, превосходил по масштабам возвращавшихся в него.

Так, по данным на 26 апреля 1945 г. в Кёнигсберге было 63 тыс. человек, на 1 сентября - 68014 человек, а на 24 мая 1946 г. - 43617 человек. Общее количество немецких граждан, проживавших на всей территории Особого военного округа, на 1 сентября 1945 г. составляло, как уже было сказано выше, 139614 человек. Из них мужчины составляли 37,8%, женщины - 62,2%.

Численность немецкого населения области, на протяжении 1945-1946 гг. значительно менялось. Сведения на 1 сентября 1945 г. приведены выше; на 1 мая 1946 г. в области находилось 118503 человека, в том числе в Кёнигсберге 45120 человек; на 1 августа 1946 г. соответственно 108547 и 39739 человек и на 15 ноября 1946 года 90991 и 38879.

Налицо резкое уменьшение численности местного населения: за 14,5 месяца оно сократилось почти на 30%. Как указывалось в справке областного статистического отдела, это произошло «в связи с высокой его смертностью, вызываемой тяжёлыми продовольственными и жилищными условиями». Если осенью 1945 г. - весной 1946 г. ежемесячная убыль немецкого населения составляла в среднем 1,4 тыс. человек, то летом 1946 г. она возросла до 4 тыс., а в августе - ноябре до 5 тыс. человек в месяц.

В правовом положении местное немецкое население рассматривалось в качестве граждан враждебного государства. Немецким гражданам было запрещено появление на улицах с 18 часов вечера до 8 часов утра. Всякое общение военнослужащих и советских граждан с немецким населением запрещалось. Любое перемещение немецких граждан осуществлялось с разрешения военного коменданта. Устанавливался контроль и наблюдение за поведением местного населения. В случае появления на улице в неурочное время лиц немецкой национальности в возрасте от 16 до 50 лет они немедленно задерживались и направлялись на сборный пересыльный пункт, где спецорганы разбирались с каждым персонально и давали заключение, кого и куда направить.

К осени 1945 г. первоначально установленный для немецких граждан жесткий режим был ослаблен. Они получили право свободного передвижения и общения с советскими людьми, включая военнослужащих, допускались к работе в учреждениях и воинских частях. Из немецких активистов стала назначаться местная администрация. На селе её функции выполнял староста. В Кёнигсберге, где районы были поделены на 51 участок, помимо участковых старост и секретарей выделялись старшие по домам. Староста имел оклад 200 рублей, секретарь - 150.

К работе по восстановлению разрушенного войной хозяйства Восточной Пруссии руководство военных управлений стремились привлечь всё трудоспособное население, оставшееся по окончании войны на данной территории. На 1 сентября 1945 г. численность такого населения составляла 47,5 тысяч человек. Первоначально немецкое население использовалось на очистке территории городов и посёлков от завалов и мусора, при погребении трупов, ликвидации траншей, окопов и рвов, сборе оборудования.

С течением времени труд их стал находить применение в самых разнообразных сферах жизни и на различных предприятиях (например, на целлюлозно-бумажных комбинатах, вагоностроительных заводах). 15 февраля 1946 г. Военный совет округа принял постановление, по которому местному населению предоставлялось право свободного устройства на работу в промышленности и сельском хозяйстве.

Немецкие специалисты (инженеры, врачи, учителя и т.д.) зарабатывали больше, чем простые рабочие, но их заработок исчислялся из расценок того времени. В среднем немецкий разнорабочий получал в месяц от 156 до 230 рублей. Это соответствовало уровню зарплаты, получаемой в те годы за такой же труд советскими людьми. В апреле - мае 1946 г. в районах округа на производстве было занято 25490 немецких граждан, в Кёнигсберге - 18954. Среди них 3248 специалистов. Оставшиеся в городе 18 профессоров и 12 работников культуры использовались главным образом в системе образования и медицины. Так, например, профессор Штарлингер создал в Кёнигсберге на улице

Иоркштрассе инфекционный лазарет в относительно мало разрушенном стационарном лазарете. Центральную больницу, разместившуюся в бывшей больнице «Милосердие» возглавил Артур Бёттнер. Как свидетельствует немецкий историк Ф.Гаузэ, он пользовался большим авторитетом у русского населения. Когда он незадолго до отправки в Германию умер, то на его похоранах присутствовали русские офицеры.

15 февраля 1946 г. Военным Советом округа было принято постановление № 6 «О материально - экономическом положении немецкого населения». В этом документе говорилось, что «немецкому гражданскому населению предоставляются широкие возможности честной и добросовестной работы». Предполагалось, что работа в сельском хозяйстве улучшит материальное положение немецкого населения.

В марте 1946 г. началось переселение немцев из городов и населённых пунктов городского типа в совхозы. В Кенигсбергском сельском районе было переселено 1764 человека. В Земландском районе перемещению в 16-й и 17-й военные совхозы подлежало 1292 человека. Кампания проходила в сжатые сроки и сопровождалась серьезными конфликтами, так как согласия людей на переезд никто не спрашивал. Первая же проверка, осуществленная политотделом Временного гражданского управления, выявила, что переселению в некоторых районах не предшествовала также разъяснительная работа. Все делалось в недопустимой спешке, часто в совхозах не успевали подготовить жилье для переселенцев. Были случаи, когда его вообще не готовили.

Стоит отметить, что далеко не все немцы были привлечены к трудовой деятельности. Значительная их часть (более 60%) вследствие резкой физической ослабленности являлась нетрудоспособной и не занималась никаким трудом. Неработающее немецкое население, за исключением инвалидов и детей, содержащихся в детских домах и домах для престарелых, никакого продовольственного снабжения не получало. Оно, как доносил нарком внутренних дел С.Н. Круглов Сталину и Молотову в мае 1946 года, снабжалось военными комендатурами нерегулярно, в пределах 200 гр. хлеба в день на человека, которое разрешалось купить за наличные деньги. На почве недоедания резко увеличилась смертность, росла преступность, имелись случаи людоедства. Так в Докладной записке №515 на имя Круглова говорилось о том, что «появились случаи людоедства, которых по области зарегистрировано всего 12. Занимаясь людоедством, отдельные немцы не только употребляли в пищу мясо трупов, но и убивали своих детей и родственников. Таких случаев убийств с целью людоедства было 4».

Сразу после войны, летом 1945 г., сложилась острая санитарно- эпидемиологическая обстановка. В одном из приказов командующего 11-й гвардейской армией от 11 июля 1945 г. указывалось, что во всех районах среди гражданского немецкого населения свирепствует эпидемия брюшного тифа. Основные очаги инфекции были зарегистрированы в Кенигсберге, в Лабиауском и Пилькалленском районах.

Военный комендант Лабиаусского района 19 июля 1945 г. письменно доносил, что «в районе выявлено очень большое количество заболеваний местного населения брюшным тифом, а также гонореей и сифилисом». Обнаруживались случаи заболевания туляремией, дифтерией, скарлатиной. Но больше всего было дистрофиков, в основном среди детей. Росла смертность.

В этих условиях было решено организовать массовые медицинские осмотры немецких граждан. Там, где складывалась угрожающая обстановка, устанавливались карантинные зоны и карантинный режим. В результате удалось: пресечь распространение тифа. Однако в ноябре 1945 г. вновь, как указывалось в одном из документов, «в районах Особого военного округа среди немецкого населения резко возросли инфекционные заболевания, как-то: брюшной тиф, паратиф и сыпной тиф». Одной из причин санитарная служба округа считала скученность немцев в специально выделенных для их проживания домах. В некоторых случаях на каждого человека приходилось всего по два квадратных метра жилой площади. Спали, как правило, на полу, мыла не было, водопровод не работал. Росло количество больных чесоткой. Больницы не в состоянии были принять всех больных, люди умирали дома.

Чтобы как-то разрядить тяжелую обстановку, военное командование округа приказало комендантам «выявить и положить всех немецких больных в лечебницы, построить для немей кого населения в каждом районе бани из расчета одну на 200--300 человек» с дезинфекционными камерами, провести исследования на педикулез.

Неудовлетворительной была и санитарно-эпидемиологическая обстановка (эпидемия брюшного тифа). Несмотря на усилия по расширению лечебной сети, по некоторым данным за полгода от дистрофии, тифа и кишечных заболеваний умерло до 30 тыс. человек.

Приказом начальника Временного гражданского управления от 5 апреля 1946 г. была расширена лечебная сеть. В самых многолюдных районах, таких, как Земландский, Кенигсбергский, Кройцбургский, Инстербургский, Рагнитский увеличивалось количество больничных коек. Вводился амбулаторный прием местного населения. Контроль за работой больниц возлагался на военных комендантов и районных главных врачей.

В Кёнигсберге действовали четыре больницы на 1250 коек в том числе две инфекционные, функционировали семь городских амбулаторий. Оказанием медицинской помощи немецкому населению занимались 98 врачей и 354 медсестры.

Эпидемия инфекционных заболеваний в Кенигсберге и прилегающих к нему районах пошла на убыль. Однако вспышка тифа в мае 1946 г. вновь унесла немало жизней.

Пастор Хуго Линк свидетельствует, что «...кенигсбергские врачи регулярно собирались, чтобы обменяться опытом и обсудить, какие меры можно еще предпринять для сохранения здоровья наших земляков. На одном из таких собраний осенью 1945 г. прозвучало, что число немцев в Кенигсберге составляет еще 96 тысяч человек. К тому времени уже были довольно надежные источники такой информации, так как санитарную службу удалось хорошо организовать. В каждой комендатуре имелась своя амбулатория, в которой достаточное количество медсестер занималось санитарным контролем в районе… Наряду с голодом причинами смертей являлись тиф и дизентерийные кишечные заболевания... Смертность, в частности, возросла в январе, феврале и марте 1946 года»

Учитывая катастрофическую ситуацию, управление по руководству военными комендатурами 3-го Белорусского фронта издало распоряжение от 10 мая 1945 г., предписывавшее военным комендантам открыть в каждом районе хотя бы по больнице, исходя из количества немецкого населения: до пяти тысяч человек -- больница на 50 коек; от пяти до десяти тысяч человек -- на 100 коек; от десяти до двадцати тысяч человек -- на 200 коек. Обслуживающий персонал формировался из местных граждан. Санитарное управление фронта утвердило с учетом возможностей продовольственного снабжения суточный рацион питания в больницах, обслуживающих немцев. Кроме 400 граммов хлеба больным выдавались рыба, консервы, овощи, сахар, крупа.

Все местное население, проходя через сборно-пересыльные пункты, подвергалось санитарной обработке. Территория и водоисточники тщательно обследовались.

С образованием Особого военного округа 9 июля 1945 г. политика изоляции местного населения была превращена постепенно в политику идеологических контактов с ним.

С немецким населением активно велась идеологическая работа, для чего в феврале 1946 г. был открыт центральный городской немецкий клуб и его районные отделения. Немецкие клубы, по мысли, должны были стать политическими и культурными центрами по работе среди немецкого населения. Устраивались концерты, музыкальные вечера.56 При клубе собралась группа местных артистов, дававшая представления, была организована школа по подготовке агитаторов из числа немцев.

Культурно - просветительская деятельность находилась по контролем местных властей. В секретном приказе начальника Управления по гражданским делам Калининградской области отмечалось, что деятельность клубов должна «строго контролироваться» начальником Областного отдела Культпросветучреждений. Политотделу Управления по Гражданским делам Калининградской области поручалось осуществлять контроль за политработой среди немцев, обеспечить надлежащий контроль за содержанием лекционной пропаганды.

В 1946 г. с немецким населением было проведено 193 лекции, которые прослушали около 17 тыс. человек. Вот некоторые темы лекций:

· Немецкий фашизм и последствия для немецкого народа.

· Демократические преобразования Германии.

· 1 мая - международный рабочий день.

· 9 мая - день победы над фашистской Германии.

Клубы не являлись единственным местом культурного общения немцев. Хуго Линк вспоминает: «...Эверту (органист в церкви пастора Линка) выпало особое задание. Из персонала больницы Йорка: врачей, медсестер, санитаров, санитарок и технических работников - был образован хор. Создан он был стараниями господина Минута. Эверту же предстояло взять на себя музыкальное руководство хором... Хор быстро продвинулся в своих успехах. Он начал выступать с концертами... И в доме моего прихода состоялся не один такой концерт, эти вечера пользовались успехом у слушателей».

В 1946 г. началось радиовещание на немецком языке, стала издаваться газета „Neue Zeitung“, которая распространялась не только в Кенигсберге, но и в других районах.

Из 139 тыс. человек оставшегося немецкого населения на 1 сентября 1945 г. составляли дети и подростки до 17 лет. Кто сумел выжить в трудных условиях позже стали называться в Германии «Wolfskinder». Заботу о беспризорных детях взяли на себя военные комендатуры. В Кенигсберге был открыт для них приют. В августе 1945 г. военная комендатура Лабиауского района в имении Стонфельд оборудовала детский дом, поселив в нём 50 сирот. Многие дети находились в состоянии дистрофии и нуждались в лечении и усиленном питании.

Для быстрейшего решения проблемы устройства беспризорных в начале 1946 г. во всех районах округа открыли 16 временных детских домов. Они размещались в наскоро приспособленных помещениях, ничего другого в то время не было. Удалось поселить в них почти 1500 детей. Руководство и обслуживающий персонал детдомов состояли из местных жителей.