Стратегии аргументации сторонников и противников бегинок в первой четверти XIV века: апелляция к авторитетам

Кроме того, проанализируем исторические условия, в которых создавались письма, и влияние внешней среды на риторику графа. Защита Робертом III бегинок является продолжением политики его предков , которые, как было сказано выше, основывали бегинажи и оказывали им всестороннюю поддержку. У. Саймонс объясняет создание письма именно в период между февралем 1318 и июнем 1319 годов - папской миссией во Фландрию . Чтобы лучше понять причины установления таких рамок, нужно вслед за Саймонсом обратиться к истории отношений Франции и Фландрии. Эти две страны на протяжении XIII - начала XIV веков пребывали в состоянии конфликта, который проходил с переменным успехом. Так, по итогам битвы при Куртре фламандцы усилили свою власть над графством, а после Атисского договора 1305 года Фландрия была признана составной частью Франции и обязывалась выплатить репарации в крупном размере . Кроме того, с 1226 года нарушения фландрскими графами условий мирного договора с Францией могли привести к вмешательству французских епископов в виде интердикта на Фландрию, и Роберт III требовал «зеркальных» мер по отношению к противнику - французский король в случае нарушения клятвы должен был быть отлучен от церкви, а бароны - от клятвы верности ему . Конфликт усугублялся, и в 1317 году обе стороны обратились к папе Иоанну XXII, который также, как и Климент V, был французом по происхождению и занимал Авиньон. В период с 1318 по 1319 годы Иоанн XXII отправил во Фландрию три миссии с целью убедить фландрских графов заключить мирный договор с Францией, и на третий раз попытки увенчались успехом, а со стороны Фландрии договор заключал именно Роберт III . И примерно в то же самое время граф велел своему юридическому советнику, доктору права Хенрику Брэму посмотреть, как живут женщины из бегинажа Святой Елизаветы в Генте, в результате чего выяснились притеснения его обитательниц. Хенрик Брэм, профессор права и клирик, служил в совете графа Роберта с 1309 года, а также был юридическим советником города Гента. Как богатый член влиятельной гентской семьи, Брэм часто был юридическим представителем Роберта III в городе и посредником между городом, графом и церковью. Вероятно, его предки были покровителем бегинажа Святой Елизаветы с 1269 по 1277 годы, поэтому граф и обратился к нему с просьбой о поддержке его жительниц , а затем и бегинок из всех земель. Хенрик Брэм, несмотря на его неопределенную роль в составлении рассматриваемого письма, занимает довольно важное место в историческом экскурсе Саймонса. Согласно его статье, остается невыясненным один момент, связанный с бегинажами из письма графа и их местом в системе других таких объединений Фландрии. Роберт III не называет, какие именно из них подверглись притеснениям, однако исследователь связывает с именем Хенрика Брэма бегинаж святой Елизаветы в Генте и приводит текст письма , адресованный ему графом. Вероятно, письмо графа было ответной мерой на предложенные Иоанном XXII условия, а Вьеннский собор стал решающим толчком в этом вопросе.

Основной источник сведений о духовном и интеллектуальном контексте, окружающем Роберта III Бетюнского, - письмо папе Иоанну XXII, введенное в научный оборот, опубликованное и переведенное на английский язык У. Саймонсом. Исследователь отмечает, что письмо содержит довольно значительные лакуны в плане правовых терминов, даже несмотря на то, что доктор канонического права Хенрик Брэм мог помогать графу в составлении письма папе . Он был советником Гента - одного из интеллектуальных центров Фландрии, а значит, имел представление о делопроизводстве и мог прибегать к опыту местных юристов и переписчиков . Это может свидетельствовать об отсутствии специализированного образования у Роберта Бетюнского. Сложно также однозначно сказать, кем был написан текст документа. Саймонс отмечает, что писец, или переписчик (он использует термин “scribe”, что наводит на сомнения насчет того, был ли текст создан Робертом III, или написан под его диктовку), обладал значительным опытом в написании текстов под диктовку и писал традиционным для Фландрии начала XIV века курсивом, часто встречающимся в юридических и церковных документах . Также в тексте письма встречаются исправления, что указывает на влияние человеческого фактора, связанного с невнимательностью, недостаточной грамотностью, неуверенностью в правильности употребляемого слова, или на то, что это черновик, а также, вероятно, на то, что в текст вносились коррективы после повторного обсуждения между писцом и автором. Финальная версия, считает Саймонс, должна была быть перенесена на более качественный лист, датирована и заверена графской подписью и печатью . Использование черновика в средневековых документах можно трактовать как желание отправителя донести до получателя максимально корректный с точки зрения содержания, оформления и грамматической и стилистической чистоты документ. У. Саймонс выдвигает гипотезу о том, что письмо графа Роберта III не было отправлено и сохранилось только в виде черновика . Поэтому, если принять во внимание данную гипотезу, то следует нивелировать его «технические» недостатки. Ведь для настоящего исследования не так важно, дошло ли письмо до адресата, потому что нас интересует риторика и манера мышления автора.

Кроме того, это письмо было построено в соответствии с традиционной для ars dictandi схемой, описанной М. Ричардсоном: salutatio (приветствие), captatio benevolentiae (отрывок, призванный расположить к себе адресата), narratio (повествование о сложившейся ситуации), petitio (сама просьба) и conclusio (формальный конец, включающий дату и место написания) . В письме присутствуют все эти пункты, и поэтому можно предположить, что Artes dictandi были в какой-то мере известны графу Роберту или, возможно, переписчику или Хенрику Брэму. Таким образом, вслед за Саймонсом можно предположить, что в создании документа принимали участие третьи лица - придворный юрист и опытный писец. Их причастность к созданию документа, адресованного папе, позволяет прийти к выводу, что для Роберта Бетюнского это письмо было важным.

В связи со сложными взаимоотношениями Франции и Фландрии уделим значительное внимание вопросу, связанному с региональным самосознанием Роберта Бетюнского, потому что данные аспекты также затронуты им в письме. Об этом свидетельствуют словосочетания: «такие женщины моей родины» (huiusmodi meae patriae mulieres), «по разным владениям Фландрии в собственных домах или жилищах» (per diversas Flandriae villas in propriis domibus aut locatis), «моей земли» (indigenae terrae meae) . Они подчеркивают не только тот факт, что Роберт III является правителем всей Фландрии, но и распространение бегинажей по всей ее территории. Скорее всего, граф намеренно демонстрирует, что значительная часть бегинок Фландрии являются «праведными»; это необходимо ему, чтобы потребовать от папы ответных мер на его преданность, а также укрепить затем свою власть и авторитет демонстрацией того, что он осуществляет надзор за подданными и не собирается допускать распространения ереси среди них. Таким образом, с помощью формулировок Роберт Бетюнский подчеркивает свою региональную идентичность и принадлежность к фландрскому дому, и «праведные» бегинки являются здесь одним из предлогов, чтобы продемонстрировать защиту графом его подданных, а также общий рост фландрского самосознания, описанный в статье Саймонса . Вопрос региональной идентичности графа является еще одним из аспектов его микрокосма, который может оказать влияние на апелляции к авторитетам.

Факторы, связанные с взаимоотношениями Фландрии и Франции и с непосредственным фактом составления Робертом III письма, могут использоваться в контексте проблемы восприятия им постановления Cum de quibusdam. Так, интересным представляется вопрос о том, кем являлся для графа папа Климент V, уже умерший на тот момент, - одним лишь оппонентом, или также и авторитетом. Из этого следует другой вопрос - что для графа более приоритетно - защитить бегинок или самому избежать наказания? Рассмотрение этих вопросов позволит понять, как он воспринимает текст Cum de quibusdam. Во-первых, установим, сколько места в тексте отведено описаниям жизни бегинок, и сколько - обращениям к папе; во-вторых, - какие обороты граф использует по отношению к понтифику и в какой тональности пишет о представительницах рассматриваемого движения. Если обратить внимание на транскрипцию письма, осуществленную У. Саймонсом, то все обращения к Иоанну XXII сводятся к шести строкам, которые полностью входят в salutatio и conclusio , а также к отдельным обращениям. Остальное же место уделено, по большей части, бегинкам: так, в captatio benevolentiae граф сообщает о лишениях бегинок, которым те подверглись из-за неверного понимания постановления, narratio представлено описаниями их быта, наконец, в petitio Роберт III просит пересмотреть текст Cum de quibusdam, чтобы женщины могли вернуться к своей прежней жизни. Итак, сопоставление частей с обращением к понтифику и с описанием ситуации с бегинками не дает полной картины, поэтому обратимся к тональности письма.

Начальная фраза является общепринятой формулой, так как в ней присутствуют такие словосочетания, как «почтенным Божьим провидением» (digna Dei providentia; по отношению к папскому титулу) и «Ваш преданный сын Роберт» (suus devotus filius Robertus), а также полное наименование титула папы и указание на то, что граф в смирении целует его благословленные ступни . С одной стороны, Роберт Бетюнский возвышает папу, с другой, принижает себя, и такая дихотомия является вполне привычной чертой для средневековых писем, адресаты которых имеют более высокий по сравнению с адресантом статус . Обращения «Святейший отец» (pater sanctissimus) и «Ваше Святейшество» (vestra sanctitas) также не являются нестандартными, поэтому формулы, которые использовал Роберт Бетюнский в адрес Иоанна XXII, выглядят довольно уместно с точки зрения дистанции между ним и папой. Он обращается к понтифику, обвиняя в гонении на бегинок местные власти, неверно понявшие постановление , и осторожно предполагая, что он прояснит решение Вьеннского собора . Таким образом, Роберт не требует отменить решение, не говорит о его неверности, а лишь пытается доказать, что в его землях живут несправедливо обвиненные праведные женщины, и это говорит в пользу его уважительного отношения к решению Климента V.

В ходе анализа отношения графа к Святому престолу следует также обратить внимание на характеристику бегинок. При прочтении письма создается впечатление, что их образ сильно идеализируется Робертом III: так, он использует в их адрес эпитеты, предполагающие их исключительно праведный и приближенный к монашескому образ жизни (fideles, laudabiles), говорит о том, что в бегинаже каждая женщина могла открыться чему-то благому и «почти святому образу жизни» (quasi sanctae conversationis) . Вторую конструкцию можно трактовать как элемент риторики по приравниванию бегинок к монахиням: особого внимания требует прилагательное sanctus, которое стоит перевести именно как «святой» (Саймонс переводит его как “holy”). При этом частица quasi здесь не содержит в себе негативной тональности, но используется в значении «почти» или «наподобие». Кроме того, Роберт обращает внимание на последнюю клаузулу постановления, которая гласит, что женщины, живущие смиренно во Христе, вернутся к вынужденно оставленному образу жизни только после папского разрешения . Таким образом граф демонстративно признает власть папского престола над вверенными ему землями и через описания трагического опыта бегинок показывает значимость постановления Cum de quibusdam. С другой стороны, можно предположить, что подобным образом Роберт III пытается отвести внимание папского престола от себя и «обелить» представительниц данного движения, и это проявляется косвенно через активную демонстрацию их принадлежности к фландрским землям и через указание на неверное понимание постановления местными церковными властями.

Наконец, необходимо ответить на вопросы, понимает ли Роберт III Бетюнский, почему бегинки были обвинены в ереси, и учитывает ли окружающие их реалии. Во-первых, обратимся к тексту Cum de quibusdam и нескольким группам женщин, представленных в нем. Сложно сказать, какую из них можно отнести к фландрским бегинкам, потому что в тексте этого постановления, в отличие от Ad nostrum, нет привязки к региону. Так, Климент V говорит о женщинах, которые «называют себя бегинками» (beghinabus vulgariter nuncupatis) - они, согласно постановлению, должны отказаться от своего образа жизни, объявленного еретическим, в противном случае они понесут наказание. Вторая группа описана в конце текста, и эти женщины, набожные и в смирении живущие в неких закрытых обществах, представлены в противовес первым .

В историографии нет единого мнения о том, как католическое духовенство называло представительниц женских движений вообще и бегинок в частности. Рациональным представляется примкнуть к позиции Элизабет Маковски, одной из исследовательниц женских религиозных движений, которая проанализировала бытование и понимание термина mulieres religiosae . В узком смысле католическое духовенство начала XIV века понимало под ним представительниц женских объединений, которые не принимали постриг; к ним относились бегинки Южных Нидерландов и монахини в миру, живущие в германских землях. В широком смысле этот термин касался соответствия идеалу vita apostolica - сочетанию таких личных качеств, как набожность, добродетельность и стремление к праведной и аскетичной жизни. Э. Маковски уверена, что Климент V действительно имел в виду бегинок или представительниц другого немонашеского движения , однако можно предположить, что широкое значение термина тоже учитывается папской курией, и выражено в упоминании тех женщин, которые ведут праведный образ жизни и в глазах католической церкви еретичками не являются. С другой стороны, Э. Маковски, опираясь на предшественников, выдвигает предположение о том, что Cum de quibusdam обвиняет только тех бегинок, которые имели близкие к еретическим взгляды, и они не обязательно могут быть жительницами Фландрии . И Роберт Бетюнский не видит различия между бегинками и монахинями в миру, обозначая их как mulieres с разными хвалебными эпитетами. Так, он обращается к финальной клаузуле Cum de quibusdam, упоминающей праведных женщин, и говорит, что они также отказались под страхом преследований от прежней жизни и вернутся к ней только после разрешения папы.

Сравним два письма графа Роберта Бетюнского, чтобы понять, как более раннее письмо, в котором граф приказывал Хенрику Брэму проверить бегинаж святой Елизаветы в Генте, повлияло на создание текста, предназначенного для отправки Иоанну XXII. Письмо, адресованное Хенрику Брэму, доступно только в виде отрывка , однако его основная идея раскрыта в начале и совпадает с темой письма папе. Роберт III сообщает, что в бегинаже Святой Елизаветы в Генте жило несколько поколений женщин, которые находились на обеспечении его предшественников . В письме Иоанну XXII Роберт Бетюнский также пишет о том, что бегинки, давно живущие в его землях, вынуждены отказываться от их прежней организации быта ; и таким образом он, обращаясь к своей же риторике, демонстрирует, что постановление Cum de quibusdam было неправильно понято местными властями, и от этого страдают женщины - его подданные. Письмо Роберта III призывает Хенрика Брэма проверить, как живут гентские бегинки, и особое внимание уделяет описаниям их смиренного образа жизни.

Особенный интерес представляет фраза об одеждах, от которых бегинки должны отказаться в смирении и согласии . У. Саймонс говорит, что бегинки Фландрии носили как мирскую одежду , так и серые платья из грубой ткани , и, вероятно, в письме имеется в виду второй вариант. Скромная одежда ассоциируется у графа с монашеской, и ношение ее в случае отсутствия пострига, по его мнению, может привести к преследованиям. В связи с этим, жительницы бегинажа Святой Елизаветы должны одеваться несколько иным образом, возможно, носить мирское платье. И в письме Иоанну XXII сказано, что бегинки были вынуждены отказаться от скромных одеяний, что подчеркивает их страх перед преследованиями.

Начиная с 1260-х годов, в практике бегинажей появляется своеобразное пособие для нуждающихся их жительниц, называющееся «Стол Святого Духа», «ящик», или «гильдия» («союз»). Они включали в себя рожь, хлеб, рыбу, масло, одежду и обувь и были предназначены для женщин, которые не могли привнести в бегинаж что-либо свое по причине бедности . У. Саймонс приводит отрывок из письма отцу Роберта, графу Ги де Дампьеру, написанного жительницами бегинажа Святой Елизаветы. В нем они объясняют, что существование подобного «фонда» необходимо, чтобы обеспечивать нуждающихся пожилых бегинок, которым, в противном случае, приходится просить милостыню. Этим письмом женщины не просили помощи напрямую, но сообщали, что хотели бы рассчитывать на поддержку графа в трудные времена . И Роберт Бетюнский также упоминает подобную практику. Например, он говорит, что бегинки «обретают себе скромное пропитание в наследственных благах или зарабатывают на него собственным ручным трудом - стиркой шерсти и тканей, или другими ремеслами, дозволенными женщинам» . Возможно, под «наследственными благами» (patrimonialibus) здесь понимается не только денежные средства, но и еда и одежда, которые приносили в общие дома более зажиточные бегинки; «благородный» ручной труд же (pio labore manuum suarum) позволяет им не только пользоваться его продуктами (одеждой, судя по контексту), но и продавать его. Таким образом, процитированное Саймонсом письмо бегинок могло быть не единственным документом, и существование специального «пособия» для них может быть также подтверждено изучаемым документом.

Прежде чем перейти к выводам, уточним, что в данном параграфе понимается под «авторитетом». Так как в письме Роберта III отсутствуют прямые цитаты из Священного Писания или каких-либо других сочинений, приходим к выводу, что окружающая его действительность является авторитетным для него источником знаний. В ходе осмысления графом его личного опыта формируется его картина мира , восприятие им внешней среды, и она становится для него своеобразным авторитетом, который, однако, не сопоставим со Священным Писанием, юридическими документами или сочинениями отцов и учителей Церкви. Обращение к внешней среде наделяется авторитетом, потому что для графа важно продемонстрировать, что его подданные - бегинки - являются праведными женщинами, и что в его землях нет места ереси. Граф имеет представление об образе жизни представительниц данного движения, что проявляется в его пристальном внимании к их быту и в упоминании таких деталей, как ношение скромной одежды и общего фонда, поддерживаемого их усилиями. Кроме того, Роберт III старается формулировать свое письмо так, чтобы не вызвать подозрений в ереси: он корректно обращается к папе и принижает себя в его глазах, обвиняет в преследованиях бегинок местные власти и подчеркивает их готовность прислушаться к возможным разъяснениям постановления Cum de quibusdam со стороны Иоанна XXII. Таким образом, римский престол и его решения также являются авторитетными для Роберта Бетюнского, что может быть связано как с его опасениями перед обвинениями в ереси, так и с действительно уважительным отношением к церкви.

2.2 Роберт III Бетюнский и Бернард Ги о быте бегинок: основные черты и истоки риторики

Описания образа жизни той или иной группы населения также могут быть заимствованы из более ранних источников, однако чаще таким «источником» выступает окружающая автора действительность. Поэтому важно понимать, на какие авторитеты опираются представители католического духовенства или фландрской знати и чем это может быть продиктовано. Вооружившись инструментарием филологической критики и отчасти истории понятий, сопоставим письмо Роберта III Бетюнского с «Наставлением инквизиторам» Бернарда Ги, потому что в данном источнике также представлены описания быта. Несмотря на то, что Бернард Ги пишет о бегинках и бегардах юга Франции, в лексике обоих авторов можно наблюдать схожие термины и выражения.

Для обозначения жилищ Роберт Фландрский использует фразу «Обитая вместе ради своего труда в собственных домах или других местах, в пожертвованных им зданиях или крепостях по всей Фландрии» (per diversas Flandriae villas in propriis domibus aut locatis, vel eisden concessis infra curiarum ad hoc deputatarum clausuras) , и ее сложно трактовать однозначно. Так, термин villa в связке с указанием на всю территорию Фландрии может означать «поместье», что указывает на всеобщий характер распространения бегинок в землях графа. При этом упоминание Фландрии в устах графа может указывать на подвластные ему территории, и, как следствие, подчеркивать его покровительство по отношению к бегинкам. В «Наставлении инквизиторам» также упоминается это слово в контексте фразы habitantes in villis et castris habent . Таким образом Бернард Ги, как и граф Роберт, подчеркивает широкое распространение бегардов и бегинок, прибегая, однако, к обличающему дискурсу. Так, обратим внимание на трактовку слов villa и castrum: первое из них, как было сказано выше, имеет значение «поместье», а второе может переводиться как «крепость» (или другая укрепленная территория). В представлении Бернарда Ги эти понятия означают нечто обособленное и принадлежащее отдельному феодалу - некий микрокосм, в который проникает враждебный элемент в лице бегинок и бегардов. Об их чужеродности в тексте инквизитора свидетельствует, во-первых, деминутив mansiuncula (каморка, маленькая хижина) в качестве наименования жилищ еретиков, а во-вторых, упоминания «домов бедности» (domos paupertatis) . Такие понятия ставят бегинок на низкий уровень социальных взаимоотношений, подчеркивают их маргинальность. Это отличает риторику инквизитора от риторики Роберта III, который в качестве жилищ бегинок называет их собственные дома или другие места (вероятно, бегинажи), а также «укрепленные замки, пожертвованные им куриями». Неизвестно, насколько правдивы слова графа, но характеристики из его письма демонстрируют, что жертвы злоупотреблений инквизиции нуждаются в защите и получают ее от светских властей. Однако в риторике обоих авторов присутствует указание на то, что бегинки и бегарды могут жить в их собственных домах - propriis у Роберта III и domibus suis у Бернарда Ги . И если Роберт Бетюнский стремится продемонстрировать, что до обнародования постановления бегинки жили в безопасности, то в тексте Бернарда Ги такой способ проживания может трактоваться как отражение его убеждений в том, что ересь может зародиться даже внутри вышеназванного отдельного микрокосма.

Подобной риторике подвергается и внешний вид бегинок. В письме Роберта III о них сказано, что после преследований они вынуждены были оставить привычные для них простые и скромные одежды (suum simplicem seu humilem habitum solitum) . Таким образом он снова представляет бегинок как образец для подражания, ведь скромные одежды олицетворяют аскетичный и праведный образ жизни. Бернард Ги описывает одежды бегинок и бегардов более подробно, упоминая конкретные названия, что сделано, вероятно, для сравнения с представителями других орденов в пользу вторых. Так, инквизитор упоминает грубое одеяние burello, которое они носят, в подражание францисканцам, с накидкой (mantellum) или без нее. Такая манера одеваться, по его мнению, происходит из-за того, что бегинки и бегарды называют себя «бедными братьями», или представителями третьего ордена Святого Франциска . Тем самым они подражают странствующим монахам, чтобы просить милостыню и привлекать на свою сторону больше католиков-мирян. Одежда и внешний вид являются для авторов средневековых источников способом идентификации с какой-либо социальной группой , поэтому существует вероятность, что граф Роберт и Бернард Ги говорят о разных движениях. Первый имеет в виду жительниц бегинажей, зачастую не имевших личных богатств; второй же действительно может говорить о представителях нищенствующих орденов, чья религиозная идентичность подвергается сомнениям даже в среде церковных властей. Например, немецкие бегарды из Ad nostrum часто ассоциируются с локальным движением Братьев свободного духа . В связи с этим, в разных группах общества складываются разные, зависимые от взглядов, представления о внешнем виде «другого».

Третий аспект, который следует проанализировать с точки зрения истории понятий и сравнить на примере двух источников, - повседневные занятия. И у фландрских бегинок, и у еретиков из «Наставления инквизиторам» важное место в повседневной жизни занимает деятельность, связанная с осуществлением религиозных практик - молитв, чтения и слушания проповедей, изучения духовных трудов. Роберт Бетюнский отмечает прилежность и искренность в действиях бегинок, подчеркивая, что они каждый день слушают главную мессу, внимательно слушают проповеди и исполняют предписания епископов и церковных прелатов . Следует обратить внимание, что духовенство в письме является католическим, и это свидетельствует о том, что он хочет выставить бегинок его родных земель как достойных женщин, ведущих набожный образ жизни. При этом их объединения основаны не на религиозных взглядах, а на общем быте и местах проживания, и этим граф еще раз подчеркивает, что обвинения и инквизиционные преследования в их адрес являются неоправданными.

Бернард Ги снова обращается к обличительной риторике, отдельно называя труды, которые читают бегинки и бегарды, и среди них - труды особо почитаемого ими Петра Иоанна Оливи (opusculis fratris Petri Iohannis Olivi) . Сегодня сложно сказать, к какому движению относится этот идеолог: М. Фрассетто называет его лидером ордена спиритуалов и считает, что он заимствовал свои взгляды от Иоахима Флорского , Х. Грундманн говорит о том, что многих бегинок и бегардов приписывали к его последователям ; сам же Бернард Ги называет его «францисканцем» или «миноритом», негативно оценивая влияние его взглядов на бегинок (ex uno errore in plures alios prolabuntur proficientes in pejus) . Вероятно, он повторяет риторику IV Латеранского собора, на котором новые ордена признавались еретическими движениями, и таковыми являются у него бегинки, неверно понимающие учение Петра Иоанна Оливи. Помимо его сочинений, они читают предписания, славословия, жития святых и «Сумму пороков и добродетелей» , чтобы, по мнению Бернарда Ги, оправдать перед собой свое лживое учение и создать некую основу для своей, якобы верной и праведной жизни. Стоит обратить внимание на способ осуществления молитв бегинками. Так, Бернард Ги говорит, что что они молятся в церкви или иных местах (orantes in ecclesia vel alibi) . Во-первых, неясно, что означает слово ecclesia в этом контексте - подразумевается ли под ним католическая церковь, или же какие-либо молитвенные дома. Во-вторых, под «иными местами» могут подразумеваться вышеназванные «дома бедности», и, связывая их религиозные обряды с такими характеристиками, инквизитор указывает на то, что это движение не признано. Это подчеркивается тем, что бегинки и бегарды на своих собраниях сидят согбенные и в капюшонах, не глядя друг на друга , - в понимании представителя католического духовенства такое осторожное поведение может быть характерно для еретиков, вынужденных скрываться. Еще одно занятие, приписываемое инквизитором бегинкам и бегардам, - хождение по дворам и улицам ради милостыни, что подразумевает соблюдение евангельской бедности и неверное его понимание с целью распространения ереси.

Таким образом, несмотря на разный интеллектуальный и духовный контекст, Роберт III и Бернард Ги для описания быта бегинок используют похожие конструкции и иногда упоминают одни и те же их занятия, например, чтение религиозных трудов и молитвы. Однако те словесные конструкции, с помощью которых граф подчеркивает скромность и набожность фландрских бегинок, у инквизитора отражают принадлежность к ереси. Это может быть обусловлено несколькими факторами. Во-первых, важную роль играют разные локации - вся территория Фландрии у Роберта III и французские южные провинции Прованс, Нарбонна и Тулуза у Бернарда Ги. Для представления разных регионов складывается разная риторика: граф, как было сказано выше, идентифицирует себя, а значит, и его подданных - бегинок, - как жителей Фландрии, отсюда и его стремление приписать им смиренный и угодный Писанию и католической церкви образ жизни. У Бернарда Ги упоминание вышеназванных локаций подчеркивает тот факт, что он обращается к антиеретической риторике, ведь он называет те города и страны, которые известны католическому духовенству как оплоты разных ересей. Так, Тулуза упоминается в постановлениях III Латеранского собора, на котором были обвинены катары ; Безье, где также были схвачены несколько бегинок и бегардов, известен Бернарду Ги как родина их вдохновителя Петра Иоанна Оливи ; наконец, названные области известны широким распространением на их территории катаров и Альбигойскими крестовыми походами . Таким образом, в отношении этих областей складываются определенные стереотипы, и Бернард Ги, как доминиканец и инквизитор, знакомый с церковной риторикой, прибегает к ним при указании на распространение бегинок и бегардов. Во-вторых, истоки риторики обоих авторов различаются. У Роберта Бетюнского авторитетным источником является окружающая его действительность и результаты его наблюдений. Он имеет представление о том, на какие средства живут бегинки, - поэтому упоминает общее имущество и стирку ткани и шерсти; он обращался в более раннем письме к доктору права Хенрику Брэму и писал о том, что жительницам бегинажа Святой Елизаветы в Генте необходимо отказаться от привычных им одежд, чтобы их не обвинили в ереси, - поэтому скромные платья становятся атрибутом всех бегинок. Бернард Ги же обращается к риторике своего предшественника Давида Аугсбургского, у которого вальденсы также молятся в своих домах и осуществляют религиозные обряды по ночам , что подчеркивает их желание остаться незамеченными и ассоциирует с поклонением дьяволу. Подражание странствующим монахам, которое инквизитор также приписывает бегинкам и бегардам, - также является штампом в антиеретической риторике; так, он присутствует в постановлениях Cum de quibusdam и Ad abolendam , о которых Бернард Ги также мог иметь представление.

Итак, риторика графа Роберта III Бетюнского отталкивается от внешней среды: он опирается на взаимоотношения Фландрии и Франции, к которой принадлежит авиньонский престол, обращает внимание на организацию быта бегинок; кроме того, на его риторику, безусловно, повлияло восприятие графом папской курии и его региональная идентичность. Вероятно, отсутствие апелляции к авторитетам может быть связано с тем, что граф стремится к прекращению преследований бегинок и подтверждает их распространение по территории всей Фландрии с помощью наглядных примеров. Среди них - сообщения о том, что бегинки были вынуждены оставлять свой прежний образ жизни из-за неверного понимания постановления Cum de quibusdam и упоминание некоторых аспектов их быта, например, их деятельности по стирке шерсти и ткани, осуществления религиозных практик и источников пропитания.

Заключение

Апелляции к авторитетам - ключевая часть риторики средневекового католического духовенства, юристов и представителей знати, поскольку именно они придают аргументации обоснованность, подтверждая размышления автора, и сообщают дополнительные смыслы грамотному собеседнику. Такими авторитетами являются библейские пророки, отцы и учителя Церкви, античные и раннесредневековые философы и доктора права - их труды воспринимаются как источники мнений, устоявшихся в среде интеллектуалов и не подвергающихся сомнению. В связи с этим автор цитируемого сочинения или упоминаемый библейский персонаж становится для средневекового человека своеобразным медиатором его мнения, введенного в контекст риторики в поддержку «своих» или против «чужих». Похожая ситуация сложилась вокруг бегинок, официально осужденных в 1311-1312 годах. на Вьеннском соборе. Впрочем, говорить о дихотомии взглядов на представительниц этого движения и об открытой дискуссии вокруг них сложно из-за отсутствия полноценной поддержки в их адрес.

Источники, к которым могли апеллировать противники бегинок - Климент V и папская курия - представлены в глоссах Иоанна Андреа, и их можно разделить на три группы (анализу каждой из них посвящена соответствующая исследовательская задача). Первым таким источником, базисным для средневекового богословия, и потому обособленным от других, является Священное Писание. Вторую группу - папские постановления и буллы, включенные в сборники канонического права, и глоссы на них - можно объединить в категорию юридических источников. Наконец, к третьей группе относятся агиографические и богословские сочинения. Отдельно рассматриваем трактат инквизитора Бернарда Ги, потому что его материалы являются ориентированными на практическое применение; как следствие, круг источников, к которым он апеллирует, отличается от вышеназванных: он обращается к «учительным суммам», но не привлекает патристику и схоластику.

В рамках использования этих групп источников противниками бегинок было выявлено несколько стратегий аргументации. Первая из них, встречающаяся наиболее часто, призвана подчеркнуть то, что деятельность бегинок не соответствует христианским догматам и даже является губительной для католиков-мирян, которые могут примкнуть к ним по незнанию. С ее помощью Иоанн Андреа комментирует заблуждения бегинок, перечисленные в постановлении Ad nostrum и касающиеся двойственной природы Христа или личного спасения - эти вопросы являются довольно спорными и могут трактоваться по-разному в зависимости от источника. При этом глоссатор стремится продемонстрировать, что интерпретация этих вопросов бегинками неверна: для этого он приводит образец смирения Макария Египетского или упоминает те главы Библии, которые посвящены спасению и путям к нему. В рамках этой стратегии термин «авторитет» соответствует его основному значению - носитель мнения, которое признано в обществе. Отсылки к Библии, богословским трактатам или юридическим источникам воспринимаются как стремление противников бегинок подтвердить то, что представительницы этого движения являются чужеродным и деструктивным элементом католического общества, и негативное отношение к нему негласно регламентируется и поддерживается.

Вторую стратегию апелляции к авторитетам можно охарактеризовать как контекстуализацию, вписывание риторики против бегинок в окружающие реалии. Так, с помощью отсылок к Апокалипсису Бернард Ги демонстрирует взгляды Петра Иоанна Оливи, которого он называет главным пророком бегинок, и обвиняет их в «сотворении кумира», опираясь на трактат проповедника Давида Аугсбургского, утверждавшего, что вальденсы поклоняются Люциферу. Климент V с помощью апелляций к буллам предшественников, в частности, к утверждающей примат папства над светской властью Unam sanctam, подчеркивает важность церкви в вопросах борьбы с ересями и убеждает католический мир в том, что такая угроза существует. Названные апелляции иллюстрируют, в первую очередь, важность борьбы с бегинками. В данной стратегии авторитет выступает как транслятор информации о внешней среде, и, так как постановления против представительниц исследуемого движения являются частью этой среды, необходимо обосновать их риторику с точки зрения общепринятых мнений.

Наконец, обращение к авторитетам продиктовано потребностью в контекстуализации отдельных терминов. Они могут быть важны для обвинения бегинок (Иоанн Андреа трактует понятие humilitas через сочинения Бернарда Клервоского, а слово ecclesia - через библейские образы скинии и небесного Иерусалима), либо часто встречаться в текстах других постановлений (здесь глоссатор опирается на декреталии, чтобы показать, в отношении каких групп населения и в каком контексте употребляется то или иное понятие). Эта стратегия в большей степени актуальна для глосс Иоанна Андреа: подчеркивая то, что определенные термины употребляются в других постановлениях, библейских стихах или богословских сочинениях, он демонстрирует преемственность в двух аспектах - в плане регламентированного католической церковью негативного отношения к «чужому» в частности, и по вопросу юридической деятельности вообще.

Таким образом, апелляции противников бегинок продиктованы не только борьбой с ересью, но и потребностью в контекстуализации риторики против представительниц этого движения. В авторитетной для католического духовенства среде сформированы определенные догматы и представления о божественной сущности, вере и ее практиках, путях достижения Царства Небесного, а также определения ряда терминов, поэтому Библия, богословские сочинения и юридические документы играют важную роль в интеграции католической риторики против бегинок в некий макрокосм, в котором складываются определенные стереотипы.

При рассмотрении апелляций, осуществляемых сторонниками бегинок в лице графа Роберта III Бетюнского, было выявлено, что он не обращается к кругу авторитетов, представленному в первой главе. Роль своеобразного авторитета для него играют окружающие реалии.

Это происходит потому, что цель Роберта III - продемонстрировать свое покровительство по отношению к одной из групп фландрского населения - бегинкам - и, возможно, заручиться их поддержкой. Для этого он обращается к личному опыту, в частности - к своим знаниям о быте в бегинажах, при этом идеализируя его и подчеркивая те черты, которые папа Иоанн XXII может воспринять как относящиеся к праведной и аскетичной, почти монашеской организации жизни. Среди них - посещение католической церкви и внимательное отношение к словам прелатов, ношение скромной одежды и занятие ручным трудом. Также было выявлено, что Роберт Бетюнский не оспаривает решение Вьеннского собора, а требует более детального его разъяснения для местных властей. Это говорит о том, что он стремится продемонстрировать свою лояльность папскому престолу, что также проявляется в общей тональности письма и наличии формул, подчеркивающих уважительное отношение к Иоанну XXII.

Так как основной частью риторики Роберта III и Бернарда Ги являются описания повседневной жизни бегинок, письмо и трактат для инквизиторов были сопоставлены между собой. Несмотря на сходство ряда формулировок, их тональность отличается, что продиктовано различиями в источниках. Бернард Ги опирается на личный опыт других инквизиторов и проповедников, интерпретированных с точки зрения общей антиеретической риторики, поэтому он приписывает бегинкам и бегардам определенные поведенческие паттерны, например, сбор милостыни под видом странствующих монахов или скрытное поведение при осуществлении молитв.

Роберт III апеллирует к собственному опыту и, несмотря на идеализацию образа жизни бегинок, интерпретирует его с той точки зрения, которая одновременно отражает действительность и приписывает представительницам движения черты, свойственные монахиням в миру, одобряемым католической церковью.

Список литературы и источников

1.Андрей Кесарийский. Толкование на Апокалипсис св. Иоанна Богослова [Электронный ресурс]: Православная энциклопедия «Азбука веры». URL: https://azbyka.ru/otechnik/Andrej_Kesarijskij/tolkovanie_na_apokalipsis/1, свободный (дата обращения 04.04.2020)

2.Афанасий Великий. Толкование на Псалмы. М.: Благовест, 2011. - 527 с.

3.Ефрем Сирин. Творения. Т. 6. М.: Издательство «Отчий дом», 1995. - 482 с.

4.Иероним Блаженный. Две книги против Иовиниана // Творения блаженного Иеронима Стридонского (Библиотека творений св. отцов и учителей церкви западной). Ч. 4. Киев, 1880. - 367 с.

5.Иоанн Кассиан Римлянин. Послание к Кастору, епископу Аптскому, о правилах общежительных монастырей // Писания. М.: Типо-Литографія И. Ефимова. Большая Якиманка, домъ Смирновой, 1892. - 652 с.

6.Макробий. Комментарий на «Сон Сципиона» // Петрова М.С. Макробий Феодосий и представления о душе и о мироздании в Поздней Античности. М.: Кругъ, 2007. С. 205. - С. 176-322.

7.Мехтильда Магдебургская. Струящийся свет Божества / Сост., пер., статья и прим. Р.В. Гуревич. М.: Наука, 2008. - 358 с.

8.Мехтильда Магдебургская. Струящийся свет Божества. Перевод и исследования / Автор-составитель Н. А. Ганина, пер. со ср.-верх.-нем., комм. Н. А. Ганиной, статьи Н. А. Ганиной, Ф. Найджела, М. Палмера: М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2014. - 434 c.

9.Святитель Григорий Великий Двоеслов. Избранные творения / под общ. ред. Сидорова А.И. М.: Издательство «Паломникъ», 1999. - 735 с.

10.Святой Фома Аквинский. Сумма теологии. Т. 2. Часть первая, вопросы 65-119 / Пер. А.В. Аполлонова. М.: Издатель Савин С.А., 2007. - 652 с.

11.Святой Фома Аквинский. Сумма теологии. Т. 4. Первая часть Второй части. Вопросы 68-114. М.: Либроком, 2012. - 687 с.

12.Сульпиций Север. Житие Святого Мартина, епископа и исповедника. М.: РОССПЭН, 1999. - 320 с.

13.Фома Аквинский. Сумма теологии. Часть II-II, вопросы 123-189. Киев: Ника-Центр, 2014. - 736 с.

14.Фома Аквинский. Сумма теологии. Часть III. Вопросы 1-26. Киев: Ника-Центр, 2012. - 358 с.

Размещено на Allbest.ru