"Он был в грикланде предводителем войска": скандинав в Византии

Согласно «Саге о людях из Лососьей долины», Болли прослужил в Константинополе долгие годы и по хронологии саги вернулся в Исландию около 1030 г. Его служба, очевидно, протекала успешно, потому что

«Болли привез с собой большие богатства и много драгоценностей, которые ему подарили высокопоставленные люди. Болли так привык к пышности, когда он вернулся из своего путешествия, что не желал носить никакой другой одежды, кроме одеяний из пурпурных и других дорогих тканей, и все его оружие было украшено золотом. Его называли Болли Горделивый. Он объявил своим корабельным спутникам, что намерен отправиться на запад, в свою родную округу, и оставил корабль вместе с грузом в руках своих спутников. Болли уехал со своего корабля вместе с одиннадцатью спутниками, и все они были в пурпурных одеждах и сидели на позолоченных седлах. Все они были хороши собой, но Болли превосходил их всех. Он был в тех дорогих одеждах, которые ему подарил король Миклагарда. Кроме того, на нем был пурпурный плащ, а за поясом у него был меч Фотбит. Его крестовина и навершие были украшены золотой резьбой, а рукоятка была обвита золотой нитью. На голове у него был золоченый шлем, а на боку красный щит, на котором был изображен золотой рыцарь. В руке у него была пика, как это принято в других странах. Везде, где они останавливались, женщины оставляли все свои дела и только смотрели на Болли и на его великолепие, и на его сотоварищей» Ibid. 77. kafli; Там же. С. 436..

Исландского сказителя интересует судьба Болли и принёсшие ему славу результаты его деятельности в Византии, нежели сама эта деятельность. Значительно больше внимания подвигам своего героя в Византии уделяет другой сказитель, который повествовал о самом известном из варангов-гвардейцев -- Харальде Сигурдарсоне, ставшем позднее норвежским королём и получившем прозвище Суровый Правитель. Славе Харальда способствовало и сочинение скальдических стихов -- в том числе им самим (он был искусным скальдом), -- и его рассказы о своих сражениях в Византии, подхваченные его дружинниками и затем передававшиеся другими рассказчиками -- уже в Исландии.

Ярким следом «дворцовых» варангов-скандинавов являются рунические надписи в соборе св. Софии в Константинополе. Все они расположены на галерее второго этажа, где во время богослужений должны были находиться телохранители императора. Три воина, Ари, Хальвдан и Аринбьярн, вероятно, заскучавшие во время длительной церемонии, вырезали свои имена -- засвидетельствовав тем самым свое пребывание в соборе.

Купец

Деятельность скандинавов в Византии в отечественной и зарубежной литературе традиционно характеризуется как наёмничество и торговля. Так, об «интенсивном обмене товарами и услугами» пишет, например, Э. Пильц Piltz E. Varangian Companies for Long Distance Trade: Aspects of Interchange between Scandinavia, Rus' and Byzantium // Byzantium and Islam in Scandinavia. Acts of a Symposium at Uppsala University June 15-16 1996 / Ed. E. Piltz. Goteborg, 1998. P. 86.. Правда, собранные ею обширные и разнообразные материалы (в значительной части указывающие лишь на поездки скандинавов в Византию, но не на их торговую деятельность) привели её к выводу о том, что торговые связи с Византией были преимущественно опосредованными и что таким посредником была Русь. К сходному выводу пришёл и Я. Ферлуга, отметивший незначительность следов торговой активности скандинавов с Византией в Скандинавии Ferluga J. Der byzantinische Handel nach Norden // Untersuchungen zu Handel und Verkehr der vor- und fruhgeschichtlichen Zeit in Mittel- und Nordeuropa. Gottingen, 1987. Teil IV. Der Handel der Karolinger- und Wikingerzeit / Hrsg. K. Duwel, H. Jankuhn, H. Siems, und D. Timpe. S. 639-642 S. 616-642.. Однако вопрос о том, почему прямые торговые связи скандинавов Я имею в виду исландцев, норвежцев, шведов, данов. Скандинавов, осевших в Восточной Европе в VIII -- первой половине X в., я условно называю русью/русами. с Византией в ІХ--ХІ вв. -- в отличие от активной военной деятельности и при бесспорной престижности византийских материальных и культурных импортов -- не получили распространения, как кажется, даже не ставился.

Если почти полное отсутствие сведений о торговой деятельности скандинавов на Волжском пути и об их противоречивых отношениях с Хазарией вполне объяснимо, с одной стороны, большой временной дистанцией и спецификой отражения событий IX--X вв. (в форме сюжетных мотивов в сагах о викингах), а во- вторых (и это, видимо, главное) -- практически полным прекращением связей с указанным регионом Европы в последующее время, то контакты с Византией в том же Х в., как мы видели, представлены и в современных событиям письменных текстах (скальдические стихи, ранние рунические камни), и в более поздних, XIII-- XIV вв. (родовые и королевские саги). Память о контактах IX--X вв. поддерживалась их сохранением и в XII--XIV вв. (паломничества, участие в Крестовых походах и др.), а также чрезвычайно высоким престижем Византийской империи.

Удивительно, однако, что среди таких сообщений практически нет известий о скандинавских купцах, отправившихся в Византию с или за ценными товарами -- прежде всего шёлком и предметами роскоши, которые появились в Скандинавии уже в IX в. Duc%ko W. Byzantine Presence in Viking Age Sweden: Archaeological Finds and their Interpretation // Rom und Byzanz im Norden: Mission und Glauberwechsel im Ostseeraum wahrend des 8.-- 14. Jahrhunderts / Hrsg. M. Muller-Wille. Stuttgart, 1997. Bd. 1. S. 291--311; Androshchuk F. Vikings in the East: Essays on Contacts along the Road to Byzantium (800--1100). Uppsala, 2013. Р. 91--117. Единственным, насколько мне известно, прямым сообщением о торговле скандинава в Византии является рассказ о поездке Финнбоги Сильного в Константинополь по поручению норвежского ярла Хакона для взыскания долга с исландца Берси Белого, который семь лет назад «поселился в Грикланде, и там служит конунгу, которого зовут Йон, знатному хёвдингу. Теперь сделался Берси дружинником Йона конунга и [был] в большой милости». Прибыв в Грикланд, Финнбоги «поселился невдалеке от палат конунга. Они вели торговлю с местными жителями». Встретившись с императором Йоном, Финнбоги излагает ему своё поручение, получает обещание «подумать об этом деле» и предложение остаться на зиму «и свободно заниматься торговлей с нашими людьми» «..Hann se kominn ut i Grikkland en par r^dur fyrir konungur sa er Jon heitir og ag^tur hofdingi. Nu hefir Bersi gerst hirdmadur Jons konungs og vel virdur»; «Fer Finnbogi hljodlega og tekur ser herbergi skammt fra konungs adsetu. heir hafa kaupstefnu vid landsmenn»; «Nu skulud per her і vetur vera og eigid frjalslega kaup vid vora menn» (Finnboga saga ramma, 18.--19. kaflar: Finnboga saga ramma // The Icelandic Saga Database [Электронный ресурс]. URL: https://www.sagadb.org/finnboga saga ramma (05.12.2022)).. Получив долг и богатые подарки от императора, а также прозвище rammi -- Сильный, Финнбоги возвращается в Норвегию. Сага, написанная, вероятно, в первой половине XIV в., романтизирует героя -- реальное лицо, упомянутое в «Книге о занятии земли» (гл. 71), -- используя распространённые повествовательные мотивы саг о древних временах и родовых саг. При этом хронологические ориентиры саги не согласуются между собой. Согласно внутренней хронологии саги, Финнбоги должен был родиться между 925 и 931 гг., а в Норвегию и Византию он отправился, какговорится в саге, в возрасте 18 лет, т. е. в 940-е гг. Однако в то время хладирским ярлом был Сигурд сын Хакона; его отец Хакон сын Грьотгарда был союзником Харальда Прекрасноволосого, который умер ок. 933 г., а его сын Хакон Могучий был фактическим правителем Норвегии в 971--995 гг. Частое отождествление «конунга Йона» с Иоанном Цимисхием также недостоверно: побывать в Византии при Иоанне Цимисхии, который взошёл на престол в 969 г., Финнбоги никак не мог. Поскольку других императоров с именем Иоанн в Х в. не было, предполагается, что автор саги использовал имя одного из последующих императоров: Иоанна II Комнина (1142--1143), Иоанна III Дуки Ватаца (1222--1254), Иоанна IV Дуки Ласкариса (1254--1261), т. е. императора Иоанна (Йона), но современного не Финнбоги, а автору саги Sigfus Blondal. The Varangians of Byzantium. P. 196.. Эти хронологические неувязки и беллетризированный характер как саги в целом, так и данного рассказа (см., например, мотивацию прозвища героя -- Сильный, которое было дано ему императором, поскольку Финнбоги поднял помост с сидевшим на троне императором и его приближёнными), заставляют с крайней осторожностью относиться к упоминанию о торговой деятельности Финнбоги в Византии: не исключено, что оно отражает представления автора саги, жившего в ганзейскую эпоху, когда торговля была естественным занятием многих исландцев и норвежцев -- в отличие от наёмничества.

Другим, но ещё более сомнительным свидетельством торговли скандинавов в Византии является уже упомянутый рассказ в «Саге о Хравнкеле Годи Фрейра» об условно датируемой 950 г. поездке исландца Эйвинда сына Бьярни. Эйвинд едет в Норвегию в качестве купца farmadr), после чего отправляется в Миклагард (Константинополь), где проводит «некоторое время». Поездки исландцев в Норвегию с торговыми целями были регулярны, и упоминание об этом вполне обыденно. Однако о продолжении торговой деятельности Эйвинда на востоке сага не упоминает, и значительно вероятнее, что он поступил в империи на военную службу, как и другие его соотечественники.

Надо отметить, что сообщений о торговых поездках скандинавов за пределы Скандинавских стран в исландских сагах не так много, особенно в сравнении с рассказами и упоминаниями их военных предприятий, но все они говорят о торговых связях с Новгородом, Англией и Ирландией. В шведских рунических надписях XI в. увековечивается память о человеке, которые «часто плавал в Земгалию на корабле с дорогими товарами», а также о некоем Дьярве, получившем весы у земгальца Мельникова Е. А. Скандинавские рунические надписи. С. 307-308 (Б-Ш.5.13), 330--331 (Б-Ш.7.18). Альманах североевропейских и балтийских исследований / Nordic and Baltic Studies Review. 2022. Выпуск /Issue 7. Саги неоднократно рассказывают о купцах, исландцах и норвежцах, торговавших на Руси. Древнейшее из таких упоминаний относится ко второй половине IX в.: исландец Бьёрн получил прозвище Шкура, потому что «он был великим путешественником, Ездоком-в-Хольмгард и купцом, часто ездил на восток, и у него были лучшие шкуры на продажу, чем у большинства других купцов, и поэтому его прозвали Бьёрн-Шкура» Литовских Е. В. Древнерусско-исландские связи в X--XIII вв.: Бьёрн-Шкура «Ездок в Новгород» // Восточная Европа в древности и средневековье: XXX Юбилейные Чтения памяти чл.-корр. АН СССР В. Т. Пашуто. М., 2018. С. 184-189.. Речь, однако, идёт исключительно о поездках в Новгород Джаксон Т. Н. Отражение торговли Новгорода со Скандинавией в древнескандинавской письменности // Скандинавский сборник. Таллин, 1988. Вып. XXXII. С. 117-128; Она же. Исландские королевские саги. С. 327-329., где на торгу скандинавы приобретают драгоценные ткани, вероятно, византийского производства, богатые одежды, меха, в том числе для перепродажи в Западной Европе, предметы роскоши: украшения, столовую утварь и др., а также рабов (рабынь). Здесь же они встречаются с купцами из других стран: согласно «Пряди о Хауке Длинные Чулки» по «Большой саге об Олаве Трюггвасоне» (ок. 1300 г.), Хаук покупает драгоценный плащ, отделанные золотом, у торговца-грека Она же. Исландские королевские саги. С. 626-627.; по хронологии саги его поездка датируется первой третью Х в. Возможно, уже во второй половине 1020-х гг. был заключён первый торговый договор с Норвегией Мельникова Е. А. Древняя Русь и Скандинавия. С. 354-370..

В 22 рунических надписях отношения заказчиков памятника и поминаемого определяются словом felagi (от liggja fe, дословно «складывать имущество») «компаньон, сотоварищ», которое могло относиться к участникам викингского грабительского похода, но чаще, особенно в сагах, означало складников -- купцов, ведших совместную торговлю за пределами Скандинавии Там же. С. 345-353. Мельникова Е. А. Скандинавские рунические надписи. С. 200-202 (А.2.1). Мельникова Е. А., Никитин А. Б., Фомин А. В. Граффити на куфических монетах из Петергофского клада начала IX в. // Древнейшие государства на территории СССР. 1982 год. М., 1984. С. 26-47.. Однако в связи с поездками в Византию этот термин упоминается только один раз -- на камне, найденном на о. Березань в устье Днепра и датируемом второй половиной XI в.: «Грани сделал этот холм по Карлу, своему сотоварищу» (felagi)¹³. Род занятий Грани и Карла и цель их поездки остаются неясными: они могли быть как воинами, так и купцами и направляться как в Византию, так и на Ближний Восток или возвращаться оттуда. византия скандинав поход наёмник

Таким образом, древнескандинавские источники, уверенно свидетельствуя о торговле с Новгородом, практически совсем не отразили прямые торговые контакты с Византией.

Если не об отсутствии таковых, то, по крайней мере, об их незначительности, вероятно, говорят и довольно скудные византийские импорты в Скандинавии, сосредоточенные в основном на востоке: в Свеаланде и на Готланде. Древнейшим свидетельством контактов скандинавов с Византией считается монета чеканки 776/7 г. из Петергофского клада, зарытого в самом начале IX в., с греческим граффито ZAXAPIOY (gen. от ZaxaQiag)¹⁴. Для IX в. наиболее показательны монеты императора

Феофила (829--842) и три печати (найдены в Хедебю, Рибе и Тиссё) патрикия Феодосия Androshchuk F. Vikings in the East. Р. 95..

Византийские монеты начинают поступать в Скандинавию уже в эпоху Великого переселения народов (известно ок. 900 солидов этого времени из Швеции и Дании) Kromann A. M0nterne fra Byzanz // Bysans och Norden / Red. E. Piltz. Uppsala, 1989. S. 84.. C VII и вплоть до XII в. в Скандинавию приходят фоллисы (их число невелико, и они представлены единичными находками) Ibid. S. 88., а с 800 г. появляются милиарисии (древнейшие -- 6 монет императора Феофила, 803--842 гг., найденных в Швеции, из них четыре -- в Бирке), число которых не превышает 600: около 500 из Швеции (из них 104 милиарисия найдено в одном кладе -- из Оксарве, Готланд), 40 из Дании, 20 из Норвегии и 19 из Финляндии Ibid.; Hammarberg I., Malmer B., Zachrisson T. Byzantine Coins Found in Sweden. Stockholm; London, 1989; Androshchuk F. Vikings in the East. P. 113--117., причём обнаруживаются они в основном в кладах середины IX -- середины Х в. только вместе с восточными монетами Androshchuk F. Vikings in the East. P. 115., что говорит о сложении комплексов монет в Восточной Европе. 23 золотые номисмы происходят с о. Готланд, из Дании и Норвегии Duczko W. Byzantine Presence in Viking Age Sweden. P. 293., из них 16 представлены в кладе из Хён (Hoen), Норвегия. При этом 24% всего количества найденных византийских монет были превращены в подвески, в том числе все номисмы из клада из Хён Audy F. How were Byzantine coins used in Viking-Age Scandinavia? // Byzantium and the Viking World / Ed. F. Androshchuk, J. Shepard, M. White. Uppsala, 2016. P. 144, 151. 141--168.. По сравнению с 90 000 восточных монет, найденных в материковой Швеции и на о. Готланд, византийский монетный импорт ничтожен и вряд ли указывает на интенсивность торговых связей с Византией. Он свидетельствует скорее о том, что византийские монеты высоко ценились и были престижны Malmer B. The Byzantine Empire and the Monetary History of Scandinavia during the 10th and 11th Century A.D. // Les pays du Nord et Byzance (Scandinavie et Byzance): Actes du Colloque nordique et international de byzantinologie, tenu a Upsal 20--22 avril 1979 / Red. par R. Zeitler..Uppsala, 1981. P. 128; Audy F. How were Byzantine coins used. P. 165..

Более репрезентативны находки фрагментов изделий из шелковых тканей Lopez R S. Silk Industry in the Byzantine Empire // Speculum. 1945. Vol. 20. P. 1-42. -- их необычно большое число концентрируется в Бирке. Они найдены примерно в 70 погребениях -- как мужских, так и женских Hagg I. Silks in Birka // Byzantium and the Viking World. P. 281-304.. Вывоз шёлка, однако, строго контролировался византийскими властями Haussig S. W. Der Seidenhandel uber die Chazaren mit Byzanz und Skandinavien // Les pays du Nord et Byzance. P. 187-194; Ferluga J. Der byzantinische Handel nach Norden. S. 635-639.. Иное дело -- подарки отрезов шёлка или изделий из него. Согласно «Повести временных лет», Ольга перед отъездом из Константинополя получила в дар «злато и сребро, паволоки и съсуды различныя» Лавр. Огб. 61.. Исландец Болли сын Болли, побывав в Византии, «не желал носить никакой другой одежды, кроме одеяний из пурпурных и других дорогих тканей...

Он был в тех дорогих одеждах, которые ему подарил конунг Миклагарда. Кроме того, на нем был пурпурный плащ...»; пурпурные одежды были и на его 12 спутниках «Bolli haf6i miki6 fe ut og marga dyrgripi er hofdingjar hofdu gefid honum... Hann vildi engi kKdi bera nema skarlatsktedi og pellsktedi... Bolli ri6ur fra skipi vi6 tolfta mann. Beir voru allir i skarlatsktedum, fylgdarmenn Bolla... Hann var i pellsktedum er Gar6skonungur haf6i gefi6 honum. Hann haf6i ysta skarlatskapu rau6a»: LaxdHa saga. 77. kafli; Сага о людях из Лососьей долины. C. 436.. Это и другие подобные сообщения саг подтверждаются археологическим материалом. По наблюдениям И. Хегг, ряд погребённых в Бирке воинов были одеты в шёлковые одежды; в одном случае удалось даже восстановить покрой одеяния -- византийского скарамангия, верхней одежды, которую носили военнослужащие, чиновники и придворные, а также сам император Hagg I. Birkas orientaliska praktplagg // Fornvannen. 1984. Arg. 78. S. 218. URL: http://www.diva- portal.org/smash/record.isf?dswid=4405&pid=diva2%3A1225705 (07.12.2022).. Могли изделия из шёлка попадать в Византию и транзитом: драгоценный (шёлковый?) плащ, отделанный золотом, был куплен Хауком в Новгороде у торговца-грека (см. выше). Однако находки ценных украшений, предметов культа и утвари собственно византийского производства, а не русского по византийским образцам, -- единичны Ducgko W. Byzantine Presence in Viking Age Sweden..

Таким образом, археологический материал свидетельствует о существовании связей Скандинавии с Византией, особенно во второй половине Х--XI в., однако он не даёт оснований говорить о сколько-нибудь регулярных прямых торговых контактах.

Между тем, восточные и византийские источники содержат информацию о торговле ар-рус, или росов в Византии Я не рассматриваю здесь сообщения о торговле русов по Волжскому пути. Надо лишь отметить, что как сообщения восточных писателей (в частности, Ибн Фадлана), так и нумизматические данные указывают на то, что между Скандинавскими странами и Волжской Вулгарией существовали прямые торговые связи. См.: Kovalev R. Were there Direct Contacts between Volga Bulgaria and Sweden in the Second Half of the Tenth Century? The Numismatic Evidence // Archivum Eurasiae Medii Aevi. 2013. Vol. 20. P. 67-102., причём уже с третьего десятилетия IX в. Ибн Хордадбех, прекрасно осведомлённый в силу своей официальной должности о международных контактах в Восточной Европе и на Переднем Востоке, пишет о том, что с купцов-русов «берет десятину властитель Рума (Византии. -- Е. М.)» Древняя Русь в свете зарубежных источников: Хрестоматия. 2009. Т. III. Восточные источники / Сост. Т. М. Калинина, И. Г. Коновалова, В. Я. Петрухин. С. 30., т. е. в арабском мире было известно о том, что русы приходят в Византию с торговыми целями. Это сообщение Ибн Хордадбеха присутствует в ранней редакции его «Книги путей и стран» и, соответственно, датируется временем не позднее 840-х гг. Коновалова И. Г., Мельникова Е. А. Древняя Русь в системе евразийских коммуникаций IX-X веков. М., 2018. C. 163. Оно недвусмысленно свидетельствует о проникновении скандинавских торговцев в Византию практически одновременно с появлением в Константинополе послов-свеев, назвавшихся росами, от некоего «кагана», о чём сообщается в «Вертинских анналах» См. выше примеч. 4.. Из слов Ибн Хордадбеха, однако, остаётся неясным, каких именно скандинавов он имел в виду: приходивших непосредственно из Скандинавии или уже осевших в Восточной Европе (в Ладоге). Скорее всего, он вообще не делал различия между теми и другими и знал только, что они приходят из земли славян, отчего и причислил их к роду славян (если эта фраза не является позднейшей вставкой).

Очевидно, что такие появления были нечастыми и мало заметными в системе обширных торговых связей Византии. Неслучайно в 860 г. патриарх Фотий, свидетель осады Константинополя росами и участник обороны города, называет нападавших не незнакомым византийцам народом, а «народом незаметным, народом, не бравшимся в расчет, народом, причисляемым к рабам» Кузенков П. В. Поход 860 г. на Константинополь. С. 57.. Формулировки Фотия предполагают, что к 860 г. в Византии уже были достаточно хорошо знакомы с росами, но они не привлекали внимания и не вызывали интереса у властей ни как торговые партнеры, ни как военная сила, угрожающая империи или пригодная для использования: как угроза -- до событий 860 г. как наёмники -- до начала Х в., как торговые партнеры -- вплоть до 910-х гг.

Таким образом, на протяжении большей части IX в. торговые плавания скандинавов в Византию были спорадическими, осуществляемыми отдельными отрядами, которые, вероятно, использовали различные маршруты, в том числе и Днепровский, о котором пишет Ибн Хордадбех. Однако редкость этих поездок почти на всём протяжении IX в. не вызывала ещё необходимости в сколько-нибудь постоянных стоянках, и только к концу этого столетия возникают эмпории, обслуживавшие Днепровский путь: Гнёздово в начале пути и Киев в его центральной части. Их появление знаменует интенсификацию движения по Днепровскому пути и, соответственно, увеличение числа торговых предприятий скандинавов -- военные отряды, ехавшие с целью грабежа или найма на службу, в таких стоянках нуждались в значительно меньшей степени.

Купцы-скандинавы -- но уже осевшие в Восточной Европе -- хорошо известны в Византии самое позднее с 911 г., когда был заключён первый известный нам договор с византийскими властями, который касался прежде всего торговых отношений. Заключённый в 944 г. русско-византийский договор не только посвящён торговле, но перечисляет в качестве свидетелей 26 купцов («гостей»), среди которых два носят славянские имена, один -- финское (?), остальные -- скандинавские. Подробно пишет об организации торговли росами Константин VII Багрянородный в трактате «Об управлении империей» (начало 950-х гг.) Константин Багрянородный. Об управлении империей / Под ред. Г. Г. Литаврина,

А. П. Новосельцева. М., 1989 (=Древнейшие источники по истории народов СССР). С. 44--51.. Он же упоминает в справочнике «О церемониях», написанном в 963 г. или позже, купцов, сопровождавших княгиню Ольгу: их количество достигает 44 человек Constantine Porphyrogennetos. The Book of Ceremonies. Vol. 2. Р. 511, 594--597.. Почти столетие спустя Скилица сообщает об убийстве на рынке русского купца, что спровоцировало в 1043 г. неудачный поход на Константинополь Владимира Ярославича loannis Scylitzae Synopsis Historiarum. P. 430 (гл. 6, строки 41-48);ЛитавринГ. Г. Русско-византийские отношения в XI-XII вв. // История Византии. М., 1967. Т. 2. С. 347--353..

Однако во всех этих случаях торговые операции в Византии совершают отнюдь не выходцы непосредственно из Скандинавии. Константин, безусловно считая росов скандинавами, пишет только о тех росах и их архонтах, которые прочно обосновались в Киеве. Здесь они обитают, отсюда отправляются в полюдье по подвластным им территориям, сюда «подплатёжные» им славяне доставляют моноксилы и здесь моноксилы затем оснащаются для плавания в Византию Константин Багрянородный. Об управлении империей. C. 44-47.. Константин прямо не говорит о целях, которые преследуют росы, отправляясь в Константинополь, но упоминание рабов, которых в цепях проводят по суше при преодолении порога Айфор, а также грузов, которые переносят на плечах, с очевидностью указывает на торговый характер этих поездок. Едва ли ошибочно общее мнение_J что в Константинополь росы везли на продажу рабов и ценности (пушнину, воск, мёд), полученные ими в ходе полюдья. Подавляющее большинство купцов, засвидетельствовавших договор 944 г., судя по их именам -- скандинавы, но вряд ли столь серьёзная миссия могла быть возложена на случайных, только что прибывших норманнов. Скорее этобыли болееили менее профессионализировавшиеся к тому времени люди, регулярно занимавшиеся дальней торговлей, возможно -- жившие в различных центрах подвластной Рюриковичам территории. Точно так же и в свите княгини Ольги не могли оказаться случайные люди. И в том, и в другом случае это должны были быть доверенные члены княжеского окружения, имевшие опыт плаваний в Византию. Они должны были быть и неплохими воинами, способными защитить себя и свои товары -- неслучайно, по рассказам исландских саг, торговля нередко перетекала в вооружённое столкновение и наоборот, а преодолевавшим Днепровские пороги росам, по словам Константина Багрянородного, постоянно приходилось нести стражу и отражать нападения печенегов. Таким образом, в византийских источниках, сообщающих о торговых отношениях со скандинавами, речь идёт о киевской руси, а не о жителях Скандинавии.

Так же и русско-византийские договоры заключаются «великими князьями рускими» -- скандинавами, но уже осевшими и закрепившимися в Киеве, и, как Игорь, уже частично ассимилировавшимися в славянской среде (ср. славянские имена у членов княжеского рода: Святославъ, Володиславъ, Передъслава). В текстах договоров недвусмысленно подразумеваются купцы (гости), если и не из Киева, то из других центров «Руской земли», подвластной киевскому князю. Так, в договоре под 907 г. гости «поидучи же домовь, в Русь (выделено мной. -- Е. М.) за ся, да емлют у царя вашего на путь брашно.. .елико имъ надобе» Лавр. Стб. 31.. В договоре 944 г. идентичность «сълов и гостей» определяется словами «от рода рускаго», т. е. они -- скандинавы (что подтверждается подавляющим большинством имён послов и купцов), но живущие на территории, на которую распространяется власть «рускаго» (киевского) князя. Именно князь и его «боляре» посылают в Византию своих послов и купцов, удостоверяя их лояльность золотыми и серебряными печатями и княжескими грамотами (см. выше). Речь, таким образом, идёт исключительно о тех послах и купцах, которых русский князь сам посылает в Византию, или о тех воинских контингентах, которых киевский князь отправляет в Византию по просьбе императора, но не о неких самостийно «приходящих» скандинавах, независимых торговцах, воинских отрядах или отдельных викингах, собирающихся наняться на службу в империи. Их возможное появление в Византии также оговорено в договоре 944 г.: приходящие «без грамоты» подлежат аресту до выяснения их намерений у киевского князя, а в случае их вооружённого сопротивления они могут быть убиты без компенсации Там же. Стб. 48.. Судя по употреблению притяжательных местоимений («преданы будуть намъ» и «възв'Ьстимъ князю вашему»), это положение внесено в текст договора византийской стороной. Очевидна нежелательность для византийских властей подобных визитов.

Однако в упорядочении русско-византийских связей, как свидетельствует договор 944 г., была заинтересована не только византийская, но и русская сторона. Инициатива введения «удостоверительных грамот» принадлежит не византийцам, а самому киевскому князю: «Ныне же ув'ЬдЬлъ есть князь вашь посылати грамоты ко царству нашему» Там же.. В этом разделе речь идёт о послах и купцах. Ниже оговаривается процедура найма на военную службу: «Аще ли хотіти начнеть наше царство от васъ вои на противящаяся намъ, да пишемъ къ великому князю вашему, и послетъ к намъ, елико же хочемъ» Там же. Стб. 52.. Тем самым устанавливался жёсткий контроль киевских властей над поездками с целью как торговли, так и наёмничества в Византию из Восточной Европы.

Таким образом, с середины Х в. осуществлять поездки в Византию скандинавы (как другие, некиевские, группировки росов, осевших в Восточной Европе, так и пришедшие непосредственно из Скандинавии), могли только с согласия киевского князя, хотя первые, ещё, видимо, мало эффективные попытки ограничить несанкционированный доступ в Византию делаются уже в тексте договора, помещённом под 907 г., где ответственность за «благонадёжность» прибывающих русов возлагается на киевского князя: «...да запретить князь словомъ своим приходящимъ руси зді, да не творять пакости в селіх в страні нашей» Там же. Стб. 31.. Это условие не конкретизировано и выглядит скорее общим пожеланием: если киевский князь мог запретить своим дружинникам, отправлявшимся в Константинополь для торговли или службы, грабить встречавшиеся на пути поселения и города (впрочем, неясно, насколько действенным было для них его «слово»), то трудно представить себе, каким образом он мог «своим словом» воспрепятствовать проходу вооружённых отрядов с севера даже мимо Киева, не говоря уже о других возможных выходах в Чёрное море Мельникова Е. А. Скандинавы в Восточной Европе. С. 66--81..

Заинтересованность Византии в предотвращении появления независимых отрядов викингов вполне понятна -- они представляли серьезную угрозу для империи в Х в. Но, видимо, киевский князь имел не меньше оснований не допускать независимых купцов-скандинавов, нежели византийские власти. С одной стороны, отряды воинов-скандинавов были опасны обосновавшимся в Восточной Европе русам, хотя условия плаваний по рекам существенно снижали фактор неожиданности и тем самым степень опасности. Тем не менее столкновения между их отдельными группами были неизбежны, и если в сагах о викингах эти столкновения отразились в одном из наиболее распространённых сюжетных мотивов -- нападении героя-скандинава на «конунга Гардарики» Она же. Восточноевропейский мир IX--X вв. в древнескандинавской письменности: формы репрезентации // У истоков и источников: на международных и междисциплинарных путях: К 70- летию А. В. Назаренко. М., 2019. С. 351--355. URL: https://ebookiriran.ru/sites/default/files/2022- 07/Nazarenko 2019.pdf (07.12.2022)., то в «Повести временных лет» мы находим прямой рассказ о борьбе двух групп скандинавов: нападении войска Олега (Helgt) на обосновавшихся в Киеве скандинавов под главенством Аскольда и Дира (Hosku/dr и Dyrr/Dyri), убийстве последних и вокняжении Олега в Киеве (изменение в Новгородской первой летописи, т. е. в Начальном своде, ролей Олега и Игоря Рюриковича сути повествования не меняет).

С другой стороны, речь в соответствующих статьях идёт не столько о военных отрядах (условия их доступа в Византию оговариваются ниже в отдельной статье), сколько о купцах, которые должны получать грамоты стандартизированного содержания: «...да приносять грамоту, пишюче сице: яко послах корабль селико...» Текст договора прямо указывает на то, что поездки в Византию могут совершаться только с разрешения верховного правителя Киевской Руси. Выдававшиеся князем грамоты служили как «удостоверениями» благонадёжности приезжающих, так и своего рода лицензиями на торговлю. Если первая функция грамот обеспечивала интересы византийских властей, то вторая отвечала потребностям киевской элиты и фактически устанавливала исключительное право киевских русов на торговлю с Византией.

Монополизация византийской торговли была жизненно важна для киевских властей -- в условиях военно-торговой экономики элиты Она же. Экономические системы в эпоху возникновения государства: Древняя Русь и Скандинавские страны // Древнейшие государства Восточной Европы. 2015 год. М., 2017. С. 390-- 440. торговля составляла важнейший источник её материального обеспечения, получения сверхприбыли и приобретения предметов роскоши, маркирующих ее социальный статус. Военная элита скандинавского происхождения, укрепившись в Киеве, не имела исконных земельных владений, т. е. источника доходов производящего хозяйства. Правители Киева и их окружение были изначально обособлены от местного населения, и их экономическое обеспечение полностью зависело от степени контроля над торговыми путями Обеспечение свободного прохода из Киева в Византию было настолько важной задачей для элиты формирующейся политии, что одной из первых военных акций киевских князей стала борьба с уличами, занимавшими территорию южнее Киева по Днепру и преграждавшими свободное передвижение из Киева к устью Днепра, завершившаяся их разгромом и вытеснением на новые места (Щавелев А. С. «Держава Рюриковичей». С. 92 и примеч. 52). и местным населением, от размера подвластной территории, успеха военных походов, т. е. от интенсивности и успешности военной и торговой деятельности. Присутствие конкурентов -- независимых купцов- скандинавов -- было для киевской руси крайне нежелательным:оно могло существенно снизить доходы руси и поставить под угрозу не только благополучие, но и само существование военной элиты, которое обеспечивалось мощным (по тому времени) профессиональным войском, требовавшим значительных затрат на его содержание и экипировку. Торговая монополия Формы контроля над торговлей, как кажется, существенно различались в среднеднепровской и волховско-ильменской политиях. В последней, судя по сообщениям восточных писателей, купцы могли свободно передвигаться по Волжскому пути (ср. описание купцов-русов у Ибн Фадлана), но с них взималась торговая пошлина: Древняя Русь в свете зарубежных источников: Хрестоматия. Т. III. С. 55 («Худуд ал-Алам»), 59 (Гардизи). предотвращала утечку прибыли и позволяла концентрировать доходы от торговли в княжеской казне.

Паломник

Проникновение на север восточного христианства В скандинавской историографии «восточным» влияниям до последнего времени уделялось крайне мало внимания. Общей тенденцией было скорее их полное отрицание, чему способствовала нередко некритическая (а подчас и тенденциозная) интерпретация источников для доказательства проникновения восточного христианства в Восточную Скандинавию. См., в частности, статьи слависта А. Шёберга (Sjoberg A. Pop Upir' Lichoj and the Swedish Rune-Carver Ofeigr Upir // Scando- Slavica. 1982. Vol. 28. P. 109--124; Idem. Orthodoxe Mission in Schweden im 11. Jahrhundert? // Society and Trade in the Baltic during the Viking Age: Papers of the VIIth Visby Symposium Held at Gotlands Fornsal, Gotland's Historical Museum, Visby August 15th--19th, 1983 / Ed. Sven-Olof Lindquist; assist. ed. B. Radhe. Visby, 1985 (=Acta Visbyensia. Vol. VII). P. 69--78; Idem. Opir -- runristare i Uppland och hovpredikant i Novgorod // Langhundraleden: En seglats i tid och rum: 50 bidrag om den gamla vattenleden fran Tralhavet till Uppsala genom artusendena / Sammanstallda av redaktionsgruppen inom Arbetsgruppen Langhundraleden. Uppsala, 1993. S. 184--188 и др.), первая из которых вызвала резкую критику голландского рунолога А. Квака и польского историка А. Поппэ: Quak A. 1st Pop Upir' Lichoj mit dem Runenmeister 0pir identisch? // Scando-Slavica. 1985. Vol. 31. P. 145--150; Поппэ А. «Ис курилоці» и «куриловицЪ» // International Journal of Slavic Linguistics and Poetics. 1985. Vol. 31-- 32. P. 319--350). Первым существенным вкладом в изучение этой проблемы явился сборник статей: Fran Bysans till Norden: Ostliga kyrkoinfluenser under vikingatid och tidig medeltid / Red. H. Janson. Skelleftea, 2005. и формирование в скандинавском обществе более или менее устойчивого представления о Византии (наряду с Германией и Англией) как источнике христианизации Северной Европы Хагланд Я.-Р. Христианизация Норвегии и возможные влияния Восточных церквей // Древнейшие государства Восточной Европы. 2002 год. М., 2004. С. 259--286. В статье предлагается объяснение причин, по которым «восточные» конфессиональные связи Скандинавии IX--XI вв. оставили лишь незначительные следы в письменных памятниках XIII--XIV вв. привело к тому, что ещё до официального принятия христианства в Скандинавских странах между 970-ми гг. и первыми десятилетиями XI в. начались паломничества в Рим и в Святую Землю через Константинополь О скандинавских паломничествах см.: Riant P. E. Expeditions et Pelerinages des Scandinaves en Terre Sainte au temps des Croisades. Paris, 1865. URL: https: / / gallica.bnf.fr/ark: /12148 /bpt6k57968157.texteImage (07.12.2022); Ellis Davidson E. The Viking Road to Byzantium. P. 247--270; Ciggaar K. N. Western Travellers to Constantinople: The West and Byzantium, 962--1204: Cultural and Political Relations. Leiden; New York; Koln, 1996, а также библиографию в статье: Мельникова Е. А. Древнескандинавские итинерарии // Древнейшие государства Восточной Европы. 1999 год. М., 2001. С. 363--436.. Древнейшее упоминание скандинавского паломника по имени Магнус относится к IX в. и содержится в «Книге братьев» швабского монастыря Райхенау Reichenau-Listen / Udg. Finnur Jonsson og Ellen J0rgensen // Aarb0ger for nordisk oldkyndighet og historie. 1923. S. 1--54.. Цель паломничества Магнуса в списке не указана, но путь из Скандинавии через Центральную Европу вёл, по преимуществу, в Рим, хотя в древнескандинавских итинерариях XII--XIII вв. Райхенау не упоминается Мельникова Е. А. Древнескандинавские итинерарии..

Для конца Х -- самого начала XI в. саги сообщают, по меньшей мере, о двух поездках в Константинополь с религиозными целями и одной -- в Рим. Повествования об этих поездках содержат легендарные подробности и включают ряд устно-традиционных мотивов -- что, впрочем, неудивительно в силу длительности передачи этих рассказов изустно до их записи. Согласно «Саге о Торвальде Путешественнике», создание которой датируется временем около 1200 г. Torvalds ^attr viOforla // Olafs saga Tryggvasonar en mesta / Ed. Olafur Halldorsson. K0benhavn, 1958. Bd. 1. Bls. 280--300. См.: Глазырина Г. В. О Торвальде Путешественнике (Torvalds ^attr viOfprla и Kristni saga) // Древнейшие государства Восточной Европы. 2022 год. М., 2022. С. 256--325., исландец Торвальд Кодранссон ездил в Иерусалим и Св. Землю, а затем через Сирию попал в Византию и далее на Русь См. о поездке Торвальда на Русь: Глазырина Г. В. О Торвальде Путешественнике.. Его путешествие относится ко времени около 990 г. и рассматривается как паломничество. Другое -- значительно более известное и сагам, и современной историографии путешествие в Константинополь было совершено будущим норвежским конунгом Олавом Трюггвасоном с целью принять там крещение и обратить в христианство своих покровителей на Руси -- князя Владимира и княгиню Аллогию Это повествование содержится в нескольких редакциях «Саги об Олаве Трюггвасоне» (Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги. С. 210--214) и многократно привлекало внимание исследователей. См. последние его интерпретации: Jackson T. N. The Role of Olafr Tryggvason in the Conversion of Russia // Three Studies on Vikings and Christianization / Ed. M. Rindal. Oslo, 1994. P. 7--17; Успенский Ф. Б. Скандинавы. Варяги. Русь: Историко-филологические очерки. М., 2002. С. 391--400. URL: https://inslav.ru/images/stories/pdf/2002 Uspenskij.pdf (07.12.2022); Хагланд Я.-Р. Христианизация Норвегии. С. 265--268.. Оба повествования содержат сходные мотивы, которые, вероятно, сформировались в устной традиции и в которых содержатся отголоски интенсивного проникновения христианства из Византии в

Скандинавию вместе с возвращавшимися на родину варягами Melnikova E. Varangians and the Advance of Christianity to Rus in the Ninth and Tenth Centuries // Fran Bysans till Norden. S. 87--124.. Важнейшие из этих мотивов -- почести и дары византийского императора приехавшим скандинавам (этот мотив сопровождает большинство повествований о скандинавах в Византии Мотив связан со стереотипным изображением скандинава (конунга в первую очередь) за пределами Скандинавии, особенно на Руси и в Византии, где его принимают с почётом и дарами: Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги как источник по истории Древней Руси и ее соседей X-- XIII вв. // Древнейшие государства на территории СССР. 1988--1989 годы. М., 1991. С. 70--79. Специально о мотиве даров см.: Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Презрение к византийскому золоту: общие сюжетные элементы в летописи и саге // Раннее Средневековье глазами Позднего Средневековья и Раннего Нового времени: (Центральная, Восточная и Юго-Восточная Европа). М., 2006 (=Славяне и их соседи. XXIII конференция, Москва, 2006 г.). С. 48--52. URL: https://inslav.ru/images/stories/pdf/2006 Slaviane i sosedi XXIII tezisy.pdf (07.12.2022); Они же. Между прозвищем и панегириком: к изучению русско-варяжского формульного фонда // Именослов: Историческая семантика имени. М., 2007. Вып. 2 / Сост. Ф. Б. Успенский. С. 135--188.), отправление миссионеров на Русь, крещение Руси (или части её жителей). Последний мотив -- император поручает миссию самому Торвальду, вместе с Олавом император посылает на Русь некоего епископа Павла -- играет особую роль в обоих повествованиях и, видимо, был принципиально важен для самосознания скандинавов, поскольку именно им эта традиция приписывала честь христианизации Руси.

Примерно к тому же времени -- вскоре после официального принятия христианства в Исландии в 1000 г. -- относится паломничество в Рим исландки Гудрид, ставшей христианкой ещё до этого события Gr^nlendinga saga // ^slendinga sogur. Reykjavik, 1953. Bd. 1. Bls. 390. Пер. на рус. яз.: Сага о гренландцах // Исландские саги / Под общ. ред. О. А. Смирницкой. СПб., 1999. Т. 1. С. 472. «Сага о гренландцах» написана, как ныне считается, в конце XII в..

С начала XI в. появляются первые практически современные событиям свидетельства о поездках в Константинополь, в том числе с религиозными целями, -- шведские рунические надписи См. подробнее: Мельникова Е. А. Византия в скандинавских рунических надписях //

Византийский временник. М., 2005. Т. 64. С. 160--180. URL:

http://www.vremennik.biz/opus /BB/64/53329 (07.12.2022).. Сведения о паломничествах в «византийских» надписях (на 32 памятниках) удаётся отделить от упоминаний торговых или военных предприятий лишь очень редко. Главным показателем того, что путешественник преследовал религиозные цели, является упоминание Иерусалима как конечного пункта поездки (ни Рим, ни Константинополь в рунических надписях не названы ни разу). Таких надписей две. Обе происходят из Упланда (Средняя Швеция) и датируются первой половиной XI в. Первая высечена на памятнике, воздвигнутом вдовой паломника Астрид, которая «велела установить эти камни по Эйстейну, своему супругу. Он направлялся в Иерусалим и умер далеко в Греках» Она же. Скандинавские рунические надписи. С. 348 (Часть Б, Приложение 1, № 2 -- Broby, Up. 136). Семье Эйстейна принадлежат ещё два памятника: один -- сделанный по заказу самого

Эйстейна и Астрид в память об их сыне (Broby, Up. 137), второй -- воздвигнутый сыновьями Эйстейна в его память (Broby, Up. 135).. Вторая -- заказана некоей Ингирун, дочерью Хёрда, «по себе самой.

Она собирается ехать на восток и далее в Иерусалим. Фот высек руны» Там же. С. 332-334 (Б-Ш.7.20).. Вряд ли поездку Ингирун можно объяснить чем-либо иным, нежели стремлением посетить места земной жизни Иисуса Христа. Указание направления поездки -- «на восток» свидетельствует о том, что её путь лежал через Русь: таков был основной маршрут скандинавов в Византию в XI в. Двигаясь по Восточному пути, паломники не могли миновать византийские территории.

Среди этих ограниченных и стереотипных сведений о Византии вообще и Константинополе в частности выделяется сочинение, содержащее перечни святынь некоторых городов Германии, Франции, Италии, Рима, Константинополя и Иерусалима с окрестностями Alfr^di ^slenzk: Islandsk encyklopsdisk litteratur / Udg. K. Kalund. K0benhavn, 1914-1916. Bd. I. Cod. Mbr. AM 194, 8° (далее -- AI). S. 32-34. Отдельное издание и характеристика сочинения: Мельникова Е. Л. Древнескандинавские итинерарии. С. 416-423.. Оно сохранилось в трёх рукописях, содержащих древнеисландские учёные сочинения (fmdi), как оригинальные, так и переводные, написанные в разное время, начиная с середины XII в. Древнейшая рукопись датируется временем ок. 1300 г. и содержит лишь небольшую часть интересующего нас описания Рукопись AM 736 I, 4o, fol. 2v. Об этой и двух других рукописях см.: Мельникова Е. Л. Древнескандинавские географические сочинения. С. 20-22.. Более полный текст (но без конца) с заголовком Um borga skiptan oc legstade heilagra manna («О перечислении городов и местах упокоения святых людей») читается в «Книге Хаука», написанной между 1320--1334 гг. по заказу знатного исландца Хаука Эрлендссона AM 544, 4o, fol. 14r, конец сочинения попадает на лакуну. Издание рукописи: Hauksbok / Udg. Finnur Jonsson. K0benhavn, 1892-1896 (далее -- Hb.)., и -- без заголовка -- в «энциклопедическом сборнике» АМ 194, 8° (1387 г.) AM 194, 8o, fol. 16r - 19r. Издание рукописи: ЛІ..

Традиционно это сочинение, как и другие географические трактаты в рукописи АМ 194, 8°, считалось частью «Дневника» аббата монастыря в Тингейраре (Исландия) Николая Издание дорожника см.: Мельникова Е. Л. Древнеисландские итинерарии. С. 369-415., и датировалось соответственно временем до 1159 гг. Последнее см.: Ciggaar K. N. Western Travellers to Constantinople. Р. 112-113. Однако, как и «Описание Земли I», и ряд других географических трактатов, «Перечень городов» представляет собой самостоятельное произведение. Во-первых, в различных рукописях он соседствует с разными текстами. Во-вторых, отличаются маршруты паломников: в Святую Землю из Рима Николай едет через Бари и Морею, автор «Перечня городов» -- через Бари и Константинополь. Наконец, описания Рима и Иерусалима в обоих сочинениях различны и по содержанию, и по объёму.Однако особый интерес представляет описание святынь Константинополя Перевод фрагмента текста, посвящённого святыням Константинополя, сделан по рукописи АМ 544, 4° с продолжением по рукописи АМ 194, 8°::

«О перечислении городов и местах упокоения святых людей .. .В Миклагарде есть церковь, которая называется Эгисив, в этой церкви находится крест Господень, который привезла туда госпожа Елена. В этом городе покоятся Филипп и Иаков, Лука и Тимофей и правая рука Св. Стефана, плащ Господа нашего, голова Иоанна Крестителя и головы Авраама, Исаака, Иакова, там находится и колыбель, в которую был положен Господь наш.

В Азиаланде находится Эфес, там гробница Иоанна евангелиста.

В Миклагарде в одном древнем полоте находится писание, которое Господь наш написал сам своей <благословенной -- АМ 194, 8^o> рукой, копьё и гвозди, терновый венец, накидка, капюшон, кнут, плащ, туфли, камень, который лежал в гробу под головой Господа нашего, и саван с платком и кровью Христовой, сосуд для омовения и тот плат, которым он утёрся, пояс Св. Марии с её посохом, голова Иоанна Крестителя и рука с кистью, жезл Моисея, одеяние святого пророка Илии <, рог, из которого помазывали иудейских королей -- АМ 194, 8^o>, рука святого апостола Андрея и кисть руки святого апостола Павла, голова евангелиста Луки, голова мученика <мученика -- отсутствует в АМ 194, 8^o> Феодора, голова апостола Фомы и его пальцы, голова Григория, архиепископа Эрмланда Великого (Великой Армении. -- Е. М.), волосы Григория Назианзина, одежды мученика Димитрия, трон конунга Давида, упряжь[, принадлежавшая] конунгу Константину <и его матери Елене -- АМ 194, 8^o>, кровь мученика Пантелеимона с молоком, которое текло из раны, когда он был четвертован, часть руки Здесь заканчивается текст в АМ 544,4°. Св. Петра, серебряный крест, равный по длине телу Христову, три медных трубы, в которые велел трубить Иешуа семь дней, прежде чем пал город Иерихон, тот камень, который лежал у колодца, где Господь разговаривал с самаритянками, серебряный крест, выложенный драгоценными камнями. Этот крест конунг Константин сделал по подобию того креста, который он видел в небе вместе с образами Св. Марии и Иисуса Христа, её сына; этот образ был пронзён неким иудеем ножом в горло и кровоточил. Там покоится и Иаков, брат Господа, и Симеон, который привёл Христа к алтарю древних, Захарий, отец Иоанна Крестителя, и 12 коробов [хлебов], которые носили апостолы, топор Ноя, которым он строил ковчег, голова апостола Матфея. Там покоится конунг Константин Великий и Елена, его мать, и многие другие императоры.

В Миклагарде находятся те пелены, в которые заворачивали Христа, и то золото, которое изготовил некий чудодей, и множество других святых реликвий».

Описание Константинополя в «Перечне», не имеющее параллелей в древнескандинавской литературе Святая Земля и Иерусалим не раз упоминаются в сагах и итинерариях, в Kirjalax saga содержится близкое к «Перечню» описание Иерусалима, а его схематический план изображен в рукописях AM 544, 4o и AM 736 I, 4o., представляет собой -- в отличие от других подобных описаний -- сухой список святынь, находящихся в различных церквах города. Вместе с тем число перечисленных в нем реликвий далеко превосходит другие аналогичные тексты. В общей сложности в нем названа 61 реликвия разного характера и происхождения.