Правозащитное движение в СССР в 70-80rr. XX века

Размещено на http://www.allbest.ru/

Оглавление

Введение

Раздел I. Исторические условия и причины зарождения правозащитного движения в СССР

Раздел II. Особенности развития правозащитного движения в СССР

после процесса Синявского - Даниэля

Раздел III. Эволюция мировоззренческих основ правозащитного движения в СССР

Раздел IV. Официальная советская периодическая печать о правозащитном движении в СССР

Заключение

Список источников

Методическая часть



Введение

Актуальность темы исследования обусловлена тем, что современная Россия переживает процесс формирования демократического и гражданского общества, правового государства. В этих условиях, одной из приоритетных задач является соблюдение прав человека и развитие правовой культуры.

Тема представляется актуальной для осмысления особенностей развития оппозиционных движений в России, их причин и возможных угроз для государства и общества.

Вместе с тем, думается, что борьба наиболее активных в социальном плане людей за возможность свободного интеллектуального и духовного развития в СССР во второй половине ХХ века сыграла существенную роль в развитии правового сознания. Правозащитники впервые в советской истории поставили глобальный вопрос о понимании прав человека как необходимого ограничителя власти государства.

Кроме того, проблема развития правозащитного движения в СССР нуждается в дальнейшей разработке и осмыслении в отечественной историографии. правозащитное движение советский

В 1970-х годах проблема зашиты прав человека приобрела широкий международный характер. Первыми исследователями правозащитного движения стали западноевропейские и американские советологи. Особое внимание авторы акцентировали на неприятии партийным руководством инакомыслия, фактах судебных и внесудебных преследований диссидентов.

К начальному периоду развития историографии проблемы следует также отнести работы отечественных специалистов, опубликованные с помощью тамиздата. Первым комплексным исследованием проблемы диссидентства в СССР стала работа Л М. Алексеевой1, впервые опубликованная в США в 1984 году. Автором была разработана типология диссидентского движения, выявлены региональные и мировоззренческие особенности различных направлений инакомыслия в СССР. Л. М. Алексеева выделяет 18 направлений инакомыслия. Собственно диссидентское движение автор связывает только с одним направлением - правозащитным, начало которого относит к 5 декабря 1965 года.

В советских изданиях тема правозащитного движения была представлена очень фрагментарно и сугубо в отрицательных коннотациях по отношению к деятелям, критиковавшим пороки советского политического режима.

До второй половины 1980-х годов тема диссидентства являлась фактически запретной и неисследованной в СССР, поскольку диссиденты считались «антисоветскими элементами» и «отщепенцами».

«Перестроечные» процессы второй половины 1980-х годов, отличавшиеся критическим переосмыслением предшествующих периодов советской истории породили интерес к диссидентскому движению советских публицистов и историков, опиравшихся на зарубежную историографию. Официальная печать приоткрыла завесу над именами и событиями правозащитной деятельности.

Главной целью авторов было привлечение внимания общественности к этой закрытой ранее теме. В работе В. Пономарева1 представлены примеры проявлений общественных недовольств с 1956 года: общественных волнений и митингов. Также следует отметить работу О. В. Волобуева и С. В. Кулешова2, в которой авторы выявляют истоки и причины назревшего конфликта между властью и обществом в СССР. Эти работы отличаются публицистичностью и субъективностью оценок.

Существенные историографические сдвиги обозначились в начале 1990-х годов. В этот период вопросы альтернативности общественного развития и политической истории, зарождённые во время «Перестройки» ещё более актуализируются.

Вопрос о роли диссидентского движения в жизни советского государства и общества стал одним из наиболее сложных и дискуссионных. Позиции исследователей варьировались от крайне негативных оценок до создания ореола героев и мучеников.

В 1990 году к развертыванию программы «История диссидентского движения в СССР» приступило общество «Мемориал», в Москве начал деятельность Международный Центр А. Сахарова.

Среди исследований, созданных в этот период, следует отметить работу Т. Л. Савохиной и М. Р. Зезиной3, в которой авторы рассматривают зарождение правозащитного движения через призму общественно- политических процессов первых послевоенных десятилетий, десталитизации, усиления консервативных тенденций в политике неосталинизма.

Исследование А. Б. Безбородова, М. М. Мейера и Е. И. Пивовара, вскрыло целый ряд неизвестных сюжетов истории инакомыслия1. Весьма важным представляется вывод исследователей о том, что ядром диссидентского движения, полем пересечения интересов всех течений: политических, социально-культурных, религиозных - являлось правозащитное движение.

Необходимо отметить фундаментальный труд Р. Г. Пихоя2, в котором проблемы взаимоотношения власти и оппозиции в СССР рассматриваются в комплексе вопросов эволюции советской политической системы.

На сегодняшний день, диссидентскому и правозащитному движениям посвящены работы Л. А. Королевой3 И Романкиной И. А, Бригадиой О. В, Бересневой О. Н, Русина Ю.А, Лушина А.И., Назыровой Е.А и других учёных.

Таким образом, проблема развития диссидентского и правозащитного движений в современной отечественной историографии вызывает большой интерес среди историков и других исследователей социально-гуманитарного цикла.

Многие вопросы остаются дискуссионными, требующими дальнейших исследований. Наиболее спорными и неоднозначными на сегодняшний день остаются вопросы о типологии и понятийном аппарате диссидентского и правозащитного движений, хронологических рамках существования диссидентского движения и его направлений, истоках и причинах формирования диссидентства, его влиянии на общественно-политическое сознание.

Кроме того, правозащитное движение как часть диссидентства изучено недостаточно полно. Оно, как правило, представлено фрагментарно в обзорных и обобщающих трудах, посвященных истории диссидентского движения и тем или иным аспектам политической истории СССР.

В связи с этим, объектом данного исследования стало диссидентское движение. Предметом - развитие правозащитного движения в 1970-80-ые годы.

Хронологические рамки исследования охватывают период 1970-80 ых годов, при этом нижняя граница может быть расширена до 1960-ых гг. - времени возникновения первых общественно-значимых проявлений инакомыслия.

Целью работы является выявление особенностей развития правозащитного движения в СССР.

Поставленная цель определила задачи исследования:

· охарактеризоватьисторическиеусловиязарождения правозащитного движения в СССР;

· проанализироватьсоциально-политическиепричины возникновения правозащитного движения;

· выявить влияние процесса Синявского - Даниэля на развитие движения в защиту прав человека в СССР.

· охарактеризоватьмировоззренческиеосновысоветского правозащитного движения 70-80-ых гг. XX века.

· выявитьособенностирепрезентациидиссидентского движения в официальной советской периодической печати.

Источниковая база. Первую группу источников составляют официальные источники. К ним следует отнести нормативные и делопроизводственные документы1.

На многие неизвестные стороны движения проливают свет судопроизводственные документы, изначально опубликованные за рубежом, с помощью тамиздата2.

Вторая группа источников представлена периодической печатью. Публикации о диссидентах содержит официальная советская печать:

«Правда», «Известия», «Комсомольская правда», «Литературная газета»,

«Труд». Официальная периодическая печать тенденциозно освящала судебные процессы над диссидентами. Интерпретация фактов советской печатью свидетельствует о борьбе властей против любых форм публичного несогласия с теорией и практикой социализма и общественного порядка в СССР.

Кроме того, важен анализ нелегальной печати самих представителей диссидентского движения, распространяемой посредством самиздата. Следует выделить нелегальный общественно-политический журнал

«Политический дневник», редактором которого был Р. Медведев. Он содержит статьи о политической жизни в Советском Союзе, об идейно- нравственных проблемах советского общества. Значительный интерес представляет сборник «Вести из СССР. Права человека» под редакцией К. Любарского.

Важнейшим самиздатовским источником является «Хроника текущих событий» (ХТС) 2. Она выходила с 1968 по 1984 год (всего 64 выпуска) и была единственным постоянным информационным бюллетенем движения. В ней излагались ход судебных процессов, факты внесудебных преследований инакомыслящих, сведения об условиях содержания заключенных, о деятельности правозащитных групп на Украине, в Литве, Грузии. ХТС выходила каждые два-три

месяца, за исключением возникшего в результате преследований годичного перерыва (с конца 1972 по начало 1974 года).

Важное место в источниковой базе данной темы занимают источники личного происхождения самих диссидентов3: Они, как и другие источники, не свободны от субъективных толкований. Однако они раскрывают вопросы восприятия диссидентами противостояния советской власти, морально- психологических аспектов вовлечения инакомыслящих в правозащитное

движение, раскрывают мировоззренческие особенности диссидентов, «взгляд изнутри».

Особый интерес представляет мемуаристка4. Прежде всего, необходимо отметить работу В. Мороза5. В ней повествуется о судьбе диссидента, режиме содержания, нравственной атмосфере в колониях для осужденных по уголовным и политическим делам. Ряд интереснейших зарисовок о пребывании в «Дубравном» содержится в воспоминаниях Э. Кузнецова и А. Марченко. О некоторых особенностях лагерной жизни в одной из тюменских колоний свидетельствовал В. Делоне.

Много подробностей из жизни и быта женской политзоны Дубравлага содержится в воспоминаниях И. Ратушинской. Эти воспоминания ценны описанием не только повседневной жизни женщин-политзаключенных, но и их повседневной борьбы за свои права.

Немало интересных сведений о противоборстве с властью, администрацией мест лишения свободы дают воспоминания Г. Подъяпольского, И. Менделевича, Н. Щаранского. В диссидентской мемуаристке особое место принадлежит воспоминаниям В. Буковского. В центре его внимания - проблемы противостояния

личности и системы, человека и государственной власти.

В воспоминаниях П. Григоренко, Л. Плюща, Е. Николаева, В. Новодворской содержится значительное количество сведений об узниках, прошедших следственные изоляторы, тюрьмы и специальные психиатрические больницы.

Исследовательский интерес представляют также воспоминания современников диссидентов: А. Аджубея, С. Аллилуевой1, Г. Арбатова2. Эти источники содержат оценки и отражают отношение к диссидентскому движению в общественном сознании, а также со стороны представителей государственной власти. Кроме того, воспоминания отражают личное отношение авторов к происходившим событиям.

Официальное отношение к диссидентскому и правозащитному движению отражают воспоминания Ф. Д. Бобкова3, одного из руководителей КГБ СССР, прослужившего в органах государственной безопасности 45 лет.

Ещё одной группой источников для данной темы следует считать

публицистику.

В самиздате выходило большое число публицистических произведений общественно-политического характера, в которых освещались вопросы политики, экономики, социальной жизни, национальных отношений. В них обсуждались проблемы реформирования политической системы. Публицистика диссидентов отражает эволюцию их идейно-политических взглядов, морально-этические и нравственные позиции.

В этом ряду особое общественно-политическое звучание имели статьи и речи А. И. Солженицына4 и А. Д. Сахарова5, они были наиболее популярными среди диссидентов и вызывали жаркие дискуссии.

В конце 1980-х годов появилось значительное количество статей журналистов, интервью участников правозащитного движения, адвокатов, защищавших диссидентов на судебных процессах.

В целом, источниковая база рассматриваемой темы богата разнообразием исторических источников и количеством опубликованных документов.

В рамках данного исследования применяются общенаучные и специальные исторические методы. Ретроспективный метод позволяет определить исторический контекст зарождения правозащитного движения. Применение историко-генетического метода позволяет выявить предпосылки и причины возникновения движения. Историко-сравнительный и описательный методы помогают выявить влияние процесса Синявского - Даниэля на развитие движения в защиту прав человека в СССР.

Гипотеза исследования состоит в научном предположении о том, что правозащитное движение было не только духовно-нравственной оппозицией политическому режиму, но и альтернативой советскому образу жизни.

Научная новизна исследования состоит том, что диссидентское движение рассматривается через призму трансформации идейных и мировоззренческих основ советского политического сознания и культуры.

Основные положения, выносимые на защиту

1. Правозащитное движение в СССР зародилась в условиях трансформации общественного сознания советского общества и внутриполитического курса советской власти.

2. Становление правозащитного движения началось в эпоху, которой предшествовали: первые послевоенные общественные выступления, политика «оттепели» в культурной жизни и появление советских оппозиционных кружковых объединений, процесс десталитизации и начало политической реабилитации, прекращение массовых политических репрессий.

3.Судебный процесс над писателями А. Синявским и Ю. Даниэлем оказал сильное влияние на дальнейшее развитие диссидентства в СССР. Прежде всего, он стал катализатором дальнейшего развития советского правозащитного движения, а также поводом для перехода к новым формам более масштабного и организованного протеста.

4. Основными особенностями становления правозащитного движения в СССР было то, что оно оказалось крайне ограничено в своих возможностях советской политической системой того времени.

5. Важнейшей особенностью движения было то, что формирование мировоззренческих основ движения базировались на остром чувстве личной ответственности его участников за судьбу страны.

6. Средства массовой информации всячески дискредитировали деятельность и правозащитных организаций в целом, и отдельных лиц, лидеров этих движений. На дискредитацию правозащитников была направлена не только деятельность отдельных журналистов, писателей, но и целых редакционных коллективов.

7. Оценивая общественно-политическое и идейно-нравственное значение правозащитного движения в СССР, можно увидеть, что такого рода организации были первыми в стране (первые социальные ростки гражданского общества), и создавали условия для формирования правового сознания (необходимое условие для формирования правового общества), открыто боролись против нарушения прав человека в стране, привлекали к проблемам нарушения прав человека в СССР международные организации.

Научная значимость работы состоит в рассмотрении правозащитного движения с одной стороны как весомого кризисного фактора советской идеологии, с другой стороны, как идейных истоков гражданской политической культуры новой России.

Практическая значимость состоит в возможности применения результатов исследования при разработке лекционных курсов и учебных пособий по Отечественной истории XX века, истории общественно- политической мысли, истории отечественной интеллигенции.

Апробация результатов исследования. Основные положения, выводы и результаты, проведенного исследования были представлены при разработке лекционного занятия: «Правозащитное движение в СССР: становление и развитие».

Структура работы соответствует цели и задачам исследования и представлена введением, четырьмя разделами, заключением, списком источников и литературы.



Раздел I. Исторические условия зарождения правозащитного движения в СССР

Шестидесятые годы двадцатого столетия стали переломными в истории советского общества, когда ценой огромных усилий был создан мощный индустриальный и научный потенциал. Однако советская экономика носила автаркический характер. Серьезную опасность для развития общества представляли диспропорции, накапливавшиеся в социальной сфере. Доступное всем слоям бесплатное образование открывало широкие возможности. В тоже время, сохранялось внеэкономическое принуждение. Правовое неравенство и социальная дифференциация вели к слабому функционированию «социальных лифтов».

Модернизационные процессы в советском обществе и государстве проходили без развития фактора индивидуализма в советском обществе и демократических свобод, при отсутствии гражданского общества в СССР. Вместо расширения индивидуальных и коллективных свобод, являвшихся сутью всех органических модернизаций в мире, целью советской модернизации являлось выборочное заимствование технических и организационных достижений.

Советская система оказалась объективно не готова к переменам в характере и тенденциях развития мировой экономики и глобальной политике в целом, начавшимся в 1960-х годах.

Кроме того, советское общество второй половины 1960-х годов, пережившее период «оттепели» и десталитизации в общественной жизни не было идеологически монолитным.

Часть интеллигенции с тревогой встретила процессы ресталинизации, отмечала негативные социальные последствия возврата к сталинизму. Среди них: С.Михалков, Б.Слуцкий, К. Паустовский, Э.Генри, К.Чуковский, М. Плисецкая, И, Смоктуновский, П. Корин, М. Леонтович, А. Сахаров, Л. Арцимович, В.Некрасов, В.Тендряков и другие известные деятели науки и культуры. Тенденции неосталинизма стали одним из импульсов зарождения движения в защиту прав человека.

Издательства и редакции отказывались печатать принятые к публикации художественные произведения. Именно тогда были написаны, но оказались неизданными в СССР разоблачающие сталинизм произведения А. Солженицына, А. Бека, Г. Владимова, воспоминания Е. Гинзбург, стихи А. Ахматовой, О. Берггольц, Н. Коржавина Б. Слуцкого и других писателей и поэтов.

Однако, работы, не попавшие в официальные органы печати, оказывались в «самиздате». Наряду с самиздатом развивался «тамиздат» - публикация литературных, публицистических работ за границей. Практика «самиздата» и «тамиздата» получила распространение ещё в период «хрущёвского десятилетия».

Надо сказать, что публикации произведений советских писателей на Западе после расправы над Б. Пастернаком не прекратились. Примеру опального лауреата Нобелевской премии последовал В. Тарсис. В 1962 году в Англии вышла его книга о советской действительности, в которой под вымышленной фамилией он представил нелицеприятный образ Н. Хрущева. Писатель признался в авторстве1 и был направлен на лечение в Московскую городскую психиатрическую клинику имени Г. Ш. Кащенко. Однако уже через три месяца был освобожден из-за международных протестов.

Среди диссидентов возникло подозрение, что он работает на КГБ2. Однако появление в 1964 году за границей его новой книги под названием «Палата №7»ликвидировало подозрения. В книге описаны порядки и условия содержания больных, а нередко и здоровых людей в психбольнице имени П. Кащенко. Повесть очевидца описанных событий имела большой успех и в короткий срок стала «бестселлером» среди оппозиционной интеллигенции.

Развитие «самиздата» и «тамиздата» продолжилось и в последующие годы. Московский литератор А. Синявский, произведения которого не печатались в СССР по цензурным соображениям, отмечал, что «никогда и не пытался, и не мечтал это напечатать в своей стране и рукописи с самого начала пересылал за границу. Пересылка произведений на Запад была наилучшим способом сохранить текст»1. Книги, брошюры, журналы с публикациями советских авторов различными путями ввозились в страну, передавались по западным «радиоголосам». Надо сказать, что поддержка диссидентства со стороны западной общественности в условиях Холодной войны способствовало развитию различных направлений диссидентского движения.

Развитие оппозиционных антисоветских умонастроений среди советской интеллигенции подталкивали руководство страны к дальнейшему развитию «карательной психиатрии» и новым репрессивным мерам. Первой крупной идеологической акцией стал суд над двумя московскими литераторами - А. Д. Синявским и Ю.М. Даниэлем. Они были арестованы в сентябре 1965 года. Подобно Б.Пастернаку они опубликовали свои произведения за рубежом. Памятуя о драматической судьбе лауреата Нобелевской премии, А. Д. Синявский и Ю.М Даниэль использовали псевдонимы Абрам Терц и Николай Аржак. Произведения были написаны в фантастической форме с использованием приемов сатиры, иронии, гротеска. Повести А. Д. Синявского «Любимов», «Суд идет», статья «Что такое социалистический реализм» и другие произведения были написаны от первого лица. Власти усмотрели в произведениях авторов завуалированную антисоветскую направленность.

Известие об аресте двух писателей быстро распространилась по Москве и вызвало волну протеста среди интеллигенции. Математик А. Вольпин-Есенин составил «Гражданское обращение», в котором содержалось приглашение на митинг с целью предотвратить судебную расправу над А. Д. Синявским и Ю.М.

Даниэлем. Основным лозунгом митинга должно быть требование открытого суда, так как имелось опасение, что суд пройдет при закрытых дверях. Текст обращения был распространен в начале декабря в Московском университете и гуманитарных вузах столицы. При распространении листовок были задержаны и помещены в специализированные психиатрические больницы В. Буковский, Л. Губанов и Ю. Вишневская.

Митинг назначался на 5 декабря 1965 года на Пушкинской площади в Москве. В назначенное время у памятника Пушкину собралось около двухсот человек. Большинство пришедших на митинг составляли студенты и молодежь. Демонстранты держали в руках лозунги «Требуем гласности суда над Синявским и Даниэлем!», «Уважайте Конституцию (Основной закон) - Союза ССР!», «Свободу В.К.Буковскому и другим помещенным в психиатрические больницы в связи с митингом гласности!». Всего было задержано около 30 человек. Весть о митинге быстро распространилась по городу и вызвала горячее сочувствие к его организаторам и участникам.

На следующий день председатель. КГБ СССР В. Семичастный докладывал в ЦК КПСС об этом событии и принятых органами безопасности мерах. Его докладная, записка интересна тем, что отражает взгляд официального руководителя на «митинг гласности». Руководитель органов безопасности отметил, что это «сборище» организовали душевнобольные люди, в их числе А.Вольпин, Ю.Галансков, В.Хаустов, Ю. Титов, В. Буковский, Ю. Вишневская и др.

Вспоминая демонстрацию 5 декабря 1965 года В.Буковский отмечал, что «вначале оживление было необычайное, но чем ближе ко дню Конституции, тем больше появлялось пессимизма и даже страха - никто не знал, чем эта затея кончится. Власть такая, она все может, загонят всех в сумасшедшие дома или еще чего похуже».

Вместе с тем, репрессивная политика советского государства в отношении критиков советского режима подтолкнуло дальнейшее развитие диссидентского движение в целом, и формирование одного из его ключевых направлений - правозащитного движения в частности.

Одним из видных идеологов правозащитного движения следует считать А. Вольпина. Он выдвинул идею о том, что существовавшие в советском государстве законы и Конституция не исполнялись. Трагедия советского общества заключалась в отсутствии правовой грамотности и правового сознания советских граждан. В этой связи, главной целью правозащитного движения он считал борьбу за соблюдение Конституции и противостояние нарушению законности со стороны государства. А. Вольпин утверждал: «никакой закон не обязывает нас быть

«советскими людьми». Гражданами СССР - другое дело. Гражданами СССР мы являемся в силу самого факта рождения на территории этой страны. Однако никакой закон не обязывает всех граждан СССР верить в коммунизм или строить его, сотрудничать с органами или соответствовать какому-то мифическому облику. Граждане СССР обязаны соблюдать писаные законы, а не идеологические установки».

Думается, что А. Вольпин одним из первых в советском обществе заговорил о создании правового государства, в котором закон; и право определяли бы жизнь страны. Митинг 5 декабря 1965 года был первым в СССР несанкционированным выступлением в защиту гражданских прав. Он свидетельствовал о зарождении движения в защиту прав человека, которое стало выделяться из диссидентской среды. Оно встало на путь открытой защиты Конституции, декларирующей основные права и обязанности граждан. Речь шла о том, чтобы перенести эти формализованные правовые нормы Конституции в повседневную жизнь советского общества.

Митинг 1965 года по существу означал открытый протест в рамках закона против ареста московских писателей. Представляется, что для участников демонстрации не играло роли, есть ли состав преступления в действиях А. Д. Синявского и Ю. М. Даниэля. Большинство из них не имели представления ни об инкриминируемых произведениях, ни о самих писателях. Важен был принцип: вину обвиняемых необходимо доказать в судебном порядке при гласном разбирательстве дела. Для многих пришедших на площадь Пушкина участие в митинге было актом самовыражения и протеста против нарушений прав граждан. Этот фактор станет определяющим в формировании мировоззренческих основ правозащитного движения.

Власти придавали большое значение предстоящему судебному процессу. Он должен был, с одной стороны, продемонстрировать приверженность суда закону, а с другой - показать общественности, что советский суд стоит на страже государственных интересов, будет сурово карать любую попытку подрыва социализма. Процесс готовился КГБ в сотрудничестве с Прокуратурой СССР.

5 января 1966 года, т.е. ровно через месяц после митинга в защиту гласности суда, Секретариат ЦК КПСС принял решение: «Согласиться с предложением Прокуратуры СССР и КГБ при Совете министров СССР о проведении открытого судебного процесса по делу А.Д. Синявского и Ю.М. Даниэля». В обсуждении вопроса приняли участие Л.И. Брежнев, МА. Суслов, П.Н.Демичев, В.Е. Семичастный, Б.Н. Пономарев, Ю.В. Андропов, Ф.Д. Кулаков, И.В. Капитонов, Н.А. Шелепин, Д.Ф. Устинов.

В ходе подготовки процесса официальная кампания по разоблачению «перевертышей» встретила: сопротивление со стороны представителей советской интеллигенции. В защиту обвиняемых выступил П. Антокольский, Б. Ахмадулина, А. Иванов, Ю. Нагибин, Б. Окуджава, К. Паустовский, А. Тарковский, К. Чуковский, В; Шкловский, И. Эренбург.

В Президиум Верховного Совета РСФСР, Московский городской суд, в редакцию газеты «Известия» писали жены арестованных, друзья, просто незнакомые люди: Л.Богораз, Ю. Герчук, А. Гинзбург, И. Голомшток, Л. Копелев, В. Корнилов, Ю. Левин, И. Роднянская, М. Розанова, А. Якобсон и др. В декабре 1965 - феврале 1966 года в защиту подсудимых было направлено 22 петиции, под которыми поставили свои подписи 80 человек.

Это свидетельствует о зарождении гражданской активности в советском обществе, об общественных чаяниях: надежде на силу легального протеста, на весомость общественного мнения, доверии к власти, желании привлечь внимание «верхов».

Факт ареста писателей стал известен за границей. Новое руководство СССР благодаря тому, что в средствах массовой информации по инерции «оттепели» еще печатались дискуссионные статьи, сумело создать впечатление, что оно терпимо относится к инакомыслию. Однако в западных литературных кругах поняли, что арест нацелен против либеральной интеллигенции.

В адрес известных, общественных деятелей, писателей; и литературных ассоциаций направлялись письма, обращения, телеграммы с протестом против произвола. Зарубежные литераторы, отмечали, что арест А.Д. Синявского и Ю.М. Даниэля вызвал потрясение в мировом общественном мнении, а осуждение их нанесет большой вред престижу СССР и помешает диалогу писателей разных стран.

Суд начался 10 февраля 1966 года. Дело А. Синявского и Ю. Даниэля рассматривал Верховный суд РСФСР под председательством его руководителя Л.Н. Смирнова. Государственным обвинителем выступал помощник прокурора СССР О.

Темушкин. Известный ученый-лингвист В.Иванов просил суд дать ему возможность участвовать в процессе в качестве защитника и получил отказ. Адвокат просил приобщить к делу экспертное заключение, а также литературные отзывы известных писателей К. Паустовского и Л. Копелева. В чем ему также было отказано.

Материалом обвинения были литературные произведения. При этом, авторов отождествляли с героями их произведений, что весьма парадоксально для мировой юридической практики. На процессе было допрошено восемь свидетелей. Шестеро из них дали показания в пользу обвинения, а двое (И.Голомшток и В. Дувакин) выступили с резкой критикой обвинения. Стоит отметить, что впоследствии И. Голомшток был осужден на шесть месяцев исправительных работ с удержанием 20% заработка в результате частного определения суда, а доцент МГУ В. Дувакин после судебного процесса был уволен с работы.

Подсудимые старались удержать судебное разбирательство в рамках литературоведческого анализа своих произведений и отрицали обвинения в антисоветской деятельности. В заключительном слове Ю.М. Даниэль заявил, что все обвинение построено путем подмены понятий, отрыва цитат от контекста, приписывания автору мыслей его литературных персонажей, перенесения времени описанных событий в современные условия и т.д.».

Приравняв художественное произведение к средствам агитации и пропаганды, суд на своем последнем заседании признал подсудимых виновными в «подрыве государственного и общественного строя» и вынес приговор: А. Синявскому - семь лет заключения в исправительно-трудовой колонии строгого режима, Ю. Даниэлю- пять лет лишения свободы.

Судебный процесс развеял последние надежды интеллигенции на сохранение элементов политики «оттепели». Власть ясно дала понять, что с хрущевскими «играми в демократию» покончено, что она не допустит инакомыслия, ведущего к подрыву «идейно-политического единства» советского общества.

О том, что суд был целенаправленной политической акцией, свидетельствует и тот факт, что буквально через два дня после вынесения приговора А.Д. Синявскому и Ю.М. Даниэлю, 17 февраля-1966 года, Президиум ЦК КПСС одобрил проект указа Президиума; Верховного Совета СССР о лишении писателя В. Тарсиса советского гражданства. Этот факт свидетельствовал о смене приоритетов в политике власти, решившей покончить с либерализацией.

Осуждение московских литераторов вызвало далеко неоднозначную реакцию в обществе. Часть его, в том числе большинство конформистски настроенных людей, находившихся под влиянием официальной пропаганды, поддержало суд, другая - относительно небольшая группа интеллигенции резко осудила его. Приговор вызвал протесты и за границей.

Осуждение писателей и особенно позиция высшего партийного руководства в отношении обращения 62 писателей к съезду КПСС, оставили тягостное впечатление у творческой интеллигенции. К.И.Чуковский, чья подпись в письме стоит первой, 1 апреля 1966 года сравнил в своём дневнике советскую власть с чёрной сотней1.

Обращение писателей к XXIII съезду КПСС стало одним из первых документов политического самиздата. Получило широкое распространение и письмо Л. Чуковской, так как оно было направлено в редакции ряда газет и журналов, а также в правление Союза писателей СССР, Союза писателей РСФСР, Ростовское отделение союза писателей, членом которого являлся М. Шолохов.

С этого времени коллективные письма руководству партии, Верховному Совету СССР, правительству страны стали наиболее распространенной формой нравственного протеста. Судебный процесс дал мощный импульс развитию диссидентского движения и повысил интерес инакомыслящих к вопросам правосознания. Кроме того, демонстрация 5 декабря 1965 года убедила правозащитников, что, действуя в рамках закона, можно всё-таки добиться многого. Диссидент в глазах части советского общества становился не преступником, а борцом за советский строй. Он добивался улучшения социалистической системы за счет неукоснительного соблюдения законов, а также совершенствования законодательной базы государства властными: структурами.



Раздел II. Особенности развития правозащитного движения в СССР после процесса Синявского - Даниэля

После процесса Синявского - Даниэля правоохранительные органы СССР извлекли определенные уроки из этих событий.

В. Семичастный и И Р. Руденко предложили Президиумам Верховных Советов союзных республик внести в уголовные кодексы дополнения, предусматривающие ответственность за общественно опасные деяния.

В сентябре 1966 года Верховный Совет РСФСР принял Указ о дополнениях УК РСФСР 190 статьёй п. 1., п. 2., п. 3., связанной с открытыми общественными выступлениями. Статья предусматривала три года лишения свободы за «систематическое распространение в устной форме заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный строй, а равно изготовление и распространение в письменной, печатной или иной форме произведений такого же содержания». Аналогичная мера наказания предусматривалась к преступлениям, квалифицируемым как: «организация, а равно и активное участие в групповых действиях, грубо нарушающих общественный порядок или сопряженных с явным неповиновением законным требованиям представителей власти или повлекших нарушение работы транспорта, государственных, общественных учреждений или предприятий».

В результате реформирования УК РСФСР правоохранительные органы были наделены законными основаниями для разгона несанкционированных митингов и демонстраций и привлечения организаторов и участников этих действий к уголовной ответственности.

Эти меры были направлены и против самиздата, не только самих авторов, но и распространителей запрещённой печати. Более того, под уголовное преследование попадали рассказчики политических анекдотов и новостей, почерпнутых из неофициальных источников.

Мы видим, что дело писателей-диссидентов способствовало курсу на ресталиназацию со стороны государственной власти. Однако ужесточение политики по отношению к инакомыслящим не принесло успокоения и смирения. Более того, на каждый факт преследования диссиденты отвечали новой акцией протеста.

В конце 1966 года А. Гинзбург собрал материалы о процессе Синявского и Даниэля и направил их в ЦК КПСС, Президиум Верховного Совета СССР и Прокуратуру СССР. Цель этой акции состояла в том, чтобы обратить внимание высших органов власти на нарушение прав личности и добиться пересмотра приговора над писателями. Никакой реакции со стороны адресатов не последовало. Вскоре эти материалы под названием «Белая книга» вышли за рубежом.

В январе 1967 года за подготовку и передачу за границу «Белой книги» Гинзбург был арестован. Также были арестованы А. Радзиевский, А. Добровольсикй и В. Лашкова, помогавшие составителям «тамиздатовских» сборников.

Ответом на эти аресты, стала демонстрация в Москве с требованием освобождения арестованных. Ее организаторами были В. Хаустов, И. Габай, В. Буковский. 22 января 1968 года на Пушкинской площади вновь собралось около сорока человек. Были развернуты три лозунга следующего содержания: «Свободу Добровольскому, Лашковой, Галанскову, Радзиевскому!», «Требуем пересмотра антиконституционного указа и статьи 70 УК РСФСР!». События развивались также, как и во время митинга 5 декабря 1965 года. Стражи порядка вырвали плакаты с лозунгами, задержали, а затем арестовали В. Делоне, И. Габая, В. Кушева, В. Буковского и В. Хаустова.

Одновременно готовились несколько судебных процессов и над составителями сборников, изданных за рубежом, и над организаторами демонстрации в их защиту. В ходе следствия был освобожден Радзиевский, по всей видимости, в результате принятия по отношению к нему «профилактических» мер.

Несмотря на процессы ресталинизации шло массовое распространение материалов самиздата антитоталитарной направленности. Большую популярность в эти годы приобретает лагерная мемуаристка о тюрьмах сталинской эпохи. Наибольшую популярность в эти годы получают романы А. Солженицына «В круге первом» и «Раковый корпус», в особенности, среди научной интеллигенции.

Следует подчеркнуть, что в условиях противостоянии двух социально- политических систем кампания в защиту прав человека в СССР и других социалистических странах быстро нашла поддержку и взята на вооружение на Западе. Реализация гражданских прав была одним из самых уязвимых мест социалистической системы в целом. В связи с этим, любое нарушение прав советских граждан, получившее известность, становилось достоянием Западных средств массовой информации.

В январе 1968 года за активную правозащитную деятельность были осуждены Ю. Галансков, А. Гинзбург, В. Дашкова и А. Добровольский. Власть пыталась представить дело таким образом, что их судят не за убеждения, а за тайные связи с зарубежными подрывными центрами и клевету. Газеты пестрели письмами возмущенных трудящихся. Обвинение и пропаганда навязывали общественности идеологические установки. Судьба подсудимых, таким образом, была предрешена.

Ю. Галансков был осужден к семи годам лишения свободы, машинистка В. Пашкова была приговорена к одному году заключения. А.Добровольский осужден на два года лишения свободы. Ему уменьшили срок за сотрудничество со следствием по изобличению «преступников». А. Гинзбург в заключительном слове заявил: «Итак, меня обвиняют в том, что я составил тенденциозный сборник по делу Синявского и Даниэля. Я не признаю себя виновным и поступил так потому, что убежден в своей правоте. Я знаю, что вы меня осудите, потому что ни один человек, обвинявшийся по статье 70, еще не был оправдан, и спокойно отправляюсь в лагерь отбывать свой срок. Вы можете посадить меня в тюрьму, отправить в лагерь, но я

уверен, что никто из честных людей не осудит…».1

Состоявшийся судебный процесс стал расправой за убеждения и право высказывать их, имевший целью устрашение правозащитников. Однако суровость наказания не подавила, а скорее усилила волну негодования.

Л. Богораз и П. Литвинова составили письмо, обращённое к широким кругам советской общественности. В нём содержался призыв осудить этот процесс, освободить обвиняемых, наказать организаторов «судилища» и провести повторное разбирательство с соблюдением всех процессуальных норм и в присутствии международных наблюдателей. «Граждане нашей страны! - говорилось в письме, - Этот процесс на чести нашего государства и на совести каждого из нас. Сегодня в опасности не только судьба подсудимых…процесс ничуть не лучше знаменитых процессов тридцатых годов, обернувшихся для нас всех таким позором и такой кровью…». Можно понять искреннее желание его авторов напомнить о трагических уроках сталинских репрессий. Однако сравнение 1930-х и 1960-х годов было очевидно некорректным.

Суд над четырьмя диссидентами вызвал волну протеста, превышавшую кампанию периода процесса Синявского - Даниэля. Как правило, люди, выражавшие протест, не знали ни Синявского и Даниэля, ни Гинзбурга и Галанскова. За неполных два года, разделявших эти судебные процессы, заметно выросло недовольство внутренней политикой государства. Судебный процесс, состоявшийся в январе 1968 года, послужил поводом для представителей либеральной общественности, чтобы предъявить власти требования соблюдения правил судопроизводства, гарантированных Конституцией СССР.

В своем эссе «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?» А. Амальрик подсчитал, что под разными коллективными и индивидуальными письмами в этот период подписалось 738 человек69. 45% от общего числа подписавших документы протеста составляли представители науки, 22 - деятели искусства, 13 - инженерно-технические кадры, 9 - учителя, врачи, юристы, издательские работники, 6 - рабочие, 5 - студенты.

Таким образом, движение в защиту прав человека опиралось главным образом на научных работников и представителей творческой интеллигенции. Необходимо подчеркнуть, что в литературе о правозащитном движении не обходится вопрос о его количественных параметрах. Актуальность этого вопроса объясняется тем, что официальная пропаганда отрицала наличие движения, изображая диссидентов тщеславными одиночками, «отщепенцами» или психически больными людьми, не выражающими общественных интересов и осуждаемыми советскими людьми.

В диссидентской мемуарной литературе чаще всего называется примерное число в 1500 человек. При этом, не учтены; те, кто собирал информацию для самиздата, распространял различные неподцензурные издания, жертвовал средства на поддержку семей политзаключенных, предоставлял убежище для преследуемых и т.д.

Если говорить об активном устойчивом ядре правозащитного движения, по отношению к которому КГБ принимал различные меры воздействия, то число участников движения выглядит достаточно внушительным. За антисоветскую пропаганду и агитацию в 1963 - 1966 годах различные сроки наказания получили 502 гражданина1. Если иметь в виду, что лиц, обратившихся к руководству страны с выражением несогласия, к уголовной ответственности обычно не привлекали, а ограничивались административными мерами, то число участников демократического движения существенно увеличивается.

Данные введенные в научный оборот профессором Р.Г. Пихоя в корне меняют прежнюю оценку правозащитного движения как замкнутой кучки людей, посвятивших себя борьбе за осуществление демократических норм. Следовательно, размах движения был более широким, нежели представлялось до сих пор. И, соответственно, влияние инакомыслящих на общий политический климат был более значительным.

КГБ прилагал большие усилия по нейтрализации влияния диссидентов путем изолирования, нравственной дискредитации и т.д. Эти акции всегда сопровождались мощными пропагандистскими кампаниями, организуемыми руководством ЦК КПСС, идеологическими учреждениями, средствами массовой информации.

Основным направлением инакомыслия в этот период было литературное диссидентство. Оно являлось одним из наиболее крупных и влиятельных проявлений протеста против беззакония властей. Побудительным мотивом выражения недовольства служила политическая линия ЦК КПСС, направленная на ресталинизацию общественной жизни страны. Противоборство антидемократических и либеральных, тенденций протекало не только в помещениях суда, на митингах, но и в петиционных кампаниях. Оно было повсеместным: в цензурных органах, в редакциях газет и журналов, на кафедрах университетов, в кабинетах ученых, на сценических площадках и т.д.

Необходимо упомянуть беспрецедентный случай, когда предали «анафеме» автора и его книгу, уже изданную, следовательно, утвержденную Ученым советом Института истории Академии наук СССР, рекомендованную рецензентами и прошедшую цензуру. Речь идет о монографии историка А, Некрича «1941. 22 июня». Автор пришёл к выводу о том, что за неудачи первого этапа войны несет ответственность И.В. Сталин, который не сумел подготовить страну к отражению нападения нацистской Германии.

Сталинисты увидели в работе А. Некрича «крамолу», принижение роли

«гениального полководца», «организатора, всех побед». 16 февраля 1966 года в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС состоялось обсуждение книги А. Некрича. Целью этого мероприятия являлось осуждение автора за его критику «великого вождя».

К большому огорчению властей, осуждение книги провалилось. Но настоящую обеспокоенность вызвало то, что запись выступлений участников дискуссии попала в самиздат, а затем распространилась в средствах массовой информации за рубежом. А. Некрич вскоре был исключен из партии, а затем вынужден эмигрировать.

«Дело Некрича» - событие-символ. Оно ознаменовало, что в политической жизни, идеологической сфере наступил новый рубеж, который явился водоразделом между сторонниками неосталинизма и его противниками.

Широкую известность в диссидентских кругах приобрел историк Р.А.Медведев. С декабря 1964 года вместе со своим братом, ученым-биохимиком Ж.А. Медведевым, он стал издавать нелегальный общественно-политический журнал «Политический дневник», распространявшийся в машинописном варианте среди либеральной интеллигенции. Большое место в журнале занимали вопросы, связанные с разоблачением культа личности, политикой «оттепели», поддержкой диссидентского движения. Почти в каждом номере был раздел «История», в котором помещались материалы о «белых пятнах» истории КПСС и советского государства.

Непосредственным поводом перехода к организованным формам выражения протеста послужил судебный процесс над писателями А. Синявским и Ю. Даниэлем. Это был первый в послесталинское время открытый политический суд, имевший целью продемонстрировать непримиримость власти к любому проявлению инакомыслия. Осуждение литераторов на длительные сроки лишения свободы вызвало невиданное ранее общественное сочувствие и движение солидарности.



Раздел III. Эволюция мировоззренческих основ правозащитного движения в СССР

Общественная жизнь второй половины 1960-х годов ознаменовалась свертыванием демократических перемен «великого десятилетия» 1953 - 1964 годов, кампанией борьбы с «субъективизмом и волюнтаризмом» Н.С.Хрущева, а также появлением концепции «развитого социализма». Впервые вывод о вступлении СССР в эту фазу развития прозвучал в 1967 году. В основе новой концепции лежала идея полной, хотя и относительной однородности советского общества, отсутствии внутри его каких-либо реальных противоречий. Концепция развитого социализма опиралась на вполне реальный факт создания индустриального общества в СССР, который и был объявлен материально-технической базой развитого социализма. Тогда же в идеологической сфере началось окончательное оформление консервативного курса. Это происходило в то время, когда власть должна была меньше руководствоваться идейными соображениями и больше - здравым смыслом, в условиях, когда отставание СССР от Запада в научно- техническом оснащении становилось все более очевидным.

Однако эти процессы, вели лишь к отдельным прорывам на периферийных направлениях общественного прогресса. Одним из факторов торможения, в те годы стал глубокий нравственный кризис. Сохранение псевдодемократической системы под лозунгами демократии и гуманизма по мере углубления разрыва между декларациями и лозунгами официальной пропаганды, с одной стороны, и реалиями жизни - с другой, не только в общественном здании, «винтик государственного механизма», «трудовой резерв», «трудовой ресурс», «человеческий фактор» словом, «производительная сила», причем, находясь в такой роли, человек всегда служил чему-то сверхличному, достаточно далекому от его собственных конкретных интересов.

Одна из правовых особенностей концепции статуса труженика- коллективиста - приоритет обязанностей личности перед ее правами. Ведь именно в обязанностях выражались разного рода коллективные интересы -- классовые, общенародные, государственные. Поэтому обязанности - главное. Что касается прав, то наиболее значимыми среди них признавались права социальной защиты, выражающие заботу общества и государства о человеке и гражданине. Свобода же человека по отношению к обществу, представляемому политической властью, являлась в лучшем случае уступкой со стороны последней, а чаще выступала в качестве средства решения поставленных аппаратом власти задач.

Можно сказать, что свобода отпускалась человеку поштучно, мелкими порциями. Она предоставлялась в форме конкретных дозволений на фоне общих запретов, что называется в теории права разрешительным типом юридической регламентации. Например, свобода творчества, согласно действовавшей Конституции СССР, гарантировалась «в соответствии с целями коммунистического строительства», свобода слова, печати, митингов, собраний, уличных шествий и демонстраций - «в соответствии с интересами народа и в целях укрепления и развития социалистического строя». Такие права являлись, прежде всего, инструментами в руках аппарата власти, которая вела общество по заранее намеченному курсу, решала за людей, как им жить. Вследствие этого подобные права даже перерождались в обязанности, оставаясь правами только на бумаге1.

Так называемые ограждающие права, обеспечивавшие неприкосновенность личной сферы человека, защищавшие его от какого бы то ни было произвольного вмешательства властей, оказывались здесь непрочными, пластичными. Это было связано опять-таки с «творчески- созидательной» ролью власти, оправдывающей, если возникает такая потребность, самый жесткий контроль ее над людьми, тотальную опеку над ними, развязывающую ей руки в отношениях с гражданами.

По мере свертывания процессов десталинизации и нарастания нравственной эрозии в обществе в нем возникали и ростки «антисистемы». Одним из них было движение в защиту прав человека. Важным этапом в формировании его мировоззренческих основ являлся период начала 1970-х годов. Он совпал с «Пражской весной», попытками власти остановить преобразование политических институтов, погружением политической жизни в состояние стагнации.

«Подписантская кампания» в начале 1968 года продолжалась. Обращения к властям дополнялись письмами против судебной расправы с упоминаемыми ранее самиздатчиками: Ю. Галансковым, А. Гинзбургом, А.Добровольским, В. Лашковой. По форме протесты в защиту обвиняемых повторили в увеличенных масштабах события двухлетней давности.

Преобладающей формой протеста в 1968 году, как и ранее, явились письма в различные правительственные инстанции. Петиционная кампания также была гораздо шире, чем в 1966 году. В ней принимали участие представители всех слоев, интеллигенции. Тех, кто подписывал протесты против политических преследований («подписантами»), оказалось более 700. По социальному положению это были, прежде всего, научные работники и представители творческой интеллигенции.

Однако «подписантская кампания» 1968 года не имела, непосредственного успеха: и Гинзбург, и Галансков были осуждены.

«Подписанты, - вспоминал В.Турчин, - оказались в меньшинстве, в ничтожном меньшинстве, основная часть интеллигенции не поддержала их. Великого страха сталинских времен уже не было. Но работала инерция страха… Он затаился в тайниках сознания, он изуродовал души, изменил представления, о нравственных ценностях, о добре и зле». Тем не менее, петиции и многочисленные выступления затормозили процесс свертывания демократии, не позволили консерваторам добиться полного реванша.

...