Россия нэповская

«В приложении к циркуляру ЦК ВКП(б) от 12 августа 1925 года статотдел издал любопытную инструкцию об определении социального положения членов и кандидатов в члены партии. Инструкция, за подписью заведующей отделом Е. Смиттен, гласила, что члены партии и кандидаты в члены, а также вступающие в партию, по своему социальному положению в учетно-статистических материалах должны относиться к одной из трех следующих групп: а) рабочие, б) крестьяне, в) служащие. Лица, которых по социальному положению нельзя отнести ни к одной из основных групп, объединяются в смешанную группу - г) «прочие».

Убедительно подчеркивалось, что «никакая другая классификация коммунистов в статистических разработках не допускается». (Стр. 260)

«Главным критерием, по которому определялось социальное положение коммуниста, являлась не профессия, не род занятий, а то, насколько в общественном разделении труда данный человек был зависим или самостоятелен, насколько он был свободен в распоряжении продуктами собственного труда. Иначе говоря, партаппарат в первую очередь интересовала привязанность человека к стихии свободного рынка и то, насколько велика была желательная степень его закрепощенности в системе универсального государственного хозяйства». (Стр. 261)

«Массовые кампании по привлечению в партию новых коммунистов происходили в годы обострения внутрипартийной борьбы, усиления разногласий в верхушке партии. Сталинский аппарат искал массовую опору в борьбе против оппозиции, вовлекая в голосующие низовые коллективы все большее количество молодых, неискушенных в политических вопросах, но рвущихся к комиссарской карьере выходцев из социальных низов. Нужны были те, которые уже не помнили бы, сколь велики были заслуги перед революцией у Троцкого, сколь большой авторитет в руководстве партии ранее имели Зиновьев и Каменев». (Стр. 263)

«В 1928 году сам ЦК забил тревогу по поводу некоторых результатов курса на «орабочение» партии, поскольку ощутимо проявилась тенденция к снижению в составе партии процента квалифицированных рабочих». (Стр. 264)

«С октября 1917-го в строительстве новой государственной структуры было три заметных волны заполнения вакансий выходцами из социальных низов и маргинальных слоев общества. В первую очередь это период непосредственно после октябрьского переворота, когда десятки тысяч человек были двинуты на государственные и партийные посты через Советы, профсоюзы и заводские комитеты.

Далее был период Гражданской войны, образование все новых и новых бюрократических структур, объединение все более обширных территорий, завоеванных Красной армией. Естественно, это потребовало нового массового призыва.

Третий заметный массовый прием рабочих и бывших красноармейцев (а нередко и белогвардейцев) в госаппарат наступил в 1921 году, после завершения Гражданской войны, когда пошло резкое сокращение достигшей в ходе войны пятимиллионного состава Красной армии. Этот прилив уже сверх меры обеспечил новую госструктуру кадрами. Появилась потребность в сокращении госаппарата». (Стр. 265)

Раздел 3. Тупики нэпа. 1927-1929

Глава 11. Внешняя политика и Коминтерн 1921-1929 гг.

Новая тактика Москвы: единый рабочий фронт

В системе ценностей «нэповского» большевизма организация мировой революции отодвигалась на второй план, переводилась из военно-политической в пропагандистскую плоскость. Лидеры РКП(б) отдавали себе отчет в том, что такой поворот вызовет брожение среди радикальных коммунистических групп за рубежом. (Стр. 268)

Признание несбыточности надежд на то, что буржуазный мир не переживет коллизий Первой мировой войны и выход из нее станет началом всемирной Гражданской войны, заставило лидеров большевизма не только пересмотреть стратегию Коминтерна, но и по-новому определить его место в системе приоритетов и институтов партийной диктатуры. (Стр. 269)

Интерес большевистской партии к совместным действиям с социал-демократией в тот момент был очевиден - шла активная подготовка к международной экономической конференции в Генуе, на которой советскому государству предстояло выдержать натиск претензий ведущих держав мира. (Стр. 273)

Весной 1922 года был упущен шанс возврата к целостному рабочему движению, что отдало политическую инициативу в европейских странах консервативным силам, в том числе и праворадикального, фашистского толка. Коминтерн как международная организация не сумел дистанцироваться от советских государственных интересов, продолжая настаивать на их тождестве с курсом на мировую революцию пролетариата. Стратегические и тактические решения по вопросам отдельных компартий и коммунистического движения в целом принимались либо после обсуждения в руководстве РКП(б), либо под контролем представителей этой партии, работавших в ИККИ. (Стр. 274)

Успехи Советов в Генуе

«В рамках подготовки генуэзской конференции большое значение придавалось недопущению «единого фронта» западных держав против России.

Генуя представляла собой отменный информационный повод для мобилизации внутри России антизападнических настроений, облеченных в красную материю. Обе стороны отдавали себе отчет в том, насколько далеки их позиции, и готовились в лучшем случае к разведке боем». (Стр. 274)

28 февраля 1922 года Политбюро одобрило проект директив для нее, в основе которого лежали ленинские указания: отказываться от признания царских долгов, ни в коем случае не вести коммунистической агитации, расколоть буржуазный лагерь и попытаться усилить его левое, пацифистское крыло. По пути в Геную Чичерин добился принятия совместной резолюции Советской России и прибалтийских государств о сотрудничестве в ходе конференции». (Стр. 275)

«16 апреля настойчивость советской делегации была вознаграждена - германские представители согласились на подписание договора о взаимном отказе от возмещения убытков и возобновлении дипломатических отношений». (Стр. 276)

Несостоявшийся «германский Октябрь»

«Неудавшаяся попытка найти политических союзников в лице европейских социалистов вновь выдвинула на первый план вопрос о переходных требованиях в идеологии коммунистов». (Стр. 276)

«В связи с надеждами на близкий социальный взрыв в Германии вновь обострились отношения между Наркоминделом и Коминтерном. Это не являлось секретом и для иностранных государств, требовавших от советских руководителей «определиться» в своем отношении к мировой революции. Вслед за Лондоном, в мае выступившем с «нотой Керзона», на активизацию деятельности эмиссаров Коминтерна отреагировал и Берлин. германский посол в Москве Брокдорф-Ранцау согласно записи Литвинова заявил буквально следующее: «У германского правительства складывается впечатление, что у нас имеются два течения: одно - наркоминдельское, стоящее за постепенное и медленное разрушение Германии, второе - коминтерновское, считающее настоящий момент вполне подходящим для более решительных действий»

Исход борьбы этих течений складывался в пользу Коминтерна». (Стр. 277)

Хотя надежды на близость «германского Октября» объединяли всех членов руководства российской партии, каждый совмещал их с собственными интересами. Троцкий вновь почувствовал шанс возглавить боевые порядки коммунистических армий. Его оппоненты больше рассчитывали на аппарат Коминтерна, где лишь Радек был явным приверженцем Троцкого. Подготовленные Зиновьевым в середине августа тезисы о положении в Германии ориентировали РКП(б) и КПГ на подготовку решительных боев за власть в этой стране.

«Германский Октябрь» потерпел поражение, фактически так и не начавшись. Деятельность московской «четверки», поставки оружия и хлеба из СССР, финансирование военно-технического аппарата КПГ не могли компенсировать нежелания немецких рабочих идти в «последний и решительный бой». Лишь в Гамбурге коммунисты под руководством Эрнста Тельмана на несколько дней захватили контроль над рабочими кварталами города. В Германии давно уже был дан отбой, а в Москве еще продолжали надеяться на новый всплеск революции. 3 ноября Политбюро постановило «признать, что возможность отсрочки событий в Германии ни в коем случае не должна повести к ослаблению нашей военно-промышленной и военной подготовки». (Стр. 278)

«События «германского Октября» стали серьезной вехой в истории не только Коминтерна, но и российской компартии. Конфликт личных амбиций среди узкой группы потенциальных преемников Ленина лишил партию той способности концентрировать силы на решающем участке борьбы, которая помогла ей одержать победу в гражданской войне. Попытка перенести этот опыт на европейскую арену, в Германию, была обречена на провал уже потому, что там отсутствовали объективные предпосылки революции. Но «оказание помощи» в том объеме, который предусматривался октябрьскими постановлениями Политбюро, вполне могло привести не только к обострению советско-германских отношений, но и к новой европейской войне». (Стр. 280)

«Призывы Коминтерна опрокинуть Версальскую систему находили особый отклик в Болгарии, выступавшей в годы первой мировой войны на стороне Тройственного союза. В ночь на 9 июня 1923 года в стране произошел военный переворот, по отношению к которому болгарские коммунисты заняли нейтральную позицию». (Стр. 280)

«Важным шагом к русификации («большевизации») международного коммунистического движения стало решение Пятого конгресса о перестройке партий на основе производственных ячеек. Такая структура являлась эффективной прежде всего в условиях подпольной работы, и ее искусственное насаждение во всех партиях без исключения не учитывало национальных традиций политической борьбы». (Стр. 281)

Последним революционным экспериментом зиновьевского Коминтерна стало вооруженное восстание эстонских коммунистов в декабре 1924 года, проведение которого также было предрешено в Политбюро ЦК РКП(б). Восставшим удалось захватить склады с оружием и военные казармы, но после нескольких дней упорного сопротивления они отступили. (Стр. 282)

В наиболее удаленных уголках планеты представители Коминтерна нередко выступали в роли посланцев Советской России, как это было в ряде стран Латинской Америки в начале 1920-х годов. Тот факт, что информация об этом регионе поступала в Москву через компартии, вел к известной переоценке зрелости капитализма и навязывал этим партиям общие шаблоны, вроде тактики «класс против класса». (Стр. 282)

Окончание внешнеполитической блокады СССР

«В международной деятельности СССР продолжали соперничать коминтерновский и наркоминдельский фактор, что вполне устраивало Политбюро, которое в зависимости от конкретной обстановки отдавало приоритет одному из них и открещивалось от другого. Так, 11 декабря 1924 года Политбюро поручило Красину сообщить западным державам о том, что СССР будет приветствовать предоставление ему в Лиге наций статуса наблюдателя, аналогичного статусу США. В то же время члены большевистского руководства не отказывались от подстегивания иностранных коммунистов к активным действиям, мало заботясь о дипломатических последствиях». (Стр. 285)

«Если на западных рубежах России военно-политическая экспансия новой власти достаточно быстро захлебнулась, упершись в национальное самосознание бывших подданных империи - финнов, поляков, прибалтов, то на Юге и Востоке она продолжалась значительно дольше, все больше переходя от прямых акций Красной Армии к поддержке национально-революционных сил.

Отношения с военными правителями Северного Китая обостряла проблема КВЖД, остававшейся собственностью Советского Союза. Несколько раз подписывались предварительные соглашения о передаче железной дороги под юрисдикцию китайских властей, однако их выполнение постоянно откладывалось.

На протяжении 1920-х годов интересы СССР на Дальнем Востоке все больше сталкивались с жесткой позицией Японии, рассматривавшей себя в качестве лидирующей силы в регионе. Лишь после длительных переговоров советским дипломатам удалось добиться вывода японских войск из северной части Сахалина. Судьба самого острова также долгое время не была определена». (Стр. 288)

Ухудшение международного положения СССР

«Лишь на своем XIV съезде в конце 1925 года большевистская партия признала завершение послевоенного кризиса в Европе, а следовательно - исчезновение революционной ситуации, на использовании которой строилась деятельность Коминтерна». (Стр. 295)

«7 января 1926 года Политбюро дало согласие на приглашение Лиги наций принять участие в международной конференции по разоружению».

«Комиссия Политбюро по спецзаказам, занимавшаяся советско-германскими военными контактами, 9 января 1926 года пришла к выводу, что сотрудничество с рейхсвером «за истекшее время не дало никаких реальных результатов для развития нашей военной промышленности и вооружения Красной Армии». В июле 1926 года были начаты переговоры о прекращении концессий с германскими фирмами «Юнкерс», построившей авиастроительный завод в Филях, и «Берсоль», занимавшейся изготовлением отравляющих веществ. Несмотря на неоднократные решения о приостановке военного сотрудничества». (Стр. 296)

Если 1924 год вошел в историю внешней политики СССР как полоса признаний, то 1926 год принес с собой полосу договоров о ненападении и нейтралитете. В ответ на польскую инициативу 4 марта 1926 года». (Стр. 297)

«Резкое ухудшение международного положения СССР в 1927 году началось с событий на Дальнем Востоке, где практически параллельно правительство Гоминьдана начало репрессии против китайских коммунистов и совершило налет на советское посольство в Пекине». (Стр. 297)

«Разрыв дипломатических отношений с Великобританией привел к большей уступчивости советской стороны на переговорах с другими державами. Так, Политбюро согласилось пойти на компромисс при обсуждении с французским правительством проблемы царских долгов, чтобы выиграть время и расколоть все тот же «единый фронт империалистов». (Стр. 299)

«По инициативе Сталина с мая 1927 года шел серьезный пересмотр взаимоотношений советских государственных органов и Коминтерна. Начало было положено решением Политбюро о выделении из состава полпредств сотрудников всех спецслужб, в том числе и Коминтерна, Профинтерна, МОПРа. Здесь же выдвигалось требование «привести в. порядок финансовые операции Госбанка по обслуживанию революционного движения в других странах с точки зрения максимальной конспирации». (Стр. 300)

«Накануне своего предпоследнего конгресса Коминтерн был не только «отделен» от советской власти, но и в буквальном смысле отдален от нее - впервые его заседания должны были проходить не в шикарных апартаментах Большого кремлевского дворца, а в более скромной обстановке Дома союзов. Член ИККИ француз Семар позволил себе ремарку: «иностранные рабочие скажут, что нас выкинули из Кремля», но сам перенос был одобрен Политсекретариатом Коминтерна единогласно. Началась борьба с «правым уклоном» и чистка Коминтерна». (Стр. 302)

Глава 12. Противоречия индустриализации

Попытки индустриализации в рамках нэпа

«Долгие годы советская историография 1920-х годов находилась в зависимости от сталинской концепции индустриализации, сводящей последнюю, прежде всего, к созданию тяжелой индустрии. Ускоренное развитие последней, определяемое как особенность социалистической индустриализации, рассматривалось в качестве основы индустриального преобразования остальных отраслей экономики. Но необходимость ускоренной индустриализации исходила не только изнутри, но и в значительной степени извне - от Запада с его растущим уровнем промышленного развития и военной мощи». «Советская национализированная промышленность производила товары весьма плохого качества». (Стр. 307)

«Восстановительный процесс в СССР опережал эти процессы в странах Европы, однако в качественном отношении наблюдалось значительное отставание: более высокая себестоимость в сочетании с нехваткой товаров вела к росту промышленных цен. Себестоимость промышленной продукции возросла в 2-2,5 раза по сравнению с 1913 годом». (Стр. 308)

«Предприятия бросились изымать из банков свои сбережения, предъявили усиленный спрос на кредиты и предметы, необходимые для капитального строительства. Но малые объемы реальных кредитных сумм привели к удлинению сроков, а затем и к замораживанию строительства новых объектов. По промышленности также ударило уменьшение импорта сырья и оборудования. В итоге задания 1925/26 года в области промышленного производства по основным показателям были выполнены, но в хозяйственной жизни проявился ряд трудностей: не удалось обеспечить запланированный объем хлебозаготовок, экспорта и импорта, капитальных вложений, вместо предполагавшегося снижения цен начался их рост, обнаружился излишек денег в обращении». (Стр. 309)

«Сокращение вложений в сферу промышленности оздоровило финансовую обстановку и в определенной мере сбалансировало отрасли народного хозяйства. Но после относительно благополучного 1926/27 года уже с конца 1927 года вновь нарастают хозяйственные затруднения. Одной из причин кризисных явлений в экономике стало нарастание финансовых вливаний в индустриальный комплекс». (Стр. 310)

XV съезд партии в декабре 1927 года в основу экономической стратегии положил идею достижения в ходе социалистической индустриализации «наиболее благоприятного сочетания» трех важнейших взаимообусловленных целей: индустриальной реконструкции экономики, причем в самой индустрии - особое внимание на развитие отраслей тяжелой индустрии; систематического повышения удельного веса социалистического сектора экономики; повышения жизненного уровня народа. Здесь был заложен «оптимальный план», исходящий не из максимума накоплений на ближайший период, а из такого состояния элементов народного хозяйства, которое обеспечивало бы длительно наиболее быстрый темп развития. Это была программа постепенной трансформации, а не резкого свертывания нэпа. Но не были учтены возможности изменения политической и экономической ситуации» (Стр. 310-311)

Победа «плана» над «финансами»

«В 1927-1928 годах начал формироваться и другой вариант стратегии индустриальных преобразований». (Стр. 311)

«На промышленные планы, в сторону их увеличения, весьма существенное внимание оказали вопросы укрепления обороноспособности страны. Одновременно с проведением в 1924-1925 годах реформы вооруженных сил началось реформирование военной промышленности, в основу которой был положен комплекс специальных промышленных предприятий, способных, независимо от уровня технико-экономического развития соответствующих отраслей производства, производить предметы вооружения и боевой техники на уровне мировых стандартов». (Стр. 311)

«Хотя черная металлургия росла более быстрыми темпами, чем вся промышленность в целом, но к началу 1927 года ни в области чугуна, ни стали не были достигнуты довоенные размеры производства. Положение в цветной металлургии оставалось еще хуже: сохранялась зависимость от заграницы и диспропорция между производством и спросом на цветные металлы. По уровню обеспеченности автотранспортом страна находилась на 41 месте в мире.

Что касается чисто военной промышленности, то в начале 1927 года производственные мощности советских военных заводов определялись ниже, чем казенных и частных военных заводов в 1916 году. Наибольшее отставание имело место в производстве артиллерийского выстрела: в 1927 году его производство исчислялось 6 млн. штук, тогда как в 1916 году было произведено 30,9 млн.». (Стр. 312)

«Положение резко меняется в конце 1926 года, когда продукция военной промышленности включается в единый государственный план. Обновление изношенного оборудования и развитие спроса на технически сложную мирную продукцию, способную быть изготовленной на военных заводах, определило перспективы их перевода на трестовский хозрасчет». (Стр. 312)

«Очевидной тенденцией эволюции натурального планирования стало его расширение и проникновение на все уровни и во все звенья хозяйственной системы. Система обязательных госзаказов, нормирование цен, практика генеральных договоров, планирование товарооборота и кредита, централизация и жесткое регулирование капитального строительства, разрешительный порядок открытия новых, даже мелких, предприятий в ряде отраслей, - все эти мероприятия радикально изменили лицо советского рынка». (Стр. 313)

«К 1925 году были подготовлены контрольные цифры народного хозяйства на год, а затем Госплан перешел к разработке перспективного планирования и составлению пятилетних планов. Первые варианты пятилетнего плана, подготовленные Госпланом и ВСНХ, не были одобрены партийными инстанциями. В декабре 1927 года вопрос о первой пятилетке был вынесен на рассмотрение XV съезда ВКП(б), но резолюция съезда содержала только общие принципы подхода к плану». (Стр. 313)

«Составной частью курса на индустриализацию был не только рост государственного сектора и внесение планово-директивного начала в управление, но и попытки сокращения непроизводительного потребления, жесточайший режим экономии». (Стр. 314)

«В 1925-1927 годы индустриализация осуществлялась в подавляющей степени за счет траты валюты и эмиссионного налога. Прекращение поступлений в бюджет от эмиссии было с лихвой компенсировано «водочным налогом». С 1927 года была расширена продажа водки населению, доход от реализации которой составил около 500 млн руб». (Стр. 318)

Кризис кадров

«Помимо бедных материальных и финансовых ресурсов, индустриализация СССР тормозилась отсутствием достаточно профессиональных кадров управленцев. Пристальное внимание на острую нехватку руководящих кадров в промышленности было обращено в 1925 году в связи со вставшей проблемой индустриализации». (Стр. 318)

«Обстановка нэпа, образ жизни «новых капиталистов» не мог не воздействовать на повышение интереса к материальным благам в среде хозяйственных руководителей. Слова «растрата» и «взятка» в 1920 годы были у всех на слуху». (Стр. 319)

«Постановление ЦК партии «О работе специалистов» от 18 сентября 1925 года, которое можно назвать самым «либеральным» документом эпохи нэпа, кроме призывов улучшить условия, содержало ряд конкретных предложений. Во-первых, предписывалось прекратить травлю интеллигенции в печати и шире освещать положительный эффект деятельности технической интеллигенции. Во-вторых, намечалось облегчить доступ детей специалистов в вузы, улучшить жилищные условия спецов, предоставить им налоговые льготы, ввести систему индивидуальных и коллективных премий и пр. Кроме того, рекомендовалось при оценке специалистов принимать во внимание не классовое происхождение, а производственный стаж и заслуги в области определенной специальности». (Стр. 319-320)

«Во второй половине 1920-х годов стали сильнее культивироваться подозрительность и неприязнь к интеллигенции в целом, а к спецам особенно. Их относили к классово-чуждому элементу, а образ спеца отождествляли с образом меньшевика». (Стр. 320)

«Весной 1928 года советский народ узнал «правду» о шахтинском, смоленском и артемовском делах. В советской прессе появились сообщения о разоблачении «крупной вредительской организации» в Шахтинском районе Донбасса. На скамье подсудимых по проходившему в мае - июле процессу («Дело об экономической контрреволюции в Донбассе») оказались 53 человека. В основе предъявленного обвинения лежал тезис об организованном «шахтинцами» вредительстве. Судебный процесс над старой инженерно-технической интеллигенцией должен был показать народу, что трудности возникли по вине «вредителей».(Стр. 321)

Процесс резко обострил взаимоотношения между рабочими и специалистами, которых стали обзывать «шахтинцами». В 1928 году началась кампания по запрещению ношения форменной одежды со значками, отражающими техническую специальность инженеров и техников, а также преподавателей и студентов, обучающихся в техникумах и вузах. (Стр. 321)

Усиление главкизма и наступление на капитал

«Начавшиеся работы по плану первой пятилетки были плохо подготовлены: не хватало строительных материалов и машин, инженеров и рабочей силы. Не привели к сколько-нибудь серьезным результатам и попытки мобилизовать промышленный потенциал с помощью организационной перестройки индустриальной сферы. Осуществляемая в 1920-е годы реформа в сфере госпромышленности не завершилась до конца, а тем более не сформировала рыночный хозяйственный механизм». (Стр. 321)

«С середины 1920-х годов в аппарате ВСНХ СССР происходят перемены, вызванные процессами концентрации планового управления промышленностью. Существенно выросла роль главных управлений, особенно в металлической и текстильной промышленности, стремящихся взять под контроль все звенья производства. Аналогичные меры намечались в отношении Главхима и в лесобумажной промышленности». (Стр. 322)

«К концу 1920-х годов тресты все больше превращались в промежуточное звено в системе государственной промышленности». (Стр. 323)

«Положение о трестах 1927 года предоставило предприятиям, входившим в трест, хозяйственную автономию в пределах отводимых им оборотных средств, промфинпланов, общих норм и лимитов. Иными словами, они переводились на хозрасчет». (Стр. 323)

«Во второй половине 1920-х годов процесс синдицирования продолжал идти вширь и вглубь. Всесоюзный совет синдикатов, образованный в начале 1926 года, планировал завершить процесс синдицирования в 1928/29 году». (Стр. 323)

«С 1928 года синдикаты стали включаться в отраслевые производственные объединения, а практика административного планирования и регулирования завоза товаров все больше превращали их в исполнителей различных предписаний». (Стр. 324)

«В начале 1927 года СНК и СТО приняли решения, ограничивающие работу бирж, в результате чего из 70 товарных бирж было ликвидировано 56, а вскоре (в 1929-1930 годы) прекратили свою деятельность остальные. Полностью была прекращена после постановления СНК от 15 мая 1928 года аренда, а в 1930 году эта форма хозяйствования практически перестала существовать.

В наиболее неблагоприятном положении во второй половине 1920-х годов находилась частная промышленность». (Стр. 325)

«В 1926 году еще продолжался абсолютный рост капиталистического сектора промышленности и торговли, но это был последний год роста. Сфера применения частных капиталов оставалась прежней - торговля, посреднические услуги, заготовка и реализация сырья. Причины этого крылись в политической линии большевистской партии, объявившей, что частный капитал - лишь временный «пособник» социалистического строительства». (Стр. 326)

«В результате всех этих мер в 1926-1927 годы доля частной цензовой промышленности в производстве упала до 2,6%, а в 1928 году от нее почти ничего не осталось. В 1927/28 году число капиталистических предприятий сократилось по сравнению с предыдущим годом почти в два раза - с 8099 до 4433. Массовым стало закрытие частных предприятий по выпечке хлеба, виноделию, выделке кожи, производству конфет и др. Сократилось и без того незначительное число цензовых предприятий, достигшее в 1927/28 году мизерной цифры 210. По данным Госплана, на кустарную промышленность в 1926-1927 годы приходилось чуть больше 10 % промышленного производства. Но и она регрессировала, находясь в зависимости от трестов, монополизировавших скупку сырья. Быстрый рост государственной промышленности требовал дальнейшего разрушения частного хозяйства. Получение трестами монополии на распоряжение крестьянским сырьем по дешевой цене обрекло на гибель целый ряд отраслей кустарной промышленности. А поскольку кустари обходили запрещения, то их производства просто закрывали. Насильственно было закрыто около 5 тыс. мелких кожевенных заводов; были закрыты маслобойни, махорочные фабрики и пр.». (Стр. 326)

«В целом в годы нэпа сколько-нибудь значительной и устойчивой группы предпринимателей капиталистического типа не сложилось. Конечно, в частном секторе имелись владельцы очень крупных состояний: в 1925/26 году было зафиксировано 6 предприятий, стоимость основных производственных фондов каждого из которых составляла в среднем 760 тыс. руб. Но такие большие состояния, быстро складывающиеся за счет воровства и взяточничества, быстро и исчезали. В середине 1920-х годов среди крупных нэпманов не было ни одного, не привлекавшегося к уголовной ответственности. Данные показывают, что их состав за год обновлялся больше, чем наполовину. В руках предпринимателей капиталистического типа находилось приблизительно 1% национального дохода, поэтому влиять сколько-нибудь существенно на народное хозяйство они не могли. Основной фигурой частного сектора в 1920-е годы был мелкий предприниматель, на долю которого внутри частного сектора приходилось 75% торговых оборотов и 87% промышленного производства. Его образ жизни существенно не отличался от быта основной массы населения. Если принять за 100 % размер душевого потребления в семьях рабочих, то в семьях кустарей и ремесленников он равнялся 134%, а у владельцев торгово-промышленных предприятий - 251%. Незначительными, не более 10-12%, были различия и в обеспечении жильем». (Стр. 327)

Итоги нэпа в промышленности

С какими же итогами подошла промышленность СССР к концу нэпа?

«На первый взгляд достижения впечатляли: валовая продажная цена промтоваров в довоенных рублях увеличилась почти в 5 раз и превзошла довоенный уровень на 18,5%, а число рабочих в цензовой промышленности возросло с 1 млн. 243 000 до 2 млн. 498 000 человек, то есть почти удвоилось. В 1927 году мы имели 858 электростанций общей мощностью 620 000 кВт. За семь лет советского строительства суммарная мощность станций была поднята на 48,5%.

К XV съезду партии национальный доход страны вырос по официальным источникам по сравнению с 1913 годом на 19%, но современные расчеты доказывают, что на самом деле он оказался на 12-13% ниже, а душевое производство, с учетом роста населения на 5%, уменьшилось на 17-20%. К 1928 году производительность труда в промышленности снизилась на 17-23%, но зато увеличилась материалоемкость. Резко снизилась рентабельность предприятий, которая в конце 1920-х годов составляла 10,9%, тогда как в 1913 году - 19,7%. Получаемая прибыль была на 20% меньше, чем до войны, а на железнодорожном транспорте даже в 2 раза меньше. Рост основных фондов в промышленности за послереволюционное десятилетие составил не более 10-13%. В конце 1927 года СССР находился на начальном этапе индустриализации: в крупной промышленности производилось 20-25% национального дохода страны, уровень производства промышленности в расчете на душу населения был ниже в 5-10 раз душевого производства в индустриально-развитых странах, доля городского населения составляла 18-19%, а рабочего - 11-12%. В СССР удельный вес всей промышленности впервые превысил продукцию сельского хозяйства только в 1930 году» (Стр. 327-328)

«Экономическое положение ухудшилось во второй половине 1927 года. Вследствие обострения международной обстановки, наученное недавним горьким опытом военного лихолетья население бросилось закупать впрок товары первой необходимости. В результате резервный фонд промтоваров не «дожил» до осенней хлебозаготовительной кампании». (Стр. 328)

«Новая модификация курса в условиях «военной тревоги» 1927 года вызвала недовольство многих рабочих - остановки производства, ухудшение дисциплины». (Стр. 328)

«На фоне усиливающегося недовольства новой экономической политикой набирали силу уравнительные тенденции. После длительной дискуссии между ВСНХ и профсоюзами в 1928 году была проведена тарифная реформа, которая нивелировала оплату квалифицированного и неквалифицированного труда, резко ограничила приработки, усилила ориентацию на повременную оплату за счет сдельной. При большом разнобое в тарифных ставках на различных предприятиях рабочий ориентировался не на профессиональный рост и более производительный труд, а на поиск такого предприятия, где при той же работе тарифные ставки были бы выше. А это порождало текучесть кадров. Таким образом к 1928 году объективно складывалась ситуация экономического застоя и военного бессилия». (Стр. 329)

Глава 13. В тисках социалистической торговли

Возврат товарного дефицита

«1926-й год стал последним благополучным нэповским годом. Со следующего года пошло быстрое ухудшение продовольственной и общей товарной ситуации в стране. Перебои с продовольствием начались еще весной 1927-го года. Причиной стали паника и нездоровый покупательский ажиотаж населения, вызванные разрывом дипломатических отношений с Великобританией, а также событиями в Китае». (Стр. 329)

«Товарный дефицит в стране обострялся эмиссиями и ростом денежных доходов населения. В 1927/28 году зарплата на промышленных предприятиях вместо запланированных 7,2% выросла на 10,5%. При слабом росте производства товаров увеличение денежной массы в обращении вело к быстрому прогрессированию инфляции. Вместо ожидаемого укрепления рубль терял покупательную способность.

Резкое подорожание товаров на рынке породило ажиотажный спрос в кооперативах, где государство искусственно поддерживало низкие цены. В результате трудности с хлебом дополнились перебоями в торговле другими продуктами питания». (Стр. 330)

«Срыв хлебозаготовок и ухудшение продовольственного снабжения промышленных центров напрямую угрожали индустриальным планам руководства страны. В конце декабря 1927 года, когда до распутицы и, следовательно, до конца хлебозаготовок оставалось 2-3 месяца, Политбюро ЦК приняло директиву «О хлебозаготовках». Это была программа экономических мер в борьбе за хлеб». (Стр. 331)

«Товарный дефицит являлся не единственной причиной провала экономической программы Политбюро. Бюрократическая волокита при разработке планов снабжения деревни, многозвенность и неповоротливость кооперативной торговли, плохая работа транспорта не позволили быстро перебросить товары на места. Перевозка больших партий грузов сопровождалась неразберихой и огромными потерями. Отчеты свидетельствовали о том, что товар давно отправлен, но к месту назначения он поступил с большим опозданием». (Стр. 332)

«Еще одной причиной неудач экономической кампании стало обесценение денег - неизбежное следствие товарного голода и обильной эмиссии.

В начале 1928 года Политбюро предприняло попытку облегчить крестьянскую денежную кубышку и тем самым заставить их продавать зерно». (Стр. 333)

Но экономические меры за хлеб не принесли желаемого результата.

Каким было частное производство?

«Государство пыталось ограничивать частника экономическими мерами: регулировало и ограничивало перевозки частных грузов, повышало тарифы, налоги, запрещало повышать установленные для заготовок (конвенционные) цены. Однако неповоротливой бюрократической государственно-кооперативной машине было трудно успешно соперничать и контролировать всю эту безбрежную крупную и мелкую деятельность. Конкуренция разворачивалась явно не в пользу государства, хлеб уходил в закрома частника.

Частник активно действовал и на потребительском рынке. Существовали легальные пути получения товара: собственное производство, мелкооптовая закупка товаров у госпромышленности, скупка продукции у кустарей и прочее. Кроме того, частный торговец находил множество нелегальных путей выкачивать товар из государственной и кооперативной торговли: за взятки получал товар из под прилавка, через подставных лиц использовал паевые кооперативные книжки (настоящие и липовые), скупал товары у членов кооперативов» (Стр. 334)

«Частник пробовал маневрировать. Пользуясь тем, что репрессии в регионах проводились не одновременно, а последовательно, он перебрасывал хлеб в районы, где в данный момент не было репрессий; оставлял купленный хлеб на хранение у крестьян с обязательством возвращения по первому требованию; направлял капиталы на рынки других культур». (Стр. 335)

«Вторая волна массовых репрессий, на этот раз против кулаков и середнячества, державших хлеб, началась во второй половине января. Ее жертвами стали также крестьяне, которые после арестов частных заготовителей и торговцев начали скупать хлеб». (Стр. 336)

«Социальная ситуация в деревне обострилась. Бедняки поддерживали экспроприации, получая за содействие хлеб от государства и наживаясь на грабеже. Кулак мстил тем, кто участвовал в конфискациях. Спецсводки ОГПУ свидетельствуют о взлете антисоветских настроений в деревне, распространении листовок и волнениях. Однако аресты и конфискации сделали свое дело - хлеб пришлось сдавать. Произошел развал потребительского рынка». (Стр. 336)

Появилась карточная система.

«План заготовок 1928/29 года не был выполнен. По сравнению с прошлым годом, в целом зерновых заготовили немногим меньше, но доля продовольственных хлебов, пшеницы и ржи, в них уменьшилась на 20%. Это предвещало большие трудности, если учесть быстрый рост состоявших на государственном снабжении плановых потребителей, сокращение частной патентованной торговли, разорение крестьянского хлебного рынка, а также принявшие лавинный характер крестьянские десанты в города.

В этих условиях зимой 1928/29 года Политбюро приступило к официальному оформлению всесоюзной карточной системы на хлеб. Фактически хлебные карточки уже существовали в регионах в течение всего 1928 года и это решение Центра лишь служило унификации региональных карточных систем и узаконивало действия местных руководителей по регулированию снабжения». (Стр. 341)

«14 февраля 1929 года карточная система на хлеб стала всесоюзной». (Стр. 342)

«Только в начале 1931 года, когда массовый голод стал реальной перспективой и карточки уже фактически существовали по всей стране, Наркомат снабжения по заданию Политбюро разработал единые принципы карточного снабжения основными продуктами и непродовольственными товарами для всей страны». (Стр. 343)

В деревне реанимировали военный коммунизм.

Борьба с кулаком - ограничение товарного хозяйства

«Нэповский период с его частичным допущением частнокапиталистических элементов и отношений в экономической и социальной жизни, вновь и вновь выдвигал на повестку дня проблему выявления признаков кулацких хозяйств и характер социального расслоения деревни». (Стр. 348)

«В пределах идеологических приоритетов и социально-классовых координат советской политической системы понятие «кулак» приобретало не просто антисоветский, но и вообще антиобщественный смысл. Для борьбы с кулаком предполагалось задействовать всю мощь государственных мер экономического, политического, правового и идеологического характера. Нагнетание страстей привело к открытому насилию в отношении зажиточных слоев деревни. Это проявилось в конкретной деятельности партийных и государственных структур в налоговой и финансовой сфере». (Стр. 349)

«Экономическому ограничению и вытеснению кулачества служило и самообложение крестьянских хозяйств. В 1928 году ЦИК и СНК СССР утвердили новое положение о самообложении населения «для удовлетворения имеющих общественное значение местных культурных и хозяйственных потребностей…» Самообложение допускалось не иначе как по постановлению общих собраний (сходов) граждан, и общий его размер не должен был превышать в течение бюджетного года 25% общей суммы единого сельскохозяйственного налога и государственного подоходного налога.

В целях «ограничения эксплуататорских устремлений кулачества» 18 июля того же года ЦИК и СНК СССР установили предельный срок аренды земли - не свыше шести лет». (Стр. 350)

«Наряду с этим помощь крестьянству, оказываемая через систему машинопрокатных и зерноочистительных пунктов, также рассматривалась в качестве мер по ослаблению влияния кулачества». (Стр. 352)

Тяготы сельского быта

«Нажим на крестьянство во втором квартале 1928 года еще больше усилился, причем он распространялся на основные массы крестьянства - середняков и бедняков, а не только на зажиточных, у которых уже в первом квартале 1928 года была изъята основная часть хлебных излишков». (Стр. 353) «Тематика крестьянских обращений свидетельствовала, что с каждым годом в деревенском мировоззрении происходили медленные и постепенные изменения в направлении пересмотра своих прежних оценок центрального правительства и в целом Советской власти. В 1927 году критика и отрицательные характеристики центральной власти возобладали над ее поддержкой и над одобрением ее политики. Более чем 30% крестьян высказывали недовольство Советской властью и 25% - сообщали о ее поддержке. То же соотношение, в котором негативные взгляды превалировали, наблюдалось и в оценках деятельности коммунистической партии.

Позитивные оценки крестьянами Советской власти можно обнаружить лишь в поздравлениях старых большевиков в связи с очередной годовщиной революции, в обращениях к руководству «крепче держать руль», в констатации, что «рабоче-крестьянская власть единственно правильная», в уверениях вечной любви к «свободной Советской власти», которая дала народу право голоса, всячески заботится о нем. Но это славословие все больше тонуло в потоке диаметрально противоположных писем, тематика которых варьировалась от конструктивной критики до откровенной ругани Советской власти». (Стр. 356)

«Причины для недовольства крестьян были самыми различными, но все чаще они, особенно в 1927-1928 годах ассоциировались с властью. Причем часть читателей все еще пребывала в раздумьях: неужели власть не видит, что происходит? Многие выражали свой гнев более решительно: когда свергали царя, то обещали свободу, равенство, землю, а теперь и овец записали в налог. Неужели мы должны добиваться земли и равенства с вилами и топорами?» (Стр. 356-357)

«Для крестьян точкой отсчета стали времена правления Николая II. Дореволюционные годы представлялись нередко сельскому населению завидной мечтой. Постоянно упоминалось, что необходимо снизить цены на сахар, соль, керосин, мануфактуру, сапоги, сельскохозяйственные машины «хотя бы до довоенного уровня». Крестьяне напрямую связывали свои проблемы с разорительным для крестьянского хозяйства налогообложением. Колебания в эти годы общей валовой суммы единого сельскохозяйственного налога и даже ее снижение в действительности слабо сказывались на повышении благосостояния крестьянской семьи. У крестьян еще не умерла надежда на то, что дискриминация деревни происходит скорее от неинформированности центра, а не от злого умысла. Именно желанием прояснить ситуацию и было продиктовано множество обращений к органам печати и к власти.

Но в целом этот самообман крестьянства о хорошей Советской власти и плохих исполнителях ее воли на местах рассеивался довольно быстро». (Стр. 357-358)

«Оценка таких важных моментов, как продналоговая политика или союз с рабочим классом, в итоге приводила к перемене крестьянского восприятия жизни и окружающего мира. Если раньше основная цель деятельности крестьянина виделась ему в развитии собственного хозяйства и повышении благополучия за счет упорного, изнуряющего труда всей семьи, то теперь для многих селян становится очевидным, что традиционный крестьянский труд не просто не в почете, но он и не может принести благосостояния». (Стр. 360)

Глава 15. В поисках выхода из нэпа

Переход экономики в политику

«В 1927 году уже определенно выяснилось изживание системы нэпа по всем позициям. Усилились симптомы кризиса в промышленности, стал хроническим кризис в отношениях с крестьянством, разгорался политический кризис в виде внутрипартийной борьбы. Разделаться с левыми сталинскому руководству было намного проще, нежели с катастрофически слабеющей экономикой».

«Советский государственный бюджет каждый год рос огромными темпами, в 1924 году - на 29,8%, в 1925-м - на 39,5%, в 1926-м - на 29,1%, и главным образом - за счет фантастического роста косвенного обложения». (Стр. 361-363)

В 1927 году был взят курс на резкую «индустриализацию» бюджета. В счастливые годы нэпа советское правительство регулярно хвалилось, что госбюджет развивается в соответствии с ростом национального дохода, и в этом мыслился залог здорового развития народного хозяйства. «Где можно было взять средства для устранения «диспропорции»»?

1926-1927 годы дали рост обострения международной обстановки вокруг СССР ввиду экстремизма его интернациональной политики.

«Но в начале 1927 года жизнь заставила советское руководство активизировать свою политику в поисках иностранных кредитов». Возможности получения кредитов, типа немецкого (около 300 млн. долларов), полученного в 1926 году, были исчерпаны хотя бы в силу неважного положения экономики самой Германии.

С конца 1926 года наметился обратный процесс раскрепощения промышленности от чрезмерной централизации. Заводам предоставлялась максимальная самостоятельность в оперативной деятельности, гарантировались договорные отношения с трестом. Ложкой дегтя, причем пребольшущей, явилось положение о том, что директор приглашается не навечно, а на определенный срок; однако ее горечь существенно подслащивалась твердым обещанием того, что трест в его управление не вмешивается.

«Всего к 1 марта 1927 года за 4 года общая задолженность государства по внутренним займам достигла 563 млн. рублей».

«Попытки более широкого привлечения средств населения путем выдачи части зарплаты облигациями займа, коллективные подписки на заем решением общих собраний, естественно, вызывали сопротивление обывателя. Чтобы повысить интерес населения к займам, в 1926-1927 годах были выпущены мелкие облигации с небольшими, но многочисленными выигрышами. Однако накопления населения были весьма низки.

«Крестьянские сбережения были невелики, но все же по некоторым советским исчислениям летом 1927 года достигали 600 миллионов пудов хлеба. Сложность еще заключалась в том, что накопления делались тайком, с громадным опасением прослыть кулаком, попасть под усиленный налог и разного рода лишения». (Стр. 364-367)

Политика двух рук

Наряду с разрушением нэпа в 1927 г. «наблюдалась вынуждаемая экономическими проблемами целая серия шагов вправо в области хозяйственного права и стимулов к развитию хозяйства. Они проявились в раздаче государственных земель в бессрочное и безвозмездное пользование, в правилах об отчуждении госимущества, в создании права собственности на торговые суда, в законе 11 октября об авторском праве и т. д. Все эти планы существовали на фоне растущего сопротивления крестьянства и резкого ухудшения социального самочувствия общества».

Несмотря на то, что XV съезд ВКП(б) принял принципиальное решение о коллективизации и директиву по пятилетнему плану, никакой конкретной программы принято не было. «Идею насильственного насаждения колхозов, как средства «выкачки» ресурсов из деревни на нужды индустриализации страны».

«В этот период в действиях власти совершенно явственно проступала политика «двух рук». Единовременно с нажимом на деревню, разработкой нового земельного закона и обширных планов по созданию сети крупнейших совхозов с продукцией товарного хлеба 100 млн. пудов в год, под сенью рыковского Совнаркома разрабатывалась совершенно противоположное направление. В мае было принято постановление СНК СССР о мерах к поощрению строительства жилищ за счет частного капитала, где последнему предоставлялись чрезвычайно льготные условия».

«К осени 1928 года попытки решения вопросов ускоренной индустриализации в социально-экономических условиях нэпа привели к тому, что методов хозяйственного порядка, способных вывести страну из наступившего кризиса своими собственными средствами в рамках нэпа уже не существовал». (Стр.367-371)

Поражение «Ивановичей». Политический финал нэпа

«В этот период в руководстве страны уже окончательно оформилась и открыто отстаивала свои позиции т. н. группа «Ивановичей» в составе А.И. Рыкова, Н.И. Бухарина, М.И. Томского, которым где-то за кулисами симпатизировал еще М.И. Калинин».

Борьба Сталина с правой группой началась с письма ЦК к московской парторганизации от 18 октября, в котором происходило осуждение «действия правых в организации и призвало к сплочению на основе генеральной линии партии». «Уже в октябре секретарь МК Угланов и некоторые районные секретари были сняты с работы на объединенном пленуме МК и ЦКК».

Быстрая реакция была вызвана поддержкой курса, намечаемого группировкой Сталина, имела гораздо более широкую платформу в обществе, нежели квадратные метры кабинетов партийных секретарей. «Ноябрьский пленум ЦК единогласно осудил правый уклон и поддержал контрольные цифры развития экономики на 1928/29 годы, подтвердил курс на коллективизацию, определенный на XV съезде партии, и закрепил курс на подготовку социалистического наступления по всему фронту. Правый уклон был осужден и объявлен главной опасностью в партии».

«Почти сразу после июльского 1928 года пленума ЦК из-под руководства Бухарина был фактически изъят центральный партийный орган - «Правда», аппарат Цека обновил редакцию газеты. То же самое произошло и в Исполкоме Коминтерна».

В отношении всех своих противников Сталин использовал стандартный метод: наводнял аппарат намеченной политической жертвы своими ставленниками, которые превращали роль руководителя в фикцию.

30 января 1929 года Бухарин был обвинен в «военно-феодальной эксплуатации крестьянства» и насаждении бюрократизма в партии.

«9 февраля на объединенном заседании Политбюро ЦК и Президиума ЦКК Бухарин, Рыков и Томский выступили с коллективным заявлением, в котором излагали свои взгляды по дискуссионным вопросам, и которое было расценено заседанием как политическая платформа правого уклона. Совместные заседания Политбюро и президиума ЦКК в конце января - начале февраля 1929 года, где Ивановичам были предъявлены обвинения во фракционной деятельности, сыграли решающую роль, полностью поддержав Сталина».

Пленум осудил «правый уклон» и его платформу, которая базировалась на теории о затухании классовой борьбы в эпоху диктатуры пролетариата и о возможности «врастания» кулачества в социализм, как объективное выражение интересов кулачества.

«Решение было принято, единая воля в руководстве достигнута, аппарат максимально отмобилизован, настроение в партии подготовлено. Теперь только оставалось ждать осени, традиционного сезона наступления власти на крестьянство». (Стр. 372-374)

Размещено на allbest.ru

...