Конструируя (пост) память о травматическом прошлом: представления подростков об эпохе политических репрессий 1930-1950-х гг

4. a Положительные: строгий5, сильный3, могущественный,

серьёзный, суровый, важный;

4. b Отрицательные: жестокий?, жестокость, неоправданная жестокость, властность жёсткий, несправедливый, опасный, не очень хороший, импульсивный.

5 Личные переживания/эмоции: отторжение.

В сочетании с анализом предыдущих концептов, можно предположить, что концепт «Сталин», как и концепт «СССР», связан в большей степени не с осмыслением прошлого, а с переживаниями по поводу настоящего и будущего. Положительные характеристики Сталина коррелируют с положительными функциями-ожиданиями от государства, только персонифицированными в личности правителя. Негативные характеристики, в свою очередь, коррелируют с выявленными опасениями подростков по поводу искажения «здоровых» созидательных функций государства властью, высшей точкой которого становятся репрессии.

Любопытным является факт, что в отличие от «СССР», по отношению к которому у подростков можно зафиксировать сложившуюся темпоральную дистанцию, «Сталин» принадлежит одновременно и прошлому, и настоящему, воплощая в своей фигуре нарастающие в современной России противоречия между тенденциями политического развития (усиление государственничества) и усвоенными подростками гуманистическими ценностями. Данное напряжение отчётливо видно в схожих реакциях на концепты «СССР», «власть».

В представлениях подростков, общее ядро концептов «государство», «власть», «гражданин» составляют «важность», «обязанность» (человек=выполняет, государство= /само/ обязано, власть =/сама/ обязывает), «защита», «закон», то есть они связаны обязательствами по отношению друг к другу, основанными на праве и законе, которые каждый должен соблюдать и подчиняться им (власть создаёт, государство обеспечивает, человек подчиняется и соблюдает). Соответственно, власть наводит порядок, издаёт законы, государство заботится о народе, защищает его, обеспечивает права человека, который ведёт себя законопослушно и ответственно. С точки зрения подростков таков идеальный образ взаимоотношений человека, власти и государства.

Таким образом, выявленные представления подростков о 9-ти предложенных концептах показывают сильное внутреннее напряжение в осмыслении понятий «государство», «власть» и «гражданин» (как в отношении прошлого, так и в отношении настоящего), усиливающее диспозицию «государственническая концепция» vs «гуманистическая концепция».

ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ПОДРОСТКОВ ОБ ЭПОХЕ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕПРЕССИЙ ПОСЛЕ УЧАСТИЯ В ПРОЕКТЕ

Представленный ниже анализ включает сравнение не только «общей» («до» начала участия в проекте) и «выделенной» («после» завершения участия в проекте) групп, но также сравнительную характеристику «общей» и «выделенной» групп до начала участия в проекте. Такой подход, продиктованный обстоятельствами, поможет более точно выявить и проанализировать эффекты, произведённые на подростков участием в проекте МНР.

Рассмотрим «входные» характеристики выделенной (N=14) и общей (N=56) групп подростков. Ответы на вопрос «Были ли в Вашей семье репрессированные?» распределились примерно одинаково: только пятая часть имеет бэкграунд фамилиальной постпамяти об эпохе политических репрессий, остальные либо не знают о репрессированных родственниках, либо таковых не имеют.

Тем не менее, в семьях примерно 50 % подростков выделенной группы (против 41 % в общей группе) родители также интересуются и обсуждают тему эпохи политических репрессий, тогда как 36 % (против 50 % в общей группе) участников эту тему с родителями не обсуждают. Таким образом, для половины выделенной группы подростков семья является средой, в которой они могут, хотя бы частично, реализовать свой интерес к теме. Тот факт, что они пришли в проект, говорит о более высоком, по сравнению с общей группой, уровне заинтересованности в изучении темы эпохи политических репрессий, стремлении углубить свои знания.

Несмотря на то, что родители проявляют интерес к обсуждению данной темы, первым источником информации об этой теме они стали лишь для 1/7 участников выделенной группы. По остальным позициям рейтинг основных источников информации распределился таким же образом, как и в общей группе: уроки, документальные фильмы и передачи, внеклассные мероприятия. Это говорит о произвольном, более осознанном и целенаправленном интересе выделенной группы подростков к теме репрессий.

Некоторую разницу между общей и выделенной группами показывает сравнение ответов на вопросы об ожиданиях и мотивации в «входных» анкетах:

1) когнитивный уровень [далее - К уровень] (ответы сформулированы со словом «узнать/знание/информация»: 63,7% против 53,6%);

2) эвристический уровень [далее - Э уровень] (запрос направлен на понимание происходивших в то время событий, а также мотивов лю-

дей, так или иначе участвовавших в этих событиях - палачей, жертв, общества в целом: 21,5% против 25%);

3) аффективно-аксиологический уровень [далее - АА уровень] (ответы связаны с желанием получить эмоциональный опыт, поделиться впечатлением/мнением/узнанным, с ожиданием личностных эмоцио- нальных/ценностных трансформаций: 11,8% против 21,4%);

4) прагматический уровень [далее - П уровень] (ответы связаны с желанием создать конкретный продукт, достигнуть конкретную цель: 3% против 10,7%).

Ответы на эти вопросы вновь показывают изначально более высокий уровень знаний и заинтересованности у выделенной группы в изучении темы эпохи политических репрессий, запрос на более глубокий уровень погружения в тему и её осмысления.

Таким образом, по сравнению с общей группой, выделенная изначально характеризовалась как более подготовленная (К уровень) и заинтересованная (Э уровень, АА уровень и П уровень) в теме исследования эпохи политических репрессий.

Перейдём к анализу изменений, произошедших у подростков в результате участия в проекте.

Данные по частоте встречаемости отдельных элементов в определении понятия «репрессии/политические репрессии» показывают, что, в отличие от общей группы, выделенная группа в большей степени делала акцент на субъекте и причинах (государство/правительство защищает строй и т.д.), нежели на объекте и методах (народ/группы людей ... притесняли, угнетали и т.д.). Это значит, что выделенную группу больше интересовал политический аспект темы, она была изначально более заинтересована в изучении социально-политической действительности в стране. С точки зрения уровня понимания, для этой группы важнее было обозначить не знаниевую характеристику (репрессии - это что и в отношении кого, то есть запрос на когнитивном уровне), а выявить причинно-следственную связь - ответить на вопросы кто это делал и почему (запрос на эвристическом уровне).

После реализации проекта в ответах подростков значительно выросли показатели по всем элементам - определения стали более полными. Знакомство с личными историями через встречи с родственниками, иммерсивные практики, знакомство с архивно-следственными делами побудило выделенную группу подростков сместить акценты: связка «субъект-причина» уступает место связке «метод-субъект-при- чина», что говорит об осмыслении подростками таких вопросов в контексте темы эпохи политических репрессий, как «соразмерность преступления и наказания» и «оправдывает ли цель средства её дости-

жения». Близкое по количеству упоминаний в определениях причин и объекта показывает некоторую дилемму: что важнее - знать, кого репрессировали, или почему?

С точки зрения значимости элементов определение понятия «ре- прессии/политические репрессии» можно выстроить по схеме: метод- субъект-причина-объект.

Описание метода дополнилось деталями - «наказание», «ограничения и другие виды наказаний», «методы карающего характера», «карательные меры», «карательные насильственные меры», «узаконенное насилие», «массовое проявление насилия», «особые силовые меры, сопровождающиеся массовым или точечным террором», «массовая «очистка», «подавление», «метод подавления человеческой воли», «уничтожение», «действия на уничтожение», «массовое угнетение, забирает право быть счастливыми», «жестокое отношение», «ряд жестоких мер». Для большинства подростков важным оказалось точно назвать источник насильственных мер по отношению к объекту проявления несправедливости, то есть субъекта репрессий (присутствовал почти в каждом ответе): «государство», «государственные лица и органы», «государственная власть», которые стремятся (причины) обеспечить себе «защиту своих интересов и строя», «сохранение своей власти...», «урегулирование политической обстановки или удержание власти», «подавление нежелательных последствий и сохранение строя», «предотвращения распада их [тоталитарных государств] авторитета». Кого власть считала настолько опасной, что защитить себя могла только карательными насильственными мерами? Объектом репрессий становились «люди», «народ», «свой народ», «свои граждане», которые государством «подозревались в совершении преступления» - были в его глазах «потенциальными политическими противниками» и в силу этого становились «неугодными... элементами общества».

Достаточно подробные и при этом довольно однородные определения, включающие уточнения и детали, позволяют говорить о высокой степени согласованности представлений подростков о репрессиях, о более глубоком усвоении материала и о формировании личностного отношения к изучаемой теме после участия в проекте.

Проверим данные предположения с помощью сравнительного анализа ответов на задание по работе с суждениями у общей и выделенной группы подростков до начала проекта и у выделенной группы после участия в проекте. Все суждения можно разделить на три совокупности: оправдывающие репрессии, осуждающие репрессии и связанные с уровнем информированности по данной теме.

I. Отношение к высказываниям, так или иначе оправдывающим репрессии:

- «Репрессии 1930-х гг. были необходимым условием для ускоренной подготовки нашей страны к войне. В стране действительно было много «вредителей» и «врагов народа». До начала проекта выделенная группа подростков отличалась от общей группы большим количеством неопределившихся со своей позицией и незначительными отклонениями по остальным параметрам. В результате участия в проекте доля подростков, оправдывающих репрессии, осталась на уровне 1/5-1/4, резко сократилась доля сомневающихся (с 28,2 % до 7,14%), при этом значительно увеличилась доля тех, кто считает, что репрессии не были необходимым условием для подготовки нашей страны к войне (с 50 % до 64,2%). Таким образом, те, кто изначально был убеждён в необходимости репрессий для подготовки к войне, остались на своих позициях, часть сомневающихся сделала свой выбор, определилась со своей позицией.

- «Масштабы и значимость репрессий 1930-х гг. преувеличивают, так как количество расстрелянных и сосланных в лагеря (около 4 млн человек) для такой огромной страны, как СССР, особенно перед войной, это совсем немного». До начала проекта выделенная группа подростков отличалась от общей группы отсутствием согласных с данным высказыванием (0% против 5,3 %), меньшим количеством неопределившихся (7,14% против 14,3%), большим количеством высказавшихся против данного утверждения (85,7% против 76,8%), значительно большим количеством сомневающихся (41,1% против 57,1%). После участия в проекте увеличилась доля согласных с данным суждением (до 14,3%), незначительным снижением доли неопределившихся с позицией (до 1,14%), заметным снижением сомневающихся (до 50%). Доля несогласных с данным утверждением осталась примерно на том же уровне (соответственно, доля точно определившихся со своим ответом увеличилась).

- «Я считаю, что Сталин всё сделал правильно». Данное суждение оказалось довольно сложным в осмыслении: до начала проекта выделенная группа подростков отличалась от показателей общей группы более низким количеством неопределившихся (7,14% против 19, 6%), большим количеством осуждающих данное утверждение (55,3% против 64,3%), а также значительно меньшим количеством сомневающихся (28,6% против 41,1%). После участия в проекте количество согласных с тем, что Сталин всё сделал правильно, достигло примерно 1/5, число не согласных с данным утверждением осталось примерно тем же, немного увеличилось число неопределившихся, примерно в два раза увеличилось доля сомневающихся подростков.

- «Те успехи в науке, в промышленности, в строительстве новых городов и предприятий, которых достигла наша страна - всё это перевешивает жизни тех людей, которые пострадали в эпоху политических репрессий». До начала проекта выделенная группа подростков отличалась от показателей общей группы более низкой долей согласных с данным утверждением (14,3% против 21,4%) и более низкой долей сомневающихся (42,9% против 50%). После участия в проекте доля согласных с данным утверждением составила примерно 1/7-1/5 участников, незначительно снизилось количество не определившихся с ответом (с 25-28% до 21,4%), значительно увеличилось количество не согласных с данным утверждением (на 14%), значительно снизилось количество сомневающихся (до 35,7%). Таким образом, по данному вопросу также значительно возросло число тех, кто в результате участия в проекте более чётко определился со своей позицией.

- «Победа в Великой Отечественной войне оправдывает те жертвы, которые были принесены в эпоху политических репрессий». Данное суждение оказалось довольно сложным в осмыслении: до начала проекта выделенная группа подростков отличалась от показателей общей группы более низким количеством согласных с данным утверждением (7,14% против 17,8%), большим количеством неопределившихся (21,4% против 14,3%), чуть большим количеством не согласных с утверждением и сомневающихся. После участия в проекте доля согласных вновь составила 1/5 участников, 1/6-1/5 участников так и не смогла определиться с позицией, упало количество не согласных с данным утверждением (с 66,1-71,5% до 57,1%) при том, что доля сомневающихся также значительно сократилась (с 50% до 28,6%). Таким образом, несмотря на снижение количества осуждающих ответов, по своему качеству они стали более определёнными («совершенно не согласен»). То же касается и тех, кто выразил согласие с данным утверждением.

II. Отношение к высказываниям, так или иначе осуждающим репрессии:

- «Я считаю, что политические репрессии - это неоправданное преступление против своего народа, так как пострадало большое количество невинных людей». До начала проекта выделенная группа подростков отличалась от общей группы чуть большим количеством не определившихся со своим мнением (57,1% против 55,3%) и меньшим количеством не согласных с данным утверждением (14,3% против 21,4 %). После участия в проекте количество согласных с данным утверждением осталось на отметке чуть более 3/4 участников, отсутствовали ответы, опровергающие данное утверждение, и значительно снизилась доля сомневающихся (с 55,3-57,1% до 35,7%). Соответственно, несмотря

на то, что общее количество подростков, согласных с данным утверждением, не изменилось, у большой части из них ответы содержали чёткую позицию («полностью согласен»). Участие в проекте позволило им сформировать более чёткую собственную позицию по отношению к репрессиям.

- «Я считаю, что Советский Союз мог подготовиться к Войне и выиграть её без политики репрессий в отношении своих граждан». Вновь суждение о связи Великой Отечественной войны и репрессий стало сложным в осмыслении и выражении собственного мнения: до начала проекта выделенная группа подростков отличалась от показателей общей группы незначительной разницей в количестве согласных с данным утверждением и затруднившихся с ответом, большим количеством не согласных с данным утверждением (21,4% против 35,7%) и большим количеством сомневающихся (53,6% против 64,2%). После участия в проекте доля несогласных упала с 1/5-1/3 участников практически до 0, значительно увеличилась доля согласных с данным утверждением (с 57,1-60,7% до 71,4%), не изменилась доля сомневающихся при увеличении доли затруднившихся с ответом до 1/4.

Участие в проекте позволило подросткам переосмыслить необходимость и роль репрессий в подготовке к Великой Отечественной войне. Часть из тех, кто был не согласен с данным утверждением в начале проекта, либо изменили собственное мнение на противоположное, либо отказались от прежней позиции, но пока не выработали более или менее понятного для себя нового мнения.

III. Отношение к высказываниям, связанным с оценкой уровня информированности об эпохе политических репрессий:

- «В нашей стране во многих семьях есть люди, которые пострадали от репрессий, но об этом боялись говорить, и даже не все сейчас знают, что среди их родственников были репрессированные». До начала проекта выделенная группа подростков отличалась от показателей общей группы незначительной разницей в количестве согласных и не согласных с данным утверждением. После участия в проекте все подростки определились с ответом, но при этом в 1,5-2 раза увеличилось количество сомневающихся (с 26,8-28,6% до 57,1%), в 2,5-3 раза увеличилось количество несогласных. Таким образом, погружение в исторический контекст эпохи политических репрессий, участие в разнообразных мероприятиях усложнило представление подростков о состоянии памяти об этой эпохе, об уровне информированности о ней в разных социальных группах.

- «Крепрессированным относятся не только люди, которых арестовывали как «врагов народа» в 1937 - 1938 гг, но также раскулаченные, вы-

сланные со своих прежних мест жительства по национальному признаку, а также их дети». До начала проекта выделенная группа подростков отличалась от показателей общей группы большим количеством затруднившихся с ответом (28,6% против 17,8%) и отсутствием не согласных с данным суждением (0% против 7,14%). После участия в проекте все подростки смогли определиться с собственным мнением: увеличилось количество согласных с предложенным утверждением (с 69,171,5% до 78,6%), 1/7-1/8 часть высказали своё несогласие, значительно увеличилось количество сомневающихся (с 48,2-50% до 64,2%). Возможно, это связано с тем, что проект был направлен именно на знакомство с эпохой политических репрессий через проработку эпохи Большого террора 1937-1938 гг.; архивно-следственные дела, с которыми работали подростки, также относились к эпохе Большого террора.

- «Я считаю, что в России мало рассказывают про эпоху политических репрессий, проводится мало мероприятий, и люди не имеют ясного представления о том, что это было за время». До начала проекта выделенная группа подростков отличалась от показателей общей группы большим количеством затруднившихся с ответом (14,3% против 7,14%), меньшим количеством несогласных (14,3% против 26,8%) и сомневающихся (50% против 62,5%). После участия в проекте в выделенной группе подростков снизилось количество согласных с утверждением (с 64,2% до 57,1%) и увеличилось количество не согласных с ним (с 14,3% до 28,6%) при том, что количество сомневающихся осталось прежним. Возможно, посещение мероприятий в рамках проекта позволило увидеть разнообразие практик памяти об эпохе политических репрессий, получить больше информации и пересмотреть своё мнение об информированности людей о данной эпохе.

Можно констатировать, что характер ответов на блок вопросов, связанных с оценкой уровня информированности об эпохе политических репрессий, оказался весьма противоречивым: в отличие от суждений, связанных с осуждением или оправданием репрессий, где результатом работы в проекте стало формирование у подростков собственной чёткой позиции по данным вопросам, суждения об уровне информированности показывают обратный эффект - увеличение доли сомневающихся и несогласных. Можно предположить, что это связано с неразработанностью политики памяти об эпохе политических репрессий, фрагментарностью мероприятий и дискуссий, одновременно как бы присутствием и как бы отсутствием в общественном сознании данной темы.

Рассмотрим подробнее изменения в выборе суждения для аргументации и изменения в комментариях к выбранным утверждениям.

Собранные по «входным» и «выходным» анкетам данные показывают, что суждения, оправдывающие репрессии, в начале проекта выбрали для комментирования около 50% выделенной группы участников, осуждающие репрессии - 21,4%, связанные с уровнем информированности о репрессиях 1930-х - 1950-х гг. - 42,8%. Это подтверждает большую заинтересованность среди выделенной группы ребят в исследовании данной темы (по сравнению с общей группой участников, у данной группы показатель выбора суждений, связанных с уровнем информированности, выше в 2 раза).

После реализации проекта суждения, оправдывающие репрессии, для комментирования выбрали 79,3 % выделенной группы участников проекта, осуждающие репрессии - 35,7 %, связанные с уровнем информированности о репрессиях 1930-х - 1950-х гг. - 21,7%. Можно предположить, что, с одной стороны, информационный дефицит для этих ребят в большей степени был устранён в ходе реализации проекта (выбор суждений с этой тематикой упал в два раза), а с другой - противоречивая ситуация с информационным полем вокруг эпохи политических репрессий усложнила представления об этом вопросе. Показатели по оправдывающим и осуждающим суждениям стали выше на 15-20%. Вероятно, получив определённые знания и представления об эпохе политических репрессий и восполнив информационный дефицит, участники проекта сформировали собственную позицию и готовы были её озвучить, высказаться.

Если обратиться к конкретным суждениям, то можно отметить, что после участия в проекте смысловые акценты в данной теме для подростков сместились: если во входной анкете наиболее популярными для комментирования были суждения «Репрессии 1930-х гг. были необходимым условием для ускоренной подготовки нашей страны к войне. В стране действительно было много «вредителей» и «врагов народа», «В нашей стране во многих семьях есть люди, которые пострадали от репрессий, но об этом боялись говорить, и даже не все сейчас знают, что среди их родственников были репрессированные», «я считаю, что Сталин всё сделал правильно» и «Я считаю, что в России мало рассказывают про эпоху политических репрессий, проводится мало мероприятий и люди не имеют ясного представления, что это было за время» (два из четырёх связаны с уровнем информированности), то в выходных анкетах для комментирования чаще всего выбирали такие суждения, как «Победа в Великой Отечественной войне оправдывает те жертвы, которые были принесены в эпоху политических репрессий», «Те успехи в науке, в промышленности, в строительстве новых городов и предприятий, которых достигла наша страна - всё это перевешивает жизни тех людей, кото-

рые пострадали в эпоху политических репрессий», «Масштабы и значимость репрессий 1930-х гг. преувеличивают, так как количество расстрелянных и сосланных в лагеря (около 4 млн человек) для такой огромной страны, как СССР, особенно перед войной, это совсем немного», «Я считаю, что политические репрессии - это неоправданное преступление против своего народа, так как пострадало большое количество невинных людей» (ни одного утверждения про уровень информированности).

Изучение исторического контекста, участие в различных мероприятиях, посвящённых эпохе политических репрессий, знакомство с судьбами отельных людей по настоящим архивно-следственным делам 1937-1938 гг. актуализировали осмысление «человеческого» измерения истории и оценки исторических событий с точки зрения ценности человеческой жизни. Данный ракурс входит в противоречие с официальным дискурсом памяти о Великой Отечественной войне, который функционирует на уровне ассоциативной постпамяти и поддерживается государством. Можно предположить, что столкновение государственнической и гуманистической концепций в рамках работы в проекте побудило подростков переосмыслить уже сложившиеся представления и найти новые аргументы. Это довольно сложная работа, требующая определённых эмоциональных и интеллектуальных усилий. Тем не менее, выбор для комментариев именно этих суждений после участия в проекте говорит о том, что такая работа выделенной группой подростков проведена была.

Обратимся к содержательной части комментариев. При анализе входных анкет все комментарии были распределены на 4 группы: «оправдывающая», «сомневающаяся», «осуждающая» аргументация и «аргументация про информацию». Сравнительный анализ комментариев по данным группам показывает следующее:

1. Если в начале проекта «оправдывающая» аргументация строилась вокруг Великой Отечественной войны (см. выше), после проекта она касается в большей степени ограниченности репрессий («репрессии не были столь широки, что они затронули всё население, репрессии имели ограничительный характер»), ошибок в системе оценивания масштабов репрессий («сегодня в число невинно репрессированных вписывают и участников УПА, и троцкистов, и «лесных братьев», и бандитов (дело Зигмаса Баускуса)»), оправдании инициатора репрессий - Сталина («Ряд действий Сталина был не везде верен. Он безоговорочно верил письменным заявлениям, в которых обвинялись с настоящими преступниками невинные люди») - то есть от критического взгляда до реанимации мифов про «хорошего царя и плохих бояр». Здесь можно отметить уход от оправдательной риторики официального дискурса памяти о

Великой Отечественной войне, переосмыслении стереотипов ассоциативной постпамяти об этом важнейшем в истории нашей страны событии.

2. Если в начале проекта «сомневающаяся» аргументация занимала значительную часть комментариев, после проекта к формуле «с одной стороны... с другой стороны...» подростки практически не прибегают. Единственный пример в данном случае - полемический ответ- рассуждение одного из участников проекта: [с одной стороны] «На мой взгляд, седьмой вопрос поставлен некорректно. Когда мы говорим о том, правильно было что-то сделано или нет, нам нужно сказать относительно достижения какой цели. Изначально репрессии тридцатых (на мой взгляд) были направлены не на экономическое укрепление, а на политическое, когда репрессии проводились в высших кругах (сталинские чистки), и ещё не захлестнули народ морем врагов народа и вредителей. Массовые репрессии, как мне кажется дали очень сомнительный результат в экономическом плане, ведь они были ПОЛИТИЧЕСКИМИ (ремарка к третьему вопросу). Но если считать, что целью Сталина было политическое укрепление - он всё сделал правильно, его не свергли фантомные троцкисты (экзистенциальный страх). [С другой стороны] Однако моральная оценка таких методов даёт отрицательный результат».

3. «Осуждающая» аргументация после проекта стала более развёрнутой, обоснованной, с выраженной личностной позицией и эмоциональным отношением; можно выделить следующие подгруппы «осуждающей аргументации»:

- репрессии как преступление;

- репрессии и Великая Отечественная война;

- репрессии и статистика.

Здесь также обращает на себя внимание тот факт, что по большей части «осуждающая» аргументация строится не вокруг Великой Отечественной войны, а вокруг гуманистических ценностей, прежде всего, ценности человеческой жизни.

4. Если в начале проекта аргументация суждений об уровне информированности занимала значительную часть среди остальных комментариев, после проекта только два человека выбрали данные суждения, но их комментарии отличаются глубиной и рефлексивностью.

Можно отметить, что в данных комментариях участники проекта не отделяют фамилиальную и ассоциативную постпамять, а показывают важность соединения этих уровней памяти об эпохе политических репрессий для преодоления «по каким-то причинам» сформировав-

шегося информационного дефицита и ситуации «как бы присутствия и как бы отсутствия» в общественном сознании данной темы.

Анализ аргументации выбранных суждений фиксирует интерио- ризацию, осмысленное присвоение и встраивание подростками в свою систему взглядов гуманистических ценностей. Можно предположить, что в условиях рассогласованности государственнической и гуманистической концепций подробное изучение эпохи политических репрессий в «человеческом» измерении позволяет создать условия для более глубокого осмысления данных ценностей, развитие критического взгляда на соотношение целей и средств в связке «государство»-«гражданин» и сопутствующих им категорий.

Анализ АП концептов «государство», «власть», «гражданин», «Родина», «Россия», «СССР», «репрессии», «Сталин», «патриотизм» в «входных» и «выходных» анкетах помогает проверить данную гипоте^зу:

(1) практически по всем категориям после участия в проекте увеличилась наполненность концептов ассоциациями, что можно интерпретировать как усиление интереса подростков к тематике проекта, к осмыслению социально-политической жизни в России в целом, как усиление самосубъективации подростков (желание высказать собственное мнение, своё видение и позицию);

(2) практически по всем категориям после участия в проекте увеличилась доля одиночных реакций, что указывает на обогащение индивидуального опыта осмысления и переживания данных категорий выделенной группой подростков;

(3) относительно концептов «государство», «Родина», «патриотизм» в «выходных» анкетах различных и одиночных реакций было больше, чем в «входных». Можно предположить, что данные понятия в представлениях подростков наименее согласованы и противоречивы, представления о них тяготеют к крайностям; участие в проекте и глу - бокое погружение в тему эпохи политических репрессий не сняло, а, наоборот, усилило противоречивость представлений об этих категориях;

(4) относительно концептов «СССР», «репрессии», «Сталин» в выходных анкетах количество различных и одиночных реакций снизилось незначительно, соответственно, уровень согласованности представлений подростков о данных категориях остался примерно тем же, что был до участия в проекте;

(5) относительно концептов «Гражданин», «Власть», «Россия» количество различных реакций после проекта стало значительно мень-

ше, что говорит об усиление согласованности и однородности в представлениях подростков о данных категориях после участия в проекте.

Рассмотрим более подробно содержательные изменения в каждой группе категорий с помощью анализа их АП. Сразу необходимо отметить, что в целом структура АП каждого концепта повторяет выделенные во входных анкетах элементы; соответственно, ниже будут представлены только существенные изменения.

I. «Государство» - «Родина» - «патриотизм».

Общее смысловое ядро ДО и ПОСЛЕ: Государство - территория, на которой существует сильная власть, с помощью которой, с одной стороны, оно управляет, защищает, объединяет, а с другой - контролирует, угнетет, давит, подавляет.

Обращает на себя внимание усиление положительных характеристик «государства»: центр, страна, держава, всеобъемлюща, суверенная, крепкое, борется, меняется, сплочённость, порядок, организованное, легитимная, правовое, соблюдает закон, помогает, прислушивается к гражданам, охрана прав человека. Образ идеального государства («функций- ожиданий») приобретает более ярко выраженный гуманистический характер. «Отрицательное» включает следующие значения-антиподы: жёсткое, бесчеловечная, машина, оказывает прессинг, злоупотреблять, непонимание. Таким образом, желаемой «человечной» природе государства (человек - высшая ценность) противопоставляется «бесчеловечная» (человек - средство достижения целей самого государства).

Любопытно появление темы «необходимости» и «неизбежности» такого института, как государство, включая его искажённые черты. Вероятно, это может говорить о более осознанном отношении подростков к самому институту государственности: государственные институты могут нравиться или не нравиться, удовлетворять ожиданиям или нет, они могут ухудшаться или улучшаться, но сама государственность как таковая нужна в любом случае, так как она выполняет жизнеобеспечивающие функции.

При некоторых содержательных дополнениях, субъект-объектные отношения человека и государства здесь не претерпели изменения.

Общее смысловое ядро ДО и ПОСЛЕ: Родина - это мать, родная, дом, родной, место, важная часть, Россия, мир, любовь, любимая, защищать, объединяет, близкое, слышит.

В «выходных» анкетах увеличилась доля положительных характеристик, связанных с функциями-ожиданиями (успокаивает, вызывает чувства, трудится, хранит, воспитывает, сохраняет ценности, оберегает, поддерживает, даёт кров). Негативные характеристики стали мягче и перешли в ассоциативную связку с государством: государство, гро-

моздкая конструкция, обременяет. Можно отметить дополнение списка функций-ожиданий от Родины, за которые подростки готовы её любить и защищать. Образ Родины стал ещё более антропоморфным, приобрёл более выпуклые материнские (родительские) черты. В связи с этим можно предположить, что противоречивое отношение к Родине среди подростков может быть связано в том числе с особенностями подростковой психологии, началом сепарации от родительской семьи, переосмыслением и отчасти «обесцениванием» семейных ценностей и традиций.

Если Родина «даёт» (кров, успокоение, жизнь), то искажённое негативной стороной власти и высшим проявлением её негативности - репрессиями, «государство» («власть») угнетает-подавляет-убивает, то есть забирает жизнь. В этом проявляется противостояние гуманистической концепции и государственнической концепции, «человечности» и «бесчеловечности» в представлениях подростков.

Общее смысловое ядро ДО и ПОСЛЕ: Патриотизм - чувство, идея, идеология, слепой, прибежище, принцип, нравственный, Родина.

Здесь ярче выделяются два противоположных полюса представлений:

- в связке с «Родиной» патриотизм представляется как самоотверженный, важный, честный, добросовестный, защищает, сплачивает, воспитывает, помогает, объединяющий, преданный, сила, усиливает, мотивирует, побуждает (человек выступает как субъект, добровольно проявляющий свои чувства и активность);

- в связке с искажённым «государством» (функции-опасения) патриотизм выступает как фальшивая [идеология], управляет сознанием, необоснованный, восхваляет, громоздкая конструкция, массовый, развращает (здесь человек выступает как объект воздействия государства).

В идеальном неискажённом государстве-родине «патриотизм» - это светлое важное чувство, вера, преданность, уважение, нравственное морально-этическое понятие, он важен, растёт, скрепляет народ, побуждает к действиям, проявляется по-разному (человек одновременно активный субъект и объект воздействия).

Однако в силу выявленной двойственности («разный») и невозможности достижения идеального государства понятие «патриот» в разных дискурсах имеет разное (часто противоположное) наполнение и становится спекулятивной категорией, в результате чего доверие подростков к этому понятию, имеющему большой положительный потенциал, сильно падает.

Таким образом, «выходные» анкеты зафиксировали усиление внутренней противоречивости и напряжения между понятиями «государство», «Родина» и «патриотизм».

II. «СССР» - «Репрессии» - «Сталин»

Общее смысловое ядро ДО и ПОСЛЕ: СССР - страна, союз, прошлое, прошлый, борется, тоталитарный, тоталитаризм, распад, полураспад, страх, красный, сплачивает, сплочённый.

Можно отметить некоторое смещение темпоральной характеристики в сторону настоящего: если во входных анкетах была чётко обозначена дистанцированность подростков от советского прошлого, то в результате участия в проекте и более глубокого погружения в исторический контекст советского периода произошла определённая актуализация прошлого для подростков. Об этом говорит наличие большого количества глаголов в настоящем времени: угнетает, подавляет (как своих людей, так и другие страны), репрессирует, диктует, живёт, придумывает, строит, принимает решения, ошибается, побеждает, протягивается, правит. Кроме того, слово «распад» здесь преобразуется в «полураспад», также указывая на связь прошлого и настоящего. В данном аспекте «СССР» близок к концепту «государство» - как в положительном, так и в искажённом значении.

В целом, у подростков выделенной группы после участия в проекте можно отметить усиление ощущения советского прошлого как «неотчуждённого прошлого своей страны» и более глубокого осознания исторической преемственности.

Общее смысловое ядро ДО и ПОСЛЕ: Репрессии - жестокие, жестокость, убивать, убийство, убивают, уничтожали, страшно, страшны, страшная, ^необходимость, необходимые.

Наряду с устойчивым негативным отношением к репрессиям можно отметить усиление акцента на античеловеческом характере данного явления (разрушают жизни, рушат жизнь, приносят боль, плачевные, обезличивание, травматичный способ), появление конкретизаций (не просто убийство, а убийство образованного будущего страны), использование негативных эмоциональных характеристик высокой степени интенсивности (отвратительны, кошмар, ужас). Знакомство с личными историями и судьбами репрессированных через разные практики памяти (встречи-беседы, работа с архивно-следственным делом, участие в иммерсивном спектакле) углубило неприятие подростками насильственных мер со стороны государства по отношению к невиновному человеку, позволило более осознанно интериоризиро- вать гуманистические ценности.

Общее смысловое ядро ДО и ПОСЛЕ: Сталин - усатый человек, революционер, личность, вождь, правитель, руководит, правит, строгий, убивает, противоречивый, культ.

Обращает на себя внимание увеличение доли положительных характеристик: лидер, руководитель, государственный деятель, стратег, расчётливый, практичный, деятельный, ведёт игру, влиятельный, великий, побеждает, известен в истории (функции-достижения как функции-ожидания от государства, персонифицированного в лице правителя). Негативные характеристики приобрели более чёткую связь с ценностями гуманистической концепции (нарушает права и свободы граждан), стали содержательно ближе к АП репрессий (разрушительный, страшный (веющий ужас), контролирует, подчиняет, жестокость, жёсткий, уничтожает).

Таким образом, концепт «Сталин» приобрёл более позитивную окраску: образ мудрого руководителя-победителя в войне оказывается значительно сильнее образа преступника против своего народа - при том, что образ репрессий стал более негативным. Ассоциативная рамка памяти о Великой Отечественной войне, одобренная государством, поддерживает положительный образ Сталина и оказывает сильное влияние на подростков. Знакомство с «человеческим» измерением истории, судьбами отдельных невинно пострадавших людей в рамках проекта позволило более чётко связать негативные характеристики данной исторической личности (эпохи/типа государственности) с нарушением прав человека и в целом гуманистических ценностей.

Вероятно, при осмыслении концепта «Сталин» происходит столкновение ассоциативной постпамяти о Великой Отечественной войне, поддерживаемой государством, и аффилиативной постпамяти об эпохе политических репрессий, формирующейся при знакомстве с «человеческим измерением» этого сюжета истории. Каждая из версий постпамяти формирует и поддерживает свой образ Сталина. Можно предположить, что в условиях противоположных оценок, эмоционального и интеллектуального диссонанса двух версий постпамяти об одном историческом персонаже, доминировании сильной ассоциативной постпамяти о Великой Отечественной войне в сознании подростков происходит отделение ключевого субъекта репрессий 1930-х-1950-х гг. от самих репрессий (Петров 2012, с. 396).

III. «Гражданин», «Власть», «Россия»

Общее смысловое ядро ДО и ПОСЛЕ: гражданин - это свободный, ответственный, честный, законопослушный человек, [который имеет] права и обязанности, житель, [который] живёт [в своей стране] и служит [ей].

После участия в проекте большинство подростков стали придерживаться положительного пассивного образа гражданина: это любой сознательный, добросовестный, достойный, человек, который проживает в этой стране, имеет гражданство и паспорт, работает или учится. Негативный пассивный тип (созерцает, ничтожно маленький, выживает, терпит, безопасный) и положительный активный (требовательный, бороться) получают маргинальные позиции.

Можно предположить, что в представлениях подростков «игра по правилам» (законопослушность, выполнение своих обязательство честно) должна обезопасить их от произвола государства: в правильном государстве все субъекты должны действовать по правилам. Наличие крайних позиций в АП концепта «гражданин» показывает неуверенность подростков в эффективности данной позиции: власть искажает государство, и оно начинает подавлять человека, пренебрегая его правами, а человек либо теряет своё достоинство, свою субъектность, становясь ничтожно маленьким, терпит, выживает и лишь созерцает со стороны творящуюся несправедливость, либо начинает бороться и требовать соблюдения своих прав, отстаивать своё право на игру по правилам. Таким образом, первая стратегия - безопасна, но делает человека ничтожно маленьким, вторая - опасна, но позволяет сохранить человеческое достоинство. Возможно, маргинальный характер данных стратегий в представлениях подростков связан с тем, что они не имели личного опыта переживания государственного давления, и перспектива выбора любой из этих стратегий представляется им страшной, сложной и болезненной (исходя из исторических и современных примеров). Кроме того, отсутствие подобного опыта подкрепляет веру в то, что жизнь по правилам оградит их от государственного произвола и от необходимости этого выбора.

Общее смысловое ядро ДО и ПОСЛЕ: власть - сила, сильная, могущество, могущественная, управляет, контроль, контролировать, диктаторская, диктатура норм/правил.

Можно отметить усиление негативных характеристик - искажений, вызывающих опасения (власть как враг государства и гражданина): развращает, угнетающий, давление, огромная, повсеместная, параноидальная, твердолобый, застой, устаёт, жестокая, обязует, борется, работает против интересов, желаемый, деньги, коррупция, шаткая. Тем не менее, появляется мотив партнёрства (власть как партнёр государства и человека): глава, правит, управление, управляющий, руководит, действует, мощь, мощная, формирует гражданскую идентичность, необходимая, демократическая, слышит народ, централизованная, это люди, которые получают возможность созидать («законодательная»). Такая дихотомия

вновь показывает нам страхи подростков относительно власти, которая даже честного человека/государство может «развратить» и испортить (субъект-объектные отношения), и одновременно желаемый образ власти-партнёра, которая обеспечивает «игру по правилам» и соблюдение прав человека (субъект-субъектные отношения).

Общее смысловое ядро ДО и ПОСЛЕ: Россия - страна, государство, Родина, большая, огромная, свободная, процветает, существует, сложная.

В целом образ России остался достаточно положительным, но смещение темпоральной характеристики указывает на переосмысление данного концепта подростками: акцент сделан на настоящее, которое ощущается как безвременье, отсутствие движения (живёт, существует сейчас, нынешняя, статичная, неразвивающаяся, спит, раздумывает), отсутствие внутренних потенций для изменений (катится, продолжает ошибаться, отсталая, усталость) при стремлении к таким изменениям (меняется) на основе наследия прошлого, которое либо помогает (великая, уникальное, могущественная, многонациональная, конституционная), либо мешает (монархическая) будущему процветанию. Анализ АП концепта «Россия» выделенной группы подростков после участия в проекте показывает более мягкое, сочувственное отношение к своей стране. Образ России-Родины, большой, сильной, уникальной и великой страны, которая именно сейчас потеряла ориентиры, растерялась, не понимает, что делать, куда двигаться, в каком направлении развиваться, чтобы выбраться из этого безвременья и вновь ощутить себя полной сил.

Таким образом, после реализации проекта сохранились рассогласованность, поляризация и внутреннее напряжение в осмыслении ключевых категорий политической жизни («государство», «власть», «патриотизм», «Родина», «государство», «Сталин», «СССР», «репрессии»), однако, глубина и вектор осмысления претерпели определённые трансформации:

- повысилась наполненность АП практически каждого концепта,

- увеличилась доля ассоциаций, связанных с уважением к личности, защитой прав и свобод человека, в целом с гуманистическими ценностями,

- определился оптимальный образ гражданина (пассивный положительный тип),

- выделились наиболее важные интенции в отношении к ключевым категориям политической жизни государства: стремление подростков к субъективации (стать значимым субъектом политической жизни в государстве через «игру по правилам») и страх подобной

субъективации (субъект должен как-то реагировать на нарушение правил, а обе очевидные для подростков стратегии опасны, неприятны и болезненны);

- произошло смещение темпоральных ощущений от прошлого и будущего к настоящему: более глубокое погружение в исторический контекст эпохи политических репрессий и знакомство с судьбами отдельных людей актуализируют прошлое и побуждают встраивать прошлое в осмысление настоящего, формировать собственную оценку исторических и современных явлений и процессов.

Данные выводы созвучны результатам анализа измерения интенсивности эмоций с помощью ШДЭ К. Изарда до и после участия в проекте выделенной группы подростков. Анализ данных показывает, что по сравнению с большой и выделенной группой «входных» анкет, в которых обозначилась «тройка» ключевых эмоций - интерес, печаль и удивление, - в конце проекта добавился страх, фактически не поменяв своих позиций по сравнению с другими эмоциями. Неизменная позиция страха на протяжении всего проекта указывает на достаточно устойчивый фон тревожно-депрессивных переживаний подростков, связанных с эпохой политических репрессий. Тем не менее, можно предположить, что высокие позиции «интереса» и «удивления», которые относятся к позитивным эмоциям, позволяют уравновесить негативные переживания и побуждают к дальнейшему исследованию данной темы.

Комментарии к ШДЭ К. Изарда с пояснением выбора степени интенсивности эмоций позволяют более детально проанализировать полученный эмоциональный профиль выделенной группы подростков после участия в проекте.

Интерес: «интерес - история своей страны», «было на самом деле интересно читать архивные документы, расшифровывать письма, работать с базами данных», «эта тема - непаханое (для нашего поколения) тема для исследований, поэтому интерес здесь более чем уместен», «сложно не испытывать интерес к чему-то неясному и столь скрытному. Об этом мало говорят, соответственно, мало знаешь».

Радость: «тема репрессий не вызывает данного эмоционального состояния, ведь в ней нет ничего радостного», «абсолютно нет. Даже радость самого исследования вытеснялась теми фактами, с которыми мне довелось работать».

Удивление: «где есть исследования, там точно есть место удивлению», «я удивился масштабам Большого террора», «некоторые события были мне не известны до проекта», «некоторые моменты меня на самом деле удивили, например, тот факт, что не все репрессированные занесены

в книги памяти, или что глава государства фактические санкционировал пытки».

Печаль: «печаль можно испытывать из-за того, что мы узнаём», «она в основном появлялась после прочтения писем. Грустно было осознавать то, сколько жизней было загублено, сколько людей умерло со слепой верой в партию, сколько семей годами носили передачки своим близким в тюрьму, не зная, что их давно нет в живых...», «сожалею, о том, что людям пришлось пережить такое страшное и тяжелое время. Мне хотелось бы, чтобы люди и их семьи могли пережить это время менее болезненно и без таких потерь», «мне становится очень грустно, что я не могу это никак предотвратить».

Злость: «в основном, на государство, которое не просто санкционировало весь тот ужас, но и стремилось к нему», «злобно за людей, кто служил своей Родине честно и верил в вождя».

Отвращение: «к людям, верившим, что можно построить государство на массовом терроре», «в основном я испытываю отвращение и непонимание, потому что считаю репрессии отвратительным и ненужными», «я не понимаю, как государство, главной целью которого является создание условий жизни, могло так легко этой жизни лишить», «неприятен факт обесценивания человеческих жизней и судеб, это вызывает отвращение к государственной системе в целом».

Презрение: «это, как по мне, слишком «низкая» эмоция, которую вряд ли вообще хоть что-то или кто-то заслуживает».

Страх: «мне было ужасно от знания, что такое происходило именно там, где мы живём меньше века назад», «иногда, когда начинаешь видеть аналогии с современностью», «страх, что такое может повториться в человеческой истории», «испытал страх за то, что могло бы произойти, если бы подобное событие произошло в наши дни».

Вина: «странно, но, наверное, это вина за то, что сейчас я не могу ничего сделать, чтобы предотвратить то, что произошло; за то, что все, что мы можем сейчас сделать - это помнить, но зачастую мы и с этим не справляемся», «я не должна испытывать чувства вины за то, чего не совершала и к чему не причастна. Я не хочу усиливать комплекс вины. К тому же это всё давно уже прошло, и мы должны, просто смотреть».

Стыд: «мне стыдно за незнание еще очень многого что происходило», «что происходящее происходило в стране, в которой я живу», «за то, что живешь в государстве, построенном на крови и костях (хотя как и многие государства)», «стыд перед всеми жертвами репрессий за то, что все эти «усилия» по построению «коммунизма» - напрасны, что их смерти - бес-

смысленны и необоснованны, что партия и Сталин - не такие уж непогрешимые».

Интересно, что, с одной стороны, можно отметить успешность опыта по формированию аффилиативной постпамяти об эпохе политических репрессий через взаимодействие с аутентичным пространством и аутентичным артефактом, которое было реализовано на этапе «погружения в тему» (усиление чувства сопричастности, сопереживания людям прошлого, формирование личностно окрашенного эмоционального отношения к событиям той эпохи и т.д.), с другой - стремление дистанцироваться от болезненных эмоций, оставить прошлое в прошлом, поставить границу между прошлым и настоящим (механизм «остранения»). Эта тенденцию проявляется и в пояснениях к конкретным эмоциям («печаль», «злость», «отвращение», «вина», «стыд»); её можно сформулировать следующими вопросами: должна ли быть преемственность ответственности за деяния, совершённые предыдущими поколениями жителей нашей страны? Должна ли быть преемственность вины и стыда? А страха? Нужна ли такая преемственность для преодоления разного рода последствий эпохи политических репрессий?