Размещено на http://www.allbest.ru/

Педагогический факультет

Кафедра теории и методики истории и обществознания

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА

(БАКАЛАВРСКАЯ РАБОТА)

«Работа с историческими источниками при изучении темы “Освоение Сибири и Дальнего Востока в XVI-XVII веках” на уроках истории в школе»

студентки 5 курса, группы ИФ5И,

Мехтиевой Марьям Арзу-кызы

Научный руководитель: кандидат исторических наук,

Покасов Владимир Федорович

Содержание

Введение

1. Процесс освоения Сибири и Дальнего Востока в XVI-XVII веках

1.1 Освоение Сибири и Дальнего Востока казачеством

1.2 Христианизация народов Сибири и Дальнего Востока

1.3 Государственная политика на территории Сибири и Дальнего Востока

2. Типы и виды исторических источников при изучении Сибири и Дальнего Востока

2.1 Летописи и дневники путешественников

2.2 Сказания и фольклор

2.3 Агиографические источники

3. Технология развития аналитического мышления у детей среднего школьного возраста при работе с историческими источниками

3.1 Методические аспекты изучения темы «Освоение Сибири и Дальнего Востока в XVI-XVII веках»

3.2 Приемы работы с историческими источниками и литературой на формирующем уроке с обучающимися

3.3 Результаты деятельности по формированию навыков работы с историческими источниками

Заключение

Список источников и литературы

Приложения

Введение

исторический источник сибирь восток

Актуальность исследования заключается в необходимости более детального изучения социальных и культурных аспектов освоения пространства Сибири и Дальнего Востока российскими казаками, путешественниками и религиозными деятелями - странниками-исихастами, святыми и благочинными. В частности, исследовательский интерес состоит в актуализации исторического знания о духовной жизни, повседневности и культуре народов Сибири и Дальнего Востока путем освещения данных аспектов через призму фольклора и письменных источников разных видов - от источников личного происхождения, летописей - до агиографии, записанной священнослужителями или сподвижниками святых.

Государственный заказ на исследования по данной тематике обусловлен тем, что Сибирь всегда занимала особое место во взаимодействии восточной, центральной и западной частей Российской империи. В настоящее время перед историком встает непростая задача анализа и герменевтики множества источников разных уровней, типов и видов, которые составляют ядро изучения история ранних процессов, происходивших в контексте культурного контакта казаков, русских крестьян-переселенцев и автохтонного населения. Именно культура последней трети XVI - конца XVII вв. представляет интерес в рамках неорганической модернизации современного российского общества и разрешения проблемы взаимодействия центра государства с его периферией.

Во Франции и Великобритании исторически сложилась система прогрессивных этнографических и этнологических исследований, активно развивавшихся даже в эпоху позитивизма, в то время как российская «Государственная школа» была вынуждена полагаться только на краеведение и, уже после революционной поры, - на регионоведение. Данная специфика детерминировала то, что современная сибирская регионалистика, действующая в рамках постнеклассической и неоклассической моделей, остро нуждается, во-первых, в тщательном изучении методологии комплексного исследования фольклора, летописей, дневниковых записей и агиографии - крайне субъективных по своей природе источников - в тесной связи с источниками объективного характера, содержащими достоверные факты исторического знания, а, во-вторых, в возможности аксиологического осмысления данных фактов при работе над воспитанием подрастающего поколения - при реализации консолидирующей и интегрирующей функций школьного образования.

Проблема исследования освоения Сибири и Дальнего Востока в XVI-XVII вв. была достаточно подробно изучена дореволюционными, советскими и современными российскими историками, однако, малоизученным и в известном смысле спорным продолжает оставаться аспект анализа региональной истории автохтонного населения в рамках интраистории - разновидности локальной истории, построенной на анализе и герменевтики «чувственных источников», к которым можно отнести как летописи и дневники путешественников, так и устную народную традицию и агиографию, апеллирующие к сакральным образам психики человека.

Основоположник интраистории - великий французский философ, социолог и писатель Мигель де Унамуно считал, что главное достоинство обоснованного им подхода состоит в возможности изучить ментальность людей, взяв за основу самые разнообразные маркеры в условиях нехватки конкретных источников одного вида, но изобилии разновидовых, - такими маркерами могут выступать как культура в собственном смысле слова, включая традиции, обычаи, обряды и ритуалы, так и повседневность труда и быта, организация отдыха, составление очерков о жизни локуса, создание источников религиозного характера.

Главный недостаток интраистории как подхода состоит в том, что его реализация возможна только в условиях, когда одни и те же события присутствуют в описаниях неоднородных субъективных источников, а подтверждение событий фактами отражено в официальном делопроизводстве и статистических сведений. В этом ключе можно сказать, что интраистория более чем подходит для изучения культурного диалога российских деятелей с сибирскими и дальневосточными локусами в контексте общего исторического процесса освоения данного региона.

Степень изученности проблемы. В рамках педагогики и дидактики сущность и ключевые особенности работы с историческими источниками в школе были освещены в трудах отечественных исследователей: B.C. Кузина, А.В. Бакушинского, Н.Н. Ростовцева, Р.М. Чумичевой, Б.М. Неменского, Б.Т. Лихачева и Е.В. Бондаревской. В их трудах были раскрыты проблемы, связанные с сложностью восприятия исторических источников рамках общеобразовательной школы в целом, однако, еще не были созданы целостные методики и технологии формирования навыков работы с историческими источниками, которые бы учитывали динамику системно-деятельностного, компетентностного и личностно-ориентированного подходов.

Следующее поколение исследователей пришло к выводу, что лучше всего формировать навыки работы с историческими источниками при развитии конкретных психологических качеств и свойств, навыков когнитивной деятельности, мышления. Так, сформировалось два основных направления: первое, рассчитывавшее на формирование навыков работы с историческими источниками через технологию развития аналитического мышления (ТРАМ), и второе, представители которого настаивали на первенстве технологии развития аналитического мышления (ТРКМ).

Мы считаем, что в рамках изучения темы «Освоение Сибири и Дальнего Востока в XVI-XVII веках» развитие аналитического мышления будет лучше подходить под специфику когнитивного и эмоционального развития детей среднего школьного возраста, тем более, что на примере существующих источников (летописей, фольклора, дневниковых записей и агиографии) сложно выработать аналитическое мышление.

В этом ключе важно обозначить отечественных и зарубежных исследователей, чьи труды легли в основу современной технологии развития аналитического мышления посредством работы с историческими источниками на уровне познавательных способностей детей среднего школьного возраста (7 класса), а именно: А.А. Мелик-Пашаева, Е.С. Кондахчан, Г.В. Лабунской, А.Я. Башилова, И.В. Ветлугиной, Н.К. Шабанова, Р. Бэссет, С.Д. Левина, Е.Е. Рожковой, А.В. Карлсон, А.Д. Алехина, А.Е. Терентьева, Т.С. Комаровой, Г.В. Беда, Б.Г. Юсова, В.В. Колокольникова, В.С. Кузина, Г. Кеншенштейнера Е.И. Игнатьева.

В рамках данного исследования мы обращаемся как к работам классиков, изучавших аналитическое мышление в своих фундаментальных работах, так и к исследованиям методистов, разрабатывавших принципы анализа и герменевтики исторических источников с учетом познавательных способностей детей среднего школьного возраста (7 класс - 13 лет). Среди представителей первой группы можно выделить таких авторов, как: А. Адлер [29], М. Вертгеймер [34], Л.С. Выгосткий [35], Б. Скиннер [47], Э. Эриксон [58], К.Г. Юнг [59-66]. Ко второй группе относятся авторы: А.Г. Асмолов [31], Д.Р. Галимулина [37], А.Г. Голиков [38], Дж. Дьюи [39], К. Коффка [41], С. Пинкер [44], К. Роджерс [46], К. Хорни [55].

Цель исследования - комплексный анализ сущности и особенностей работы с историческими источниками при изучении темы «Освоение Сибири и Дальнего Востока в XVI-XVII веках» на уроках истории в школе.

Обозначенная цель предполагает решение следующих задач исследования:

1) изучить освоение Сибири и Дальнего Востока казачеством;

2) осветить христианизацию народов Сибири и Дальнего Востока;

3) охарактеризовать государственную политику на территории Сибири и Дальнего Востока;

4) раскрыть летописи и дневники путешественников как виды письменных исторических источников;

5) раскрыть сказания и фольклор как типы исторических источников;

6) раскрыть жития святых и благочинных как виды письменных исторических источников;

7) проанализировать методические аспекты изучения темы «Освоение Сибири и Дальнего Востока в XVI-XVII веках»;

8) определить приемы работы с историческими источниками и литературой на формирующем уроке с обучающимися;

9) предоставить результаты деятельности по формированию навыков работы с историческими источниками.

Объект исследования - отражение особенностей Освоения Сибири и Дальнего Востока в исторических источниках как материал при работе с обучающими среднего школьного возраста.

Предмет исследования - принципы работы с историческими источниками при изучении темы «Освоение Сибири и Дальнего Востока в XVI-XVII веках» в 7 классе на уроках истории.

Гипотеза исследования: если работа с историческими источниками при изучении темы «Освоение Сибири и Дальнего Востока в XVI-XVII веках» на уроках истории в школе будет способствовать развитию у учащихся среднего школьного возраста выработке навыков аналитического мышления, то результатом их деятельности станет не только освоение фактологического материала, но и осознание ценности чувственного восприятия авторов источников, являвшихся непосредственными участниками исторических событий.

Хронологические рамки 1581-1703. гг. определены периодом наибольшей активности в политическом расширении, социальной организации и социальном взаимодействии российских казаков, крестьян-переселенцев, святых и благочинных, а также путешественников и фольклористов с автохтонным населением. В данном временном промежутке следует выделить следующие этапы:

- первый этап 1581-1585 гг., связанный с походами Ермака и строгановской экспедиции в Сибирь, противостоянием агрессивно настроенной части автохтонного населения, строительством крепостей (острогов) казаками и первыми опытами географических описаний;

- второй этап 1585-1604 гг., восходящий к эпохе путешествий и географических открытий, сбора этнографического материала, созданию летописей и агиографии, строительству городов и торговых поселений, в частности, г. Томска;

- третий этап 1604-1630 гг., обусловленный качественным переходом к созданию целостной описательной и картографической системы, появлением подробной статистики и официального делопроизводства, основанием полноценных и экономически самостоятельных городов (так, Василий Бугор закладывает Киренск на Лене, а Иван Галкин создает Илимское зимовье);

- четвертый этап 1630-1638 гг., когда проходит знаменательная для всей истории Сибири экспедиция стольника Петра Головина, а также религиозное странствие (странничество) дьяка Ефима Филатова в окрестности р. Лены;

- пятый 1638-1686 гг., связанный с противостоянием сибирского казачества маньчжурским и китайским вторжениям и включающий в себя «Битву за Албазин» 1686 г., вследствие которой произошло отделение казаков-албазинцев, принявших буддизм, от Московского Царства;

- шестой этап 1686-1703 гг., когда наблюдается упадок интереса к освоению сибирских и дальневосточных земель, одновременно с этим происходит Камчатское восстание 1689 г., Россия заключает Нерчинский договор с Китаем.

Территориальные рамки охватывают историческое пространство Сибири и Дальнего Востока как обширных географических и культурных регионов Московского Царства. Т.н. «Сибирская область» в это время постоянно расширяла свои границы, географически она была ограничены Уральскими горами с запада, а водораздельными хребтами - с востока, Северным Ледовитым океаном - с севера, а с юга - государственными границами России, окончательно закрепившейся здесь (в рамках исследуемого периода) в 1686 г. Оформленность первичных границ Сибири в составе Московского Царства была связана с походом Ермака, когда его экспедиция в 1582 г. уничтожила Сибирское ханство и его столицу - Искер, после чего образовалось Западное Сибирское Царство. Подчинив Чинги-Туры, казачество основывает Болховское и Глуховское княжества. В 1585 г. на территории бывшей Белой Орды закладывается Мансуровский городок, позже ставший центром Восточного Сибирского Царства. В 1598-1630-е гг. войска всех ханов на территории Сибири и Дальнего Востока выражают согласие подчиниться власти Москвы, за пределами Восточного Сибирского Царства возникает Мосальское княжество. В этот период крупнейшими городами освоенных Сибири и Дальнего Востока были: Тюмень (1586), Тобольск (1587), Сургут (1593), Томск (1604), Кузнецк (1618) и быстро выросший на месте торгового поселения Красноярск (1628).

Источниковая база исследования представлена двумя типами исторических источников - фольклором и письменными источниками, которые, в свою очередь, включают в себя летописи сибирского типа, источники личного происхождения (намеренные) и агиографические источники - записи и отповеди святых и благочинных, посещавших территории Сибири и Дальнего Востока.

I. Устная народная традиция народов Сибири и Дальнего Востока позволяет взглянуть на историю освоения региона «изнутри», то есть, реализует принципы интраистории, описывающей значимые в жизни локуса события с позиции чувственного познания его непосредственных участников, в данном аспекте и выражена ценность данных источников. Сюда можно отнести: «Очи-Бала» и «Кан-Алтын» [1], Алтайские народные сказки [2], Бурятские сказки и эпос [3-5], Нанайский фольклор [6], эпос народов саха [7], русский фольклор Сибири и Дальнего Востока [8-12], Тувинские героические сказания [13], Долганский фольклор [15], Хакасский героический эпос [16], Шорские героические сказания [17], Эвенкийские героические сказания [18], Якутский героический эпос [19; 20]

Отметим, что в рамках данного исследования мы пользуемся как непосредственно самим фольклором, так и фольклорными сборниками, содержащими равно и устную традицию и эпос, а потому мы относим фольклор и эпос к одному типу источников, учитывая, что с методической позиции их нельзя сопоставлять.

II. Летописи сибирского типа воссоздают картину минувших событий с точки зрения индивидуального автора, который, в отличие от коллектива творцов фольклора, описывают динамику исторического процесса в рамках конкретизации тех событий, которые он сам считает важными, либо являются важными с точки зрения государственного заказа. Летописи - крайне субъективный источник, при анализе которого важно учитывать цель, мотивы и особенности личности автора, аналитически оценивая написанное при сравнении с более объективными источниками. К данному виду письменных источников относятся три основные сибирские летописи: Есиповская летопись [21], Погодинский летописец [22] и Строгановская летопись [23].

III. Источники личного происхождения (намеренные) немного менее субъективны, чем летописи, поскольку автор не всегда ставит перед собой цель выполнить государственный заказ или описать в точности то, чего от него требуют официальные лица. Тем не менее, в дневниковых записях, очерках и размышлениях автор-путешественник, не имеющий всей полноты статистических данных и полагающийся только на свои исторические, навигаторские, географические и картографические знания и навыки, описывает тот фактологический материал, который необходим для создания целостной картины пространства. И все же, сибирский или дальневосточный путешественник, в отличие от летописца, - более профессионален, он обладает иммерсивной фактологической базой и собирает важные факты, поэтому в дискурсе данного исследования записки путешественников являются наиболее объективными (или наименее субъективными) источниками, к которым относятся «Записки путешественника по Сибири» П. Добеля [24] и сборник «Записки русских путешественников в Сибирь XVI-XVII вв.» под ред. Н.И. Прокофьева [25].

IV. Агиографические источники святых и благочинных, посещавших Сибирь и Дальний Восток, являются, пожалуй, в равной степени субъективными по сравнению с фольклором. Тем не менее, они передают аксиологический потенциал православной культуры и взгляд верующего человека, носителя ценностей Московского Царства конца XVI - XVII вв., а потому выступают в качестве номотетического материала. Сюда относятся сборники агиографий: Жития Сибирских святых: сибирский патерик [26], сочинение «Святая Русь, или Сведения о всех святых и подвижниках благочестия на Руси» архимандрита Леонида (Кавелина) [27], Патерик Сибирских святых и подвижников благочестия [28].

Историография исследования состоит из традиций позитивизма, социокультурного и диахронического подходов, представители которых по-своему стремились изучить военно-политическую, социально-экономическую и культурную стороны освоения Сибири и Дальнего Востока на раннем этапе, ссылаясь на разные типы и виды исторических источников.

Позитивизм (в российской историографии - «Государственная школа») оценивающе, но с долей скептицизма рассматривает фактологический материал неписьменных источников и тех из них, что не обладают достаточной степенью объективности (летописи, агиография), чтобы можно было говорить о том, что данное событие или явление действительно происходили в таком ключе, как это описано в источнике. Позитивисты, изучавшие культурную сторону освоение Сибири и Дальнего Востока, опирались, во-первых, на официальное делопроизводство, во-вторых, на записки путешественников, в-третьих, на летописи, при сравнении их с источниками другого вида. Сюда относятся следующие работы: «Московское царство» Г.В Вернадского [33], описывающее государственную политику покорения Сибири и Дальнего Востока и конфигурацию военного и экономического управления; «Эпоха великих открытий» В.И. Магидовича [42], которая, как ясно из названия, посвящена раскрытию значения экспедиций путешественников для культурного освоения региона; «Военная история Сибири XVII в.» Н.И. Никитина [43] посвящена проблемам борьбы с ханствами и создания императивной системы управления; «Институт служилых казаков в России (XIV - первая половина XIX вв.)» Г.Е. Соболева [48] позволяет раскрыть особенности формирования сибирского, амурского и дальневосточного казачества.

Социокультурный подход индексирует проблемы социальной и культурной динамики, создания модели качественного социального взаимодействия и культурного контакта между казачеством, русскими крестьянами-переселенцами, культурными деятелями и автохтонным населением, включая негативную сторону освоения Сибири и Дальнего Востока для культуры местных этнических общностей и локусов. Сюда можно отнести такие работы, как: «Русский бунт: бессмысленный и беспощадный» С.А. Гавриляченко [36], посвященный восстаниям в рамках исследуемого региона; «Когда началось формирование служилого казачества в Сибири?» Я.Г. Солодкина [49], где рассматривает вклад казачества в укреплении культурного контакта и социальных связей с местными жителями; «Роль казачества в освоении Сибири и Дальнего Востока» Д.Д. Таращева [50] отличается тем, что направленность работы скорее аналитически оценивает акты деятельности казаков, которые силой заставляли непокорные народы принять политику Московского Царства; «Воля и доля: сибирский фронтир как поиски рая» А.И. Щербинина [57] описывает локальные события взаимодействия на примере летописей и фольклора для установления особенностей освоения Сибири и части Дальнего Востока с позиции местных жителей.

Диахронический подход стремится раскрыть языковое и/или этническое сознание локусов в историческом пространстве через обращение к фольклору и летописям, а также сочинениям путешественников и святых, побывавших на территории Сибири и Дальнего Востока. Сюда относятся следующие научные работы: «Ермак как герой: от сибирских летописей до “Памятника тысячелетия России”» А.В. Ремнева [45] раскрывает динамику совершенствования процессов управления Сибирью и Дальним Востоком через призму личности Ермака, его описаний в летописях и записках современников; «Описание рукoписей Иргизских мoнастырей» М.Н. Тихомирова [51] дает полноценное представление об этнической, языковой и духовной политике государства в исследуемый период; «Сургут в описаниях иностранных исследователей (XVIII нач. XX вв.)» Ж.Н. Труфановой [52] служит ценной концептуально-методологической и фактологической базой при анализе и герменевтике локуса данного региона; «“Народ против государства” в локальной исторической памяти о покорении Сибири» С.А. Чернышова [56] аналитически оценивает событий конца XVI в. для интраистории местных жителей и, вместе с тем, позволяет взглянуть на имеющуюся фактологическую базу с иной точки зрения.

Стоит также отметить, что в рамках данного исследования считаем необходимым обращение к данным традициям именно через призму интраистории М. де Унамуно [67], позволяющей на основе имеющихся источников, предлагаемых детям для изучения истории Сибири и Дальнего Востока (фольклор, сказания, летописи, дневники, агиографии) изучить контекстуальную, локальную истории с позиции местных жителей - автохтонного населения, затронув как индексальную параллель исторического процесса (ключевые события), так и общественное мнение, слухи и толки, локальные былички, воспоминания старейшин, историософию и речетворчество автохтонного населения.

Методологической основой исследования является методология исторической науки А.О. Чубарьяна, выражающаяся в принципах истины, научности, конкретности, историзма, объективизма (объективности), всесторонности, системности и комплектности, принципе доказательности выдвигаемых положений, принципе опоры на исторические источники и принципе историографической традиции.

Методы исследования. Методологический аппарат состоит из философских (общенаучных) методов, специально-исторических методов, методов исторической антропологии и методов фольклористики, а также из педагогических методов, используемых в рамках практики по формированию аналитического мышления через работу с историческими источниками.

Общенаучные методы: анализ и синтез данных (метод системного анализа), герменевтический метод, сравнение, сопоставление, интерпретация, аналогия, конкретизация, дедукция и индукция, конвекция.

Специально-исторические методы: нарративный метод, историко-генетический метод, историко-системный метод, историко-типологический метод, историко-сравнительный метод, проблемно-хронологический метод, метод исторической периодизации, метод исторического моделирования, ретроспективный метод, реконструктивный метод, структурный метод, функциональный метод, историко-динамический метод, метод диахронического анализа, метод актуализации исторического знания.

Методы исторической антропологии: номотетический метод, идиографический метод, метод филогенетической реконструкции, метод индексов, метод регрессий, метод ассоциаций, метод главных компонентов, метод изучения комплиментарности.

Методы фольклористики: метод систематизации мотивов, метод мотивного указателя, метод создания корпуса и метод изучения корпуса, метод семантической разметки, метод стереотипной модели, метод изучения бытовой традиции, метод гипермотива, метод строчного анализа.

Педагогические методы были использованы в третьей главе поочередно на каждом этапе экспериментирования. Основной технологией выступала ТРАМ при работе с историческими источниками модели Дж. Стил, ее дополняли методы проектной деятельности Дж. Дьюи и соответствующие методики развития аналитического мышления посредством работы источников. Из дополнительных методов использовались методы теоретического анализа методической литературы и метод идеальных типов, применяемый в ходе формирования целостных образов о каком-либо аспекте повседневной жизни народов Сибири и Дальнего Востока.

Эмпирической базой для проведения эксперимента стало МБОУ Лицей № 16 № 26 (ул. Мира, 458, Ставрополь, Ставропольский край, 355029). В качестве экспериментальной группы был избран 7 «б» класс, закрепленный за нами во время педагогической практики, проходившей с 9 по 26 октября 2022 г. Экспериментальная группа состояла из двадцати двух человек. Для сравнительного анализа результатов методической работы в качестве контрольной группы был избран 7 «г» класс. Используемое учебное пособие: Арсентьев Н. М. История России 7 класс. Учеб. для общеобразоват. организаций. В 2 ч. Ч. 1 (Изд-во «Просвещение») [30].

Нормативно-правовая база реализации формирующего урока восходит к ФЗ РФ «Об образовании в Российской Федерации» от 29 декабря 2012 г. № 273-ФЗ [54] и Федеральному государственному образовательному стандарту основного общего образования [53], в котором указаны принципы педагогической деятельности на уровне подготовки детей среднего школьного возраста, то есть, 7 класса, где обучающие проходят политику расширения России в сибирских и дальневосточных землях, а также рассматривают и анализируют культуру автохтонного населения.

В эксперименте по формированию аналитического мышления через работу с историческими источниками приняли участие младшие школьники 6 а класса в количестве 24 человек (контрольная группа, КГ) и 6 б класса в количестве 24 чел. (экспериментальная группа, ЭГ). Уровень знаний в обеих группах изначально был примерно одинаков. Для проведения исследовательской работы и формирования у детей навыков работы с историческими источниками нами был подготовлен комплекс методик и приемов, состоящий из двух срезов и подведения итогов. Экспериментирование состояло из трех этапов.

На констатирующем этапе (раздел 3.1) были использованы следующие методики: 1) методика «Нелепицы» Р.С. Немова; 2) «простые аналогии» Э. Ф. Замбацявичене; 3) методика «Исследование мгновенного мышления» Т. А. Ратанова. На основном/формирующем этапе (раздел 3.2) нами была использована формирующая методика - ТРАМ Джинни Стил, рассчитанная на работу с историческими источниками и документами личного характера (юр.), которые по своей специфике весьма похожи на источники личного происхождения. Методика применялась с такими приемами, как: «корзина» идей», «составление кластера», «пометки на полях», «проблемный вопрос», «маркировочная таблица», «написание эссе». На контрольном этапе (раздел 3.3) мы использовали технологию «догоняющего развития» Дж. Дюьи, разработанную им в рамках исследовательской проектной деятельности.

Практическая значимость работы состоит в том, что результаты исследования можно использовать на уроках по «Истории России» в 7 классе, в рамках исторических и обществоведческих дисциплин в учебных заведениях, а также с целью проведения воспитательных мероприятий по культуре Московского Царства, культуре народов Сибири и Дальнего Востока, для освещения особенностей религиозной картины мира и миропонимания автохтонного населения исследуемого региона, с целью осуществления долговременной культурной коммуникации и межкультурного взаимодействия в регионах Российской Федерации, где на сегодняшний день сохранились самобытные культурные и этнические общности. С этим положением связана и перспектива дальнейшего исследования.

Научная новизна выражена в новом взгляде на культуру народов Сибири и Дальнего Востока, проанализированную через призму интраистории и диахронии, а также в установлении связей между ментальностью, характером складывания отношений с казаками и русскими крестьянами-переселенцами и социальным фоном региона в конце XVI - XVII вв. Не менее важным является переосмысление возможности использовать субъективных источников по истории Сибири и Дальнего Востока на уроках в школе, с учетом развернутой аналитики и создания «наблюдательных постов», позволяющих взглянуть на события прошлого «глазами» современников.

Апробация исследования. Результаты исследовательской деятельности представлены в авторской статье «…», входящей в список Российского индекса научного цитирования (РИНЦ) и опубликованной в журнале …. Рабочая ссылка на статью в НЭБ Elibrary: … (Дата обращения: …).

Структура работы. Выпускная квалификационная работа состоит из введения, трех глав и девяти разделов с соответствующими выводами, заключения, списка литературы и исторических источников, четырех приложений.

1. Процесс освоения Сибири и Дальнего востока в XVI-XVII веках

1.1 Освоение Сибири и Дальнего Востока казачеством

Историческая литература о периоде раннего освоения Сибири и Дальнего Востока свидетельствует о том, что одними из первых в данные регионы начали заселяться первостепенно казаки и русские крестьяне, а затем к ним присоединились некоторые разведчики, купцы и небольшая часть бояр, искавших здесь возможность для собственного обогащения и завоевания доверия перед царским двором. Многие переселенцы начинали развивать сельское хозяйство при поддержке царя и/или столичных бояр, другие - обладали некоторым объемом ресурсов и денежных средств для получения исходного количества земель, уже обжитого хозяйства для перекупа у разведчиков, местной элиты, поколенных завоевателей. В частности, строгановские купцы и бояре искали золото, серебро и ценные природные ресурсы, такие, как мех и пушнина, вдобавок к тому, сибирский регион был богат лесом, который можно было продать, обладая исходным потенциалом торговых связей внутри Русского (Московского) Царства [36, c. 51].

На примере записок путешественника П. Добеля мы видим, что основу укрепившегося в экономическом смысле населения составили казаки, которым приглянулись сибирские и дальневосточные земли, притом, что на Дону у них не осталось развитых торговых связей, либо - это были молодые, фактические не служилые казаки, стремившиеся обжиться на новых местах, подальше от влияния центральной российской власти. Говоря о крестьянах, можно выделить то, что государству пришлось способствовать заселению данных регионов только ввиду их чрезвычайной обширности: уже в 90-е гг. XVI в. свыше половины подчиненных казакам крестьян на Дону стали переселяться за Уральские горы, а затем, чтобы окончательно избавиться от крепостной зависимости и «затеряться» в глубине пространства Сибири и Дальнего Востока, они ушли на земли, позже получившие название Восточное Сибирское Царство. Однако, надежды и стремления крестьян не оправдались, и уже Федор Иоаннович создал экономически сильную систему управления, при которой относительно свободные крестьяне все равно вынуждены были выплачивать налог: оставшись без помещиков, они так или иначе не могли полноценно развить хозяйство в тяжелых природных условиях, да к тому же и были обременены податями в пользу местной формирующейся администрации [24].

Стоит остановиться подробнее на основополагающем событии в освоении сибирского региона и задавшего основную тенденцию его заселения, а именно - на сибирских походах строгановской экспедиции и казачьего отряда Ермака Тимофеевича 1581-1585 гг. Новый сибирский хан Кучум, сумевший подчинить себе местные экономические локусы и элиту, добился своего становления как политического лидера в 1563 г., после чего стал постепенно наращивать военную мощь во всем регионе, соподчиняя себе податливые этносы и придерживаясь политики умиротворения «агрессивно настроенного населения», а также создавая свой политико-религиозный культ, в рамках декламации веры в вождя как покровителя божественных знаков и провидения. Важно отметить, что Кучум всегда демонстрировал крайнюю лояльность к Москве, он платил дань, исправно исполнял свои обязанности по просвещению населения о существовании дружественно настроенного государства на Западе, но в определенный момент ситуация переменилась [1, c. 145].

Когда Кучум собрал достаточное количество подвижников и обученных воинов, то стал организованно устраивать военное управления и готовить армию. Затем он показательно убил московского посла и отказался платить дань Московскому Царству. Дипломатически такой акт мог означать только одно - объявление войны. Однако, царь не был не в состоянии отреагировать должным образом, так как был вовлечен в ведение войск по нескольким направлениям Ливонской войны. Вышло так, что со стороны Московского Царства не последовало должной реакции, притом, что продвижение малых отрядов казаков и крестьян-переселенцев на восток, в район Приамурья продолжалось. В 1572-1573 гг. начались массовые набеги сибирских татар и поддерживавших их манси, которые стремились оттеснить переселенцев. Данные события получили отражение в фольклоре, где переселенцы характеризовались как «грубые» и «невоспитанные» дикари, что объяснялось разве что незнанием культурных обычаев автохтонного населения и тяжелыми условиями освоения данных территорий. Так, можно сказать, что первые контакты с местными жителями не задались ни в политическом, ни в культурном смыслах [7, c. 342].

Так или иначе, первые попытки противостояния набегам татар и манси были связаны с тем, что грабили они земли богатейших купцов из семьи Строгановых, которые заселили Пермь и Каму с разрешения Ивана Грозного своими крестьянами и подчиненными. Агрессия местных жителей подтолкнула Строгановых обратиться к донским казакам. Изначально подразделение в 840-850 человек было построено во владениях купцов Строгановых, в близлежащем к территориям постоянных набегов Орле-городке. В оснащении подразделения принимали активное участие негоцианты из зарубежных страны и сами купцы Строгановы, которые к этому времени созвали внушительный отряд поддержки, состоявший из профессиональных лекарей, солдат, нескольких десятков рыцарей и пары этнографов. Казаки Ермака выдвинулись на Каму по приглашению для обороны поселений от нападений враждебных племен вогулов и остяков. Противостояние сибирским татарам началось несколько позже [2, c. 58].

Отряд Ермака составляли донские и волжские казаки, которых возглавили соподчиненные атаманы:

- Иван Кольцо, умелый боец и хороший тактик;

- Матвей Мещеряк, руководитель наступательных сил, хорошо разбиравшийся в наступательных тактиках кавалерии;

- Яков Михайлов, близкий друг Ермака, эксперт по проходу в труднодоступную местность;

- Никита Пан, умевший договориться с местным жителями с помощью сделок и знания татарского языка, а также некоторых говоров, отдаленно напоминавших татарский;

- Богдан Брязга, разбиравшийся в логистике и рациональном распределении продукции, что в условиях освоения Сибири ценилось на вес золота и больше.

Также в походе участвовали сами татары (переводчики), наемные немцы - ландскнехты и литовские элитные бойцы, порядка 80 стругов [21].

1-ый поход был реализован казаками без ведома царских властей (вразрез сложившемуся мнению - Иван Грозный узнал о походе только после его начало). Члены похода и подчиненные им наемники зимовали при поселениях и укреплениях вблизи правого берега реки Сыльвы. 2-ой поход в Сибирь Ермаком завершился зимовкой на Тагильском волоку. Хан Едигер сулил платить Московскому Царству ясак, но не торопился исполнять обещание или приносить извинения за акт насилия над послом. В целом, новый хан, Кучум, категорично был настроен в отношении Московского Царства и непосредственно Ивана Грозного, так как опасался роста влияния такого могущественного соседа [8, c. 11].

Основной этап противостояния начался в первой половине сентября. В первых числах сентября, когда казачий отряд бросился на струги, вооруженные укрепления сибирских татар и поднялся по Чусовой (являющейся в тот период крупнейшим притоком р. Камы) и следующим за ней притоками Серебряной и Чюю вплоть до Догорного перевала в Уральской возвышенности, уже было ясно, что Кучум не имеет представления о том, как вести реальную войну. Казаки с зубилами и топорами прокладывали путь, а пиками и шашками - устраняли все препятствия в виде вооруженного и безоружного, но агрессивно настроенного местного населения [11, c. 209].

Об этом свидетельствуют как летописные сведения, так и фольклорный материал. У их не было времени и сил дабы миром решить сложившиеся проблемы. После основания первых укреплений и развитых крепостей, казаки Ермака получили возможность волочить суда по земле (в их распоряжении теперь имелись необходимые ресурсы: древесина и легкодобываемый камень). По словам самих участников похода. «Младшие» казаки стаскивали суда в гору, гористую местность на своих руках, что, конечно, вызывает восхищение, но не может быть доказано источниковой базой. Вместо этой информации, встречается следующая: так как суда получались громоздкие - то их смазывали скрепляющей жидкостью и волочили по земле, избегая по возможности острых камней, что подтверждают и вещественные источники [20, c. 302].

На перевале у Чюи казаки вырыли углубление и заложили каменный острог, названное в честь прежнего локуса местных жителей - Кокуй-городок, в котором остались зимовать. После того, как растаял снег и лед на воде, они сплавились по Журавлику, Баранчуку и пролегающему к западному течению Тагилу, выплыли в Туру. Значительный военный конфликт казаков с сибирскими татарами произошел в юртах Епанчиных, в пределах досягаемости поддержки лагеря. Столкновение, произошедшее вблизи современного Туринска оставило неизгладимый след на повседневности и социальном самочувствии местных жителей, составивших негативное представление как о казаках, так и о татарах. «Вояки» наместника сибирского хана Епанчи напали на струги Ермака и обстреляли казаков из луков, в то время, как Ермак при помощи самострелов и примитивных пушек разогнал легкую кавалерию, повернувшую к мурзе. Михайлов, прибывший к месту битвы позднее, дал веление разграбить и сжечь юрты [9, c. 497].

9 мая 1582 г. все подчиненные Михайлову казаки и наемники в устье Туры приняли бой с войсками, подчиненными татарской политической элите. Князья Матмас и Каскара приняли бой у Бабасанских юрт (совр. с. Байкалово). 14 августа началось решающее сражение у поселения Карачина (соврем. с. Карачино). Поражение привело Кучума в ужас, и он бежал из своей базы в Кашлыке. 4 октября Кучум принял заточение у гостивших вблизи Карачина мансов, - оказавшись в безвыходной ситуации он решил повстречать казаков невдали от пространства слияния Тобола и Иртыша - у самого края Чувашского мыса. Будучи все еще ханом, Кучум собрал силы практически в 15 тыс. человек, которые хотя и не были обучены военному делу, но умели обращаться с простым оружием. В битве с Кучумом принимали активную роль наемники-ландскнехты, остяцкие и вогульские «князьки», как их называли казаки, с личностными дружинами. Но боеспособные силы Кучума были практически полностью пущены в устройство набега на Пермь. Общественность не оказала особой помощи Кучуму, в пыл боя остяки и вогулы хана сразу же оставили, затем его покинули и татары [19, c. 207].

Кучум проиграл, его передовое войско передислоцировалось в Ишимскую степь, в то время как Ермак Тимофеевич подходил к воротам Кашлыка, бывшей столицы ханства, которая стала центром Западного Сибирского Царства. В 1583-1584 гг. остатки сил Ермака удерживались свою позицию и постепенно расширяли влияние на Дальний Восток. После того, как Ермак и Иван Кольцо доложили Ивану Грозному о своих достижениях, царь повелел им выделить огромный бюджет для дальнейшего освоения Восточной Сибири и близлежащих земель Дальнего Востока. На этот период приходится покорение племен вогулов, татарские городки голодной зимой 1584 г. сдаются казакам. Несмотря на свою хитрость и продуманность в планировании походов, Ермак в одном из походов встретил свою гибель. 1585 г. ночью с 5 на 6 августа разбитое войско Ермака спасалось по течению Оби, в которой сам атаман и встретил свою кончину. После этого события покорять Сибирь и Дальний Восток принялся Иван Мансуров, получивший из столицу значительную поддержку в виде служилых людей [19, c. 211].

Сибирь буквально присоединилась к Московскому Царству при царе Алексее Михайловиче. При нем правительство переживало запутанный и трудный, но целеустремленный процесс обновления и европеизации, а еще продолжала расширять личностные земли. За это время и были идеальны походы известных российских первопроходцев - известных среди современников Пояркова, Дежнева, Хабарова. Дежнев не полагая получить вознаграждение за реализацию «походов за ясаком» между иных российских землепроходцев отличался больше дипломатическим и дружеским по отношению к местным жителям поведением; он также брал на себя интенсивную роль в исследовании Сибири и Дальнего Востока и писал короткие статьи и очерки с описанием племен и территорий, которые он заметил, а еще начальные (профессиональные) карты кое-каких дальневосточных территорий [12, c. 530].

Семен Дежнев стал первым в мире мореходом, прошедшим труднодоступный пролив, после ранее названный Беринговым; Витус Беринг же добился предоставленного пространства только лишь через 80 лет впоследствии. Культурное и фактологическое достояние Семена Дежнева знакомо любому человеку в российском обществе, но такова была его слава и в XVII веке: это был человек, который в первый раз в контексте полноценной экспедиции обогнул Чукотку, открыл пролив между Азией и Америкой, а также культуру берегов самой Америки с северо-западной части. Именем великого путешественника названа последняя восточная баста береговой линии - мыс Дежнева, который сегодня по праву достоин исторической памяти и почтения потомков. Но на фоне многочисленных достижений Семена Дежнева остаются совершенно незаслуженно забытыми те, кто всячески помогал ему, кто активно участвовал в деятельности экспедиции и без поддержки которых географические описания Дежнева оказались бы просто невозможными [12, c. 581].

Одним из таких великих людей был холмогорский статист (в собственном смысле слова) и приказчик, а также начинающий картограф Федот Попов, в ближайшем будущем прославившийся как гениальный полярный мореход и первооткрыватель. В 1642 году он присоединился к подразделению иррегулярного войска И. Реброва, шедшего на сухопутную часть речки Оленек. За несколько прошедших в экспедиции лет Федот Попов детально обрисовал локальные тундры, располагавшиеся на северо-востоке территории проживания народа саха (якутов) и достаточно довольно очень максимально попортил дела с районными жильцами - эвенками, которые в 1644 году взбунтовались и выдавили его подразделение в эти самые тундры [16, c. 287].

За это время он двинулся с оставшимися от ермакских казачьих поселений людьми на речках Яну, прилежащей Ингидирке, Алазеи и Колыме. Возвратившись в Якутск фактически без необходимых ресурсов для продолжения исследовательской деятельности, Федот Попов не свалился без сил, не упал духом и начал актуализировать будущую экспедицию на речку Анадырь, где не бывал еще никто из российских исследователей-картографов и даже путешественников. Вспоминая об оленекской экспедиции, путешественник запросил отметить в начальники хорошо подготовленного профессионала. Им стал Семен Дежнев. На Попова же в данной экспедиции ложилась вся организационная работа. Как раз под его управлением на верфи под Якутском в 1648 г. были построены 6 поморских кочей, и было заготовлено все нужное для похода. И только лишь только летом, со 2 поползновения, Дежнев и Попов возобновили экспедицию и вышли на Анадырь. Попов остановился на примечательных пространствах - отмечая навигационные символы (кресты и гурии) для грядущих мореплавателей. В результате совместной деятельности путешественников, экспедицией были открыты острова Ыттыгран, Аракамчечен и Диомида [13, c. 273].

О последующем участии Попова известно только лишь только из рассказа его супруги: коч Попова вынесло на полуденный срез Анадырского залива, где часть его экипажа была перебита коряками, а иные отступили в горы Камчатского полуострова (большая часть экспедиции в итоге умерла от цинги). В начальные годы освоения Камчатки последствия приобретенного опыта предыдущей экспедиции и влияние геройского духа Попова и Дежнева оказались разбиты о суровые природные условия. Новые путешественники активизировались только середине XVIII века. На этот период приходится получение известий из якутского княжеского архива, где были отысканы статьи Дежнева, по коим было решено возобновить дальневосточную экспедицию. А последние открытия археологов намекали на то, что как раз Попов был изначальным исследователем и фактически первооткрывателем Берингова пролива (они открыли его вместе с Дежневым), причем, Попов был и первооткрывателем Камчатского полуострова, в 50 лет до Владимира Атласова [42, c. 256].

Казак Ерофей Хабаров был не менее популярен личностными походами в район Забайкалья - Даурию, а еще экспедициями по Амуру в тот же временной промежуток. Он составил хоть и достаточно схематичную, но в общем-то не менее ценную карту, являющуюся на тот момент первой европейской картой Приамурской области. В 20-е гг. XVII в. он путешествовал в регионе бассейна р. Елена. Современник оставил следующую характеристику Ерофееву: «Стараниями сего смелого землепроходца были описаны бодрые, применимые для сельского хозяйства и соляные залежи. В 49 году он отчаливает в Приамурье, изучая его вплоть до 60 года. Его открытия навсегда изменили судьбу даурьских поселений, куда стали приходить крестьяне и возделывать земли». За все это время ученый выполнил множество очерков и закончил ряд походов и экспедиций, обширные познания о Даурье нашли отражение его доскональных чертежах Приамурских территорий, чем Хабаров во многом отличался от своих предшественников, стремившихся как можно быстрее описать всю доступную территорию [42, c. 284].

Михаил Стадухин - известный путешественник и картограф, землепроходец и полярный мореплаватель, исследовавший Северо-Восточную часть Дальнего Востока, установивший географические маркеры на реках Колыма, Гижига, и Анадырь, а также составивший первые описания рек и речных микрорегионов. Географические открытия М. Стадухина стали большим вкладом в изобретение, исследование русского побережья Арктики и доступного для изучения отрезка Тихого океана. Будучи именитым десятником, в 1630 году Стадухин для скорейшего составления целостного описания переплыл с территорий Енисея на р. Елена. Позднее, уже в 1648 году Стадухин продолжил изучения на востоке, на коче по морю землепроходец добился Шелагского мыса. Как раз в это время землепроходец и его спутники добрались до Колючинской области, практически впритирку приблизившись к Берингову проливу, раскрыв множество географических объектов на данном побережье. По ходу исследования побережья Охотского моря Стадухин и его команда еще ряд географических объектов [42, c. 301].

Итак, освоение Сибири и Далекого Востока случилось в ведущем в XVII веке, когда Столичные воеводы предприняли поход сквозь Уральские горы в Западную Сибирь. Они были проведены Ермаком в область Тюмени, дошли до Иртыша. Были составлены карты и чертежи новообретенных земель. Российские первопроходцы осуществляли личностные амбиция, путешествуя в земли еще неведомые прежде, свободные территорий, богатые обширными хозяйствами и роскошным пушным зверем - песцом, соболем, белкой.

Сибирь пребывала под властью Сибирского ханства, сложившегося впоследствии распада Белой Орды. По причине чего освоение сибирских территорий вернее было бы именовать «покорением», хотя и в историографии по этому поводу ведутся активные споры. Как раз один из самых популярных покорителей Сибири - Ермак. И мы можем восторгаться геройскими свершениями первых российских первопроходцев Дальнего Востока, которые изучали Восточную часть региона и также исследовали Камчатку в XVII веке, присвоив незанятые земли или земли, населенные дружественно настроенными народами. Приблизительно за 70 лет, то есть середине XVII века, количество урожденных переселенцев-сибиряков возросла практически в 6,5 раза - с 40 тыс. до 245 тыс. жителей, которых местные считали «добрыми соседями».

1.2 Христианизация народов Сибири и Дальнего Востока

Христианская религиозная «программа солидарности» в отношении автохтонных сибирских и дальневосточных этносов на протяжении почти двух веков оставалась в центре внутренней политики государства, активисты в лице святых и благочинных применяли христианизацию как особое средство интеграции, при создании прочных социальных связей с местными жителями, но приводило это к ассимиляции и растворении их в православном - русском социуме, и нельзя сказать, что эта составляющая не осмысливалась в рамках программы, другое дело, что верховную власть данный аспект мало заботило. Любой ореол святости при собственном присутствии в составе Московского Царства проходил через некоторое количество рубежей: 1) как один комплекс христианизации и ассимиляции; 2) как внешняя инкорпорация; 3) как полноценная и порой разрушительная ассимиляция [43, c. 61].

Подключение к специфике российской системы управления и присоединение к Московскому Царству бессчетных народов Сибири и некоторых дальневосточных общностей повлекло за собой конфигурацию в жизни столичного и провинциального населения центральных княжеств, обыденные - но актуальные модели и ориентиры переставали быть надлежащими для всего населения в целом, возникла серьезная дифференциация, а модели поведения сибирских и дальневосточных этносов все еще продолжали создавались акторами культуры и нередко вступали в конфликт со старыми, устоявшимися моделями русского крестьянства и, тем более, со старыми моделями поведения богатых сословий [14, c. 298].

Религиозные деятели и активисты находились в зависимости от целого ряда ограничителей, например, ограничения на распространение веры касались соотношения количества миссионеров от их статуса, позиции элиты аборигенных сообществ от политики местной российской администрации. В предоставленной заметке Леонидом (Кавелиным) рассматривается как раз негативная сторона крещения автохтонов - это императивное отношение к местной (языческой) вере хакассов, агрессивное противостояние народным религиозным традициям. Становление хакасов в XVII в. пребывало на стадии патриархальных отношений, которые зависели от мифопоэтических верований, без мифов народы не могли создать свою интраисторию и ценностные ориентиры. Но российские православные миссионеры не желали учитывать данное обстоятельство, с силой навязывая православие [27, c. 51].