Цензурная политика III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии

III отделение часто использовало элементы устрашения для воздействия на издателей, журналистов. Страх, который испытывали литераторы и журналисты часто заставлял их быть сговорчивыми, лояльными, идти на сотрудничество. Вместе с тем, деятельность литераторов, которые отражали официальную точку зрения в печати, поощрялась. Тот же А.А. Краевский за статью о славянофилах, напечатанную в майском номере «Отечественных записок» за 1847 год,

«<…> получил в III отделении благодарность от имени государя»2.

Угрозы со стороны власти возымели действие и на А.В. Никитенко. Они были подогреты критикой со стороны Ф.В. Булгарина. Еще в марте 1848 Ф.В. Булгарин характеризовал А.В. Никитенко как «достойного ученика Рылеева» 1 , как опаснейшего человека, подрывающего государственный порядок. После угроз со стороны власти в адрес «Современника» А.В. Никитенко предусмотрительно покинул пост редактора журнала. Журнально-литературная жизнь «Современника» находилась под постоянной опекой цензуры. По воспоминанием А.Я. Панаевой: «В 1848 году строгости цензуры дошли до того, что из шести повестей, назначенных в «Современник», ни одна не была пропущена, так что нечего было набирать для ближайшей книжки» . В след за административными пресечениями следовали внушения в III отделении, куда приглашали и Н.А. Некрасова и И.И. Панаева. Та же А.Я. Панаева пишет о том, что издателей постоянно уверяли, что журнал запретят, что в редакции каждую минуту ждали ночного посещения жандармов. 31 октября 1848 года Н.А. Некрасову и И.И. Панаеву прислали бумагу от Л.В. Дубельта о необходимости явиться на следующий день к шефу жандармов А.Ф. Орлову. Оба ожидали, что в III отделении их известят о закрытии журнала или даже арестуют. «Но они благополучно вернулись домой, - вспоминает А.Я. Панаева, - и рассказали, что граф Орлов призывал их затем, чтобы предупредить, что если журнал будет держаться прежнего направления, то им несдобровать».

Издатели «Современника» жили под постоянным страхом закрытия журнала, однако, несмотря на это, «Современник» имел довольно продолжительную жизнь.

Еще на первом заседании меншиковского комитета повесть М.Е. Салтыкова-Щедрина «Запутанное дело», напечатанная в «Отечественных записках», была расценена как политический радикализм, в котором «<…> нельзя не видеть дерзкого умысла - изобразить в аллегорической форме Россию <…>». Неудивительно, что одним из первых писателей, попавшим в поле зрения III отделения стал М.Е. Салтыков-Щедрин. Установив, что местом его работы является военное министерство, III отделение обратилось туда с запросом. 27 апреля 1848 года военный министр А.И. Чернышев в ответ на запрос сообщал, что М.Е. Салтыков-Щедрин поступил в его канцелярию в 1844 году и служит по его ведомству помощником секретаря. А.И. Чернышев отмечает также, что его подчиненный «<…> позволяет себе помещать в периодических изданиях литературные произведения без дозволения и ведома начальства», опубликовав две повести: «Противоречие и «Запутанное дело». Повести эти содержат «<…> вредный образ мыслей и пагубное стремление к распространению идей, потрясших уже всю Западную Европу». 28 апреля 1848 года М.Е. Салтыков-Щедрин в административном порядке был выслан в Вятку. Поначалу в числе ссыльных были в основном представители дворянства. «Как люди хорошо образованные, они определялись на службу и <…> вполне ревностно выполняли свои должностные обязанности» 3 . В Вятке М.Е. Салтыков-Щедрин служил старшим чиновником особых поручений при губернаторе, затем советником губернского правления. По степени влиятельности он стал третьим человеком в губернии после губернатора и вице-губернатора. В 1856 году М.Е. Салтыков-Щедрин покинул Вятку.

С 1848-1849 годов наблюдается ряд процессов над славянофилами, самыми, казалось бы, естественными союзниками власти, исповедовавшими триаду «православие, самодержавие, народность». Своими дискуссиями о народности славянофилы стяжали себе славу опасных вольнодумцев. Пристальный интерес к обществу славянофилов со стороны III отделения объясняется боязнью проглядеть возникновение новой противоправительственной организации. По мнению Н.А. Бердяева: «Они отрицали императорскую, петровскую Россию, они не чувствовали себя дома в действительности Николая I, и власть относилась к ним подозрительно и враждебно, несмотря на их православие и монархизм»1. Придерживаясь духа старины, некоторые славянофилы носили простонародную русскую одежду и отпускали себе бороду. Три дня продержали в III отделении И.С. Аксакова, который в марте 1849 года «<…> расхаживал по Москве в старинном русском охабне, в мурмулке и с бородой». Свидетельством подозрительного отношения к славянофилам со стороны власти «<…> является отданное как раз в апреле 1849 г. распоряжение царя о запрещении дворянам носить бороды и русский костюм».

В марте 1849 года был арестован и посажен в Петропавловскую крепость Ю.Ф. Самарин за книгу «Письма из Риги», в которой он поднимал вопрос о национальной проблеме, выступал против засилия прибалтийских немцев. Письма явились результатом его пребывания в Риге, куда Ю.Ф. Самарин был направлен в 1846 году в составе ревизионной комиссии министерства иностранных дел. Работая в архивах Риги, он почерпнул много любопытного для русской истории. В 1848 году он вернулся в Петербург.

«Письма эти, собранные в тетрадь заходили по рукам <…>». Они, конечно, не могли быть напечатаны, так как содержали резкую критику русской политики в Прибалтийском крае. Таким образом, им дана была публичность, доступная по тем временам. Письма произвели сильное впечатление, появление их стало целым событием. «Никто никогда до того не говорил в России таким языком об остзейских делах и русской государственной миссии Прибалтийском крае». Когда письма оказались на столе у Николая I, а вместе с ними жалобы от остзейского генерала-губернатора А.А. Суворова и влиятельных петербургских остзейцев, последовал арест Ю.Ф. Самарина. Двенадцать дней он просидел в Петропавловской крепости. Прямо из крепости Ю.Ф. Самарин был призван для объяснения к государю. Царь вменял ему в вину распространение «Рижских писем», в которых звучит мысль о том, что «<…> русские цари со времен Петра Великого действовали только по внушению и под влиянием немцев»1. По мнению Николая I: «если эта мысль пройдет в народ, она произведет ужасные бедствия» . Под ужасными бедствиями царь подразумевал повторение событий 14 декабря. Беседа носила характер отеческих предостережений и внушений со стороны императора. Ю.Ф. Самарин был прощен.

В апреле 1852 года в Москве вышел первый том «Московского сборника», задуманный славянофилами как периодическое издание. Уже после выхода сборника на него обратили внимание в Министерстве народного просвещения. Особое внимание в сборнике привлекала статья И.В. Киреевского «О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России», в которой автор проводил сравнение России и Запада. И.В. Киреевский «<…> противопоставлял Западу <…>не Россию, в которой он сам жил, а ее <..> сокровенный образ - Древнюю Русь. Россия, по его мысли, многого лишалась после петровского перелома, который Киреевский однозначно оценивал как трагедию»3. Помимо статьи И.В. Киреевского в сборник вошла статья И.С. Аксакова о Гоголе, стихи А.С. Хомякова. Содержание сборника привлекло к себе внимание читающей публики, вызвало споры, о сборнике заговорили. 19 мая министр народного просвещения П.А. Ширинский-Шихматов предоставил Николаю I доклад, в котором давая оценку материалам сборника, докладывал о принятых им мерах. Наконец, III отделение не сочло возможным пройти мимо этого литературного явления. В письме Л.В. Дубельта П.А. Ширинскому- Шихматову от 14 июля было объявлено высочайшее повеление чтобы на «<…> сочинения в духе славянофилов было обращаемо со стороны цензуры особенное и строжайшее внимание» . Цензурную проверку сборника проводил князь В.В. Львов. За пропуск «Московского сборника» он получил строгий выговор, а в августе 1852 года был отстранен от должности цензора. Особой опеки со стороны цензурных органов подверглась рукопись второго тома «Московского сборника». В ней была помещена статья А.С. Хомякова «По поводу статьи И.В. Киреевского», ранее напечатанной в первом томе сборника. В октябре 1852 года рукопись была представлена в Московский цензурный комитет, где статью А.С. Хомякова признали вредной. Рукопись сборника еще не успели рассмотреть в Главном управлении цензуры, как она была направлена по инициативе Московского генерал-губернатора А.А. Закревского в III отделение. В письме к шефу жандармов А.Ф. Орлову А.А. Закревский писал, что необходим «особенно секретный надзор и за изданиями славянофилов, и за ними самими». Весной 1853 года судьба сборника была решена - запрет на печатание. Авторов сборника: И.С. Аксакова, К.С. Аксакова, А.С. Хомякова, И.В. Киреевского «<…> подвергнуть не секретному, но явному полицейскому надзору».

В 50-е годы цензурным преследованиям подвергся А.Н. Островский за комедию «Свои люди сочтемся». Комитет 2-го апреля выразил возмущение по поводу персонажей, изображенных в пьесе. III отделение, в лице А.Ф. Орлова, выполняя распоряжение императора, обратилось к А.А. Закревскому с поручением собрать сведения об А.Н. Островском. Получил информацию о писателе, собранную через полицию, 2 мая 1850 года А.А. Закревский пишет А.Ф. Орлову, что Н.А. Островский «<…> из дворян, воспитывался в здешнем университете, из коего, не кончив курса, вступил в службу первоначально в московский Совестный суд, а ныне состоит в числе чиновников московского коммерческого суда» . Генерал-губернатор сообщал также, что А.Н. Островский всегда находился на хорошем счету у начальства, не подавал поводов для замечаний о неблагонадежном образе мыслей. На докладе, представленном А.Ф. Орловым, Николай I написал: «Иметь под присмотром.

1 июня 1850 год». Позднее А.Н. Островский так описывал последствия

цензурных притеснений для авторов: «Самым вредным , самым гибельным следствием цензуры я считаю страх запрещения пьесы. Автор, в особенности начинающий, у которого запрещены одна или две пьесы без объяснения ему причин, поневоле должен всего бояться. Пришла ему широкая мысль - он ее укорачивает, удался сильный характер - он его ослабляет, пришли в голову бойкие и веселые фразы - он их сглаживает, потому что во всем этом он видит причины к запрещению <…> волей- неволей гонишь из головы серьезные жизненные идеи, выбираешь задачи помельче, характеры побледнее».

Таким образом, в период с 1848 по 1855 гг., названный «мрачным семилетиям», ставится задача максимального подчинения печатного слова формальному государственному контролю и III отделению в решении этой задачи отводится одна из главных ролей по верховному контролю.

Заключение

После декабрьских событий 1825 года, задача, поставленная по сохранению существующего строя предполагала сочетать политику успокоения общественного мнения с политикой надзора и подавления, используя систему контролирующих органов, в том числе цензуру. С ростом уровня грамотности, числа издаваемых книг, периодических изданий и расширения сферы их распространения возрастала роль печатного слова, что, в свою очередь, затрагивало социальные и политические процессы, происходящие в государстве. Чтобы избежать на будущее возможных потрясений, власть стремилась взять под контроль информационные потоки, следить за общественными настроениями. Важная роль в сохранении идеологии абсолютизма отводилась цензуре. В полной мере это нашло отражение в обновлении цензурного законодательства, которое предполагало ужесточение цензурных правил, контроль за соблюдением которых, помимо цензурных комитетов, возлагался на III отделение.

Изучение материалов по цензуре дает основание отметить, что III отделение имело самое непосредственное участие в проекте устава 1828 года, а в дальнейшем в работе высшей цензурной инстанции - главном управлении цензуры. Когда встал вопрос о проекте нового устава, взамен уставу 1826 года, вошедшему в историю как «чугунный», в состав комитета по его созданию помимо представителей от министерств вошел начальник III отделения А.Х. Бенкендорф. Его участие сказалось на включение в устав 1828 года двух статей, одна из которых подчиняла III отделению цензуру драматических сочинений для постановки в театре, другая - вменяла в обязанности владельцам типографий доставлять в указанное ведомство по экземпляру печатных газет и журналов. С 1831 года в состав главного управления цензуры был назначен управляющий III отделением М.Я. фон Фок, затем Н.А. Мордвинов. Главное управление цензуры составляло частные и временные наказы и распоряжения цензорам. Цель наказов и распоряжений - усиление охранительных принципов цензуры.

Анализ политики, проводимой III отделением с представителями литературного мира в период с 1826 - 1848 гг., дает основания утверждать, что III отделение принимало непосредственное участие в формировании цензурного режима, что определялось информационным аспектом его деятельности. Сбор информации о положении и проблемах в стране и о существующем в обществе отношении к ним, находивший отражение в нравственно-политических обозрениях, дает возможность судить о попытках III отделения осуществлять функцию социального прогнозирования. Используя цензурный контроль как рычаг воздействия на издателей или выстраивая оптимальные отношения с ними, III отделение имело возможность, используя средства печати, распространять информацию, выдержанную в нужном для власти направлении, оказывая тем самым, влияние на формирование общественного мнения.

После 1848 года основную роль в укреплении цензурного режима играл бутурлинский комитет. Последний также тщательно следил за литературным процессом. Специфика бутурлинского комитета заключалась в том, что он действовал не от своего имени, а от имени Николая I. За III отделением в этот период закрепляется верховный надзор за литературой, и III отделение в большей степени занимается литераторами, чем литературой, прибегая к чисто полицейским функциям. Репрессии, которые имели место, как правило, осуществлялись по инициативе царя или влиятельных сановников. В этих действиях политическая полиция следовала запросам власти на ужесточение цензурных преследований, поскольку в период николаевского «мрачного семилетия» власть стремилась полностью подчинить контролю печатное слово. Таким образом, III отделение, имея статус одного из ключевых государственных институтов, являлось проводником императорской воли, в том числе, и в области цензуры, выполняя задачи, поставленные эпохой и властью.

Методическая часть

Конспект лекционного занятия на тему: «III отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии в первой половине XIXв.: создание и деятельность»

Цель: раскрыть особенности создания и деятельности III отделения С.Е.И.В. канцелярии.

Задачи:

· Показать учащимся процесс формирования III отделения и ознакомить их с особенностями его деятельности;

· Уметь определять причины создания III отделения и принципы его работы;

· Способствовать формированию широкого понимания истории России XIX века.

План:

· Начало формирования III отделения С.Е.И.В. канцелярии

· Организация и структура III отделения С.Е.И.В. канцелярии

· Принципы и методы работы III отделения С.Е.И.В. канцелярии

Начало формирования III отделения С.Е.И.В. канцелярии

В полной мере несостоятельность органов по охране общественного порядка и безопасности александровской эпохи высветили события 14 декабря 1825 года. Не помогла и Тайная военная полиция, созданная в январе 1821 года, после солдатского возмущения в лейб-гвардии Семеновском полку. Лейб-гвардия представляла собой привилегированную часть воинства, одной из задач которой была охрана государя. Александр еще наследником был связан с семеновцами, знал не только офицеров, но и многих солдат и не сомневался в верности Семеновского полка. Перед правительством встала задача по принятию мер охраны в войсках. Идея создания Тайной полиции, которая бы отслеживала настроения не только нижних чинов, но и офицерского состава, принадлежала командиру Гвардейского корпуса генерал-адъютанту И.В. Васильчикову. В декабре 1820 года им был составлен проект по созданию военной полиции при своем корпусе. Проект был представлен государю. В проекте И.В. Васильчиков подробно объяснял необходимость создания тайной полиции, исходя из того, что «начальство гвардейского корпуса необходимо должно иметь самые точные и подробные сведения не только обо всех происшествиях вверенных войсках, но еще более о расположении умов, о замыслах и намерениях всех чинов… источники, по средствам которых получает начальство сведения, весьма недостаточны и даже ненадежны». Полковых командиры «по собственной выгоде или по ложному понятию могут скрывать разные происшествия». Наблюдение необходимо и за самими полковыми командирами, за их поступками, злоупотреблениями, которые «могут довести подчиненных до неудовольствия и произвести вредные последствия». Время для предотвращения зла может быть упущено, и тогда возникнет необходимость «прибегнуть к опасным мерам».

И.В.Васильчиков предлагал особую военную полицию, которая «должна быть так учреждена, чтоб и самое существование ее покрыто было непроницаемою тайною. Не ведая о ней, менее будут недоверчивы и она принесет более пользы; но когда известно будет даже другому какому- нибудь начальству, то вероятно, по соревнованию скоро перестанет быть тайною». 2 В январе 1821 года проект Тайной полиции был утвержден императором. По рекомендации И.В. Васильчикова военную полицию возглавил библиотекарь гвардейского Генерального штаба и правитель канцелярии Комитета о раненых М.К. Грибовский. Однако, деятельность

Тайной полиции оказалась несостоятельной так как не смогла предотвратить событий 14 декабря.

«14 декабря 1825 года было днем, когда судьба николаевской России решилась твердо и надолго. Николай никогда не мог простить своим подданным того неописуемого страха и ужаса, который он испытал в этот день, на веки затем памятный не только для него, но и для его приемников. Купленное ценой риска за свою собственную жизнь обычно приобретает тем большую ценность. Николай видел, что надо себя обезопасить на будущее время, да и не только себя, но и наследника».1 Перед ним остро встает вопрос о создании нового более совершенного органа безопасности, способного вовремя узнавать и сообщать правительству необходимые сведения.

«Покончив с мятежом и с тайным обществом правительство увидело перед собою важную задачу: устранить на будущее время всякую возможность подобного явления, чтобы всегда быть в состоянии задушить в самом зародыше всякий умысел врагов существующего порядка». Для достижения подобной цели нельзя было «по-прежнему пренебрегать настроением общественного мнения»; теперь необходимо было знать, «что затевается в обществе, какие мысли его волнуют»; для решения этой задачи «предстояло проникнуть в сердце и тайные людские помыслы».2 Руководителем нового учреждения был назначен генерал А.Х. Бенкендорф, который еще в 1821 году представил Александру I записку о готовившемся заговоре тайных обществ. «…Записка эта не была сочувственно встречена государем и бесплодно пролежала в его письменном столе до самой смерти». Тогда же А.Х. Бенкендорф представил проект организации высшей полиции. Примечательно воспоминание князя С.Г. Волконского о способностях будущего главы российской полиции: «Бенкендорф возвратился из Парижа при посольстве и, как человек мыслящий и впечатлительный, увидел, какую пользу оказывала жандармерия во Франции . Он полагал, что на честных началах, при избрании лиц честных, смышленых в ведении этой отрасли соглядатаев может быть полезно и царю, и отечеству, приготовил проект о составлении этого управления и пригласил нас, многих своих товарищей, вступить в эту когорту, как он называл, добромыслящих, и меня в их числе; проект был представлен, но не утвержден…». 1 Судьба представленного проекта была та же, что и записки о тайных обществах. Вместе с тем в 1824 году Александр I назначает А.Х. Бенкендорфа военным губернатором Васильевского острова, что свидетельствует о доверии к нему и признании его заслуг. Николай I также по достоинству оценил оказанную помощь А.Х. Бенкендорфа в событиях 14 декабря в качестве командующего войсками на Васильевском острове.

Представленный А.Х. Бенкендорфом проект по организации высшей полиции был встречен императором с большим вниманием. Бенкендорф, предлагая создать специальное Министерство полиции, в то же время указывал, что прежние методы ведения политического сыска с помощью наемных агентов, которые за деньги могут служить «за и против правительства», себя не оправдали. Теперь задача состояла в том, чтобы поднять престиж полиции, добиться такого положения, чтобы ее агенты не представляли особой группы наемных шпионов, услугами которых охотно пользуются, но руки которым в публично месте предпочитают не подавать. Предполагалось, что отныне полиция должна иметь своих агентов среди людей честных и пользоваться услугами тех, которые будут ей помогать не только за деньги, но и идейно. Для эффективной работы полиции предполагалось, чтобы она подчинялась системе строгой централизации, чтобы ее боялись и уважали. Для осуществления этих положений он считал необходимым создание Министерства полиции, глава которого «должен носить звание министра полиции и инспектора корпуса жандармов в столице и в провинции». Предполагалось, что непосредственно к министру должны стекаться сведения от офицеров жандармерии из всех городов России и армии. Важная роль отводилась нравственным и моральным качествам сотрудников будущего министерства, для которых «чины, кресты, благодарность… служат лучшим поощрением, нежели денежные награды». В этом он видел гарантию успеха. Проект, предоставленный А.Х. Бенкендорфом представлял собой попытку решения вопроса организации высшей полиции в теоретическом плане. В марте 1826 года А.Х. Бенкендорфу была представлена записка М.Я. фон Фока, в которой тот сообщал свои соображения относительно высшей полиции и давал критическую оценку системе политического сыска, существовавшей при Александре I. Он отмечал отсутствие централизации, низкий моральный уровень агентов полиции, отсутствие должного контроля. М.Я. фон Фок предлагал включить в штат нового органа проверенных и надежных сотрудников из Министерства внутренних дел, которые бы подчинялись непосредственно Бенкендорфу. Проекты, представленные А.Х. Бенкендорфом и М.Я. фон Фоком, составляли часть огромной подготовительной работы, которая велась по реорганизации системы политического сыска. Свои проекты представляли многие авторы, имена которых не сохранились. Вопрос о формах и принципах организации нового учреждения был предметом самого тщательного рассмотрения со стороны Николая I и его приближенных в лице графа П.А. Толстого и начальника главного штаба И.И. Дибича. Многие предложения, изложенные в записках, в той или иной степени воплотились в деятельности III отделения, так как имели общую направленность с проектами А.Х. Бенкендорфа и М.Я. фон Фока. «Так, в «Записке об организации, функциях и структуре высшей политической полиции», автор который не установлен содержаться два «правила», которые с разными вариациями очень часто повторялись самим Бенкендорфом в официальных отчетах и в предписаниях жандармским штаб- офицерам: во-первых, «действия высшей полиции должны быть тайны, но существование ее гласно»; во-вторых, «высшая полиция сама не судит и не решает ничьей участи. Она только открывает и изобличает виновного». В «Записке» также делается ставка на привлечение к работе в полиции людей «сколько возможно испытанной нравственности, уверенных искренно в пользе своего назначения» и излагаются рекомендации, как лучше использовать «постоянные источники информации», какими методами действовать, чтобы избежать «злоупотреблений» и «неудач». Рассматривая проекты по организации нового органа безопасности Николай I прежде всего отказался от идеи создания Министерства полиции аналогичного наполеоновскому министерству Фуше и александровскому Министерству Балашова. Император решил все вопросы, связанные с политическим сыском, сосредоточить в своей собственной канцелярии, выступив в роли

«отца-командира всея Руси». 2 В состав Собственной Его Величества канцелярии входило 6 отделений, каждое из которых составляло самостоятельное учреждение со своим штатом, начальником, делопроизводством, функциями и личным докладом царю (). Деятельность новой полиции должна была проводиться под знаком служения царю и отечеству. В «Записке об учреждении III отделения Его императорского Величества канцелярии», составленной в июне 1826 года как одного из последних черновых вариантов общего проекта по созданию политической полиции говорилось: «…высшая полицейская власть в тесном, основном ее смысле должна проистекать от самого лица монарха и разливаться по всем ветвям государственного управления. По сему и самый источник, в котором сосредотачиваются все сведения высшей наблюдательной полиции, должен состоять при лице государя». Результатом обширной подготовительной работы по созданию особого органа политической полиции стал указ от 3 июля 1826 года об учреждении III отделения Его Императорского Величества Канцелярии.

Организация и структура III отделения С.Е.И.В. канцелярии

Перечень функций, входящих в компетенцию III отделения, во многом совпадал с функциями Особенной канцелярии. Первоначально в ведение III отделения не вошли цензурные дела. Новым являлся политический надзор и сбор информации о происшествиях со всей империи. «Указ 3 июля предписывал все документы, направляемые в III отделение, адресовывать прямо на имя императора с надписью «по III отделению». Этим подчеркивалось, что III отделение действует под руководством и от имени императора».2 В указе не нашли отражения такие функции III отделения как надзор и контроль за деятельностью государственных учреждений и местных органов власти. «Об этом позднее шла речь в секретных инструкциях жандармским штаб-офицерам».3 «Приказом шефа жандармов от 31 августа 1826 г. предписано всем начальникам жандармских частей доносить ему (Бенкендорфу) «обо всех происшествиях» в местах квартирования частей, а также «о всех примечательных фактах», о которых «чины» узнают; сведения «заслуживающие особого внимания», предписывалось посылать в конвертах с надписью «в собственные руки». В январе 1827 года была введена особая инструкция, определяющая обязанности жандармских чинов, состоящая из 5 пунктов и в последствии разосланная по губерниям для чиновникам III отделения, став трафаретом для действий его органов. Первый и самый главный пункт этой инструкции предписывал: «Обратить особенное внимание на могущие произойти без изъятия во всех частях управления и во всех состояниях и местах злоупотребления, беспорядки и закону противные поступки». Второй пункт предписывал наблюдения за возможными обстоятельствами, ведущими к нарушению спокойствия и прав граждан. По третьему пункту жандармский чин должен был действовать в тесном контакте с местными властями в случае обнаружения беспорядков. Четвертый и пятый пункты призывали к выполнению долга, основываясь на внутреннем благородстве, чтобы вызвать уважение всех слоев общества.

«Основные направления деятельности Третьего отделения не были сформированы в едином законе или указе, а разбросаны в целом ряде открытых и закрытых инструкций, это самая удобная для спецслужб любой страны и сейчас вполне востребованная форма регламентации их работы». Указ от 3 июля 1826 года предполагал ряд административных мероприятий, главным из которых состоял в переводе в III отделение Особенной канцелярии Министерства внутренних дел под руководством М.Я. фон Фока, возглавлявшего эту часть отделения до своей смерти в 1831 году. После смерти фон Фока пост начальника штаба А.Х. Бенкендорф доверит А.Н. Мордвинову, которого после его отставки в 1839 году, заменит Дубельт. Для окончательного уточнения и распределения обязанностей между III отделением и Министерством внутренних дел 5 июля 1826 года состоялось заседания Совета министра внутренних дел. На заседании было решено передать в ведение III отделению политические тюрьмы. Помимо этого, было решено, что повседневными делами сект и расколов будет заниматься Министерство внутренних дел, информируя III отделение о их состоянии.

III отделение согласно указу от 3 июля 1826 года было поставлено над другими учреждениями империи. Генерал-губернаторам предписывалось доносить информацию о состоянии дел не министру внутренних дел, а Бенкендорфу и через него - императору. III отделение было высшим учреждением империи.

Вопрос внутренней структуры III отделения был решен на основе записки А.Х. Бенкендорфа «О делении на четыре экспедиции» от 14 июля 1826 года. Первая часть записки была посвящена структуре нового органа и основным направлением деятельности экспедиций.

Первая экспедиция была самой главной в новом органе. Главными ее задачами были: предотвращение заговоров против императора, обнаружение тайных обществ, сбор информации о положении в государстве и за границей, наблюдение за общественным настроением в разных слоях населения, надзор за преступниками и подозрительными личностями. Помимо этого, в обязанности первой экспедиции входил контроль за деятельностью государственного аппарата, выявление злоупотреблений местных чиновников, а также контроль за рекрутскими наборами и дворянскими выборами.

В ведении второй экспедиции была слежка за деятельностью религиозных сект, сбор информации о появлении фальшивых ассигнаций, монет и документов. Сюда должна была стекаться информация об открытиях, изобретениях, а также о деятельности различных обществ в сфере культуры, науки и просвещения. Также в ведение второй экспедиции были переданы политические тюрьмы, полномочия над которыми до 5 июля 1826 года принадлежали министерству внутренних дел. К числу этих тюрем относились Алексеевский равелин Петропавловской крепости, Шлиссельбургская крепость, Суздальский Спасо-Ефимьевский монастырь и Шварцгольмский арестный дом в Финляндии. Помимо этого, вторая экспедиция разбирала жалобы, судебные дела и просьбы, поступавшие на царское имя. Также ведала всем личным составом данного органа, распределением и увольнением чиновников отделения.

На третью экспедицию накладывались функции контрразведки. Она была обязана следить за иностранцами, проживающими в России, а также тщательно контролировать въезд и выезд из государства.

На четвертую экспедицию был возложен сбор информации о всех происшествиях в государстве, как то: пожарах, грабежах, крестьянских волнениях. Самые серьезные дела с точки зрения правительства, независимо от принадлежности к сфере деятельности других экспедиций, в обязательном порядке рассматривались в первой экспедиции. Таким образом осуществлялось единство и взаимосвязь всех экспедиций.

Во главе каждой экспедиции стоял экспедитор, который подчинялся М.Я. фон Фоку и через него А.Х. Бенкендорфу. Штат III отделения состоял из 16 человек.

«В списке первых сотрудников Третьего отделения от 1826 года едва ли не треть списочного состава пестрит немецкими фамилиями - Гедерштерн, Кранц, Элькинс, Гольц, Дольст, здесь же еще два младших брата Максима Яковлевича фон Фока, переведенные вслед за страшим вместе с Особой канцелярией из МВД в новую спецслужбу графа Бенкендорфа».1 «Во второй четверти XIX в. для сравнительно небольшого чиновничьего аппарата III отделения была характерна еще одна особенность: в списке его чиновников за 1826 - 1856 гг. встречаются представители одних и тех же семей». Этот факт свидетельствует о том, что руководство III отделения не только не пресекало семейственности в своем учреждении, но и всячески поощряло «родственные традиции» своих чиновников. Чрезвычайно мало сведений сохранилось о тайных агентах, осуществлявших политический сыск «из-за почти полного отсутствия документов в архивах III отделения». М.К. Лемке, пытаясь найти подтверждение словам Ф. Булгарина в одном из его фельетонов о причастности Н.В. Гоголя к III отделению писал о результатах своих поисков: «При всем моем старании отыскать что-нибудь в делах III отделения по экспедиции личного состава, не удалось ровно ничего - дела эти уничтожены даже и за гораздо более поздние годы».

В процессе формирования III отделения происходило постепенное усложнение и разветвление его организационного аппарата. В 1828 году III отделению было поручено заниматься цензурой. Увеличение обязанностей повлекло увеличение штата с 16 до 18 человек. В 1841 году число чиновников III отделения возросло до 27 человек в связи с включением в штат чиновников по особым поручениям, ранее числившимся сверх штата. В 1842 году была образована цензурная экспедиция, сотрудники которой должны были следить за периодическими изданиями, выходящими в России, а также рассматривали драматические сочинения, предназначенные для театральных постановок. Создание цензурной экспедиции было последним организационным мероприятием, проведенным при А.Х. Бенкендорфе. Окончательное оформление III отделения происходило при А.Ф. Орлове, который возглавил его в 1844 году. Заметная роль в работе III отделения принадлежала Дубельту, который с 1835 года занял должность начальника штаба, а с весны 1839 года был одновременно начальником штаба и управляющим III отделения. За первые 30 лет существования III отделения число его чиновников возросло с 16 до 31 и в последующие годы, вплоть до 1856 года состав III отделения не претерпел каких-либо существенных изменений.

В новой системе политического сыска немаловажная роль отводилась жандармам, «которые постепенно обособлялись от военного ведомства и становились в теснейшую связь с отделением». Жандармерия в качестве военной полиции возникла во Франции в 1791 году. Входя в состав вооруженных сил, она помимо военного министра подчинялась министрам внутренних дел и юстиции. По примеру Франции жандармерии появились в Австрии, Пруссии, а в 1792 году и в России в гатчинских войсках Павла I, просуществовав до 1796 года. В царствование Александра I жандармы появляются в воинских частях во время заграничного похода 1815 года, когда создаются специальные команды при каждом кавалерийском полку. В их задачи входило «наблюдение за порядком на маршах, на бивуаках, отвод раненых во время сражения на перевязочные пункты». Однако вскоре отдельные жандармские команды были отменены, а Борисоглебский драгунский полк был переименован в жандармский и выполнял полицейские функции исключительно в армии. Помимо этого, с 1810 года в России существовал корпус внутренней стражи, в обязанности которого входило подавление волнений, сбор недоимок и другие мероприятия по обслуживанию гражданских властей. В составе этого корпуса в 1817 году были сформированы подразделения жандармов для несения службы в крупных городах. «Но управление ими были чрезвычайно пестро: в то время как одни жандармские части подчинялись обер-полицмейстерам, другие ведались гарнизонными командирами». 3 В поданом Николаю I проекте Бенкендорф обратил свое внимание на эти подразделения, разбросанные по стране и лишенные единого центра управления. Он предложил подчинить эти подразделения начальнику высшей полиции. Император одобрил идею поставить под политический контроль и страну и армию. Одновременно с назначением А.Х. Бенкендорфа начальником III отделения Николай I назначил его шефом жандармов, что положило начало новой сильной централизованной структуре. Указ о формирование корпуса жандармов вышел 28 апреля 1827 года. Согласно указу, было введено понятие «корпус жандармов» в качестве единой организации, имеющей свое руководство, свой штат и местные отделения. Он предлагал создание четкой системы органов жандармерии в центре и на местах. Вся территория России была разделена на округа во главе которых стояли высшие жандармские чины. Добавления к территориально-административному делению России жандармских округов повышало активность политического сыска внутри страны. Округа распадались на отделения. Сначала насчитывалось 5 округов. Во главе округов стояли высшие жандармские чины. После 1827 года процесс объединения всех жандармских частей продолжался. Он выражался в образовании новых округов, в увеличении численности жандармов, в наиболее рациональном размещении органов жандармерии, в окончательном подчинении их шефу жандармов. Этот процесс был связан с решением целого ряда политических и экономических задач, которые способствовали прочному положению исполнительного органа III отделения в империи. В 1828 году начались переговоры о включении жандармских команд в систему жандармской организации между Бенкендорфом и командиром корпуса внутренней стражи генерал-адъютантом ЕФ. Комаровским, однако конные подразделения городской полиции были подчинены шефу жандармов лишь в 1836 году.

Таким образом шефу жандармов на первом этапе существования жандармской организации подчинена была только часть жандармов. Тем не менее, в обязанности начальникам отдельных корпусов вменялась отчетность А.Х. Бенкендорфу о всех происшествиях, а также решение всех вопросов назначения, комплектования, увольнения и перевода жандармских офицеров стало зависеть исключительно от шефа жандармов.

С 25 марта 1839 года Л.В. Дубельт стал управляющим III отделения и начальником штаба отдельного корпуса жандармов. «Он занимал свои посты в течении 21 года; это был умный и жестокий деятель жандармерии, выработавший «стиль» деятельности III отделения. Хотя с первых дней своего существования корпус жандармов рассматривался в качестве военной организации, находившейся в распоряжении III отделения, но официально их единение было закреплено в 1839 году, когда должность начальника штаба корпуса жандармов была соединена с должность управляющего III отделения. В 1842 году произошло изъятие жандармского полка, состоявшего при войсках и числившегося в резервной кавалерии, и подчинении его шефу жандармов. В «1842 году окончательно слились все жандармские части».

Создавая новый орган исполнительной власти, правительство Николая I стремилось привлечь к работке в нем как можно больше представителей дворянского сословия, достигших двадцатипятилетнего возраста, трезвого поведения, не имеющих долгов. Это определялось стремлением поднять престиж полиции. Николай I «учреждая жандармскую полицию, хотел прежде всего показать обществу, насколько важна и благородна цель этого учреждения: лучшие фамилии и приближенные лица к государю должны были стоять во главе этого учреждения». 3 Помимо происхождения при зачислении кандидатов в штат жандармского ведомства учитывались их нравственные качества и политические взгляды, их непричастность к тайным обществам. С самого начала власть стремилась к созданию в лице жандармов особо отборного соединения. «Кандидаты сдавали предварительно экзамены по праву, истории и географии России, всеобщей истории, истории русской литературы». Младшие офицеры, желающие служить в корпусе жандармов, начиная с 1830 года должны были проходить специальные испытания, которые заключались в проверке их навыков и умений, а также степени их образованности. Определение в корпус гражданских лиц носило исключительный характер.

Таким образом, в результате длительной и кропотливой работы III отделение оформилось в орган с четкой структурой, опирающийся на военизированные жандармские части на постоянной основе с тщательно подобранным штатом сотрудников.

Принципы и методы работы III отделения С.Е.И.В. канцелярии

Общие принципы работы III отделения были заложены в первые годы А.Х. Бенкендорфом. с первых же дней существования III отделение работало по принципу - существовать открыто, но работать тайно. Если коротко остановиться на общих методах и приемах работы III отделения, то можно сразу увидеть ряд серьезных отличий от его стихийных предшественников. В первую очередь это была организация постоянного института тайных информаторов. Впервые в Российской империи людей привлекали к работе в плановом порядке путем вознаграждения или прощения каких-либо проступков перед государством, реже по их собственной инициативе. Новым было еще то, что вся документация и все сведения были сосредоточены в канцелярии III отделения.

Вся информация, которая поступала в канцелярию, обрабатывалась профессионально чиновниками этой службы. Именно при А.Х. Бенкендорфе подобного рода делопроизводство было поставлено на профессиональные рельсы. До этого сбор данных носил стихийный характер, происходив по двум схемам: «либо кто-то доносил о чем-то по собственной инициативе, выкрикивая: «Слово и дело!» - и указывая на подозрительное лицо. Либо представители власти, причастные к тайному сыску, сами находили нужное лицо, которому поручалось втереться в доверие к подозрительным субъектам и выведать их замыслы». Разовые осведомители не годились для профессиональной спецслужбы, поэтому к началу 30-х годов XIX века III отделение создает институт тайных информаторов на постоянной основе. Также А.Х. Бенкендорф перенял у французской тайной полиции традицию полной конфиденциальности информаторов и использование псевдонимов во всех отчетах. Однако признавая полезность такой деятельности агенты III отделения не скрывали презрения к своим информаторам. Сам А.Х. Бенкендорф, обращаясь к этой деликатной теме, после 1826 года неоднократно настаивал на том, что финансово заинтересованных информаторов надо по возможности избегать, а пользоваться услугами тех, кто за работу готов получить благодарность, орден или новый чин, а не денежное вознаграждение. Некоторые особо талантливые тайные агенты переходили со временем в штатные сотрудники, как, например, И.П. Липранди, раскрывший кружок петрашевцев.

Эта политика шла, в основном, от морального облика доносителей. Как правило это были люди из низов общества, благородные не стремились становиться информаторами. Однако были и люди, работавшие среди столичного бомонда. Так, например, литератор Фадей Булгарин, литераторша Пучкова и поэт Воейков уже в 1826 году освещали для III отделения настроения среди петербургской элиты.

Во второй четверти XIX века у III отделения было два основных направления деятельности. К ним относились организационные и практические мероприятия в области политического сыска и общий контроль, и надзор за государственным аппаратом управления. Поскольку основной миссией III отделения была охрана престола, Николай I посредством обширной и разведывательной агентурной сети, и многочисленных жандармов, стремился организовать систему охраны, чтобы всегда быть в курсе событий. Являясь высшим органом надзора и контроля, стоявшим над министерствами и ведомствами, сотрудники III отделения информировали правительство по всем интересовавшим его вопросам, связанным с организацией аппарата управления в центре и на местах. «В первые годы его деятельность была направлена на осуществление расправы над осужденными декабристами; оно ведало выбором места их заключения и ссылки, надзором за ними и членами их семей».

Помимо этого, существовала задача предотвращения последствий декабрьского восстания. Особое внимание III отделения было приковано к молодежи, которая представлялась наиболее благоприятной почвой для возникновения тайных обществ. Однако, в первые пять лет существования III-го отделения внутренняя обстановка в стране не вызывала беспокойства. Сложная обстановка наблюдалась в Польше, где действовала предоставленная ей в 1815 году Александром I конституция, и III отделение не имело силы. 1830 год ознаменовался восстанием в Польше. После подавления восстания польская конституция была уничтожена и деятельность III отделения была распространена и на Польшу. Здесь оно развернуло энергичную деятельность, перешедшую к созданию заграничной агентуры. Так в 30-е годы у III отделения появляется своя агентура во Франции и Швейцарии. Главной ее целью была информация о деятельности, связях с революционными движениями западноевропейских стран и настроениях среди польских эмигрантов, а также русских эмигрантах и русских общественных деятелей, приезжающих из России в эти страны. Значительную роль среди заграничных агентов политического сыска III отделения играл Я.Н. Толстой, которого Николай I назначил на должность

«корреспондента Министерства народного просвещения в Париже». Вращаясь в среде французских и эмигрантских русских общественных деятелей, этот агент выступал в зарубежной печати со статьями и брошюрами, восхвалявшими николаевскую Россию, и с опровержениями критики в адрес Николая I. Помимо этого Я.Н. Толстой выступал как секретный агент III отделения. Он посылал отчеты о европейских событиях и деятельности русских эмигрантов. «С 1837 по 1855 г. им было послано 58 донесений Бенкендорфу, 188 - Орлову, множество писем Дубельту и чиновнику особых поручений III отделения А.А. Сактынскому».1 Донесения Я. Толстого в 1848 г. стали одним из наиболее важных источников информации царского правительства о революции во Франции.

Вся деятельность III отделения отражалась в ежегодных отчетах. Эти отчеты освещали вопросы политического состояния России, настроение различных групп и классов населения, а также обзор общественного движения. «Уже в первом таком обзоре за 1827 г., составленном фон Фоком, отмечалось настроение всех слоев общества и кончая крепостным крестьянством».2 В этих отчетах агенты III отделения делили население на

«довольных» и «недовольных», в них шла речь о литераторах и раскольниках, а также упоминались и те крепостные крестьяне, которые открыто были не довольны своим положением. Помимо этого, отчеты пестрят описанием крестьянских волнений в стране, содержат сообщения о роли в их подавлении жандармских чинов. В III отделение сходилась вся информация о крестьянских движениях в стране, очень часто в отчетах присутствовали обобщения о крестьянских настроениях, а именно о желании освободиться от крепостной зависимости, а также в III отделение стекались жалобы крестьян на своих помещиков. Во всех своих действиях III отделение неуклонно придерживалось основного курса правительственной политике Николая I и жестоко подавляло попытки любых выступлений против самодержавно-крепостнического строя. «Жандармские офицеры нередко становились во главе воинских команд, расправлявшихся с восставшими крестьянами, лично обращались к крестьянам с «увещеваниями», были непременными членами следственных комиссий по всем случаям крестьянских волнений. Если крестьяне подавали на помещика жалобу, то жандармский штаб-офицер обязан был привести их в повиновение помещику. Если такая жалоба поступала непосредственно в III отделение, то на место посылался жандармский офицер из центра.

III отделение занималось также организацией контрпропаганды. В начале 1843 года в Париже вышла книга маркиза де-Кюстина «Россия в 1839 году», в которой автор описал Россию, какой она ему представлялась во время пребывания в ней в течении нескольких месяцев 1839 года. Маркиз отправился в Россию, чтобы искать аргументы против представительного правления, а возвратился на родину сторонником конституции. В короткое время книга завоевала широкую популярность в европейском обществе. В своей книге автор в неприглядном свете выставил российскую действительность. «Едва ли какая-нибудь другая книга о России, выпущенная при Николае I в Европе, так нашумела и так рассердила русского царя и его придворных». В ответ на эту книгу последовала масса опровержений авторами которых были Я.Н. Толстой, К.К. Лабенский и др.

Из сферы интересов социально-экономического и политического строя действия III отделения не редко переходили в область гражданских правоотношений, то есть агенты III отделения в своей работе вмешивались во все возможные сферы жизни. И. Троцкий в своей работе «III-е отделение при Николае I» пишет, что жандармы стремились охватить всю жизнь населения, тем самым вмешиваясь в семейную жизнь, торговые сделки, личные ссоры, проекты изобретений, побеги послушников из монастырей и тому подобное. «Просматривая описи архива III отделения, поражаешься той бездне совершенно незначительных и никакого государственного значения не имевших дел, которыми занимались жандармы». Дела заводились даже по самым незначительным происшествиям, как то: прошения, жалобы или доносы. Такие дела занимали основное место в работе надзора и по каждому из таких дел велось расследование.

Таким образом одним из главных принципов работы III отделения было открытость существования и тайна деятельности. Кроме того, использование института тайных информаторов, аналитическая работа, надзор, составление обзоров о политических настроениях в обществе, работа с прессой - это все методы, которые использовало в своей работе III отделение, что в значительной степени отличало его от работы предшествующих органов.

Источники

Законодательные и подзаконные акты:

1. Высочайше утвержденный Устав о цензуре (№1978 от 22 апреля 1828г.) // Полное Собрание Законов Российской Империи: Собрание второе.: [С 12 декабря 1825 года по 28 февраля 1881 года]: [В 55-ти т. с указ.]. - СПб.: Тип. II Отд-ния собств. Е.И.В. канцелярии, 1830-1885. Т.3.: 1828: От №1677 до 2574. - 1830. С.459-480.

2. Высочайше утвержденный Устав о цензуре (№403 от 10 июня 1826г.) // Полное Собрание Законов Российской Империи: Собрание второе.: [С 12 декабря 1825 года по 28 февраля 1881 года]: [В 55-ти т. с указ.]. - СПб.: Тип. II Отд-ния собств. Е.И.В. канцелярии, 1830-1885. Т.1.: С 12 декабря 1825 по 1827: С №1 до 799. - 1830. С.550-571.

Делопроизводственная документация:

3. Агентурнаязапискаобантиправительственныхвысказываниях//

ГАРФ Ф.109. 1 Эксп.1850. Оп.131. Л.5

4. Богучарский В. Третье отделение Собственной Е.И.В. Канцелярии о себе самом (неизданный документ) // Вестник Европы, 1917. №3. С.85- 125.

5. Гр. А.Х. Бенкендорф о России 1827-1836 гг. (Ежегодные отчеты III отделения и корпуса жандармов) // Красный архив. Т.37. М.: Государственное издательство, 1929. С.138-174.

6. Инструкция графа Бенкендорфа чиновнику «Третьего отделения» //

Русский архив, 1889. Кн.2. № 5-8. С.396 - 398.

7. О сокращении политических статей в русских газетах, о политических переворотах в Европе // ГАРФ. Ф.109. 1 эксп.ОП.23. Д.25. Ч.4. Л.23.

8. Об отправлении титулярного советника Салтыкова на службу в Вятку

// ГАРФ. Ф.109. 1 Эксп.1848. Д.169. Л.1.

9. Петербургское общество в начале царствования императора Николая. -