Феликс Платтер во главе медицинского факультета Базельского университета

Когда Везалий приезжал в Базель, семилетнему Феликсу удалось познакомиться лично с великим врачом своей эпохи. Томас Платтер, будучи другом и Опорина и Якельманна, пригласил Везалия погостить к себе в дом, и Феликс хорошо помнил, как увидел знаменитого гостя, сидящего у них дома и пожал ему руку.

Так, Феликс решил связать свою жизнь с медициной. Перед ним встал выбор: в каком университете он будет учиться этому ремеслу. Изначально, семейство Платтеров выбирает Базельский медицинский факультет. Когда пришла пора Феликсу поступать в университет, деканом медицинского факультета все еще был Освальд Бэр. Феликс поступил на медицинский факультет Базельского университета 29 сентября 1551 года, но проучился там всего год. На тот момент в университете оставался один приверженец методов Везалия и Парацельса - Иоганн Губер, так же упомянутый нами ученик двух этих медиков.

У семьи Платтеров было две причины сменить университет и задуматься об обучении за границей. Первой причиной было отставание медицинского факультета в Базеле от остальных медицинских факультетов Европы, где постепенно вводилось учение Везалия и увеличивалось число анатомических сессий за один учебный год. Феликс, по мнению отца, должен был быть конкурентоспособным на рынке труда, потому что в Базеле итак было достаточно медиков Об этом мы подробно поговорим в третьей главе.. Второй причиной стала очередная вспышка чумы в Базеле. Томас Платтер не мог рисковать жизнью единственного наследника - Феликса нужно было срочно перевести из Базеля в другой город. Вспышка чумы 1551 года была очень серьезной, болели ближайшие соседи Платтеров и даже мать Феликса, которая в итоге выжила Lцtscher V. P. 109..

Воспользовавшись системой обмена между студентами, действовавшей в Европе (когда ученик из одной семьи одной страны едет в принимающую семью из другой страны, а студент из принимающей семьи едет наоборот на его место), Томас Платтер подыскал сыну обмен с юношами из Монпелье и так Феликс в шестнадцать лет отправился из зараженного Базеля на обучение во французский университет. Сразу отметим важный для нас пункт: Монпелье в XVI веке был передовым университетом Европы в области медицины. Количество анатомических сессий в Монпелье превышало число вскрытий даже в Падуанском университете Klestinec C. A History of Anatomy Theaters in Sixteenth-Century Padua // Journal of the History of Medicine and Allied Sciences. 2004. №Vol. 59, No. 3. 375 - 412 pp.. Кроме того, Монпелье, город, находящийся на перекрестке разных культур, обращался не только к античным авторитетам, но и к арабским и еврейским достижениям в области медицины.

Мы не будем подробно рассматривать период обучения Платтера в Монпелье, но остановимся на одном важном событии его жизни, связанном с жизнью во Франции, которое оказало влияние на формирование взглядов Платтера. В учебный процесс медицинского факультета Монпелье входили анатомические сессии. Всего, за время обучения Феликс посетил (а он не пропустил ни одну) 11 официальных анатомических сессий. В среднем за год проводилось 3 - 4 вскрытия в зимний период с ноября по март. Все они старательно фиксировались Платтером в его дневнике Lцtscher V. P. 147 - 264.. По меркам того времени, вскрытия в Монпелье проводились достаточно часто. В Падуанском университете в это время походили студенческие забастовки из-за того, что анатомические сессии проводились редко или проводились один-два раза в год, вместо положенных трех. Тогда преподавателю-энтузиасту Джулио Кассерио, после конфликта с университетскими властями, пришлось отстроить свой собственный анатомический театр и проводить там анатомические сессии. Но после того, как университет начал преследовать Кассерио, итальянский анатом отступил и студенческие волнения усилились.

Платтера такое малое количество анатомических сессий не устраивало, как и многих его современников, желавших познать анатомию человека «от первого лица». С группой друзей французского студента Галлота Платтера с 1554 г. связывало участие в ночных вылазках на кладбище, где будущие медики стремились обрести недостающий практический опыт. Они вскрывали свежие могилы, стараясь раздобыть пособия для проведения вскрытий. Галлот был бакалавром медицины, женатым на жительнице Монпелье и потому обладавший собственным домом, в подвале которого можно было проводить вскрытия похищенных трупов. Опасность, порой весьма серьезная, сплачивала студентов Lцtscher V. P. 209.. Конечно, речь идет о тех знаменитых историях, о которых повествуют и такие известные естествоиспытатели как Андреас Везалий и Джордж Бьюкенен (1506 - 1582 гг.), о том, как студенты под покровом ночи пробирались на монастырские кладбища, чтобы выкопать свежие трупы, перенести их в секретное место и препарировать Irving D. Memoirs of the life and writings of George Buchanan Edinburgh. 1807. 354 p.. Первая экскурсия подобного рода состоялась 11 декабря 1554 года. Ночью Галлотус привел компанию в монастырь августинцев, где их встретил монах - брат Бернард, готовый предоставить любую помощь студентам Монастырь августинцев располагался за северо-восточной частью городской стены, по левому берегу, недалеко от дороги в Ним, то есть неподалеку от университета. Монастырь был разрушен гугенотами в 1562 году.. Когда студенты пришли в монастырь, в келью Бернарда, они спокойно пили вино, дожидаясь полуночи. Затем, в тишине, со шпагами в руках, они прошли на кладбище и выкопали труп руками, потому что земля была еще легкая, «покойника закопали сегодня… это была женщина с врожденной деформацией ног, обе ступни были повернуты внутрь» Lцtscher V. Указ. соч. P. 210..

Брат Бернард указывал студентам на свежие могилы, трупы приходилось выкапывать руками, потому что выйти незамеченными с лопатами через городские ворота и охрану у группы студентов вряд ли бы вышло. В этот раз студенты напрасно вооружились, вся экспедиция на кладбище Св. Дионисия прошла спокойно. Вдохновившись удачным походом, в следующий раз студенты повторили вылазку через пять дней, а по словам самого Феликса - поход планировался уже через два дня после первого. Но поход 16 декабря 1554 г. прошел не так гладко, как первый, студенты подверглись большой опасности. Юноши отправились на кладбище, чтобы вырыть два новых трупа, в это время к ним почти вплотную приблизились монахи, вооруженные шпагами. Студенты этого сразу не заметили, поэтому трупы пришлось спешно завернуть в одеяла, пробежать с ними до города и пролезть под городскими воротами, чтобы не будить швейцара, и протолкнуть туда же трупы. Стоит отметить, что до этого студенты придумывали легенду для сторожа, о том, что и зачем они перетаскивают в город в столь поздний час и спокойно проходили через городские ворота.

Несмотря на опасности и на обещание монахов впредь стрелять в студентов без предупреждения, подобные вылазки будут повторяться неоднократно. Любопытно, что немцы очень хотели присоединиться к этим ночным вылазкам, и Платтер однажды взял с собой друга Якоба МиконияЯкоб Миконий - приемный сын главы реформированной церкви Базеля Освальда Гайсхюслера. С 1547 по 1548 года учился в Базеле, а с 1553 года перешел в Монпелье, где и учился вместе с Феликсом Платтером. В 1557 году получил степень доктора в Авиньоне, и до своей ранней смерти в 1559 году работал городским врачом в Мюльхаузене.. Это была неудачная экспедиция, за ними долго гнались вооруженные монахи, сторожившие кладбище.

В тот день их добыча состояла из мертвого студента, которого они знали, его легкие разлагались, воняли, а наши студенты обнаружили камни в его легких. Второе тело принадлежало маленькому ребенку, из него студенты сделали скелетик Lцtscher V. Указ. соч. P. 211.. Хотя ни студенты, ни монах не были уличены или наказаны, кладбище с тех пор стали охранять и не подпускали студентов на пушечный выстрел. Возвращение юношей на кладбище состоялось спустя всего полтора месяца после инцидента с вооруженными монахами.

31-го января юноши вскрывали старую женщину и ребенка прямо в стенах монастыря, потому что унести тела с кладбища было невозможно Lцtscher V. P. 212.: «Den 17 Januarij wardt aber ein anatomy ettlich tag gehalten eins jungen gsellen, im collegio, under D. Guichart.». Никаких подробностей о том, насколько было опасно вскрывать тело в монастыре автор не дает, но в их случае все прошло гладко.

С одной стороны, Феликс разбавлял официальные анатомические сессии нелегальными вылазками на кладбище и лично занимался вскрытием трупов и вывариванием скелетов. С другой стороны, перед нами более широкое явление в медицинской культуре. Не только Платтер, не только Везалий, но целые группы студентов отворачивались от средневекового способа изучения медицины и, следуя философии переоткрытых Гиппократа, древних эмпириков и Цельса желали лично прикоснуться к телу и изучать медицину эмпирически, опытным путем, желали увидеть тело человека изнутри своими глазами, а не через чтение книг древних авторитетов.

Помимо прямой переклички в автобиографиях Платтера и Везалия, можно сказать, что именно в Монпелье Феликс стал ярым приверженцем нового знания и уже в Базеле вернулся продолжателем дела Везалия. Феликс сам повторяет жизненный путь своего кумира и тоже обращается к эмпирическому знанию, о чем мы подробно поговорим в следующей главе. Это доказывает его рвение принимать участие в аутопсиях в то время, как его положение немца-протестанта среди французов-католиков и в католической стране в целом находилось под угрозой.

Кроме анатомии, у Платтера была еще одна страсть, развитию которой способствовало его пребывание в Монпелье - ботаника. Юный Феликс уже обладал некоторыми знаниями о пользе целебных трав, которые передал ему отец, собиравший медицинские рецепты на протяжении всей жизни.

По приезде он сразу отмечает одну особенность региона: «Я очень удивился, увидев, что розмарин растет в поле также свободно, как можжевельник растет у нас. Там была душица и тимьян рос так хорошо, заполнив все поле и так тесно, что никто не обращал внимания на него. Розмарин используется для обогрева, здесь его так много. Они переносятся в город на спинах ослов и сжигаются в очагах. Для готовки они жгут бревна из деревьев, которые называются падуб (остролист), это разновидность дуба (дуб каменный). Их ягоды дают алый краситель или малиновый (cramoisi). Последнее название пошло от ягоды, которая называется kermes (кермес), они содержат маленьких червячков, которые дают оттенок, и, если ягоды не собраны вовремя, у червячков отрастают крылья и они улетают из кокона» Lцtscher V. P. 150 - 151..

Все это время Феликс усиленно занимался ботаникой и начал собирать свой гербарий Ознакомиться с коллекцией можно здесь: https://platter.burgerbib.ch/herbar/recherche (дата обращения 09.05.17.).. Лоран Каталан Лоран Каталан - один из самых известных аптекарей своего времени. По происхождению маран - испанский еврей., в семье которого Феликс жил напротяжении пяти лет пребывания в Монпелье, передает Платтеру присланный из Испании лист инжира и Феликс начинает взращивать фиговое дерево. Летом 1553 года Феликс ездил собирать травы в Граммон, туда же, через сорок лет будет ездить Томас-младший Lцtscher V. P. 174..

Уже в первый учебный год (1553) он вместе с немецкими студентами отправляется на прогулку к морю, где собирает ракушки, крабов, наблюдает за земноводными. Он любил наблюдать за рыбаками, которые вытаскивали неводы и доставали из них морских обитателей. Вспомним, что его любимый учитель - доктор Гийом Ронделе (1507 - 1566 гг.) Гийом Ронделе - французский врач, ихтиолог, зоолог, автор «Всеобщей истории рыб» (1554 г.). был известным ихтиологом.

В 1556 году Платтер сдавал итоговый экзамен. Процессом руководил доктор Антуан Сапорта - научный руководитель Феликса Антуан Сапорта (1507 - 1573 гг.) - научный руководитель Феликса Платтера. Сапорта учился в Монпелье с 1521 по 1527 года, с 1540 году стал Профессором медицины, в 1551 году был избран деканом медицинского факлультета.. Экзамен длился 3 часа с шести до девяти утра. Диплом Феликс получил в церкви - это тот редкий случай, когда ему пришлось зайти в католический храм Lцtscher V. P. 245..

Итак, после 5 лет обучения на передовом медицинском факультете своего времени, Платтер, получивший большой практический опыт, готовится к возвращению в Базель. Не только аутопсии и анатомические сессии говорят о Платтере, как о приверженце нового учения. Именно в Монпелье он начинает собирать свой знаменитый гербарий и изучает морскую флору и фауну: уже в первый учебный год (1553) он вместе с немецкими студентами отправляется на прогулку к морю, где собирает ракушки, крабов, наблюдает за земноводными. В Монпелье Платтер учится изготавливать лекарства в аптеке Лорана Катала, известного монпельесского аптекаря, в семье которого Феликс прожил студенческие годы Lцtscher V. P. 194.: «Dem gab ich brief, darin ich auf meins vatters schreiben mich beantwortet, under andrem die gщte glegenheit, in meins herren apoteck allerley artznien zщ zebereiten, zeleren hette, da nein groЯen verdrib. Schickt im D. Saportae brief und sein rotschlag, den er im die gedechnus zestercken geordnet» - «я был счастлив, сидя в аптеке моего учителя, где я мог учиться тому, как готовить все виды лекарств, потому что аптека была хорошо снабжена»..

Глава 2. Феликс Платтер: городской врач и наследник Везалия. Период 1557 - 1571 гг.

2.1 Докторантура

В 1557 году Платтер возвращается в Базель, где его ждет одно важное событие - свадьба. После долгой разлуки Феликса встречают в Базеле не только родители, но и ближайшие соседи, радовавшиеся его возвращению. ^«Моя мать встретила меня вся в слезах. Высохшая и тощая, она носила по тогдашней моде зеленый фартук, поднимающийся до плеч, и белые туфли. Вскоре вернулся мой отец вместе с Касталеоне (профессор греческого языка Базельского университета - прим. О. Б.), и оба начали меня приветствовать и восхищаться, как я вырос; и действительно с моего отъезда у меня удлинилась голова и шея. Соседи пришли поприветствовать меня - это был праздник для всего района» Lцtscher V. P. 294. «Die muter war by den nochburen, die kam an laufen, weint und entpgieng mich, war gar thir und mager, hatt doch ein grienen schirletz an und wiss schu, wie domol im brauch. Baldt kam mein vatter mit dem Castaleone, die hiessen mich wilkum sein, verwunderten sich ab meiner lenge, wil ich die jar meines abwesen fast um kopf und halss lenger worden».. Узнав о прибытии в город Платтера Доротея Бекерер (Dorothea Becherer), служанка и акушерка в доме Якельманнов, тут же побежала в дом хозяина, чтобы сообщить, что его будущий зять вернулся в город: «Чуть позже я узнал, что служанка и акушерка Дорли (Dorly) Бекерер, побежала к господину Францу, чтобы первой сообщить новость о моей будущей женитьбе, но безумно напугала его своим криком» Lцtscher V. Ibid. «Und wie ich hernoch innen worden, so luff der hebam Dorly Becherer magt fir meins kьnftigen schwechers hus, gwan meiner zukьnftigen auch das bottenbrot ab, dorab sy erschrack, wil sy zelauth geschruwen».. Еще до ухода Феликса в Монпелье Платтер-старший и цирюльник Франц Якельманн договорились о свадьбе своих детей. Выбор производился по той же логике, что и выбор университета: Томас Платтер желал породниться с семьей известного и влиятельного врача, а Феликс Платтер искренне полюбил юную Магдалену. Перед отправлением в Монпелье у Феликса состоялась помолвка и теперь, когда он возвращался назад, его ожидала свадьба. На обратном пути в Базель Феликс купил золотую цепочку у соотечественника за 6 крон в подарок будущей жене, а также Новый Завет на немецком, чтобы он и его жена принесли на нем клятвуLцtscher V. P. 280: «Kauft doselbst ein kettemlin von goldt um 6 cronen, wan ich heim kem zu vereeren, item by eim buchbinder ein schцn deutsch testamentlin, stattlich ingebunden, lies deren namen buchstaben doruf drucken, deren ichs vereeren wolt, sampt der trьw».. Когда Феликс в 1552 году отправлялся в Монпелье, весь его бюджет на путешествие вместе с подъемными составлял 8 крон, то есть Платтер купил Магдалене очень дорогой подарок.

В течение первой недели в Базеле Феликс отдыхал от долго путешествия и обустраивался в доме отца. Через неделю Платтер-старшей начал думать об организации свадьбы сына. Томас владел землями за городом, в Гундельдингене: сначала он отвез туда сына, как будто хотел показать ему свои новые приобретения, а затем в один воскресный вечер пригласил туда друга Якельманна и его дочь. Это было 16 мая 1557 года, счастливый день (ein lustiger tag) по выражению самого Феликса Lцtscher V. P. 297.. Весь вечер Феликс провел вместе со своей будущей невестой (сам Платтер называет Магдалену «mein zukьnftige» - мое будущее), разговаривал с ней и играл на лютне. Вечером, когда все участники ужина вернулись обратно в Базель, Феликс настоял на том, что свадьба должна непременно состояться в скором времени, потому что он еще больше привязался к Магдалене. Томас-старший решил поговорить с Францем, который уже понял, что желание молодоженов обоюдное. Франц Якельманн договорился со своим другом, доктором Хансом Губером, и сходил в церковь, чтобы получить там разрешение. Однако, после того, как все было обговорено, Якельманн вызвал на разговор Феликса и сказал, что отдает свою дочь замуж за него неохотно, потому что у семьи Платтеров много долгов. Якельманн сказал Платтеру, что тот обязан получить докторскую степень и начать практику, чтобы обеспечивать свою невесту. Феликс расценил такое замечание как рациональную сдержанность, так как сам понимал, сколько долгов у отца, к тому же Якельманн искренне пожелал счастья молодоженам и радовался тому, что свадьба наконец будет сыграна Lцtscher V. P. 297.. Здесь за сына вступился сам отец: Платтер объяснил Якельманну, что доход с его новой земли поправит их положение. Феликс же начал делать первые успехи в области практической медицины, он успешно вылечил жену сына главы города от последствий тяжелых родов. Тогда Якельманн окончательно успокоился, но запретил молодоженам встречаться до свадьбы. Магдалена все равно тайно убегала из дома, Франц делал вид, что этого не замечает, а Феликс с пониманием относился к вдовцу, который терял еще одну хранительницу очага.

Платтер страстно хотел начать работать, чтобы сдержать слово перед Якельманном, и чтобы просто начать зарабатывать деньги для своей семьи. Для этого ему нужно было получить докторскую степень в Базельском университете. Он попросил руководителей медицинского факультета позволить ему открыть свои медицинские курсы в колледже (im collegio), на летний период для вольных слушателей. Университет предоставил Феликсу такую возможность, после чего Платтер продал свою лошадь, занял немного денег у отца и начал работать над подготовкой курса. 21 июля 1557 года, после того как неделю назад Феликс повесил у ворот церкви объявление об открытии нового курса, он приступил к работе и читал первую лекцию в колледже в главном медицинском зале (aula medicorum) Lцtscher V. P. 303.. Он начал с длинной вступительной речи (peroratio), а затем перешел к комментарию раздела «о причинах болезни» (causis morborum) из трудов Галена. Здесь мы видим, что Платтер следует программе Базельского университета и начинает свое преподавание в традиционной средневековой манере, с комментария античных авторитетов. По воспоминаниям Платтера, первые занятия посещали почти все городские медики и большинство профессоров университета, однако под конец курса у него осталось всего два голландца. Он позволил этим голландцам идти с ним до дома. Платтер рассчитывал, что таким образом он успеет рассказать во внеклассное время другие любопытные вещи, связанные с медициной, чтобы побудить своих подопечных усердно заниматься медициной, но голландцы, оказавшись в доме Платтеров, залезли в огород, полакомились ягодами шелковицы и ушли домой.

В конце лета, 14 августа 1557 года, Платтер обратился к декану медицинского факультета с просьбой принять экзамен. Деканом медицинского факультета тогда все еще был тот же самый сторонник средневекового учения Освальд Бэр, который уволил из университета всех последователей Везалия и из-за которого, опосредованно, Платтеру пришлось бросить обучение в Базеле и перебраться в Монпелье. Освальд Бэр принял у Феликса устный экзамен по «gradus medicus» (врачебным уровням), после чего, на следующий день Платтера снова пригласили к Освальду Бэру, который в этот раз был не один, а в присутствии «Collegium medicum», состоявшей из Иоганна Губера и Исаака Келлария. Здесь Платтер и столкнулся с первой преградой на пути к получению звания доктора. Услышав просьбу Феликса коллегия медиков начала его критиковать: «Я доказал, что много лет учился, а затем предоставил документы своих степеней бакалавра и магистра медицины, полученные мной в Монпелье. Профессора казались довольными, но, когда они спросили о моем возрасте и я ответил «в следующем октябре двадцать один год», декан начал объяснять, что кандидату должно быть не менее двадцати четырех лет. Поэтому они отослали меня. Я вернулся домой весь сокрушенный, убежденный, что моя юность стала препятствием для моего продвижения по службе» Lцtscher V. P. 305.: «item zeigt meine brief des magisterii und baccalaureats in der medicin zu Mompelier erlangt. Waren sy ьber alss zefrieden. Allein do sy mein alter forgotten und ich das anzeigt, ich wurde ietz im October ein und zwentzig jar alt, macht der decanus ein discours dorьber, es solte einer nit minder dan 24 jar alt sein». . Платтер тут же обратился к своему деятельному тестю за советом, на что Якельманн ответил: «Если коллегия препятствует твоему получению звания доктора, я дам тебе лошадь, и ты поедешь получать степень в Монпелье» Lцtscher V. P. 305.. Но оказалось, что комиссия лишь испытывала кандидата и очень огорчилась, что Платтер так быстро сдался.

16 августа 1557 года Платтера снова пригласили к Освальду Бэру, вместе с которым также присутствовали Губер и Келларий. Они начали гонять Платтера по «quastiones medicae» (вопросам медицины). Экзамен не показался Платтеру сложным, хотя весь процесс продлился три часа. Затем Феликсу дали задание. На следующий день он должен был снова прийти в дом Бэра и прокомментировать два пункта: афоризм Гиппократа «Перемены времен года больше всего рождают болезни, и большие перемены холода или тепла в течение этих времен и прочее имеют такое же действие» и определение Галена из «Arte Parva» - «Медицина есть наука полезная» «Mutationes temporum pariunt morbos» и «Medicina est scientia salubrium». . После чего дочь Освальда Маргарита подала к столу пирожные и вино. Коллегия весело пила вино, но Платтер негодовал, потому что пировали за его счет.

На следующий день, 17 августа, дома у Бэра, Платтер в течение часа комментировал два данных ему афоризма. Сам Феликс сравнил эту нудную читку с исповедью. Затем началась ярая трехчасовая дискуссия, после которой Платтеру объявили, что его ждет еще публичная защита. Комиссия снова ела и пила за счет Платтера, от чего он снова пришел в негодование.

Платтеру снова выдали две темы для публичного обсуждения, которые он не называет, но отмечает, что пришлись они ему не по вкусу: «если бы кандидат имел, как и сегодня, право выбора, я бы предпочел более обширную тему» Lцtscher V. P. 307.. Текст защиты Феликс отпечатал и 29 августа разослал всем медикам и профессорам Базеля. Этот текст одновременно играл роль приглашения на публичную дискуссию. Сама защита была назначена на 2 сентября. Перед защитой Платтера разбила лихорадка и он диагностировал себе коклюш. Несмотря на болезнь, Феликс все-таки отправился на защиту в Aula medicorum, которая началась в семь утра и продолжалась до полудня. Снова был организован пир за счет Платтера, после которого Феликс тут же побежал к Магдалене, чтобы рассказать ей о том, как прошла защита.

6 сентября Платтер узнал о том, что его приняли в докторантуру. Предстояла церемония вручения знаков отличия, на которую Феликс пригласил всех своих друзей, в том числе и тестя Якельманна. 20 сентября Платтер в парадном костюме отправился в Aula medicorum, где после приветственных фанфар ему снова предложили темы, о которых он должен был сходу рассказать гостям. Затем на кафедру вышел сам Бэр, возложил на голову Платтера шапку из бархата, накинул на его плечи церемониальный плащ и надел ему на палец кольцо, как обязывал обычай. Затем Платтера объявили врачом и еще раз выборочно начали гонять по вопросам медицины, однако Бэр быстро прервал эти расспросы, заявив, что этого достаточно. После этой процедуры Платтеру предоставили право выразить благодарности - это был последний акт церемонии, длившейся четыре часа. Церемония завершалась праздничным банкетом с оркестром, что опять же вызвало негодование у Платтера, потому что кормить такое количество гостей стоило неприлично дорого. После банкета Платтер немного побыл в доме Келлария, после чего в новом звании доктора отправился домой. Через несколько дней была сыграна свадьба с Магдаленой. Так начался его новый период жизни - признанного Базельским университетом доктора медицины.

2.2 Наследник Везалия

Первое обязательство перед Якельманном Феликс выполнил - он получил степень доктора. Гораздо труднее обстояло дело с поиском работы. Еще до переезда в Базель, Феликс в письмах спрашивал отца, кто в Базеле занимается медициной, и кто станет ему конкурентом. Платтер выделяет семнадцать конкурентов - практикующих врачей, работавших в то время в Базеле: «Когда я приехал в Базель, там было много докторов, которые профессионально занимались медициной и были практикующими врачами» Lцtscher V. P. 335.: «Es waren der artzet, so ex professo sich der artzny annamen und ubten, vil, do ich gon Basel kam, alss nemlich von graudierten»..

Вот имена этих людей: Освальд Бэр - ректор базельского университета и городской врач, доктор Ганс Губер - упомянутый выше друг Якельманна, Исаак Келлер (Келларий) - принимавший вместе с Бэром экзамен у Платтера, Генрих Панталеон - друг и однокурсник Феликса Платтера по Монпелье, Жан Боэн - французский медик, бежавший из Парижа в протестантский Базель из-за своих религиозных взглядов, отец двух будущих учеников Платтера. Менее известные нам персонажи: Адам фон Боденштайн (ум. 1577 г.) - медик, с 1548 года учился в Базеле, затем во Фрайбурге, Лейпциге, Майнце, Ферраре, где получил степень доктора в 1550 году. В 1558 году он был принят в «Consilium medicorum», но затем был изгнан из совета и из университета из-за «еретических» книг в духе Парацельса. Тем не менее, Адам остался работать в Базеле и продолжал следовать учению Парацельса. «Кроме того, были доктор Якоб Микониус (Dr Jacob Myconius) и (Иоганн) Якоб Цонион (Johann) Jacob Zonion). Однако оба вскоре переехали. Ещё были эмпирики, Цилиох (Ziliochs) из Св. Альбана, с которым консультировались, как будто он был врачом (Платтер имеет в виду, что последователь философского течения без образования медика ошибочно считался в обществе практикующим врачом), и вдова Отто Брунфелса (Otto Brunfels), которая также была очень востребована. Потом были я, доктор Феликс Платтер и доктор Теодор Цвингер (Theodor Zwinger)» - завершает перечисление Платтер Lцtscher V. P. 337.: «Darzu kamen D. Jacobus Myconius, D. Jacobus Zonion, zugen aber baldt hinweg. Sunst waren empirici der Ziliochs zu S. Alban, so auch an ein doctor stat gebrucht wardt, und Ottonis Brunfelsii witwen, auch in grossem thun. Darzu kam ich, D. Felix Platter, und ein jar hernach D. Theodorus Zwingerus».. С одной стороны, его конкуренты были из профессиональной среды: медики, профессора, преподаватели университета. С другой стороны, люди с сомнительным образованием, не имевшие непосредственного отношения к Базельскому университету - эмпирики, последователи Парацельса, женщины. Но была еще одна сторона: знахарство и народная медицина. Здесь Платтер сильно проигрывал - профессиональные медики не пользовались популярностью среди простолюдинов. Среди знахарей и цирюльников Платтер выделяет следующие имена: так называемый «крестьянин из Утцендорфа» (Utzendorf), предсказывавший судьбу, гадая по воде, и занимавшийся этим странным искусством много лет, «еврей из Альшвиля», пожилая женщина по имени Люльбуренен (Lьlburenen), которая была популярна среди больных, а также два городских палача, братья Вольф и Георг Кезе (Wolf and Georg Kдser), которые так же считались в обществе цирюльниками, и чей старший брат был известен в Шаффхаузене (Schaffhausen) благодаря своим медицинским навыкам, так же, как и их отец Вольф (Wolf), палач из Тюбингена.

Платтер решает обращаться не к простолюдинам, а к представителям среднего класса и знати. У него тоже появилась своя «фишка», благодаря которой он привлекал пациентов. Феликс предлагал присылать ему образец мочи, по которой он и ставил диагноз, не видя ни самого пациента, ни его симптомов. Ему это удавалось так хорошо, что слава о нем распространилась не только в Базеле, но и за его пределами. Платтера разделял больных на три категории: пациенты, которые находились под его опекой до полного выздоровления, пациенты, которым он выписывал свой рецепт и отпускал домой, и знать, которая жила за пределами Базеля в личных замках. Платтер отмечает, что быстро бежал за город, назначал пациентам лекарство и также быстро бежал назад. Это позволяло ему лечить большое количество пациентов как вблизи, так и вдалеке.

Ключевое событие в карьере Платтера произошло в апреле 1559 года. В Базеле перед судом предстал грабитель - его ожидала смертная казнь. Феликс начал умолять своего тестя, который состоял в городском совете судей, чтобы после казни тело перешло в его распоряжение. Якельманн выразил сомнение: он сказал зятю, что тело непременно потребует университет. Тогда Платтер решил не портить отношения с Францем и не раздражать его своими просьбами, а пошел напрямую к бургомистру Францу Оберрайту (Franz Oberrieth). Городской глава тоже удивился, что тело требует частное лицо, а не корпорация, но пообещал передать требование молодого врача коллегии судей.

Суд был назначен на 5 апреля 1559 года - подсудимого приговорили к обезглавливанию. В перерыве между заседаниями Якельманн сообщил Платтеру новость: труп передадут Феликсу. После казни тело доставят в церковь Св. Елизаветы и разрешат провести диссекцию, с условием, что Платтер уведомит всех врачей и цирюльников, чтобы они могли стать свидетелями сессии, если пожелают. «Так и было сделано - пишет Платтер - люди всех сословий собрали многочисленную аудиторию, и это была большая честь для меня, потому что уже очень давно, со времен Везалия, в Базеле не происходили публичные вскрытия» Lцtscher V. P. 353.: «Glich alss der roth auf war, kompt mein schwecher, zeigt an, man habe mir dass corpus bewilliget und werde ess zu S. Elsbethen in die kirchen, nach dem er gericht, fieren, do solte ichs anatomieren, aber solches den doctoren und wundartzeten anzeigen lassen, das sy auch, wan sy wolten, darby erschinen; wie auch beschach, sampt vil volck, dass zusach, das mir ein grossen rum bracht, wil lange jar von den unseren allein einest von D. Vesalio ein anatomy ze Basel gehalten».. Здесь и раскрывается весь смысл задуманного Платтером предприятия. Ему нужна была реклама как практикующему врачу, так и доктору медицины. Очевидно, что он был в курсе, когда и кем в последний раз в Базеле проводилась публичная анатомическая сессия. Он решил стать прямым наследником Везалия. Для этого он сначала пытается воспользоваться личными связями и обращается за помощью к Якельманну, но, когда тот отказывается помочь, решает действовать легальным путем и обращается напрямик к градоначальнику, который способствует решению вопроса юного медика. Видимо Платтер также понимал, что ему не позволят вскрывать тело в закрытом помещении и городской управляющий выдвинет условие провести сессию публично, что и нужно было Феликсу.

Публичная диссекция в итоге проходила в течение трех дней, после чего Платтер выварил труп и собрал скелет: «я все еще пользуюсь им по прошествии пятидесяти трех лет» - отмечает Платтер в 1612 году Lцtscher V. Ibid.: «Ich gieng dry tag mit um; darnoch sodt ich die abgesьberte bein und satzt sy zesamen, macht ein skeleton darus, dass ich noch ietz ьber die fьnftzig und dry jar by handen hab».. Итак, Платтер демонстрирует городскому обществу Базеля, что он приверженец нового метода и будет выступать за практическую медицину. Феликсу было девятнадцать, когда он занимался диссекцией в компании университетских друзей в Монпелье, и двадцать три, когда он впервые провел публичную сессию в одиночку.

2.3 Городской врач

Мы говорили выше о том, что Платтер, при помощи разных ухищрений, стал успешным практикующим медиком, нашел большое количество пациентов среди представителей среднего класса и знати. Однако главная его заслуга, как практикующего врача состоит в работе во время вспышек чумы. Во время всей жизни Платтера в Базеле было семь эпидемий: три Платтер пережил как «гражданский», а в четырех остальных работал в должности врача. Четвертая вспышка чумы пришлась на 1563 - 1564 гг. По мнению Платтера эпидемия продолжалась не так долго, но смертность была самой высокой, по сравнению с другими эпидемиями, которые ему пришлось пережить. В дневнике Платтер описывает всех пациентов, с кем он работал и обращает внимание на пол, возраст, род занятий Lцtscher V. P. 431 - 450.. Здесь дневник превращается во врачебные «Observationes». Феликс отмечает, что больше всего умирали дети, женщины, беременные, старики и слуги. Было много жертв среди среднего класса: купцы, дипломаты, студенты, ученые, проповедники. Больницы были заполнены больными, в одну могилу могли закопать до двадцати тел, многих просто оставляли в большой канаве за больницей Св. Елизаветы и, по прошествии нескольких дней, пока канава не заполнилась, тела засыпали тонким слоем земли. Далее Платтер пишет, что число жертв было большим, но определить точную цифру было нельзя, потому что никто письменно не фиксировал случаи смерти. Доктор Зультцерус (пастор по совместительству) следил за большим количеством пациентов и фиксировал смертельные случаи: он насчитал четыре тысячи погибших. Платтер решил, что для Базеля это много и решил обратиться к документам: «В больнице, согласно расходам на погребение, записанным в реестре с 28 февраля 1564 года по 24 марта 1565 года, я подсчитал, что за этот период число смертей должно было составлять ровно двести» Fechter D. A. Thomas Platter Und Felix Platter Zwei Autobiographieen: Ein Beitrag Zur Sittengeschichte Des XVI Jahrhunderts. Basel, 1840. P. 194.: «Doctor Sultzerus, domolen obrister pfarherr, und ich, der mich by den krancken seer brauchen lassen und vil volcks auffschreib, so hingescheinden, haben auss sunderbarer abrechnung geschetzt, es mechten nochzuchen auf vier dusent personen die zal der abgestorbenen gereichr haben. Aus dem rodel, so ich aus dem spital bekommen, hab ich funden aus dem vergrabgelt, so man von 1564 den 28. Febr. bis den 24. Mertzens 1565 aufgeschriben, dass der abgestorbenen personen die zeit har 200 just gwesen sindt».. Допустим, не все погребения были отмечены в реестре, потому что тела хоронили очень быстро и сам Платтер говорит, о сваленных в кучу трупах. Но позиция Феликса ясна: речь идет о сотнях, не о тысячах. Далее Платтер замечает, что даже когда чума была в самом разгаре и уносила целые семьи, браки продолжали заключаться в полной мере. Люди вступали в повторный брак через несколько недель после смерти первого супруга или супруги.

О чем говорят все замечания Платтера. Во-первых, он обратил внимание на то, что были жертвы среди знати: среди купцов и дипломатов. Феликс понимал, что главная ошибка городских властей заключалась в продолжении внешней торговли во время эпидемии чумы. Городские власти боялись, что с прекращением торговли пошатнется экономика города, тогда как Феликс настаивал на том, что город необходимо закрывать на карантин, потому что заражение как раз приходит извне. Во-вторых, он обратил внимание на то, что никто не фиксирует смертельные случаи, в городе наступает паника, проносятся слухи о тысячах погибших. Он понимает, что в дальнейшем ему, как врачу, работающему во время чумы, необходимо фиксировать каждый исход. В-третьих, он выделяет группу риска: обращает внимание на то, что в большей опасности находятся женщины, дети, старики и слуги. И, наконец, Платтер обращается к документам, проводит историческое расследование: реестр расходов на погребение указывает ему более точное число жертв, чем записи базельского пастора. Но он обратился не только к расходной книге, но, видимо, и к записям актов гражданского состояния, чтобы определить, сколько семей потеряли кормильца. Это помогло бы ему вычислить тех погибших, кого не отметили в реестре расходов на захоронение. Так, двадцатисемилетний врач определил для себя стратегии поведения во время чумы, которые использовал во время вспышек 1576 - 1577 гг., 1593 - 1594 гг., 1609 - 1611 гг. Вершиной его профессиональных достижений в качестве городского врача стала чума 1609 1611 гг. Тогда Платтер собственноручно составил карту Базеля, отметил в нем каждый дом, а затем фиксировал на карте, сколько в каждом доме зараженных, умерших или исцелившихся, пол, возраст и род занятий пациентов. Его работа «Чума в Базеле 1609 - 1611 гг.» является частью дневника, но историками медицины рассматривается как отдельное произведение, где он достиг совершенства во всех методах борьбы с чумой, которые он выработал, будучи молодым врачом. Для историков Платтер оставил ценный источник об истории Базеля начала XVII века.

Глава 3. Феликс Платтер как преподаватель практической медицины и декан Базельского медицинского факультета 1571 - 1614 гг.

3.1 Феликс Платтер во главе Базельского медицинского факультета. Коллеги и сторонники

С 1562 года доктор Платтер был избран на должность руководителя медицинского колледжа при Базельском университете, после чего число его клиентов резко увеличилось и в карьере юного врача произошел резкий скачок. Тогда ему было двадцать пять лет, а через восемь лет, тридцатитрехлетний Платтер уже возглавлял Базельский университет.

В 1571 году, после смерти Иоганн Губера (1507 - 1571 гг.), по единогласному решению городского Совета Феликс Платтер стал преемником своего учителя. Платтеру были переданы функции городского врача, или как его тогда называли в Базеле - Archiater. Теперь Феликс руководил городскими больницами, а также отвечал за здравоохранение в целом. Следует отметить, что университет был тесно встроен в городскую жизнь и даже зависел от городской управы (поэтому на должность врача, Феликса избирал городской. Совет)

Перед началом учебного года в Базельском университете проходил традиционный праздничный обед. Среди гостей, помимо членов университета и ректора, значились книгопечатники, министры, клирики, а также представители городских властей. Университетский обед при участии ректора и градоначальников негласно считался совещанием перед началом рабочего процесса, где обговаривались условия помощи университету со стороны города или, наоборот, муниципальные заказы, которые должен был выполнить университет. Обед помогал лишь придать переговорам неформальную обстановку, где каждый мог бы вольно высказывать свои пожелания и предложения Burckhardt F. Das Prytaneum an der Universitдt Basel // Basler Jahrbuch. 1906. №26. P. 23 - 48..

С этого же года Платтер становится преподавателем практической медицины в Базельском университете. Обе должности он занимал до конца своей жизни в течение сорока трех лет.

С 1570 по 1571 год Платтер был избран на должность декана медицинского факультета. Всего он на эту должность избирался шесть раз: 1570 - 1571, 1576 - 1577, 1582 - 1583, 1588 - 1589, 1595 - 1596, 1605 - 1606 годах. Мы видим, что Платтеру достается эта должность, в среднем, один раз в шесть лет (только последние выборы выбиваются из ряда). Впервые эту должность Феликс занял после Исаака Келлария (1530 - 1596 гг., декан 1569 - 1570 гг.), которому когда-то сдавал экзамен на получение докторской степени. Келларий был всего на шесть лет старше Платтера, он преподавал теоретическую медицину на факультете с 1553 года в звании профессора медицины. С 1580 ему на смену придет теоретик Теодор Цвингер (1533 - 1588 гг.).

Между первым и вторым сроком Платтера на должности декана заменяли Теодор Цвингер - медик-парацельсист Мы будем говорить только о наиболее ярких представителях медицинской науки того времени.. Между вторым и третьим сроком - Иоганн Николаус Ступан (Johann Nikolaus Stupanus - 1542 - 1621 гг.), врач итало-швейцарского происхождения, сын которого - Эммануэль - станет учеником Феликса Платтера. В следующий промежуток времени появляется Генрих Панталеон (1522 - 1595 гг.) - гуманист и медик-практик. Доктор Панталеон - примечательная фигура. С одной стороны, он учился одновременно с Феликсом в Монпелье, где они познакомились и подружились (хотя Панталеон на четырнадцать лет старше Платтера). С другой, в Базеле он застал и Парацельса, и Везалия - был знаком с обоими гуманистами и посещал их занятия. По всей видимости, Панталеон - сторонник практической медицины, однако сам Платтер пишет в дневнике, что методы его коллеги были сомнительны и чересчур экспериментальны: именно Панталеона в письмах к отцу Феликс называл «доктором-ведро», за то, что Генрих порекомендовал пациентке лечиться от бессонницы при помощи обливания холодной водой раз в час в течение ночи Lцtscher V. P. 194.. В остальные три промежутка Феликса Платтера сменял на должности Каспар Баугин (1560 - 1624 гг.) - фигура очень значимая как для Феликса Платтера, так и для Базельского университета в целом, поэтому мы поговорим о нем отдельно.

На наш взгляд годовая должность декана факультета имела символический, бюрократический характер и передавалась самым именитым медикам. Но гораздо важнее для медицинского факультета того времени было то, кто занимал должность преподавателя практической медицины, потому что от него зависело, какому учению будет следовать весь факультет и это ярко доказывает пример Освальда Бэра. Противник Везалия и Парацельса, он занимал должность преподавателя практической медицины с 1523 по 1534 год, но, как мы говорили выше, не проводил анатомических сессий и практических занятий со студентами. А с 1534 по 1552 год должность преподавателя практической медицины вообще была упразднена тем же Бэром, руководителем факультета. Только в 1553 году практическую медицину начал преподавать Губер, после которого должность и перешла Платтеру, то есть за сорок лет практическую медицину на факультете представляли всего три человека.

Когда Платтер стал деканом факультета, Бэр уже был четыре года как мертв. Из вышеперечисленных медиков уже никто не мог противостоять Платтеру. Во-первых, речь идет об одном поколении: все коллеги Платтера - его ровесники, представители нового поколения, которые взрослели, имея дело с уже отпечатанной «De humani corporis fabrica» Андреаса Везалия. Во-вторых, все коллеги были хорошо знакомы с Платтером, его достижениями и образованием: это друзья, знакомые, а то и однокашники. В-третьих, Феликсу даже не приходилось задавать традиции на факультете, в отличие от Бэра: все его коллеги итак вводили практические методы в своей работе на факультете и в качестве врачей-практиков.

3.2 Феликс Платтер как преподаватель практической медицины: анатомический театр и ботанический сад

Количество учеников Платтера быстро росло, студенты из Германии, Голландии, Венгрии, Италии, Франции и Англии стекались в Базель, что бы учиться у Платтера и гордились тем, что учились именно у него. Два новшества способствовали этому процветанию, а именно ремонт и открытие анатомического театра и создание кафедры ботаники и анатомии. Платтер развивает в Базеле то, чем он начал заниматься шестнадцатилетним мальчиком в Монпелье, а помогают ему в этом его ученики: два брата Каспар и Иоганн Баугины (Bauhin). Каспар Баугин (1560 - 1624 гг.) в 1589 году был назначен руководителем анатомического театра и впервые в истории базельского университета открыл должность профессора анатомии, которую в 1614 году передал Томасу Платтеру Младшему, а сам стал читать практическую медицину вместо умершего Феликса. Иоганн Баугин (1541 - 1613 гг.) - знаменитый шввейцарский ботаник и зоолог помогал Платтеру развивать ботанический сад при университете.

Отец братьев - Жан Боэн (Bauhin - 1511 - 1582 гг.) - был французским врачом, он служил лейб-медиком при Маргарите Наваррской, однако затем, в 1538 году, был вынужден бежать из Франции как последователь Реформации и переехать в Базель через Англию и Нидерланды в 1541 году. В Базеле в 1542 году он получил статус бюргера и добывал средства к существованию, работая корректором в типографии Иоганна Фробена. Боэн получил образование медика в Парижском университете под руководством Жака Дюбуа (Jacob Sylvius). У Дюбуа же учился и сам Везалий, хотя Дюбуа впоследствии и защищал Галена от своего ученика. Боэн практиковал в Базеле в качестве врача и хирурга, а в 1580 году стал преподавателем медицинского факультета Базельского университета, но никогда не получал степени профессора.

Каспар Баугин - швейцарский анатом и ботаник, уроженец Базеля, разработчик системы классификации растений. Ему принадлежит первое описание картофеля, которое позже заимствовал Карл Линней. У Каспара и Феликса были в чем-то схожие судьбы: в 1572 году двенадцатилетний Каспар поступил в Базельский университет и учился на медицинском факультете под руководством Теодора Цвингера и Феликса Платтера. Однако в 1577 году в Базеле началась очередная эпидемия чумы и семнадцатилетний Каспар, чтобы избежать заражения, уехал продолжать обучение, только не в Монпелье (как когда-то Феликс), а в Падуанский университет.

В Падуе Каспар учился под руководством знаменитого итальянского медика Джироламо Меркуриала (Girolamo Mercuriale - 1530 - 1606 гг.) и посещал лекции Фабрициуса Аквапенденте (1533 - 1619 гг.), который построил новый анатомический театр в Падуе и давал практические занятия. За полтора года пребывания в Падуе, Каспар присутствовал на семи анатомических сессиях под руководством Фабрициуса и даже ассистировал ему Ghosh S. Caspar Bauhin (1560-1624): Swiss anatomist and reformer of anatomical nomenclature // Archivio italiano di anatomia e di embriologia. Italian journal of anatomy and embryology. 2016. Vol. 121, №2. P. 159 - 164.. После Падуи Каспар ненадолго остановился в Болонье, в 1579 году переехал в Монпелье, а оттуда в 1580 году перебрался в Париж, где тоже посещал вскрытия под руководством Северина Пино (1550 - 1619 гг.) - профессора анатомии и хирургии. Все это тоже напоминает биографию Платтера. В Германии, в университете Тюбингена Баугин изучал ботанику по трудам знаменитого ботаника Леонарда Фукса (1501 - 1566 гг.). В 1581 году Каспара вызвали на родину, в Базель, потому что его отец находился при смерти. Заботу об отце Каспар совмещал с работой: 27 февраля 1581 года он провел свою первую анатомическую сессию в Коллегии Медиков под руководством Феликса Платтера и в присутствии семидесяти зрителей: сессия длилась пять дней Whitteridge G. Gaspard Bauhin. In: Gillispie G.C. (Ed.) Dictionary of Scientific Biography // American Council of Learned Societies. 1970. №Vol. 1. p. 522 - 525..

Отец Каспара, Жан Боэн умер 23 января 1582 года, а через три дня, 26 января - умер Томас Платтер Старший. И для учителя, и для ученика смерть родителя принесла в жизни перемены.

После возвращения на родину, в 1582 году Каспар начинает преподавать в Базельском университете греческий язык, анатомию и ботанику, совмещая эту деятельность с должностью городского врача.

Сорокашестилетний Феликс Платтер заменяет отца своему восьмилетнему брату Томасу-Младшему. Он переехал в просторный дом, так называемый «Дом Самсона», где устроил кабинет редкостей, библиотеку, лабораторию, ботанический кабинет и музыкальную комнату Katritzky M. A. Healing, Performance and Ceremony in the Writings of Three Early Modern Physicians: Hippolytus Guarinonius and the Brothers Felix and Thomas Platter. Farnham, 2012. P. 124.. После этого Платтер и Баугин ремонтируют старый анатомический театр, который в итоге открылся в 1589 году.

Интересно, что в Базеле анатомический театр открывает даже раньше, чем в Падуе. Однако нужно пояснить, что означает в контексте второй половины XVI века «открытие» анатомического театра. Речь идет о реконструкции или об увеличении старых театров, которые уже были при университетах. Так, мы знаем из дневника Платтера, что раньше всего отремонтировали и открыли заново анатомический театр в Монпелье: изначально сессии проходили в старом театре, пока в 1556 году Гийом Ронделе не провел реконструкцию театра. Базельский анатомический театр тоже ремонтировался еще Бэром, но, как мы помним, сессии в нем не проводились. Только в 1594 году Джироламо Аквапенденте ремонтирует и открывает в Падуе новый анатомический театр на двести зрителей, на пять лет позже, чем в Базеле Mandressi R. Of the Eye and of the Hand: Performance in Early Modern Anatomy. // TDR: The Drama Review. 2005. Vol. 59 (3). P. 60 - 76.. Назначенный Платтером руководитель Базельского анатомического театра Каспар Баугин в 1605 году даже издает труд «Theatrum anatomicum» - отчет о проведенных вскрытиях.

Иоганн Баугин - «отец ботаники», швейцарский ботаник, занимался микологией - наукой о грибах. Получил образование в Базеле и там же в 1571 году стал профессором риторики. Иоганн был уважаемым доктором и, вероятно, если бы не смерть в 1613 году (на год раньше Феликса), кафедра перешла бы ему, а не его брату Каспару (который пережил Платтера на десять лет).

Еще одним учеником как Феликса Платтера, так и Каспара Баугина был Эммануэль Ступан (Emmanuel Stupanus - 1587 - 1664 гг.), впоследствии швейцарский врач и с 1620-го года профессор теоретической медицины Базельского университета. Пост профессора теоретической медицины Эммануэль занял после своего отца Иоганна Николауса Ступана.

Феликс и Каспар вели научную переписку с немецкими врачами, которые впоследствии приезжали учиться или преподавать в Базель. Среди таких общих корреспондентов можно упомянуть Каспара Дорнау, который впоследствии сыграет определенную роль в научной жизни Феликса Платтера.