Гораздо чаще внимание мемуаристов привлекали та группа молодых дворян, которые оказались в окружение Генриха III не благодаря знатности и своему происхождению, но только из-за личной благосклонности короля. Исследователи утверждают, что в условиях борьбы аристократических группировок Генрих III стремился приблизить ко двору незнатных дворян, лично преданных ему, возвысить их и тем самым создать опору для своей власти История Франции: учебник для студентов вузов… С. 116; Шевалье П. Указ. соч. С. 19.. Однако подобная политика вызвала отторжение в обществе. Практика фаворитизма зародилась во Франции ещё в XV в., но обычно королевским благоволением пользовались высокородные аристократы, как например, Анн де Монморанси и Жак де Сент-Андре при Генрихе II. Генрих III приблизил к себе незнатных провинциальных дворян в обход традиционной социальной иерархии, и этим навлек на себя критику.

Например, Клод Атон писал: «Хозяином и губернатором был сделан дворянин, - достаточно хорошо знакомый с местностью Бри, названный господином Погайярдом, из довольно небольшого дома, и величайшая должность, которую он мог иметь прежде, - это капитан компании: я не знаю, каким образом он пришел на эту должность, он вел себя довольно зловеще и хорошо показал, что у него нет высокого королевского или княжеского происхождения» «En fut faict maistre et gouverneur ung gentilhomme assez cognu au pais de Brie nommй le seigneur de Pogaillard, d'assez petite maison et qui, pour la plus grande charge qu'il eust eue auparavant, estoit d'avoir estй capitaine d'une compagnie : qui, par je ne scй quel moyen estant venu а ceste charge, s'i comporta assez sinistrement et montra bien qu'il n'estoit yssu de grande lignйe royalle ou principalle». Haton Cl. Op. cit. Vol. 3. P. 198.. Автор - человек незнатного, практически крестьянского происхождения - осуждал «выскочек», которые получили доступ к самым престижным должностям королевства, аргументируя это тем, что только люди благородного происхождения имеют необходимые качества и ведут себя соответствующим образом для того, чтобы нести королевскую службу.

Пьер де Л'Этуаль в свою очередь иронизировал над Милоном, интендантом финансов, который «вырос, как грибы за ночь» «estoit venu, comme les champignons, en une nuict». L'Estoile P. Op. cit. Vol 3. P. 141. (французский фразеологизм, который значит, что он короткое время заработал свое состояние). Бедный мальчик, сын блуасского слесаря, превратился в очень богатого и состоятельного человека, и вместо дверей и замков, которые взламывал его отец, он ловко вскрывал королевские финансы L'Estoile P. Op. cit. Vol 3. P. 141.. За этой насмешливостью скрывается осуждение, которое испытывал автор к людям низкого происхождения, которые возвышались благодаря покровительству короля, чтобы расхищать государственные деньги.

Другой предмет критики по отношению к королевскому окружению - широкое присутствие итальянцев при дворе. Итальянская партия была настолько многочисленна, что Дом короля, по распространенному слуху, даже считался другой нацией Haton Cl. Op. cit. Vol. 4. P. 5.. Действительно, в ходе Итальянских войн во Францию хлынула волна миланцев, тосканцев, генуэзцев. Ещё часть итальянцев прибыла вместе со свитой Екатерины Медичи в 1533 г., когда она вышла замуж за будущего Генриха II. Тем не менее, историк Ж. Буше утверждает, что общественное мнение сильно преувеличивало засилье иностранцев. По ее подсчетам, доля итальянцев в Доме королевы колебалась от 3 до 41% в зависимости от звания, а у короля - вообще от 2 до 25%. Процент выходцев из Аппенинского полуострова в епископате в начале XVI в. превышал аналогичный показатель в период правления Генриха III, а итальянские семьи Гонди, Сальвиати, подвергавшиеся наиболее яростным нападкам памфлетистов, как минимум в течение одного поколения жили во Франции Boucher J. La cour de Henri III... P.98-99.. С помощью этих аргументов исследовательница пытается доказать, что объективные причины были несущественны для того, чтобы развилась такая враждебность по отношению к итальянцам, как это произошло в конце XVI в. во Французском королевстве. Однако ксенофобия сформировалась, скорее, как ответ на острую кризисную ситуацию: массовое обнищание людей, ужасы непрекращающихся гражданских войн - и желание народа найти внешнего врага, виноватого в их бедах.

Клод Атон писал, что эти иностранцы - «нищие и мошенники» «g[u]eux et belistres». Haton Cl. Op. cit. Vol. 4. P. 6, изгнанные из своего государства, во Франции оказались под покровительством короля и его матери, получили от них огромные пожалования за лесть и «церемониальные выходки» «singeries de ceremonies». Ibid.. В своих мемуарах он порицал Генриха III за то, что он, возвышал иностранцев сомнительного происхождения. Здесь звучит и другой упрек: «церемониальные выходки» относятся к этикету, который Генрих III пытался установить, и таким образом автор выражает свое неудовольствие по поводу этих начинаний, считая, что безнравственные итальянские обычаи. По мнению историков, Генрих III действительно был первым из французских монархов, кто обстоятельно подошел к организации жизни королевского двора: он пытался создать четкую систему дворцовых служб и упорядочить придворный церемониал, этикет. Таким образом, последний король династии Валуа стал основоположником знаменитого французского двора, который расцвел при Людовике XIV Шишкин. В.В. Указ. соч. С. 23.. Однако, в конце XVI столетия современники Генриха III, скорее, возмущались, а не восхищались новшествами при дворе Шевалье. П. Указ. соч. С. 397.. Среди недовольных был и Клод Атон.

Во второй главе мы уже затрагивали сюжет казни капитана Вержери, осужденного на смерть канцлером итальянского происхождения Бирагом после очень короткого суда. По свидетельству Л'Этуаля, суть дела заключалась в том, что, обсуждая ссору студентов и итальянцев, капитан заявил, что каждый должен быть на стороне студентов, и что итальянцев надо выгнать из королевства или перерезать им горло, потому что они разрушают Францию. Мемуарист отмечает, что король «не одобрил этот несправедливый приговор, который многие честные люди нашли странным и который сильно возмутил народ; словно кто-то хотел установить во Франции иностранное господство, чтобы подчинить и тиранизировать страну в ущерб законам королевства» «n'aprouvast pas cest inique jugement, lequel fust trouvй estrange de beaucoup d'honnestes hommes et scandalize fort le peuple ; comme si on eust voulu establir en France une domination estrangerи, pour l'asservir et tyrannizer, au prйjudice des lois du roiaume». L'Estoile P. Op. cit. Vol 1. P. 69..

На первый взгляд кажется, что автор подчеркивает тот факт, что Генрих III как справедливый правитель выразил несогласие с кощунственным приговором суда. Однако, с другой стороны, король ничего не предпринял, чтобы отменить решение канцлера-иностранца, и только высказал мнение о незаконности обвинения постфактум, расписываясь в своем бессилии; а фраза монарха «словно кто-то хотел установить во Франции иностранное господство», вероятно, вызвала горькую усмешку у мемуариста, для которого факт существования этого иноземного господства и засилья, «которому приписывалось всё зло и беспорядки» «а laquelle on imputoit tous les maux et dйsordres». Ibid., был очевиден. Итальянцы доходили до того, что забирали деньги прямо из кармана короля: в один январский день 1579 г. они выиграли у него 30 тысяч экю в карты Ibid. Vol. 3. P. 308..

Однако самым тяжелым обвинением, предъявляемым итальянцам, было разграбление Франции и её народа.

Осенью 1577 г. Пьер де Л'Этуаль. писал, что появились новые налоги, «которые были выдвинуты итальянцами, изобретателями таких новых субсидий, и, скорее, они были розданы, рассеяны и разграблены, чем собраны: так хорошо было денежное и финансовое хозяйство короля»«qui furent avancйs par des Italiens, inventeurs de tels nouveaux subsides, et plustot donnйs, dissipйs et mangйs que levйs : tant estoit bon le mesnage des deniers et finances du Roy». L'Estoile P. Op. cit. Vol. 2. P. 223..

В чуть более поздней записи ему вторил Клод Атон: «Чрезмерные тальи, габели и субсидии, которые он поднял необычайно для всех сословий королевства по вымыслам и советам итальянцев, находившихся при его дворе и в Париже и которые, благодаря своим сатанинским и тираническим изобретениям, обогащали себя добром Франции, собранным у народа по поручениям короля» «Les tailles excessives, gabelles et subsides qu'il levoit extraordinairement sus tous les estatz du royaume par l'invention et meschant conseil des Italiens qui estoient а sa court et dedans Paris. Lesquelz par leurs dittes inventions satanicques et tirannicques s'enrichissoient du bien de France que l'on levoit sus le peuple par les commissions du roy». Haton Cl. Op. cit. Vol. 4. P. 57..

Во второй главе мы обсуждали эпизоды, когда упреки в установлении высоких налогов и проведении неудачной денежной политики звучали в адрес самого монарха. Данные примеры демонстрируют, что одновременно среди населения воспроизводилась мифологема «доброго царя и злых бояр», однако в случае Генриха III она не защищала короля от нападок. Клод Атон ставил наличие «дурных советчиков» при дворе в вину лично Генриху III. В отличие от него его старший брат Карл IX, по крайней мере, изначально не выбирал свое политическое окружения. Оно было навязано ему по традиции, поскольку по большей части состояло из членов королевской семьи и высшей аристократии, а тех итальянцев, которые присутствовали при дворе, привлекла королева-мать - флорентийка Екатерина Медичи, имевшая практически неограниченную власть во время регентства при малолетнем Карле IX. У Генриха III отсутствовало такое оправдание, поскольку он самостоятельно выбрал свое окружение.

Клод Атон постоянно подчеркивал, что возвышение миньонов и итальянцев происходит в обход верных подданных короля и коренных французов. Здесь показателен следующий фрагмент, который аккумулирует все причины неудовольствия окружением Генриха III: «Кроме тальей, габелей и субсидий, выдвигались огромные, избыточные и расточительные дары, которые король делал итальянцам и маленьким дворянам и его другим льстецам Франции или, лучше сказать, шутов по его воле, которым он давал больше и которые держали бульшие графства, чем принцы крови и другие люди королевства, которые подвергли опасности свою жизнь и имущество на гражданских войнах для защиты истинной римско-католической религии и короны Франции» «Oultre les tailles, gabelles et subsides, on mettoit en avant les dons immenses, superflus et prodigaux que faisoit le roy ausdis Italiens et petis gentishommes et aultres ses flateurs de France ou, pour mieux dire, plaisanteurs а sa voluntй, ausquelz il donnoit plus largement et d'iceux tenoit plus grand conte que des princes de son sang et aultres du royaume qui avoient exposй leur vie et biens aux guerres civilles pour la deffence de la vraye religion catholicque romaine et de la coronne de France». Haton Cl. Op. cit. Vol. 4. P. 5.. Помимо уже рассмотренных обвинений в незнатном или итальянском происхождении фаворитов Генриха III, неестественном для королевских приближенных, в разорении французского народа, мемуарист поднял в этом отрывке новую проблему. Возвышение миньонов короля происходило в ущерб верным и благородным слугам католической веры и французской монархии, которые в отличие от неродовитых миньонов и итальянцев не грабили Францию с помощью непомерных налогов, но отдавали ради нее свое имущество и жизнь.

Пьер де Л'Этуаль также критиковал безграничную щедрость короля, распоряжающегося достоянием знати, духовенства и третьего сословия в угоду своим фаворитам, в то время как «старые капитаны» лишены почета и денежных пожалований, которые им по праву причитаются «anciens capitaines». L'Estoile P. Op. cit. Vol 1. P. 147..

По мнению мемуаристов, Генрих III позволил себе не только игнорировать традиции, но и заменить законные политические кадры «выскочками» и иностранцами, считающимися некомпетентными и нечестными. Осуждая монарха в оказании покровительства корыстным иностранцам и миньонам, авторы ещё раз подчеркивает несоответствие Генриха III идеалу короля, показывали новый аспект его несправедливости, ведь согласно Арлетт Жуане: «Главная функция суверена - правосудие - была прежде всего задумана как распределительная, то есть, согласно общепринятым идеям, она заключалась в предоставлении каждому по его заслугам» Jouanna A. Le devoir de rйvolte. La noblesse franзaise et la gestation de l'Йtat moderne.1559-1661. Paris, 1989. P. 86.. Мемуаристы осуждали такое отсутствие справедливости: не довольствуясь продвижением «выскочек», король также забывал вознаграждать своих настоящих слуг. Угроза, которую представляют механизмы фаворитизма правосудию, была подчеркнута Николя Ле Ру: «Королевское осуществление этого дара - это риск нарушения справедливого распределения почестей. Управляемая великодушием, милость должна быть смягчена другой важной добродетелью - умеренностью. Распределительная справедливость разрушается, когда благосклонность и дар сосредоточены на меньшинстве» Le Roux N. La faveur du roi. Mignons et courtisans au temps des derniers Valois (vers 1547 - vers 1589). Seyssel, 2000. P. 24.. Эту несправедливо сконцентрированную благосклонность при Генрихе III воплощали миньоны - наиболее близкие королевские фавориты, из которых самыми титулованными и ненавистными были архиминьоны Анн де Батарне, герцог де Жуайез, и Жан-Луи Ногарэ де ля Валетт, герцог Д'Эпернон.

В июле 1576 г., когда о миньонах только начинала сплетничать городская молва, Л'Этуаль отмечал, что они имеют женоподобный и бесстыдный вид, укладывают свои длинные волосы, «как делают проститутки из борделя» «comme font les putains du bordeau». L'Estoile P. Op. cit. Vol 2. P. 43.. Далее он писал, что их времяпрепровождение заключалось в играх, прыгании, танцах, богохульстве, ссорах и блуде, и они везде сопровождали короля, «не делали и не говорили ничего кроме того, чтобы угодить ему; мало беспокоились о Боге и добродетели» «ne faire, ne dire rien que pour lui plaire ; peu soucieux, de Dieu et de la vertu». Ibid.. Мемуарист полагал, что такое безнравственное окружение только вредит монарху, накладывает негативный отпечаток на его собственное поведение и мораль. Л'Этуаль не только морализировал, но и считал, что влияние фаворитов представляет реальную опасность для политической власти Генриха III: «Такое и подобное поведение (недостойное великого и великодушного короля, каким он был) постепенно вызывало презрение к этому принцу, а зло, желаемое его миньонам, которые овладели им, дало большое преимущество Лотарингскому дому» «Telles et semblables faзons de faire (indignes d'un grand roi et magnanime comme il etait) causиrent peu а peu le mespris de ce Prince, et le mal qu'on vouloit а ses mignons qui le possйdoient, donnиrent un grande avantage а ceux de Lorraine». Ibid. Vol 2. P. 244..

И все же король иногда пытался ограничить своеволие своих фаворитов, вызывая одобрение со стороны Л'Этуаля в такие моменты. В феврале 1578 г., после дуэли между Грамоном и Бюсси, миньоном короля и его младшего брата Франсуа Анжуйского соответственно, мемуарист писал, что Генрих III в присутствии большого количества принцев, сеньоров и дворян сделал правильное и важное увещевание, касающееся ежедневных ссор между ними, происходящих даже в его замке или возле его персоны (тяжкое преступление по законам королевства), чем он был сильно недоволен. И чтобы избежать подобных стычек, король выразил намерение составить ордонансы против них. Парижский мемуарист свидетельствовал, что ордонансы действительно были опубликованы, но, как все хорошие законы во Франции, они плохо соблюдались L'Estoile P. Op. cit. Vol. 3. P. 231..

Анри де Ла Тур д'Овернь отмечал, что миньоны прямо вмешивались в политику, нарушая хрупкий мир, ненадолго установившийся между гугенотами и католиками. Герцог де Жуайез и д'Эпернон «пытались оказать ей [Екатерине Медичи] плохую службу рядом с королем, делать так, чтобы вместо примирения короля Наварры и королевы её дочери, и предотвращения войны… дела были бы ожесточены и доведены до полного разрыва» «taschoient а luy rendre de mauvais offices prиs du Roy, de le faire, de ce qu'au lieu d'avoir accommodй le roy de Navarre et la Reine sa fille, et empeschй la guerre… les affaires se fussent aigries et portйes а une rupture entiиre». Turenne H. Op. cit. P. 38..

В 1584 г. виконт писал, что герцог д'Эпернон вызвал большие разногласия между Генрихом III и его женой Луизой Лотарингской, которые стали причиной их развода. Факт развода королевской четы был мнимым слухом, однако, показательным в плане репрезентации распространенных взглядов о степени влияния миньонов на монарха, если считалось, что они были способны разрушить брак короля.

В своих мемуарах Жан Бюрель рассказывал, что в июле 1586 г. герцог де Жуайез, собрав армию из 20 тысяч человек, направился в город Марвежоль, оплот протестантов, «держа весь край заполненным жандармерией в радиусе двух лье» «tenant deux lieues а la ronde, tout le pays remply de gendarmerie». Burel J. Op. cit. P. 102.. Чтобы избежать прихода незваных гостей, разоряющих не только гугенотские, но и католические поселения, город Пюи был вынужден отправить герцогу де Жуайезу некоторую сумму денег, чтобы он пошел другим путем на Марвежоль Ibid. P. 103.. То есть жители Пюи заплатили королевскому любимчику, чтобы его войска по своей прихоти не разграбили их город и окрестности. Подобное положение дел вызывало глубокое недовольство в народе.

Однако самым одиозным событием стало бракосочетание герцога де Жуайеза с Маргаритой Лотарингской, сестрой королевы Луизы, состоявшееся в октябре 1581 г.

В первой главе уже было упомянуто свидетельство Л'Этуаля о невероятных тратах на эту свадьбу, выделенных из королевской казны. Аналогичной информацией делился Клод Атон, отмечая, что «на памяти живущих не было бульшей помпезности и столько излишних трат на королевской свадьбе, как это было сделано у них, и всё за счет королевства» «de la memoire des vivens, n'avoient estй faictz plus grandes pompes et despences superflues а mariage royal qu'il en fust faict а cestuycy, le tout au despens du royaume». Haton Cl. Op. cit. Vol. 4. P. 440.. Кроме порицания чрезмерных расходов, здесь также присутствует упрек в том, что Генрих III благодетельствовал фаворитам даже более чем членам собственной королевской семьи.

В мемуарах провенского мемуариста о бракосочетания герцога де Жуайеза упоминается ещё один момент, послуживший причиной недовольства поведением короля: «Банкет был королевским, и, если это правда, король служил там метрдотелем» «Le bancquet fut royal et, s'il est vray ce qu'on en disoit, le roy y servit de maistre d'hostel». Ibid.. Вина Генриха III - это не сам факт того, что он служил в качестве метрдотеля, но она заключалась в том, что король опустился ради человека, не принадлежащего к членам королевской семьи или принцам крови. Подобное обхождение с Жуайезом являлось серьезным нарушением установленного порядка. Позже историки объясняли это личной привязанностью Генриха III к фавориту: он относился к Анну, который был младше его, как к своему сыну и наследнику, которого по-настоящему у него никогда не было Эрланже. Ф. Указ. соч. С. 278..

Всеобщая ненависть к королевскому архиминьону была настолько велика, что известие о смерти герцога в битве при Кутра 20 октября 1587 г. чрезвычайно обрадовало народ. Жан Бюрель писал, что в Пюи по этому случаю был устроен большой праздник с иллюминацией, на котором присутствовал губернатор, консулы и другие знатные жители города Burel J. Op. cit. P. 107..

Отдельно стоит рассмотреть позицию государственного секретаря Вильруа, который сам являлся частью окружения монарха.

С одной стороны, он писал о несправедливом отношении к придворным, особенно к тем, кто выбрал государственную стезю. Несмотря на то, что они верно и честно служили королю, их деятельность чаще осуждалась общественным мнением, чем одобрялась Villeroy N. Op. cit. P. 119.. Мемуарист объяснял причины подобного явления следующим образом:

«Поскольку король был вынужден или очень хотел иногда изменить путь и решение в ведении своих дел, те, кому такие изменения не понравились или принесли ущерб, обвиняли министров и слуг Его Величества в легкомыслии, неблагоразумии, той же неверности: гугеноты их называли гизарами и наемниками Испании, другие - бунтарями-еретиками и политиками» «Car comme le Roy a estй contrainct ou bien a voulu quelquefois changer de chemin et de resolution en la conduitte de ses affaires, ceux ausquels tels changemens ont despleu et portй dommage ont accusй les ministres et serviteurs de Sa Majestй de legeretй, d'imprudence, mesmes d'infidelitй : les huguenots les ont appellez Guisards et pensionnaires d'Espagne, et les autres fauteurs d'heretiques et politiques». Ibid. P. 119-120..

Объект критики автора - пристрастные и субъективные люди, которые несправедливо обвиняли министров в тех или иных грехах зависимости от своей позиции, когда их частные интересы оказывались задеты. Однако по мысли мемуариста, чиновники лишь выполняли приказы правителя, а его главная обязанность заключалась именно в том, чтобы принимать политические решения.

С другой стороны, в мемуарах государственного секретаря есть жалобы на эгоизм окружения Генриха III. Чиновники и служащие недостаточно беззаветно и преданно служили правителю. Приближенные думали о своих личных интересах больше, чем о службе королю и давали ему советы, чтобы повернуть дело в выгодное для себя русло, но вредное для монарха и государства в целом Villeroy N. Op. cit. P. 136.. Николя де Невиль считал, что это явление, повсеместно распространившись среди слуг короля, привело к парализации нормальной работы государственного аппарата, стало «основной причиной наших бед» «avoir estй la principale cause de nos maux». Ibid. P. 141..

Кроме того, аналогичную мысль высказывал Клод Атон. Подчеркивая эгоизм и неверность свиты короля, мемуарист писал, что Его Величество, окруженный многочисленными фаворитами, в действительности довольно плохо обеспечен настоящими друзьями и мудрыми советниками, между тем, как обладает большим количеством врагов Haton Cl. Op. cit. Vol. 3. P. 159..

Представители благороднейших французских аристократических домов традиционно входили в ближайшее окружение короля и занимали ключевые государственные должности. Одним из них был род де Гизов, бывшей боковой ветвью Лотарингского дома.

Герцог Генрих де Гиз, его младшие братья герцог Шарль де Майенн и кардинал Луи де Гиз были создателями и руководителями Католической Лиги, которая декларировала в качестве своей главной цели борьбу с гугенотами. Политическое влияние «Священной лиги» и её лидеров было настолько велико, что вскоре она стала угрожать власти монарха. В 1585 г. Генрих Меченый вынудил Генриха III подписать Немурский договор, выгодный для католиков. 12 мая 1588 г. лигеры подняли восстание в столице (день баррикад) против короля, который был вынужден бежать в Шартр, после чего лидер Католической лиги стал хозяином Парижа. Могущество Генриха де Гиза достигло своего апогея и побудило Генриха III решиться на его убийство, которое было совершено во время созыва Генеральных штатов в Блуа. На следующий день по приказу короля был также убит младший брат Генриха Луи де Гиз. Руководство Лигой и борьбой против монарха возглавил Шарль де Майенн. Через год сам Генрих III был убит Жаком Клеманом, сторонником Католической Лиги.

Отношение к братьям де Гизам, мнение о том, какое влияние они оказывали на Генриха III и его политику в значительной степени определялось религиозными взглядами мемуаристами, поскольку члены Лотарингской фамилии, прежде всего, позиционировали себя как первейших защитников католической веры и непримиримых врагов гугенотов. Наряду с этим, важную роль играли представления авторов о королевской власти.

Соответственно, Жан Бюрель, ревностный католик, оценивал Гизов в высшей степени одобрительно. Его описание битвы при Вимори 26 октября 1587 г. (в мемуарах её дата ошибочно отнесена к 1588 г.) очень точно и выразительно характеризует взгляды автора:

«Город был предупрежден, что большое количество людей, называемых рейтарами, от ста до ста двадцати тысяч, вошло во Францию, что существовали опасение, что они хотят разрушить всю страну с помощью семнадцати или восемнадцати пушек. Так, что благородный принц герцог Гиз вместе с другими верными слугами короля атаковал их с такой быстротой и силой, что они убили их и устроили ужасную бойню; и те, кто были пленниками, сдались в подчинение короля, пообещали верность и почтение, и пушки остались у короля для того, чтобы он использовал их» «La ville fust advertie que ung grand nombre de gens appellйs ristres, de cent а six vingtz mil, estoient entrйs en France que l'on craignoit de voloir ruyner tout le pays, avec dix-sept ou dix-huict piиces de canon. Tellement que le noble prince le duc de Guyse, avec aultres fidelles serviteurs du roy, les atacquarent de telle reddeur & force qu'ilz les massacrarent &en firent une terrible bocherie ; & ceulx que furent prisonniers se rendirent а la obйyssance du roy, promirent fidйlitй & hommage, & les canons demeurarent au roy pour s'en servir». Burel J. Op. cit. P. 107..

Мемуарист изобразил Генриха де Гиза смелым и храбрым воином, спасшим родную Францию от иноземных захватчиков. Одновременно с этим, герцог представлен «верным слугой короля», смиренным подданным, который преподнес плоды одержанной им победы своему государю. Добродетели де Гиза не противопоставлялись личным качествам Генриха III, они поставлены на службу монарху, и эта служба считалась мемуаристом благородной и похвальной.

Как уже было сказано в первой главе данного исследования, после смерти двух братьев де Гизов, Жан Бюрель радикально изменил свое отношение к Генриху III. Он обвинял короля в убийстве «истинных столпов христианства, имеющих в своих сердцах этот истинный знак святого креста» «vrays piliers de crestientй, ayant heu dans leur cueur ce vray signe de la saincte croix». Ibid. P. 127., которое было настолько жестоким, что заслуживало божественного наказания Ibid. P. 113.. Мемуарист делал особый акцент на то, что неблагодарный монарх совершил преступление по отношению к своим преданным слугам, несмотря на их великие дела, совершенные ради католической религии и французской короны Burel J. Op. cit. P. 113.

Государственный секретарь Николя де Невиль, ревнитель католической веры, также отрицательно воспринял убийство герцога и кардинала де Гизов. Тем не менее, он ставил это в вину не Генриху III, а лицам из окружения короля, которых мемуарист не называл по имени. Они ввели в заблуждения монарха своими злыми советами, после чего тот решился избавиться от проблем с помощью такого опрометчивого и недальновидного поступка Villeroy N. Op.cit. P. 138, 141..

В то же время сеньор де Вильруа не относился с таким пиететом к Генриху де Гизу, как Жан Бюрель. Он считал его не верным вассалом короля, а опасным политическим соперником, однако, по его мнению, для борьбы с могущественным герцогом нужно было использовать другие способы. Мемуарист писал:

«Люди любили его только за то, что они надеялись, что с его помощью будут избавлены от еретиков и испытают облегчение скорее, чем с помощью короля: нужно было только, чтобы изменить привязанности народа, делать лучше, чем он, в одном и другом. Вот как я хотел убить месье де Гиза; это был способ поднять авторитет короля» «Les peuples ne l'aymoient que pour ce qu'ils esperoient par son moyen estre delivrez des heretiques, et soulagez plustost que par celuy du Roy: il ne falloit, pour changer les affections du peuple, que faire mieux que luy en l'un et en l'autre. Voila comment j'eusse voulu faire mourir M. de Guise; c'estoit le moyen de relever l'authoritй du Roy». Ibid. P. 141..

В восприятии большинства простых людей герцог де Гиз претендовал на исполнение основных ролей французского короля: защитника истинной христианской веры и гаранта общественного благополучия. Для того чтобы потеснить Генриха Меченого с политической сцены, король должен был убедить народ, что он может успешно осуществлять свои функции.

Николя де Вильруа несколько раз заявлял, что Генриху III необходимо объединиться со всеми католиками королевства и сформировать католическую партию, иначе он не сможет противостоять кальвинистам Villeroy N. Op. cit. P. 137, 138., однако он оговаривал, что объединение с Генрихом де Гизом неразумно Ibid. P. 141., по-видимому, считая его слишком опасным политическим оппонентом, который может захватить власть над союзом католиков.

Пьер де Л'Этуаль, как и Николя де Невиль, был сторонником королевской власти и не ободрял политические притязания семьи Гизов. В апреле 1578 г. он писал, что Лотарингский дом использовал недовольство населения Генрихом III, чтобы «развращать народ, и в третьем сословии постепенно создавать и формировать полностью свою партию, которая была Лигой, основы которой они заложили в предыдущем 1577 г.» «corrompre le peuple et, dans le Tiers-Estat, crйer et former, peu а peu, entiиrement leur parti, que estoit la Ligue, de laquelle ils avoient jettй les fondemens des l'an prйcйdent 1577». L'Estoile P. Op. cit. Vol 2. P. 244..

Виконт де Тюренн выражал точку зрения протестантского дворянского общества относительно клана Гизов и, вполне очевидно, что мемуарист оценивал их влияние на короля крайне негативно. В его сочинении постоянно повторяется идея о подавлении и принуждении: «Его Величество скорее подчинен убеждениям месье де Гиза» «Sa Majestй eust plustost dйfйrй aux persuasions de M. de Guise». Turenne H. Op. cit. P. 42., «король, принужденный месье де Гизом» «le Roy, contraint par M. de Guise». Ibid. P. 50., «месье де Майенн давил на короля» «M. du Mayne… pressoit le Roy». Ibid. P. 52.. Гизы оказывали давление на короля с преступными намерениями, например, убеждали его развязать войну с гугенотами в обход мирных договоров Turenne H. Op. cit. P. 50. или отобрать наследственные владения мемуариста в виконстве де Тюренн Ibid. P. 52.. Генрих III оказывался в глазах Анри де Ла Тура д'Оверня невинной жертвой, которую нужно было спасти от тлетворного влияния любыми средствами: «Я предоставил свою личность и свою жизнь на волю случая, чтобы сохранить свободу своей совести и средство освобождения короля от угнетения, в котором он находился» «je mettois ma personne et ma vie au hasard pour me conserver la libertй de ma conscience, et le moyen de dйlivrer le Roy de l'oppression oщ il estoit». Ibid..

Мемуарист осуждал властные амбиции Гизов, что привело к большим несчастиям в королевстве, «которым он мог править счастливо, где были всегда, до самой смерти, партии, которые оспаривали его власть, губили его народ, не повиновались правосудию и законам» «sur lequel il pouvoit rйgner heureux, oщ il a eu tousjours, jusques а la mort, des partis qui rendoient son authoritй contestйe, son peuple ruinй, la justice et les loix sans obeisance». Ibid. P. 23.. При этом автор предпочел забыть, что сам относился к мятежной протестантской партии, которая покушалась на власть.

Среди мемуаристов преобладало мнение, что семейство де Гизов совершало тяжелое преступление, покушаясь на законную королевскую власть. Тем не менее, Л'Этуаль и Вильруа признавали, что положительное восприятие Лотарингского дома было гораздо более распространённым явлением в обществе. Благодаря политическим памфлетам, печатавшимся в огромных количествах, Католическая лига сформировала определенные убеждения у большинства французов, которые, как Жан Бюрель, верили, что Лотарингский дом - это опора католицизма, а его члены - верные и самоотверженные слуги монарха. Hо после того, как Генрих и Луи де Гизы были убиты королевской охраной, Лига развернула широкомасштабную пропагандистскую кампанию по дискредитации Генриха III, устроив первую холодную войну против неугодного монарха в европейской истории Cameron K. Op. cit. P. 2.. Авторитет короля был окончательно подорван.

Таким образом, окружение короля становилось ещё одной причиной для критики в его адрес. Мемуаристы обвиняли Генриха III за то, что он в обход традиции возвышал и приближал к себе незнатных дворян и итальянцев, которым были чужды интересы Франции. Они портили нрав и поведение короля, оказывали негативное воздействие на политику, разоряли народ и государственную казну. Одновременно с этим некоторые авторы признавали, что и Гизы, которые должны были по праву занимать место возле короля, вели себя возмутительно, оспаривая законную власть монарха. Однако большинство французов видели в этом семействе спасителей католической религии и короны Франции. В глазах народа король, отдав приказ убить Генриха и Луи де Гизов, совершил непростительных грех.

Заключение

Образ Генриха III, созданный в произведениях мемуаристов, получился довольно противоречивым и многогранным, однако негативные тенденции определенно преобладают в описании короля, его положительные черты упоминаются довольно редко, и авторы практически не акцентируют внимание на них.

Одно из важнейших исключений из этого правила - религиозность Генриха III, которая до убийства Генриха и Луи де Гизов в декабре 1588 г. не ставилась под сомнение ни широкими массами населения, представителями которых были мелкий священник Клод Атон и буржуа Жан Бюрель, ни знавшим его лично государственным секретарем Николя де Вильруа, и только парижане видели в набожности короля проявление лицемерия и расчетливости.

Непостоянная и противоречивая религиозная политика монарха не одобрялась ни католиками, ни гугенотами, находя сочувствие лишь среди умеренной партии политиков, которые видели в ней стремление правителя примирить королевство. Наиболее остро критикуемой сферой государственной деятельности Генриха III была денежная и фискальная политика, воспринимаемая мемуаристами из нижних и средних слоев населения как главная причина бедности и несчастий французского народа. Материальные интересы были ближе даже Жану Бюрелю, ревностному католику, который яростно обрушился на короля за реформу по обесцениванию монет, ничего не говоря о его роли в подписании мирных договоров с кальвинистами.

Окружение Генриха III было ещё одной причиной для его осуждения. Авторы мемуаров обвиняли короля за то, что он возвышал и приближал к себе незнатных дворян и иностранцев, единственным желанием которых было наполнить свои карманы посредством огромных налогов, взымаемых с населения. При этом фигуры фаворитов и советников не смогли обезопасить монарха от критики, переведя её полностью на себя, он оставался ответственным за выбор неподобающего окружения и пренебрежение к истинно верным слугам французского престола.

Тем не менее, мемуаристы не ставили перед собой вопрос о сопротивлении власти короля или о его низложении. Они не поддерживали теорию «общественного договора», возникшую в зародышевом виде у гугенотов-монархомахов после Варфоломеевской ночи, а также право подданных свергнуть тираническую власть суверена, которое обосновывается в данной теории. Фигура короля по-прежнему оставалась для них священной, а его власть - единственно легитимной.

Перелом в сознании одной из групп населения - радикальных католиков, лигеров - произошел после убийства братьев де Гизов. Решение Генриха III устранить своих принципиальных политических соперников нанесло непоправимый ущерб его репутации. Убийство лидеров Католической лиги, признанных защитников христианской веры, привело к десакрализации образа короля и его власти, к признанию монарха еретиком. Свержение еретического правителя стало рассматриваться в качестве богоугодного дела.

Список использованных источников и литературы

1. Burel J. Mйmoires de Jean Burel, bourgeois du Puy / Publiйs au nom de la par A. Chassaing. - Puy: Sociйtй acadйmique du Puy, 1875. - 584 p.

2. Haton Cl. Mйmoires de Claude Haton / Edition intйgrale sous la direction de L. Bouquin. - Paris: Editions du Comitй des traveaux historiques, 2001-2007. - Vol. 3-4.

3. L'Estoile P. Registre-journal du rиgne de Henri III / Йditй par M. Lazard, G. Schrenck. - Genиve: Droz, 1992-2003. - Vol. 1-6.

4. Turenne H. Mйmoires du vicomte de Turenne, depuis duc de Bouillon / Publiйs par le comte B. de Puchesse. - Paris: Renouard, Sociйtй de l'Histoire de France, 1901. - 318 p.

5. Villeroy N. Mйmoires d'estat / Nouvelle collection des Mйmoires pour servir а l'histoire de France par M. Michaud et Poujoulat. - Paris, 1838. - Vol. 11. P. 91-263.

Литература

1. Вьенно Э. Маргарита де Валуа: история женщины, история мифа / Пер. с франц. М.Ю. Некрасов, В.В. Шишкин. - СПб.: Евразия, 2012. - 528 с.

2. Георгиева Н.Г. Мемуары как феномен культуры и исторический источник // Вестник РУДН. - М.: Изд-во РУДН, 2012. - №1. - С.126-138.

3. История Франции: в 3-х томах / Ред. коллегия: А.З. Манфред, В.М. Далин, В.В. Загладин, С.Н. Павлова, С.Д. Сказкин. - М.: Наука, 1973. - Т. 1.

4. История Франции: учебник для вузов / М.Ц. Арзаканян, А.В. Ревякин, П.Ю. Уваров. - 2-е изд., испр. - М.: Дрофа, 2007. - 474 с.

5. Источниковедение: учеб. пособие / И. Н. Данилевский, Д. А. Добровольский, Р. Б. Казаков и др. ; отв. ред. М. Ф. Румянцева. - М.: Изд. дом ВШЭ, 2015. -- 685 с.

6. Малинин Ю.П. «Королевская троица» во Франции XIV-XV вв. // Одиссей. Человек в истории. - М.: Наука, 1995. С. 20-36.

7. Уваров П.Ю. Клод Атон - бытописатель французской смуты: загадка «простого человека» // Французское общество в эпоху культурного перелома: от Франциска I до Людовика XIV / под ред. Е.Е. Бергер и П.Ю. Уварова. - М., 2008. С. 91-103.

8. Шевалье. П. Генрих III. Шекспировский король / Пер. с фр. Е. Хохловой. - М.: Терра, 1997. - 848 с.

9. Шишкин. В.В. Королевский двор и политическая борьба во Франции в XVI-XVII веках. - СПб.: Евразия, 2004. - 288 с.

10. Шоссинан-Ногаре Г. Повседневная жизнь жен и возлюбленных французских королей. - М.: Палимпсест, Молодая гвардия, 2003. - 256 с.

11. Эрланже. Ф. Генрих III / Пер. с фр. М.Ю. Некрасова. - СПб.: Евразия, 2002. - 410 с.

12. Boucher J. La cour de Henri III. - Paris: Ouest-France, 1986. - 213 p.

13. Boucher J. Societe et mentalites autour de Henri III. - Lille: Atelier reprod. de theses Univ. de Lille, 1981. - Vol. 1.

14. Cameron K. Henri III - the Antichristian King // Journal of European Studies. -New York: SAGE Publications, 1974. - № 4. - P. 152-163.

15. Dickerman E. H. Belliиvre and Villeroy: Power in France under Henry III and Henry IV. - Providence: Brown University Press, 1971. - 200 p.

16. Joanna A. Le devoir de rйvolte. La noblesse franзaise et la gestation de l'Йtat moderne. 1559-1661. - Paris: Fayard, 1989. - 504 p.

17. Hamilton T. Pierre de L'Estoile and his World in the Wars of Religion. - Oxford: Oxford University Press, 2017. - 237 p.

18. Le Roux N. La faveur du roi. Mignons et courtisans au temps des derniers Valois (vers 1547 - vers 1589). - Seyssel: Champ Vallon, 2000.

19. Pierre de L'Estoile. The Paris of Henry of Navarre as seen by Pierre de L'Estoile from his Mйmoires-Journaux / Transl. and ed. by N. L. Roelker. - Cambridge: Harvard university press, 1958. - 320 p.

20. Solnon J.-F. Henri III: Un dйsir de majestй. - Paris: Perrin, 2001.

Размещено на Allbest.ru